Текст книги "Встреча с пришельцем (сборник)"

Автор книги: Юрий Прокопенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Это и неудивительно – такая метель! – кивнул Несмачный. – Но поезда в отлично от самолетов в любую погоду отправляются без опоздания.

– И, по-моему, именно это вас сейчас больше всего и огорчает, – прищурился хитровато лейтенант.

– Я в восторге от вашей проницательности, – улыбнулся Несмачный. – А оглядываюсь по сторонам потому, что боюсь пропустить Галю. Она обещала подойти к поезду. А номер вагона сообщить я не мог ей – билет же был у вас.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Бойчук, – пора. Через семь минут отправление.

Лейтенант подхватил чемоданчик Несмачного, и они вышли на заснеженный перрон.

– А билеты почему не предъявляете? – сурово спросила дебелая проводница.

– Не билеты, а билет, – уточнил лейтенант.

– А-а, – произнесла проводница с такой интонацией, словно одному пассажиру разрешается ехать «зайцем».

Несмачный глянул на часы:

– Ну что ж, Владислав…

– Не спешите прощаться, – сказал лейтенант, – интуиция подсказывает мне, что через несколько секунд она придет.

– Вернее, они, – уточнил Несмачный.

Он увидел, как по перрону бежала Галина и рядом с ней – высокий мужчина. Тот, который не слишком любезно встретил их тогда возле дома.

– Добрый вечер! – выдохнула Галина. – Так спешили и все равно чуть не опоздали.

– Спасибо таксисту, успели, – пробасил мужчина. – А то бы сестра никогда бы мне этого не простила.

– Сестра? – вырвалось у Несмачного.

– А еще следователь! – засмеялась Галина. – Вас, оказывается, очень легко разыграть. Знакомьтесь, это мой брат Максим.

– Поезд отправляется, – предупредила проводница.

– Ой, а я же хотела, чтобы вы, Анатолий Петрович, записали телефон моей тети и предупредили ее, чтобы встретила меня. Я приеду в Киев в среду утренним поездом. Запомните ее телефон – двести двадцать шесть, девяносто восемь…

Поезд тронулся. Несмачный быстро пожал руки Галине, Владиславу и Максиму, вскочил в вагон и уже из тамбура крикнул:

– Не волнуйтесь, если я забуду номер телефона вашей тети, то встречу вас сам! Не возражаете?

– Тогда до встречи! – помахала ему рукой Галина.

Рассказы

Спросите, если не верите

Тем хуже для вас

Прихожу как-то к директору и говорю ему:

– Мне бы путевочку на курорт.

– Молод еще по курортам ездить! – по-отечески улыбается директор. – Ты у нас и месяца не работаешь.

– А меня страх как на курорт тянет! В санатории пожить хочется.

– Всем хочется, – соглашается директор. – Только заслужить надо. Мы путевки прежде всего передовикам даем.

– А может, все-таки и мне дадите?

– Нет оснований, – разводит руками директор.

– Тем хуже для вас! – хлопнул я дверью и вышел.

На улице поднял камень, швырнул его в витрину магазина.

Естественно, собрались люди, прибыла милиция.

Посадили меня в машину и отвезли куда следует…

Полчаса прокурор песочил директора за слабую воспитательную работу и коллективе, за отсутствие индивидуального подхода к отдельным работникам. А суд вынес частное определение, в котором поставил под сомнение возможность дальнейшего пребывании директора на своем посту.

Ровно через пятнадцать дней и снова в кабинете директора:

– Мне бы премию.

– Не имею права, – прикладывает он руку к сердцу.

– Даже не представляю, что теперь с вами будет, – с сожалением смотрю я на директора. – Теперь вы совсем пропали.

– Не губите!.. – упрашивает он.

Но я даже не дослушал его. Пошел в ресторан «Уют» и наклюкался красного крепкого.

В вытрезвителе я позировал фотокорреспонденту городской газеты. А через день читал про себя фельетон, где и бедному директору досталось на орехи. Ему инкриминировались снисходительность к пьянству и нечуткое отношение к нуждам производственников.

«Лишь восемь кружков художественной самодеятельности существует при заводском клубе, а в игротеке не найдешь лишней шахматной доски, – с укоризной писал фельетонист. – Вот почему, вместо того чтобы поиграть на органе или провести вечер над решением шахматной задачи, Горемищенко вынужден был напиться…»

Директор давал пояснения многочисленным комиссиям, ездил выяснять отношения с управляющим трестом, отдал свой кабинет под бильярдную и лично написал в стенгазету статью «Алкоголь – наш враг».

Наверное, все это очень утомило директора, потому что, когда я снова зашел к нему, он выглядел пожелтевшим, как залежавшийся плавленый сырок.

– Мне бы квартирку.

– У вас же есть квартира!

– Однокомнатная. А мне хочется улучшить жилищные условия.

– Вы ведь холостяк, – вздыхает директор. – Мы двухкомнатные только семейным даем.

– Ничем не могу вам помочь, – говорю ему. – Так уж вышло, что мне двухкомнатную захотелось.

Лицо директора стало белым, словно рубашка после стирки порошком «Радость».

– Может, мою возьмете? – наконец выдавливает он. – У меня двухкомнатная, на пятом этаже. А я с семьей в вашу переберусь…

– На пятом этаже не подходит. Высоковато. Мне бы второй или третий этаж…

– Не могу. Поймите, не имею права… – Из глаз директора покатились слезы.

– Очень жаль, но чует мое сердце, ох и достанется вам! – обещаю на прощание.

Иду, не оглядываюсь. Слышу тяжелое дыхание за спиной. Это меня догоняет директор…

Синтетическая груша

– Послушайте, – остановил меня кладовщик, – вам не нужна синтетическая груша?

– А что с ней делать? – пожал я недоуменно плечами.

– Ну, скажем, подшипники смазывать…

– И сколько она стоит?

– Ничего. Вчера была инвентаризация, так ее списали. А выбрасывать жалко…

Когда я вошел в канцелярию, старший счетовод, как всегда, не удержался от вопроса:

– Что это у вас под мышкой?

– Синтетическая груша. Днем с огнем не найдешь! – гордо ответил я.

– А зачем она вам?

– Как это – зачем? Подшипники смазывать…

– У вас есть подшипники?

– Пока нет, но кто знает…

– И сколько она стоит?

– Ничего. Мне кладовщик бесплатно выдал…

Старший счетовод выскочил из комнаты.

– А какие это подшипники? Такие железные с шариками? – спросила секретарь-машинистка.

– Железные с шариками, – подтвердил я.

– И бесплатно?

Ее стройные ножки тут же засеменили по коридору.

– Удивительно! Она точно такая же, как клизма у мого брата, ветеринара, – сказал учетчик, ощупывая грушу. – Так вы говорите, подшипники?..

– Подшипники.

– И без копейки! – восторженно пробормотал он и вскоре тоже исчез.

– А по скольку дают? – поинтересовался бухгалтер, раздраженно барабаня пальцами по столу…

Вернулись они в канцелярию молчаливые, угрюмые.

– И что это делается в нашем учреждении? – глубокомысленно заметил старший счетовод. – Одним синтетические груши, а другим – шиш с маслом.

– Вот так всегда: ты трудишься, трудишься, а благодарность разным выскочкам, – вздохнула секретарь-машинистка.

– По-моему, вы еще в пеленках лежали, а я уже на счетах щелкал, – строго напомнил мне учетчик.

– Нет, это дело мы так не оставим! – хмуро изрек бухгалтер.

…Профсоюзное собрание началось бурно.

– Все знают, какие у меня семейные обстоятельства, – заявил старший плановик, – но я не помню случая, чтобы профком мне хоть чем-нибудь помог. Например, в прошлом году, сколько я ни просил волейбольный мяч на педелю, – не дали. А сейчас и грушами обошли…

– Товарищи! – вскочил счетовод. – Вы забываете, что у меня третья группа инвалидности! Я считаю, что тоже имею право на грушу, тем более – синтетическую…

– Погодите! Погодите! – постучал стаканом о графин председательствующий. – Неужели мы не можем по справедливости решить это дело? Распределить какие-то груши? Мы ведь в прошлом году даже билеты на футбол распределили так, что все были довольны.

Послышались взволнованные реплики:

– Груши – достойным!

– Дать тому, кто действительно заслужил!

– Мы всегда забываем о людях скромных профессий, – поднял руку курьер. – Я предлагаю вручить грушу кладовщику. Человек он трудолюбивый, грамоту даже получил от пожарной охраны.

Все проголосовали «за».

Везет же людям!

Сообщение о том, что директор меня премировал, бурно обсуждалось в нашем отделе.

– Странно получается, – сказал научный сотрудник Соседушкин. – Все мы одно дело делаем, над одной темой работаем, а благодарят нас по-разному.

– Везет же людям!.. – вздохнул самый молодой работник группы Понько.

– Уметь надо, – подмигнул ему Хрумтий.

– Может, и нас научишь, как это делается? – насмешливо спросил меня старший группы Гуля.

– Поверьте, для меня это такая же неожиданность, – растерянно сказал я. – Только вчера поругался с директором…

– Так мы тебе и поверили! – махнул рукой Соседушкин.

– Сказка для взрослых, – поддержал его Понько.

– Хоть бы кофе всех угостил по такому случаю, – обиженно произнес Хрумтий.

– Пусть сам пьет свой кофе. Вместе с директором, – сказал Гуля.

Страсти и вовсе распалились, когда на пятиминутке директор назвал меня самым способным и наиболее перспективным работником отдела, человеком, у которого работа так в кипит.

– А у нас, значит, она мерзнет, – сострил Соседушкин.

– Нам вообще можно идти спать, – в тон ему высказался Понько.

– Согласен поменяться с ним местом, пусть он возглавляет отдел, коль такой умный, – буркнул Гуля.

– Может, ему еще и грамоту дадут, – сказал Хрумтий и расхохотался.

Хрумтий как в воду глядел. На следующий день директор вошел в отдел и вручил мне грамоту за успехи в научной организации труда.

Я стал возражать: дескать, не заслужил этой грамоты. Но директор в ответ похлопал по плечу и весело произнес:

– Скромность украшает героя.

Когда он вышел, в отделе наступила могильная тишина.

– Хотите, я порву эту грамоту? – сказал я.

– Конечно, ты можешь позволить себе такую выходку, ведь твердо знаешь, что получишь другую, – ухмыльнулся Соседушкин.

– А я еще с тобой в шахматы играл, – сказал Гуля.

– Будто мы глупее тебя, – чуть не заплакал Понько.

Два дня со мной никто не разговаривал. А когда в стенгазете появилась статья директора «Равняйтесь на них!» с дифирамбами в мой адрес, Гуля не выдержал:

– Может, ты нам объяснишь, в чем именно мы должны равняться на тебя?

Что я мог ему ответить?

В тот же день после обеда на доске объявлений появился приказ о том, что за особо добросовестное отношение к работе мне бесплатно предоставляется туристическая путевка.

Я сорвал приказ и на оборотной его стороне написал заявление об увольнении.

– Вот видите, – сказал директор, накладывая резолюцию на моем заявлении. – Предлагал ведь вам добровольно уйти из института – не захотели. Пришлось заставить…

Удостоверение

Пожилая женщина, сидевшая у двери вестибюля управления, посмотрела на меня вопросительно.

– Мне к начальнику, – сказал я. И добавил: – Вот, пожалуйста, мое удостоверение.

Она долго крутила его в руках, подносила к глазам, изучала. Наконец, вздохнув, сказала:

– Зайдите вон туда, где стеклянные двери. Пусть они посмотрят.

Суровый мужчина несколько минут молча рассматривал то меня, то фотографию на удостоверении.

– Не удивляйтесь, – предупредил я его, – что на фото человек с усами. Свои усы, приблизительно такие же шикарные, как вон у того вашего коллеги, я еще на той неделе сбрил.

– Чего вы к моим усам прицепились? – обиделся усатый. – Пришли себе по каким-то делам, так и занимайтесь ими. Зачем лишними разговорами людей от работы отрывать…

– Никому я не мешаю, никого не отрываю, – неожиданно в рифму ответил я.

– А я, по-вашему, «никто»? – язвительно спросил суровый мужчина. – Показывает недействительное удостоверение, а говорит, что никому не мешает.

– Почему недействительное? – удивленно спросил я.

– Тут должно быть шесть печатей, а у вас их только пять. Если я ошибаюсь, пусть меня мой напарник поправит.

Усатый тут же пришел на помощь своему коллеге.

– Если по правилам, – сказал он после десятиминутного изучения моего документа, – тут даже семь печатей должно быть.

Он встал и распахнул дверь в соседнюю комнату:

– Эй, хлопцы, идите-ка сюда! Тут пришел один с недействительным удостоверением.

«Хлопцы» дружно подтвердили, что моему документу не хватает минимум двух печатей.

– А может, другие документы имеются? – поинтересовался лысый мужчина с сигаретой за ухом.

– Других не имеется, – ответил я, неожиданно почувствовав, что моя уверенность улетучивается.

– Это очень плохо, – зловеще констатировал молодой человек в нарукавниках.

– Позвоните ко мне на работу, – попросил я, – и вам подтвердят, что я – это я…

– Телефонный звонок к делу не подошьешь, – философски заметил усатый.

– Что же мне делать? – в ужасе спросил я.

– Что делать? – переспросил суровый мужчина. – Идемте к нашему заведующему отделом кадров. Но уверяю, он вам повторит все то, что сказали мы.

Завкадрами оказался удивительно любезным человеком. Он мельком взглянул на удостоверение и тут же опроверг своих подчиненных:

– При подобных формах удостоверений обходятся и пятью печатями.

– Вот видите! – радостно кивнул я суровому мужчине.

– Но, – продолжал заведующий, – у вас на удостоверении не хватает подписей. Их тут шесть, а надо семь…

– Это какое-то недоразумение, – пробормотал я.

– Верю, – оптимистически произнес завкадрами, возвращая удостоверение, и с грустной улыбкой добавил: – Но вера верой, а факт остается фактом…

Выйдя из управления, я увидел у двери телефон-автомат и решил хоть по телефону поговорить с начальником, к которому мне так и не удалось попасть.

– Извините, что подвел, заставил вас ждать, – сказал я ему. – У меня, оказывается, удостоверение не в порядке. Подписи какой-то не хватает. Так что дальше вестибюля меня не пустили…

– При чем тут удостоверение? – не понял меня начальник. – У нас никто никаких удостоверений не проверяет. Вход в управление свободный…

Пожилая женщина, сидевшая у двери, посмотрела на меня с любопытством.

– Чего это вы вдруг меня задержали? – спросил я у нее.

– Я? – удивилась она. – И не думала. Это вы почему-то вдруг стали мне свое удостоверение показывать. Я вас и послала в отдел кадров. Потому что и сама к этому учреждению не имею никакого отношения. Тут моя соседка работает. Вот я и жду ее…

Спасительная идея

Меня вызвали к Петру Свиридовичу.

– Скажите, – задумчиво проговорил он, глядя куда-то в простенок между шкафом и сейфом, – что вы сейчас делаете?

– Как – что? – с готовностью ответил я. – Разными делами занят.

– Например?

– Например? Ну, скажем… решаю конкретные вопросы…

– Какие вопросы?

– Ну как… Такие вопросы…

– Какие именно?

– Те вопросы, что ежедневно ставит перед нами жизнь, – вспомнил я фразу с последнего профсоюзного собрания.

– А какие вопросы ставит перед нами жизнь?

– Актуальные вопросы.

– А в чем смысл этих актуальных вопросов?

– Ну как! Смысл этих актуальных вопросов… Послушайте, чего вы хотите от меня? Уволить с работы? Предупреждаю: это не так просто! Я столько лет работаю…

– Вот-вот, я и хочу узнать, над чем вы работаете.

– Как это – над чем? Над тем, над чем все!

– А над чем все работают?..

– Все?.. Над чем надо, над тем и работают.

– Хорошо, – вздохнул Петр Свиридович, – попробую сформулировать вопрос иначе: в чем заключаются ваши обязанности на протяжении дня?

– День на день не похож…

– Тогда на протяжении месяца?

– Разное бывает. Но работаю я на совесть, вдумчиво, с огоньком…

– Над чем работаете?

– Опять вы про свое? Я же говорил, кажется…

– Хорошо. Попробуем совсем по-другому сформулировать вопрос: что делают ваши товарищи по отделу?

– Каждый выполняет свои обязанности.

– Понятно, что не чужие. Но в чем эти обязанности заключаются? Ну, предположим, пришли они на работу. Сели на свои места. А дальше?..

– Дальше работаем. Я уже говорил…

– А вообще, чем ваш отдел занимается?

– Выполняет задания. Иногда перевыполняет…

Петр Свиридович достал из кармана носовой платочек и вытер вспотевший лоб.

– Вы можете, в конце концов, сказать, чем занимается ваш отдел?! – закричал он так, что зазвенело стекло в шкафу. – Горшки лепит, корзины плетет, носки вяжет или кур ощипывает?!

– Да при чем тут куры? – обиделся я. – Ежели вы намекаете на то, что я ношу на работу бутерброды, то я могу этого и не делать.

– Как называется отдел, в котором вы работаете? – спросил Петр Свиридович почти шепотом.

Я что есть мочи напрягал память, но, как назло, не мог вспомнить.

– Такое длинное название из семи или одиннадцати слов…

– Ну, а как называется учреждение, в котором вы работаете?

Меня аж в холод бросило. Это название где-то шевелилось в моих мозговых извилинах, но мне никак не удавалось извлечь его оттуда.

– Тоже длинное название, но короче, чем название отдела, – наконец произнес я.

– Короче, говорите?

– Да. На три, а может, и на пять слов.

– И все-таки, как называется наше учреждение? – ехидно спросил Петр Свиридович.

Я молчал. Но, как это всегда бывает в сложных ситуациях, неожиданно пришла спасительная идея.

Пока Петр Свиридович сосредоточенно смотрел в потолок, я незаметно достал из кармана удостоверение ж, зажав его в руке, громко прочитал:

– Контора по надзору за состоянием…

– Достаточно, достаточно! – радостно прервал меня Петр Свиридович. – Теперь и я вспомнил, как мы называемся. Полдня вспоминал! И вот вас вызвал, чтобы напомнили. Можете идти работать. Благодарю…

Конкурс

Я всматривался в лица членов жюри и понимал, что будет нелегко. Меня особенно страшил взгляд председателя конкурсной комиссии. Ну чем, скажите, можно удивить бывалого фокусника, старого ветерана манежа?

– Слушаем вас, – сказал он.

Страх и неуверенность как рукой сняло. Я почувствовал себя внутренне собранным и готовым успешно держать какой угодно конкурсный экзамен.

Не спеша достав из кармана носовой платочек, я помахал им и провел по полу. Затем поплевал на ладонь.

Перед изумленными членами жюри выросла груда кирпичей.

Я еще раз взмахнул платочком, еще раз поддевал на ладонь. И груда выросла вдвое.

– Кирпичей достаточно, – невозмутимым голосом остановил меня председатель. – Давайте до остальным пунктам.

– В таком случае, позвольте ваш цилиндр, – поклонился я.

– Пожалуйста, – председатель протянул цилиндр.

Накрыв ого платочком, я трижды поплевал на руку и произнес:

– Ап!

Потом снял платочек, перевернул цилиндр, и из него, как из рога изобилия, посыпались гвозди. Они сыпались до тех пор, пока кто-то из членов жюри не произнес:

– Хватит!

Тогда я снял левый ботинок и вылил из него литров тридцать зеленой краски. Сбросил правый ботинок – на пол хлынула, словно из водосточной трубы во время ливня, олифа.

– А где ваша проволока? – спросил меня член жюри, сидевший справа от председателя.

– У вас в кармане, – ответил я, приблизившись к нему.

Когда из кармана члена жюри выскользнула сотня метров проволоки, я понял, что слегка всколыхнул конкурсную комиссию.

– А как дела с трубами? – поинтересовался член жюри, сидевший слева от председателя.

– Расстегните, пожалуйста, свой портфель, – попросил я.

Озадаченный член жюри достал из собственного портфеля образцы труб нескольких диаметров.

– Где возьмем унитазы? – послышался коварный вопрос.

Я поплевал на обе ладони, выдернул три волосинки и объявил:

– А посмотрите, на чем вы сидите.

Стон восхищения вырвался из уст членов жюри. Кто-то даже зааплодировал.

Чтобы окончательно потрясти конкурсную комиссию, я достал из бокового кармана кран, дыхнул на него – пошла горячая вода. Из кармана брюк извлек лампочку и свистнул – она засветилась.

– Это наш человек! – услышал я, покидая зал.

Сомнений не было: в конкурсе на замещение вакантной должности снабженца строительного треста я стал победителем.

Но меня ждало разочарование. На должность снабженца взяли другого – того, кто вошел после меня. Он переплюнул всех претендентов оригинальным номером: под гипнозом заставил председателя жюри снять пиджак, брюки и туфли, затем уговорил его все это списать.

Дом отдыха

В дом отдыха я прибыл часов в одиннадцать утра. В вестибюле толстый бородач сам с собой играл в шашки.

– Где тут оформляться? – спросил я его.

Он взглянул на меня оценивающе:

– В шашечки играем?

– Непрофессионально, – поскромничал я.

– Садись, срежемся!

– С удовольствием, но хотелось бы оформиться…

– Успеешь! Мои черные…

Одну партию выиграл он. В двух победил я.

– Может, в «козла» постучим? – предложил бородач и увлек меня в соседнюю комнату.

Тут отдыхающие играли в домино. За столами мест не было, и мы на подоконнике сыграли снова в шашки.

– Молодец! – сказал бородач после восьмой проигранной им партии. – Чувствуется опыт.

В комнату влетел рыжий детина и заорал:

– Продаю новый анекдот!

Заодно он продал несколько старых. А еще сообщил присутствующим, что Аделина Николаевна приобрела в соседнем магазине вельветовые тапочки.

После этого сообщения за столом доминошников сразу стало свободнее.

– Вельветовые удобны для пинг-понга, – объяснил мне бородач. – Кстати, как насчет сбацать?

– Мне бы оформиться…

– Успеешь, администрация все равно заседает…

– Не подскажете: композитор из семи букв, четвертая «ю»? – обратился ко мне пожилой мужчина.

– Не переутомляй человека! – осадил его бородач. – Черт с ним, с пинг-понгом! Давай в шахматы!

Окончить партию нам не удалось, прибежала какая-то женщина и мужским голосом напомнила, что пора на обед.

– Я все-таки оформлюсь… – начал я.

Но бородач увлек меня в столовую.

– Главное – вовремя поесть. Дед одного из моих приятелей жив до сих пор потому, что при любых обстоятельствах вовремя обедал.

Он усадил меня за стол, а сам побежал к раздаточному окну.

После обеда бородач зевнул:

– Соснуть бы часок, да партию доиграть..

– Нет! – заявил я. – Пойду оформляться.

– Администрация долго обедает, успеешь!

Мы продолжили партию. А под фикусом вспыхнула бурная дискуссия на футбольную тему. Мы втянулись в перепалку.

Потом по очереди мерили кожаную куртку рыжего детины. Он предлагал ее за полцены.

– Великовата! – сказал бородач.

– Ты просто недомерок, – уколол его рыжий.

– А вот сейчас поглядим, кто недомерок! – побагровел бородач.

Они сели за стол и стали гнуть руки. Многие отдыхающие последовали их примеру. Ко мне прицепился какой-то дед:

– А что, поборемся?

Бородач победил всех, я же только деда.

– Пошли, пивка выпьем? – предложил бородач.

– Нет! – решительно сказал я. – Схожу оформлюсь. Полдня в доме отдыха, и…

– В каком доме отдыха? – изумился бородач. – Это учреждение! А дом отдыха давно отсюда переехал. Кажется, на улицу Зеленую…