Текст книги "Встречи во мраке (Сборник)"

Автор книги: Ян Флеминг

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Уильям Айриш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

– Где ты находишься сейчас?

– У себя дома. Я не хочу так просто отменить наше свидание, поэтому... Не можешь ли ты в виде исключения приехать ко мне?

Она раздумывала. Он не дал ей времени ответить.

– Итак, нет. Понимаю. Я не должен был тебе это предлагать.

Это вынудило ее принять внезапное решение.

– Джек, я приеду,—решительно заявила она,—Где ты живешь? Ты мне не давал своего адреса.

Теперь он помедлил.

– Я не хочу тебя уговаривать, это против твоих...

– Джек,– сказала она,– разве ты не знаешь, что я люблю тебя. Я ХОЧУ прийти.

Они обнялись в последний раз перед ее уходом.

– Видишь, с тобой ничего не случилось. Ты уходишь такая же, какая пришла.

– А ты уверен, что я этого хотела? – прошептала она.

– У нас впереди еще завтрашний вечер.

– А сегодня?

– Пойми, ведь не так уже трудно подождать. До завтра всего один день. Завтра тридцать первое мая.

Он снова привлек ее к себе.

– Мад, я не хочу завлекать тебя какими-то хитростями. Ты достойна любви. Это было бы дешево и низко с моей стороны. Но с сегодняшнего дня все должно измениться. Предупреждаю тебя, Мад, если ты завтра возвратишься...

Она понимающе взглянула на него и была счастлива.

– В холле «Карлтона»? – предложил он.

Она покачала головой:

– Нет, здесь, Джек.

Затем она повернулась и быстро ушла.

Когда полчаса спустя она вошла к себе в комнату, то все еще находилась в состоянии блаженного опьянения от близости с ним. Чувство счастья полностью овладело ею, и она ничего не замечала вокруг себя.

Но мало-помалу ей стали бросаться в глаза изменения в ее комнате. Все лампочки были включены, вся ее одежда и белье, короче говоря все содержимое ее шкафа, лежало кучками на стульях и на ее кровати.

Из соседней комнаты вошла мать, держа в руках различные предметы одежды.

– Что случилось? Что ты там делаешь?

– Я укладываю твои вещи. Сначала я хотела подождать тебя, но ты все не приходила и было уже поздно. Мы собираемся утром уезжать, очень рано.

– Мы собираемся уезжать? – непонимающе повторила Маделина.

– Мы едем в наш дом на берег моря.

– Уже завтра утром? Почему же не в понедельник на будущей неделе?

– Нам настоятельно предложили...

Мать не закончила фразу.

– Нам сказали, что мы должны уехать не позже чем утром. Очень важно, чтобы тебя –чтобы нас утром уже здесь не было.

Маделина сразу поняла.

– Тот мужчина, который недавно вечером был у отца,– это его рук дело? Он приходил еще раз, не так ли?

Мать не ответила.

– Ради Бога, мама! Я нахожу, что это действительно слишком далеко зашло. Разве этому человеку платят за то, чтобы он нагонял страх на других людей?

– Он убедил твоего отца в необходимости этого. И для меня этого достаточно.

– Но МЕНЯ он не убедил, и мной он не будет командовать, когда мне приходить и уходить.

Садись. Мне надо серьезно с тобой поговорить, Мад.

Она отодвинула в сторону стопку одежды.

– В конце концов, я твоя мать. И мы теперь одни.

– Да, ты моя мать и мы теперь одни,– сухо повторила Маделина.– Ну и что?

– Познакомилась ли ты с кем-нибудь в последнее время? Я имею в виду, конечно, не твоих товарищей по учебе.

– Теперь еще ты начала об этом спрашивать! Это вы еще на днях хотели узнать у меня.

– С кем ты была сегодня вечером, Маделина?

– Разве это не запоздалый немного вопрос? Этак лет на десять?

– Маделина, с кем ты провела сегодняшний вечер?

– С Биллом Моррисеем.

Она посмотрела матери прямо в глаза.

– Что, будете меня упрекать? – холодно спросила она.

– Дитя, я спросила тебя не ради любопытства. Я спросила тебя, ибо речь идет о твоей безопасности.

– Эго он заставил тебя выпытывать у меня? Только он способен на это.

– Маделина, скажи мне, с кем ты была сегодня вечером?

– Ты спрашиваешь меня уже в который раз, и я отвечу тебе опять: с Биллом Моррисеем.

– Маделина, Билл звонил сюда около десяти и хотел с тобой поговорить.

Она не замешкалась ни на секунду.

– Естественно. В театре мы поссорились, и я встала и ушла, а он оставался сидеть. Вероятно, он предположил, что я поехала домой, поэтому и позвонил сюда. А я просидела два акта в фойе и вернулась на свое место перед концом спектакля.

– Ах так,– проговорила мать с видимым облегчением.– Ну, это другое дело.

Она успокаивающе погладила дочери руку.

– Разве я когда-нибудь тебе лгала? – спросила Маделина, а про себя добавила: «Разве я когда-нибудь так влюблялась?»

Мать нежно поцеловала ее в лоб.

– Спокойной ночи, дитя мое.

В дверях она обернулась и спросила:

– Ты поедешь с нами утром на берег моря, не так ли? Не доставишь нам никаких неприятностей?

– Нет, я не доставлю вам неприятностей,– послушно ответила она.

На следующее утро, как только на город упали первые лучи солнца, они направились в путь. Словно боялись, что в этот злополучный день тридцать первого мая дневной свет будет для нее роковым.

Энергично были погружены чемоданы. Прислуга была отправлена накануне, чтобы сделать необходимые приготовления.

Маделина села на заднее сиденье машины, держа сигарету в руке. Она скучающе смотрела в окно, как безучастный наблюдатель, которого вся эта суета совершенно не касается.

Только когда в последний момент откуда-то появился Камерон, она выразила свое неудовольствие.

– Разве он обязательно должен с нами ехать? – спросила она резким тоном.– Это уже очень похоже на ссылку.

– Тс-с,– остановила ее мать.

Когда они прибыли на берег моря в свой дом, Камерон исчез так же внезапно, как и появился. Он вышел из машины, и никто не видел, куда он направился.

На лице Маделины играла лукавая улыбка. Может быть, потому, что Камерон бесследно исчез, а может быть, она думала о чем-то совсем другом.

Незадолго до обеда, когда она с книгой в руках отдыхала в саду в шезлонге, возле нее снова появился

Камерон. Маделина сделала вид, будто не замечает его, хотя она должна была увидеть длинную тень, упавшую от его фигуры на траву.

Он стоял и смотрел на нее, скромно, неназойливо.

Резким движением она подняла голову и бросила на него уничтожающий взгляд.

– Я читаю книгу,– буркнула она. Затем со злостью сунула ее ему под нос: – Вот книга. Вы видите ее?

– Мне очень жаль, мисс Дрю,– тихо сказал он.– Вы, кажется, обижаетесь на то, что мы вас сюда привезли.

– Я предпочла бы находиться там...– неосторожно начала она, но спохватилась и быстро замолчала,

– Может быть, вы назначили свидание, на которое теперь не можете попасть?

Он посмотрел на нее строгим проницательным взглядом.

Ничего не ответив, она отвернулась от него и снова углубилась в книгу. Она осознала, что допустила сейчас тактическую ошибку.

За обедом вдруг ее поведение совершенно изменилось. Ее плохое настроение куда-то улетучилось. Она стала веселой, разговорчивой и даже немного шаловливой. Казалось, на нее повлияла перемена места. Даже с Камероном, который сидел напротив нее за столом, она стала дружелюбна, хотя избегала к нему обращаться. Но время от времени она благосклонно улыбалась ему, словно хотела дать ему понять, что в новом месте она себя хорошо чувствует и больше не возражает против своего пребывания здесь, на морском берегу.

Взгляд Камерона все еще оставался испытующим и проницательным.

После обеда все отправились на берег моря. Камерой держался немного в стороне и делал вид, что не обращает на девушку внимания. В свою очередь и она старалась не делать замечаний в его адрес. Но она опять была разговорчива, вела себя шаловливо и неестественно, будто актер, играющий на сцене.

Двое юношей и девушка, ее здешние знакомые, присоединились к ней. Она пригласила их к себе домой на выпивку, а также выразила желание вместе с ними поужинать и провести вечер в их компании.

– Я нахожусь в своего рода карантине,– сказала она, улыбаясь.– Будет очень мило с вашей стороны провести со мной время,

Они поехали все вместе в той машине, в которой прибыли.

Дома Маделина, не переодеваясь, тотчас приготовила своим друзьям коктейли. Она предложила бокал даже Камерону, хотя тот отказался. Была она очень веселой. Приглашала обоих юношей танцевать, громко включала радио, болтала, шутила, рассказывала смешные истории, анекдоты. Можно было подумать, что на нее сильно подействовал мартини или просто она слишком много коктейлей выпила.

Веселью, казалось, не будет конца, пока вдруг ее мать, уже переодевшаяся к ужину, не спустилась по лестнице.

– Маделина, ты что, намерена весь вечер оставаться в своем пляжном костюме? Ужин через пару минут будет готов.

Маделина взглянула на свое короткое мохнатое платье, как будто только сейчас заметила, что оно все еще на ней надето. Она ударила себя ладонью по лбу.

– Бог мой, я совсем об этом забыла! А я еще подумала, что наша выпивка немного затянулась.

И под смех своих друзей она быстро поднялась наверх.

Вскоре даже внизу, в их комнате, можно было слышать, как зажурчала вода в ее ванной. Должно быть, она оставила настежь открытыми двери своей комнаты и примыкающей к ней ванной.

– Совсем как ребенок,– пробормотала мать и беспомощно покачала головой.

В столовую вошла девушка-служанка и вопросительно посмотрела.

– Да, мы готовы,– сказала миссис Дрю, затем встала и подошла к лестнице.

– Маделина! – крикнула она, подняв голову.

Вода продолжала все так же журчать.

– Ты дотягиваешь до последней минуты,—вздохнула миссис Дрю.– Причем ты отлично знаешь, как не люблю я задерживаться с едой. Ты и без того после обеда все время была в воде...

Миссис Дрю стала подниматься по лестнице среди усиливающегося шума душа.

Камерон, которому лестница помешала увидеть уход Маделины, вдруг встал и последовал за ней.

Миссис Дрю кричала теперь из спальни;:

– Маделина!

Та, видимо, еще не слышала, потому что здесь, наверху, душ шумел очень сильно.

Камерон шел по пятам за миссис Дрю. На полу в спальне он увидел пляжный костюм и сандалии девушки. Он изумился.

Миссис Дрю вошла в ванную. Она все еще пыталась перекричать шум воды. Наконец она отодвинула в сторону пластиковый занавес.

– Маделина! Я надрываюсь, крича тебе. Неужели ты хочешь целый...

Кристально чистая вода лилась из душа, стекая в сточную трубу. В стенах, облицованных светло-голубым кафелем, никого не было. В тот же момент Камерон заметил, как от ветра колышется занавеска на открытом окне спальни.

Под звездным небом ехал по шоссе ее маленький спортивный автомобиль. Он мчался быстро и легко, словно сам был влюблен. Еще задолго до ужина надежный и молчаливый слуга поставил его в один маленький, неподалеку расположенный гараж. Машина мчалась так быстро, что никакой полицейский инспектор не смог бы догнать ее. Потому что его хозяйка была влюблена, а любовь имеет крылья. Для влюбленных не существуют никакие ограничения скорости на шоссе.

Ее шаль развевалась по ветру, ее волосы растрепались. Один-два раза она насмешливо оглянулась назад. Ее смех разнесся по ветру.

Вскоре ей предстояло проехать по одному из двух мостов, расположенных на разных дорогах. Она должна выбрать один из них. Недолго думая, она решила ехать по второстепенной дороге, ведущей в город более длинным, объездным путем, так как опасалась, что Камерон уже оповестил дорожных полицейских на главном шоссе.

Усевшись поглубже в сиденье, снизила скорость, но дорожный полицейский на мосту даже не взглянул на нее.

Вскоре в вечерних сумерках увидела впереди очертания города. Теперь все опасности миновали. Она ловко избежала возможных случайностей. Еще несколько минут, и она погрузилась в суету большого города.

Камерона ожидали на главном мосту, куда он уже передал сообщение. Он медленно подвигался вперед в тяжелой машине Дрю, Не рискуя нажимать на педаль газа, он тем более не мог догнать маневренную маленькую спортивную машину.

На мосту он пересел в быстроходный полицейский автомобиль. Красным прожектором и сигналом сирены расчищал себе путь в потоке машин.

– Не видел? – спросил он одного полицейского.

– Никаких следов. Последние двадцать минут мы останавливали каждую машину. Вероятно, она уже проехала мимо нас.

– Вряд ли она могла развить такую скорость. Возможно, она поехала по другой дороге, чтобы избежать полицейских.

– А почему, собственно, нужно задержать ее? – поинтересовался полицейский.

– Для того, чтобы ее не убили,– кратко ответил Камерон.

Сделав последний поворот на своей маленькой спортивной машине, она затормозила перед входной дверью его дома.

Машина остановилась.

Внезапно наступила тишина. Она достигла цели, прибыла сюда. Она чуточку посидела, видимо, от бешеной езды утомилась и она и машина.

Затем бросила взгляд на входную дверь его дома. Никакая сила в мире не могла теперь воспрепятствовать ее намерениям.

Открыв дверцу машины, вышла из нее и торопливо направилась к дому.

Перед дверью его комнаты остановилась и прислушалась. Царила тишина, абсолютная тишина. Однако она улыбалась, уверенная и доверчивая. Она нисколько не сомневалась.

Потом привела в порядок волосы и поправила шаль. Она не хотела разочаровывать его своим видом.

Затем постучала.

Никакого ответа.

Она приблизила лицо к двери, чтобы он мог лучше ее слышать.

– Открой, любимый,—тихо проговорила она.– Это я. Ты помнишь, мы договорились встретиться сегодня вечером?

Медленно открылась дверь, за ней никого не было видно.

Она вошла, раскрыв объятия в ожидании поцелуев.

Дверь медленно за ней закрылась.

Вся лестница в доме тряслась и дрожала, когда мужчины вбегали по ней. Впереди всех был Камерон.

Затем на мгновение воцарилась мертвая тишина.

Острое пламя вырвалось из руки Камерона, прогремел выстрел, дверь приоткрылась.

Ударом ноги Камерон распахнул ее.

Опять тишина, но на этот раз надолго. Никто не двигался – больше нечего было делать. Все молчали – больше нечего было сказать.

Она была одна в комнате. Она лежала, скорчившись, на софе, слегка опершись на руку, словно собиралась подняться. Лишь нога ее бессильно свешивалась вниз.

Лицо было залито кровью. Лицо, на которое все молодые люди в холле отеля «Карлтон» устремляли вызывающие взоры, было совершенно обезображено. Никто более не узнал бы его.

Камерон безмолвно вошел в комнату и повернулся к ней, будто хотел еще раз на нее взглянуть. Этим он как бы отдал ей последний долг.

На стене висел календарь. На верхнем листке его большими черными цифрами красовалось число «31».

Камерон оторвал этот листок, и он полетел на пол. Затем он опустил низко голову, разочарованный и обескураженный.

Желтая поблекшая фотография, должно быть хранившаяся годами, изображала молодую девушку, которая стояла на террасе загородного дома и улыбалась, освещенная солнечными лучами.

Отодвигая комод, Камерон нашел ее в дальнем углу комнаты.

Вероятно, она стояла раньше возле зеркала на комоде и от какого-нибудь толчка упала на пол. А может быть, хранилась в выдвижном ящике комода и выпала через щель.

Во всяком случае, она была там. И она не могла принадлежать прежним жильцам, снимавшим до него эту комнату. Перед въездом последнего жильца комната была отремонтирована.

– Если нам удастся найти эту девушку,– подумал разъяренный Камерон,– то сможем найти и его. Но что– бы найти девушку, нужно сначала выяснить, когда и где был сделан этот снимок.

Он распорядился, чтобы со снимка сделали шесть увеличенных. Каждая деталь его могла иметь большое значение. Там, где контуры совсем поблекли, была сделана ретушь. Больше ничего не было изменено. Затем он отправил увеличенные копии в шесть крупных домов моделей штата, чтобы получить данные о платье и прическе девушки. Выяснил примерное время, к какому относился этот снимок.

Вопрос, где был сделан снимок, разрешить было значительно труднее. Повсюду на трех миллионах квадратных километров Соединенных Штатов мог быть такой дом, с такой же террасой, такими же колоннами и такими же кружевными занавесками на окнах. Расследование было почти немыслимым.

Однако Камерон занялся этой кропотливой работой.

 Глава 6
Пятая встреча

Камерон вздохнул:

– Каким образом можно выяснить, кто самая любимая женщина в жизни мужчины?

Шеф сделал неприветливое лицо:

– Это ваше дело. Меня интересует только конечный результат. Ясно?

– А что, уже имеются о нем данные?

Шеф кивнул:

– Вся предварительная работа проделана. Мы провели расследование о его прошлом. На этом листе записаны все женщины, которые заслуживают внимания. Их пятеро.

Камерон внимательно прочитал фамилии.

– Пять женщин в жизни мужчины—это не так уж много,– заметил он.

– Возможно, одна или две фамилии записаны ошибочно. Мы, конечно, не могли очень глубоко вникнуть в его личную жизнь. Поэтому мы поручаем это дело вам и вашим помощникам. Подумайте, как с этим справиться, не потеряв слишком много времени.

– Хорошо,– Камерон встал,– Испытаю свои возможности. Надо только надеяться, что у него есть женщина, которую он любит больше других.

Девушка, встретившая его в приемной, была похожа на манекен, а по манере держаться напоминала учительницу пансионата.

– Вы договорились о встрече?—спросила она, глядя свысока.

Камерон ответил отрицательно.

– Мне очень жаль, но...– начала она.– А в чем дело?

– Полицейский розыск,– коротко ответил Камерон.

Ее тон сразу изменился.

– О! Могу ль: я... могу ли я чем-нибудь быть для вас полезной? Я полагаю, речь идет о повестке, связанной с нарушением правил движения...

– Единственное, что вы можете для меня сделать,– это доложить обе мне мистеру Верду. Я непременно должен с ним поговорить. Уверяю вас, это дело исключительной важность

– Один момент,– сказала она с учтивой любезностью и зашла в кабинет Верда, но тотчас вернулась.– Пожалуйста, проходите сюда.

Придержав о-крытую дверь, она закрыла ее за ним.

Верд стоял перед письменным столом. На нем был элегантный светло-коричневый костюм. Лет пять назад этот мужчина наверняка прекрасно выглядел. Теперь же он заметно сдал. В его густых темных волосах местами пробивались серебряные пряди, умные глаза смотрели устало.

– Моя фамилия Камерон. Я из комиссариата полиции,– представшей вошедший.

Верд пожал его протянутую через стол руку. Он производил впечатление вежливого, но равнодушного человека.

– Мне очень жаль, что я вынужден был неожиданно к вам нагрянуть,– начал сразу Камерон,– но я имею плохие для вас известия.

Он вынул из кармана лист бумаги и прикрыл ладонью фамилии. Верд вышел из-за стола и встал возле Камерона.

– С одной особой произошел несчастный случай,– продолжал Камерон деловым тоном.—Нам не совсем ясно, в каких отношениях ОНА,– он намеренно сделал ударение на этой слове,– с вами находится.

– Это Луиза? Миссис Верд? – Верд побледнел, но владел собой. Камерон внимательно наблюдал за ним. Верд пробормотал немного неразборчиво: – Неужели моя мать?

Лицо Верда оставалось бледным, и он с трудом владел собой. Камерон продолжал наблюдать за ним. Из тех, чьи фамилии значились на листке бумаги, оставались неназванными три женщины: две замужние сестры Верда и двенадцатилетняя дочь его компаньона.

– Я не думаю...– неопределенно ответил Камерон.

Верд подошел к нему ближе, схватил за ворот пиджака и умоляюще посмотрел ему в глаза.

– Мартина,– задыхаясь, прошептал он.

– Кто такая Мартина? – поинтересовался Камерон.

Верд не ответил.

– О Бог мой, этого не может быть!

Он начал дрожать, колени его подкосились. Камерону пришлось даже чуть поддержать его, пока он не взял себя в руки.

– Какая у нее фамилия? – настойчиво спросил Камерон.

– Йенсен,– машинально ответил Верд.

Это прозвучало как сгон.

Камерон подвел его к стулу.

– Садитесь. Не желаете ли чего-нибудь выпить?

Верд кивнул и сделал неопределенный жест. Камерон нашел виски и поднес ему бокал.

Это было незначительное происшествие, и никто не получил повреждений.

Камерон записал фамилию Мартины.

– Никто не пострадал,– повторил он.– Ни мисс Йенсен, ни кто-либо другой.

Верду потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Затем он медленно встал и выплеснул остатки впеки Камерону в лицо.

– Убирайтесь вон из моего бюро!

Верд дрожал от гнева. Он подошел ближе, размахнулся и ударил Камерона в подбородок. Тог пошатнулся и с трудом удержался на ногах.

– Я не причинил вам никакого зла,– сказал он.– Я сам поступил бы точно так, если бы меня разыграли плохой новостью.

Верд хотел было замахнуться второй раз, но опомнился.

– Почему вы разыграли эту комедию?

– Я должен был установить, кого вы любите больше всех. У меня не было другой возможности сделать это.

Верд не стал задавать больше вопросов.

– Убирайтесь! – сказал он сквозь зубы.

Камерон открыл дверь.

– Я ухожу. Но я опять приду, и довольно скоро.

Войдя в комиссариат, он сразу положил листок шефу на стол. Три фамилии были вычеркнуты, а из оставшихся трех одно было вписано во время разговора с Вердом. Это были: его жена, его мать, Мартина Йенсен.

– Я не очень хорошо понял,– огорченно проговорил Камерон,– кого он больше любит: законную жену или ту, о которой проявил большую тревогу,– Мартину Йенсен? Я совсем не психолог.

– Послушайте, занимайтесь своей работой и выбросьте из головы все лишнее,– буркнул шеф недовольным тоном.– Конечно, эта та самая, о которой он особенно беспокоится. Простой здравый смысл подсказывает это. Вообще, то обстоятельство, что кроме жены он имеет любовницу, говорит за то, что любовницу он любит больше. Если бы он больше любил свою жену, то у него не было бы надобности иметь любовницу. Ясно?

Шеф вычеркнул два имени и вернул листок Камерону.

– Мартина Йенсен. На ней вы должны сконцентрировать свое внимание. И немного поторопитесь.

На следующий день Камерон снова зашел в приемную Верда.

Секретарша была холоднее, чем прежде.

– Очень жаль, но мистер Верд не примет вас. Я получила от него строгое приказание. Если вы возражаете...

Камерон не возражал. Он позвонил из холла в рабочий кабинет шефа. Шеф позвонил Верду, а потом позвонил в холл Камерону.

– Можете зайти к нему,– коротко сказал он.– Я замолвил за вас словечко.

Секретарша даже не посмотрела на него, молча открыла дверь в кабинет Верда.

Верд тоже был обижен из-за вчерашнего инцидента. – Садитесь,– неприветливо сказал он.

Камерон сел.

– Вы не возражаете побеседовать со мной?

– Я уже получил указание,– кратко ответил Верд.

– Очень важно, чтобы вы поверили всему, что я скажу.

– Я оставлю за собой право сомневаться.

– Она включена в список смертников. Там не стоит ее имени, но это несомненно будет Мартина Йенсен. Если вы согласитесь безоговорочно помогать нам, то, я пола* гаю, можно обещать вам, что с ней ничего не случится. Наше единственное преимущество состоит в том, что мы знаем дату, на которую запланировано убийство. Это тридцать первое мая. Либо преступление совершится тридцать первого мая в течение двадцати четырех часов, либо вообще не совершится.

Верд пробормотал что-то неразборчиво.

– Что вы сейчас сказали?

– Фантастично.

– Я вижу, что вы мне не верите.

– У меня во всем мире нет врагов.

– Никто не может с уверенностью утверждать это. Вы можете даже не знать, что у вас есть враги.

– И каков же мотив этого? Шантаж?

– Я назвал бы это местью, но это не совсем так. Если один человек непреднамеренно причинит другому зло, тот может, потеряв рассудок, жаждать мести. Такое, пожалуй, лучше назвать мстительностью сумасшедшего.

– Кто он? – с насмешкой спросил Верд.

– Вы его пока не знаете.– Камерон помедлил: – Пока не знаем.

– Вы знаете его мотив. Вы знаете, что он душевнобольной. Вы знаете точную дату, когда он совершает преступления, и время его действия —двадцать четыре часа. Однако вы не знаете, кто он. Я назвал бы это хорошей работой полиции. Почему же вы начинаете дело не с того конца?

– Иногда мы не имеем другой возможности. К счастью, не часто. Но именно в данном случае...

Он помедлил, ожидая, что Верд станет возражать. Но Верд молчал. В углах его рта застыла ироническая улыбка.

– Вы должны нам помочь,– настаивал Камерон.

– Я чувствую себя немного старым для такого ребячества.

– Вы должны сообщить мне точные данные о Мартине йенсен.

– Например?

– Ну, мы не знаем, где она живет,

Лицо Верда омрачилось.

– Чтобы вы смогли к ней прийти, задавать неприятные вопросы и разволновать ее? Рассказывайте мне жуткие истории, сколько хотите, но, пожалуйста, оставьте ее в покое.

– Это невозможно,– терпеливо возразил Камерон.– Она ведь, в конце концов, находится в центре внимания, она является, так сказать, мишенью. Речь идет не столько о вас, мистер Верд, сколько о Мартине Йенсен.

Он стал подыскивать слова:

– Мы должны провести работу так тактично, как это только возможно. Нам, полицейским работникам, приходится сталкиваться со многими обстоятельствами в жизни людей. Мы проявляем нужное понимание. Мы знаем, что в жизни мужчины возникают случайные связи, которые он не хочет порвать. Мы ни в коем случае не скомпрометируем вас, мистер Верд...

Верд выпрямился в кресле, видимо почувствовав себя оскорбленным. Он стал чрезвычайно серьезным и напряженным.

– Вы не понимаете этого. Вы ничего не понимаете. Вы полагаете, будто я за спиной жены затеял какую-то грязную интрижку.– Он с презрением откашлялся.– Даже и полицейскому работнику многое не понять.

– Все же мы стремимся спасти жизнь особе, которая вам близка,– возразил Камерон.

Наконец Верд медленно кивнул, как бы почувствовав, что его возражения несостоятельны.

– Возможно, вы правы,– задумчиво проговорил он.– Однако я до сих пор ни с кем не говорил об этом.

– Будет достаточно, если вы обрисуете нам хотя бы общую картину,– успокоил его Камерон и весь напрягся, опасаясь, как бы Верд в последний момент не передумал.

Наконец Верд начал говорить, словно переживая заново события своей жизни.

– Я давно знаком с Мартиной, я знал ее еще до того, как познакомился со своей женой. Это была моя первая любовь, и она осталась моей единственной любовью.

Он нервно поиграл карандашом.

– Я не люблю Луизу. Это был брак по расчету, если можно так сказать. До этого я знал одну только Мартину. Но мы слишком долго ждали. Мы были так уверены, что поженимся, и из-за простого легкомыслия откладывали год за годом свадьбу. А потом вдруг стало поздно. Между нами возникло некое препятствие, и она не захотела выйти за меня замуж. Я ждал несколько лет, но она не изменяла своего решения. Проходили годы, и мы оба оставались одинокими. Потом она попросила меня жениться на ком-нибудь. Она не хотела, чтобы я и далее оставался одиноким. И поскольку я исполнял каждое ее желание, то исполнил и это. Я женился на Луизе.

– Знала?..

– Она знала, что существует некая Мартина, но даже не подозревала, какую роль играет в моей жизни эта Мартина.

Он замолчал, поиграл с карандашом и сунул его в карман.

Оба мужчины задумчиво уставились перед собой, не желая глядеть друг на друга.

– Ну вот, я вам все рассказал,– вздохнул Верд.– И сам себе показался смешным.

– К чему эти слова,– успокоил его Камерон.– Ведь в конце концов речь идет о жизни и смерти.

Он вынул из кармана блокнот.

– Если теперь вы сообщите мне необходимые данные – где она живет...

– Нет,– отказался Верд.– Этого я не сделаю. Я не хочу, чтобы она была посвящена в это дело.

– Но мы должны попытаться помочь ей. Мы должны принять особые меры предосторожности...

– Вы не смогли достаточно убедительно представить мне это дело. Вы не знаете, кто он, не знаете, где он находится и как он выглядит. Это действительно самая странная история, какую я когда-либо слышал. До тридцать первого мая и после этой даты она будет в полной безопасности. А тридцать первого мая – критический день, когда ей должен быть нанесен удар. Это скорее похоже на прогноз погоды, нежели чем...

Что-то показалось ему смешным. Он не удержался, откинул голову и непринужденно засмеялся.

Камерон не пытался его остановить.

– Я вижу, что вас сразу не убедишь,—сказал он, встал и повернулся к двери.

– Ну, ничего не поделаешь. Все же мы имеем еще немного времени.

На следующий день он снова пришел.

При его появлении Верд ухмыльнулся:

– Вы намерены снова начать комедию?

Камерон вынул из кармана вырезку из газеты и протянул ее Верду. Это была фотография, сделанная в морге.

Верд посмотрел на нее, все еще ухмыляясь.

– Он вам уже знаком, не правда ли? – Камерон по-, казал пальцем на одного из мужчин.

Верд кивнул.

– Его дочь была убита.

Верд спокойно посмотрел ему в глаза.

– Это я знаю. Когда-то я случайно слышал об этом. Но какое мне до этого дело? У меня нет дочери. Мар-, тина уже не подросток и не ввяжется в какую-либо историю с умалишенным.

Камерон показал ему другое фото.

– И его вы тоже знаете, не так ли? – настойчиво спросил он.

– Очень поверхностно. Я слышал, что он застрелил свою жену и себя. Вероятно, это от переживаний на войне. Если вы хотите удержать меня от попытки самоубийства...

Камерон подвинул фото ближе к нему,

– Сравните обе эти даты.

На Верда это, видимо, не произвело впечатления.

– Я знаю. Поэтому и возникла ваша идея. Но, по моему мнению, это просто случайность. Эти два случая разделяет время в два года.

– А в промежутке между ними случилось вот это,– терпеливо продолжал Камерон.

Верд пожал плечами:

– Бог мой, да он убил свою возлюбленную. А за это получил электрический стул, как положено по закону. К чему приплетать все это?

– А даты?

– Но, прошу вас...– Верд потерял терпение.

Камерон встал и собрался уходить.

– Хорошо, мы еще имеем немного времени.

– Вот, заберите с собой эти ваши дела.

– Вы не хотите оставить фото?

Верд покачал головой:

– Вы теряете попусту время.

– Уверяю вас, это совсем не так.

Верд снова ухмыльнулся, когда Камерон вышел из кабинета.

На следующий день он явился снова.

На этот раз вместо приветствия Верд как-то натянуто улыбнулся.

– Послушайте, инспектор, вы мало-помалу действуете мне на нервы. Я деловой человек и занимаюсь своей работой. Я не могу постоянно обсуждать дела, которые...

– Вы уверены, что именно я действую вам на нервы? Или, может быть, кое-что другое?

– Ну, во всяком случае, вы ежедневно приходите ко мне и превращаете мой деловой кабинет в комнату ужасов.

– Я хочу только, чтобы вы посмотрели на это извещение.

Верд бегло просмотрел несколько строчек.

– Это извещение о смерти, – нетерпеливо проговорил он.– К тому же, оно относится к женщине, с которой я никогда не встречался...

– Но вы знали ее мужа. Посмотрите на фамилию.

– Верно, я знал его. Но в извещении говорится о ее смерти... Бог мой, инспектор, ведь многие люди умирают!

– Правильно. Но она была заражена. Об этом написано в свидетельстве о смерти.

– Вы можете это объяснить?

– К сожалению, не могу. А то можно было бы предотвратить последующие убийства.

– Вот видите,– сухо заметил Верд и вернул Камерону извещение о смерти.–Это все на сегодня?

– Это зависит от вас.

– Хорошо. Если так, тогда все.

Верд уже больше не усмехался, когда Камерон закрыл за собой дверь.

Когда он ожидал у лифта, собираясь спуститься вниз, внезапно в конце коридора распахнулась стеклянная дверь. Секретарша Верда подбежала к нему.