Текст книги "Замуж с осложнениями. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Юлия Жукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 81 (всего у книги 98 страниц)
Я беру у Кира планшет и утыкаюсь взглядом в пронзительно – розовую страницу с боковыми панелями, составленными из снимков моих вещей. Сверху над текстом помещён маленький рисунок меня, сделанный Бэром для моей страницы. Что – то мне подсказывает, его разрешения никто не спросил.
– Ты серьёзно предлагаешь мне читать всю эту муть про башмаки? – спрашиваю я, пролистывая списки брэндов и адресов мастерских.
– Вот тут почитайте, – Кир выделяет пальцем абзац.
"
Хотон – хон произвела на меня двойственное впечатление,
– пишет странник. —
Но скажу сначала пару слов о её внешности, ибо многие портреты, как я убедился, обманчивы. Это женщина среднего роста и довольно необычных пропорций: представлениям о
"
тощих землянках
"
она соответствует только посерёдке, в талии, а в остальном вполне сойдёт за обеспеченную горожанку. Что же касается лица, не стоит ожидать увидеть в ней героиню древней баллады с собольими бровями и белым, круглым словно луна лицом. Черты её скорее отличаются опрятностью и умеренностью, чем собственно красотой. Это особенно заметно из – за чувственной подвижности её лица, на котором выражения сменяют одно другое быстрее, чем она произносит фразу. Многие читатели, конечно, сейчас возмутятся, что сие недостойно столь высокопоставленной особы, и что истинная женщина носит лицо, как маску. Однако смею заметить, определённое ребяческое обаяние в Хотон – хон есть, и, возможно, именно благодаря этому она кажется намного моложе своих лет.
С удовольствием подтверждаю сведения о цвете её волос: они не белые, а скорее того оттенка жёлтого, как высохшая на солнце сухая трава, и действительно свиты в плотные кольца. При осмотре интерьера я нашёл пару волосков и тщательно их изучил. Они светлые до самой луковицы и сами собой скручиваются даже если их намочить. Прежде чем духовники объявят на меня всепланетную охоту, оговорюсь, что после опытов волоски я сжёг, заодно удостоверившись, что никакими тёмными умениями Хотон – хон не обладает.
Говорит первая леди тоже не подстать рангу: быстро и весьма прямолинейно. При этом её манеру трудно отнести к какому – либо региону. Мне, уроженцу столицы, слышится в её речи северная тягучесть, но вот мой коллега – южанин отмечает, что и столичная резкость в ней тоже есть. Как бы там ни было, речь Хотон – хон странна для слуха и изобилует всевозможными поэтическими оборотами, иногда не совсем уместными и даже не очень ясными. Смеётся она громко, подолгу и часто при этом запрокидывает голову, что позволяет собеседнику любоваться её довольно красивой шеей, не прикрытой высоким воротником.
Вообще, что касается одежды, вкусы Хотон – хон весьма, я бы даже сказал, чрезмерно непритязательны. Пожалуй, самое шокирующее в её наряде —
это малое количество слоёв. Она надевает нижнюю рубаху почти на голое тело, а поверх неё сразу диль, причём иногда это укороченный, верхний диль! Я не обнаружил в её гардеробе ни намёка на подоплёки, рукава или нижние юбки. При такой умеренности удивительно, почему у Императорской четы только два сына
,
да и те близнецы. Впрочем, как известно тем, кто читает заметки на сайте самой Хотон – хон, она пользуется особым пластырем, позволяющем не задумываться о последствиях мужниных интересов. Этот пластырь, наклеенный почти под мышкой, она мне охотно показала, бесстыже закатав рукав.
Я знаю, что многие мои читатели открыли эту страницу с одной – единственной целью: выяснить наконец, устрица Хотон – хон или нет. Так вот, дорогие мои, не всё так просто. Стоило мне заговорить на эту тему, Хотон – хон проявила себя как истинная леди, засмущавшись и предложив мне как мужчине обсудить сей вопрос с Ахмад – хоном, который, по её словам, и является ключом к разгадке этой тайны. Так что в ближайшее время у нас на главно
й
странице появится вторая часть описания быта Императорской семьи —
от лица самого Ахмад – хона.
Обычно, приходя в дом к известным людям, я готов к тому, что мне откроются семейные тайны или тёмные секреты благороднейших из муданжцев. Однако я привык выискивать намёки и зацепки самостоятельно, изучая положение вещей и случайно оброненные фразы. С Хотон – хон же всё случилось ровно наоборот. Она с удовольствием и даже, как мне показалось, с гордостью рассказала мне, как ей пришлось обустраивать дом, в то время как муж денно и нощно пропадал на работе, как она вынуждена пренебречь собственными интересами ради малолетнего князя, как она помогает старшему сыну в учёбе и —
клянусь своим писательским талантом! —
завтракает с матерью мужа! Любая взятая наугад столичная жена продала бы любимые бусы, но скрыла, что ей приходится подвергаться таким унижениям. Однако Хотон – хон произвела на меня впечатление женщины, исключительно довольной жизнью.
Круг общения Хотон – хон тоже весьма неординарен. Чего стоит уже упомянутая мать Императора, много лет назад бросившая мужа и ныне живущая в одиночестве на северо – западном побережье океана, занимаясь там ловом рыбы и выделкой оленьих шкур. Мне удалось выяснить, что в молодости у неё было прозвище Скорпена —
за особую сноровку при ловле этой разновидности рыб, и за ядовитый язык (последнее подтверждаю на собственном опыте). Также среди подруг Хотон – хон обнаружились земная целительница, красотка с Восточных островов, гарнетская эмигрантка —
жена наёмника и рыночная торговка с глухим именем, правда, исключительно одарённая по части рукоделия. Фотографии см. ниже.
"
Какая пошлость!
"
–
воскликнули бы многие читательницы, если бы я на этом закончил перечисление. Однако столь разношёрстный круг знакомств дополняет не кто иной, как Властелин Битвы и Повелитель Подземного Царства Ирлик – Мангуст, собственной персоной заглянувший на огонёк прямо во время интервью. Да – да, я имел прекрасную возможность лично удостовериться в правдивости рассказов о дружбе Ирлик – хона с Императорской семьёй. Особо примечательным показался мне тот факт, что визит Ирлик – хона не вызвал какого – либо ажиотажа со стороны Хотон – хон и даже матери Императора. Было совершенно ясно, что бог зашёл в гостиную по привычке, чтобы поговорить с Императором о каких – то государственных делах. Однако Императора там не случилось
,
и Хотон – хон, вместо того, чтобы позвать мужа заступиться за неё перед лицом грозного бога, по – дружески предложила самому Мангусту зайти к Ахмад – хону в кабинет, обосновав это тем, что
"
муж будет рад повидаться
"
И что самое потрясающее, Ирлик – хон именно так и сделал! И вот что я вам скажу, дорогие читательницы: какая из вас не променяла бы пару подобающе высокопоставленных подруг на возможность между делом обсудить новое платье с богом?
Но перейдём теперь собственно к платьям…
"
На этом я читать заканчиваю, потому что дальше следует нудный перечень моих предпочтений в одежде и интерьере.
– Ну я попала, – только и выдавливаю я.
– А по – моему, смешно! – щерится Кир.
– Смешно – то смешно, – сетую я, – только вот теперь меня на весь Муданг ославили, что я некрасивая, бесстыжая и ни разу не благородная дама.
– Да вы не понимаете, – Кир давится смехом, еле выговаривая слова. – Теперь ведь все эти тётки будут
вынуждены
стать такими же!
Я начинаю подыскивать слова, чтобы выразить свой скепсис, когда в мой кабинет, где мы с Киром читали статью, врывается Азамат, размахивая незакрытым буком.
– Лиза, ты это видела?! Каков нахал!
– Интервью – то? Да вот, только что. Ты будешь ему морду бить?
– Морду – не морду, а что – нибудь прищемлю, – свирепствует Азамат, забыв даже ужаснуться моему предложению. – Нет, ну что за хам! Он даже не поинтересовался, хочу ли
я
давать ему интервью! Просто взял и анонсировал!
Я выпрямляюсь.
– Погоди, так ты из – за этого тут буянишь? Что он тебя не спросил?
– Ну да! – восклицает Азамат, в широком жесте едва не раздолбав бук о край смотрового стола. – Как он смеет обещать публике моё выступление, если только я решаю, когда и в какой форме обращаться к людям!
– А тебя не смущает, что он написал, будто у меня большая задница и унылая физиономия? – начинаю закипать я.
Азамат тормозит посреди комнаты и хмурится.
– Он такое написал?
Я молча отбираю у него бук и указываю на пассаж, где повествуется о моём внешнем виде.
– Рыбонька, так это же хорошо! – успокаивает меня Азамат. – То есть, странник, конечно, хамло, и ты у меня самая прекрасная, и никакие героини баллад тебе на подкладку не годятся. Но ты подумай о тех женщинах, которые это читают сейчас по всей планете! Ведь для них это значит, что не нужно морить себя голодом, чтобы походить на «тощую землянку», да и былинной красавицей быть не обязательно! И о мужчинах тоже подумай. Если дамы сбавят количество слоёв одежды да поменьше будут ругать мужей, может, у нас демографическая ситуация улучшится хоть чуть – чуть, а то последние два века рождаемость ведь очень низкая.
– О мужчинах ты сам подумай, – ворчу я, хотя точку зрения Азамата в принципе понимаю. – Раз такой заботливый, иди сам и поболтай с этим странником про то, как правильно с женщиной в постели обращаться. Вот тебе и прирост населения…
Азамат кривится и чешет в затылке. Кир давится хохотом, зажав рот кулаком, чтобы не привлекать внимание родителя – ещё решит, что ребёнку нечего делать при таком взрослом разговоре.
– Что – то в этом есть, – неохотно признаёт Азамат. – Я подумаю. Может, и правда, черкану ему что – нибудь. Хоть ссылку на этот ваш с Гарнеткой проект дам… Боги, Лиза, кто бы мог подумать год назад, что вся планета будет интересоваться моей личной жизнью! Ладно, пойду пообщаюсь с автором сего опуса, – он щёлкает по крышке бука с такой силой, что она захлопывается.
Когда Азамат выходит, я вздыхаю с облегчением: по крайней мере, он не зациклился на том, что Ирлик всё – таки сначала пришёл ко мне, а уж потом к нему. Есть надежда, что приступ ревности хотя бы временно прошёл. Но страннику своими руками бы бороду выдрала за то, что разболтал, если б только не была уверена, что он и об этом статью напишет, и гораздо более скандальную. Хорошо хоть побоялся Ирлика, не стал намекать на неподобающие связи. Хоть бы уже этот Ирлик со своей законной женой помирился, вот я бы вздохнула свободно!
Глава 28
Алтонгирел был зол. Он был зол ещё когда я несколько дней назад звала его благословить умирающего старичка из его опеки. А вчера он просто рвал и метал настолько буйно, что Эцаган вместе с Айшей закрылся на кухне и работал из дома, потому что проходить мимо неистовствовующего духовника было страшно даже ему. Сегодня, когда я шла на работу мимо их дома, видела, как Эцаган принимает коробки у курьера из посудной лавки. Видать, Алтоша и до кухни добрался…
А всё потому, что Айшу никто не желает брать в ученицы. Нежелающие делятся на три категории: те, кто не верит в женщин – духовников, те, кому противны безродные, и те, кто и то, и другое. Сама Айша настолько несчастна, что Эцаган приводит её во дворец, когда хоть кто – то из нас свободен, чтобы она немного отвлеклась от своей безрадостной ситуации.
Вот и сегодня, когда мы с Киром приходим с работы, Эцаган с Айшей уже сидят в гостиной. Эцаган вообще нахально пользуется служебным положением и проникает в жилую часть дворца когда его душе угодно.
– Здрасьте, Лиза! – радуется он. – Как успехи на работе?
– Ничего, путём, – я плюхаюсь рядом на диван и укладываю ноги в кресло напротив. – Вот, дрессирую подрастающее поколение, – киваю на Кира, который устраивается в соседнем кресле. Вид у него немного сонный, но довольный, как и должно быть после насыщенного трудового дня.
– А я думал, вы на нём опыты ставите, – усмехается Эцаган. – Он вечно из Дома Целителей выходит сине – зелёный и только что с ног не валится.
– Ничего подобного! – возмущается Кир. – Меня даже не стошнило ни разу, а я уже столько всего перевидал!
– На ногах он не держится только когда сам занимается, – оправдываюсь. – Я – то его берегу и подолгу не мучаю, если только не на выезде. А вот когда он дорывается до манекенов, может хоть сутки со скальпелем тренироваться. Весь в папу, такой же трудоголик.
Эцаган хохочет, а Кир с Айшей обмениваются странными невесёлыми взглядами. Однако лёгкий на помине Азамат присоединяется к нам раньше, чем я успеваю поинтересоваться, что эти дети ещё себе напридумывали.
Азамат, впрочем, тоже выглядит озабоченным.
– Ты сегодня рано, – замечаю я. – Старейшины решили сесть на диету и пить из тебя поменьше крови?
– Лиза, – укоризненно улыбается Азамат. – На самом деле, меня действительно отпустили пораньше, чтобы я с духовником пообщался, но… честно говоря, Старейшина Ажгдийдимидин последнее время выглядит так, как будто проклянёт первого, кто с ним заговорит. Он даже на Советы не является. Не знаю уж, что и думать.
– А зачем тебе с ним общаться? – хмурюсь я. Если уж Старейшины предлагают, значит, что – то серьёзное.
– Ну как, – Азамат усаживается через столик от меня и замолкает на некоторое время, листая меню на ужин. – Мне же сегодня сорок лет исполняется, надо пересматривать бормол.
– У тебя сегодня день рожденья? – изумляюсь я, садясь вертикально и снимая ноги с кресла.
– Ну да, – отвлечённо подтверждает Азамат, углубляясь в изучение основных блюд. – Ты кальмаров хочешь или сурчатину?
Меня настолько врасплох застаёт дата, что я даже забываю ответить. Подумать только, я же до сих пор была абсолютно без понятия, когда у моего мужа день рожденья! Конечно, я и собственный в этом году пропустила, он у меня в январе, то есть, по муданжскому календарю выпал на начало осени, как раз когда мы с Киром шарахались и было вообще ни до чего. Но мужнин! И я ведь даже не спросила, когда он!
– Лиза, ау, ты чего? – окликает меня Азамат.
– А я даже никакого подарка не приготовила, – расстроенно сообщаю я, осознавая, что за ночь на коленке ничего не успею сварганить, а покупные тут не котируются.
– Какого ещё подарка? – не понимает Азамат.
– Ну как, на день рожденья…
– У вас на Земле принято в этот день подарки дарить? – первым соображает Эцаган.
Я уныло киваю.
– И гостей приглашают. А я ладно про свой – то забыла, но и про твой – даже не знала, когда он!
– Ну – ну, Лизунь, не расстраивайся, – успокаивает меня Азамат. – У нас – то такого обычая нет, вот ты и забыла. А гости у нас и так есть, можем ещё кого – нибудь позвать, повара будут рады постараться. Хочешь, подруг своих пригласи.
– Да чё моих – то подруг приглашать? Твой день рождения же! – пожимаю плечами. – Если ты хочешь, можем отпраздновать. Просто глупо получилось. Если б я знала, я бы приготовила что – нибудь особенное…
– Этому я всегда буду рад, совсем не обязательно приурочивать вкусный ужин к каким – то датам, – усмехается Азамат. – Давай перенесём на после Судного дня, хорошо? У тебя же там выходной?
Я киваю.
– Ну вот и отлично. Всё равно пока бормол не пересмотрю, вроде и не считается.
– А что это значит, «пересмотреть бормол»? – спрашивает Кир.
Меня приятно удивляет, что я не одна тут не охвачена сакральным знанием.
– Тебе пока это не нужно делать, – с улыбкой говорит Азамат. – Вот исполнится тебе двенадцать, пойдёшь на Совет тянуть бормол, которые о тебе говорят всё самое важное. А потом каждый год на день рожденья будешь их выбирать заново. То есть, можно и старые оставить, но тебе даётся шанс официально изменить свои отношения с миром. Я, правда, только один раз пересматривал бормол, в двадцать лет. Но вот теперь задумался, с прошлого года в моей жизни столько всего изменилось, надо бы с духовником посоветоваться, а он, мягко говоря, недоступен.
– Я бы предложил вам поговорить с Алтонгирелом, – протягивает Эцаган, – да только он не лучше. Вообще, когда два сильнейших духовника так себя ведут, это как – то настораживает. Не случилось бы какого катаклизма…
Айша внезапно резко мотает головой.
– Не случится, – переводит Кир.
– А ты знаешь, что происходит? – спрашиваю я у Айши.
Она кривится и делает неопределённый жест рукой.
– Частично догадывается, – снова поясняет Кир.
– Малышка, ну скажи пожалуйста, с Алтонгирелом всё будет хорошо? – взволнованно говорит Азамат.
Айша уверенно кивает, потом задумывается, грустнеет, потом принимается гримасничать и жестикулировать. Кир долго смотрит на её пантомиму и наконец решается интерпретировать.
– В итоге да, хотя ему предстоит пережить что – то неприятное.
Айша подтверждающе кивает.
– Час от часу не легче, – вздыхает Эцаган. – Ну ладно, где там ваш ужин?
– Так мне никто не ответил, – усмехается Азамат. – Кальмары или сурчатина?
После того, как ужин заказан, меня внезапно осеняет:
– Слушай, Азамат, так мне, получается, тоже надо бормол пересматривать? Или только весной?
– Тебе пока не надо, – заверяет он. – Женщинам раз в пять лет положено. Считается, что женщины степеннее и не так быстро меняют взгляды.
– М – дя, конечно, – кривлюсь я. Не то чтобы мне очень хотелось заново выдумывать, что обозначают эти смешные фигурки, хотя теперь, собрав уже приличную их коллекцию, я немного лучше понимаю, что они значат. Но и очередное напоминание о положении женщины в обществе меня тоже не радует.
– А я сегодня помогал искусственный глаз вставлять! – внезапно радостно заявляет Кир.
Азамат с Эцаганом сглатывают, но муж всё – таки находит в себе силы восхититься.
– Ого! Это, наверное, очень сложно.
– Ну вообще операция сложная, конечно, – авторитетно соглашается Кир, – но я – то всё как обычно делал, так что мне было легко. Но ты представляешь, искусственный глаз – это так клёво! У него увеличение можно менять, как у бинокля или микроскопа, и фоткать можно прямо им, без камеры, и тут же в Сеть выкладывать! Даже новости читать и кино смотреть можно прямо в глазу!
– А, да, я про такое слышал, – улыбается Азамат, переводя тему на более застольную. – Есть такие линзы, которые вставляются в глаз и работают, как компьютер. Но, как я понял, они пока довольно маломощные, потому что из человеческого тела и окружающей среды много энергии не вытянешь, а элемент питания в глазу девать некуда. Вроде был вариант с солнечными батареями, но, как я понимаю, смотреть на солнце вредно даже через такую линзу. Так что их приходится снимать и подзаряжать каждые три часа, а это не очень удобно.
– Ну вот, – подхватывает Кир, полный энтузиазма. – А тут целый глаз! В него и аккумулятор помещается, и ещё там есть специальная клетчатая культура, которая для него энергию из крови берёт!
– Клеточная, – поправляю я.
– Да – да, – не смущается Кир. – А потом этому мужику ещё пришивали новое веко, выращенное в стеклянной мисочке…
– Кир, я боюсь, что не все тут разделяют наших восторгов по поводу современных врачебных практик, – говорю я, наблюдая, как Эцаган зеленеет, а Азамат лихорадочно ищет слова, чтобы похвалить сына. – Особенно перед ужином.
Кир скисает.
– А что такого, я же про глаз, а не про задницу…
– Ты вообще молодец, – обретает голос Азамат. – Я смотрю, ты по – настоящему увлёкся этой работой и делаешь успехи. Мне это очень приятно видеть.
– Да клёво, – смущается Кир, – только когда Лиза одна оперирует. А остальные на всеобщем между собой говорят, я ничего не понимаю! Названия инструментов только знаю, подать могу, а так… Зато я в первой помощи упражняюсь на манекенах! Уже умею фиксировать переломы и откачивать утопленников!
Эцаган заходится кашлем.
Я уже давно поняла, что редкость профессии целителя на Муданге – следствие не просто тотальной брезгливости, но и несколько средневекового представления о приличиях. В частности, говорить за столом о травмах или смерти не от естественный причин – полный нонсенс, и даже самые матёрые наёмники, перевидавшие на своём веку жутких смертей, меняются в лице и переводят тему. Эцаган же, столичный балованый мальчик с довольно небольшим опытом наёмничества (да ещё и в команде у Азамата, который в принципе всегда избегал жертв), совсем не способен переварить такую информацию. Вот Кир с Айшей, которым в детстве никто не сообщил, что утопленники – это мерзко и недостойно обсуждения, совершенно спокойно переносят любые подобные разговоры.
– Так может, нам с тобой позаниматься всеобщим? – находится Азамат, которому очень не хочется осаживать восхищённого ребёнка.
– Было бы клёво, – протягивает Кир. – Только у меня времени почти нет, я ведь весь день с Лизой на работе… И ты тоже занят.
– Ну, вечерком…
– Вечерком юный князь предпочитает шастать по заброшенным домам в компании малолетних преступников, – сообщает Эцаган, решив, видимо, отплатить за незастольную тему.
– Никакие они не преступники! – возмущается Кир. – Нормальные ребята.
– Ну да, только вот приворовывают и мошенничают понемногу, – иронично ухмыляется Эцаган.
– Неправда! – вступается Кир. – Просто на детей легче всего свалить, особенно если до них родакам дела нет!
Эцаган открывает рот возразить, но Азамат останавливает его, подняв руку.
– Кир, а ты не мог бы поподробнее рассказать, что это за компания, с которой ты гуляешь, и чем они тебе так дороги?
Ребёнок кривится.
– Да обычные ребята, как в приюте были. Ну то есть, безродных среди них нет, но это только так считается. Я хочу сказать, например, у некоторых отцы наёмничают и дома не бывают по нескольку лет, а мать умерла или сбежала к родне или ещё что… Просто те, у кого дома всё в порядке, они так задаются, что и не подойдёшь. Мне – то побоку, что дразнят, если надоедает, я так задвинуть могу, что два года молчать будут, а вот других напрягает. Особенно девчонок, они – то ничего сделать не могут.
– Тебя дразнят? – хмурится Азамат. – Кто?
– Да кому не лень! – усмехается Кир. – Вот помнишь, я думал, может мне в клуб пойти? Так я пошёл, ну так, из интересу. А там все такие важные, они в столице родились, с детства на серебре кушают, что такое помидор не знают. Я – то этим помидорам сам парники строил, а потом мы их и сушили, и солили, и… Короче, не о чем мне с такими говорить.
Азамат уставляется в пол таким взглядом, что я бы не удивилась, если бы ковёр задымился.
Эцаган выглядит кисло. Не удивлюсь, если окажется, что Кир невзначай и по нему проехался.
– А эти твои приятели, конечно, святые, – цедит он.
– Ну не святые, – рассудительно произносит Кир, – и я не знаю, может, раньше кто из них чего и делал. Но теперь я у них главный, и никто ни – ни. Разве что подшутить над вредным соседом, не больше.
– А ты у них главный? – отвлекается от мрачных мыслей Азамат.
– Ну да, – как само собой разумеющееся, подтверждает Кир. – Я же их главаря скинул, так что теперь я.
– И куда этот главарь делся? – уточняет Эцаган. – Готовит месть?
– Пытался, – усмехается Кир. – Нашёл каких – то лбов, думал мне тёмную устроить. Только он им не сказал, кто я такой. Я как представился, они бы – ыстро дёру дали. А главарь этот бывший сейчас снова с нами, приполз, хвост поджав, и попросился обратно, одному – то не здорово.
– И ты его пустил? – интересуется Азамат.
– Пустил, а что с ним делать? – вздыхает Кир. – Он противный, конечно, всё время скандалит и ноет, но хоть немного драться умеет, остальные – то так себе…
– А зачем вам драться? – спрашиваю я.
– Ну как зачем, – разводит руками Кир. – Мы ж не одни в городе! Вон эти, из клуба, думают, что они тут хозяева, типа это они пещеры на реке нашли, и больше никто не имеет права туда ходить. Или пустой дом, который на горе стоит, и с которого весь город видно, – это типа их место! Ну а потом начинают дразниться, девчонок наших щиплют, мелюзгу мутузят. Вот и приходится напомнить, кто в стае с хвостом!
– Да у вас там прямо войны, – говорю я. – Или мафиозные разборки.
Азамат некоторое время сидит в глубокой задумчивости.
Нам приносят ужин, и разговор временно затихает.
Наконец Азамат вытирает руки, откидывается на спинку кресла и окидывает Кира оценивающим взглядом.
– Слушай, сынок, а твоих друзей устраивает, что ты над ними главный?
– Конефно! – отвечает Кир с набитым ртом. – Я фшегжа главный!
– Прожуй и поясни, пожалуйста, – усмехается Азамат.
Кир спешно проглатывает.
– Я говорю, я всегда главный. В приюте многие слушались меня лучше, чем Гхана. Он меня за это просто ненавидел, потому что иногда пока я не скажу, его приказ никто не выполнял, а я не велел, пока он мне чего – нибудь не даст, мяса там или денег или ещё чего. Ну, я и с остальными делился в таком раскладе.
– А я думал, тебя в приюте не любили… – удивляется Азамат.
– Мало ли что! – фыркает Кир. – Любишь, не любишь, а кто кроме Кира тетерева из рогатки убить может? Хочешь мяса – будешь слушаться. Это сейчас они там расслабились, подзабыли, как себя вести.
– Да ты, я смотрю, умеешь себя подать среди сверстников, – замечает Азамат.
– Слушай, а что вы, собственно, делаете во всех этих пещерах и на крышах? – спрашиваю я.
– Разное, – Кир пожимает плечами. – Болтаем, играем.
Азамат ностальгически улыбается.
– Я себе представляю, да. А с башни, которая на горе, небось, следите, кто по любовникам шастает?
Кир вытаращивает глаза размером с пиалы для супа.
– Ты откуда знаешь?!
Азамат хохочет.
– Так я тоже мальчишкой на эту башню лазал! Я, правда, постарше был и уже в школу ходил, но за соседями следить всё равно было весело. А один раз случайно увидел, как отец… а, ладно, не важно.
– Один я как будто не в столице рос! – встревает Эцаган. – Я даже не знаю, про какую вы башню говорите…
Азамат с Киром наперебой принимаются объяснять, где находится сие архитектурное сооружение. Эцаган долго хмурится, потом наконец понимает.
– А, так это где месяц назад трёх воров пристрелили?
– Ну да! – охотно поддакивает Кир.
Азамат бледнеет, да и я, скорее всего, выгляжу не лучше.
– И ты знал?! – спрашивает Азамат у сына.
– Да – а, – Кир хмурится. – А чего?
– Слушай, но это же опасное место! А если бы вы там были в тот момент?
– Ты же сам говоришь, что туда лазал в детстве, – отпирается Кир. – Мы всегда разведку посылаем вперёд, прежде чем из леса выйти. Если бы там были какие – нибудь взрослые, мы бы не пошли…
– Ты ещё скажи, что никогда не ходишь в разведку сам, – скептически замечает Азамат.
– Днём не хожу, – пожимает плечами Кир.
– А вы туда ещё и ночью лазаете?! – ужасаюсь я. – В какую – то заброшенную башню?!
Кир поджимает губы и отворачивается, бубня что – то вроде «отлично, блин, кто меня за язык тянул?»
– Малыш, я понимаю, что это прозвучит лицемерно, – медленно начинает Азамат. – Но я бы всё – таки попросил тебя найти более безопасное место для игр. Я бы предложил, чтобы ты приглашал своих друзей домой, но, боюсь, это будет сложновато, и Ирнчин не оценит. Но мы можем, например, купить дом, в котором вы сможете собираться, и где вам ничто не будет угрожать, даже другие детские компании.
По кислой физиономии Кира за версту видно, что безопасное место его совершенно не устраивает, а уж если не будет повода подраться с клубными зазнайками, то можно считать, что жизнь проходит зря.
– А остальные ребята, твои друзья, они тоже в клуб не ходят? – спрашиваю я.
Кир мотает головой.
– А почему?
– Потому же. Клубные дети гнусные, вот и всё. И потом, некоторым родители говорят, что они слишком тупые для клуба.
– Да ладно! – Эцаган хлопает себя по коленке. – Я всё детство в клуб ходил, с трёх лет до школы, ни дня не пропустил. Я тебе скажу, что нет никого тупее, чем богатые дети в клубе! Мне даже жалко было нашего учителя, иногда приходишь домой вечером и чувствуешь, что сегодня стал глупее, потому что эти идиоты заразные!
Азамат озадаченно поднимает брови.
– Правда? Я бы так не сказал, у меня все были вполне смышлёные. Не знаю, может, Унгуц как – то отбирал, кого брать? Хотя вроде бы просто районный клуб был…
– А у вас Старейшина Унгуц вёл? – удивляется Эцаган. – Я не знал, что он этим занимался. Я – то сам к Асундулу ходил.
– Да, он вёл клуб, но давно. Потом бросил, потому что уже сил стало не хватать с детьми управляться, только школу ведёт по – прежнему.
– Я так думаю, Унгуц просто лучше учил, чем Асундул, – замечаю я. – Потому у него и были все умные.
– Кстати очень может быть, – соглашается Эцаган. – Жалко, что он бросил, хоть бы старших брал, кто поразумнее…
– У меня есть идея, – сообщаю я.
Азамат смотрит на меня, на Эцагана, на Кира и говорит:
– У меня тоже.
Кир смотрит на нас и морщится.
– Да ну, не люблю я этих старпёров…
– Кир! – довольно резко окликает его Азамат. Ребёнок аж вздрагивает. – Будь добр, прибереги свои выражения для кого – нибудь ещё. Можешь про других Старейшин что угодно говорить, если не боишься огрести, но чтобы про Унгуца я не слышал ни единого оскорбления. Он мне как отец, и что бы ты ни думал о Старейшинах вообще, Унгуц – человек высшей категории и заслуживает уважения любого из живущих. Да и среди покойников тоже.
Кир моргает, несколько шокированный таким выплеском эмоций.
– Так точно, отец! – по – армейски отвечает он. Потом, подумав, добавляет: – А он что, так круто дерётся?
Азамат усмехается.
– Ты знаешь, я никогда не слышал, чтобы Старейшина Унгуц дрался. Ему все всегда проигрывали без драки.
– Ого, – тихо произносит Кир и задумывается.
– Так я не понял, что у вас за идея? – переспрашивает Эцаган.
– Ну, раз Кир так хорошо умеет строить свою команду, может, Унгуц возьмётся их поучить? Это был бы клуб только для них, безо всяких случайных и неприятных соседей. Я – то уж знаю, что такое районный клуб, – фыркаю я.
– Как тебе такая идея, Кир? – спрашивает Азамат.
– Не знаю… А ты говорил, ты бы со мной позанимался всеобщим… – выпячивает губу ребёнок.
– А я могу и в клуб к вам наведываться, – замечает Азамат, подмигивая. – Заодно пару боевых приёмчиков показать…
– О, да это я тоже в ваш клуб хочу, – заявляет Эцаган.
– А и приходи, – улыбается Азамат. – Тебе тоже, я думаю, есть чем поделиться с ребятами.
Кир восхищённо переводит взгляд с одного на другого, а потом останавливает его на мне.
– А вы?
– Да я – то уж понятно, что буду там дневать и ночевать, пока вы все не выйдете оттуда подкованными в доврачебной помощи. Ещё Айшу вон возьмите. А то духовные дела – это конечно да, но и писать – считать ведь тоже надо учиться.
Айша, до сих пор притворявшаяся мебелью, в твёрдой уверенности, что её разговор не касается, встрепенается и розовеет.
– Правильно, – соглашается Азамат. – А потом Алэк подрастёт, ему тоже в клуб надо будет хоть иногда ходить. Кстати, где он? Уже ночь на дворе, неужто Тирбиш всё ещё с ним гуляет?
– Не, они в переговорной, – объясняю я. – Алэк там играет с кузенами, Сашкиными детками. Девочке пять, мальчику три, ну вот и Алэк к ним в компанию.
– Это с моего новенького голографического трансмиттера? – переспрашивает Азамат. – Дети играют?
– Ну, Тирбиш присматривает, чтобы они настройки не сбивали. А чего, он же не испортится. Детям так веселее, чем просто смотреть друг на дружку в экран.
