Текст книги "Встреча с пришельцем (сборник)"

Автор книги: Юрий Прокопенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Все мои аргументы разбивались вдребезги о ее неумолимое «не отпущу».

– Неужели ты хочешь меня погубить? – в отчаяний воскликнул я.

– Погубить? – испуганно переспросила она. – Ты намекаешь, что тебя могут… – Она схватила меня за руку и до боли сжала ее.

– Именно, – сказал я, хотя и не понимал, что означает это «могут».

– Тогда другое дело. Прости, дорогой. Как я могла о тебе так плохо подумать! Не было другого выхода, верно же? Иначе ты бы меня не бросил на целый год, правда?

– Правда, – сказал я, радуясь, что нашел хоть какой-то, пусть временный, выход из этого ужасного положения.

– Все понимаю, – закивала она. – Я исчезаю, чтобы тебе не мешать. И жду. Правда же, как только сможешь – приедешь?

– Приеду, – пообещал я.

– Забыла совсем: Петька на завод вернулся, – сообщила она, наверное, важную для нее новость.

– И правильно сделал, – согласился я.

– Это я его заставила, – с гордостью сказала она. – Ты же меня знаешь, если уж за что-то берусь, никогда не отступлю.

От этих слов мне стало совсем не по себе.

– Знаю, знаю, – поспешил я ее заверить.

– Да, чуть не забыла! – Она опять схватила меня за руку. – Представляешь, Нинка до сих пор в твоей квартире живет. Как ты ее перед своим отъездом оставил, так она там и хозяйничает. Хахаля какого-то привела. Про тебя, конечно, и не вспоминает. Пользуется твоими вещами. Я ей сказала, что на все твои вещи имею намного больше прав, чем она. Но вещи меня не интересуют. Для меня главное – ты.

– Ну и пусть живет. Это меня не касается, – сказал я.

– Не сомневалась, что ты ее бросишь. Все равно от меня никуда не денешься!

– Постой, – вдруг осенило меня. – Попроси эту женщину, чтобы собрала все мои документы и выслала на редакцию. Вещи может себе оставить, а вот документы…

– Будет сделано, – пообещала Галя. – Пусть только не отправит, я ей покажу! Она у меня за все получит!

– Запиши адрес.

– Адрес у меня есть. Так что не волнуйся.

Еще с полчаса Галя вспоминала новости, которые могли, по ее мнению, меня интересовать. Я встречал их восклицаниями: «Не может быть!», «Неужели?», «Ничего себе!» Наконец эта игра мне надоела, и я решительно попрощался.

– Любимый, ты ведь знаешь, я тебя буду ждать! И ты обязательно приедешь! – произнесла она.

Последняя фраза по интонации звучала так: «Попробуй только не приехать!»

Дома меня встретили суровым молчанием.

– Так что, едем в лес? – спросил я.

Люся не ответила.

– Или вы уже передумали?

– Передумали, – сухо сказала наконец Люся и пошла на кухню.

24

Сегодня Духмяный был нарядный и торжественный. Галстук с огромным узлом явно мешал ему. Он забавно крутил головой и время от времени поправлял воротник рубашки. В радостном порыве даже похлопал меня по плечу:

– Ничего, и вы дождетесь такого!

Сегодня ему должны были вручать премию имени Гарпуна. Сегодня был день моего рождения, Люся по этому поводу готовила ужин. Хотела было пригласить нескольких гостей, но передумала.

– Втроем посидим, вспомним Славу, – сказала она.

После последнего инцидента она долго не смотрела в мою сторону. С трудом удалось ее убедить, что это недоразумение, ошибка молодости…

Редакционное собрание открыл сам редактор.

– Товарищи, – начал он, – всем известно, по какому поводу мы собрались? Сегодня состоится вручение премии имени нашего талантливого коллеги, нашего блестящего публициста, великолепного мастера боевого фельетона Вячеслава Гарпуна. Мы благодарны судьбе, что дала нам возможность работать под одной крышей, плечом к плечу с Вячеславом Трофимовичем. Мы гордимся тем, что на газетных полосах наши подписи стояли рядом с его фамилией. Тепло его улыбки всегда согревало наши души, его квалифицированный совет помогал написать лучше, убедительнее, острее. Мы учились и будем учиться у него журналистскому мастерству, непримиримости, принципиальности. Все мы смело можем считать себя учениками Вячеслава Трофимовича. Но непосредственным учеником его был Трофим Сидорович Духмяный. И то, что мы решили первую премию имени Вячеслава Гарпуна вручить именно Духмяному, не случайность.

Редактор проанализировал материалы Духмяного. Нашел их солидными, злободневными, выполненными на высоком профессиональном уровне. Затем перешел к другим редакционным делам. Напомнив присутствующим, что успехи не должны нас убаюкивать, он, как всегда, покритиковал отдел строительства, отдел культуры, который мало дает проблемных статей, отметил пассивность отдела спорта. Досталось и мне. Последний мой критический материал редактор назвал сереньким и слабеньким.

– Не забывайте, товарищ Зайчинский, – патетически провозгласил он, – в каком отделе работаете! В отделе, который возглавлял сам Вячеслав Гарпун. Это большая честь! Так что надо быть достойным продолжателем дела великого мастера! Ясно?..

25

Было без пятнадцати одиннадцать, когда диктор телевидения пожелала спокойной ночи.

– Чай пить будете? – спросила Люся.

– Не откажусь, – отложив газету, ответил я.

Пили молча. Казалось, Люся настолько вся в своих мыслях, что вообще забыла о моем существовании.

– Что-то Леся неспокойно спит, не простудилась ли? – сказал я.

– Что? Ах, да, возможно. Хотя не похоже. Я не заметила ничего такого… А почему вы лимон не берете? И печенье?

– Скажите мне, Люся, – неожиданно для себя самого отважился я, – а что, если бы вы узнали, что есть человек, который любит вас? Любит не меньше, а может, и больше, чем любил Вячеслав. Неужели вы указали бы ему на дверь?..

Люся ошарашенно глянула на меня, покраснела и вдруг закашлялась. Как оказалось, она поперхнулась вареньем.

– Вот видите, – придя в себя, сказала Люся, – так можно совсем перепугать бедную женщину.

Выпрямившись в кресле, она вдруг стала очень серьезной:

– Как я вас поняла, это ваше объяснение в любви?

Не кажется ли вам, уважаемый Валентин Сидорович, что это святотатство? Еще и года не прошло, а вы осмеливаетесь говорить о подобных вещах! А потом, разве ритуальным годом исчерпывается траур? Нет, мой траур, моя скорбь – до конца моих дней!

Она вытерла слезы, для чего-то вынула ложечку из пустой чашки, протерла ее салфеткой и снова положила в чашечку.

Я молча смотрел на Люсю, восхищаясь ее благородным гневом.

– Не хочу вас обижать, – продолжала она. – Вы действительно чудесный человек, я верю в вашу искренность, вашу честность. Но поймите, если бы когда-нибудь в будущем я и ответила утвердительно на ваше предложение, вы были бы несчастным.

– Почему?

– Да потому, что я бы все время вас сравнивала, – кивнула она на портрет. – И вы от этого сравнения всегда бы проигрывали. Потому что Слава был идеальным мужем, и не вам, простите, с ним тягаться…

Она встала и подошла к окну. Я, приблизившись, взял ее за руку.

– Люся…

Пронзительный звонок в дверь заставил меня вздрогнуть.

– Кто бы это мог быть? – тихо спросила Люся.

– Может, я открою?

– Нет, я сама… Зайчинский? – переспросила Люся. – Валентин Сидорович? Дома. Заходите, пожалуйста.

Высокая рыжеволосая женщина в кожанке не сводила с меня глаз. Ее губы беззвучно шевелились.

– Дорогой! – прожурчала она. – Ты как-то изменился! Даже немного постарел. Но такой ты мне еще больше нравишься. Любимый мой! Я все глаза проплакала по тебе! Решила, что ты меня бросил. И вдруг Галка говорит, что нашла тебя. Хвасталась, будто ты поклялся вернуться к ней. К этой…

– Я вас не понимаю… – растерянно пробормотал я.

– Ты меня называешь на «вы»? – насмешливо спросила она.

Я испуганно глянул на Люсю, словно надеялся на ее помощь. Она скептически улыбалась.

– Короче, вот что, Валентин! Забирай свои вещи, и поедем! – решительно сказала женщина.

– Куда поедем? – заикаясь, спросил я.

– Как куда – домой!

– Это и есть мой дом, – сказал я не очень уверенно.

– Ах, вот оно что! Значит, нашел себе кукушечку. Правда ж, он вас кукушечкой называл? – спросила она Люсю. – И меня так называл.

Она села на стул и, обращаясь к Люсе, сказала сочувственно:

– Бедная вы женщина! Очередная жертва этого аморального типа! Помяните мое слово, он и вас очень скоро променяет на первую попавшуюся… Представляю, сколько сладких слов наговорил вам этот искуситель! Скажите, он клялся сделать вас самой счастливой в мире? По глазам вижу, что клялся. А обещал повезти в свадебное путешествие на Байкал? Это он всем обещает. А стихи читал? Всем читает. Есенина! Еще и за свои выдает. Я ему поддакивала, делала вид, что верю. Брехун несчастный!

Она вскочила со стула и забегала по комнате.

– Ну я и дуреха! Это ж надо – не раскусить его раньше! Уши развесила и слушала его дурную болтовню. А он, оказывается, обыкновенный авантюрист. – Она презрительно глянула на меня. – Имейте в виду, если только с ним свяжетесь, ох и наплачетесь! Гнать таких надо поганым веником! Прикажите ему, чтоб убирался вон. Немедленно!

Она закрыла лицо руками. Постояла так минуту, затем резко открыла сумочку, вытащила сверток и швырнула его мне в лицо.

– Вот твои документы, и целуйся со своей кукушкой! Она думает, что большое счастье нашла! Еще наплачется с тобой!

– Так вы Нина? – догадался я.

Наконец до меня дошло, что эта женщина – та самая Нинка, что живет в квартире Зайчинского. Это о ней Галя сворила, что она присвоила его имущество. А этот сверток – документы Зайчинского, которые я просил мне переслать.

– Нина, Нина! У тебя удивительная память! – произнесла она. – Это же надо, не забыть имени женщины, которой несколько месяцев тому назад объяснялся в любви и просил стать женой! И за то спасибо…

Тягостное молчание, казалось, будет длиться вечно. Наконец Нина поправила шарфик на шее, застегнула кожанку на все пуговицы, шумно вздохнула и направилась к двери. Вдруг остановилась и тихо сказала:

– Валентин, подумай, что ты теряешь. Я жду тебя на улице ровно десять минут. И ухожу! Ухожу навсегда! Десять минут и ни секунды больше…

Люся убирала со стола, время от времени бросая на меня насмешливые взгляды. Я сидел в кресле в немом оцепенении. Да и что я мог сказать! Что это недоразумение? Что я эту Нину, как и ту Галю, впервые вижу?

– Вам надо спешить, – напомнила Люся. – Вас ждут еще пять минут. Точнее – четыре с половиной…

– Вы знаете… – начал я.

Но она меня перебила:

– Знаю, знаю. Еще одна ошибка молодости. Сколько их у вас? А впрочем, какое это имеет значение.

– Правильно. Никакого! – вскочил я. – Все это глупости. Главное, Люся, что я всегда любил только тебя!

– И тогда, когда еще не знали меня?

– Я знал тебя всегда! И всегда любил! И ничто в мире не в силах разлучить нас с тобой!

Люся ответила, глядя на портрет, будто обращаясь к нему:

– Если когда-нибудь я и соглашусь стать вашей женой… если соглашусь, то только ради Леси. Она так привязалась к вам! – В ее глазах блеснули слезы. – И надо же было уйти ему от нас навсегда!

– Не говори таких грустных слов, – взял я ее за руку. – Те, которых мы любим, всегда с нами. Они для нас вечны, как небо. Как жизнь…

Встреча с пришельцем
(повесть)

1

Колеса самолета коснулись земли. Рев мотора заглушил слова бортпроводницы: «Температура воздуха плюс двенадцать градусов… До центра города вы можете доехать…»

Несмачному было чем добираться в город, за ним должны были прислать машину.

– Если хотите, я вас подброшу, – предложил он своей соседке Галине.

– Спасибо, не откажусь, – улыбнулась она. – Хотя, откровенно говоря, я на вас обиделась…

– Потому что заснул? Извините. Просто устал немного. А ваша история такая необычная. Впрочем, вы мне ее непременно доскажете. Договорились?

– Да уж придется, что поделаешь!

Галина нагрузила Несмачного такой увесистой сумкой, что он, пересекая аэровокзальную площадь, аж сгибался под ее тяжестью. Эта высокая красивая женщина в спортивной желтой куртке с капюшоном была удивительно разговорчивой. Но вдруг осеклась, когда навстречу им из черной «Волги» вынырнул молоденький лейтенант милиции.

– Добрый вечер! – приложил он руку к козырьку. – А я было приготовился ждать вас до утра. В такую пасмурную погоду рейсы как минимум задерживаются…

– Приветствую вас! – протянул руку Несмачный и представил Галину: – Знакомьтесь!..

Широкоплечий, предпенсионного возраста водитель, выехав на трассу, погнал машину так, будто догонял преступника.

Лейтенант выхватил из кармана кителя носовой платок и чихнул. Этого было достаточно, чтобы Галина, оседлав, очевидно, одну из своих любимых тем, тут же сообщила ему несколько эффективных средств от насморка. Лекарств от этого недуга, судя по всему, она знала бесконечное множество.

Несмачный, мягко перебив Галину, напомнил, что она не закончила начатую в самолете историю.

– Спасибо, что не забыли, – обрадовалась Галина. – Так вот, как я уже говорила, это случилось с моей сестрой, которая работает заведующей галантерейного магазина. С месяц тому назад где-то под конец рабочего дня заходит к ней мужчина. Такой себе среднего роста, как пишут в детективах, никаких особых примет. Только – глаза. Глаза у него излучали какую-то гипнотическую силу. Они буквально парализовали ее. Ни тебе крикнуть, ни пошевельнуться. Стоит, бедная, дрожит, а взгляда от него оторвать не может. А он все приближается, приближается. И вот протягивает руку, а сестра ему – свою. Под гипнозом, конечно. И как будто происходит рукопожатие. Только – сестра это хорошо запомнила – что-то клацнуло; на миг ее запястье стиснуло металлом. И, слова не сказав, он ушел. Уже через мгновение сестре стало казаться, что все это ей померещилось. Немного придя в себя, она достала зеркальце и, глянув в него, чуть не потеряла сознание. Под глазами у нее залегли глубокие морщины, а волосы наполовину поседели. Кинулась к большому зеркалу. Точно: она внезапно постарела лет на десять, а то и на пятнадцать! И как она не сошла с ума?! Все, кто ее знал, просто ужасались, встречая ее в те дни. Даже самые деликатные не могли удержаться от восклицания: «И что это с вами?!» Но попробуй объясни! Никто не поверит. И действительно, все это походило на мистику. Но вскоре она услышала, что подобное произошло с одной продавщицей в универмаге. Все было точно так же. Он, этот человек, приблизился, гипнотизируя своим жутким взглядом. Что-то клацнуло, когда он пожал ей руку, и теперь в секции готовой одежды вы можете увидеть вместо вертлявой девушки женщину, которая выглядит старше своей матери… Вы, конечно, Анатолий Петрович, в это не поверите? А вот лейтенант не мог не слышать этой истории, как, кстати, и многих других, абсолютно аналогичных. Теперь-то мы знаем, что все эти случаи – проделки какого-то, извините, инопланетянина, который безнаказанно шастает по нашему городу, а милиция в это время вообще неизвестно чем занимается. Простите меня за откровенность, товарищ лейтенант! Я, честно говоря, даже боюсь сама по городу ходить. Вот сейчас две неделе была у тетки в Киеве, так хоть немного отдохнула от этого постоянного напряжения и страха…

– Ну, это вы уж слишком! Не надо настолько преувеличивать опасность, – возразил лейтенант.

– Но ведь даже вы, работники милиции, ничего не можете мне гарантировать. Разве не так?..

Машина остановилась возле гостиницы.

– Не волнуйтесь, Галина, – прощаясь, сказал Не-смачный, – вас довезут до самого дома. А что касается инопланетянина, то мы с лейтенантом Бойчуком гарантируем вам полную безопасность. Обещаю.

– Ну и шутник вы, – улыбнулась Галина. – Я уверена, что в такой ситуации вы и сами ни от чего не гарантированы…

2

Администратор гостиницы, миловидная брюнетка с пышной копной волос, говорила по телефону:

– Только смотри, Петюша, чтоб котлеты не пригорели. И яблоко не забудь съесть. И чтобы сразу же садился за уроки. Приду – проверю. И дневник мне завтра покажешь. Небось двоек нахватал?.. И сегодня не вызвали?.. Сочинение писал? Ну-ка, расскажи мне, про что ты там написал… Так, так… Молодец!..

Администратор смотрела на Несмачного отсутствующим взглядом.

– Ну а дальше?.. Прекрасно! Чудесно! А случайно не списал?.. Ах ты умничка мой! Просто великолепно!..

– Простите, – напомнил Несмачный о своем существовании.

– Минутку, Петюша, – сказала администратор и, прикрыв ладонью трубку, бросила Несмачному: – Свободные места только на первом этаже.

– Да какая разница! Меня и первый этаж вполне устраивает.

– Какая разница? Ну, если для вас нет разницы…

– А вы еще не оформились? – удивился лейтенант.

Телефон-автомат в вестибюле не работал, и он бегал звонить на соседнюю улицу.

Очевидно, форма лейтенанта произвела впечатление на администратора, она сказала сыну, что позвонит через минуту, и положила трубку.

– Меня и первый этаж вполне устраивает, – повторил Несмачный.

– У товарища бронь, мы ему заказывали, – сказал лейтенант.

– С этого и надо было начинать, – улыбнулась женщина.

– И все-таки не понимаю, почему вы меня пугаете первым этажом? – спросил Несмачный, заполняя анкету.

– Я вас не пугаю. Я тут ни при чем. С того времени, как в нашем городе появился инопланетянин, люди стали панически бояться первого этажа. Есть, правда, отдельные смельчаки вроде вас…

Номер на третьем этаже имел стандартную меблировку: кровать, письменный стол, два кресла и телевизор. На столе – телефон, графин и пепельница. И, странное дело, было в этом номере как-то по-домашнему уютно. Несмачный не сразу сообразил, что этот уют создает крошечная деталь – подушечка с иголками, которая висела над кроватью.

– Ну что, с полчасика отдохнете? – спросил лейтенант.

– Не отказался бы, – Несмачный присел на кровать и сразу почувствовал усталость.

– Впрочем, нет, Анатолий Петрович. Такую возможность вы получите через час-другой. А сейчас мы с вами пойдем поужинаем.

– Да что-то, откровенно говоря, и есть не хочется… – начал было Несмачный.

Но лейтенант решительно перебил его:

– Все равно от меня не отделаетесь! Поужинаем, и я торжественно обещаю оставить вас в покое…

Когда они проходили через вестибюль мимо окошка администратора, грудной голос миловидной брюнетки давал очередные указания Петюше. Судя по отдельным эмоциональным фразам, Петюша собирался купать песика, и мама инструктировала его. Приезжие терпеливо ждали, пока дойдет очередь до них…

3

Кафе «Арфа», как объяснил лейтенант, имело два существенных преимущества по сравнению с другими точками общественного питания. Во-первых, тут не было оркестра, а музыкальный автомат уже полгода ремонтировался. Так что можно было за ужином побеседовать, не надрывая голосовых связок. Во-вторых, в последнее время кафе пустовало. После того как случилась эта история с официантом Колей, даже завсегдатаи «Арфы» обходили ее десятой дорогой.

Коля, высокий и статный, с седой шевелюрой, долго и старательно сервировал стол. Почему-то трижды менял салфетки, дважды протирал фужеры и вдруг исчез куда-то.

Пока его не было, лейтенант успел в подробностях рассказать Несмачному историю, которая приключилась с этим человеком.

Еще месяц назад в Колиной шевелюре не было ни сединки. Он выглядел даже моложе своих двадцати пяти лет. И вдруг его посетил этот инопланетянин. Приметы те же. Тот же самый гипнотизирующий взгляд. То же рукопожатие и якобы металлический обруч на запястье…

– Я вас слушаю, – наконец появился официант.

– Нам что-нибудь из холодной закуски и горячее, – сказал лейтенант.

– На горячее могу предложить бифштекс или бефстроганов.

– А что бы вы посоветовали?

– Бифштекс, – сказал официант.

– Пусть будет бифштекс, – согласился лейтенант.

За соседним столиком двое явно приезжих были в той стадии, когда хочется исповедоваться, изливать душу. Оба говорили одновременно, не слушая друг друга.

Наконец один из них замолк. Наверное, устал. Голос его друга рокотал на весь зал:

– Если бы ты только знал, Андрей, сколько денег я угробил на этого Семена Сидоровича! И все напрасно! Где-то за час до конца рабочего дня обычно шепчу ему на ухо: «Поговорить надо». Это означает, что мы куда-то идем. За мои, конечно. Бывало, и он рублишко кинет. Но не больше. Причем всегда делал это таким, знаешь, купеческим жестом. Куда там! И представь, так привык этот Сидорович ужинать за мой счет, что, когда я не приглашал его, он обижался. «Как, – говорит, – ты меня сегодня никуда не ведешь?» Но не в деньгах дело. Ты же меня, Андрюха, знаешь. Я никогда скрягой не был. Обижало другое. Обижало то, что всегда утром Сидорович на меня волком смотрел. Я все голову ломал: чем же это его обидел? Может, думаю, мало? Пробовал удвоить дозу. Еще хуже было. Смотрит утром на меня – и такая у него лють в глазах, аж страшно! Первую половину дня, как правило, не разговаривает. Зато к Веселяке – как к сыну родному! Такой нежный, куда там! Долго я терялся в догадках, пока Веселяка не открыл мне глаза. Оказывается, каждое утро, когда у Сидоровича голова аж раскалывалась, он ему бутылочку минеральной водички подносил. Как говорится, дешево и сердито. Та водичка была для Сидоровича настоящим бальзамом. А я был для него виновником всех его бед: и ужасного самочувствия, и конфликта с женой. Он как-то так прямо и сказал: «Мне на тебя сегодня и смотреть противно…» Ну, и соответственно на того Веселяку сыпались всякие милости, а на меня ничего, кроме проклятий…

Подбежал официант и спросил, обращаясь к Несмачному:

– Простите, вы, кажется, заказывали бефы?

– Бифштексы, – напомнил лейтенант.

– Ясно, – сказал Коля и пошел рассчитываться с разговорчивыми клиентами.

Несмачный взял кусочек хлеба и тонко намазал его горчицей.

– Попробуйте, Владислав. Аппетит нагоняет.

– Благодарю, – покачал головой лейтенант. – С детства недолюбливаю.

Пробегая мимо их столика, официант снова уточнил:

– Так, значит, два бефа?

– Бифштексы. Сколько можно повторять! – Выдержка изменила лейтенанту.

– Ничего, – улыбнулся ему Несмачный, – мы ведь сегодня не торопимся.

– Завтра я вам покажу другую точку, где вы сможете обедать. Вполне пристойная вареничная возле нашего управления, – сказал лейтенант. – Надеюсь, вы к нам надолго?

– Конечно же не на день и не на два. Дело какое-то просто дикое. Фантасмагория, да и только! Мне вообще везет на подобные дела. А на инопланетян особенно.

Несмачный достал было из кармана сигареты, но лейтенант кивнул на табличку «У нас не курят».

– Вот и хорошо, – спрятал Несмачный сигареты. – Побережем здоровье.

– Так вот, в прошлом году было аж два дела, в которых фигурировали так называемые инопланетяне. Одно оказалось до примитивного простым. Один очень шустрый завбазой решил ординарную кражу приписать пришельцам. Мол, хотите верьте, хотите нет, а прилетели, ограбили и в воздухе растворились… Мне двух дней было достаточно, чтобы доказать: грабитель – сам «потерпевший». А вот другое дело попикантнее. Очень романтичная история. Представьте, инженер исчезает из дому в одних джинсах и тенниске. Всех на ноги поставили, всесоюзный розыск объявили – как сквозь землю провалился! Жена его в трансе, коллеги в панике. Но вдруг возвращается соколик. И рассказывает целую приключенческую повесть. Хоть стенографируй и издавай массовым тиражом. Будто бы вышел он на балкон и увидел прямо перед собой летающую тарелку. Застыла на уровне его балкона, а из иллюминаторов загадочные огоньки мигают. Вдруг дверцы открываются, и трап выскакивает. Управляемый какой-то потусторонней силой, он ступил на этот трап и очутился в тарелке… А дальше такого на-рассказывал, что и во сне не приснится. Фантазия у этого типа была исключительная. Талант! Только и жена его оказалась не бездарью. Нашла она и «тарелку», в которой он две недели жил, и тех самых инопланетян, а точнее – инопланетянку, которая оказалась ее лучшем подругой…

Официант принес салаты и спросил у Несмачного:

– Значит, вы заказывали два бефа?

– Если у вас такая плохая память, то записывайте! – вскипел лейтенант. – Вы же сами нам посоветовали бифштексы!

– Все понятно – два бифштекса, – буркнул официант и исчез.

С минуту они ели молча.

– Но должен предупредить вас, Анатолий Петрович, дело, по которому вы приехали, действительно загадочное, – сказал лейтенант.

– Я убежден, Владислав, что все загадочные дела заканчиваются одинаково: разгадки оказываются очень простыми. Потом становится даже неловко, что сразу не смог поймать ниточку.

– Думаю, на этот раз вам придется как следует посушить голову. Во всяком случае, мы теряемся в догадках, а время идет. И что ни день – новые сюрпризы. Я иногда, как это ни звучит фантастически, сам начинаю верить, что все это действительно проделки каких-то или какого-то пришельца. Поневоле возникает это предположение, так как все другие лишены всякого смысла.

– Алогичность поступков не такое уж диво, чтобы делать панические выводы, – заметил Несмачный.

– Сама по себе алогичность – да. Пусть все эти поступки не укладываются ни в какие логические, правовые и прочие рамки. Не в этом суть. Сбивает с толку то, что на самом деле происходит с людьми после встречи с этим типом. Если бы я не видел, например, вот этого официанта Колю за день до его встречи с так называемым пришельцем, я никогда бы не поверил в метаморфозу, происшедшую с ним. Парень за день постарел на пятнадцать – двадцать лет! А другие? Начинаю обо всем этом думать – и мне становится жутко. Голова идет кругом, когда пробуешь дать хоть элементарно логичную оценку этим событиям.

– И сколько таких эпизодов по городу?

– До двух десятков наберется…

Официант убрал посуду из-под закуски.

– Так что, можно нести бефы?

– По-моему, но бефы, а бифштексы, – мрачно напомнил лейтенант.

– Естественно, я и хотел сказать – бифштексы, – улыбнулся Коля.

Не прошло и пятнадцати минут, как он принес беф-строганов.

Щеки лейтенанта покрылись вишневыми пятнами.

– Послушайте…

– Какая разница, Владислав? – остановил его Несмачный. – Поберегите свои нервы. Беф-строганов – тоже неплохо…

У гостиницы лейтенант попрощался:

– Наконец-то сможете отдохнуть. Увидимся утром.

– До завтра, – пожал ему руку Несмачный.

Он зашел в вестибюль. У окошка администратора толпились люди. В основном это были горничные, дежурные по этажам. Все дружно успокаивали рыдающую брюнетку, еще два часа назад так мило ворковавшую с сыном.

Протолкнувшись поближе, Несмачный остолбенел. Администратор была наполовину седой. Морщины, будто наложенные гримером, делали ее совсем старой. Она снова дрожащей рукой поднесла зеркальце к лицу и вскрикнула от ужаса:

– Не может быть!

Со всех сторон на нее сыпались вопросы, но она ничего не слышала. Ее бледные губы шевелились беззвучно.

– Нужно вызвать милицию, – сказал кто-то.

Наконец администратор заговорила путано, заикаясь:

– Я его сразу узнала… Только глянула, поняла – это он. Глаза как у кобры… Смотрит так и приближается… А я сама поднимаюсь ему навстречу. Лицо каменное. Протягивает руку, а я, словно по чьей-то команде, ему подаю свою… Пожатие у него холодное, как У статуи… Держит меня он за руку, а у меня вроде бы пол из-под ног уходит. Хочу крикнуть – язык не слушается, прилип, и все… Какое горе! И за что мне такое наказание?! Что я плохого людям сделала?..

Она опять зарыдала.

– Успокойся, Маня. Вон милиция прибыла, – стала утешать ее женщина в белом халате.

Но Маня зарыдала еще громче.

4

Несмачный просматривал дела и все больше впадал в уныние. Схожесть ситуаций выводила его из себя. Хоть бы какая-нибудь деталь, за которую можно было бы зацепиться! Хоть бы какая-нибудь подробность, наводящая на размышления! Ничего этого не было.

Он понимал беспомощность своих местных коллег. Этот тип с гипнотизирующим взглядом так неожиданно появлялся, как, впрочем, и исчезал, что надеяться задержать его на месте преступления было бы наивно. Не делать же засады во всех без исключения учреждениях в ожидании его визита. Даже самоуверенный Картопляный, начальник уголовного розыска, с которым Несмачный знаком не первый год, и тот сегодня на оперативке выглядел растерянным. Все повторял: «Ну и орешек!»

– Разрешите? – В приоткрытую дверь заглянула женщина.

– Прошу, – сказал Несмачный.

– Мы тут вдвоем с приятельницей, если не возражаете?

– Не возражаю, – улыбнулся Несмачный.

Они сели напротив стола и заговорили, перебивая ДРУГ друга.

– Поверьте, это какое-то недоразумение. Мой Вася – щедрая душа. Он добрый человек и просто оказывал всем услуги. – Стройная шатенка расстегнула кожаное пальто, демонстрируя на длинной тонкой шее толстую золотую цепь, которая надежно выдерживала увесистый кулон с бриллиантами.

– А мой – кристально честный! – воскликнула блондинка. – Если бы вы только знали, сколько добра сделал он родственникам и знакомым! И все лишь за спасибо. – Ее мягкие волосы эффектно спадали на меховой воротник замшевой куртки. По щеке катилась слеза.

– Кто только не приходил, не звонил! И никому никогда он не сказал «нет». А люди ж нахальные, им только покажи, что ты можешь, – не отвяжутся! – строчила шатенка.

– Я своему не раз говорила: нельзя быть таким добрым. В наше время доброта не в моде. Она воспринимается как мягкотелость, на тебя усядутся верхом и погонять будут, – вторила подруга.

– Ничего не понимаю, – пожал плечами Несмачный.

– А чего тут понимать! – повысила голос шатенка. – Взять, например, шифер. Мой брат строился, мой двоюродный дядя строился, моя бабушка строилась, сестра моей лучшей подруги строилась, тесть соседа строился, сын моей заведующей строился… А где им шифер доставать? Ко мне обращались. А где я могла взять? Конечно же Васю тормошила. Он и выписывал. Куда же от меня ему деться! Ну и, сами понимаете, выписывал бесплатно.

– С моим Петром – такая же история, – едва дождавшись паузы, выпалила блондинка. – Тому нужна шуба, этому необходимо пальто, кому-то – пуловер, кому-то – джинсы. И все просят, умоляют, требуют. Попробуй отказать – здороваться перестанут. Представьте, моя косметичка попросила клеенчатый пиджак. И как я ни доказывала ей, что достать его невозможно, что у Петра комиссия за комиссией, что все под контролем, она и слушать не хотела. Хоть умри, а достань! Пришлось надавить на Петра. Или, скажем, мастер, который нам квартиру ремонтировал…

– Да что там мастер! – перебила подругу шатенка. – Мой Вася родному шурину два кубометра досок отпустил и рулон линолеума. Так и это ему шьют! Как будто шурину можно не дать, если он просит!..

– Милые дамы, – поднялся Несмачный, – я никак не могу понять, для чего вы это все мне рассказываете? Я человек приезжий и навряд ли смогу вам чем-нибудь помочь.

– А разве вы не товарищ Мурованный? – чуть ли не хором спросили женщины.

– Это его кабинет, а сам товарищ Мурованный временно перебрался в двадцатую комнату.

Шатенка и блондинка тут же выбежали, а Несмачный снова углубился в бумаги.

До чего же однообразны объяснения потерпевших! Словно под копирку написаны. Несмачный знал из практики, что один и тот же эпизод каждый из свидетелей трактует по-разному. Да и потерпевшие рисуют картину любого насилия теми красками, которые наиболее соответствуют их темпераменту. А тут протокольная сжатость и однообразие, как в меню привокзального буфета. «Пришел… Гипнотический взгляд… Протянул руку… Хоть не хотел, а пожал ее… Что-то клацнуло…» Вот и все. Двадцать один эпизод, и все похожи один на другой.