Текст книги "Замуж с осложнениями. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Жукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 98 страниц)

– Ужин готов, – мирно произносит дедушка.

– Погоди, ты не видишь, я занята! – возмущается бабушка.

– Артемида.

У дедушки есть какая – то специальная интонация, с которой он произносит это слово, но на бабушку действует мгновенно.

– Впрочем, на сегодня можно и закончить, – резко переменяет мнение она. – Завтра повторим пройденный материал.

Духовник сонно кивает и с любопытством поводит носом. На запах стекаются и прочие гости и обитатели – Унгуц с внуком, мама с Сашкой и Умукх с Ирнчином, вернувшиеся с осмотра лабораторного комплекса, где Умукху предстоит жить. Возвращается и Янка, проводившая кастинг на девичник.

– А где Тирбиш? – внезапно вспоминает Азамат. – Почему не он Алэка укладывал?

– А он вчера в музее познакомился с девушкой, – доносит Янка. – Она промышленная альпинистка и ещё занимается какими – то единоборствами. Короче, про Тирбиша можно временно забыть.

Кир многозначительно двигает бровями и перемигивается с Унгуцем, который ещё успевает строить намекающие рожи Сычу, мол, и ты бы давно бы так бы.

– А ну – ка все руки мыть перед едой! – командует бабушка, прерывая пантомиму.

Мы дружно тянемся в ванную, пропуская вперёд замученного духовника. Он аккуратно снимает браслет и кладёт на раковину, потом закатывает рукава. Дедушка вносит ужин.

– Ажгдийдимидин, – без запинки окликает бабушка. – Как на всеобщем называется то, что мы сейчас будем есть?

– Рыба, – не задумываясь отвечает духовник.

Ничего не происходит.

Видимо, тоже это заметив, Старейшина оборачивается и озадаченно смотрит на бабушку. Потом вдруг на меня и старательно выговаривает на всеобщем:

– Иди сюда.

Я стою, где стояла, ничего не почувствовав.

Немного подождав, духовник повторяет своё повеление на муданжском, и хотя делает он это шёпотом, меня швыряет вперёд так, что я еле успеваю затормозить об бортик ванны и не полететь головой вперёд.

Он спешно надвигает обратно браслет.

– Что ни день, то открытие. Выходит, на чужом языке сила не работает?

– Я бы не удивился, – заявляет Унгуц. – На чужом языке ругань не так обидна, ужасы не так сташны и чувства не так сильны. Вполне может быть, что и сила в чужие слова не просачивается. А, что скажете, Умукх – хон?

– Ой, я не знаю, – улыбается Умукх, потесняя духовника у раковины. – Но ведь почему – то раньше у людей было принято гуйхалахи составлять на древнем языке. Может быть, чтобы на обычном можно было говорить, не творя чудес.

Все наконец – то вымыли руки и уселись за стол. Дедушка принялся обносить нас чудом своего производства.

– Если так, то это решает проблему с Айшей, – замечает Ажги – хян, отрываясь от изумительной рыбы. – И да, профессор Гринберг, как вы думаете, у вас будет возможность со мной ещё позаниматься то время, что я здесь?

Бабушка поджимает губы и вытирает их салфеткой.

– Будет, но за полмесяца язык не выучишь, даже если круглые сутки заниматься, – она переходит на родной и обращается к маме. – Ирма, у тебя есть ещё то экспериментальное средство по программе?

– Есть, а как же. Там его много было.

– Что за средство? – навостряю уши я.

– Наш факультет участвует в разработке одного препарата, – поясняет бабушка, – смысл которого в том, чтобы повысить когнитивные показатели, а именно память и скорость обработки данных у изучающих язык. Ирма вон записалась в эксперимент и принимала его, пока учила муданжский, и несомненно, ей это пошло на пользу.

– А как оно работает? – интересуется Азамат.

– Ну ты пьёшь капсулу, ждёшь десять минут, а потом час занимаешься языком или просто разговариваешь с человеком, – объясняет мама. – И ты при этом помнишь вообще всё, что когда – либо видел и слышал на этом языке, и всё, что тебе говорят, запоминаешь очень хорошо. Чувство такое странное, как будто мыслей в голове слишком много, и все лезут, и никак от них не избавиться. Зато вспоминаешь всё на свете – что по радио слушала когда – то, что видела в новостях, что сама говорила, и вообще не задумываешься, когда говоришь. Только подолгу его принимать стрёмно, так и рехнуться недолго.

– А можно попробовать разок? – загорается мой муж.

– Тебе – то зачем? – удивляется бабушка, подставляя деду свою тарелку за добавкой. – Ты и так неплохо справляешься.

– Любопытно, – улыбается Азамат.

– Это нарушит ход эксперимента, все капсулы учитываются, – начинает бабушка, но мама уже сняла с полки коробочку.

– На, одну – то можно.

– Нельзя! – возмущается бабушка. – Ты что, не слышишь меня?!

– Артемида, – включается дедушка и улыбается Азамату.

– Ну делайте что хотите, – бабушка вытягивает лицо и снова углубляется в рыбу.

Азамат глотает капсулу и продолжает ужинать, как ни в чём не бывало. Мы все засекаем десять минут, а Умукх загадочно улыбается.

Однако в наш микроэксперимент врывается помеха в виде двух джентльменов в пиджаках и с большим кубическим чемоданом, содержащим несколько новейших моделей оцифровщиков мыслей.

– Это под вашу ответственность, вот тут распишитесь, пожалуйста, – протягивает один из них Азамату планшет. – Завтра в то же время приедем забирать.

– Премного благодарен за оказанный почёт, такое дело, солидарен, надо ставить на учёт, – внезапно выдаёт Азамат.

Джентльмены переглядываются и смываются, пока не поздно.

– Вот так, напугал неповинных людей, а всё от потешных научных затей, – продолжает он, сам себе удивляясь.

– Сколько, говоришь, это длится? – спрашиваю маму.

– Около часа…

– А, ну, повеселимся.

Азамат так и продолжает говорить стихами, причём со свойственной ему педантичностью использует стихотворные приёмы, характерные именно для того языка, на котором говорит, то есть, на муданжском он рифмует начала строк, на моём – окончания, а на всеобщем обходится аллитерациями. Бабушка, смирившись с творящимся беспорядком, решает превратить проблему в точку роста и записывает Азаматово творчество на телефон для последующего анализа.

– Почему ж я – то стихами не говорила? – ворчит мама. – На родном хотя бы?

– Потому что ты со словом обращаться не умеешь, – отрезает бабушка. – Данный объект тем и интересен, что весьма подкован не только в практике, но и в теории словесности. Ну довольно об этом, давайте опробуем приборы, у нас вскоре будет конференция по цифровым интерфейсам мозга, не хотелось бы пропустить демонстрацию.

Ажги – хян тянет с руки браслет, но Азамат его останавливает:

– Попробуйте сначала разобраться, что к чему, чтоб сила не подкачала, не повредила никому.

– Да, действительно, – соглашается духовник и оставляет браслет в покое.

Часа два мы всем скопом вчитываемся в инструкции, то и дело напяливая на бедного Старейшину то обруч, то шапочку, то очки, крутя ручечки и переключая рычажки. Результатом этого становятся несколько страниц бессвязных мыслей и полсотни мутных картинок, сохранённых на карточку памяти из головы духовника. Наконец мы находим наиболее совершенный из приборов – он записывает вербализованные мысли практически без ошибок (например, «когда же это кончится?!») и выдаёт вполне доступные пониманию изображения (например, весьма удачный портрет Сурлуга и вид с моста на зимний Ахмадмирн).

– Ну вот теперь можно и без браслета попробовать, – резюмирует Унгуц, дочитывая инструкцию к прибору, представляющему собой набор эзотерических узоров, приклеиваемых к коже на лбу и за ушами.

Ажгдийдимидин глубоко вдыхает, закрывает глаза и трепетно снимает браслет.

Прибор издаёт чудовищной пронзительности писк, как плохо настроенные микрофон, мы аж все пригибаемся, затем этот писк переходит в грохот, а потом обрывается, заменившись яростным свечением, исходящим из самого духовника, прибора и ближайшей стены. На пределе яркости посреди нас возникает что – то белое, и тут Кир дотягивается и надвигает браслет обратно на руку остолбеневшему духовнику, пока жив.

Ажгдийдимидин заходится кашлем и вытирает слезящиеся глаза, тяжело дыша.

– Спасибо, – выдавливает он куда – то в сторну Кира.

– Это что было?.. – пришибленно спрашивает Янка.

– Ну у вас и силища, – комментирует ошеломлённый Умукх.

– Ой, смотрите, цветочки! – замечает Кир.

И правда, то белое, материализовавшееся из света, оказывается свадебным букетом. Мы все с интересом принимаемся его рассматривать.

– Что – то мне подсказывает, – говорю я таким тоном, каким рассказывают страшную сказку, – что твой, Янка, букет на свадьбе никто не поймает.

Янка поднимает на меня напряжённый взгляд.

– Слушай, я же сегодня как раз заказала такой…

Тем временем Старейшина отдышивается и снова кивает Киру.

– Спасибо, что остановил. Похоже, я чуть не создал зияние.

– Это была Янкина свадьба? – уточняю я.

– Да, и ещё немножко, и вы все оттуда стали бы появляться здесь, – неловко объясняет духовник. – Мог бы получиться международный конфликт, если бы вы все исчезли.

– Свадьба со мной? – тревожно спрашивает Ирнчин.

– Да с тобой, с тобой, успокойся уже, – раздражается Ажги – хян. – Фу – ты, дайте водички, что ли…

Немного оклемавшись, Ажгдийдимидин включает большой экран и силой мысли подключает к нему свой узорчатый прибор.

– Покажете свадьбу? – загорается Янка.

– Свадьбу не буду, она не за горами, да и неинтересно будет потом, а вот что подальше покажу. И в дальнейшем буду сначала предсказывать, потом включать прибор. Ну вот, смотрите.

На экране начинают мелькать картинки – в основном, знакомые лица, но и новые тоже, хотя разглядеть трудно, однако вот их смена замедляется, и я вижу свой дом на Доле, почти взрослого Кира в футбоке с гербом мединститута, подросшего Алэка, играющего с котятами хозяев леса и двумя рыжими девчонками, похожими на Ирнчина, а рядом три коляски – одна розовенькая и две голубеньких поменьше. Не успеваю я открыть рот, как картинка сменяется Ирликом, расхаживающим по сцене на фоне надписи «Скептикон»; Ирлик что – то рассказывает, размахивая руками, и вдруг замолкает, заметив в зале кого – то важного и давно невиданного. И опять новая сцена – светло – стеклянный интерьер, то ли лаборатория, то ли больница, Умукх в белом халате производит манипуляции над, судя по всему, умственно отсталым ребёнком, и глаза того вдруг загораются пониманием. Азамат с проседью в волосах в компании ничуть не изменившегося Унгуца и моей бабушки торжественно открывают первый муданжский университет – похоже, на месте заброшенной башни в Ахмадхоте. Айша и Атех, ставшие настоящими красотками, сдают духовничьи экзамены в Доме Старейшин, важный и немного располневший Хос беззаботано выгуливает котят по улицам столицы, с рекламного щита походного детского лагеря улыбается Тирбиш, Алтонгирел с Эцаганом в окружении выводка будущих духовниц, я на саммите ЗС докладываю об успешном переводе муданжской медицины на бюджетную основу, мой бывший ректор вручает первые дипломы новоиспечённым муданжским врачам…

– Лиза, – веско произносит бабушка, когда кино кончается, – ты понимаешь, что становишься исторической личностью?

– Догадываюсь, – хмыкаю я.

– Так вот, историческим личностям положено писать мемуары, – наставительно сообщает бабушка. – Пожалуй, пора приступать.