Текст книги "Встречи во мраке (Сборник)"

Автор книги: Ян Флеминг

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Уильям Айриш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Но это еще не все. На башмаках был еще один след.

Обследуя их, мы столкнулись с весьма необычным явлением. Язычки в обоих ботинках были загнуты внутрь и плотно прижаты к поверхности. Какое же объяснение можно было найти этому факту?

Туфли были использованы самозванцем – это доказывал пластырь. В них побывали ноги убийцы. И тем не менее язычки находились в необычном положении.

Наверное, с вами, как и со всеми, иногда случалось, что вы, надевая ботинок, вталкивали язычок внутрь. В таком случае вы всегда это чувствовали, не так ли? Ну разумеется, самозванец не стал бы надевать ботинки в таком состоянии. Значит, либо он ее заметил того, что произошло с язычками, либо это не причинило ему неудобств.

Каким же образом это могло произойти? Имеется только одно объяснение: ноги самозванца были значительно меньше ботинок, которые он надел и которые мы позднее нашли в будке. Но эти ботинки были очень маленького размера – шестого! Вы понимаете, что это означает? Шестой размер – самый маленький размер мужской обуви, Какой же урод мог носить такие туфли? Китаец, почтенный родитель которого принял отпрыска за девочку и задержал рост его ног? Короче говоря, человек, который мог надеть такие ботинки, загнув язычки внутрь и не почувствовав этого, должен был в обычное время носить обувь еще меньшего размера: 4 или 5, а это явно не мужские размеры!

Итак, анализ привел к следующим выводам: ноги, которые могли влезть в эти туфли с загнутыми внутрь язычками, не причинив при этом неудобства их обладателю, могли принадлежать: а) ребенку (что совершенно невозможно, учитывая подтвержденный свидетелями рост самозванца), б) неправдоподобно маленькому мужчине (что невозможно по той же причине) и, наконец, в) среднего роста женщине! – Эллери постучал по столу.– В течение расследования на прошлой неделе я неоднократно говорил вам, джентльмены, что эти ботинки поведали мне важную историю. Так оно и было. Пластырь на шнурке выявил профессионала, связанного с Голландским мемориальным госпиталем, а загнутые язычки навели на мысль о женщине.

Это явилось первым указанием на то, что самозванец изображал не просто другого человека, но и лицо противоположного пола. Женщина изображала мужчину!

Кто-то тяжело вздохнул. Сэмпсон пробормотал: «Ловко!», а глаза полицейского комиссара одобрительно блеснули. Доктор Минчен уставился на своего приятеля, словно видел его впервые в жизни. Инспектор молчал, погрузившись в раздумье.

Эллери пожал плечами.

– Прежде чем взяться за другие аспекты проблемы, следует указать на отсутствие разницы в каблуках. Оба были стоптаны одинаково. Но если бы это были туфли доктора Дженни, один каблук был бы изношен гораздо сильнее другого – ведь, как всем известно, Дженни сильно хромал на одну ногу.

Значит, башмаки не принадлежали Дженни. Правда, это не доказывало невиновность Дженин, так как он мог подбросить специально для нас чьи-нибудь башмаки в телефонную будку или надеть туфли с одинаковыми каблуками. Но все же это внесло вклад в оправдание его от подозрений, если только его действительно изображали. Ибо, конечно, многим пришла в голову мысль, что Дженни изображал сам себя, притворяясь, что какой-то самозванец выдает себя за него.

Я не поверил в это с самого начала. Ведь если Дженни и был тем лицом, которое мы именуем «самозванцем», он бы мог сделать свое кровавое дело в своей же одежде хирурга, которая была на нем в то утро. В таком случае одежда, найденная нами в будке, была ловушкой– он не использовал ее, совершая преступление, а просто подбросил ее – как ложный след. Но как же быть тогда с пластырем и язычками туфель? Как я доказал, эти туфли были использованы. А подшитые брюки-вторая важная деталь в одежде? Я вскоре перейду к ним... И если Дженни изображал себя, то почему же он не назвал Суансона, с тем чтобы тот подтвердил его алиби, заявив, что во время преступления Дженни был у себя в кабинете? Это был бы неизбежный для него поступок. Но он упорно отказывался это сделать, хотя хорошо понимал, что навлекает тем самым на себя сильные подозрения. Нет, его поведение, так же как и одежда, оправдывали его в моих глазах от подозрения, что он изображал себя самого.

Теперь перейдем к брюкам – почему они были подшиты?

Если их подбросил Дженни, то ему незачем было их надевать – как я говорил, он бы вполне обошелся своей одеждой. Значит, шов был еще одной ловушкой? С какой целью? Ввести нас в заблуждение относительно роста убийцы? Заставить нас думать, что самозванец был на два дюйма ниже, чем на самом деле? Но это совершеннейшая чепуха, ибо убийца знал, что йе может обмануть нас относительно своего роста, ведь в его план входило появиться на людях во время своего маскарада, установив, таким образом, свой рост в глазах свидетелей. Нет, брюки подшили просто для того, чтобы укоротить их, так как убийце они были слишком длинны. Несомненно, их носил самозванец во время преступления.– Эллери улыбнулся.– Я снова прибегнул к классификации, установив на этот раз четыре возможности. Самозванец мог быть: 1) мужчиной, связанным с госпиталем; 2) мужчиной, не связанным с госпиталем; 3) женщиной, не связанной с госпиталем; 4) женщиной, связанной с госпиталем.

Как видите, три из этих возможностей быстро отпали.

Самозванец не мог быть мужчиной, связанным с госпиталем. Каждому сотруднику строгие правила предписывали постоянное ношение на территории больницы униформы, необходимой частью которой являлись белые брюки. Если бы самозванец был мужчиной, связанным с госпиталем, то белые брюки были бы на нем и до преступления. Зачем же ему понадобилось снимать брюки, которые были ему впору, надевать другие, неподходящего для него размера, и затем совершать преступление? Это бессмысленно. Если бы такой человек хотел выдать себя за Дженни, то он должен был бы совершить убийство в своих брюках, не подбрасывая нам никаких других. Но брюки нам все же подбросили, и, как мы убедились, это не было ловушкой, их действительно носил самозванец.

Но в таком случае он не носил раньше предписываемых формой брюк.

Следовательно, самозванец не мог быть мужчиной, связанным с госпиталем.

Во-вторых. Это не мог быть и мужчина, не связанный с госпиталем. Ибо в результате наших рассуждений относительно использования пластыря мы уже исключили всех людей, не связанных с госпиталем.

В этой связи вы могли спросить: а как же такие личности, как Филипп Морхаус, Гендрик Доорн и головорезы Кьюдейна? Они ведь не носили больничной униформы.

Конечно, Морхаусу, Доорну и трем бандитам пришлось бы надеть униформу, чтобы изображать Дженни, но никто из них не был достаточно хорошо знаком с госпиталем, чтобы точно знать, где достать пластырь,– разве только Доорн, но его физические данные исключают такую возможность. Слишком уж он грузен и массивен. Самозванец, которого видели входящим в приемную операционного зала, был очень похож на Дженни фигурой, а Дженни был низеньким и худым. Что же касается Морхауса, то ничто не указывало на то, что он знал, где хранится пластырь. Зто же относится и к банде Кьюдейна.. Сам же Кьюдейн исключается полностью: он был под наркозом, когда задушили миссис Доорн. Другие сотрудники госпиталя исключаются, потому что, как я уже доказал, им незачем было переодеваться. Даннинг, Дженни, доктор Минчен, молодые врачи, Кобб, лифтеры – вся эта компания носила белую униформу.

Следовательно, это вообще не мог быть мужчина, ни связанный, ни не связанный с госпиталем.

Значит, женщина? Обратимся к этой возможности. Это не могла быть женщина, не связанная с госпиталем, потому что, хотя ей и пришлось бы надевать брюки, так как обычно она носит юбку, против этого варианта снова фигурирует эпизод с пластырем.

Таким образом, единственная остававшаяся возможность из всей сложной системы – это то, что самозванцем-убийцей была женщина, связанная с госпиталем.

Под эту рубрику подходят Гульда Доорн и Сара Фуллер, которые, естественно, были так же хорошо знакомы с госпиталем, как и сама миссис Доорн; Эдит Даннинг, которая там работала, и другие сотрудницы, вплоть до сестер и уборщиц.

Проверим этот вариант по всем пунктам. Женщине, связанной с госпиталем, были необходимы белые брюки для перевоплощения, после которого она должна была где-нибудь сбросить их, дабы вернуть себе женский облик. Так как она не отличалась высоким ростом, то ей пришлось укоротить брюки, подшив их. Женские ноги, как правило, меньше и тоньше мужских – поэтому в надетых ею мужских ботинках оказались загнутыми внутрь язычки. И наконец, женщина, связанная с госпиталем, должна была сразу же подумать о пластыре и быстро найти его. Как видите, джентльмены, все сходится!

Все смотрели друг на друга, обдумывая, взвешивая и анализируя услышанное.

– Продолжайте,– вздохнул комиссар.– Это... Это...—• Он прервался и почесал подбородок.– Черт меня подери, если я вообще знаю, как это называется! Продолжайте, мистер Квин.

– Второе преступление,– заговорил Эллери, задумчиво устремив взгляд на тлеющий кончик своей еигареты,– было совершенно иного рода. Пытаясь применить те же методы, что и при расследовании первого убийства, я потерпел неудачу. За какой бы кончик я ни брался (а их было не много), он никуда меня не приводил.

Оба убийства могли быть совершены либо одним и тем же, либо разными преступниками.

Первый вопрос, на котором я споткнулся, заключался в следующем: если женщина-профессионал, каковой я считал убийцу Эбигейл Доорн, убила и Дженни, то почему же она продублировала орудие убийства – удушила обе жертвы одинаковым шнуром? Судя по всему, убийца была далеко не глупа, и в ее интересах вроде бы было использовать во второй раз другое орудие убийства, чтобы полиция стала разыскивать двух убийц, и, таким образом, запутать следы. Выходит, если эта женщина убила обоих, то она намеренно не стала прилагать никаких усилий, чтобы скрыть связь между преступлениями. Почему?

Я не мог найти этому причины.

В то же время, если Дженни убил другой преступник, то дублирование метода было с его стороны ловкой попыткой дать понять, что убийца Эбби и убийца Дженни – одно и то же лицо.

Я задумался над этой проблемой. Каждый вариант мог оказаться верным.

Кроме вышеуказанного дублирования метода, во втором преступлении были и другие факты, не имевшие объяснения.

До тех пор пока доктор Минчен не рассказал мне о том, что он унес шкаф с документацией из-за письменного стола доктора Дженни, я был в полнейшем недоумении относительно второго убийства.

Но знание о самом существовании этого шкафа и о его первоначальном местонахождении в кабинете Дженни изменило все. Оно было столь же важным для разгадки смерти доктора Дженни, как башмаки и брюки для объяснения смерти миссис Доорн.

Вот вам факты. Лицо мертвого Дженни было на удивление спокойным и сохранило естественное выражение, не отмеченное изумлением, растерянностью, страхом– обычными признаками насильственной смерти. И все же место удара, оглушившего его, говорило о том, что убийца стоял за ним с целью нанести удар по голове. Как же убийца мог зайти Дженни за спину, не вызвав у него ни подозрений, ни опасений? За столом Дженни не было окна, которое могло бы позволить убийце ударить Дженни, находясь снаружи и склонившись над подоконником, отсутствие этого окна также исключало возможность, что убийца зашел Дженни за спину под предлогом выглянуть наружу. Окно имелось лишь на северной стене – оно выходило во внутренний двор,– но, стоя там, убийца просто не мог бы нанести удар.

Стол и стул образовывали гипотенузу треугольника, связывающую северную и восточную стены, являвшиеся его катетами. Условия едва ли позволили бы кому-нибудь втиснуться за стол и остаться там незаметно для сидящего за столом.

А Дженни сидел за столом, когда его убили, в этом нет сомнений. Он работал над своей рукописью, когда его оглушили. Чернила размазались на середине слова. Значит, убийца не просто стоял за спиной у Дженни, но и находился там с его ведома и согласия.

Эллери усмехнулся.

– Жуткая ситуация. Я был полностью сбит с толку. Не было ничего, указывающего на пребывание кого-то сзади стола, и все же убийца оказался там, не возбудив этим никаких ответных эмоций со стороны Дженни.

Как бы то ни было, здесь можно было сделать два вывода: первый – Дженни хорошо знал убийцу, второй– Дженни был осведомлен о присутствии за собой убийцы и воспринимал это обстоятельство без малейшего подозрения или страха.

Пока я не узнал, что шкаф с документами стоял за столом, я был настолько выведен из равновесия, что это едва не привело меня к умственному расстройству. Но когда Джон Минчен сказал мне... Ибо какая же причина могла объяснить такое отношение Дженни к позиции убийцы? Теперь я знал, что единственным предметом в углу был этот шкаф. Отсюда неопровержимо вытекало, что шкаф объяснял нахождение убийцы за спиной Дженни. Логично?

– О, вполне! – взорвался доктор Минчен. Сэмпсон свирепо уставился на него, и он тотчас увял.

– Спасибо, Джон,– сухо промолвил Эллери,– Следующий шаг был неизбежен. К счастью для меня, этот шкаф был не обыкновенным шкафом, заполненным больничными документами, а специальным, частным образом приобретенным хранилищем наиболее личных и ценных документов Дженни. Главным образом это были истории болезни, нужные для книги, которую Дженни писал вместе с доктором Минченом. Все хорошо знали, как тщательно Дженни охранял эти истории болезни от тех, кого он считал посторонними. Они держались под замком и никому не разрешалось их видеть. Никому,– повысил голос Эллери, его глаза сверкнули,– кроме троих людей.

Первым был сам доктор Дженни. Он отпадает по очевидным причинам.

Вторым был доктор Минчен, соавтор Дженни. Но Минчен не мог убить Дженни, потому что его не было в госпитале во время этого преступления. Часть того утра он провел со мной, и еще за несколько минут до убийства– слишком маленький промежуток времени для того, чтобы добраться до госпиталя и прикончить своего коллегу,– он беседовал со мной на Бродвее, около 86-й улицы.

– Но было ли это все? – Эллери снял пенсне и начал протирать стекла.– Отнюдь нет! Даже до убийства миссис Доорн я знал, что кто-то, кроме Дженни и Минчена, мог беспрепятственно открывать этот шкаф. Этот кто-то был не только секретарем и ассистентом доктора Дженни, переписывающим его литературные труды, он также имел законное место и свой стол в его кабинете. Его присутствие в злополучном углу, куда он, безусловно, ходил много раз в день, даже когда Дженни работал, было вполне естественным и принималось хирургом как должное!.. Я говорю, разумеется, о моем третьем кандидате—Люсиль Прайс.

– Отличная работа! – с восхищением воскликнул Сэмпсон. Инспектор с любовью посмотрел на сына.

– Все встало на свои места,– продолжал Эллери.– Ни одно лицо в госпитале и вне его не могло зайти за стол доктора Дженни при этих необычайных обстоятельствах, не возбудив у хирурга подозрения, страха или гнева. Дженни необычайно ревностно охранял эти бумаги и не раз отказывался показывать их. Доктор Минчен и Люсиль Прайс были исключением. Минчен отпадает, значит, остается Люсиль Прайс! – Эллери взмахнул пенсне,—Вывод. Она была единственным возможным убийцей доктора Дженни.

Люсиль Прайс... Я задумался над этой кандидатурой. Что из себя представляла Люсиль Прайс? Женщина, связанная с Голландским мемориальным госпиталем!

Но ведь это именно то лицо, которое я искал как убийцу Эбигейл Доорн! Возможно ли, что эта незаметная опытная сестра была также и убийцей миссис Доорн?

Эллери залпом выпил воду. В комнате стояла мертвая тишина.

– С этой минуты весь ход событий встал у меня перед глазами. Я попросил план главного этажа, чтобы проследить передвижения Люсиль Прайс, благодаря которым ей удалось в течение этого дерзкого преступления оставаться самой собой п в то же самое время самозванцем, выдававшим себя за доктора Дженни.

С помощью изучения и тщательной сортировки отдельных элементов мне удалось воссоздать расписание, которым пользовалась Люсиль Прайс, совершая это кажущееся чудо. Позвольте мне прочитать его вам,– Эллери полез в нагрудный карман и вытащил потрепанную записную книжку. Харпер приготовил карандаш и бумагу.– 10.29 – настоящего доктора Дженни вызвали.

10.30 – Люсиль Прайс открывает дверь из приемной операционного зала, проскальзывает в лифт, закрывает дверь, запирает дверь в восточный коридор, чтобы предотвратить вмешательство, надевает ботинки, белые парусиновые брюки, халат, шапочку и маску, заранее спрятанные где-то в приемной. Сует свои собственные туфли в лифт (старую одежду скрыла надетая поверх новая), входит в восточный коридор через дверь лифта, сворачивает за угол в южный коридор и идет по нему к анестезионной. Хромая все время, дабы походить на Дженни, в маске, скрывающей ее лицо, и в шапочке, прячущей волосы, она быстро проходит через анестезионную, замеченная доктором Байерсом, мисс Оберман и Кью-дейном, и входит в приемную операционного зала, закрыв за собой дверь.

10.34 – Люсиль Прайс подходит к находящейся в коматозном состоянии миссис Доорн, душит ее шнуром, спрятанным под одеждой, и в соответствующий момент произносит своим голосом: «Я– сейчас приду, доктор Дженни!» или что-то в этом роде. (Конечно, она не ходила в стерилизаторекую, как утверждала в своих показаниях.) Когда доктор Голд просунул голову в приемную, он увидел мисс’ Прайс в одежде хирурга, склонившуюся над телом, стоящую спиной к нему. Естественно, доктор Голд заявил, что медсестры там не было.

10,38.– Люсиль Прайс выходит из приемной через анестезионную, идет назад по южному и восточному коридорам, входит в лифт, сбрасывает мужскую одежду и надевает собственные туфли, поспешно выходит снова, чтобы оставить мужскую одежду в телефонной будке, и возвращается в приемную через дверь лифта, как прежде.

10.42 – Люсиль Прайс снова в операционной, в качестве самой себя.

Вся процедура заняла не более 20 минут.– Эллери улыбнулся и отложил записную книжку.– Шнурок порвался, когда Люсиль Прайс надевала ботинки в лифте перед убийством. Поэтому ей пришлось вернуться в приемную через дверь лифта, открыть шкаф с медикаментами, отрезать маникюрными ножницами кусок липкого пластыря от мотка, лежащего в ящике, и пройти назад в лифт. Каждый мог проделать это за 20 секунд, если только знать, как знала она, где искать пластырь. Между прочим, именно этот моток пластыря, от которого был отрезан кусок, я и разыскивал после составления прочитанного расписания. Конечно, нельзя было с точностью утверждать, что пластырь взят из шкафа в приемной, но это было наиболее вероятное место. Найдя его, я сравнил отрезанный край на мотке с куском, который мы обнаружили на шнурке. Они точно совпадали. Это улика, мистер окружной прокурор?

– Да.

– Мисс Прайс могла сунуть моток пластыря к себе в карман, чтобы потом избавиться от него, но она об этом не подумала и решила рискнуть несколькими лишними секундами, чтобы водворить его на прежнее место.

Не забывайте, что со времени начала расследования приемная операционного зала прекратила функционировать и находилась под охраной. Как бы то ни было, если бы она изъяла моток насовсем, это не повлияло бы на решение проблемы. Пожалуйста, помните, что я раскрыл преступление до того, как подумал об этом мотке.

Таким образом, подводя итоги, отметим, что башмаки и брюки сообщили мне все, кроме имени убийцы, а шкаф поведал мне это имя. Вот и все!

Эллери умолк, и устало улыбнувшись, поглядел на слушателей.

На лицах присутствующих застыло выражение изумления. Сидевший на краю стула Харпер дрожал от возбуждения.

– Это не все,– заговорил наконец Сэмпсон.– Чего же не хватает?.. А как же быть с Кнайзелем?

– О, простите,– сразу же ответил Эллери.– Мне следовало объяснить, что вина Люсиль Прайс не исключала возможности соучастника. Она могла быть всего лишь инструментом, руководимым каким-то мужским умом, державшимся на заднем плане. Этим мужчиной мог быть Кнайзель. У него был мотив – со смертью миссис Доорн и доктора Дженни он становился обладателем солидных фондов для продолжения своей работы и единственным человеком, который получит огромные прибыли от этой работы. А все его запутанные теории могли быть лишь средством пустить нам пыль в глаза. Но...

– Соучастник...– пробормотал комиссар.– Так вот почему сегодня был арестован Суансон...

– Что?! – воскликнул окружной прокурор.– Суансон?

– Это произошло внезапно, Генри,– улыбнулся инспектор Квин,– и у нас не было возможности уведомить тебя. Суансон был сегодня арестован как сообщник Люсиль Прайс. Одну минутку...– Он позвонил сержанту Вели.– Томас, я хочу, чтобы вы свели этих двоих вместе... Суансона и Люсиль Прайс... Из нее еще ничего не вытянули?.. Ну, посмотрим, что будет теперь.– Он повесил трубку.– Скоро мы все узнаем.

– Но почему Суансон? – робко возразил доктор Минчен,—Он сам не мог совершить ни одно из преступлений. Дженни подтверждал его алиби во время первого убийства, а вы сами – во время второго. Я не понимаю.,.

– Суансон был для меня наиболее подозрительным с самого начала,– сказал Эллери.– Я просто не мог поверить в случайное совпадение, в результате которого он пришел к Дженни как раз в то время, когда последнего изображала Люсиль Прайс. Не забывайте, что план мисс Прайс полностью зависел от того, удастся ли удалить Дженни из поля зрения на время ее маскарада. Значит, исчезновение Дженни в нужный момент было не простым совпадением, а частью плана. Следовательно, Суансон являлся только орудием. Но был ли он втянут в преступление, не зная о нем,– то есть поручила ли ему мисс Прайс посетить Дженни, не объяснив, что означает этот визит, или же он был сознательным соучастником?

Однако, вспомнив, как Суансон посетил кабинет окружного прокурора как раз во время убийства доктора Дженни, создав себе тем самым безупречнейшее алиби, я понял, что он был виноват. К тому же я знал, что Суансон выиграл больше всех от смерти Дженни и Эбби! По завещанию Эбби крупная сумма переходила к Дженни, после смерти которого ее наследовал Суансон.

Зазвонил телефон и инспектор Квин снял трубку. Внезапно его лицо раскраснелось, он бросил трубку на рычаг.

– Кончено! – воскликнул он.– Суансон и Люсиль Прайс, не выдержав очной ставки, во всем сознались! Теперь, слава Богу, мы с ними разделались!

Харпер приподнялся со стула, умоляюще глядя на Эллери.

– Можно, я позвоню в редакцию?

– Думаю, да, Пит,– улыбнулся Эллери.– Я держу свое слово.

Харпер бросился к телефону.

– Пускайте! – крикнул он в трубку единственное слово и снова сел, гримасничая, как обезьяна.

Комиссар молча поднялся и удалился.

– Знаете,– задумчиво произнес Харпер.– Я все время размышлял, как удалось убийце разработать такой сложный план действий меньше чем за два часа после несчастного случая, который нельзя было предвидеть? И даже помимо этого преступление не кажется мне необходимым. В конце концов, миссис Доорн могла умереть в результате операции, а это, безусловно, избавило бы убийцу от массы огорчений.

– Отлично, Пит.– Эллери казался довольным.– Два великолепных сомнительных момента, но на каждый из них существует по еще более великолепному ответу.

Миссис Доорн должны были через месяц делать операцию аппендицита – об этом знали во всем госпитале. Несомненно, преступление намечали на это время, быть может, только с некоторыми отличиями в деталях. Например, анестезиолог должен был бы присутствовать в приемной операционного зала, так как старая леди не была бы в коматозном состоянии, а присутствие анестезиолога весьма затруднило бы Люсиль Прайс совершить убийство до операции. Мне кажется, она планировала убить миссис Доорн после операции, в личной палате старой леди в госпитале, куда бы она вошла под видом доктора Дженни, как и сейчас в приемную. Я уверен, что, учитывая ее положение ассистентки Дженни, она снова была бы назначена дежурной сестрой у миссис Доорн. Так что в основном каждая деталь была подготовлена до несчастного случая – например, спрятанная где-то в госпитале– одежда, предлог для визита Суансона к Дженни и так далее. Поэтому, когда произошел несчастный случай, потребовались лишь незначительные переделки для того, чтобы привести план в исполнение при гораздо более благоприятных обстоятельствах , (отсутствие анестезиолога). Поспешный звонок Суансоиу, сообщение ему о новом обороте событий – и дело сделано.– Эллери слегка кашлянул.– Совсем в горле пересохло... Что же касается вашего замечания относительно того, что преступление могло и не быть необходимым, то оно неверно по следующей причине, И Минчен, и Дженни были совершенно уверены, что Дженни спасет старую леди. Безусловно, Люсиль Прайс, ближайшая подчиненная хирурга, разделяла эту уверенность. А учитывая, что если бы миссис Доорн поправилась, то операция аппендицита была бы отложена на неопределенное время, Люсиль Прайс пришлось бы ждать неизвестно сколько, и ее планы повисли бы в воздухе.

Нет, Пит, несчастный случай только ускорил преступление, а отнюдь не вдохновил на него убийцу.

Сэмпсон сидел, задумавшись. Эллери весело наблюдал за ним. Харпер усмехался себе под нос.

– Но мотив Люсиль Прайс? – заговорил Сэмпсон.– Я не могу его понять. Какая связь может существовать между ней и Суансоном? Ведь не было даже намека на.,. Почему же она должна была делать для него всю грязную работу, если от обоих убийств выигрывал только он?

Инспектор Квин снял с вешалки пальто и шляпу и пробормотал извинения. У него еще оставалась работа.

– Пусть Эллери расскажет тебе, Генри,– сказал он, уходя.– Джуна, будь хорошим мальчиком...

Когда дверь закрылась, Эллери опустился в отцовское кресло и скрестил ноги на его письменном столе.

– Очень хороший вопрос, Сэмпсон,– протянул он.– Я задавал его себе целый день. Какая связь могла существовать между этими как будто совершенно посторонними людьми? Суансон, затаивший ненависть к старухе, изгнавшей его из госпиталя и погубившей его карьеру, замысливший своим извращенным умом план убийства своего отчима за то, что тот не смог предотвратить крушения его карьеры и также по финансовым причинам, ибо, несмотря ни на что, он оставался его наследником... И Люсиль Прайс, хладнокровная, опытная медсестра... Да, какая же здесь была связь?

В последовавшем затем молчании Эллери вынул из кармана таинственный документ, за которым он отправил Харпера в четверг, и взмахнул им в воздухе.

– Вот кратчайший ответ. Этот документ объясняет, почему Люсиль Прайс делала для Суансона всю грязную работу... Причина в том, что она наследовала вместе с ним состояние Дженни.

Этот документ – причина коварных планов, преступных намерений и дьявольской ловкости.

Он показывает, как и где Люсиль Прайс смогла достать мужскую хирургическую одежду, не оставив следов,– у Суансона, бывшего хирурга, что, кстати, объясняет, почему брюки ей были велики. Ботинки, очевидно, тоже принадлежали ему; в нем около 5 футов 9 дюймов, но у него узкая кость.

Этот документ демонстрирует их близкое и тайное сотрудничество; все обсуждать им приходилось по телефону– они были слишком умны, чтобы встречаться или жить вместе. Таким способом было решено поспешное убийство Дженни, когда Суансон, вызванный в вашу контору газетной уловкой, блестяще доказал свое алиби.

Этот документ объясняет, почему в обоих убийствах был использован один и тот же метод; если бы Суансон был заподозрен в убийстве миссис Доорн или даже арестован по этому обвинению – такая возможность приходила им в голову,– то убийство Дженни, совершенное аналогичным способом, навело бы на. мысль о том лее самом преступнике. Железное алиби Суансона во втором убийстве очистило бы его от подозрений в первом.

Этот документ доказывает, что Томас Дженни, он же Суансон, и Люсиль Прайс были неразрывно связаны, хотя об этом не знал даже доктор Дженни.

Итак, что же это была за связь?

Эллери разложил документ на столе, так что окружной прокурор Сэмпсон, доктор Минчен и Джуна могли, наклонившись, обследовать его. Харпер только усмехался.

Это была фотокопия брачного свидетельства.