Текст книги "Восстание против современного мира"

Автор книги: Юлиус Эвола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

ГЛАВА 29. ТРАДИЦИЯ И АНТИТРАДИЦИЯ

Американский период. Восточносредиземноморский период

По очевидным причинам не представляется возможным включить в данную работу метафизику истории главных древних цивилизаций. Мы можем лишь выделить их наиболее типичные аспекты и смыслы, чтобы обеспечить путеводной нитью тех, кто захочет предпринять собственное исследование какой-либо из них.

Так или иначе, наше рассмотрение должно быть ограничено Западом, так как за его пределами большая часть цивилизаций до недавних времен сохраняла в том или ином отношении традиционный (в широком смысле этого слова, что включает все ранее описанные варианты цивилизаций в противоположность «гуманистическому» периоду последней эпохи) характер, в итоге утерянный из-за подрывных действий западных народов, которые сами уже дошли до последних форм упадка. Таким образом, чтобы понять процессы, игравшие решающую роль в становлении современного мира, необходимо взглянуть на Запад.

Следы северной и солнечной духовности в историческое время встречаются главным образом на территории распространения арийской цивилизации. Учитывая злоупотребление термином «арийский» в некоторых современных кругах, скажем, что его стоит использовать с некоторыми оговорками; иными словами, он должен относиться не к чисто биологическому или этническому понятию (в этом отношении будет более уместным говорить о бореальной (северной) или североатлантической расе в зависимости от конкретного случая), а к понятию расы духа, чье соответствие физической расе менялось от цивилизации к цивилизации. В духовном смысле слово «арийский» более или менее соответствует слову «героический»; здесь все еще существует связь с первоистоками в качестве туманного наследия, но решающей является тенденция к внутреннему освобождению и реинтеграции в активной и воинственной форме. На эту тему проливает свет тот факт, что в Индии слово арий было синонимом слова движья, «дваждырожденный» или «возродившийся» [670][670]
  О понятии «арийского» см. J. Evola, Sintesi di dottrina delta razza, Hoepli, Milano, 1942.


[Закрыть] .

Относительно территории арийской цивилизации существует интересное свидетельство Айтарея-брахманы. Этот текст сообщает, что борьба между дэвами, светоносными божествами, и асурами, врагами божественных героев, вспыхнула в четырех областях пространства. Область, в которой дэвы победили и которая получила название са-эша диг апараджита, «победоносная область», была расположена между севером и востоком, что как раз соответствует направлению североатлантической миграции. С другой стороны, юг рассматривался в Индии как область демонов, сил, враждебных богам и ариям: «южный огонь» в обряде трех огней направлен на изгнание этих сил. [671][671]
  Cм. V. Papesso, Inni del Rig-Veda, Bologna, 1929, vol. I, p. 65; Inni dell'Atharva-Veda, Bologna, 1933, p. 29. В Ригведе (Χ, 15, 6) южное направление является направлением жертвоприношения предкам, которому противопоставлено северное направление как направление Солнца и богов. С южным направлением в магической практике из Атхарваведы связан вызов темных и демонических сил разрушения, а также зажигание ритуального огня для создания «убежища и защиты» для духа покойного (Атхарваведа, ХVIII, 4, 9).


[Закрыть] Что касается Западного мира, то можно указать на так называемые «народы боевых топоров», в общем связываемые с мегалитической культурой дольменов. Для профанных наук родина этих народов все еще остается покрытой тайной, как и родина первых рас, ясным образом превосходящих неандертальца и которых, по одному утверждению, можно назвать «эллинами палеолита». Существует связь между появлением «народов боевых топоров» неолита и более поздней экспансией индоевропейцев («арийцев») в Европе. Сегодня считается, что именно они первыми создали политические и военные институты и формы управления, противоположные деметрическому, мирному, общинному и жреческому типу культуры, которые часто приходили ему на смену[672][672]
  См. С. Dawson, The Age of the Gods, cit., passim.


[Закрыть] .

Другие цивилизации, не относящиеся к арийским, вплоть до исторических времен демонстрировали черты первоначальной традиции. Но тщательное следование переплетению двух противоположных тем Юга и Севера с учетом этнического элемента увело бы нас слишком далеко и заставило бы ступить на зыбкую почву малообоснованных гипотез.

Говоря о доколумбовой Америке, мы так или иначе должны рассматривать в первую очередь архаичный субстрат теллурически-южного периода цивилизации, связанного с атлантическим периодом. В этом периоде мы находим цивилизации майя, тиауанако и пуэбло, а также цивилизации других народов или центров меньшей важности. Ее черты весьма схожи с теми, что можно найти в доисторических следах своего рода южного пояса, простирающегося от пеласгов Средиземноморья до остатков доарийской цивилизации Мохенджо-Даро (Индия)и аналогичных следов в додинастическом Китае.

Такая цивилизация обладала преимущественно деметрическим и жреческим характером; солнечные символы в искаженных и ослабленных формах сопровождаются сильным хтоническим компонентом —до такой степени, что было бы напрасно искать элементы, происходящие от принципа духовного мужества и олимпийского превосходства. Это относится также и к цивилизации майя. В такой цивилизации на первом плане стоят фигуры жрецов и божеств, несущие знаки высшей власти и царской функции. Известный майянский образ бога Кукулькана, присутствующий в Дрезденском кодексе, весьма типичен: перед божеством, несущим знаки царской власти, стоит на коленях жрец, осуществляющий кровавый ритуал самоумерщвления. Таким образом деметрический принцип ведет к формам «религиозного» типа, в котором посты и умерщвление плоти характеризуют падение человека с уровня его первоначального достоинства. Хотя майя, видимо, построили империю, называвшуюся «Царством Великого Змея» (Начан —этот символ часто встречался в этой цивилизации), она обладала мирным, а не воинским или героическим характером. В этой империи были сильно развиты жреческие науки, но когда она достигла высокой стадии благосостояния, она мало-помалу выродилась в формы гедонистической и афродитической цивилизации. Кажется, что именно среди майя зародился образ Кетцалькоатля—солнечного атлантического бога, культ которого обладал мирным и созерцательным характером, но также и характером самоумерщвления. Согласно преданию, Кетцалькоатль покинул своих подданных и удалился в свою атлантическую родину, откуда некогда и пришел.

Это, вероятно, нужно связывать с завоеваниями народов науа, тольтеков и в итоге ацтеков, которые одолели майя и их сумеречную цивилизацию, создав новые государства. Это народы, сохранившие память о Туле и Ацтлане, то есть о североатлантической родине, в более отчетливом виде, видимо, начали новый, «героический» период. Их последним творением была древняя мексиканская империя, чья столица, согласно легенде, была построена на месте появления орла, держащего в когтях змею. То же самое можно сказать о родах инков, ставших посланниками «солнца» и создавших перуанскую империю после подчинения народов низшей цивилизации и их анимистических и хтонических культов, сохранившихся в низших слоях общества. [673][673]
  Согласно законам инков каждый новый царь должен был увеличивать размеры империи и заменять солнечным культом местные культы (см. F. Cornelius, Die Weltgeschichte, cit., pp. 99; см. в. гл. 6, сноске 18 легенду о Юрупари).


[Закрыть] Существует весьма интересная легенда о расе великанов из Тиуанако —на чьем небе светила только Луна (отсылка к лунному периоду, сопровождающемуся периодом титанов) —расу, которая убила пророка солнца, но была уничтожена и превращена в камень последующим появлением солнца, что можно связать как раз с пришествием инков. Говоря в общем, существуют многочисленные легенды, связанные с белыми американцами, выступающими в роли сверхъестественных завоевателей и создателей цивилизаций. [674][674]
  См. L. Spence, The Mythologies of Ancient Mexico and Peru, London, 1914, p. 76-77. Аналогичные легенды встречаются и в Северной Америке. С другой стороны, из научных исследований групп крови в отношении к расовым вопросам, видимо, следует, что среди североамериканских индейцев и индейцев пуэбло существуют остатки крови, родственной крови скандинавских народов.


[Закрыть] В Мексике двойственность элементов цивилизации характеризуют следующие элементы: солнечный календарь в противоположность лунному, очевидно, принадлежавшему более древнему слою аборигенной цивилизации и использовавшемся главным образом жреческой кастой; аристократическая наследственная система собственности, противопоставленная коммунистически-плебейской; противоположность культов свирепых воинских божеств, таких как Уицилопочтли и Тескатлипока, и сохранившихся следов культа Кетцалькоатля. В наиболее отдаленных воспоминаниях этих цивилизаций мы вновь находим —как в Эдде —тему борьбы с великанами и последнее поколение, затронутое потопом. Во время испанского завоевания воинская цивилизация этих народов демонстрировала типичное вырождение, развивавшееся в некую зловещую версию дионисийства, которую можно назвать безумием крови. Темы священной войны и героической смерти как жертвоприношения, дарующего бессмертие, обнаруженные у ацтеков, как и у северных европейцев и арабов, в центрально американской и южноамериканской цивилизациях были смешаны с неким видом одержимости человеческими жертвоприношениями, которые даже в форме коллективных убийств совершались ради сохранения контакта с божественным, но с темной, яростной экзальтацией, исходящей из уничтожения жизни, подобную которой нельзя найти нигде в мире. Как и в случае с империей инков, крах этой цивилизации —без сомнения, имевшей славное солнечное прошлое —от рук нескольких групп европейских авантюристов сделали возможным другие факторы вырождения вместе с внутренней политической борьбой. Внутренний жизненный потенциал этих периодов уже истощился задолго до этого, и таким образом мы не можем подтвердить какое-либо существование или возрождение древнего духа во времена после завоевания.

Тем не менее, в духе и в расе некоторых североамериканских племен моренные[675][675]
  Морена —скопление обломков горных пород, валунов, сдвигаемых с гор подвижными ледниками —прим. перев.


[Закрыть] фрагменты древнего наследия сохранились более продолжительное время. В этих племенах героический элемент также исказился —главным образом в форме беспрецедентной суровости и жестокости. Тем не менее, по большей части можно присоединиться к суждению о «едином законченном типе американского индейца: его достоинство, его гордость, его прямота и сила духа, его великодушие и героизм, которые все являются измерениями внутренней красоты —представленной солнцем и орлом —внушают уважение и свидетельствуют о духовности, без которой эти добродетели казались бы непонятными и лишенными достаточного основания» [676][676]
  F. Schuon, в Études traditionnelles, 1949, III, р. 64.


[Закрыть] .

Схожая в общем ситуация может быть засвидетельствована также в Европе в позднем неолите, если рассматривать воинские племена, которые могут показаться наполовину варварскими по сравнению с обществами деметрически-жреческого типа, которые они стерли с лица земли, покорили или ассимилировали. На самом деле в этих племенах, несмотря на определенную инволюцию, присутствуют видимые следы формирующего действия предыдущего периода северной духовности. И таков же случай, как мы еще скажем, потомков многих северных народов эпохи завоеваний.

Говоря о Китае, ограничимся подчеркиванием того важного факта, что в обряде сохранялись следы древнего передачи династии по женской линии, [677][677]
  См. H. Maspéro, La Chine antique, cit., p. 153.


[Закрыть] радикально противостоящей духу более поздней эпохи, уже указывающему на космократическую концепцию, согласно которой император воплощал функции мужчины и «полюса» по отношению к силам не только демоса, но и всего мира, и дух одной из наиболее строгих в мире систем отцовского права, которой является система исторического Китая. Даже недавно открытые останки цивилизации, похожие на останки цивилизации майя, имеющей линейную систему письма и образующей неожиданный наиболее архаичный слой китайской цивилизации, кажется, подтверждают, что за деметрически-атлантической фазой[678][678]
  Относительно возможности распространения цивилизации западного происхождения в неолитическом Китае см. Н. Schmidt, Prähistorisches aus Ostasien IIZeitschrift furEthnologie, 1924, p. 157.


[Закрыть] (каким именно образом, пока еще неясно) последовал солнечный период, который не смог стереть все ее следы. Сохранились отзвуки метафизической концепции, демонстрирующие следы архаичной идеи ассимиляции «небес» фигурой женщины или матери, понимаемой как изначальный источник жизни; далее, часто встречается положение о первичности «левого» по отношению к «правому» и оппозиция лунного и солнечного календаря; и, наконец, теллурический элемент народного культа демонов, шаманский ритуал с его беспорядком и одержимостью, и магия, первоначально бывшая прерогативой почти исключительно женщин, в противоположность лишенной мистики и обладавшей почти олимпийским характером официальной китайской аристократической и имперской религии. В этническом отношении в дальневосточной области нужно констатировать наличие двух противоположных течений: первое, пришедшее с запада, обладало характеристиками урало-алтайских народов (в которых, в свою очередь, присутствовал арийский компонент), второе отсылает к южным и юго-восточным регионам. Периоды, в которых господствовали элементы первого течения, соответствовали периодам величия Китая: эти времена также характеризовались склонностью к войне и территориальной экспансии —позже эти две склонности сыграли особую роль в японской истории. Глубинное исследование однозначно высветит многие другие факты этого рода. В Древнем Китае полярный символ центра играл выдающуюся роль: он был связан как с концепцией Срединной империи, что подчеркивалось элементами местной географии, так и с идеями «срединного пути» и «равновесия», повлиявшими на этику и породившими особый, ясный и ритуалистический, образ жизни. Как и в Древнем Риме, китайские представители власти обладали в то же время и религиозным характером: тип «жреца» появился только в более поздний период и был связан с иностранными культами. Основание китайской традиционной мудрости, И Цзин, приписывалось таинственному царю Фу Си; главные комментарии к этому тексту, как считалось, были написаны князьями, а не жрецами или «мудрецами». Эти учения —которые, согласно самому Фу Си, восходят к прошлому настолько древнему, что его трудно определить —стали общей основой двух более поздних доктрин (даосизма и конфуцианства), [679][679]
  См. R. Guenon, Taoïsme et Confucianisme II Voile d'Isis, n. 152-153, 1932.


[Закрыть] у которых на первый взгляд очень мало общего, учитывая разные измерения, к которым они обращаются. Эти две доктрины представляли собой духовное возрождение в период латентного кризиса и дезинтеграции: даосизм внес свой вклад в возрождение метафизического элемента при помощи инициатических и эзотерических практик, в то время как конфуцианство помогло оживить этический и обрядовый элемент. Таким образом, регулярная традиционная непрерывность смогла сохраниться в Китае в крайне стабильных формах вплоть до относительно недавних времен.

То же самое во многом касается и Японии. Ее национальная традиционная форма, синтоизм, является примером влияния, очистившего и поднявшего на высший уровень комплекс культов, отчасти происходящих из первобытного слоя (из присутствия изолированного белого рода айнов нельзя вывести ничего относящегося к делу). В исторические времена в сердце синтоизма мы находим имперскую идею и отождествление имперской традиции с божественнной. «Повинуясь приказанию, я сошел с неба», говорит в «Кодзики» отец-основатель японской императорской династии. В комментарии князя Хакабона Итоэ утверждается: «Священный трон был создан, когда земля отделилась от небес [то есть во время распада первоначального единства земного и божественного, характерные следы чего обнаруживаются и в китайской традиции: так, достаточно часто идеограммы, представляющие «природу» и «небеса», являются синонимами]. Император происходит с небес, он божественен и священен». Императору также приписывали «солнечный» принцип, хотя и с неясным смешением с женским началом: его сошествие произошло от богини Аматерасу Омиками.

На этой основе акт управления и господства был тождественен отправлению культа —термин мацуригото означает как управление, так и исполнение религиозного культа. В контексте синтоизма верность —безусловная преданность правителю (чу-ги) —приобретала религиозный смысл и была основной любой этики. Любое предосудительное, низкое или преступное действие воспринималось не как нарушение абстрактной нормы, более или менее «общественной», а как предательство, акт неверности и позора: в Японии не было «виновных», а были «предатели», существа без чести.

Эти общие ценности получили особое внимание в среде воинской аристократии (буси или самураях) и ее этике (бусидо). Ориентация традиции в Японии была по своей сути активной и даже воинской, но параллельно несла внутреннее преобразование —самурайская этика имела сколь воинский, столь и аскетический характер, а также сакральные и обрядовые элементы; она примечательно напоминает элементы, типичные для феодальных и рыцарских европейских Средних веков. В формировании самураякак типа, а также в формировании различных аспектов и обычаев японской жизни, включая искусства и ремесла, кроме синтоизма, сыграл свою роль также и дзен —эзотерическая форма буддизма; присутствие сект, практиковавших поздние, отколовшиеся, религиозные формы буддизма —вплоть до набожного амидаизма —существенно не изменило превалирующий характер японского духа. Наряду с бусидо, в Японии мы также находим традиционную идею жертвенной смерти воина, вплоть до камикадзе —пилотов-самоубийц Второй мировой войны.

Вплоть до недавних времен Япония демонстрировала уникальный в своем роде пример сосуществования традиционной ориентации с принятием на материальном уровне структуры современного технологического общества. В итоге Второй мировой войны тысячелетняя непрерывность была разорвана, а равновесие потеряно, таким образом отмечая исчезновение последнего государства в мире, которое все еще признавало принцип «солнечной» царской власти чисто божественного права. Там, где технологический и промышленный потенциал, равно как и материальная власть, играют решающую роль в столкновении мировых держав из-за «темной эпохи» и ее законов, судьба этой традиции с исходом последней войны была предрешена.

Из мифологии Египта, кроме метафизических смыслов, можно извлечь некоторые сведения по первоначальной истории его цивилизации. Традиция, связанная с древнейшей династией «божественных мертвых» —которых путают с так называемыми «последователями древнего Гора» (Шемсу-Херу) —и представленная иероглифом Осириса как повелителя «Священной Западной земли», может отражать память о первоначальной атлантической расе, пришедшей с Запада[680][680]
  Е. A. Wallis-Budge, Egypt in the Neolithic and Archaic Periods, London,1902, p. 164-165. Первоначальное население Египта соответствует Осирису.


[Закрыть] в качестве господ и носителей цивилизации. Согласно титулу божественных царей Гор является богом, сделанным из золота, как и Аполлон; иными словами, он связан с первоначальной традицией. В Египте мы также находим символизм двух соперничающих братьев, Осириса и Сета, и их борьбы. В египетской традиции присутствуют некоторые следы, позволяющие увидеть в этой борьбе указание на борьбу между двумя родами, представляющими дух, символизируемый каждым богом. [681][681]
  См. A. Moret, Du caractère, cit., pp. 7-8.


[Закрыть] Если смерть Осириса от рук Сета, в дополнение к «жертвенному» смыслу, который уже был истолкован в первой части книги, на историческом плане может выражать кризис, принесший конец первой эпохе, называемой эпохой «богов», θεοί, [682][682]
  В предании, о котором сообщал Евсевий, упоминается интервал времени, следующий за «божественной» династией, характеризующийся лунными месяцами (см. Е. A. Wallis-Budge, Egypt, cit., p. 164). Связь между Сетом и женским элементом неоспорима, потому что Сета главным образом понимали как женщину, а также потому что когда Исида —которая станет главной богиней в эпоху упадка Египта —находилась в поисках мертвого Осириса, она освободила Сета, нарушив запрет Гора. См. Плутарх, Об Исиде и Осирисе, § 13 и далее.


[Закрыть] то воскрешение Осириса в виде Гора может представлять собой восстановление, связанное со второй египетской эпохой, которую греки называли «эпохой ημίθεοι», что может соответствовать одной из форм «героического» периода, упомянутого Гесиодом. Согласно традиции, эта вторая эпоха кончилась с Менесом; и данный этому царю титул Хор Axa, «сражающийся Гор», может подчеркивать этот смысл.

Тем не менее, этот кризис, в первый момент преодоленный Египтом, должно быть, вновь проявился позже, принеся с собой раздробленность. Одним из указаний на это является демократизация понятия бессмертия, что можно наблюдать уже в конце Древнего Царства (шестая династия); другим знаком кризиса являются изменения в характере духовной центральности и «имманентной трансцендентности» фараона, который становится просто представителем божества. В более поздние времена в дополнение к присутствию солнечной темы мы можем засвидетельствовать появление хтонически-лунной темы, связанной с образом Исиды – «матери всех вещей, госпожи стихий, рожденной в начале времен». [683][683]
  Апулей, Метаморфозы, XI, 5.


[Закрыть] В этом отношении весьма красноречива легенда, в которой Исида, понимаемая как волшебница, хочет сама стать «госпожой всего мира и божеством, подобным Солнцу (Ра) на небесах и на земле». С этой целью Исида подкараулила Ра, когда он сидел на «троне двух горизонтов»; она заставила ядовитую змею укусить его, и отравленный бог согласился, чтобы его «имя» перешло на нее[684][684]
  См. Е. A. Wallis-Budge, Book of the Dead, cit., pp. LXXXIX и далее.


[Закрыть] .

Так произошел переход к цивилизации Матери. Из солнечного бога Осирис превратился в лунного, в бога вод в фаллическом смысле, и в бога вина (дионисийской стихии) —таким же образом после прихода Исиды Гор выродился в простой символ бренного мира. [685][685]
  Плутарх, Об Исиде и Осирисе, ΧΧΧIIΙ (Осирис как вода); XLI (Осирис как лунный мир); XXXHI-XXXTV (связь Осириса с Дионисом и влажным началом); XLHI (Гор как земной мир). В итоге Осирис превратился в Гисириса, сына Исиды (XXXIV).


[Закрыть]Пафос смерти и воскрешения Осириса приобретает мистические и эскапические оттенки, демонстрируя полную противоположность бесстрастной солнечной духовности аристократического культа Ра и «древнего Гора». Часто тип божественной женщины, архетипом которой является Исида, становился посредником в воскрешении и вечной жизни; это образы цариц, носящих преимущественно лотос (как символ перерождения) и «ключ жизни». В этике и в обычаях это отражается в господстве женщины и царицы, которое Геродот и Диодор приписывали позднему египетскому обществу и которое нашло свое типичное выражение в династии так называемых «божественных поклонников» нубийского периода[686][686]
  Это отношение было весьма отличным в древнеегипетском обществе. В связи с этим Троваторелли (Le civiltà е legislazioni dell'antico Oriente, cit., pp.136-138) справедливо ссылается на рисунок Ра-эм-ке, на котором царственная женщина нарисована меньше мужчины, что указывает на неполноценность и подчинение, и она представлена распростертой перед ним в акте преклонения. Только позже Осирис приобрел вышепомянутые лунные черты, а Исида стала «Живой» в высшем смысле, а также матерью всех богов (См. Е. A. Wallis-Budge, Book, cit., pp. СХIII, CXIVI). Следы раннего периода см. у Бахофена (Das Mutterrecht, 68) и прежде всего в предании, о котором сообщает Геродот (История, II, 35), согласно которому ни в культе мужских божеств, ни в культе женских божеств не было жриц.


[Закрыть] .

Показательно, что в этой связи центр сместился от царского к жреческому символу. Во время двадцать первой династии египетские жрецы вместо стремления служить божественному царю попытались узурпировать царскую власть; на месте фараонов утвердилась фиванская династия царственных жрецов. Таким образом вместо божественной царской власти первых времен появилась жреческая теократия[687][687]
  См. A. Moret, Du caractère, cit., pp. 208, 314.


[Закрыть] —типичное проявление света Юга. Начиная с этого времени богов стали гораздо меньше почитать как воплощенные присутствия; они стали трансцендентными существами, чья сила по своей сути опосредована жрецами. Солнечно-магическая стадия пришла в упадок —ее сменила «религиозная»: молитва заменила повеление, желание и сентиментализм сменили отождествление и необходимые для этого техники. Например, древнеегипетский заклинатель мог сказать: «Я Амон, оплодотворяющий свою мать. Я обладатель великой силы, Повелитель Меча. Не восставай против меня —я Сет! Не трогай меня —я Гор!». Человек, изображенный в образе Осириса, мог сказать нечто вроде: «Я восстаю как живой бог»; «Я —Единственный, мое бытие —это бытие всех богов в вечности»; «Если [воскресший] желает вашей смерти, о боги, вы умрете; но если он хочет, чтобы выжили, вы будете жить»; «Ты повелеваешь богами». Самые поздние же формы египетской духовности, напротив, отмечены мистическим томлением и мольбами, выходящими на первый план: «О Аммон, Повелитель Молчащих, внимающий зову бедных. Я взываю к тебе в своем мучении... Воистину, ты спаситель!». [688][688]
  Тексты см. в К. G. Bittner, Magie, Mutter alter Kultur, München, 1930, pp.140-143; D. Mereshkowsky, Les Mystères de l'Orient, Paris, 1927, p. 163.


[Закрыть] Так египетский солнечный период окончился упадком, происходящим под знаком Матери. Согласно греческим историкам, из Египта главные деметрически-хтонические культы достигли сначала пеласгов, а потом эллинов. [689][689]
  См., например, у Геродота (История, II, 50; II, 171).


[Закрыть] Так или иначе, во взаимосвязи средиземноморских цивилизаций Египту было суждено сыграть роль только в качестве цивилизации исидического типа, находящейся под эгидой отзвука главным образом «лунной» (как и пифагорейская) мудрости и ферментов афродитического упадка и беспокойного народного мистицизма смешанного и эскапистского характера. Мистерии Исиды и Сераписа и царская гетера Клеопатра —вот и все, что Египет представлял собой перед лицом Римской державы.

Отправившись из Египта в Халдею и Ассирию, мы найдем тему цивилизации Юга и ее материализации и искажений в еще более отчетливой форме и уже в отдаленные времена. Уже в древнейшем субстрате этих народов, состоящем из шумерского элемента, встречается типичная тема первоначальной небесной Матери, правящей различными воплощенными божествами, также как и тема «сына», которого она рожает без отца; у этого сына есть черты героя или «бога», но он подвержен закону смерти и возрождения. [690][690]
  См. A. Jeremias, Handuch der altorientalischen Geisteskultur, Leipzig, 1929.


[Закрыть] В поздней хеттской цивилизации богиня победила бога, в итоге впитав атрибуты бога войны и представ как богиня-амазонка с жрецами-евнухами и вооруженными жрицами. В Халдее почти не встречалась идея божественной царской власти; за исключением некоторых влияний со стороны египетской традиции. Халдейские цари, даже принимая характер жрецов, осознавали себя как просто «наместников» (patesi) божеств и пастырей, избранных для слежения за человеческим стадом, а не как имеющих божественную природу. [691][691]
  Cm. G. Maspero, Histoire ancienne des peuples de l`Orient classique, cit., vol. I, p. 703; vol. II, p. 622.


[Закрыть] В этой цивилизации богу города давался титул царя – «мой господин» или «моя госпожа». Царю бог доверял править городом от его имени, и он был правителем лишь в смысле представителя. Его титул эн был прежде всего жреческим: он был жрецом, пастырем в смысле наместника. [692][692]
  См. P. T. Paffirath, Zur Gätterlehre in den altbabylonischen Königsinschriften, Padeborn, 1913, pp. 35-37, 37-39,40.


[Закрыть] Жреческая каста оставалась отдельным сообществом, и в итоге стала править всеми прочими кастами. [693][693]
  См. Ε. Ciccotti, Epitome storica dell'antichità, Messina, 1926, p.49.


[Закрыть] Ежегодное унижение царя в Вавилоне, где он снимал свои царские регалии перед статуей бога, надевал одежду раба и просил о милости, исповедуясь в своих «грехах», типична для такого доминирования; его даже порол представляющий божество жрец. Вавилонских царей часто изображали как «создание Матери» (Иштар-Мами); в кодексе Хаммурапи царь получал свою корону и скипетр от богини, а царь Ашурбанипал говорил ей: «Я молю тебя о даре жизни». Формула «всемогущая царица, милостивая покровительница, нет иного прибежища, кроме Тебя» была типичным исповеданием вавилонской души и пафоса, с которым она приближалась к священному[694][694]
  Во многом справедливо то, что писал Мережковский (Les Mystères de l'Orient, cit., p.274): Египет, в отличие от Вавилона, игнорировал понятия «греха» и «покаяния». Египтяне оставались стоять перед своими богами, вавилоняне падали ниц.


[Закрыть] .

Халдейская наука, представлявшая собой высший аспект этого периода цивилизации, имеет во многом лунно-деметрический характер. Эта наука о звездах, в отличие от египетской, интересовалась главным образом планетами, а не неподвижными звездами, и луной, а не солнцем (для вавилонян ночь была более священной, чем день; бог луны Син занимал более высокое положение по сравнению с богом солнца Шамашем). Неотъемлема от этой науки тема фатализма и идея всемогущества космического закона или «гармонии»; в ней не заметна подлинная трансценденция. Говоря в общем, она не смогла преодолеть натуралистический и антигероический предел в духовном измерении. В более поздней цивилизации того же корня —ассирийской —мы находим характеристики, типичные для титанических и афродитических периодов. В такой цивилизации, с одной стороны, обнаруживаются появление рас и мужских божеств, связанных с насилием, грубой чувственностью, жестокостью и войной; с другой стороны, утверждается духовность, кульминирующая в афродитических образах типа Великих Матерей, которым подчинены мужские божества. Хотя Гильгамеш и представлял собой героический солнечный тип, презирающий богиню и пытающийся завоевать Древо Жизни, его попытка окончилась неудачей: после того, как он добрался до символической страны, которой правил Утнапиштим-Атрахасис (божественный герой, спасшийся при Потопе), змея украла у него полученный при посредничестве женщины, «Девы Морей», подарок «вечной молодости», который он хотел вернуть людям, «чтобы они тоже могли наслаждаться вечной жизнью». Это может символизировать неспособность материалистической воинской расы —такой, как ассирийская —подняться на трансцендентный план и тем самым трансформироваться в род «героев», который мог бы получить и сохранить «дар жизни» и возобновить первоначальную традицию. Так как ассирийско-халдейский календарь был лунным, в противоположность египетскому солнечному календарю, мы также находим в этих цивилизациях след гинекократии афродитического типа: например, персонажей типа Семирамиды, на самом деле управлявшей царством Нина, и изнеженного Сарданапала —это было почти что отражением отношений между божественной парой Иштар и Нинип-Адор. Даже если в этих расах женщина, видимо, изначально играла доминирующую роль и только позже уступила ее мужчине, [695][695]
  См. G. Maspero, Histoire ancienne, cit., vol. I, p. 733; J. G. Frazer, Atys etOsiris, cit., p.41: «Также кажется, что у семитов древности, несмотря на господство патриархата, в вопросах происхождения и собственности следы более древней матриархальной системы с намного менее строгими отношениями полов долгое время сохранялись в сфере религии».


[Закрыть] этот переход власти можно интерпретировать по аналогии как свидетельство более широкого движения, представлявшего собой дальнейшую инволюцию, а не реставрацию предыдущего состояния. Смена халдеев ассирийцами во многих аспектах отмечает переход от деметрической стадии к «титанической», что сильнее отразилось в ассирийской воинственности и свирепости, последовавшей за халдейским лунным и астрологическим жреческим типом. Весьма примечательно, что в легенде устанавливалась связь между Нимродом, которому приписывалось основание Ниневии и Ассирийской империи, и исполинами-нефилим и другими допотопными великанами, которые из-за своего насилия «наполнили землю пороками».

Еврейский период. Восточный арийский период

Неудача халдейского героя Гильгамеша соответствует падению Адама в мифе другой цивилизации того же семитского периода —еврейской. Здесь мы находим фундаментальный и характерный мотив: превращение в грех того, что в арийской версии мифа предстает геройством и подвигом, часто увенчивавшимся успехом, а в мифе о Гильгамеше имевшего отрицательный исход только потому, что героя застали спящим. В еврейско-семитском контексте пытающийся завладеть символическим Древом однозначно превращается в жертву соблазнения женщиной и грешника. Он вынужден выносить проклятие и наказание в священном ужасе перед ревнивым, ужасным и всемогущим богом: остается только надежда на «спасителя», который обеспечит искупление.

В древнееврейской традиции также присутствуют и элементы иного рода. Сам Моисей, хотя и был обязан своей жизнью женщине из царской семьи, воспринимался как «спасшийся из вод»; таким же образом события, описанные в книге Исхода, позволяют эзотерическую интерпретацию. Помимо Илии и Еноха, героем был и Иаков как победитель ангела; в отношении этого даже само имя «Израиль» передает идею «победы над божеством». Эти элементы, тем не менее, являются спорадическими и выдают любопытное колебание между чувством вины, самоуничижением, обмирщением и приземленностью, с одной стороны, и почти что люциферианской гордыней и бунтарством с другой, типичное для еврейской души в общем. Возможно, это связано с тем фактом, что инициатическая традиция, которую можно найти в иудаизме и которая (как Каббала) играла важную роль в европейских Средних веках, имеет некоторые частично искаженные черты, которые в ряде случаев характеризуют ее как «проклятую науку».

Изначально евреи рассматривали загробный мир как мрачный и безмолвный Шеол, как некий вариант Гадеса без его противоположности в виде «острова героев»; даже священные цари, такие как Давид, не могли его избегнуть. Такова тема «пути предков» (питри-яна в индуизме), которая в этом контексте имеет особую важность как идея о еще большем расстоянии между человеком и Богом. Даже на этом плане, однако, мы находим двойственность. С одной стороны, для древних евреев истинным царем был Иегова; таким образом, евреи видели в полном и традиционном понимании царского достоинства умаление привилегии Бога (историческое или нет, противодействие Самуила установлению монархии весьма показательна в этом отношении). С другой стороны, евреи считали себя «избранным народом» и «народом божьим», которому обещано господство над другими народами и владение всеми богатствами земли. Они даже заимствовали из иранской традиции тему героя Саошианта, который в иудаизме стал «Мессией», сохраняя какое-то время черты, типичные для проявления «бога воинств».