Текст книги "Встреча с пришельцем (сборник)"

Автор книги: Юрий Прокопенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Тесты

После реорганизации нашей конторе добавили еще пять штатных единиц. Мой телефон звонил беспрестанно.

– Слушай, дружище, – гремело в трубке, – говорят, у тебя есть вакансия заведующего отделом. Возьми моего шурина. Лучшего работника днем с огнем не найдешь. Имеет опыт, стаж руководящей работы…

– Привет, уважаемый… Сделай одолжение, возьми к себе моего племянника. Парень хоть и зеленоватый, зато перспективный. Не пожалеешь…

– Доброго здоровья… Хочу посоветовать одного весьма талантливого человека. Все умеет, за что ни возьмется, все горит под руками…

– Сколько лет, сколько зим!.. Докажи, что ты не зазнался, не изменил старой дружбе. Прими мою тетку на должность учетчика. Чудесная женщина…

Я всем обещал подумать. И в конце концов решил устроить конкурс. Пусть победит сильнейший!

Для кандидатов на должности придумал несколько тестов. Да таких, что претенденты сходили с дистанции один за другим. Вот, например, ни один из них не ответил на вопрос: «Сколько конфет можно съесть во время спектакля?» Или: «Кому лучше одолжить десять рублей – другу, врагу, начальнику?» Или: «Как обеспечить кворум на неинтересной лекции?»

И вдруг приходит такой себе ординарный человек.

– Как вы сказали?.. Сколько конфет можно съесть во время спектакля? – переспросил он. И, усмехнувшись, ответил: – Можно не съесть ни одной. Все зависит от того, насколько интересен спектакль и какой ассортимент конфет в театральном буфете… Кому лучше одолжить десятку? Никому. Так как долги портят дружбу, враг все равно не оценит твоей жертвы, а начальник будет всегда смотреть на тебя с раздражением – кому приятно вспоминать о долге!

С третьим тестом он тоже справился блестяще:

– Обеспечить кворум на скучной лекции просто. Достаточно объявить, что после лекции будут продавать колготки и бразильский кофе. Слушатели, особенно женщины, пойдут косяком…

– Феноменально! – констатировали члены конкурсной комиссии. – Ответы безупречные. Ну как такого не зачислить!

Я с ними согласился и зачислил этого находчивого человека на должность заведующего.

А со временем принял еще четверых, которые приблизительно с такой же легкостью справились с коварными тестами.

И вот все пятеро новых сотрудников сидят в моем кабинете. Я искренне поздравляю их с победой. И крепко жму руки – своему шурину, двоюродному племяннику, троюродному брату моей жены, а также ее тетке с невесткой. Что ни говорите, а тесты – замечательная штука!

Инициатор

Как-то я сказал сам себе: ждать, пока тебя заметят, нерационально. Можно просто не дождаться. Поэтому я и решил заявить о себе сам. Причем заявить во весь голос.

– Товарищи! – сказал я однажды с трибуны профсоюзного собрания. – Беру обязательство так клеить подошвы, чтоб они как минимум месяц не отлетали.

Кто-то неуверенно захлопал. И вот уже весь зал зааплодировал мне.

– Смельчак!.. Отчаянный человек! – неслось из зала.

Многотиражка на первой странице напечатала мое фото под рубрикой «На них равняйте шаг!», а директор выдал мне премию.

Когда шум вокруг моего почина немного утих, я на очередном профсобрании снова поднялся на трибуну:

– Товарищи! Я решил сегодня выступить инициатором еще одного почина.

Зал замер.

– Все мы знаем, – сказал я, – что в ботинках, которые мы выпускаем, левый каблук больше правого. Так вот, я обязуюсь выпускать все ботинки с одинаковыми каблуками.

Зал разразился овацией.

На другой день наша многотиражная газета посвятила мне очерк, а представитель фабкома включил меня во внеочередной список на получение трехкомнатной квартиры.

На следующем профсоюзном собрании не успел председатель ознакомить присутствующих с повесткой дня, как я уже был на трибуне:

– Друзья! Сколько рекламаций получает наше предприятие? И все это лишь потому, что в ботинках, которые мы изготовляем, из стелек торчат гвозди. Так вот, девиз моего нового почина таков: «Ни единой царапины на ноге потребителя!»

Мои слова были встречены бурным одобрением коллектива.

Постепенно все привыкли, что на каждом собрании я выступаю с очередным почином. Даже интересовались в коридоре:

– Ну, а что сегодня?

– Сюрприз, – многозначительно усмехался я.

Действительно, то, что я предложил на очередном собрании, всех потрясло.

– Товарищи! Мы ведь с вами осеннюю обувь выпускаем. Зачем же в осенних туфлях украшать носки дырочками? Это для летних туфель вентиляция нужна, а в осенних наоборот: ногу от дождя защищать нужно!

– Логично!.. Правильно!.. Давно лора! – раздались голоса из зала.

О своем очередном почине я объявил по местному радио. Зачем ждать собрания?

Естественно, популярность моя росла с каждым новым предложением.

Но вдруг нас посетил какой-то солидный мужчина из профсовета. И стал прилюдно поносить мои начинания:

– Двадцать один почин у вас на фабрике направлен на борьбу за качество обуви, а обувь как была сплошным браком, так и осталась.

Все осуждающе посмотрели на меня. Авторитет мой зашатался и, никем не поддержанный, мог вот-вот рухнуть. Тогда я выбежал на трибуну и выкрикнул:

– Товарищи! Предлагаю новый почин!

Сотни глаз впились в меня. А представитель профсовета скептически улыбнулся. Но уже через минуту ему пришлось вместе со всем залом аплодировать мне. Я сказал:

– Хочу стать инициатором нового почина! Вот он: же почины доводить до конца, а не бросать их на полдороге, как это иногда еще случается…

Педагогический момент

Не надо было быть физиономистом, чтобы узнать его с первого взгляда. При встрече с таким типом в темной подворотне возникает неодолимое желание вывернуть свои карманы без лишних напоминаний.

…В купе мы были вдвоем. Сидели молча, смотрели в окно.

– Давно из тюрьмы? – первым нарушил я молчание.

– Не очень, – неуверенно ответил он, вынимая руку из моего кармана.

Конечно, в такой ситуации следовало бы вызвать милицию. И вора – под суд! Но я тотчас взял себя в руки. Это, думаю, всегда успеется. Ведь вот у нас на фабрике, когда проворовался кладовщик, его тоже хотели сразу под суд. Потом раздумали. Решили воспитывать. Условились: если еще раз украдет – принять меры. Он еще раз украл. Обсудили и решили: в последний раз простить. И что же, после каких-нибудь трех краж он уже вторую неделю честно трудится. Вот что значит доверие!

Укладываясь спать в вагоне, я демонстративно положил часы и бумажник на стол. Воспитывать так воспитывать!

Всю ночь я не спал и думал: украдет или не украдет?

Украл! И часы, и бумажник!

Я мужественно продолжал воспитание. На его глазах достал ключик и отпер чемодан.

– Схожу в вагон-ресторан, – многозначительно предупредил я его.

Я нехотя жевал бутерброд, ни на миг не забывая о содержимом чемодана: украдет или не украдет?

Украл! Несколько моих лучших вещей перекочевало в его мешок. Но чего стоят какие-то вещи, когда борешься за человека!

– Скажите, вы куда едете? – спрашиваю его.

Оказалось, нам по пути. Вор едет в город, в котором я живу.

– Может, остановитесь у меня? – гостеприимно предлагаю. – Отдельная квартира, кроме меня, никого…

Педагогический эксперимент продолжался. Когда мы добрались домой, я достал из буфета серебряные ложки и бронзовый подстаканник.

– Антикварные вещи, – говорю ему, – по наследству от бабушки достались.

Полдня на работе я волновался: неужто возьмет?

Не взял! Совести не хватило воровать семейные реликвии. Зато шкаф, в котором висели мои костюмы и пальто, был пуст.

Исчез и сам вор. Я ждал его день, другой. Звонил в «Скорую помощь» и вытрезвитель. Будто сквозь землю провалился.

Ну, думаю, это ему так не пройдет. Бросился искать. Обошел все кафе, рестораны, пивные. Никаких следов! Только к вечеру, когда обессиленный и опустошенный возвратился домой, я увидел знакомую фигуру. Вор, держа в руках мои ботинки, скромно стоял у комиссионного магазина.

Я кинулся к нему. Он – бежать. Я гнался за ним узкими переулками, какими-то темными дворами. Лишь один раз мне удалось схватить его за воротник. Но воротник так и остался у меня в руках…

Полчаса продолжалась эта погоня. Наконец я загнал его в тупик. Бледный, стоял он, припертый к стене, и стучал зубами от страха. Я приблизился к нему и, задыхаясь, достал из кармана бумажку.

– Завтра утром, – решительно сказал я ему, – вы пойдете ко мне на работу, получите вот по этой доверенности мою зарплату и принесете мне!

И вот утро. Я сижу и жду. Принесет или не принесет?..

Находка

12 января 3001 года сотрудник городской газеты Петр Дудник вместе с жителями своей улицы вышел на воскресник. Они решили сделать очередной подарок любимому горсовету: вырыть котлован для районного синхрофазотрона.

Дудник краешком глаза наблюдал за кибернетической лопатой, которая по заданной программе все копала и копала, и обдумывал информацию в завтрашний номер.

Вдруг с лопатой что-то произошло. Она задергалась на месте, сигнализируя тем самым о чем-то непредвиденном.

Дудник нагнулся и вытащил из-под лопаты свернутый вчетверо лист бумаги.

Он не поверил своим глазам. На бумаге стояла дата – «12 января 1981 года».

– Столько лет под землей! – радостно воскликнул он.

Самым удивительным было то, что лист бумаги прекрасно сохранился. Буквы, напечатанные на машинке, легко читались. Это была заметка далекого предка-репортера о химчистке. В ней шла речь о том, что автор сдал в приемный пункт № 34 летний костюм в желтую полоску и в течение нескольких месяцев его так и не смогли почистить.

Петр Дудник, едва дождавшись понедельника, первым примчался в редакцию. Теперь, он верил, редактор будет им доволен. Сенсационная информация! Даже у археологов не каждый день случаются такие находки!

– Вот! – торжественно положил он на редакторский стол пожелтевший от времени листок.

– Я занят, зайдите минут через десять, – буркнул редактор.

Через десять минут Дудник снова стоял перед редакторским столом.

– Ну как? – победоносно спросил он.

– В общем, ничего, – ответил редактор. – Я подписал и отправил в номер. По-моему, критические заметки вам удаются лучше, чем информации…

Вечером газета с этой заметкой вышла.

А через день в редакцию пришел ответ от дирекции фабрики «Химчистка». В ответе сообщалось, что коллектив приемного пункта № 34 разработал конкретные мероприятия для того, чтобы ускорить чистку летнего костюма в желтую полоску.

Свои люди

Подозрение

В магазине самообслуживания людей почти не было. Я стоял возле бакалейного отдела, когда вдруг почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд. Оглянувшись, увидел, что продавщица не сводит с меня глаз.

«Вероятно, думает, что я сейчас стащу какую-нибудь бутылку», мелькнула мысль.

Снова оглянулся. Ее глаза прямо прикипели ко мне. Неужто я похож на вора?

Я почувствовал, что краснею по самые уши. Стараясь придать себе интеллигентный вид, я стал как ни в чем не бывало разглядывать витрину. И тут же привлек к тебе еще один взгляд, который сверлил меня насквозь. Оказывается, за мной присматривала еще и кассирша.

«А чего мне, собственно, обижаться? – попытался я сам себя успокоить. – Ну смотрят, ну и что же? На мне ведь не написано, что я порядочный человек. А может, у меня в самом деле какой-то черный замысел…»

Дрожащей рукой я взял баночку хека в томате и громко, чтобы все слышали, сказал, обращаясь сам к себе:

– Теперь возьму еще два плавленых сырка, пачку печенья…

Тут как раз вышла из подсобки девушка в фартуке, видимо фасовщица, и тоже сразу уставилась на меня.

«Доверять доверяй, но проверяй», – неожиданно вспомнился мне излюбленный афоризм нашего участкового.

«Что же тут особенного, – стал опять успокаивать я себя. – Это, так сказать, контроль в действии. Люди не любят, чтобы кто-то за их счет ужинал. Если даже на несколько тысяч честных покупателей попадется один нечестный…»

– Иван Данилович! – закричала вдруг продавщица. – Идите-ка сюда!

Иван Данилович, очевидно директор, вышел из кабинета и вперил в меня взгляд удава.

Теперь никакого сомнения не оставалось: меня подозревают. Думают, что мои карманы набиты консервами и шоколадами. Прежде чем взять сырки, я сунул руку в левый карман и вывернул его. Затем то же проделал с правым. Пусть убедятся, что ошиблись, что подозревают кристально чистого человека…

– Получите с меня деньги за товар! – громко, на весь магазин, сказал я кассирше.

Не отрывая от меня взгляда, она пробила чек. А контролерша, которой я вручил его, покачала годовой:

– Ай-яй-яй!

– Ай-яй-яй! – повторил Иван Данилович и вплотную подступил ко мне.

– Что «ай-яй-яй»? – взревел я.

– Такой симпатичный на вид…

– И что? – выпятил я грудь. – Хотите сказать, что симпатичный, но…

– Но очень дефицитный, – сказал Иван Данилович. – Никак не могу достать такой шарфик, как у вас. Полгода внушаю своим подчиненным: если где-нибудь увидите такой вот пестрый, покупайте за любую цену. Очень он мне нравится!..

Дело принципа

Я познакомился с ним в купе скорого поезда. На третьей минуте нашего знакомства мы уже знали, что держим путь в один санаторий.

Тщедушный попутчик, которого звали Василием Федоровичем, сделал неудачную попытку забросить свой огромный чемодан на верхнюю полку. Чемодан с грохотом скатился вниз, стукнув при этом по голове хозяина. На лбу его начала вздуваться шишка.

– Приложите вот это, – протянул я пятикопеечную монету.

– Не надо, ни в коем случае, – возразил Василий Федорович.

Он снова взял в руку чемодан и с решительностью штангиста, который решил идти на побитие мирового рекорда, поднял его над собой.

На этот раз Василий Федорович вместе с чемоданом свалился на пол. Я бросился ему на помощь.

– Ни за что! – услышал из-под чемодана его голос. – Сам упал, сам и встану.

Вставал он медленно, с оханьем и аханьем.

– Никогда не думал, что чемодан окажется таким тяжелым, – смущенно улыбнулся он.

– Разрешите, я помогу вам, – предложил я.

– Не разрешаю! – строго сказал Василий Федорович и уже чуть мягче добавил: – Понимаете, это дело принципа…

Полчаса он боролся с чемоданом. Были такие моменты, что казалось, чемодан вот-вот окажется на верхней полке. Но в последнее мгновение Василий Федорович не выдерживал и вместе с чемоданом падал на пол.

Один раз мне удалось поймать его почти на лету, но опять он сказал возмущенно:

– Не мешайте, если не хотите, чтобы я попросился в другое купе!

Наконец чемодан оказался наверху. Василий Федорович вытер носовым платком мокрое от пота лицо.

– Садитесь отдохните, – предложил я.

– У меня ведь верхняя полка, а туда только лечь можно, – сказал он.

– А вы на нижнюю садитесь, сюда, – подвинулся я.

– Спасибо, лучше постою, – решительно отказался он. – Это же ваша полка.

…Как-то во время шторма на море, когда у входа на пляж висела табличка «Купаться запрещено», я услышал крик:

– Человек тонет!..

Не раздумывая, я прыгнул в воду и поплыл к тому месту, где только что виднелась голова утопающего. Пырял долго. Наконец наткнулся на него. Это был Василий Федорович. Когда его голова оказалась над водой, он открыл глаза и оттолкнул меня.

– Я сам… Не на… – едва слышно вымолвил он и опять исчез в морской пучине.

Все отдыхающие спасали его. Наконец вытащили на берег, сделали искусственное дыхание.

С трудом встав, Василий Федорович взглянул на меня и в ужасе прошептал:

– Это вы спасли меня?

– Нет, это вас волной прибило к берегу, – ехидно ответил я.

– Слава всевышнему! – облегченно вздохнул он.

– А почему вы испугались, что спас вас именно я?

– Мне ни от кого никаких услуг не надо! – резко ответил Василий Федорович. – Знаю я эту доброту: сделают тебе на копейку, а потом на целый рубль с тебя требуют!..

По собственному опыту

– Доброго здоровья! – остановил он меня и долго тряс руку. – А это, наверное, ваша жена?.. Очень приятно познакомиться. Как себя чувствуете? Должен вам сделать комплимент: симпатичнее женщины я не встречал в нашем городе.

Мы долго говорили про футбол, ругали дождливую осень. Наконец он осмелился поинтересоваться:

– Ну, как там мои дела?

– Загляните в следующем квартале, – неопределенно пообещал я.

Мы снова встретились через несколько месяцев.

– Мое почтение! – расплылся он в улыбке. – Какая прекрасная встреча! Вашу жену просто не узнать. Прямо-таки Снегурочка.

Мы долго обсуждали хоккейные баталии, ругали метель. Наконец он отважился спросить:

– А какие для меня новости?

– Позвоните через несколько недель, – многозначительно ответил я.

Однажды он встретил нас, когда мы выходили из кинотеатра.

– Какая неожиданность! – воскликнул он с таким чувством, словно это была самая счастливая минута в его жизни.

Жена опять получила щедрую порцию комплиментов. Мы долго обсуждали новинки кинопроката, ругали весенние ливни и обменивались впечатлениями по поводу заметки, напечатанной недавно в местной газете под рубрикой «Из зала суда».

Наконец он, будто между прочим, напомнил:

– Обо мне не забыли?

– Думаю, дней через десять смогу заняться вами, – ответил я.

Он караулил нас у дома. Но сделал вид, будто встреча – чистая случайность. Похвалив прическу жены и отметив, что коралловые босоножки ей очень к лицу, он сделал комплимент и мне:

– У вас такой чудесный вид, словно вы только что с курорта.

– Угадали! – радостно воскликнула жена.

Мы долго обсуждали проблему летнего отдыха, ругали жару, горторг – плавок в магазинах нет, за газированной водой огромные очереди.

Прощаясь, он между прочим спросил:

– Есть какие-нибудь надежды?..

– Думаю, скоро смогу вас порадовать, – оптимистически ответил я.

– Очень приятный человек, – сказала жена, когда мы остались с ней вдвоем. – Все о чем-то у тебя просит. Что-то дефицитное?

– Да ничего особенного. Ему нужен обыкновенный предохранитель.

– И тебе трудно ему помочь? Он такой вежливый, культурный. А какой хороший собеседник!

– В том-то и дело, что и мне приятно с ним поговорить, – сказал я. – Но поверь моему опыту: как только он получит предохранитель, не только беседовать, даже здороваться со мной перестанет!..

Принципиальность

Он подошел ко мне после собрания и уставился на меня так, будто сверял мое лицо с фотографией.

– Что это на тебя нашло сегодня? – наконец вымолвил он.

– Ничего, – спокойно ответил я.

– С таким рвением критиковал меня, словно мы не друзья!

– Ты ведь знаешь, я человек принципиальный. Опоздал на работу позавчера? Опоздал! Пусть там на каких-то две-три минуты, но дисциплина есть дисциплина.

– А все-таки, почему ты меня критиковал на собрании?

– Ты что, с луны свалился? Почему критикуют на собраниях? Потому и я критиковал.

– Ничего не понимаю, – развел он руками. – Может быть, я сегодня забыл поздороваться с тобой и ты решил меня проучить?

– Брось чепуху молоть!

– А может быть, ты обиделся, что я не подождал тебя вчера, когда ты восьмую партию в домино доигрывал? Понимаешь, просто мне нужно было торопиться…

– Ну при чем тут домино?

– Неужели ты обиделся, что я с твоей Олей слишком долго беседовал по телефону? Но поверь, это она беспрерывно задавала мне вопросы, а я из вежливости вынужден был отвечать.

– Послушай, – не выдержал я, – мне тебя просто жаль. Не понимать, что такое принципиальность? Заруби себе на носу: я человек очень принципиальный. Критикую на собраниях без скидки на разные там приятельские отношения!

– Ясно, ясно, – закивал он головой. – Ты просто не мог простить мне своего поражения в шахматы.

– Ну скажи, дорогой мой, какое отношение к критике на собрании имеют шахматы?! – вскипел я.

– А что имеет отношение?

– То, что ты действительно опаздываешь на работу. Нельзя опаздывать, даже на две минуты.

– Нельзя, – согласился он. – Нельзя, это правильно. Но я уверен, что ты критиковал меня на собрании потому, что я не угостил тебя таранькой. Клянусь, я тебе лучший кусок оставил, но Петька с Васькой как насели…

– Опять ты не туда гнешь. Вместо того чтобы осознать свою ошибку, пообещать, что больше никогда не будешь опаздывать, ты о какой-то тарани вспоминаешь! Нельзя воспринимать критику как месть. Принципиальность в том и заключается, что честно говоришь все в глаза, – поучительно сказал я.

– А может, я на своем дне рождения мало уделил тебе внимания? – с надеждой спросил он.

– Вполне достаточно, – ответил я. – Как высокопринципиальный человек должен заметить, что ты все время пытаешься найти объяснение тому, что должно восприниматься само собою.

– И все-таки, за что ты меня критиковал на собрании? – обреченно спросил он.

– За опоздание, – устало сказал я.

– Что я сделал тебе такого, что ты меня критиковал за опоздание? – точнее сформулировал он вопрос.

– Ох и надоел же ты мне! – вздохнул я и вышел из зала.

Он бросился за мной.

– За что?.. – вопрошал дорогой.

– За что?.. – повторял в троллейбусе.

– За что?.. – схватил меня за рукав возле подъезда моего дома.

В его глазах было такое отчаяние, что я не выдержал.

– Моя принципиальная критика, – с расстановкой сказал я, – это ответ на твое нахальное поведение.

– В чем же заключается мое нахальное поведение?

– В чем? Твоя жена в цирке работает?

– Ну, работает.

– Уже больше половины наших сотрудников бесплатно в цирке побывали. А мне ты хоть раз предложил?

– Как-то не подумал…

– Вот то-то же!..