Текст книги "Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Папа когда-то рассказывал мне, что в старом мире ночь была полна звуков. Когда он выходил летним вечером на крыльцо на дедушкиной даче под Киевом, он мог услышать стрекотание сверчков, пение цикад, жужжание комаров, тихий шелест травы, где пробирался еж или кот, шуршание листьев и треск веток, по которым скакали птицы в поисках насекомых… Ничего этого не было. Больше не было. Ночные обитатели замолкли. Возможно, навсегда. Или до того дня, пока ученые из «Андромеды» не придумают, как воскресить их или заменить кем-нибудь поинтереснее.

– Что я здесь делаю? – буркнул я себе под нос. – Сумасшествие.

Довольно долго я быстрым шагом продвигался по пустынной равнине в тишине. Раздражающе громким было лишь мое дыхание под респиратором, и я несколько раз подумывал о том, чтобы снять его, однако одергивал себя, чувствуя, как ветер несет мне в лицо пыль и песчинки, которые могут все еще содержать радиоактивные частички.

Прошло, наверное, полчаса, прежде чем впереди замаячили столбы старой линии электропередачи с давно оборванными проводами. Если я правильно помню карту, линия проходила параллельно автомобильной дороге, по которой будет двигаться конвой. Мне следовало повернуть направо и двигаться вдоль нее, чтобы не приближаться слишком близко к дороге. Однако мое внимание привлекли неприятный пронзительный крик. Внимательно вглядевшись в ночное небо, я не сразу увидел пару дюжин жирных черных силуэтов, умостившихся когтистыми лапами на кабеле, отрывок которого сохранился между двумя электрическими опорами. Грифоны. Сейчас как раз теплый сезон, когда мерзкие крылатые твари прилетают в эти края. Большинство стервятников, очевидно, спали, однако несколько бодрствовали и, время от времени, кричали.

Неодобрительно покосившись на малоприятных птиц, я поправил на груди винтовку и двинулся вдоль линии электропередачи. Темп был медленнее, чем я ожидал. Продвигаться приходилось крайне осторожно, чтобы не споткнуться о какой-нибудь пень или корягу и не угодить ногой в яму. Подвернуть ногу в таком месте – практически то же самое, что погибнуть. Со светом дело бы пошло проще, но включать свой фонарик на пустошах я не рисковал – огонек был бы заметен издалека, и неизвестно, кто мог бы его увидеть. Давало о себе знать и длительное время без сна. Практически всю жизнь я неукоснительно соблюдал режим сна, и мой организм бунтовал против его нарушения, выказывая все более заметные признаки утомления.

«Хоть бы не опоздать», – подумал я через какое-то время с тревогой, отряхиваясь, чтобы согнать надвигающуюся на меня сонную негу и пробудить необходимую в эту минуту бдительность. Чуть ли не впервые в жизни я остался без часов и не был уверен, можно ли доверять своему собственному ощущению времени. Приходилось ориентироваться на природные знаки. В это время года начинало светать около пяти утра. Конвой выезжал из Олтеницы в шесть. Ему могло понадобиться минут десять, чтобы преодолеть расстояние до точки, где я собирался его встретить. Так что, когда я увижу признаки рассвета – это будет означать, что до прибытия конвоя осталось меньше, чем полтора часа. Хотелось бы к тому времени оказаться уже на месте…

Из раздумий меня вывел тихий звук вращающегося невдалеке ротора. Сообразив, что это может значить, я мешком повалился на землю и подполз к подножью ближайшей опоры линии электропередачи, где густо росла колючая трава. Сердце в груди тревожно колотилось. «Идиот, как ты мог забыть, что местность вокруг города патрулируют дроны?!» – укорил себя я. Оставалось лишь гадать, насколько оперативно сработала контрразведка. Я надеялся, что они пока ищут меня в пределах города, даже не помышляя о том, что я мог так быстро выбраться оттуда. Но если я ошибаюсь – операторам беспилотников вполне могла быть дана команда искать беглеца. С помощью своих бортовых приборов они даже с большого расстояния с легкостью обнаружат мой излучающий тепло силуэт посреди голой степи.

«Что ж, если так – я пропал», – подумал я мрачно. Патрульный дрон может оглушить меня электрическим зарядом, или что там они используют в Альянсе, либо сообщить мои координаты наземным силам, чтобы те отправили за мной группу перехвата. Я не помышлял о том, чтобы пытаться сбить беспилотник из своей винтовки, или тем более оказывать вооруженное сопротивление бойцам Альянса. «Если дойдет до этого – сдамся», – решил я. Однако жужжание дрона вскоре растворилось в темноте. Если он и обнаружил меня, то никак не дал об этом знать. Решив, что не стоит медлить, я выбрался из своего укрытия и продолжил путь.

Разоренное здание, некогда бывшее придорожным мотелем, появилось в поле моего зрения, когда над пустошами забрезжили первые лучи рассветного солнца. К тому времени я уже стал здорово беспокоиться, так как опасался, что я напутал в топографии и избрал неверное направление. Замедлив шаг, я опасливо подкрался к ржавым остовам автомобилей, которые все еще стояли на паркинге перед зданием. Я вздрогнул и невольно пригнулся, когда из выломанных дверей здания мотеля донесся какой-то шум. Однако мышцы расслабились, когда я увидел, как оттуда выбегает одинокая побитая дворняга с мохнатой клочковатой шерстью.

Я не рискнул заходить в здание. Для того чтобы дожидаться конвоя, нашлось другое укромное местечко. Мое внимание привлек изъеденный ржавчиной облезший пикап, который был припаркован последним в ряду прочих автомобилей на парковке. Я залез в кузов пикапа, пристроил винтовку рядом и, облокотившись о бортик, устремил взгляд в сторону, откуда должны были показаться машины. Часов у меня не было, так что я не знал, как скоро стоит ждать их появления. Чтобы не поддаваться сну, я несколько раз выходил из кузова, водил небольшие круги вокруг пикапа, подпрыгивал на месте и приседал. Казалось, что прошло очень много времени, прежде чем мое внимание наконец привлекло облако пыли вдалеке. Встрепенувшись, я рванулся к своему наблюдательному посту, не желая показываться на открытом месте прежде времени.

Возглавлял колонну бронированный армейский «Хаммер» с пулеметной башенкой, катящий перед собой противоминное приспособление. Большой пикап цвета хаки с установленным в кузове пулеметом. За ним двигались два пятитонных грузовика с покрытыми тентами кузовами. Еще один «Хаммер». Седловой тягач, тянущий огромную цистерну. Еще пара тентов. Опять пикап с пулеметом. Два фургона-рефрижератора. Бронированный фургон наподобие инкассаторского… Казалось, что длиннющая колонна никогда не закончится.

«Пора», – выдохнув, решился наконец я. Закинув винтовку за спину, я выбрался из кузова и ровным шагом направился в сторону дороги, подняв руки высоко над головой и размахивая ими, чтобы привлечь к себе внимание. Я не сомневался, что меня сразу же заметили. Тяжелый пулемет на передовом «Хаммере» явно смотрел в мою сторону, от чего по коже пробегали мурашки. Колонна не спешила замедлять ход. Продолжая подавать знак рукой, я зашагал им навстречу по обочине, решив, что не стану перегораживать им путь. Пронесутся мимо, не остановившись – так и будет.

Однако передовой автомобиль всё-таки замедлил ход, и затормозил буквально в десяти метрах впереди меня. Задняя дверца с моей стороны приоткрылась, и из нее показался человек в камуфляжном комбинезоне, бронежилете и кевларовом шлеме, вооруженный винтовкой. Глаза человека были скрыты за солнцезащитными очками. На загорелом скуластом лице застыло выражение, характерное для крутых и суровых мужчин.

– Кто такой?! – гаркнул он по-румынски, оглядев меня.

– Я – тот самый парень, о котором вас предупреждали! – поспешил заверить я. – Я должен был быть на заправке, но не срослось.

Суровый взгляд внимательно проштудировал меня, неодобрительно остановившись на диковинной для этих мест одежде из сиднейского магазина, на которой были хорошо заметны плохо высохшие следы крови. Не менее чудно смотрелась здесь моя бледная незагорелая кожа. Я определенно не походил на заправского ходока по пустошам. Если командир конвоя был предупрежден о беглеце, которого разыскивает Альянс – моя внешность просто не могла не вызвать подозрений.

В конце концов изучающий взгляд остановился на винтовке у меня за спиной.

– Стрелять из этой штуки умеешь, сынок?

– Да, сэр! – уверенно подтвердил я.

– Ну ладно, – недовольно поморщившись, все же кивнул командир конвоя. – Марш во вторую машину!

***

Помню, как мой приятель Ши Хон возмущался, рассказывая о зажравшихся мажорах, пресыщенных безопасной жизнью в «зеленых зонах», которые платят немалые деньги за экстремальные экскурсии по нежилой территории. Должно быть, они были бы в восторге от таких впечатлений – проехаться по разбитым дорогам европейских пустошей в кузове старого пикапа.

Не могу сказать, что я наслаждался таким «сафари». Каждый раз, когда вездеход наезжал на очередной бугор или попадал колесом в яму, мне приходилось держать зубы плотно сжатыми, чтобы не прокусить себе щеку или язык. Когда машина натужно преодолевала крутой подъем или катилась с не менее крутого спуска, костяшки моих пальцев белели от силы, с которой я цеплялся руками за бортик пикапа.

Мои соседи по кузову угрюмо посмеивались над моей неуверенностью. Это были двое суровых, бывалых мужиков – загорелых, бородатых, не слишком опрятных, со шрамами на лицах и поредевшими рядами плохих зубов. Судя по их спокойствию, обоим не раз приходилось принимать участие в подобных поездках.

У их снаряжения также был бывалый, поношенный, испытанный временем вид. Чего стоили одни лишь говнодавы, облепленные засохшей грязью так плотно, будто их вообще никогда не чистили. Один был в комбинезоне черно-серой камуфляжной расцветки, второй – в плотных штанах болотного цвета и коричневой кожаной тужурке – местного пошива, судя по посредственному качеству. Карманы, подсумки и заплечные рюкзаки явно были набиты всевозможным тяжелым барахлом, включая немалое количество магазинов с патронами. Один из охранников был вооружен старым карабином М4 американского производства с оптическим прицелом, второй – автоматом системы Калашникова, металлические детали которого были перемотаны тряпками, чтобы не поблескивали на солнце. На обоих была надета тяжелая бронезащита, класса 4-го, не меньше, включая бронированные наручи и наколенники. Оба носили широкие шляпы с пришитой к ним ветрозащитной маской и плотно прилегающие к глазам очки с функцией ночного видения. Стоит ли говорить, что рядом с этой братией я выглядел сущим туристом, каковым, по большому счету, и являлся.

К счастью, мужики оказались не слишком любопытными и не лезли ко мне с расспросами. К тому же, рев автомобильных двигателей, шум ветра и звон пулеметных лент в цинковых коробах были такими громкими, что желающим поговорить приходилось бы надрывать глотку, перекрикиваясь. Один из них постоянно курил и сплевывал, второй – жевал жвачку.

– У тебя дерьмовый вид! – прикрикнул на меня по-румынски тот, что со жвачкой, вместо приветствия. – Не спал, что ли?! На этой работе надо смотреть в оба, салага!

– Никаких проблем не будет! – заверил я, с трудом борясь с сонливостью.

– Вот, возьми, – порывшись в одном из карманов, охранник достал полупустой пластиковый коробок с маленькими черными таблеточками. – Это тебя взбодрит!

– Спасибо, не нужно, – подозрительно покосившись на средство от бессонницы, покачал головой я.

– Ну и ладно. Только к пулемету я тебя не пущу! Держи под контролем левый борт! Смотри в оба, и дай мне знать, если увидишь что-нибудь странное!

Я хотел было задать несколько вопросов, например, часто ли в этих местах нападают на конвои, но сдержался, опасаясь, что могу вызвать ответные расспросы, на которые мне сложно будет ответить. Лучше уж внимательно смотреть по сторонам, не притаился ли кто среди камней, высокой травы или заброшенных придорожных построек. После всего, что происходило со мной последними днями, я не удивился бы, если бы наш конвой угодил в засаду.

Однако на протяжении всей этой поездки мне так и не довелось увидеть «чего-нибудь странного». Похоже, судьба решила дать мне небольшую передышку. Через часок я вполне приноровился к тряске, ветру, пыли и даже палящему вредному солнцу, от которого меня лишь кое-как защищали очки и капюшон куртки. Моими главными врагами остались упорно надвигающиеся усталость и сонливость.

Колонна делала остановки с разной периодичностью – иногда по несколько за час, а бывало и всего одну за полтора-два часа. Неизменной оставалась лишь продолжительность стоянок – не более десяти минут.

По Центральной Европе были разбросаны сотни населенных пунктов, некоторые из которых были такими маленькими и недолговечными, что их вряд ли вообще можно было найти на картах, которые составляли в Содружестве – эта территория была отмечена как «серая зона», пустоши. Власти Альянса тоже не могли похвастаться тем, что знают и тем более контролируют все общины, существующие на территории, которую Альянс считал своей.

Местные власти в Олтенице могли именовать себя «румынским правительством», чтобы добавить себе веса и легитимность в глазах людей. С той же целью глава общины Ловеча мог величать себя «президентом Болгарии», а выборный совет в Новой Надежде невдалеке от Ларисы мог присвоить себе статус «греческого парламента». Однако никто из этих людей не испытывал иллюзий насчет реального распространения их суверенитета на огромные территории, которые когда-то были Румыний, Болгарией и Грецией. Каждый выживал здесь так, как умел.

Однако маленькие общины не могли существовать в изоляции. Как минимум, всем им требовалось время от времени пополнять товары, которые они не могли сделать сами или найти на пустошах. А в обмен они могли предложить то, что производили, выращивали или находили. Отсюда и вырос бизнес торгово-транспортных компаний, таких как «Еврокараван».

Представители компании, сопровождающие конвой, не вели переговоров и не совершали никаких сделок – они всего лишь следили за тем, что заказанный заранее товар был загружен и выгружен в нужном месте. После того как конвой останавливался на очередной точке, местные грузчики под бдительным оком приказчика из «Еврокаравана» шустро сгружали на грузовую рампу, если такая имелась, или просто на землю промаркированные поддоны, ящики, коробки, мешки и тюки, и так же быстро грузили на их место заранее упакованные и приготовленные грузы. Другой сотрудник компании в это время подписывал накладные вместе с представителем принимающей стороны. Охранники в это время просто курили или с важным видом прохаживались вдоль колонны, бросая грозные взгляды на местных грузчиков.

Я быстро смекнул, что из соображений экономии времени и безопасности колонна редко удаляется от расчищенной и проторенной основной автомагистрали. Конвой сворачивал с пути лишь для того, чтобы заехать в крупные селения, которые обменивались с цивилизацией большими партиями грузов.

Так, часа через два после выезда конвой свернул с основной магистрали на второстепенную дорогу, и через минут десять въехал через раздвижные ворота в огороженный высоким забором хорошо охраняемый поселок. Здесь он задержался минут на двадцать, чуть ли не полностью выгрузив и вновь загрузив один из грузовиков. Вокруг царило невероятное оживление, нам приходилось отгонять от кузова пикапа голодных детей в обмотках и каких-то цыган, пытающихся втюхать нам самодельные бусы. На глаз можно было предположить, что в этом поселке обитает пару тысяч жителей. Меньше, чем живет в одной современной многоэтажке в жилом районе Сиднея. Однако по меркам пустошей эта было внушительным числом. Гораздо больше здесь было разбросано общин из нескольких сотен или даже десятков человек.

Чтобы не выпасть из цепочки снабжения, маленькие общины, находящиеся вдали от этой трассы, самостоятельно или в кооперации с соседями, создавали придорожные пункты выгрузки, где останавливался конвой. На некоторых придорожных остановках были оборудованы постоянные посты, а на некоторые жители окружающих поселений наведывались лишь в преддверии приезда конвоя. Транспортировать товар между пунктом выгрузки и собственно общиной им приходилось своими силами, и охранять его тоже. Судя по настороженным лицам местных, который я приметил на некоторых остановках, такие пункты были излюбленным местом для налета бандитов.

Конвой, ощетинившийся крупнокалиберными пулеметами и охраняемый парой десятков хорошо вооруженных наемников – это цель, которая мало кому по зубам. А вот наведаться к получившим партию товара туземцам сразу после того, как машины уедут – гораздо проще.

Во время одной из остановок я подобрался к начальнику конвоя, вышедшего из своего «Хаммера» покурить, и поинтересовался, точно ли мы будем проезжать Наш Замок. Насколько мне было известно, селение, в котором живет Боря Коваль, было совсем крохотным и находилось на отшибе.

– Да, я же сказал твоему цыгану, что будем! – раздраженно гаркнул тот. – Им повезло, что их дыра находится не очень далеко от трассы, и там проходит хорошая дорога. Так что раз в пару недель какой-то конвой съезжает к ним. Сейчас как раз наша очередь!

– «Раз в пару недель?» – переспросил я.

Я определенно был везунчиком, если единственный за несколько недель транспорт отправлялся в нужное мне место на следующее утро после того, как я угодил в неприятности. Однако сейчас я думал не о своем везении, а о том, что придется забыть о планах вернуться в Сидней до окончания уик-энда, или вообще хоть в какие-то разумные сроки. На дворе воскресенье, полдень, и я нахожусь дальше от цивилизации, чем когда-либо в своей жизни.

– Первый раз слышу, чтобы туда кто-то ехал, – хмыкнул, тем временем, начальник конвоя. – Ты что забыл в этой дыре? Небось, спрятаться от кого-то хочешь. Для этого местечко как раз подходящее.

– Я всего лишь хочу проведать друга, – поспешил заверить я.

– Ну да, конечно, – ухмыльнулся наемник так, будто ему было все обо мне известно. – Что ж, надеюсь, твой друг готов приютить тебя на пару недель. И учти, «Еврокараван» вообще-то не промышляет извозом. И далеко не все начальники конвоев такие сговорчивые, как я. Так что ты там можешь задержаться надолго. Привыкай. Обзаведись хоть шмотками подходящими, что ли?

– А-а-а? – у меня на языке вертелась еще пару вопросов.

– Командир, все готово! – крикнули позади.

– Поехали! – мигом забыв про меня, гаркнул мужик.

***

Чем дальше ехала колонна, тем более жалкими и заброшенными выглядели остановки, и тем меньше времени они длились. Случалось, машины тормозили просто на пустынном перекрестке или у какой-то случайной заброшенной постройки, где его ждали всего несколько человек. Выдав им какой-то ящик, колонна возобновляла движение буквально через минуту. С каждым следующим часом я становился все угрюмее и впадал в тягостную задумчивость.

Мысли, которые меня одолевали, были связаны с конечным пунктом моего путешествия. Если вдуматься, то это полная глупость с моей стороны – отправиться туда. Боря Коваль был другом моего детства, и он души во мне не чаял в свое время. Однако с тех пор много воды утекло. За семь лет, прошедшие со дня моего бегства из Генераторного, мы с ним ни разу толком не общались.

Боря появлялся в Интернете раз-два в месяц, иногда реже, и совсем ненадолго. Время от времени он оставлял мне весьма теплые видеосообщения, на которые я, выбравшись из «Вознесения», поначалу исправно и так же тепло отвечал. Однако с каждым следующим разом мои ответы становились короче и суше. Поначалу я охотно поддерживал контакт, надеясь, что у Бори может появиться информация о моих родителях или старых друзьях из Генераторного. Но эта надежда быстро растаяла. Из сообщений Бори я понял, что он живет в глуши, практически отрезанным от цивилизации, и вероятность появления у него каких-либо новостей – ничтожна. Тем временем, жизнь не стояла на месте. Наше с Борей времяпровождение было настолько непохожим, что общих тем практически не осталось. Последний раз, кажется, я получал от него сообщение года четыре назад, и, к моему стыду, я даже не помнил, ответил ли я на него.

Я понятия не имел, все ли еще Боря живет в том самом селении, да и, чего уж там, жив ли он вообще. Жизнь на пустошах – вредное и опасное занятие, а Боря никогда не был силен в искусстве выживания, и я сомневаюсь, что время это изменило. Он запомнился мне робким, неуклюжим, толстеньким и болезненным парнем, полным комплексов и страхов. Добряк и простофиля, из тех, над которыми дети любят потешаться, а иногда и издеваться, зная, что он не способен дать сдачи. Если бы не мое заступничество, Борю наверняка избивали бы в школе. Именно в благодарность за это покровительство он верно таскался за мной по пятам и почитал своим кумиром.

Я надеялся, что, если Коваль все еще живет здесь, то в его душе еще не полностью померкла память о том времени, и он не откажет в помощи герою своего детства. Впрочем, время меняет людей, и мне не стоило удивляться, если Боря встретит меня холодно и безразлично. В конце концов, своими последними сухими ответами или вовсе их отсутствием я ясно дал понять, что не дорожу общением с ним и не горю желанием его поддерживать. Это выглядело так, будто я возгордился и зазнался, познав вкус жизни в Гигаполисе, и друг детства, провинциальный простачок, застрявший в богом забытой дыре, перестал быть мне интересен. Да что там, отчасти, пожалуй, так и было.

Справедливости ради надо признать, что я никогда не любил Борю так, как Джерома или Мей. Я заступался за него, так как в моем тогдашнем представлении крутой хороший парень, коим я себя мнил, должен был защищать слабых. Да и мама не раз говорила мне, чтобы я не давал его в обиду. Только вот общение с робким и стеснительным парнем, который смотрел на меня полными обожания глазами, никогда не было мне особенно интересным. Думаю, с возрастом Боря мог понять это, как я сам, озираясь теперь на годы своего детства, понимал многие вещи, которые тогда не осознавал. Может быть, в нем даже могла поселиться обида. Кто вообще может угадать, что произошло в душе у человека за столько времени?

«Лишь бы он все-таки был жив, лишь бы никуда оттуда не переехал», – взмолился я мысленно. Ну и в глупой же ситуации я окажусь, если это не так. Меня, может быть, и не впустят в селение вовсе. Не открою ворота – и дело с концом. Дожидайся-ка, парень, следующего конвоя на пустошах.

– Не передумал сходить, а?! – поинтересовался один из моих соседей-наемников, закуривая во время очередной остановки, часа в три дня.

Я уже знал, что спросившего звали Гжегошем, а второго, который носил камуфляжный комбинезон – Славомиром. Я успел познакомиться с ними во время последней длительной остановки, около часу пополудни. К тому времени моя сонливость несколько потеснилась, уступив место чувству голода. У меня в рюкзаке не нашлось ничего съедобного, а мои соседи не выражали желания поделиться своим сухим пайком и делали вид, что не замечают моего проголодавшегося взгляда. В конце концов я отбросил чувство гордости, и прямо предложил обменять сухой паек на несколько патронов из запасного магазина. Помявшись, один из наемников, который позже оказался Гжегошем, согласился. В обмен на десять патронов мне досталась пластиковая бутылка питьевой воды, большая банка мясных консервов и слегка теплый мисо-суп «Taberu» в упаковке-термосе из фольги.

Во время тогдашнего обеда и завязалась вялая беседа, которая, впрочем, не продвинулась намного дальше обмена именами (да и то, я назвался просто «Димой»). Я решился назвать им место своей высадки, рассудив, что они все равно узнали бы его, а так, может быть, удастся услышать что-нибудь интересное о Новом Замке. Но Гжегош со Славомиром оказались не слишком болтливы.

– Нет, с чего бы это? – сделал вид, что удивился предположению Гжегоша я.

– Ну, тогда твоя – следующая. Минут пятнадцать еще, – пожал плечами наемник, мол, дело твое.

– Знаете что-то об этом месте? – рискнул осведомиться я.

– Что там знать? Дыра дырой. Если бы там не было врача из «Красного креста», который временами заказывает медикаменты – нам бы вообще нечего было там останавливаться.

– Что там делает врач? – продолжал допытываться я. – Там какая-то эпидемия?

На пустошах не существовало единой системы здравоохранения, и с гигиеной ситуация была плачевной, так что опустошительные эпидемии всевозможных болячек, о которых в цивилизованных городах и думать забыли, проносились по селениям с пугающей частотой.

– Хрен его знает, – пожал плечами Гжегош.

– Да нет там никакой эпидемии! – сердито бросил через плечо Славомир. – Конвой бы туда ни за что не поехал. В таком захолустье всегда хватает болячек. Может, этот доктор опыты там ставит. На дикарях ведь даже дешевле, чем на животных. Хе-хе!

– Не думаю, что «Красный крест» таким занимается, – с сомнением покачал головой я.

– Они там в Содружестве все одинаковые, как бы себя не обозвали. Мы для них – просто скот, – презрительно сплюнул Славомир.

Я, тем временем, задумался. Моя мама была врачом, и эта тема была знакома мне куда ближе, чем Славомиру. Помню, как много больных было в моем родном селении – в разы больше, чем можно встретить в «зеленых зонах» Содружества. А ведь Генераторное, в котором я вырос, было, в своем роде, образцовым европейским городком. Мало кто мог похвастаться теми благами, которые имели мы.

Жители диких поселений, не защищенные озоновым куполом, лишенные чистой воды, качественных продуктов питания и нормального медицинского обслуживания, страдали, даже не говоря об инфекционных заболеваниях, от всевозможных родовых и наследственных заболеваний – от дистрофии и рахита до аутизма и церебрального паралича. Встречались редкие формы мутаций, которые вообще не были известны науке до Апокалипсиса. Рождение там здорового ребенка было исчезающей редкостью. Однако настоящим бичом были лучевая болезнь и всевозможные формы рака. Мама говорила, что некоторые селения на пустошах вымрут естественным путем в течение нескольких десятилетий, если им никто не поможет.

***

«Моя» остановка оправдала мои самые худшие ожидания. Это было облупившееся здание автозаправочной станции с магазинчиком и автомойкой, лишенное каких-либо признаков того, что люди обитали в нем после Конца Света. Размещалась старая АЗС на пустынной второстепенной дороге, по одной полосе в каждую сторону, с асфальтом весьма хорошего качества. На эту дорогу конвой свернул с основной автомагистрали пару километров назад.

Судя по отсутствию большого количества автомобилей на проезжей части и обочине, дорога не была особого оживлена и в старые времена. Я приметил на обочине лишь остовы нескольких больших туристических автобусов. Автобусы были выпотрошены очень добросовестно: не осталось ни единого сиденья, ни единого целого стекла. Что ж, хоть какой-то признак жизни!

Но, что самое худшее, подъезжая, я приметил чуть дальше по дороге, за АЗС, свежий предупреждающий знак, обозначающий зону радиационной опасности.

– Это еще что?! – указав на знак, крикнул я в ухо Гжегошу, чтобы перекричать шум двигателей.

– Говорят, тут невдалеке плюхнулась бомба, не долетевшая до базы ВВС НАТО в Тасаре. Похоже, бомба была «грязная» – из тех, что долго держат радиационный фон. Там дальше до сих пор фонит будь здоров! – объяснил он.

– И что же, вы туда поедете?! – изумился я.

– Нет, Боже упаси! – ужаснулся охранник. – Мне так много не платят! Буквально через километр будет поворот направо, и мы так вернемся назад к автостраде. Но тебе-то что? Ты уже приехал!

Я не успел спросить, правильно ли я понял, что Наш Замок находится там, в зоне повышенной радиоактивности – машины начали тормозить. В какой-то момент во мне шевельнулось трусливое желание плюнуть на все и поехать с конвоем дальше, обратно в цивилизацию, неважно, что со мной там будет. Но усилием воли я взял себя в руки.

– Твоя остановка, – вместо пожелания удачи мрачно буркнул через плечо Славомир.

– Счастливо оставаться! – не без сарказма добавил Гжегош, махнув рукой.

Я ответил им лишь кивком. Закинув за плечи рюкзак и винтовку, я спрыгнул из пикапа на землю. Оглядевшись, я увидел, что какие-то люди, до этого прятавшиеся на АЗС, подходят к одному из грузовиков в колонне. Навстречу им важно шагает менеджер из «Еврокаравана», размахивая бумагами. Повернувшись в другую сторону, я увидел начальника конвоя, который курил, облокотившись о дверцу своего Хаммера. Встретив мой взгляд, он усмехнулся и махнул рукой, мол, вот, пожалуйста, доставили, куда пожелали.

– Эй, а где же здесь само селение? – шагнув в его сторону, спросил я, красноречиво обведя пустынную местность долгим взглядом. – Я вижу только заброшенную заправку!

– А мне почем знать? – пожал плечами он. – Это ты с местными решай. Вон они, видишь? Только они здесь на румынском не бу-бу. На английском тоже вряд ли. Может, жестами объяснитесь.

Подонок, похоже, потешался над моим растерянным видом. Не успел я дать ему достойный ответ, как сзади кто-то уже крикнул, что загрузка окончена. Таких коротких остановок, кажется, еще не было.

– Ну, бывай, – похлопав меня по плечу, начальник конвоя скрылся в своем «Хаммере».

Миг спустя двигатели заревели. Меня обдало густым облаком пыли, так что я, несмотря на маску, закашлялся. Пришлось отойти дальше от обочины. Проносящиеся мимо меня машины я провожал тоскливым взглядом. Из них на меня временами бросали любопытные взгляды. Похоже, им сложно было представить, что может заставить человека остаться в подобном месте.

Когда мимо пронеслась последняя, двадцать вторая машина, я наконец вздохнул и обернулся к местным. Как и следовало ожидать, их внимание было приковано ко мне не в меньшей степени. Теперь я наконец смог рассмотреть этих людей и сосчитать их.

Было их четверо. Двое быстро тащили в сторону АЗС большой ящик, другие двое – шагали ко мне. Местные обитатели по виду мало отличались от людей, которых я видел на предыдущих остановках. Их одежда была такой старой, поношенной и заплатанной, что мало отличалась от лохмотьев. Головы были спрятаны под капюшонами, лица – закрыты тканевыми повязками, глаза – солнцезащитными очками.

Оба идущих мне навстречу человека были, конечно вооружены: один – двуствольным охотничьим ружьем, второй – полицейским помповым дробовиком. Стволы были направлены на меня. Я и не ожидал особого приветливой встречи, но все же напрягся от сознания того, что меня отделяет от смерти лишь движение чьего-то пальца.

Один из них наконец задал вопрос, и я поморщился. Язык был мне совершенно незнаком. Не похож ни на румынский, на котором я говорил неплохо, ни на болгарский, на котором я тоже умел худо-бедно объясняться. Может быть, венгерский? Сербский?