Текст книги "Встречи во мраке (Сборник)"

Автор книги: Ян Флеминг

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Уильям Айриш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Она ежедневно встречается с ним в городском парке. Ты ведь знаешь этот городской парк, не правда ли? Каждый вечер спешит она туда на встречу с ним. Они целуются и затем долго сидят па своей скамейке. Я видел это,, да и весь город может это видеть. Но это не смущает ее. Она, видимо, живет только для себя.

Бедный солдат, мне жаль тебя. Ты должен понять, что потерял жену».

Никакой подписи.

Он вскрикнул так громко, что его товарищи взволнованно оглянулись. Сосед по койке спросил его:

– Что случилось, Пэдж? Что с тобой, Нэдж?

Он уткнулся головой в подушку и ничего не ответил.

Только с тех пор приходили всегда два письма вместе.

«...Многие люди быстро изменяются, Бэкки. Ты должен это попытаться понять. Любовь недолго длится, она не вечна. Любовь приходит и уходит.

Если два человека находят, что они не подходят друг другу, то всего благоразумнее им расстаться. Бесцельно в отчаянии цепляться друг за друга и этим только терзать себя. Я говорю тебе это только потому, что в своем последнем письме ты так просил и умолял ее, в то время как принуждать насильно...»

«...Они больше не сидят на своей скамейке в парке, солдат. Где же они? Чем они занимаются? Я попытался разузнать это для тебя, но мне не удалось. Они встречаются около восьми возле их скамейки, но затем исчезают. Иногда он провожает ее домой около двенадцати, иногда позже. Где они находятся в этот промежуток времени?

Она изменяет тебе, солдат. Пошли ей прощальный поцелуй...»

Его командир ел за завтраком копченую селедку. Копченая селедка пришлась ему не по вкусу. Кроме того, командир имел мозоль на левой ноге, и сегодня она особенно беспокоила его из-за перемены погоды. Бэкки имел угрюмый вид. Командир ненавидел солдат с угрюмым выражением лица. Он не любил солдат с любыми лицами.

Лег десять назад от него ушла жена. С тех пор он желал, чтобы всякого мужчину оставляла жена. Он завидовал черной завистью всем жившим в счастливом браке.

Он выслушал все благосклонно.

– Ну, естественно,– успокаивающе сказал он.– Для этого мы и существуем. Выслушаем вашу персональную проблему и поможем. Мы охотно прекратим для вас войну – или по крайней мере на короткое время приостановим ее,– пока ваши личные дела не придут в порядок. Я немедленно пошлю телеграмму в Вашингтон. Я уверен, что для такого случая получу согласие. Двух педель будет достаточно? Или вы предпочитаете четыре недели отпуска? – И в заключение словно ударил плеткой.– Убирайся вон! Заявление отклонено! Разойдись!

– Есть, сэр.

Солдат Пэдж отдал честь, повернулся на каблуках и вышел. На улице он был вынужден на минуту прислониться к стене. У него закружилась голова.

Лагерный туалет ранним утром был безлюден и пуст; от стен исходил ледяной холод.

Он вошел в умывальную в брюках и нижней сорочке. Осмотревшись кругом, убедился, что поблизости никого нет. Затем вынул из кармана брюк пистолет и положил его на край раковины. Было холодно, и от дыхания в воздухе поднималось небольшое облачко пара.

Он закурил сигарету, которую припас для этого момента. Потом стал ходить взад и вперед, как дикий зверь в клетке.

Бросив сигарету, придавил ее ногой, затем схватил пистолет. Он решил покончить с собой, хотел вечного покоя.

Рассохшаяся дверь, которая несколько раз тихо приоткрывалась и закрывалась, вдруг широко распахнулась. Его товарищ Робии бросился к нему. Он схватил поднятую руку Пэджа и вывернул ее за спину. Пистолет упал на пол. Затем он изо всех сил прижал Пэджа к умывальнику и ударом ноги отбросил оружие подальше.

Они возились недолго.

– Я так и знал, что здесь что-то неладно,– с яростью сказал запыхавшийся Робин.– Я все время наблюдал за тобой.

– Иди ты к черту! Кто просил тебя приходить сюда?

– Когда ты тогда прочитал это письмо и сидел, закрыв лицо руками,– уже нетрудно было догадаться, что ты замышляешь.

– Оставь меня в покое. Ты не сможешь меня удержать.

– Успокойся. Повернись и умойся холодной водой.

Он заставил Пэджа подставить голову под струю воды.

– Ну, так,– промолвил он, когда его товарищ пришел в себя.– Как теперь ты себя чувствуешь?

– Я больше не могу, Робин,– устало ответил Пэдж.– Я не могу этого вынести. Я уже не могу спать по ночам.

– Все это верно, но тогда ты хоть повидай этого мужчину. Съезди туда и выясни все сам. Только больше не поступай так.

Он сделал энергичный жест и пожал плечами:

– Кто знает? Может быть, все это неверно?

Пэдж вынул из кармана скомканный лист бумаги и показал его товарищу.

«Они встречаются около восьми возле своей скамейки, затем куда-то уходят. Иногда он провожает ее домой около двенадцати, а иногда позже».

– Все это правда,– с горечью сказал он.

– Тогда все равно поезжай. В конце концов, ты имеешь кулаки? Отвоюй ее. Нужно обязательно бороться за женщину, если не хочешь ее потерять. Со мной случалось подобное. Я дал одному парню отличный удар в подбородок, и на этом дело было закончено. С тех пор,– он щелкнул зажигалкой,– больше не было ни малейших неприятностей. Она сидела дома с раннего .утра до позднего вечера и присматривала за детьми.

– Мне не дали отпуска.

– Что еще за отпуск? У тебя есть ноги или нет? Можешь ты ходить по улице или нет? Ты должен только твердо уяснить себе: хочешь ли ты ее сохранить?

– Зачем же тогда я хотел лишить себя жизни? – ответил Пэдж.

Немного не доходя до деревни, он сменил военную форму на костюм, который раздобыл ему Робин, и надел шляпу. Наступил рассвет. Он дошел до железнодорожной станции и посмотрел расписание поездов. Ближайший поезд отходил в шесть вечера. Он вышел на шоссе и остановил грузовик, на котором доехал до ближайшей станции. Там он сел на утренний поезд.

– В котором часу мы прибудем? – спросил он проводника.

– В восемь пятнадцать,– последовал ответ.

– В котором часу ты должна с ним встретиться? –спросила Рыжуха.

– В восемь тридцать,– ответила Зарон.

Рыжуха выглядывала из-за спинки кровати и смотрела на Зарон, которая молча укладывала вещи в чемодан. Она внимательно наблюдала за ней.

– Итак, ты уходишь навсегда,– сказала она.

Зарои кивнула:

– Так будет, пожалуй, лучше всего.

– Я надеялась на что-то другое,– едва слышно пробормотала Рыжуха.

Зарон повернулась:

– Что случилось? Ты имеешь что-нибудь против?

– Это твое дело.

– Значит ты находишь это неправильным.

Она захлопнула чемодан.

– Не ожидала услышать это именно от тебя. От женщины, которая каждый день заводит себе нового любовника.

– Наверно, потому, что я кое-что понимаю в так называемой любви, ты же ничего не понимаешь. Меня это так глубоко не затрагивает. На следующее утро я встаю такая же, как и прежде. А ты? Ты совсем потеряла голову и не можешь опомниться.

Зарон .подняла чемодан с кровати и пошла к двери.

– Почему ты все так тяжело воспринимаешь? – настойчиво спросила Рыжуха.

Зарон открыла дверь.

– Не спрашивай меня. Я не могу по-другому.

Рыжуха последовала за ней вниз по лестнице.

– Видно, это единственный способ отделаться от него, не так ли, Зарон?

– От него? Кого?

– Ах, да. От НЕГО!

– Однажды я прочитала твое письмо. Не нарочно. Просто ты где-то его положила и я случайно нашла его. Как ты можешь так поступать с этим мужчиной?

Зарон поставила чемодан и глубоко вздохнула, как бы желая раз и навсегда как-то это объяснить.

– Слушай. Когда-то я вышла за него замуж. Теперь он чужой для меня. Теперь я даже не могу вспомнить его лица. Я не могу иметь сочувствие к тому, кого я действительно совсем забыла. Сейчас я помню только имя этого человека.

– Зарон, сделай мне еще одно одолжение. Последнее одолжение. На прощание, а?

– Нет, если из-за твоей просьбы мне придется бросить свои дела.

– Нет, нет, но подожди еще полчаса. Дай ему еще этот маленький шанс. Может быть, он почему-нибудь задержался или случилось что-либо непредвиденное. Сделай это ради справедливости.

Зарон посмотрела на нее, потом отодвинула ногой чемодан к стене.

– Пятнадцать минут,– равнодушно сказала она.– И только ради любви к тебе. Я, правда, не знаю, приведет ли это к чему-либо хорошему, но, поскольку ты просишь таким дрожащим голосом, я не могу тебе отказать. Пойдем в холл, послушаем пластинку. Но предупреждаю тебя, я буду считать секунды.

Она внимательно посмотрела на свои ручные часы.

– Пятнадцать минут ради любви, а потом пусть она умрет и не воскреснет.

Утренний поезд остановился теперь у какого-то полустанка.

Стремясь продолжать свой путь с максимальной скоростью, он открыл дверь вагона и выскочил на платформу.

– Что случилось?– спросил он.– Долго ли мы будем стоять? Мы уже стоим четырнадцать минут.

– Почем я знаю? Я только машинист. Если я вижу красный свет, то должен остановиться.

Затем машинист осмотрел его с ног до головы, его старую шляпу, засаленную непромокаемую спортивную куртку, его монтерские брюки.

– Вы могли бы, пожалуй, подождать. Другой в вашем возрасте служил бы в армии.

– Заткни пасть! – крикнул он и погрозил кулаком своему собеседнику, изумленному таким оборотом дела.

Затем внезапно перемахнул через перила, сбежал по лестнице и исчез в темноте.

Машинист посмотрел ему вслед и пожал плечами.

– Поищи себе другой транспорт,– проворчал он.

Темная машина, перевозящая товары, монотонно тарахтела по шоссе. Ее фары освещали обочину, вокруг была непроглядная ночь. Двое мужчин в кабине застыли в молчании. Их лица вырисовывались бледными овалами на ветровом стекле.

Мужчина за рулем не выказывал никакого желания завести снова разговор с попутчиком; он уже пытался делать это, но тщетно. Пэдж сидел с окаменевшим, подобным маске лицом, лишенным всякого выражения. Трудно было догадаться, о чем думает и что ощущает.

– Не можешь ли ты ехать быстрее? – сквозь зубы спросил он.

– Могу,—холодно ответил шофер.– Но я этого не сделаю. Это все же моя машина, и 80 километров – для меня предельная скорость по шоссе ночью. Меня дома ждут жена и дети Если хочешь быстрее ехать...– Он кивнул на граничную белую линию, проведенную по краю шоссе.

Дыхание Пэджа участилось. Он сжал губы п схватился за оружие в кармане своей куртки.

«Еще одно слово,– поклялся он себе,– и я убью тебя. Заткни свою проклятую пасть. Я не хочу никого убивать».

Палец Пэджа лежал на спуске пистолета.

Спидометр продолжал показывать 80.

Мужчина за рулем начал про себя напевать. Затем потихоньку запел: «Ах, я потерял ее, все мое счастье в тебе...»

Пэдж беспокойно заерзал на сиденье. «Я не хочу убивать этого человека,—удрученно думал он,—Я вообще не хочу никого убивать. Я не хочу этого, я только хочу...»

– Прекрати,– сказал он, изо всех сил сдерживая себя.

Водитель бросил на него полный укоризны взгляд.

– Ты очень чувствительный, да? – пробормотал он.

Вдруг машина остановилась.

– Что случилось? Почему ты остановился?

– Здесь наши дороги расходятся. Видишь там развилку? Если тебе нужно на восток, ты должен дальше ехать прямо. А я здесь сворачиваю.

Быстрым движением Пэдж выхватил оружие и прицелился.

– Выходи! – приказал он.

– Что... что ты задумал?

– Я сказал, выходи. И побыстрее.

Он сильно толкнул водителя плечом. Дверца кабины распахнулась, и тот наполовину выпал на шоссе. Он изо всех сил схватился за дверцу, чтобы совсем не вывалиться из машины.

– Подожди, что ты делаешь... Все мои товары лежат в кузове...

Пэдж поднял пистолет. Прогремел выстрел, руки разжались и исчезли в темноте.

– Ты хотел здесь повернуть, но твоя машина и я – мы поедем на восток.'– Пэдж нажал на педаль газа.– И ты еще можешь считать себя счастливым, парень, что остался в живых.

Обоими кулаками он постучал в дверь. Она открылась. Навстречу ему робкими шагами вышла девушка и затворила за ним дверь. По ее виду было заметно, что она немного выпила – один, самое большее два бокала. С ее губ свешивалась сигарета, и еще одна торчала у нее за ухом, как карандаш.

– Ты опоздал,– сразу огорошила она его.– Она ушла четверть часа назад. Ты упустил ее пятнадцать минут назад.

– Откуда вы знаете, кто я...

– Узнала тебя,– резко ответила она.– Это просто написано на твоем лице. Почему ты не пришел раньше? Или почему ты вообще не оставил ее?

– Она была моей женой. Она поклялась, что будет со мной всю жизнь... Куда она ушла? В каком направлении?

Девушка прислонилась к двери, вдруг почувствовав себя усталой. Усталой и пресыщенной всем на свете.

– Далеко. Лучше не спрашивай, это уже не имеет смысла. Возможно, она еще где-то в городе. Или, может быть, в каком-нибудь мотеле на шоссе.

Он провел рукой по лбу. Лицо его исказилось.

– Скажи мне только одно,– попросила она почти с детским любопытством.– Разве это так плохо? Это на самом деле так тяжело?

Ответа не последовало.

Она стояла, прислонившись к косяку двери, и смотрела ему вслед, пока его фигура медленно скрывалась во тьму.

Вдруг она бросила свою сигарету на землю с такой силой, что посыпались искры.

– Великий Боже!—воскликнула она.– Как ненавижу я любовь!

Затем повернулась на каблучках и закрыла дверь.

Она была одна в комнате и, устав от ожидания, засыпала. Комната мотеля была ярко освещена. Вероятно, она сняла ее на его имя, с тем чтобы он затем сюда пришел. Однако он не явился.

Жалюзи обоих окон были спущены. Ее дорожный чемодан стоял раскрытый на стуле. Покрывало на кровати было откинуто.

Она спала, сидя за туалетным столиком, положив голову на руки. На ней был надет голубой халат на ночную рубашку. Ее щетка для волос лежала возле ее руки. Рядом стоял маленький будильник, который она вынула из чемодана. Его тиканье было единственным звуком в комнате. Стрелки показывали без пяти одиннадцать. И хотя никто, кроме нее, не знал, когда он должен был прийти, предположительно можно было судить, что время их встречи давным-давно прошло.

Вдруг ручка двери медленно повернулась, медленно и совершенно бесшумно. Казалось, будто кто-то снаружи пытается открыть дверь. Затем ручка вернулась в прежнее положение.

Никаких шагов, никаких звуков. Никаких более признаков, что кто-то пытался тайно войти. Но вскоре за спущенными жалюзи стало потихоньку открываться окно. Жалюзи вдвинулись в комнату, показалась сначала одна мужская нога, затем другая.

Она крепко спала и ничего не слышала.

Чья-то рука вцепилась в жалюзи, чуть придержала их, затем быстрым движением подняла вверх.

Вслед за этим появился Бэкки, держащий наготове пистолет. Он посмотрел на нее нежным взглядом, а когда с лихорадочной поспешностью стал осматривать комнату, взор его принял ледяное выражение.

Все движения были бесшумны. Бесшумны, как надвигающаяся смерть. Сначала он заглянул в ванную, держа наготове оружие. Затем осмотрел шкаф, в который она повесила свои платья.

Он убрал пистолет в карман своей куртки, и взгляд его, обращенный к ней, снова стал мягким, всепрощающим. Он начал укладывать ее платья. Только плащ оставил на вешалке. Зарон должна его надеть, когда отправится с ним домой.

Домой?

Они не имели собственного угла, они никогда не имели своей крыши над головой. Но их домашний очаг всегда был там, где они были вместе.

Закрыв чемодан, он поставил его на пол.

Она не слышала, как щелкали замки чемодана.

Тогда он подошел к ней, чтобы разбудить.

Немного постоял возле нее, глядя пристально сверху вниз. В этот момент она могла видеть его лицо, могла понять, что ей нечего его бояться. Никаких упреков, никаких вопросов, ничего. Только нежность была в его взоре.

Наконец Бэкки нагнулся и нежно поцеловал ее волосы.

– Зарон,– прошептал он.– Проснись, Зарон. Я отвезу тебя обратно к нам.

Ее голова очень легко повернулась на бок. Теперь он мог видеть ее профиль. Она усмехалась коварно и злобно. Но ее взор померк навсегда...

Протянув зачем-то руку, он вдруг наткнулся на щетку, лежавшую на туалетном столике. Его взгляд упал на то, что под ней лежало. Листок бумаги, и на нем две строчки.

«Ты можешь забрать ее, солдат, снова.

Здесь я возвращаю ее тебе».

Он медленно опустился перед ней на колени. Он пытался взять ее на руки, но как бы он за нее ни брался, тело повисало в разных направлениях. Наконец положил ее на пол. Она все еще продолжала ухмыляться коварно и зло.

В отчаянии обыскал ее чемодан, пытаясь найти там что-нибудь, чем бы он мог ей помочь. Он сам не знал чем.

И потом его пальцы взяли оружие.

Со жгучей болью, запинаясь, он сказал:

– Я... я сам не хотел этого, Зарон. Я не хотел этого, но ты не оставила мне другого выхода.

Низко склонившись над ней, он нашел ее искаженные, безжизненные губы. Он целовал их со всей нежностью, какую все еще к ней чувствовал.

– Благодарю, Зарон. Так чудесно было тебя любить.

Выстрел попал в них обоих. В ее уже мертвое тело и в его.

Их губы соприкоснулись, когда голова его упала. Это был поцелуй Вечности.

Камерон и его шеф снова обратились к свидетельнице:

– Еще только один вопрос, Селеста...

Девушка сидела в кресле, положив ногу на ногу. Нетерпеливым движением она поставила ноги рядом и привычным движением стряхнула пепел сигареты кончиком пальца.

– Опять вы принимаетесь за старое! Я не знаю, с кем вы, собственно, говорите. Меня зовут Рыжуха. Запомните это раз и навсегда.

Камерон и его шеф переглянулись.

– Извините, мы совсем не хотели обидеть вас,– сухо промолвил шеф.– Просто таким занятым людям, как мы, трудно приучить себя к тому, чтобы не называть девушку ее настоящим именем. Итак, Рыжуха.

– Видите, это уже звучит лучше,– снисходительно заметила она.– Ну, что я могу еще для вас сделать?

– Зарон Пэдж носила украшение – медальон на цепочке на шее. Мы хотели бы расспросить вас об этом медальоне.

– Пожалуйста, не возражаю.

– Она носила его очень часто, не правда ли?

– Всегда. Она снимала его, только когда мылась.

– А как она его носила? Можете ли вы нам это сказать? Можете ли вы показать нам это?

– Вот так, если воротничок её платья...

Она вытянула шею и оттянула вниз вырез своего пуловера.

– Всегда только под платьем. Никогда не носила поверх платья. Это была не очень ценная вещь, знаете ли. Просто своего рода талисман. Я сама видела его, только когда она одевалась или раздевалась.

– Значит, его не могли видеть ни люди, которые встречались с ней на улице, ни те, которые с ней беседовали.

– Это исключено.

– Спасибо, это все, Рыжуха,

Она встала. Направляясь к двери, она чиркнула о стену спичку. •

– Но... но я прошу вас...– растерянно пробормотал шеф.– Только не о наши стены!

– Почему же именно не о ваши? – удивленно спросила она.– На что же они еще годятся?

Дверь за ней закрылась.

Шеф обратился к Камерону:

– Что вы хотите этим доказать?

Разве вы не видите, куда я клоню? К тому, что анонимные письма мужу писал не кто иной, как убийца. В течение того времени, когда он переманивал жену Пэджа, он мог говорить о своем дружеском отношении к ее мужу. И так шаг за шагом. В своем письме упомянул о медальоне, чтобы доказать Пэджу, что действительно речь идет о его жене. Никто на улице не мог видеть этого медальона. Никто не мог видеть, поскольку он был совершенно закрыт платьем. Стало быть, только он мор написать это письмо.

– Почему он хотел выдать себя? Это безрассудно.

– Да, безрассудно и жестоко. Это настоящий садист. Он хотел причинить Пэджу страдания и вполне достиг этого таким путем. Мы уже слышали, что Робин сказал об этом.

– Очень хорошо. Но как это доказать?

– В сущности, он не интересовался его женой. Он и не любил ее, и не стремился ее убить. Он убил ее не потому, что имел что-либо против нее самой, а только из-за того, что ненавидел Пэджа и по какой-то причине преследовал его. Жена служила только средством для достижения цели.

Шеф недоверчиво покачал головой.

– Ответьте мне только на два вопроса,– сказал Камерон.– Как долго она страдала?

– Десять секунд. Возможно, даже двадцать. Это произошло быстро.

– А как долго он страдал?

– В течение недель, я полагаю. Так, во всяком случае, сказал Робин. Он мучался целые недели, вплоть до самоубийства.

Камерон развел руками.

– Почему же, в самом деле, эти двое были так истерзаны?

– Это,– мрачно молвил шеф,– совершенно новый аспект дела.

Камерону пришлось долго вести поиски в Тулсе. После длившихся неделю расспросов он, наконец, выяснил, где надлежит ему продолжать поиски.

Нашел в Тулсе дом, который искал. Позвонил. Маленькая энергичная хозяйка дома открыла ему дверь,

– Здесь живет Грэхем Гаррисон?

– Да,– дружелюбно ответила она.– Это мой муж.

– Спросите его, пожалуйста, помнит ли он Камерона.

Он не хотел пугать ее тем, что явился из криминальной полиции. Она выглядела такой доверчивой и беззаботной.

– Помнит ли он Камерона,– повторила она, как школьница, фразу, которую должна была передать мужу. Затем кивнула и отправилась выполнять поручение.

Вернувшись, сказала с обезоруживающей откровенностью:

– Говорит, что не может вспомнить. Но несмотря на это, сказал он, вы можете войти.

Камерон поблагодарил и последовал за ней. Он не мог осуждать Гаррисона за то, что тот женился вторично, да еще на такой прелестной маленькой особе. Каждый мужчина имеет право на семейное счастье. И, глядя на Гаррисона, можно было, сказать, что этот мужчина счастлив и наслаждается жизнью.

Он слушал по радио бейсбольный матч. Была вторая половина воскресного дня. Он отставил радиоприемник и не выказал никакого неудовольствия, прервав свое заня-тие.

– Вы пришли из Восточного бюро нашей компании?– осведомился он.– Мы с вами там встречались?

И, заметив, что Камерон недоумевает, добавил:

– Я говорю о «Стандарт Ойл Компани».

– Нет,– ответил Камерон.—Мы познакомились не там. Я не уверен, помните ли вы, но...

Он оглянулся, они были одни. Хозяйка дома отправилась заниматься какой-то домашней работой, которая, видимо, больше интересовала ее, чем личные дела мужа.

Гаррисон сейчас же вспомнил. Он щелкнул пальцами и обратился к Камерону:

– Конечно, теперь я вспомнил! |3ы тот сотрудник полиции, который посещал меня несколько раз в то время, когда умерла Жанетта. Присаживайтесь.

Он тотчас предложил Камерону сигареты и питье.

Камерон встал еще раз и предусмотрительно закрыл дверь.

– Мы можем поговорить с вами наедине?

– Разве это так серьезно?

– Не следует допускать, чтобы ваша жена услышала об этом,– ответил Камерон.– Дело не из приятных,

– Теперь она долго не покажется сюда,– заверил его Гаррисон с гордостью новоиспеченного супруга.– Сегодня она готовит свой первый воскресный обед. Мне даже ни разу не удалось войти на кухню.

– Вы счастливый человек, мистер Гаррисон,– невольно заметил Камерон.

– Я долгое время был совсем одинок,– сказал Гаррисон.

Камерон снова сел.

– Итак, перейдем к делу. Мне очень жаль, что пришлось вас побеспокоить. Я не хотел бы вспоминать прошлое, но в этом случае у меня просто нет иного выхода. Вы единственный человек, кто может мне помочь,

– Это действительно так серьезно?

– Да, так оно и есть.

Он достал из кармана фотографию, которую захватил с собой, и показал ее Гаррисону.

– Вы знали этого мужчину по имени Хыо Стрикленд?

– Этого прохвоста?–с презрением сказал Гаррисон и кивнул.– Насколько мне известно, его казнили на электрическом стуле. Я знал, что это так кончится.

– Иными словами, вы знали его очень хорошо.

– Более или менее хорошо, но это доставило мне только неприятности. Я порвал с ним всякие отношения еще до смерти Жанетты. Она хотела, чтобы я не имел с ним никаких дел. В конце концов, Флоренс Стрикленд была ее лучшей подругой. Знаете ли, я, ей Богу, не ханжа, но когда мужчина поступает так по отношению к женщине...

Камерон умело обошел моральный аспект дела,

– Боюсь, что мы разойдемся во мнениях по двум пунктам, мистер Гаррисон. Но это, разумеется, ничего не меняет, и все же вы сможете мне помочь. Первое – это смерть вашей первой жены.

– Ах, вы еще полагаете, что Жанетта умерла не естественным образом?..

– Так оно и есть. И я своего мнения не изменю,

– Ну, это ваше дело, Что же касается меня,.,

– Второе, мистер Гаррисон, вас, возможно, удивит, но я вовсе не уверен в том, что Стрикленд – убийца мисс Холлидей, по правде говоря.

Гаррисон был весьма удивлен.

– Я посетил его перед смертной казнью, в своих целях. Он снова говорил мне то же, что и при своем аресте. А именно, что возле трупа лежала записка, которая смогла бы сыграть решающую роль для объяснения дела. Записка эта не могла причинить ему страданий – наоборот, возможно, она спасла бы ему жизнь.

Камерон наклонился вперед и продолжал еще более убежденно:

– Я лично сомневался, что эта записка существовала в действительности, а Стрикленд так и не смог этого доказать. И я тем более сомневался, поскольку знал, что вы получили подобное же сообщение, когда умерла ваша жена. И только ровно через год я обнаружил в третий раз похожую записку в связи с совершенно другим делом. Теперь вы представляете себе, почему я снова пришел к вам?

Гаррисон кивнул. Слова Камерона невольно произвели на него сильное впечатление.

– Ну, давайте пойдем дальше,– сказал Камерон.– Вы были знакомы с одним молодым человеком по имени Бэк или Бэкки Пэдж?

Гаррисон подумал, затем энергично покачал головой.

– Его полное имя было Бэкли,– пытался помочь ему Камерон,– Я проверил по метрике. Он родился в Лэнсинге, штат Мичиган.

– Нет,– упорствовал Гаррисон.– Нет.

Затем продолжал задумчиво:

– Пэдж, Бэкки Пэдж. Нет, определенно нет.

– Вы вполне уверены?

Гаррисон пожал плечами:

– Его имя мне ни о чем не говорит. Вполне возможно, что я видел этого человека или, может быть, когда-то был с ним немного знаком.

– Хорошо. Тогда смотрите сюда.

Камерон протянул ему фотографию, на которой были сняты два солдата.

– Посмотрите вот на этого, справа. И попробуйте представить его себе без военной формы.

И, чтобы еще более помочь ему, он протянул увеличенный снимок.

Гаррисон внимательно рассмотрел фото.

– Да,– сказал он, немного подумав.– Это лицо я где-то раньше видел. Подождите, где только?

Он снова откинулся на спинку кресла. Потом опять взял фото и посмотрел еще пристальнее.

– Попытайтесь вспомнить,– призывал его Камерон.

– Это было не в нашем филиале. Это было где-то в другом месте... где-то...

Он закрыл глаза. Вдруг он вскочил на ноги и ударил кулаком по столу. Две бумаги полетели на пол.

– Конечно! Это был наш проводник, который всегда сопровождал нас при наших полетах. Мы все были людьми неопытными, а он был единственным, кто хорошо ориентировался. Он всегда находил для нас лучшие места; Наконец-то я вспомнил. Мы звали его Бэкки. Бог мой, я уже много лет даже не вспоминал о нем.

– И куда сопровождал он вас? – допытывался Камерон.– Что это были за полеты?

– Он сопровождал нас в полетах на рыбную ловлю. Мы состояли тогда в маленьком спортивном клубе «Род и Рил». Два или три раза в год мы организовывали коллективные полеты, отдыхая от повседневной суеты. Вы хорошо понимаете, что я имею в виду.

Камерон вздохнул.

– Я правильно поступил, что посетил вас,– сказал он.– Хорошо сделал, что разыскал вас. Теперь мы стоим перед основным вопросом. Имели ли вы помимо этого клуба какие-нибудь контакты со Стриклендом?

Гаррисон кивнул:

– Да, и еще задолго до того, как мы организовали клуб. Потом, правда, у нас ничего общего не было. Наш клуб окончательно распался.

– А с Пэджем?

Гаррисон решительно отрицал:

– Нет, я не был с ним знаком до этого и не видел его впоследствии. Я встречался с ним только во время вылетов. Он был на аэродроме, когда мы вылетали, и прощался с нами, когда мы возвращались.

– Значит, с этими двумя мужчинами вы были вместе только на экскурсиях? С обоими вместе, имею я в виду, не с одним из них?

– Правильно.

– Видите ли, для меня вы и эти двое находитесь в одной непосредственной связи. Во-первых, из-за этих таинственных записок и, во-вторых, из-за определенной даты. Тридцать первое мая. Ваша первая жена умерла

тридцать первого мая. У Стрикленда – ну, скажем, его хорошая подруга —была убита тридцать первого мая. И трупы Бэкки и Зарон Пэджей были найдены тоже тридцать первого мая. Для двух таких случаев можно допустить простое совпадение, но для трех всякая случайность отпадает. Вдобавок, все трое мужчин были знакомы друг с другом.

К тому же выводу приводят нас и те послания, которые каждым из вас были получены. Все эти записки были похожи по содержанию. Правда, я видел только две из них, но, по словам Стрикленда, содержание оставленной ему записки соответствует двум другим. И сам он не мог придумать этого, так как не знал о существовании двух других.

Все это приводит нас к исключительно важному выводу. Так сказать, к ключевому пункту. Это означает, что не исключена возможность того, что подобные записки и те же даты могут иметь огромное значение и для других людей. Я не могу принять решительных мер, пока не пойму смысла и цели всего этого. Поэтому вы должны мне сейчас сказать, сколько еще человек состояло членами вашего спортклуба. Я должен узнать их имена, с тем чтобы я мог их предостеречь и предотвратить дальнейшие бедствия.

– Я охотно сделаю это,– ответил Гаррисон.– Клуб состоял из очень небольшой группы людей. Всего из пяти человек.

Он пересчитал их по пальцам.

– Кроме Стрикленда, этого Пэджа и меня там было еще двое. Их имена...

Однажды вечером его можно было снова увидеть в маленьком городке возле освещенной витрины драгстера Гритиса. Там, куда он раньше всегда приходил. Он стоял и ожидал с отсутствующими и полными тоски глазами, как фантом, явившийся из Вечности..

Городок изменился, люди его уже не узнавали. Они не помнили его лица.

Только площадь оставалась такой же, как прежде.

Это было в воскресенье, первого июня. Площадь была ярко освещена. Толпились люди, прогуливались парочки влюбленных.

Он не бросался никому в глаза. Он недавно подстриг волосы и надел новый галстук, как подобает человеку, идущему на свидание.

Время от времени, слегка улыбаясь, он посматривал на часы, делая вид, что его девушка может опоздать.

Вдруг кто-то заговорил с ним:

– Хелло, Джонни! Узнаешь меня?

Никакого ответа.

– Мы вместе играли в баскетбол. В Ред-Вашбурн-клубе. Ты, конечно, помнишь. Эд Тейлор, Джонни!

Снова никакого ответа.

– Что с тобой случилось? Почему ты молчишь? Я долгое время помогал хозяину в овощном магазине. Теперь магазин принадлежит мне. Ты помнишь дочь Аллена? Она стала моей женой.

Он продолжал смотреть на него пустыми глазами и не проронил ни слова.

Эд потерял уверенность, что это Джонни, смутился и оставил его в покое.

– Я был уверен, что это Джонни Марр,– сказал он жене, продолжая с ней свой путь.– Не мог же я так обмануться? Ты его помнишь или нет?

Она безучастно передернула плечами.

– Удивительно, что он не сказал ни слова. Как мумия, как призрак стоял он там. Пожалуй, верно то, что я как-то о нем слышал. Будто он вдруг потерял рассудок...

– Пойдем, Эд,– нетерпеливо поторопила его жена.– Нам надо, любимый, успеть взять хорошие билеты в кино. Я не хочу опять далеко сидеть.