Текст книги "Игры в «Русский М&А»"

Автор книги: Юрий Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

Но медь в Карабаше окончательно перестали плавить только в 1996 г.

Через два года «по просьбе губернатора» Вольхин создает ЗАО «Карабашмедь», в которое передается вся производственная база ОАО КМК за 14 % уставного капитала ЗАО ($5 млн). 10 % получает екатеринбургская фирма BND, близкая к «Уралмашу». 76 % – КМЭЗ, который свою долю в уставном капитале оплатил копией векселя. Изюминка этого проекта была в том, что формально правительственный запрет ОАО КМК на производство меди из руды не нарушался. КМК не работал. Плавило медь на его печах ЗАО «Карабашмедь», которому это никто не запрещал. И плавит до сих пор без очистных сооружений.

За обещанные очистные сооружения губернатором Суминым пиарится возведенная Вольхиным кислородная станция фирмы Linde, которая позволяет извлекать из руды большее количество меди и, действительно, уменьшает объем выбросов в атмосферу, но выбросы стали более концентрированными. В планах Вольхина, конечно же, были очистные сооружения и производство серной кислоты, но он попал в цейтнот, как временной, так и финансовый, и их строительство переносится из года в год на более поздние сроки.

Понимая, что конкурентную борьбу Козицыну он проиграл, Вольхин отчаянно пытается выстроить южно-уральский медный холдинг из КМЭЗ, «Карабашмеди», челябинских рудников и башкирских ГОКов, чтобы создать вертикально интегрированную структуру, которая могла бы ни от кого не зависеть. Задача была уже скромной: не поглотить соседей, а защитить хотя бы свои 12 % рафинированной меди.

Сумин активно поддерживает все начинания Вольхина, и переговоры с башкирским президентом берет на себя.

Но на строительство холдинга у Вольхина катастрофически не хватает денег. Он ведь уже вложился и в обновление электролиза, и в комплекс фольги, в аффинажное и ювелирное производство, кислородную станцию… Закладывать под кредиты больше нечего. Но и упрекнуть его акционерам не в чем: для защиты бизнеса он сделал все, что смог, и если бы правление Ельцина продлилось еще на один срок, то ему бы все удалось.

ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР

Охранительная политика Сумина – не пускать в область «чужаков» – дала Вольхину выигрыш во времени, средства, льготы, но она же сыграла с ним и злую шутку. Тепличные условия не выковывают конкурентных бойцов, а расслабляют. УГМК же с момента создания стала общероссийской структурой с бизнесом в семи субъектах Федерации и за четыре года накопила уникальный опыт М&А.

Удар был нанесен там, где его никто не ждал. В мае 2001 г. УЭМ объявляет, что его структуры консолидировали 56 % акций ОАО КМК, скупив их на открытом рынке. КМК владеет 14 % в ЗАО «Карабашмедь», и УГМК претендует на место в совете директоров. Козицын предложил Вольхину перепрофилировать Карабаш на плавку черновой меди из цветного лома, поставки которого он гарантировал, а освободившуюся руду направить на предприятия Свердловской области, мощности которых недозагружены. Тем более что при таком варианте восстановления Карабаша очистные сооружения можно построить всего за полгода с затратами не более $3,5 млн. Предложение очень логичное и верное, если не брать во внимание, что при плавке лома Вольхин лишался сопутствующих руде драгметаллов. И Вольхин наотрез отказался.

В Челябинске поначалу в демарш УГМК не поверили. Зачем покупать «пустышку», да еще за $200 тысяч? Но, на всякий случай, решили объявить КМК банкротом по неплатежам в бюджет. Иск подала территориальная организация ФСФО. Нарочный с повесткой прибыл в Карабаш 1 июня 2001 г., в пятницу вечером. Повестка гласила, что судебное слушание состоится н Челябинске, в 10 часов утра, 4 июня, в понедельник.

4 июня в здании Челябинского арбитражного суда, неожиданно для судей, стояло 12 телевизионных камер, четыре – из Москвы. Заседание, естественно, было объявлено закрытым.

Надо отдать должное юристам УГМК: они принесли на заседание банковские платежки, из которых следовало, что долги бюджету за КМК УЭМ уже проплатил. И пени тоже. Казалось бы, предмета арбитражного рассмотрения больше нет, но судья Попова, посовещавшись около часа сама с собой, ввела на КМК наблюдение. Арбитражным управляющим был назначен некто Окороков, человек из администрации Сумина.

Началась затяжная судебная война, которая длится до сего дня.

Вольхин сделал всего одну ошибку, но которая, скорее всего, будет стоить ему бизнеса. Дело в том, что владельцы КМК, прежде чем продать свои акции УЭМ, предложили купить их Вольхину, но тот от покупки отказался. Грозы никто не предвещал, а лишних денег не было. К тому же, в отличие от Козицына, сильным стратегическим партнером Вольхин не обзавелся.

Козицын же вовсе не «пустышку» покупал, когда вкладывался в КМК. Он покупал финансовую историю предприятия и, главное, историю создания ЗАО «Карабашмедь», которая была далеко не безупречна с точки зрения закона. Это было его ноу-хау. Теперь он мог провести поглощение предприятий Карабаша и Кыштыма, не выходя из правового поля ни на шаг. Тем более что с момента создания федеральных округов на беспредел федеральных чиновников губернского уровня нашлась управа, и они уже не так слепо выполняли волю губернатора, а с оглядкой на закон. В Свердловской области чиновники это поняли сразу, еще со времени противостояния Росселя и Латышева. Но в Челябинске понадеялись на сложившиеся хорошие отношения с Латышевым у Сумина и его связи в Москве.

Тут надо отметить, что после года судебной войны УГМК с КМЭЗ за Карабаш, многие отечественные промышленники осознали, что произошло, и стали банкротить собственные, вполне успешные, заводы. Мотив: избавиться от негативных моментов истории. Перевести собственность с сомнительных структур на себя, чтобы можно было заявить: что было в прошлом – не знаю, я только сейчас завод купил. Юридически он чист.

Но поначалу в Челябинске, после того, как Сумин публично заявил, что «мародеры из УГМК не пройдут», чиновники областного уровня стеной пошли защищать бизнес Вольхина. Отрезвление же наступило быстро. Латышев, больше лояльный Путину, чем Сумину, заявил словами президента, что «в спор хозяйствующих субъектов чиновники вмешиваться не должны». И даже демонстрации рабочих Кыштыма и Карабаша, которые Вольхин организовывал у здания постпредства в Екатеринбурге, не поколебали это решение.

А после того, как руководителя Челябинского территориального отделения ФСФО уволили за нарушения закона при подаче иска о несостоятельности КМК, в челябинском охранительном монолите возникла брешь. Судебные приставы стали выполнять решения окружного арбитражного суда. И только прокурор области Брагин остался «верным Русланом» и инициирует ликвидацию КМК. Руководству УЭМ пришлось перерегистрировать комбинат в Свердловской области, чего с самого начала делать не собиралось.

С 4 июня 2001 г. прошло арбитражных 100 процессов, из которых только один был оставлен без рассмотрения. Остальные УГМК выиграла. Характерной чертой этой судебной войны стало то, что практически все дела в Челябинском областном арбитраже УГМК были проиграны и выиграны уже в кассационной инстанции – Уральском окружном арбитражном суде. Сторона Вольхина еще ни разу не обжаловала эти решения в Высшем арбитражном суде России.

УГМК удалось добиться решения о возврате КМК незаконно отчужденной территории, вернуть по суду имущество, которое с нарушением закона вошло в уставной фонд «Карабашмеди», признать ничтожными иск прокурора о ликвидации КМК и решения «параллельных» собраний акционеров КМК, инициированных Вольхиным. Казалось бы, война выиграна…

Вольхин пошел на акт отчаяния: объявляет ЗАО «Карабашмедь» банкротом, что спасает его контроль над медеплавильным комплексом Карабаша, но больно ударяет по позиции губернатора, который за месяц до этого ездил жаловаться на УГМК в Москву к Путину и заявлял, что «Карабашмедь» – это «успешное и динамично развивающееся предприятие». Но Вольхину уже не до имиджа «верного» губернатора. Он спасает бизнес всеми возможными способами. Банкротство может его спасти, потому как 70 % кредиторской задолженности «Карабашмеди» владеет КМЭЗ. Если это у него получится – он спасает бизнес.

Но УГМК инициирует процесс признания этого банкротства преднамеренным и имеет шанс его выиграть.

В марте нынешнего года УГМК подтвердила, что ведет переговоры о покупке 28 % акций ЗАО КМЭЗ у кипрского офшора East Point Holding Ltd. за $20 млн., но уже через месяц директор по развитию УГМК Алексей Борщенко заявил, что «делать этого не имеет смысла. КМЭЗ должен банкам около $80 млн, а это превышает половину оборота завода, контрольный пакет акций ЗАО заложен, прибыль за последний год снизилась в 60 раз. Признаки надвигающегося банкротства КМЭЗ не за горами и без участия УГМК». Тем более что за это время УГМК удалось взять под контроль рудную базу Челябинской области, откуда Вольхин получал дешевую руду.

Акции выкупил Вольхин, но уже за $25 млн. с рассрочкой платежа на два года.

КАЙФ ОТ ПРЕДПОСЛЕДНЕГО ВАРИАНТА РЕШЕНИЯ

УГМК практически добилась успеха в поглощении медной промышленности Южного Урала, не выходя за рамки закона. Против административного ресурса челябинцев была выставлена мощная команда юристов. Время работало на УГМК, и Козицын не торопился.

Отчаянная пиар-война, которую развязал Вольхин, не дала ему ничего, кроме лишних трат миллионов долларов. Наблюдатели отмечают, что УГМК в пиар-войне затратила раз в десять меньше средств, но с большим успехом. Пиарщики Вольхина избрали целевой группой население Карабаша и Кыштыма, и в этом была их стратегическая ошибка, так как все остальное население страны их псевдокоммунистическая риторика при ясных капиталистических целях только раздражала. Даже в Челябинске.

Сумин и Вольхин, понадеявшись на поддержку Москвы против «олигархов», не просчитали того, что к 2002 г. враждебных Кремлю «олигархов» в стране не осталось, а федеральное правительство стало поощрять создание крупных промышленных холдингов.

Влияние на президента вице-премьера Христенко сильно упало с того момента, как он в 2000 г. сагитировал Путина придать магнитогорскому чемпионату по дзюдо статус Кубка президента, а Петр Сумин и Виктор Рашников – гендиректор Магнитки – нагло использовали приезд президента на спортивное соревнование в «олигархических битвах» за металлургический комбинат, и Христенко Вольхину реально ничем уже помочь не смог. Кубок президента по дзюдо переехал в Петербург. Сам Христенко лишился места в совете директоров ММК от государства.

Сумин, активно защищая Вольхина всей мощью областного административного ресурса, стал «притчей во языцех» и ходячей иллюстрацией для СМИ при критике вмешательства губернаторов в экономику, практически сдался и не препятствовал УГМК «поглощать» в ущерб Вольхину медные рудники области.

Вольхин, после неудачной попытки активизировать в свою защиту членов Федерального собрания от Челябинской области, готовит себе красивый выход из бизнеса, объявив о намерении баллотироваться в Государственную Думу, вытесняя из Кыштымского избирательного округа верного ему Михаила Гришанкова. Если Вольхин в Думу пройдет, то в начале будущего года он, скорее всего, сам, на «почетных» условиях, сдаст КМЭЗ.

На этом объединение медной промышленности Урала должно было закончиться, и производство рафинированной меди в стране поровну бы поделили «Норникель» и УГМК, но…

Москва, 2003 г.

Белый рыцарь с медным отливом

Через пару месяцев после публикации в журнале «Слияния и поглощения» (N9 5–6, 2003 г.) статьи «Последний медный передел» раздались многочисленные звонки от знакомых с одним мотивом: «Как же ты, старик, маху дал в прогнозах… Не достался Кыштым УГМК».

Ну, если смотреть в корень, то прогнозы, в самом существенном, оправдались: «свердловская экспансия» в челябинскую медную отрасль состоялась, и это уже факт. Ведь, по большому счету, новостью стала только личность нового «медного олигарха» – свердловца Игоря Алтушкина и его развод с УГМК. Вольхин как игрок с медного рынка ушел и в настоящее время является у Алтушкина всего лишь наемным менеджером.

А, посмотрев не на видимость, а на сущность конфликта между двумя уральскими центрами медной промышленности, то он каким был, таким и остался. И имя ему: сырьевой голод. Только теперь Вольхина сменил Алтушкин.

Поначалу многим наблюдателям казалось, что «УГМК-Холдинг» так разводит тупиковую ситуацию, когда покупать КМЭЗ ей показалось дороже, чем он стоит, а отказаться от захвата без «потери лица» не получается. Разрешить конфликт к обоюдному удовольствию можно было в полном соответствии с диалектической логикой: с помощью введения третьего. К тому же «барон медного лома» Игорь Атушкин, давний соратник Козицына, вполне вписывался в программу УГМК по полному переводу плавки черновой меди в Карабаше с руды на лом, с которой Козицын выступил еще летом 2002 г., в самом начале конфликта. Этот развод многие посчитали только за пышминский пиар для успокоения челябинской элиты. Как в «Колыбели для кошки» Воннегута: один играет в диктатора, другой в спасителя. Но даже если это поначалу так и было, то в эти игры персонажи заигрались всерьез, в полном соответствии с логикой романа. И как верно в свое время подметил О'Генри: «Трест лопается изнутри».

ЧЕЛОВЕК КОЗИЦЫНА

Игорь Алтушкин, один из отцов-основателей Уральской горно-металлургической компании (УГМК), в начале 90-х гг. прошлого века, во время развала хозяйственных связей в отечественной металлургии, занялся сбором цветного металлолома как сырья для медеплавильной промышленности Урала. Альтернативы тогда лому было две: ввоз концентрата из-за границы и разработка новых месторождений. На первое не было валюты, на второе – рублей. Все средства шли на расширение экспансии в отрасли и ее консолидацию. А лом к тому же помогал отбиваться от возможных поглощений сырьевиками.

Успех Алтушкина был даже не в том, что он занялся сбором лома – этим тогда занимались все кому не лень, а в том, что ему удалось этот бизнес в регионе консолидировать.

С середины 1990-х гг., когда на «Уралэлектромеди» (УЭМ) гендиректором был избран Андрей Козицын, сбор медного лома координировался дочерним предприятием комбината – «Уралэлектромедь-Вторцветмет» (УЭМ-ВЦМ), основным владельцем которого был Алтушкин. Он довел поставки лома на медеплавильные предприятия региона до стабильно промышленного уровня – 300 тыс. тонн в год. В иные годы загрузка медеплавильных предприятий ломом доходила до 60 % на УЭМ и 50 % на Кыштымском медеэлектролитном заводе (КМЭЗ)

В 1992 г. Алтушкин, тогда еще заместитель директора государственного НПО «Зенит», создает свое первое предприятие «Аэрон». К 1995 г. «Аэрон» имел уже более 100 филиалов с разветвленной сетью приемных пунктов лома цветных металлов у населения и прямые контракты с десятками предприятий. Успех его заключался в том, что он не изобретал велосипеда, а скопировал не только структуру бывшего советского «Вторцветмета», но и его обязательность в расчетах во время всеобщего «кризиса неплатежей» Во вторых: Алтушкин всегда платил больше конкурентов. Производственные цеха УЭМ-ВЦМ готовили лом к электролизной плавке.

Отладив поставки лома на предприятия, подконтрольные УГМК, Алтушкин наладил продажу его также на КМЭЗ, Вольхину. Так что знакомы они не со вчерашнего дня.

На рубеже миллениума назрело первое противоречие между Алтушкиным и «медными баронами» Урала. Алтушкин наращивал сбор и переработку лома, а потребности в нем на медеплавильных предприятиях старались снизить и вытеснить рудой. Излишки лома удалось пристроить на Полевский завод точных сплавов, часть экспортировать за границу Но как дамоклов меч над Алтушкиным повисла проблема, если уральские металлурги полностью обеспечат себя рудой – они откажутся от лома.

Медный лом – это хорошо, это экологично. Плавка меди из лома не имеет побочных затрат на улавливание серного ангидрида и переработку его в серную кислоту. Но кроме серы медная руда содержит золото, серебро и платину. И отказываться от аффинажного производства не хотели ни в Пышме, ни в Кыштыме.

Когда Алтушкин это понял, он диверсифицировал бизнес и внедрился в поставки медного концентрата, для чего им создается Екатеринбургская торгово-промышленная компания (ЕТПК), президентом которой он и становится. ЕТПК налаживает связи с горно-обогатительными комбинатами, не входящими в сферу влияния УГМК, и направляет эти потоки на Урал.

К моменту создания к весне 2002 г. «УГМК-Холдинга» (объединяет 10 из 20 предприятий, входящих в сферу влияния УГМК) активы Алтушкина весили в нем уже 15 %, и он являлся третьим по значению пайщиком после Искандара Махмудова и Андрея Козицына. Во внутреннем делении среди собственников медного холдинга он всегда считался «человеком Козицына».

ПРЯНИКОВ СЛАДКИХ ВСЕГДА НЕ ХВАТАЕТ ДЛЯ ВСЕХ

В Уральском регионе медные рудники, разрабатываемые еще с демидовских времен, истощены на 90 %. На Гайском ГОКе глубина шахт перевалила за километр. Выхода всего два: осваивать новые месторождения на приполярном Урале или осваивать сейсмоопасный Удокан в районе БАМа, который содержит по данным геологической разведки 40 % всех российских запасов медьсодержащих руд. И тот, и другой проект – дело перспективы, но каждый уже сейчас имеет потенциальную поддержку местных властей.

Загрузить же производство полностью надо сейчас, пока держатся хорошие цены на металл. Существующей же уральской рудной базы не хватает, чтобы полностью загрузить аффинажное производство, которое у медников хоть и побочное, но весьма лакомое.

На УГМК рудный голод сказался и тем, что после включения в ее сферу влияния Кировоградского комбината сырья стало не хватать даже для половинной загрузки производства черновой меди. Козицын планирует перевести Кировоград полностью на производство свинца и цинка. С Башкирией у УГМК хороших отношений не складывалось, а там без поддержки президента Рахимова, всем известно, делать нечего. Тем более что в башкирские рудники уже внедрился конкурент – «Казахмыс» (казахстанская монополия, контролируемая корейской компанией Samsung, 40 %). Так что, в стратегическом плане, УГМК рассчитывает на освоение Удокана.

Основная борьба между УГМК и Вольхиным разгорелась именно из-за поставок руды. Не просто руды, а дешевой руды. Дорогую всегда можно было свободно купить в Монголии, Казахстане или Чили. Команда Козицына планировала результатом враждебного поглощения КМЭЗ полностью сосредоточить поставки руды на свои предприятия, переведя производство в Карабаше на медный лом. Таким образом, полностью загружались и предприятия УГМК, и производство в Карабаше. А экологические проблемы в Карабаше решались бы намного дешевле. Но в этой конфигурации не только бы закрывалось аффинажное производство в Кыштыме, но и Александру Вольхину как игроку, как менеджеру, как личности места не оставалось.

За время сырьевой войны за Карабаш Вольхин продает Александрийский ГОК людям из областной администрации, так как сам не надеялся уже удержать над ним контроль. Для стабильного поступления медного концентрата отдает 10 % КМЭЗ «Эрденету». Тратит больше денег на транспортное плечо, чем УГМК. Задолженность КМЭЗ постоянно росла и к лету прошлого года превысила половину годового оборота предприятия. И хотя полную сырьевую блокаду Вольхина команде Козицына осуществить не удалось, было наглядно видно, что местечковый «холдинг» Вольхина, состоящий из двух предприятий, долго не выстоит. У Вольхина осталось всего два пути: или сдаться УГМК, или пойти на соглашение с «Казахмысом». Ни того, ни другого Вольхин делать не хотел. И создание им серьезного СП с казахстанским монополистом в августе 2003 г. было уже просто жестом отчаяния. Но как бы то ни было, а российско-казахстанское СП «РосКазМед» с уставным капиталом в $1 млн. (50 % – КМЭЗ, 50 % – «Казахмыс») было заявлено изначально как сырьевое, созданное с целью освоения российских месторождений меди. Угроза на перехват Удокана прозвучала отчетливо, в Пышме ее услышали и отреагировали пиар-выбросом в печать тезисов о недопустимости «отдавать российские богатства иностранцам», тем более «корейцам, которые его купят только для того, чтобы законсервировать».

Но в любом случае как самостоятельная фигура в медном бизнесе Вольхин уже кончился к маю прошлого года. Но тут произошло то, чего никто не ожидал. Нестроение в самой УГМК. Трест лопнул изнутри.

В этой борьбе за сырье медный лом, как ресурс Козицына, полностью был в руках Алтушкина. И Алтушкин против этого не возражал. По крайней мере, публично. Но одновременно Алтушкин вел проектные работы и строительство в Новгородской области современного медеплавильного завода по прогрессивной и экологичной финской технологии мощностью 75 тыс. тонн катодной меди в год. Сырьем для Новгородского металлургического завода изначально планировался медный лом. И это, естественно, не могло понравиться команде Козицына, которая привыкла видеть Алтушкина в медном бизнесе на вторых ролях.

В августе 2003 г. завод был построен. Создалась ситуация, когда на всех не только руды, но и лома уже не хватало.

РАЗВОД И ДЕВИЧЬЯ ФАМИЛИЯ

Сразу после окончания строительства медеплавильного завода в Новгороде начался развод Алтушкина с Козицыным. То, что развод между Алтушкиным и УГМК прошел быстро, цивилизованно и без эксцессов еще не значит, что при этом не осталось недовольных. И чем дальше, тем больше.

15 % акций «УГМК-Холдинг» отошли Козицыну в обмен на долю УЭМ из капитала УЭМ-ВЦМ, который Алтушкин тут же переименовал в «Урал-ВЦМ», долей структур УГМК в «Уральском банке реконструкции и развития» и принадлежащих Козицыну 75 % акций Карабашского медеплавильного комбината (КМК), владеющего 14 % ЗАО «Карабашмедь». Плюс Алтушкину отошли все выигранные УГМК процессы против Вольхина по выводу производственных мощностей из КМК в «Карабашмедь», как и вся головная боль от патовой ситуации с враждебным поглощением КМЭЗ.

УГМК, выйдя из участия в «Уральском банке реконструкции и развития», продолжает держать там свои счета. Но даже если УГМК их оттуда и выведет, то большого ущерба банку это не нанесет. Средства УГМК не превышают 4 % его оборота.

По внешним признакам команда Козицына отводила Алтушкину роль «белого рыцаря», который, поглотив КМЭЗ, должен был проводить там политику дружественную, если не сказать подчиненную, УГМК. Если бы все произошло так, как задумывалось, то команда Козицына могла бы спокойно проводить передел сфер влияния уже внутри самой УГМК. 15 % Алтушкина в руках Козицына – весомый аргумент его команды против «москвичей» команды Махмудова.

БЕЛЫЙ РЫЦАРЬ

В отличие от Козицына и Махмудова, Алтушкин никогда не портил отношений с Вольхиным и Челябинской администрацией. Поэтому смена владельца на КМК была встречена ими благосклонно. Никаких визгов в местной прессе по поводу «мародеров» и «свердловской экспансии», как в случае с УГМК, не наблюдалось. Административных наездов также не было. Зная команду губернатора Петра Сумина, можно предположить, что Алтушкин с ними заранее договорился «по-хорошему».

Алтушкин делает то, от чего отказалась УГМК: покупает акции КМЭЗ у партнеров Вольхина и самого Вольхина, но при этом договаривается с Вольхиным о том, что это поглощение будет дружественным и Вольхин останется на посту генерального директора КМЭЗ.

Алтушкин приобретает 10 % акций КМЭЗ у подконтрольной ОПС «Уралмаш» фирмы B&D Urals. 10 % у монгольско-российского СП «Эрденет» и 28 % у кипрского офшора East Point Holding Ltd. покупает контролируемая Алтушкиным ЕТПК. Вольхин также продает свои акции Алтушкину. 10 % остались в руках Челиндбанка, остальные – у трудового коллектива. Таким образом, можно уже констатировать, что Алтушкин произвел дружественное поглощение КМЭЗ и заплатил за эти активы «справедливую» цену, которая устроила всех.

Сконцентрировав в течение двух месяцев 55 % ЗАО КМЭЗ, Алтушкин в конце 2003 г. становится в обществе председателем совета директоров и озвучивает создание нового медного концерна в первой половине 2004 г., названия которому пока еще нет.

Соответственно, ЗАО «Карабашмедь» становится полностью подконтрольно Алтушкину, как со стороны КМК (14 %), так и со стороны КМЭЗ (70 %), автоматически. Спорные вопросы о собственности закрыты. Все иски отозваны.

Сбылась мечта пышминцев: областной холдинг Вольхина перестал существовать. Он стал холдингом Алтушкина.

В короткое время, без сопротивления властей и конкурентов, Алтушкин консолидирует классическую финансово-промышленную группу (ФПГ). За отсутствием пока ее названия и официальной регистрации, будем ее так и называть: «ФПГ Алтушкина». Проектная мощность ФПГ только по рафинированной меди – 20 % от российского производства, что в два раза превышает мощность бывшего «челябинского холдинга» Вольхина и позволяет Алтушкину чувствовать себя уверенно. Он обеспечил себе сырьевую безопасность и тем самым оградил от попыток враждебного поглощения от УГМК в будущем.

Но ФПГ должна крепко стоять на ногах на любом этапе производства. И Алтушкин тратит деньги на консолидацию активов.

У металлургического холдинга Николая Максимова Алтушкин за $20 млн. покупает контрольное участие на Ревдинском заводе по обработке цветных металлов, который, хотя и не принадлежал УГМК, но вписывался в технологическую цепочку и считался входящим в «сферу влияния УГМК».

Структуры Максимова также продали Алтушкину контрольное участие в «Свердлсоцбанке», который немедленно был вовлечен им в альянс с «Уральским банком реконструкции и развития». Активы обоих банков превышают 12 млрд рублей. Сумма сделки не разглашается. Оба банка будут действовать на рынке самостоятельно и единственное, что они объединяет – карточные системы. ССБ эмитирует российские пластиковые карты Union Card, а УБРиР – ассоциированный член международных платежных систем Visa и Master Card.

Приобретение 59 % ОАО «Александрийская горнорудная компания» с новой, недавно построенной обогатительной фабрикой (сумма сделки не разглашается) дало Алтушкину одновременно и контроль над оренбургским «Орметом», который поставляет сырье для Челябинского цинкового завода и реализует продукцию аффинажа с КМЭЗ.

В настоящее время под контролем Игоря Алтушкина уже 14 предприятий отрасли, объединенных по принципу вертикальной интеграции.

Сырьевые (руда и лом):

ООО «Урал-ВЦМ», 43 филиала по стране (г. Верхняя Пышма, Свердловская обл.);

ООО Горно-металлургическая компания «Аэрон», (г. Екатеринбург, Свердловская обл.);

Российско-казахское СП «РосКазМедь» (50 % – КМЭЗ, 50 % – «Казахмыс»);

ОАО Александрийская горнорудная компания (г. Нагайбак, Челябинская обл.);

ЗАО «Ормет» (г. Орск, Оренбургская обл.).

Выплавка черновой меди:

ЗАО «Карабашмедь» (г. Карабаш, Челябинская обл.).

Выплавка рафинированной меди:

ЗАО «Новгородский металлургический завод» (г. Великий Новгород, Новгородская обл.);

ЗАО «Кыпггымский медеэлектролитный завод» (г. Кыштым, Челябинская обл.).

Высокие медные переделы:

ЗАО «Ревдинекий завод по обработке цветных металлов» (г. Ревда, Свердловская обл.);

ООО «Завод точных сплавов» (г Полевскпй, Свердловская обл.);

ЗАО «Новгородский металлургический завод» (г. Великий Новгород, Новгородская обл.);

ЗАО «Кыштымский медеэлектролитныи завод» (г. Кыштым, Челябинская обл.).

Аффинажное производство (серебро, золото, платина):

ЗАО «Кыштым с кий медеолсктролишый завод» (г. Кыштым, Челябинская обл.).

Ювелирное производство:

ЗАО «Кмштымский медеэлектролитныи завод» (г. Кыштым, Челябинская обл.).

Технологии и оборудование:

ОАО «Уралгидромедь» (г Екатеринбург, Свердловская обл.);

ЗАО «Ревдинский завод по обработке цветных металлов» (г. Ревда, Свердловская обл.).

Торговые:

ООО «Екатеринбургская торгово-промышленная компания» (г. Екатеринбург, Свердловская обл.).

Финансовые:

ЗАО «Свердлсоцбанк» (г. Екатеринбург, Свердловская обл.);

ОАО «Уральский банк реконструкции и развития» (г. Екатеринбург, Свердловская обл.).

То, что все они уже поделены по четырем корпусам (дивизионам): добычи руды и поставок медного концентрата, сбора и поставок лома цветных металлов, металлургического и финансового, указывает на то, что управляющая компания этими активами у Алтушкина уже есть, но пока неофициальная.

Алтушкин создал ФПГ, которая как конкурент УГМК гораздо более серьезный противник, чем «холдинг» Вольхина, самостоятельность которого обеспечивалась только административным ресурсом губернатора. А реконструкция пятого пролета Новгородского завода под производство 75 тыс. тонн медной катанки в год делает Алтушкина прямым конкурентом УГМК на внутреннем рынке, что впрочем, УГМК только полезно: меньше будут приставать антимонопольные органы.

КОНФЛИКТ УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНФЛИКТ

Став хозяином КМЭЗ, Алтушкин получил и все проблемы предприятия «в пакете». Главные из них: сырьевой голод и сохранение аффинажного производства. А это неизбежно привело его к конфликту с УГМК, даже если поначалу он искренне стремился проводить политику, дружественную «медному холдингу».

Уже в этом году для упрочения рудной базы своей ФПГ Алтушкин покупает ОАО «Александрийская горнорудная компания». И подтверждает курс на сотрудничество с «Казахмысом», но слегка меняет задачу на обеспечение поставок казахстанской руды в Карабаш, качество которой выше российской. Корейцам, контролирующим «Казахмыс», это тоже выгодно, так как в Казахстане у них избыточные рудные мощности.

По поводу читинского месторождения Алтушкин сделал заявление: «В наши планы не входит участие в торгах по Удокану». Но в УГМК этого все равно сильно боятся, и не отличающийся креативом пышминский пиар (особенно после ликвидации в феврале прошлого года московской пиар-службы в компании) уже начал неуклюжую кампанию по дискредитации Алтушкина. Правда, почему-то только в местных СМИ, а не в федеральных, что было бы логичнее, исходя из целевой аудитории, которая будет решать вопрос торгов по Удокану. Тем более что за последний год у федерального правительства существенно изменилась политика по отношению к недрам. За «три копейки» уже ничего не купишь, будь ты хоть олигарх, хоть патриот, хоть негр преклонных годов.

Окончательной датой разрыва партнерских связей и перехода Алтушкина в конкурентное состояние по отношению к УГМК можно считать тот момент, когда Алтушкин полностью прекратил для УГМК поставки медного лома.

Так что я тоже бы не заложился, что у него не изменятся планы на Удокан. Финансовую поддержку такого проекта Samsung вполне может обеспечить. УГМК столько раз всех настраивала против корейцев, что у них вполне могла возникнуть мысль: а почему бы и нет9 Все-таки 20 млн. тонн меди. 40 % всех российских рудных запасов.