Текст книги "Встречи во мраке (Сборник)"

Автор книги: Ян Флеминг

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Уильям Айриш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Бонд вдруг улыбнулся.

– Вы тут бессильны. Перепечатайте мое донесение и передайте его «М». Он меня сюда послал, и я хочу доказать ему, что он не ошибся. Он не станет возражать. Прошу прощения, но это приказ!

Остальную часть вечера Бонд разрабатывал план действий и инструктировал своих четверых помощников.

На следующее утро он, облаченный в форму курьера Вооруженных сил, уже мчался по дороге Д-38, «дороге смерти», как окрестил ее один напыщенный полицейский.

Бонд боялся, что так скоро они не выедут из своего укрытия или изменят план расстановки сил... но этого не случилось.

Бонд сразу увидел его в зеркале и прибавил скорость. Тот не отставал. Краем глаза Бонд заметил, как рука человека, его догонявшего, скользнула под куртку... Теперь!

Бонд все-таки не успел сманеврировать, и пуля убийцы, выстрелившего дважды, попала в седло, рядом с его правым бедром.

И здесь ответное слово сказал его «кольт». Единственное слово.

Убийца и его мотоцикл, как будто на них откуда-то из леса набросили лассо, завертелись волчком, не раз-

бирая дороги, ударились о ствол придорожного дуба и бесформенной грудой искореженного металла и человеческого мяса свалились в траву.

Бонд остановил машину и подошел к этой куче из человека в хаки и дымящейся стали. Щупать пульс не было надобности. Если даже пуля и не была смертельной, то последующий удар о ствол дерева разнес его череп, как яичную скорлупу.

Бонд пошел прочь, засунув «кольт» за пояс.

Ему повезло и в этот раз, но не стоило слишком испытывать судьбу.

Бонд поставил свой мотоцикл в начале просеки, прислонив его к дереву, и пошел, осторожно ступая, в конец вырубки. Потом встал в тени огромной ели, округлил губы и засвистел, подражая, как мог, птичьему свисту убийцы.

Тянулись минуты.

Неужели он неточно скопировал свист?

Но тут куст задрожал и пришел в движение. Бонд передвинул «кольт» поближе. Он надеялся, что убивать ему больше не придется. Те, кто скрывался внизу, возможно, были безоружными. Как бы там ни было,– с ними он постарается справиться без выстрелов.

Теперь потайное убежище было открыто. Прошла какая-то доля минуты, и первый уже оказался на поверхности и стал поспешно надевать меховые ботинки; за ним следовал второй.

А, черт! Ботинки!

У Бонда замерло сердце. Он про них забыл! Они должны быть спрятаны где-то здесь, в кустах. Торопыга! Кретин!

Заметят они или нет?

Двое подходили все ближе к нему, аккуратно переставляя моги. Когда до него оставалось не больше двадцати футов, шедший первым что-то сказал на языке, напоминавшем русский.

Когда Бонд не ответил, двое остановились, замерев в ожидании ответа на пароль.

Бонд почувствовал беду. Выхватив пистолет, он слегка пригнулся и крикнул:

– Руки вверх!

Человек, шедший впереди, отдал громко какой-то приказ и бросился вперед. В ту же минуту второй сделал гигантский прыжок по направлению к бункеру, но в этот момент откуда-то сверху на него упал парень из команды, обнаруживший себя, но сумевший вовремя оценить обстановку.

Бонд сцепился с первым и вдруг увидел прямо перед робой длинные ногти, которые тянулись к его глазам. Он перекатился на живот и почувствовал, как чужая рука вытаскивает у него из-за пояса пистолет. Бонд не хотел убивать и...

Он прижал руку, но в этот момент тяжелый ботинок ударил его в висок. Он выпустил руку и откинулся на Спину.

Сквозь красную пелену, застилавшую глаза, Бонд увидел дуло пистолета, направленное ему в лицо. У него промелькнула слабая мысль – он сейчас умрет... умрет потому, что хотел проявить милосердие...

Вдруг дуло исчезло, и человек грузно упал на Бонда.

Джеймс медленно поднялся на колени, потом, пошатываясь, встал на ноги.

Тело, распростертое теперь на траве, содрогнулось в последний раз.

Бонд осмотрелся. Его четверка стояла поодаль. Тогда он отстегнул пряжку своего мотошлема. Голова гудела, и на виске запеклась черным сгустком кровь. Бонд оскалился и, преодолевая боль, спросил:

– Ребята, кто это сделал?

Никто не ответил. Его помощники выглядели раздосадованными.

Встревоженный Бонд шагнул к ним.

– Что там еще?

Вдруг он заметил какое-то движение сзади ребят, и показалась еще одна нога, вернее – ножка. Бонд громко расхохотался. Ребята расступились, и Мэри Анн Рус-сел в коричневой рубашке и черных джинсах вышла вперед с поднятыми руками. В одной из них был пистолет «А-22». Она опустила руку и засунула оружие за пояс. Затем вскинула широко расставленные глаза на Бонда и тихо, просительно пробормотала:

– Вы не станете их ругать, верно? Я просто не дала нм уехать без меня. И потом – мне все-таки первой удалось до вас добраться. Никто не хотел стрелять – боялись ранить вас.

Бонд улыбнулся и ответил:

– Если бы вы не явились, я не смог бы прийти на наше свидание, помните?

Повернувшись к своим, он громко скомандовал:

– Один на мотоцикл – и к полковнику Шрейберу.

Скажите, что ждет его ребят, прежде чем лезть в эту ды« ру. И пусть он раздобудет двоих-троих саперов. Эта штуковина может быть с секретом. Все ясно?

Бонд взял руку девушки в свои и сказал:

– Пойдемте со мной. Я хочу показать вам птичье гнездышко.

– Это приказ?

– Да.

 Только для ваших глаз

Миссис и мистер Хавелоки сидели на веранде за крепким утренним кофе. Солнце еще не начало палить в полную силу. На острове стояла приятная прохлада.

Полковник Хавелок чуть откинулся в кресле и, оторвавшись на секунду от своей газеты, сказал раздраженно:

– Кажется, Батиста скоро удерет. Кастро здорово нажимает на него, и тут скоро объявится много денег. Один приятель в Веркли сказал, что Бельер уже продан каким-то чужаком. Сто пятьдесят тысяч фунтов за такую развалину. И потом – кто-то купил Голубой Колледж, и даже говорят, что Джимми Фергюсс нашел покупателя на свое поместье...

– Для Урсулы это будет чудесно. Климат нашей Ямайки она не выносит. Мне кажется, что эти кубинцы скоро скупят все поместья вокруг. Но, Тим, откуда у них такие огромные деньги?

– Хищения, фонды различных союзов, правительственные деньги—бог их знает. Эти места переполнены гангстерами. Они стремятся перевести деньги с Кубы и быстренько вложить их в какие-то предприятия в других местах. Ямайка – это просто одно из подходящих мест. Кстати, парень, который купил Бельер, просто вывалил деньги из чемодана на пол в конторе Арвеля. Мне сдается, что он будет торчать тут год или два, а когда дело будет сделано или когда Кастро почистит страну, он снова продаст поместье, правда с некоторым убытком. И потом оно вновь могло вернуться в собственность семьи, если кто-нибудь из них побеспокоился бы о фамильном добре. Хорошее поместье, хорошие плантации... Вот и еще одно гнездо разорилось! Скоро тут совсем никого из старожилов не останется, кроме, может быть, нас с тобой. Слава Богу, что Джуди любит Ямайку...

Поместье, где они жили, было пожаловано первому из Хавелоков самим Оливером Кромвелем, как вознаграждение за его подпись под смертным приговором Карлу Первому. Несмотря на заманчивые предложения и бумы копры, какао и табака, семья владела поместьем уже три сотни лет и собиралась владеть и дальше. Теперь здесь на плантации выращивали бананы, и это было одно из самых богатых и хорошо управляемых мест на острове.

Дом, который был гибридом старого креольского замка с причудливыми завитушками и башенками, дополняли атрибуты современной архитектуры – радиоантенна и огромный мезонин.

Полковник отложил в сторону газету.

– Кажется, кто-то едет.

Его жена поджала губы и сказала твердым голосом:

– Это наверняка Фиддены из Порт-Антонио. Господи, ну от них нельзя отделаться! Я просто устала от их воплей о добром садике в милом Девоншире! И потом, в прошлый раз, эти их коктейли...– Она встала.– Я скажу Агате, что у меня мигрень.

Агата неожиданно появилась из-за стеклянных дверей покрасневшая и встревоженная. Она быстро сказала:

–, Это джентльмены из Кингстона. К полковнику.

Первый из вошедших – в шляпе, высокий и кряжистый– шагнул вперед. Он снял свою панаму и, прижав ее к животу, сказал, обнажая крепкие желтые зубы:

– Майор Гонзалес. Из Гаваны. Очень рад видеть вас, полковник.

Акцент показывал, что человек жил в Америке и был малообразованным. Но полковник вежливо поклонился и слегка коснулся протянутой руки. Он посмотрел через плечо майора на двух остальных, которые заняли позиции по обеим сторонам двери веранды. У обоих в руках были большие сумки компании ПАН AM. Они, вероятно, были тяжелыми, так как пришедшие тут же поставили их на пол. Те двое смотрели с какой-то животной преданностью прямо на майора.

– Это мои секретари.

Полковник достал из кармана трубку и. медленными движениями стал набивать ее. Он раздумывал – каким образом перевести этих людей в свой кабинет, поближе к письменному столу, где в верхнем ящике лежал револьвер.

– Чем могу служить?—раскуривая трубку и смотря сквозь дым на глаза и рот майора, спросил он.

Майор Гонзалес вытянул руки вперед. Его добродушная улыбка казалась застывшей. Водянистые, почти золотые глаза выдавали удивление и дружески сияли.

– Мы к вам по делу, полковник. Мы представители одного джентльмена из Гаваны, очень влиятельного и приятного человека. Он вам понравится. Так вот этот джентльмен просил меня передать привет и узнать стоимость вашего поместья.

Миссис Хавелок, которая наблюдала эту сцену со светской улыбкой, шагнула вперед и встала, закрывая собой мужа.

Она сказала просто, как объясняют ребенку:

– Какой ужас, майор! Сколько времени потеряно на этих пыльных дорогах! Ваш друг должен был сначала написать или навести справки в Кингстоне или у консула. Вы понимаете, семья моего мужа владеет этой собственностью уже триста лет.– Она посмотрела на него мягко, склонив седую голову чуть набок.– И потом – не может быть и речи о продаже Контента. И никогда не было. Откуда, не знаю, у вашего влиятельного друга могла возникнуть подобная мысль?

Улыбающееся лицо майора повернулось в сторону полковника.

– Моего друга информировали, что это лучшее место на Ямайке. Он очень щедр. Вы можете назвать любую разумную цену.

Полковник Хавелок твердо сказал:

– Вы слышали, что сказала жена? Поместье не продается.

Майор рассмеялся и покачал головой.

– Вы не поняли меня, полковник. Мой друг хочет иметь именно это поместье. У него есть некоторые средства, которые он хочет вложить в «дело», и это «дело» будет на Ямайке. Так хочет мой друг.

Полковник Хавелок твердо сказал:

– Я все понимаю, майор, и мне жаль, что вы потеряли столько времени даром. Контент не будет продан, пока я жив. А теперь прошу нас извинить. Мы с женой обедаем рано, а у вас впереди такой длинный путь,– Он повел рукой влево от веранды.– Для вашей машины это самый удобный путь. Я покажу дорогу..,

Майор вдруг наклонился к одной из сумок и дернул молнию. Сумка была до краев набита стодолларовыми банкнотами.

– Здесь полмиллиона долларов. Сто восемьдесят тысяч фунтов. На свете много других прелестных мест., полковник. Все, что мне нужно,– это клочок бумаги с вашей подписью. Остальное сделают юристы. Прошу, полковник. Может быть, на этом мы и поладим? Здесь останутся деньги, а вы пойдете обедать.

Теперь супруги смотрели на майора с выражением брезгливого презрения. Можно было представить, как миссис Хавелок завтра пересказывала бы эту историю друзьям!

«Такой вульгарный мужчина! И эти пластиковые сумки, набитые деньгами! Тимми был великолепен. Он просто велел им убираться вон и забрать с собой их грязные доллары!»

Полковник чуть оттопырил нижнюю губу – совсем как на фамильном портрете.

– Я не разделяю всеобщего преклонения перед долларами и попрошу вас оставить мой дом немедленно.

Он положил пустую, потухшую трубку на столик и сделал такое движение, словно собирался засучить рукава.

В первый раз за все время улыбка майора Гонзалеса потеряла свою теплоту. Теперь она казалась злой гримасой.

Водянистые золотые глаза вдруг стали как булавочные головки. Он мягко возразил:

– Полковник, вы меня не поняли. Мой друг инструктировал меня, что если вы не примете его наиболее выгодные условия, то я могу применить любые санкции.

Миссис Хавелок неожиданно стало страшно. Она положила руку на локоть мужа и крепко прижала его. Он похлопал ее по руке и сказал сквозь сжатые зубы:

– Пожалуйста, майор, оставьте наш дом. В противном случае я буду вынужден вызвать полицию.

– Но вы сказали, что, пока вы живы, поместье не будет продано, так?

Он щелкнул пальцами. Двое за его спиной выхватили револьверы. Женщина зажала руками рот. У полковника пересохло во рту: этого не может быть!

Этот грязный кубинец просто издевается над ним, но у него хватило мужества кивнуть головой и сказать:

– Да, это так.

– В таком' случае, полковник, мой друг продолжит переговоры со следующим владельцем дома – вашей дочерью!

Пальцы щелкнули.

Майор Гонзалес отступил в сторону. Коричневые обезьяньи руки вынырнули из-за спин в дешевых рубашках. Выстрелы звучали еще и еще, даже когда оба тела лежали на полу в луже крови...

В маленькой бухточке всех троих ждала моторная лодка, доставившая их на яхту, отплывшую обратно в Гавану.

Местные жители еще долго спорили–какой из голливудских звезд, отдыхающих на Ямайке, принадлежит эта посудина.

На веранде дома полковника солнце уже хозяйничало вовсю. Откуда-то издали послышался звук подъезжающей маленькой спортивной машины, которая, не сбавляя скорости, неслась к дому. Если бы миссис Хаве-лок была жива, она не преминула бы заметить– Джуди, я всегда просила тебя сбавлять скорость на повороте, ты портишь весь газон и потом – просто действуешь людям на нервы!

Прошел месяц. Было начало октября, и окна конторы «М» в Лондоне стояли открытыми. Бабье лето! Кругом стригут газоны, и запах травы перебивает в городе запах копоти.

Бонд сидел перед столом, необычайно заинтригованный необычным обращением к нему. «М» позвал его по имени – Джеймс, а не 007, как обычно. Это говорило, что задание шефа на этот раз будет иметь оттенок личной заинтересованности.

– Джеймс, вам никогда не приходило в голову, что на флоте каждый знает, что ему делать, кроме адмирала?

– Нет, сэр. Но я вас понял. Все просто выполняют приказы. А он должен их отдавать и принимать решения самостоятельно. Но после сорока—человек слабеет. Он начинает верить в Бога и советоваться с ним, за неимением людей, которые могли бы с ним разделить ответственность.

– Что скажете, Джеймс? Вам ведь нет еще сорока?

Бонд не любил разговоров на личные темы. Но он понимал шефа – у него не было причин размякнуть: у него не было ни жены, ни детей; он никогда не болел и не имел друзей, не испытал потери близкого человека или...

Бонд ответил, колеблясь:

– Но понятие ответственности, сэр... Я хочу сказать, что предстоит решить вопрос о жизни человека. Это самое неприятное дело в данный момент, и поэтому вы вызвали меня, «М».

– Черт, верно! – Глаза шефа нетерпеливо сверкнули.– Это то, о чем я говорю. Вы полагаетесь на меня и не собираетесь брать ответственность. Все падает на мои плечи, и я должен решать – жить или умереть. Но мне ведь платят за это. И хорошо. Кто-то должен тащить общую тележку с яблоками. И с кровью.

Бонду стало неприятно. Он никогда не слышал, как шеф произносил слово «кровь». Значит, дело было личным. И Бонд осторожно спросил:

– Чем я могу помочь, сэр?

– Вы помните дело Хавелоков?

– Только из газет. Пожилая пара на Ямайке. Дочь вернулась домой и нашла родителей мертвыми. Предположительно гангстеры были из Гаваны, но полиция йо-теряла след.

«М» сказал угрюмо:

– Я был шафером у них на свадьбе. Мальта, 1925 год.

– О,сэр!

– Чудесные люди. И я выяснил, что их убрал парень по имени Хаммерсштейн или фон Хаммерсштейн. Немцев в этих банановых республиках хоть пруд пруди. Многие – нацисты, которые повылезали из щелей после войны. Этот – бывший гестаповец. Он был начальником секретной службы у Батисты. Награбил кучу денег и еще занимался взяточничеством. Приговорен к смерти после того, как Кастро пришел к власти. Он первый начал устраивать свои дела. Посылает офицера охраны, некоего Гонзалеса, с тремя телохранителями, и тот скупает для него землю и ценности. Все самое лучшее и по самой высокой цене. Он мог себе позволить все. Если деньги не действуют – в ход пускаются все средства – похищение детей, поджоги полей – все, чтобы заставить владельца отступить. Он прослышал о плантации Хавелоков. Теперь могут убрать и их дочь. Сейчас ей лет двадцать пять. Я ее никогда не видел. А теперь Хаммерсштейн в Америке, в Северном Вермонте. Около канадской границы. Эти люди любят жить поближе к границе. Место называется Деро Эха. Там что-то вроде ранчо миллионера. Он, видите ли, не любит туристов и живет а полном уединении.

Теперь Бонд понял, почему «М» колебался – будет ли эта операция справедливым возмездием или местью? Он хотел, чтобы Бонд осуществил возмездие.

Хаммерсштейн поступил по закону джунглей с пожилыми людьми, не оказавшими никакого сопротивления. Если никакой другой закон ему не указ, то с самим Хаммерсштейном следовало тоже поступить по этому закону. И это не было бы местью. Это – справедливое возмездие.

– Я не колеблюсь ни секунды, сэр. Если эти гангстеры решили, что убийство сойдет им с рук, то они наверняка думают, что англичане такие же мягкотелые люди, как и все остальные. Если для них так спокойнее, то пусть считают пас такими. Однако по справедливости – око за око.

«М» взглянул на Бонда и не сказал ни слова.

– Этих людей нельзя повесить, сэр. Но их можно убить.

«М» уставился на Бонда. Его глаза стали чуть уже, зрачки, казалось, дышали. Потом он открыл ящик стола и достал тонкую печать без обычной надписи на ней и звезды высшей секретности, красную штемпельную подушечку и лист бумаги.

Затем он поставил печать и вручил документ Бонду. На нем, в левом верхнем углу, стояли красные, несколько старомодные слова: «ТОЛЬКО ДЛЯ ВАШИХ ГЛАЗ».

Спустя два дня Бонд был в Монреале. Он представился как мистер Джеймс, и встречавший его капрал молча пожал ему руку и добавил:

– Я... э-э... капрал Джойс. Мой начальник болен. Знаете, дипломатическая простуда... Я провожу вас один. Надеюсь, вы понимаете?

Бонд кивнул. Если что-нибудь случится – никто ничего не знает, и потом, этот начальник, должно быть, очень честный человек.

– Я понял. Мои друзья в Лондоне не собираются просить его заниматься этим лично. И, разумеется, я его не знаю и близко не был рядом с его конторой. А теперь, оставив ваш дурацкий французский, поговорим на английском, капрал?

– Я полковник. Но не в этом дело. Я просто выдам вам все инструкции и быстренько улетучусь. Вы понимаете, что тут речь идет о нарушении границ государственной, частного владения, нарушении лицензии на отстрел дичи и множестве других нарушений. И на этом мы стоим. Ваше дело – устранить эти нарушения без особого шума, понимаете?

– Вполне. Если после нашей беседы я окончу свои дни в Синг-Синге – я не видел вас, а вы меня даже во сне. А теперь – за дело!

Он снабдил Бонда одеждой – хаки, джинсами, горными ботинками и галлоном орехового масла, на случай, если Бонду придется столкнуться с туристами. Белая кожа Бонда не должна привлечь ни один взгляд.

– Если вас поймают, то вы англичанин, который охотился в Канаде, заблудился и по ошибке перешел границу. Вот ваша охотничья лицензия и разрешение на ношение оружия. А вот это единственное, что может вас скомпрометировать,– карта района в карандаше и кусок фото, снятого с вертолета.

Он пристально посмотрел на Бонда. – Надеюсь, вы сумеете избавиться от этого вовремя.

На фото коттедж выглядел довольно внушительно – загородная вилла миллионера, который любит собственность, комфорт и одиночество,—теннисный корт, гараж, конюшни, ступени к озеру, скрытое патио, флаг на лужайке.

Это было настоящее убежище для человека, который провел десять лет в водовороте бурной карибской политики и которому теперь требовались отдых и перемена обстановки. А озеро нужно было для «умывания рук» после кровавых дел.

– Я хотел бы быть с вами, мистер Джеймс. Я был на фронте, в Арденнах. Но там было по другому. А вы знаете эти политические интриги. Все бумаги, бумаги, и надо сидеть смирно, дожидаясь пенсии. Но я прочту обо всем в газетах,– он улыбнулся,– чем бы это ни кончилось. У нашего шефа девиз – никогда не посылай человека туда, куда можно послать пулю. Пока!

Бонд купил ветчину и хлеб, наполнил свою флягу тремя квартами виски, добавив туда пинту кофе. Затем он вылил в ванну целый галлон орехового масла и вымылся, что называется, до корней волос. Вышел из ванны он заправским краснокожим индейцем с голубыми глазами.

Добравшись до места, Бонд залег в кустах и стал наблюдать повседневную жизнь обитателей коттеджа, мысленно изучая ее по часам.

Потом, осмотревшись, пополз вперед, через густую траву, стараясь держать голову как можно ниже к земле, как вдруг на расстоянии фута от своей левой руки он услышал слова:

– Только двиньтесь, и я убью вас!

Зто был голос девушки, п она твердо решила, вероятно, осуществить свое намерение. Бонд, у которого забилось сердце, увидел прямо перед собой железный наконечник стрелы, который почти касался его головы. Затем он увидел крепко сжатые, чуть припухшие губы, яростные глаза и загорелую кожу лица, покрытую мелкими бисеринками пота.

Это было все, что мог различить Бонд сквозь траву. Кто же это особа? Одна из охраны? Он мягко спросил:

– Кто вы такая?

Стрела теперь смотрела прямо ему в грудь. Бонд попытался передвинуть руку и достать оружие, но шепот приказал:

– Бросьте эти штучки! Вы охранник?

– Нет. А вы?

– Черта с два! Что вы тут делаете?

Голос звучал с акцентом. Уэльс? Шотландия? Настало время переговоров.

Бонд перевернулся и посмотрел на свою Диану-охотницу.

Она была похожа на прелестную дриаду. Голубые джинсы и зеленая рубашка были перепачканы в грязи п кое-где порваны; блекло-золотистые волосы связаны в пучок на затылке, чтобы не мотались.

Красота лица была какой-то дикой: большой чувственный рот, высокие скулы и искрящиеся серо-голубые глаза.

На ее левом плече висела мягкая сумка с едой, на бедре нож и колчан со стрелами. Она была похожа на хозяйку леса, которая не боится ничего на свете и шагает по жизни одна, не нуждаясь в цивилизации.

– Вы здесь охотитесь? – спросил Бонд и тут же сурово добавил: –Документы?

Не возражая, она достала солидную бумагу с печатью и протянула ему.

Лицензия была выдана в Вермонте на имя Джуди Хавелок. Родилась на Ямайке. Двадцать пять лет.

«Силы небесные!» – подумал Бонд, возвращая ей бумаги.

– Вы еще девочка, Джуди. И надеетесь подстрелить его из лука. В Китае говорят: когда идешь мстить—вы-* копай две могилы. Вы это уже сделали?

Девушка была потрясена, но не испугана.

– Кто вы?

– Допустим, что меня послал Скотланд-Ярд. В Лондоне решили: для того чтобы он оставил вас и ваше поместье в покое – покончить надо с этим парнем. Это единственное, что может его остановить.

Девушка тихо прошептала:

– Мой пони, Голубчик, три недели тому назад они его отравили. Потом пристрелили мою собаку. Затем пришло письмо: «У смерти много рук. Одна из них скоро схватит тебя». Я должна была поместить две строчки в местную газету в отдел объявлений. Что-то вроде – «Покоряюсь, Джуди»... Я обратилась в полицию. Все, что они могли сделать,– это предложить мне защиту. Они полагали, что это – кубинцы, и ничего не могли поделать.

Итак, я отправилась на Кубу, остановилась в лучшем отеле и играла в казино.– Она слегка улыбнулась.– Я была роскошно одета, не так, как теперь, и не забыла фамильные бриллианты. За мной ухаживали люди, и я была с ними мила. Но выхода у меня не было, и я искала, искала. Я притворялась, что ищу сильных ощущений, хочу быть знакомой с преступным миром и так далее. В конце концов я нашла его, но он уехал сюда. Батиста или Кастро – одним словом, он удрал. У него много врагов, и вот... Я шла пешком через горы, стараясь избегать людей. Я привыкла к этому. Наш дом на Ямайке в горах. Они гораздо выше, чем эти. И там больше людей. Здесь вообще никого нет и никто не ходит пешком. Они ездят на машине.

– А что вы собираетесь делать теперь?

– Я собираюсь пристрелить фон Хаммерсштейна и пешком вернуться обратно в Вершмингтон.

Она говорила об этом так обыденно, словно о цветке жимолости, который собиралась сорвать.

Со стороны коттеджа послышались голоса. Поднявшись на колени, Бонд выглянул из травы. Трое мужчин и две женщины вышли в патио. Они смеялись и переговаривались, рассаживаясь вокруг стола. Место во главе стола, между двумя девушками, оставалось пустым.

Бонд достал свой бинокль и посмотрел. Трое мужчин были низкорослыми и смуглыми. Один из них, который все время улыбался и чья одежда была наиболее чистой и аккуратной, очевидно, был Гонзалес. Двое других походили на обыкновенных бандитов. Они сидели близко друг от друга и не принимали участия в разговоре.

Девушки были жгучими брюнетками, выглядевшими как обыкновенные дешевые кубинские шлюхи и отличавшимися друг от друга только цветом бикини и количеством золотых побрякушек, висевших на них. Они болтали и смеялись, как красивые глупые обезьяны. Можно было даже разобрать отдельные слова, но говорили они по-испански.

Бонд протянул бинокль Джуди.

– Аккуратный маленький человечек–это майор Гонзалес. Двое на другом конце стола – оруженосцы-телохранители. Кто эти девушки —не знаю. А фон Хаммерсштейп еще не появлялся.

Она быстро взглянула в бинокль и молча вернула его обратно. Бонд подумал – понимает ли она, что смотрит на убийц своих родителей?

Теперь обе девушки повернулись и смотрели на двери дома. Одна из них выкрикнула что-то похожее на приветствие. Вышел коротконогий, плотный, почти голый человек. Он безмолвно прошел мимо стола в глубь патио, где стояла мачта с флажком, и стал делать пятиминутную гимнастику.

Бонд несколько мгновений изучал этого парня. Невысокий, боксерские бедра и плечи, но живот уже начинал заплывать жирком. На груди курчавились обильные черные волосы, а руки и ноги были покрыты ими, точно мехом. По контрасту на его лице и черепе не было ни волоска и темная кожа чуть поблескивала; на затылке была большая вмятина—что это было: следствие удара, трепанации – с такого расстояния определить было трудно.

Черты его лица – типичны для прусского офицера – лоб высокий, узкий; нос короткий; глубоко посаженные глаза смахивали на поросячьи; рот был большой, со слабыми, бесчувственными губами.

На нем не было ничего, кроме коротких черных трусов и тяжелого золотого браслета с часами. Бонд удовлетворенно кивнул. Фон Хаммерсштейн соответствовал тому описанию, которое он прочел в досье «М».

Теперь Бонд смотрел на лицо девушки. Рот ее искривился в жестокой гримасе при взгляде на человека, которого она собиралась убить.

Что ему с ней делать? От нее никакого толка. Своими стрелами она могла только испортить все дело. Бонд принял решение – один короткий удар по затылку, и он схватит ее и привяжет к дереву, пока тут все не кончится. Он тихонько протянул руку к оружию.

Девушка безразлично повернулась в его сторону н прицелилась из лука. Безразличным голосом она произнесла:

– Хватит вам играть и держитесь от меня подальше. У меня глаза на затылке. Я не затем сюда явилась, чтобы меня стукнул по голове какой-то лондонский «бобби». Я бью птиц со ста футов, а с такого расстояния я тем более не промахнусь. Мне не хочется тратить стрелу на ваши ноги, но мне придется это сделать, если вы попытаетесь вмешаться.

– Хватит глупостей, девочка. Это мужское дело. Как вы собираетесь выступить против четверых мужчин с вашим луком и стрелами?

Глаза девушки яростно сверкнули. Она прошипела сквозь стиснутые зубы:

– Убирайтесь к дьяволу! И оставьте меня в покое. Они убили моих родителей, а не ваших. Ну?!

Бонд еще раз взглянул на прекрасную охотницу. Хорошее английское воспитание, к которому примешался кайенский перец детства на тропическом острове,—опасное сочетание. Она довела себя до истерики и бог знает на что пойдет, если ей возражать. А у него не было выхода.

Оружие девушки было бесшумным, а его могло поставить на ноги всех вокруг и выдать их обоих. Пусть она выполняет часть задания, а он доделает все остальное.

Бонд примирительно сказал:

– Послушайте, Джуди, если вы настаиваете на этом, то мы можем работать на пару. Эти дела – моя профессия. Мне приказано сделать это близким другом вашей семьи. И потом —они все в плавках, очевидно, будут купаться. Когда они войдут в воду, я сделаю свое дело. Вы можете стрелять, чтобы поддержать меня. Это будет огромной помощью,– соврал он.

– Нет.– Она отрицательно качнула головой.– Вы правы, сейчас они будут купаться. Я достану его с ветвей дерева, что около озера. Там я нашла вчера отличное место. Эти двое охранников не купаются, они сидят и сторожат. У них с собой оружие. Я знаю, как подстрелить Хаммерсштейна, и буду уже далеко от озера, прежде чем они поймут, в чем дело. Я уже все предусмотрела. А теперь,– она подняла лук,– с дороги!

– Хорошо. Но если мы оба выпутаемся из этой истории, я выпорю вас так, что вы неделю не сможете сидеть, А теперь – вперед! Я присмотрю за остальными. Если у вас сойдет все благополучно – встретимся здесь. Если же нет, то я спущусь и соберу ваши останки.

– Наконец-то вы поняли, что эти стрелы трудно вьы таскивать. Обо мне не беспокойтесь. И старайтесь, чтобь! солнце не отражалось на стеклах вашего бинокля.

Она взглянула на Бонда взглядом женщины, за кото* рой все-таки осталось последнее слово, и скрылась за деревьями.

Бонд хмыкнул. Теперь он обязан подождать, пока эта лесная ведьма не пустит свою стрелу. Это плохо. Но если он выстрелит первым – кто знает, на что решится эта девица!

Бонд на секунду представил то мгновение, когда он будет расплачиваться с этой островитянкой за ее выкрутасы, и ему стало легче. Однако ход его мыслей прервало движение, которое началось около дома, и Бонд повернулся в ту сторону.

Посуду убирали со стола две горничных. Стража и девицы куда-то исчезли, а фон Хаммерсштейн теперь лежал на кушетке, обложенный подушками, читая газету и обмениваясь мнением с майором, сидящим в ногах на железном садовом стуле. Гонзалес курил сигару и время от времени деликатно сплевывал на песок. Бонд не слышал, что говорил Гонзалес, да и речь была на испанском.

Атмосфера лесного утра была наполнена спокойствием, и Бонд прислонился к стволу дерева, размышляя о предстоящем.

Ему не слишком нравилось то, что он собирался сделать, и всю дорогу от Лондона до Канады он постоянно напоминал себе – что это за люди, зверски убившие Ха-велоков. Они слишком часто сеяли смерть, и многие были бы просто рады избавиться от них,, а Джуди... для нее это было делом жизни и смерти. Но для Бонда – нет. Для него это было работой, такой же, как для служащего санэпидстанции убивать крыс. Он был убийцей, которого назначил «М», чтобы осуществлять общественную безопасность. Бонд доказывал сам себе, что эти люди были такими же врагами его страны, как агенты СМЕРШа или других вражеских секретных служб. Они объявили войну британским подданным и теперь набирались сил для нового удара,..