Текст книги "Встречи во мраке (Сборник)"

Автор книги: Ян Флеминг

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Уильям Айриш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

 Антикварная вещь Хильдебранта

Бонд подплыл к скале и осмотрелся. Было еще слишком рано, и крупные хищники спали, а мелкота резвилась, не обращая на него никакого внимания. Тускло-красные медузы, быстро двигаясь, напоминали стеклянные кристаллы.

Бонд, погружаясь в воду, отодвигается от медуз – они здорово обжигают. Он спускается немного поглубже и кожей чувствует, как меняется температура воды. Вокруг становится темнее, сгущаются какие-то серо-зеленые сумерки. Рыбы, проплывающие поблизости, кажутся сплюснутыми. Сквозь воду просвечиваются темные пятна и полоски, покрывающие их бока. Рядом беспрерывно снуют, как рой пестрых бабочек,– красные, желтые, оранжевые рыбы. Поверхность воды уже не кажется зеркалом, в котором отражаются камни, рыбы и сам Бонд, словно огромная рыбина, повисший над скалой.

Там, в скале, есть расщелина, где живет большая мурена, и, собственно, к ней он и направился сегодня в гости.

Как много рыбешек собралось вокруг—маленькие темные, с желтой поперечной полоской вокруг тела и желтым хвостом. С косыми темными полосами, красные, голубые, синие. Они то внезапно исчезали, то так же неожиданно появлялись вдруг на том же самом месте.

Поднявшись немного над расщелиной, Бонд оглядывается – кругом кишат рыбки, а внизу их плоские тела уже трудно разглядеть.

Он поднял голову и инстинктивно прижался к скале – мимо пролетала «мантия» – огромный скат с длинным хвостом, оканчивающимся шишкой колючек. Одно прикосновение к этому хвосту грозило смертью. Раньше креолы убивали скатов и делали из их хвостов плетки, которыми стегали рабов. Хвост – правильный трехгранник, с острыми краями, режущими не хуже бритвы. Теперь такие плетки остались только как фамильные реликвии. Говорят, что в старые времена ими стегали и непокорных жен. Теперь даже иметь такую плеть на Сейшельских островах – уголовное преступление.

Одно упоминание о «донче ля морте» превращало самых сварливых дам в покорных ангелов домашнего очага. Но это было давно..,

Бонд не спускал с «мантии» глаз. Ему уже необходимо было всплыть. Он нырял без акваланга, и вот...

Вокруг него колышутся водоросли – испещренные дырочками зеленые листья агара, перистые листья, похожие на пальцы рук, нежные розовые анемоны. Из чаши причудливо изогнутых кораллов и губок выплыли мелкие лимонно-желтые рыбки, но ему нужно, нужно еще подождать...

Стало трудно удерживаться от желания вдохнуть. Если он выстрелит сейчас, то на багровое облако крови примчатся акулы, и тогда он пропал... Однако он решился.

Подтянув ноги к животу, Бонд делает сильный рывок и спускает пружину подводного ружья.

Короткая борьба, но гарпун попал в нервное сплетение, и «мантия» погибла...

Вытащив добычу из воды на совершенно пустое в это время дня побережье, Бонд сел в тени пальмы и стал рассматривать хвост.

Обычно он не убивал рыб, за исключением лишь каких-либо очень редких и интересных видов, как, например, сегодня.

Правильный трехгранник хвоста был длиной дюймов в восемь-десять. Боль ощущалась даже от легкого прикосновения пальцем к краям – что же творилось с рабами в тот момент, когда на их тела обрушивались удары таких плеток?

– Ты уже выбрал свадебный подарок для будущей мадам Бонд?

Филипп Леруа – один из членов многочисленной семьи французских эмигрантов – подошел к Бонду сзади и наклонился над рыбиной.

– Я не женат, Филипп.

– И поэтому тебе нужен хвост?

Оба улыбнулись. Уже две недели Бонд торчал в этой богом забытой дыре и не знал, когда он отсюда выберется. «М» посылал его сюда выяснить местонахождение их старого агента и, кивая головой на октябрьский дождь за окном, буркнул:

– Желаю тебе, 007, всего солнца, которое только встретишь.

К концу второй недели Бонду стало совсем не по себе от безделья, и он увлекся нырянием – легкие у него были безукоризненные и он легко выдерживал большие нагрузки.

– Почему на побережье никого нет? – спросил он у «Перуа.– Почему никто не купается?

– Мы здесь редко лезем в воду. Предпочитаем ванну, друг мой.

– Но почему? Ведь тут безопасно.

– Да? А акула тебе не встречалась? А барракуда или мурена? А на песке ты наступал на морского дьявола? Я видел тех, которые наступили. Они не долго после этого дышали морским воздухом?

– Глупости! – Бонд начинал раздражаться.– Надо просто надевать на ноги резиновые тапочки и смотреть под ноги, когда идешь! Эти ваши местные жители знают только одно – нытье о своей бедности и о том, как они голодают, а ведь океан у них под боком – водоросли, устрицы, рыба. Постройте консервные заводы, и Сейшелы будут обеспечены деньгами!

– Браво! Брависси.мо! – Филипп хохотал.– Хотите, я выставлю вашу кандидатуру на выборах в местный церковный совет – «Голосуйте за этого парня, и вы будете сыты круглый год!» Бонд и консервы – неплохая мысль?

– А субсидии, которые вы получаете от Англии и Америки? А...

– По я пришел к тебе как раз по поводу субсидий! Ты слышал о «Фонде Креста»?

– А, это что-то благотворительное?

– Вот-вот. У этого человека лучшее судно в мире – яхта «Крест». И он нуждается в ловцах-ныряльщиках и лоцмане. Ищет здесь какую-то редкую тварь. Я посоветовал ему взять тебя, а меня к нему устроил майор родственник (у Филиппа,– подумал Бонд,– роскошная жизнь: его родственниками была заселена половина Сейшельских островов). Посмотришь судно, а билет на обратную дорогу я тебе взял на «Меконг», через пять дней. И потом, что за яхта – ух! Там...

– Обычное судно?

– В том-то и дело, что нет. Этот парень – миллионер, и он устроил себе райскую жизнь на этой самой яхте. Сам увидишь. Согласен?

Бонд кивнул. Распоряжений от «М» не поступало, и связь была налажена отлично. И потом – «парень с яхты» уже начинал его интересовать.

Филипп не обманул. «Крест» была красавицей, легкой, белоснежной.

Спустившись по удобному трапу, они оказались в просторном салоне. Бонд даже присвистнул от восхищения именно так и нужно воспринимать океан, словно он, черт побери, совсем не существует. Ноги Бонда утопали в роскошном ковре, панели и обивка радовали глаз нежно-кремовым цветом. Телевизор, приемник с кучей разноцветных пластинок, письменный стол с телефоном. Настоящие окна вместо иллюминаторов. На столе в низкой керамической вазе букет белых и голубых гиацинтов. На кресле – клубки шерсти со спицами, значит, здесь есть женщина,

– Посмотри, нет, ты только посмотри,– говорил Филипп, сверкающими глазами рассматривая роскошную комнату-салон.

– Если не ошибаюсь, на стене Ренуар,– сказал Бонд.– Это, конечно, копия.

– Эго подлинник, приятель,—промурлыкал низкий бархатный голос, и по трапу в каюту спустился человек, судя по всему – хозяин яхты.

Он был одет в шорты и рубашку, завязанную спереди узлом. У него были крепкие ноги, но тело уже начинало полнеть. Поверх шорт – пояс с пистолетом. Голова гладко выбрита. Очевидно, он брил голову постоянно, так как кожа на голове была такой же смуглой, как и лицо. Этот человек с прищуренными блекло-голубыми глазами, широким носом и хемиигуэевской бородой сразу не понравился Бонду. Такому парню нравится воображать себя героем боевиков. «Мы с ним не поладим никогда». Голос у него был совершенно изумительным, напоминал Богарта. Низкий, мягкий, с какими-то мурлыкающими интонациями. На секунду в голову Бонда пришла мысль, что этот мужчина импотент и что вся эта игра в мужество – просто акт самоутверждения.

– Я – Крест, хозяин этой посудины.

– Лepya, лоцман.

– Бонд.

– А чем вы занимаетесь, мистер Бонд?

– Я государственный служащий.

– Великолепно! Обожаю таких людей,– проговорил Крест, распределив слова на целую октаву своего изумительного голоса.– Акваланг?

– Нет, свободное погружение.

– О’кей, я покажу вам судно...

На лестнице раздались шаги, и прекрасно сложенная голая молодая женщина спустилась в каюту. При ближайшем рассмотрении на ней оказались бикини и лифчик, но кожа ее настолько загорела, а материя была подобрана с таким расчетом, что производила впечатление обнаженности.

– О, милый, я не знала, что у тебя гости, загорала на палубе...

– Дорогая,– Крест обернулся,– позвольте вам представить миссис Крест. Пятую миссис Крест. Мы с ней понимаем друг друга; она любит море, любит свежий ветер и еще знает, что она любит, а? Мистера Креста, верно, душенька?

– Ах, милый!—рассмеялась женщина.– Ну, конечно! Может быть, наши гости выпьют коктейль?

– Дорогая, позволь мне быть хозяином на моем собственном судне и займись приготовлением ужина, ладно, лапочка?

Женщина смешалась, но покорно кивнула.

– Я только накину что-нибудь.

– Не задерживайся, родная!

Голос был певучим, мягким, бархатным. Она поднялась по трапу.

Показывая яхту, Крест разошелся. Ему нравилось чувствовать себя хозяином, нравилось хвастать этой яхтой, и на вопрос – нравится ли ему судно – Бонд, видя, как Крест все больше надувается, ответил кратко:

– Она отличное судно.

– Это отличное судно. Что за манера у вас, англичан, называть теплым женским именем кусок железа?

Бонд изумленно поднял брови. Но он счел себя в некотором роде на службе и промолчал, считая этот эпизод просто нетактичной выходкой.

Войдя в спальню и продолжая расхваливать панели из свиной кожи, он увидел миссис Крест, сидящую у зеркала.

– Сию минуту, милый,– начала оправдываться она.

– Дорогуша, я думал, что ты уже давно в салоне разносишь нам коктейль. А ты еще здесь,– он подмигнул Бонду,– надеваешь новые кружева для новых мужчин, а?

Она страшно побледнела и заторопилась.

– Я не виновата, милый. Молния порвалась.

Схватив пудреницу, она торопливо вышла.

Бонд не стал слушать объяснения о стоимости кожи и вернулся в салон. Красивая женщина, ничего не скажешь. Ей лет тридцать, не больше. Когда двигается, то чувствуется бывшая натурщица или манекенщица. Обычно они так ходят, не обращая на свое тело ни малейшего внимания. Интересно, как эта странная пара ладит между собой? И ладит ли?

Словно отвечая на его прямой вопрос, она подняла голову от закусочного стола и сказала:

– Я замужем два года. Я из Девоншира. До сих пор не могу опомниться – это как в сказке! Что ты ни пожелаешь – все исполняется. Но временами милый бывает несносен, не обижайтесь. Он из Германии, из Пруссии. Он любит шутить, очень веселый, но...

– Скажите, а эта жизнь султана не испортила ему характер?

Она рассмеялась.

– Немного есть. Он говорит, что тот, кто первым влез на дерево, имеет право выбрать лучшие яблоки. И раз он платит такие деньги, то его должны встречать по-королевски, а тут еще этот «Фонд Креста»...

В каюту вошли хозяин и Филипп. Разговор стал общим. Интересно,– думал Бонд,– что эта красивая белокурая девушка, с длинными, словно размытыми прядями светлых волос, нашла в этом человеке? Неужели – деньги? Дорого же ей приходится, вероятно, платить за сказочную жизнь...

Крест попросил Бонда зайти в каюту-спальню и принести ему оттуда альбом с рекламными фото собственной яхты. Альбом завалился за широчайшую супружескую кровать, и, поднимая его с пола, Бонд задел головой какой-то предмет, лежащий с той стороны кровати, которая, по всей вероятности, принадлежала мистеру Кресту. Это оказалось плетью из хвоста ската. Рукоять аккуратно обмотана изоляцией, чтобы не поранить руки.

Войдя следом за Бондом, хозяин яхты уловил направление его взгляда и улыбнулся.

– Это дает отличные результаты. Пробовал несколько раз на моей Софи. Мы называем эту плеть «мой корректор».

– Но это преступление! На территории Сейшельских островов...

– Вы находитесь на территории Соединенных Штатов. И хозяин здесь я!

– Да, верно.

Оба мужчины вернулись в салон, раздраженные до последней степени. За ужином Крест окончательно разошелся. Предупрежденный миссис Крест, что ее муж любит пошутить, Бонд вынужден был признать, что его шутки могут вывести из себя ангела!

Филипп первым покинул компанию, сославшись на то, что ему нужно проверить лоцманские карты.

Оставшись втроем, они не знали, что говорить друг другу. Но два коктейля «Хиросима» подряд настроили мистера Креста на душевное благодушие, он разоткровенничался;

– «Фонд Креста» обошелся мне в три миллиона. А имею я с него гораздо больше. Вам нужна для науки слоновая черепаха, ламантин или, там, эта рыба Хнльдебранта? Пожалуйста! Ах. это под охраной государства? Ах, экологическое равновесие, ах... Нужна рыба? Я иду к губернатору и говорю ему – вы хотите построить бассейн, чтобы учить плавать ребятню? Я дам вам сумму на два бассейна. А вы мне... молчание, а? Сколько нужно? Пять тысяч? Десять? О’кей, пусть так. И оставляю чек. И везу рыбу, черепаху или гадюку, будь я проклят! Я не плачу налога на яхту, не плачу много других налогов и еще являюсь благодетелем нации, имея в год четыре месяца бесплатных каникул,здорово?

– Но, милый,– начала было женщина. После двух «Поцелуев ангела» у нее тоже развязался язык.– А эти люди, из налогового бюро, разве они не грозились отобрать «Крест», говоря, что мы делаем слишком мало открытий и что...

– Дорогуша, ты устала! Пойди ляг отдохни. И знаешь, милая, тебе сегодня придется встретиться с корректором.

Она умоляюще посмотрела на него, но голос его был по-прежнему мягким и нежным.

– Ты этого сейчас добилась, моя девочка, мое солнышко...

Она поднесла руки к горлу и, глядя на него расширенными зрачками, прошептала:

– Ох, нет, милый, ты этого не сделаешь, я умоляю тебя, милый...

Бонд проснулся от крика женщины. Вопль прорезал душный воздух и затих. Потом послышались рыдания; она захлебывалась в слезах и почти хрипела.

Бонд встал и подошел к иллюминатору. Светили звезды. Духота становилась невыносимой. Бонд забрал свой матрац и расстелил его на палубе. Опять плач, но теперь тише, глуше. Он поморщился. В конце концов – они муж и жена. И если женщине нравится быть постоянно униженной рабыней, то... Сказочная невероятная жизнь. Он закрыл глаза и уснул, крепко стиснув кулаки.

– Эта рыбка водится только у этого острова – вот ее фото. Антик Хнльдебранта – ее имя. Эту тварь открыл голландец, и с тех пор ее видели всего три раза, все три раза здесь. Строение у нее такое же, как у известных кистеперых рыб, что нашли в речках Африки. Но что такая штучка живет и в море – это было сенсацией! А теперь – за работу. Как только найдете эту штуку, ничего не делайте – только дайте мне знать. У меня тут с собой есть специальное средство, она сразу будет у нас в руках.– И Крест самодовольно похлопал себя по карману.

– Эту штуковину дал мне один профессор-химик. Действует только на рыб, но вы на всякий случай держитесь от этой жидкости подальше, ясно?

Утром они подплыли к совершенно пустому острову, где не росли даже пальмы, а прибрежные камни побелели от помета многих тысяч птиц, которые здесь гнездились. Рыбу, которую они искали, видели только у этого острова, и, нырнув в глубину, они с Филиппом вдоволь насмеялись, представляя себе мистера Креста в роли Робинзона, который ест на голом месте свои расшитые ночные туфли.

Бонд огляделся, плывя вдоль кораллового рифа,– нет, этой рыбы не было и в помине. Совсем недалеко от него светилась медуза. Она была похожа на лампу, прикрытую затейливым абажуром с длинной бахромой... Бахрома медленно покачивалась, как от легкого ветерка, при каждом движении медузы. Рядом появилась синяя рыба с серебряным брюшком, потом вторая, третья. Выемку в дне заполняли кораллы; здесь живут домоседы-камбалы, а красные ветви укрывают целые семейства мелких красноперых рыб...

Но что это? Неужели? Да, оранжевые плавники мелькнули среди водорослей. Филипп тоже заметил рыбу, но не спешил подать знак мистеру Кресту. Бонд понимал его – он любил море, любил рыб, и видеть бессмысленную гибель нежных созданий ему тоже не хотелось.

Вдруг рядом с Бондом возник еще один силуэт – это хозяин яхты решил сам попытать свою удачу. А может, ему просто захотелось освежиться. Господи! Хоть бы одна акула учуяла этого человека – но они, очевидно, не едят своих, чтут родственные связи.

Бонд усмехнулся своим мыслям, краем глаза следя за передвижением мистера Креста. В воде его фигура казалась еще более округлившейся.

Он заметил рыбу и замахал руками, призывая их от-плыть подальше, потом вырвал из горлышка колбы стержень и направил ее в сторону нужной ему рыбы.

Вода слегка замутилась. Бонд не стал дожидаться развития трагедии и вынырнул на поверхность. Сидя вместе с Филиппом под тентом, они потягивали пиво и переговаривались. Оба ждали мистера Креста. Миссис Крест не вышла сегодня к завтраку, сославшись на головную боль.

Наконец, мистер Крест вынырнул ликующий, в восторге от самого себя.

– Эх вы, горе-ловцы! Торчали там битых два часа и ничегошеньки не нашли! Да стоило мне надеть маску и нырнуть, как я тут же наткнулся на нее, слышите?! Нашел ее тут же, как свою жену в кровати! А теперь – все на яхту. Софи лежит, не может, видите ли, выносить здешний воздух. Пахнет птицами, рыбами и бог знает чем еще! Через час – вон отсюда, в океан, ко всем чертям!

Этой ночью Крест был пьян и счастлив. Он достал рыбу! Он ликовал, хлопая себя по коленям, и оборачивался к жене, ожидая от нее восхищения. Она покорно улыбалась этому человеку, и Бонд в который раз подумал, что женское сердце – загадка. Ведь нельзя же подойти к ней и просто, глядя в ее голубые глаза Гретхен из сказочной страны, сказать: «Софи, ваш муж просто садист. И если вы убьете его – закон на вашей стороне».

Но нет, она слишком податлива, слишком нежна. Она покорна. Покорна ли?

На ее пальцах нет лака, на губах помады, а тяжелые блекло-золотые волосы не завиты и ничем не украшены. Очевидно, так велит ей он, этот убийца с голосом Богарта; хочет, чтобы она была «германской Лорелеей», девой природы, какой-нибудь Брунгильдой... А кого же он тогда считает Зигфридом?

Бонд вышел из душного салона на палубу – там тоже было душно, но ему надоело слушать издевательские рассказы мистера Креста о бедности французских эмигрантов, о том, что они торгуют черепками битых раковин и что семейство Леруа – это скандал! Их дедушка в семьдесят пять лет женился на полинезийке, и у супружеской четы теперь шестеро детей. Филипп сжимал кулаки, его ноздри раздувались от ярости.

– Вы здесь один, Джеймс?

Миссис Крест стала рядом с ним, наклонив голову и стараясь заглянуть ему в глаза.

– Не сердитесь на Креста, бога ради, он совсем не то.

Господи,– подумал Бонд,– скольким людям ей приходилось это говорить.

Он взял руку Софи и понимающе похлопал ее по плечу. Она вдруг на какое-то короткое мгновение прильнула к нему и заплакала.

Крупные детские слезы катились, как горошины. Казалось, что слезы были крупнее, чем глаза.

– Изумительно,– пропел за их спинами бархатный голос,– просто очаровательно! Тристан и Изольда!

В дверном проеме стоял мистер Крест со стаканом в одной руке и оливкой в другой.

– Но Джеймс забыл, что хозяин здесь я и что матросы слушают меня беспрекословно. А что если он вдруг сегодня ночью окажется за бортом? А что если я вдруг просто не найду его в темноте? А что если акулы...

– Мистер Крест! Как вы смеете...

Женщина жалобно всхлипнула и шагнула в темноту.

Этой ночью он опять услышал крик. Потом второй, третий. Бонд чиркнул спичку и взглянул на часы – три часа ночи...

Бонд захотел перенести свой матрац в другое место и встал. На другой стороне палубы, где обычно укладывался мистер Крест после супружеских объятий, Бонду послышался какой-то странный звук. Обычно храп мистера Креста перекрывал все другие звуки, но сейчас это было похоже на то, как, наверное, храпят удавленники...

Удивленный Бонд подошел к его гамаку и замер на мгновение – из горла хозяина яхты высовывалось что-то странное. Он наклонился и отскочил.

Это была рыба Хильдебранта, которая до того лежала в формалине в кают-компании.

Кто-то засунул рыбу головой вперед, и смерть, вероятно, наступила очень быстро! Но какая смерть!

Женщина – возможно, но вряд ли...

Филипп – вероятно. Эти насмешки над его родственниками кого угодно могли свести с ума...

Матросы? Они преданы хозяину душой и телом, И если начнется расследование, а оно наверняка начнется, то...

Он вдруг осознал, что свое пребывание на судне ему

будет очень трудно объяснить. И самое главное, он ведь тоже мог это сделать. Суд... расследование... Разгневанное лицо «М»...

Бонд решился. Подойдя к гамаку, он осторожно начал расплетать веревку сетки.

Он проделал на днище большую дыру, потом оборвал основание – было похоже, что человек просто плюхнулся в гамак, отчего лопнули веревки.

Затем Бонд вытащил рыбу из горла мистера Креста, с трудом перевалил его через борт и разжал руки.

Раздался слабый всплеск, и вода снова зажурчала, обтекая корпус яхты...

На следующее утро они, как сговорившись, собрались в кают-компании только в одиннадцать часов.

У Софи под глазами залегли темные круги. Она не спросила, как обычно, где Крест, а, сев в уголок, начала пить кофе. Прошло еще полчаса, и Бонд решил, что пора действовать.

– А где же наш хозяин?

– О, в самом деле, Крест заспался! Я пойду разбужу его.

Она вышла из салона, а Бонд налил себе кофе.

В ту же секунду раздался пронзительный женский крик.

– Где мой муж?!!

Они выскочили на палубу.

Миссис Крест бессмысленно смотрела на обрывки гамака.

В безуспешных поисках прошло два часа, и Бонд, войдя в каюту, где сидела, вцепившись руками в кресло, миссис Крест, сделал безнадежный жест.

– В этих краях два часа в море ночью, акулы...

– Ох, нет! Мой муж! Милый муж!

Бонд пожал плечами – парадоксальная женщина.

Выполнив в порту все формальности и собрав вещи, Филипп и Бонд решили отметить расставание. Миссис Крест попросила их побыть вместе с ней на прощание.

– Я, вероятно, вернусь в Англию,– спокойно сказала она Бонду.– Вы, Джеймс, тоже едете туда. Зачем вам неделю трястись на дурацком пароходе? Моя яхта быстрее.

Он поставил кофе на столик и посмотрел в ее голубые глаза. Дочь Англии, но... неделю на яхте с этой женщиной...

Филипп кашлянул.

– Ваш супруг, вернее...—Он смешался и, решив исправить положение, спросил:

– А что же будет теперь с нашей добычей?

Бднд вздрогнул и оглянулся.

Но голубые глаза остались спокойными, очень спокойными. Она подняла голову, и длинные, размытые пряди заструились вдоль щек.

– Я подарю ее Британскому музею,– сказала она и изучающим взглядом посмотрела Бонду в глаза...