Текст книги "Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

– В основу вашей подготовки положены строгая дисциплина, постоянная работа над собой. Программа обучения у нас – самая напряженная из всех высших учебных заведений. Она могла бы длиться десять лет. Но, поскольку полиции требуется как можно больше офицеров в краткие сроки, ее сжали вдвое – до пяти лет, за счет увеличения интенсивности…

Я привык к драконовским порядкам интерната, поэтому дисциплина, о которой упомянул Морж, не показалась мне настолько строгой, как могла выдаться людям, пришедшим сюда из нормальных школ и колледжей. Что бы ни происходило на протяжении учебного дня, вечером я мог просто встать и отправиться в свою квартиру, и это было несравнимо лучше той ситуации, которая была в «Вознесении».

Неприятные сюрпризы, правда, были и здесь. Придя на обязательный медицинский осмотр в первый же день после своего зачисления в академию, я испытал неприятное дежавю, глядя на медицинскую кушетку и на спину врача, который сосредоточенно записывал что-то на невидимом мне дисплее, проводя пальцами по воздуху.

– Войцеховский, – прочитал врач в списке.

– Это я.

– Раздевайся, ложись, – распорядился он.

– А…? – начал было я формулировать вопрос.

– Чего вы напряглись? Это не операция по смене пола. Я всего лишь вживлю вам датчик, – «успокоил» меня врач своеобразной шуткой.

Возможно, у кого-то слова «вживить датчик» не вызвали бы ни малейшей тревоги. Но я, похоже, не относился к числу таких людей, и предложение доктора не заставило меня беззаботно улыбнуться.

– Какой еще «датчик»? Это обязательно?

– Так предписывают правила, – ожидаемо ответил врач. – Работа в полиции сопряжена с большой опасностью и ответственностью. Этот крохотный наноробот позволит нам всегда знать, где вы находитесь и живы ли. Кроме того, он позволит различным приборам безопасности идентифицировать вас как работника полиции.

– За мной будут следить? – подозрительно переспросил я, болезненно поморщившись от слова «наноробот», которое теперь навсегда будет ассоциироваться у меня с кое-чем весьма неприятным.

– В какой-то степени. Но это для вашей же безопасности. Датчик просто будет передавать ваш биосигнал в центральный диспетчерский пункт, на центральный процессор системы «Орион». Системе всегда будет известно ваше местонахождение, а также бьется ли ваше сердце и с какой частотой.

– Мне это не очень по душе, – недовольно буркнул я. – Я могу отказаться от этого?

– Нет, это обязательно. Вы ведь обязались исполнять правила, когда поступили сюда.

«Чёртовы правила», – подумал я раздраженно.

– Послушайте только! – возмутился врач. – Если вы такой мягкотелый, вы неправильно выбрали себе место обучения. Подумать только – будущий офицер полиции боится вживления несчастного датчика! А ну быстро ложитесь!

Я не успел толком лечь, как врач ловким движением вколол мне что-то в районе правого плеча. Я даже не понял, что произошло, а он уже заклеивал микроскопическую ранку пластырем.

– Ну что, больно?! – спросил он с иронией. – Вот то-то и оно.

– А почему именно в плечо? – поинтересовался я.

– Мы всем вживляем в разные места, бессистемно.

– Почему?

– Чтобы посторонним было тяжелее их найти, – охотно объяснил врач. – Если кто-нибудь пойдет так далеко, что похитит офицера полиции, то у этих людей может возникнуть мысль удалить датчик. Не хотелось бы облегчать им задачу. Так-с, идите сюда, поживее – за вами очередь.

Медработник подошел к небольшой металлической арке высотой около двух метров, непонятно зачем поставленной посреди кабинета. Толстым кабелем арка была подключена к какому-то электронному устройству с панелью управления. Врач немного поколдовал пальцами, и арка заполнилась полупрозрачным, синеватым переливчатым голографическим сиянием. Я пару раз видел такие поля, преграждающие путь к запрещенным для простых смертных местам. Хотя с виду казалось, что такое поле легко можно пройти, на деле оно способно было шарахнуть человека током достаточно сильно, чтобы отбить желание соваться куда не нужно.

– Подойдите-ка, – велел врач. – Теперь, когда у вас есть датчик, система должна распознать в вас сотрудника полиции и пропустить без помех.

– А если она не сработает – шарахнет током?

– Нет, напряжение отключено. Просто замигает красная лампочка. Ну же, вы тут не единственный!

Я покорно шагнул в арку, и, как и следовало ожидать, ничего не произошло.

– Ну-с, похоже, все в порядке, – жизнерадостно констатировал врач.

– Это все? – на всякий случай уточнил я, недовольно потерев плечо.

– На сегодня да. На следующей неделе вам предстоит пройти ряд тестов, по результатам которых мы разработаем для вас индивидуальную систему биостимуляции. Точное время приема будет вам сообщено отдельно.

– Какая еще биостимуляция? – насторожился я. – Доктор, я не принимаю никаких стероидов и прочей ерунды. Так и запишите в моей карточке.

– Молодой человек, не говорите глупостей. Вы же не один из этих луддитов, которые отказываются от приема любых медикаментов, я надеюсь? Учеными давно было доказано, что в биостимуляции нет ничего вредного и плохого. Есть совершенно безопасные препараты, которые помогают укрепить ваш организм и развить определенные его возможности.

– Какие, например?

– Да самые разные. Сила, ловкость, выносливость, интеллект, острота чувств…

– Доктор, меньше года назад я пробежал марафонскую дистанцию, сорок два километра, первым из всех, кто участвовал в том забеге. А до этого я получил бронзу на юношеской олимпиаде по боксу. Скажите, многие ли из ваших пациентов, принимающие все эти препараты, сделали тоже?

– Я не отрицаю, что вы здоровый человек. Но это вовсе не значит, что вам уже некуда развиваться! – с энтузиазмом возразил врач.

– Я и развиваюсь. Тренируюсь по два-три часа в день и веду полностью здоровый образ жизни. Знаете, сколько раз в жизни я болел? Ни разу. Мой организм неплохо справляется со всеми своими задачами, и я не хочу, чтобы постороннее вмешательство нарушило его работу, – решительно отверг этот аргумент я.

– Неужели вы думаете, что стимуляторы были бы допущены к коммерческим продажам и тем более к использованию в муниципальных учреждениях, если бы многочисленные испытания не подтвердили их эффективность и безвредность?..

Однако этому умнику в белом халате не дано было переубедить меня. Еще от матери я унаследовал крайне настороженный подход к медикаментам в тех случаях, когда они не были совершенно необходимы для выживания. Как бы люди не кичились своими научными достижениями, им так и не удалось постигнуть все тонкости функционирования человеческого организма. Поэтому, когда в наши биологические процессы происходило грубое химическое вмешательство – это почти всегда нарушало природный баланс и приводило к плохим последствиям.

Я до сих пор не знал, верить ли словам, услышанным в интернате от таинственного генерала Чхона, о том, что я был подвергнут генной модификации еще в зародыше. Но, даже если это и так, мне посчастливилось вырасти здоровым человеком, и я верил, что мой организм сам в состоянии справиться со всем, что станет на его пути. В «Вознесении» меня пичкали какой-то дрянью, не спрашивая согласия, но больше я этого не допущу.

– Я остаюсь при своем мнении, доктор, – отчеканил я, и самоуверенно добавил: – И я очень удивлюсь, если кто-то сможет опередить меня, залившись вашими препаратами хоть по самое не могу.

***

Возможность доказать правдивость своих слов представилась мне уже в четверг на той же неделе. У нас начались тренировки по самообороне без оружия (самбо) и обращению с персональным холодным оружием – полицейскими дубинками, в основу которого было положено некое древнее японское искусство.

Пять из двадцати групп первокурсников – «силовиков», почти сотня крепких парней и девушек, одетые в форменные облегающие спортивные костюмы черного цвета, собрались с самого утра в большом спортивном зале. Курсанты, еще не успевшие толком раззнакомиться друг с другом, находились в приподнятом настроении, перебрасывались шуточками и оценивающе оглядывали друг друга. Многим не терпелось продемонстрировать свою нешуточную физическую подготовку и завоевать, тем самым, уважением товарищей.

Инструктор – низенький, коренастый мужчина корейской внешности – начал с того, что провел с нами интенсивную двадцатиминутную разминку, заставившую многих вспотеть. Когда очередь дошла до отжиманий на кулаках от твердого пола спортзала, я заметил, что многие курсанты не так хорошо подготовлены, как пытались показать, а на лицах многих заметны признаки напряжения и боли. Я отжимался каждый день, поэтому для меня не составило труда выполнить шестьдесят идеальных отжиманий всего за минуту.

Завершив с упражнениями, сотня курсантов-первокурсников плотной толпой окружила маты, на которых стоял, дожидаясь нас, инструктор.

– Меня зовут лейтенант Чанг-Су. Я ваш инструктор по физической подготовке и рукопашному бою, – сказал нам он тихим гнусавым голосом, когда курсанты, послушавшись его жеста, замолчали. – Возможно, многие считают, что рукопашные схватки – это анахронизм, учитывая тот набор вооружения и техники, которыми располагают сотрудники полиции. Такое мнение ошибочно. На службе вы можете столкнуться с людьми, которые не побоятся применить к вам физическую силу. Может случиться так, что вы не сможете воспользоваться оружием в силу различных обстоятельств. Вот тогда вы и поймете, зачем нужны эти тренировки. В любом бою, даже с наиболее современными видами вооружений, все сводится к тому же, что и в глубокой древности – силе, скорости, реакции, отлаженности движений. И ничто так не развивает все эти параметры, как боевые искусства. Ваше тело – это лучшее оружие. При определенной подготовке обезвредить или даже убить человека можно безо всякого оружия. Скажите, кто из вас занимался какими-либо единоборствами?

Не меньше трети собравшихся, включая меня, подняли вверх руки. Оглянувшись на своего соседа, веселого и болтливого черноволосого парня по имени Рон Дэвис, с которым я успел немного раззнакомиться, я заметил, что и он оказался в числе тех, кто поднял руку. Что ж, возможно. Дэвис выглядел нормально тренированным парнем, весившем около восьмидесяти при росте чуть больше, чем метр восемьдесят, и выполнил за минуту около сорока почти чистых отжиманий, хоть и не без напряжения на лице.

Осмотрев эту картину, Чанг Су удовлетворенно кивнул.

– Курсант… Кениг, – указал он на одного из дальних от нас студентов, высокого детину с соломенными волосами, похожего на героя старых австралийских фильмов, крокодила Данди, только вот своим богатырским сложением он не уступал мне. – Чем ты занимался и как долго?

– Муай-тай, с двенадцати лет, – самоуверенно ухмыльнувшись, выпалил Кениг. – Стал кандидатом в мастера спорта в четырнадцать.

– А с такой штуковиной управишься? – удовлетворенно кивнув, инструктор поднял с матов одну из лежащих там горой полицейских дубинок.

– Легко, – прыснул Кениг, протянув руку за дубинкой.

– Посмотрим, – Чанг-Су вновь оглядел толпу, и его взгляд остановился на моем соседе. – А ты что скажешь, Дэвис?

– Я… э-э-э… ходил на джиу-джитсу последние полтора года, – пробубнил Рон, растерявший свою обычную браваду из-за сотни устремившихся на него взглядов и неуверенно оглядывая своего потенциального конкурента, усмехающегося с другого конца матов.

– Что ж, посмотрим, поможет ли тебе твое джиу-джитсу. Хм. Как насчет твоего соседа?

– Бокс, – произнес я спокойно. – Бронза юношеской олимпиады 78-го в Бразилиа.

По рядам курсантов прокатился уважительный шепот, а взгляд Кенига, оценившего мое сложение и твердость взгляда, стал менее самоуверенным.

– Приходилось работать с холодным оружием?

– Нет. Это ни разу не потребовалось, – пошутил я, и несколько человек засмеялись.

– Что ж, хорошо, – инструктор довольно улыбнулся. – Некоторые из вас действительно выглядят подготовленными. Однако лишь практика покажет, действительно ли это так. С вашего факультета должны выходить офицеры, готовые к успешному физическому противостоянию с сильным противником: вы должны быть способны одолеть и обезвредить его. От курсантов других факультетов этого не требуется – им достаточно базовых навыков самозащиты. Поэтому вы будете видеться со мной чаще, приблизительно в два с половиной раза, чем они, на протяжении всех пяти лет здесь. И подход к вам будет намного серьезнее. Вы можете окончить ФСОРД или ФТЭСР, не владея рукопашным боем. Но вы никогда не окончите ФЗОПАТ без этого. Надеюсь, всем это ясно?

– Да, сэр!

– Мы с вами начнем с интенсивной физической подготовки. Элементарная разминка показала, что многие из вас просто недостаточно сильны и выносливы, чтобы успешно практиковать рукопашный бой. Мы исправим это. А после этого мы перейдем к практике. Видите, там на стенах висит защитная экипировка? Будьте готовы к тому, что каждый из вас будет надевать ее и участвовать в контактных учебных поединках, которые будут вестись до нокаута. В том числе с применением холодного оружия.

Чанг-Су красноречиво похлопал по бедру дубинкой и усмехнулся.

– Да ну! – выдохнула одна из немногих присутствующих тут девушек (среди «силовиков» их было меньше 20 %). – Будем колотить друг друга этими штуками, сэр?!

В среде курсантов раздалось несколько нервных смешков.

– Курсант Линдерсон, а ты думала, тебя будут учить здесь только переводить старушек через дорогу и снимать с деревьев котят? – саркастично поинтересовался инструктор. – Давайте-ка оставим это пожарным. Вы учитесь на ФЗОПАТ, а это означает, что в один прекрасный день вы можете оказаться лицом к лицу с преступником, на которого ваша форма подействует как красная тряпка на быка. Может быть, даже в «желтой зоне». Прежде чем вы сможете зачитать этому верзиле его права, вам придется сбить его с ног и обездвижить. Вы уверены, что способны на это?

– Для этого ведь есть электрошок.

– А что, если ничего такого под рукой не окажется? Тогда вы сможете остановить его?

– Не знаю, сэр, – призналась инструктору девушка – блондинка, выглядящая достаточно подтянутой и тренированной, но все же слишком нежной как для силовика.

– Вы занимались чем-нибудь?

– Беговые лыжи, – ответила та. – Чего ржете? У нас в Гренландии это был национальный вид спорта!

Ее ответ вызвав целый шквал смешков, а кто-то даже высказал предположение, что Линдерсон не придется драться с преступником, так как она с легкостью ускользнет от него на лыжах.

– Ладно, – остановил юмористов Чанг-Су. – Пора за работу.

С первого же дня тренировки многие возненавидели нашего инструктора, так как осознали, что свои обязанности он воспринимает с маниакальной серьезностью и не намерен давать спуску никому. Помимо непосредственного изучения приемов рукопашного боя, он заставлял курсантов делать около сотни всевозможных упражнений, некоторые из которых были весьма экзотичны. Всех, кто, по мнению Чанг-Су, выполнял упражнения недостаточно усердно, он заставлял работать дополнительные часы. Мне, конечно, удавалось избежать попадания в число аутсайдеров, но некоторые упражнения были испытанием и для меня, например, гимнастика застывших поз, когда инструктор заставлял нас, словно манекены, стоять в несуразных и неудобных положениях три, пять, десять минут, не обращая внимание на трясущиеся ноги и руки и искаженные от напряжения лица.

– Да он маньяк, – плаксивым голосом пожаловался мой новый знакомый Рон Дэвис, когда после издевательств Чанг-Су наша группа отправилась в душ. – Где они раскопали этого динозавра? Мой отец работает патрульным уже двадцать пять лет, но ему ни разу не приходилось применять какие-то чертовы приему кунг-фу. Пару раз он стрелял в плохих парней, и даже прикончил одного из своего девятимиллиметрового – но это все.

– Наверное, лучше быть готовым ко всему, – пожал плечами я.

– Ага. Не знаю, как у тебя, а я уже чувствую, что мышцы завтра будут болеть так, что я буду на стену лезть. Что за дерьмовые упражнения? Мы что, гимнасты?!

– Что за кислая рожа?! – раздался сзади грубый веселый бас. – Наш мастер джиу-джитсу так быстро расклеился?!

Это, конечно, был Кениг – тот самый громила, что стоял напротив нас во время инструктажа. Помимо внушительных габаритов и недюжинной силы он выделялся своеобразным чувством юмора и некоторой задиристостью, которая могла бы дорого обойтись ему в коллективе гордых и самоуверенных парней, если бы он был помельче.

– Я просто не хочу тратить время на бесполезную фигню, – Дэвис попытался вернуть своему голосу небрежный и самоуверенный тон, но не слишком успешно.

– Да ладно тебе, – богатырь добродушно рассмеялся. – Видел я сегодня, как ты висел на перекладине… Восемь раз?! Да это просто смешно, приятель.

– Эй, да ладно, я просто не успел как следует размяться! – промямлил Дэвис, обиженный справедливым упреком своего собеседника.

– Ну да, конечно, – снисходительно хмыкнул Кениг. – А ты, Войцеховский, конечно, силен. Уважуха. Интересно будет померяться с тобой силами, когда выпадет возможность.

– Что ж, если у тебя будет дубинка, а у меня – руки связаны за спиной, то у тебя будут все шансы, – добродушно согласился я.

Засмеявшись и добродушно хлопнув меня по плечу, Кениг пошел дальше.

– И чего он прицепился? – обиженно пробормотал Рон. – Придурок.

– О, надо же! – послышался вдруг звонкий голос из женских рядов, которые направлялись к своей раздевалке. – Эй, Сандерс! Не узнал, что ли? Или твоя голубка запретила со мной общаться?

– Привет, Рина, – произнес я.

Конечно же, это была она. Одна из немногих девушек, которая была безальтернативно записана в число «силовиков». Кажется, в ФЗОПАТ-111. Сложно было спутать с чем-то ее спортивное сложение, широкие плечи, грубые черты лица без намека на женственность и короткие черные волосы, небрежно собранные сзади в нечто вроде конского хвоста. Судя по тому, как окружающие ее однокурсницы захихикали, бойкая и раскованная Рина уже успела стать здесь заводилой. Что ж, в среде, где сила удара значила больше, чем навыки визажа, у нее были для этого все шансы. Именно об этом она и мечтала.

Когда мы поравнялись с женскими группами, парни-курсанты начали выпрямляться и расправлять плечи. Кто-то посмеивался и отпускал похабные шуточки, кто-то с надеждой искал глазами направленный на себя девичий взгляд.

– Девчонки, не проходите мимо! – решив, что уж тут-то он способен продемонстрировать свою удаль, шагнул вперед Дэвис, подмигнув Рине. – Эй, бэби. Мне кажется, это любовь с первого взгляда!

– Боюсь, безответная, приятель, – отмахнулась от него Рина, и скомандовала своей маленькой женской гвардии. – Пошли отсюда, девчонки!

Группы разошлись по дỷшам, но появление девушек оставило определенное оживление.

– Откуда ты ее знаешь? – поинтересовался Рон, жадным взглядом провожая подтянутую задницу Рины, контуры которой были хорошо видны под спортивными штанами.

– Еще из интерната. Понравилась?

– Сам не знаю. Слишком мощная для девушки, а уж голосок…! – усмехнулся он, когда мы зашли в раздевалку. – Но разок вдуть можешь. Познакомишь?

– Перед этим тебе придется немало потренироваться, Рон, – посоветовал я, снимая липкую от пота спортивную форму. – Она не даст мужику, которого может с легкостью побить.

– Горячая детка! – присвистнул тот. – По интернату, говоришь, ты ее знаешь? Значит она тоже из этого, как его там, «Вознесения»? Не знаешь, она из фавел, или с пустошей?

– Спроси у нее, если хочешь, – ответил я, не пожелав выдавать этому не слишком приятному типу то, что Рина как-то поведала мне во время одной из наших бесед тет-а-тет.

– А ты-то, Димитрис? Сам откуда? – поинтересовался рыжеволосый курсант Бен МакБрайд, еще один сын офицера полиции, продолживший отцовскую династию (мы знали истории друг друга вкратце после знакомства, произведенного куратором нашей группы в первый день обучения)

МакБрайд в это время раздевался у соседнего шкафчика, и, видимо, слушал наш разговор в пол-уха. В отличие от Дэвиса, который меня слегка раздражал, Бен при первом знакомстве показался неплохим малым – спокойный, собранный, не болтливый. Уже одно то, что он с первого раза запомнил мое имя, невольно располагало. Однако я был не слишком рад расспросам о моем прошлом.

– Я из Европы, – уклончиво ответил я, запирая свой шкафчик замком со сканером отпечатка пальца, и, взяв полотенце, направился душ.

– Она назвала тебя каким-то другим именем, – припомнил Дэвис, поспевая за мной.

– Нам в интернате давали другие имена, – нехотя признался я.

– Ни фига себе. Сурово. А зачем это?

– Так там принято, – пожал плечами я. – Но я оставил себе старое.

– Его же хрен запомнишь! – пожаловался парень.

– Не каждому повезло родиться «Роном» или «Беном». Может быть, «Дима» будет достаточно просто, чтобы даже ты смог запомнить? – с легким раздражением переспросил я, взглядом дав парню понять, что ему пора отвянуть со своими бесконечными вопросами.

– Эй, дружище, извини, если что, – почувствовав угрозу, обезоруживающе улыбнулся Рон. – Я как-то даже не подумал, может, эта Рина, ты с ней, э-э-э?..

– Нет.

– Отлично. И что же, у тебя есть кто-то?

«Эти вопросы никогда не закончатся», – подумал я.

– Я не намерен отвечать на такой вопрос, заданный мужиком, когда мы с ним заходим в душ, – ответил я, занимая одну из кабинок и открывая воду.

МакБрайд, заходя в соседнюю кабинку, невольно прыснул от смеха.

Когда после душа мы переодевались обратно в повседневную форму, Рон Дэвис вдруг присвистнул и показал мне большой палец.

– Что еще?

– Только что видел фотку твоей девчонки в социальной сети. Чтоб меня! Курсант Кейдж рядом с ней была бы похожа на портового грузчика. У вас с этой бэйби все серьезно?

– Живем вместе, знакомы пятый год, – нехотя буркнул я. – Ты что, досье на меня собираешь?

– Пятый год? – завистливо переспросил Дэвис. – Черт. Предложи ей свою руку и сердце, приятель. С такой деткой можно прожить пятьдесят лет. Или даже сотню.

– Ученые еще не изобрели средства, чтобы цыпочки оставались такими же свежими и хорошо пахнущими через пятьдесят лет, Рон, – хмыкнул кто-то из курсантов.

– Ага. Да только и хрен через пятьдесят лет не будет стоять как штык! – не растерялся Рон. – Знаете что, мужики? Если бы у меня была такая дама, как у этого везучего сукина сына с непроизносимой польской фамилией, я бы уже вел ее под венец.

– Тебе просто надо выпустить где-нибудь пар, – посоветовал Дэвису кто-то. – Нет ничего унылее, чем восемнадцатилетний девственник.

– Да пошел ты! – обиделся Рон.

Я не присоединился к смешкам, звучащим в раздевалке, но почувствовал облегчение из-за того, что треп переместился с моего прошлого на другие темы. Коренные жители Анклава, сыновья полицейских, такие как Дэвис и МакБрайд, вряд ли оценили бы по достоинству мою историю, начавшуюся в никому не известном селении, о котором они могли слышать лишь то, что где-то там находятся плохие парни, которые называют себя «Альянсом».

– Как прошла первая неделя, Дима? – поинтересовалась Джен пятничным вечером, когда мы укладывались в кровать после того, как я вернулся из тренажерного зала и принял душ.

Вид у нее был уставшим. Второй курс в медицинском был сложнее первого, а Дженет Мэтьюз всерьез собиралась стать квалифицированным хирургом-офтальмологом – из тех, кто способен не только включать и выключать лазеры, но и взять в руку глазной скальпель, когда понадобится. Такие специалисты могли рассчитывать на две сотни тысяч фунтов в год или даже больше. Но вначале им предстояло пройти непростую подготовку, благодаря которой австралийские врачи считались самыми компетентными в мире.

– Вовсе не так уж плохо, – подытожил я, ложась рядом с ней на кровать.

– Видел там свою Рину?

– Только не начинай, ладно? – закатил глаза я.

– Просто спросила, – невинно пожала плечиками девушка.

С тех пор как мы поселились в нашей квартире, она спала в мягкой закрытой пижаме, в чем, по-моему, не было большой необходимости в условиях австралийской жары. Я бы предпочел видеть ее рядом голой, тем более, что у нее было прекрасное тело. Впрочем, даже в этой миленькой пижамке она была невероятно привлекательна. Джен уже смысла с себя на ночь косметику и ее лицо приобрело свои природные черты, которыми она сама была недовольна и называла «блеклыми» из-за того, что светло-розовые губы и светло-рыжие брови и ресницы слабо выделялись на фоне кожи. Впрочем, мне они таковыми не казались.

– Хорошо выглядишь, как всегда, – заметил я.

– Что? – прикрыв ладонью зевок и потерев слипающиеся от усталости глаза, переспросила девушка. – Судя по тому, как я себя чувствую, это не может быть правдой, но все же спасибо за комплимент.

В моей голове невольно закрутились вполне понятные мысли, но день выдался слишком насыщенным, чтобы у меня оставались силы закончить его чем-то интересным в этой постели, для чего вначале придется преодолеть сопротивление девушки, чувствующей себя не менее уставшей. Да и был у нас секс несколько дней назад… пять, кажется… или семь?

Вряд ли озабоченный Рон Дэвис понял бы меня, если бы увидел, как я желаю своей сногсшибательно красивой девушки спокойно ночи и переворачиваюсь на другой бок.

***

Я втягивался в свою новую жизнь довольно быстро. Неделя шла за неделей, месяц – за месяцем, и, поскольку я не отсчитывал дни, как делал это в «Вознесении», а просто жил и даже получал от жизни удовольствие, время летело незаметно.

Учеба в полицейской академии, к которой я поначалу отнесся как к вынужденному злу, быстро затянула меня и даже начала нравиться. Когда-то я мечтал о космосе, но жизнь быстро меняется, и вот сейчас из меня готовили человека, который будет заниматься, в общем-то, достойным и необходимым обществу трудом – блюсти законность, пресекать преступления, помогать законопослушным гражданам. Быть может, мне придется применять когда-нибудь кулаки, дубинку или даже пистолет против людей, которые нарушают закон, но кто-то должен делать это, а я, в сущности, имею для этого необходимые навыки. Как полисмен, я буду пользоваться в обществе уважением, даже среди таких, как Ральф Мэтьюз, и, кроме того, у меня будут многие привилегии и льготы, а также весьма достойная, по меркам муниципальной службы, зарплата. Так есть ли у меня причины для жалоб?

– Войцеховский, Дюран! – провозгласил Чанг-Су, хлопнув в ладоши.

Шел четвертый месяц учебы. Пять учебных групп вновь собрались в спортивном зале. Предстоял очередной учебный поединок на полицейских дубинках («тонфах» на профессиональном жаргоне). Такие поединки начались в прошлом месяце и по их опыту мы успели убедиться, что дело это отнюдь не шуточное. Несмотря на защитную экипировку и определенные ограничения по нанесению ударов, получить травму здесь было вполне реально, а синяки мы и вовсе не считали.

Многие, как и Рон Дэвис, поначалу смеялись над тем, что нас обучают владению столь примитивным оружием, однако лейтенант Чанг-Су быстро добился от нас серьезного отношения к этим штуковинам, начав с того, что вступил в бой против трех желающих и с легкостью поверг их на маты в течение минуты, позаботившись, чтобы каждый доброволец получил «на память» болезненную ссадину. Кореец двигался с ловкостью и упругостью кошки, и наносил удары с такой быстротой, что за его движениями не способен был уследить человеческий глаз. Неуклюжее с виду орудие казалось продолжением его тела.

Как объяснил нам лейтенант, персональное спецсредство М3А1 (по служебным инструкциям его предписывалось называть именно так, и ни в коем случае не «тонфой» или «дубинкой») является нашим самым лучшим и надежным другом, которого мы должны знать так же хорошо, как часть своего тела.

М3А1 была выполнена из плотной резины, скрывающей тонкий металлический сердечник. Длина телескопического орудия составляла всего 10 дюймов в сложенном положении и 25 дюймов в раскрытом, толщина – 1,2 дюйма, а весило оно всего два фунта. У дубинки было металлическое кольцо для крепления к поясу. Удобная боковая рукоять из поликарбоната позволяла легко удерживать М3А1 в одной руке, а ременная петля из прочной кожи могла быть надета на запястье, чтобы орудие не упало, даже выскользнув из рук владельца. Тупой наконечник со стороны рукояти представлял собой также мощный фонарь. Малозаметный переключатель со стороны рукояти активировал шокер, спрятанный на закругленном ударном конце тонфы, который поражал несчастного, на которого обрушивались удары, электрическим током регулируемой мощности. По словам Чанг-Су, в каждой из трех своих ипостасей (ударное орудие, фонарь, электрошокер) М3А1 спасла жизни большего количества офицеров полиции, нежели число учеников всего нашего курса. Инструктор относился к этому предмету с таким уважением, с каким, должно быть, лишь японские самураи обращались со своими мечами, и многие из нас невольно начали перенимать этот пиетет.

Сегодняшний учебный поединок был особенным тем, что посмотреть на него пришли аж два куратора учебных групп – куратор нашей группы сержант Иванкович и куратор ФЗОПАТ-109 сержант Стюарт. Именно поэтому, похоже, Чанг-Су решил выставить в первом поединке по одному человеку из этих двух групп. Шестьдесят курсантов и трое офицеров сидели на матах, образовывая широкий круг, в центре которого было пространство для учебного боя.

Я поднялся и вышел в центр, не чувствуя особой растерянности от того, что мне придется биться сегодня первым, да еще и перед лицом трех преподавателей. Я ощущал во всем теле прилив энергии, был по-хорошему напряжен и собран. Дюран – неплохой боец, но в этом виде боя я заработал хорошую репутацию – шесть боев и шесть побед со времени начала обучения. Больше из нашей группы опасались лишь Кенига – у него был удар нечеловеческой силы и уже двое после поединка с ним получили травмы.

Курсант Дюран решительно шагнул мне навстречу и даже подмигнул. Это был уверенный в себе черноволосый француз со смуглым от загара красивым лицом, любимец всей женской половины академии из-за своего смазливого лица и веселого нрава. Дюран был ниже и мельче меня, но небольшой вес обеспечивал ему преимущество в скорости, этот фактор не стоило недооценивать.

Когда мы сошлись в центре и, по традиции, легко коснулись ударными концами оружия, прежде чем разойтись по углам, в рядах курсантов прозвучало несколько приветственных криков, как обычно бывает, если сражаются курсанты из разных групп.

Мы были в защитных шлемах, щитках, наколенниках, налокотниках и защите для паха. Защита была одета поверх легких, плотно прилегающих штанов и маек, обеспечивающих максимальную свободу движений. В руках мы оба держали М3А1, снабженные для учебных поединков дополнительной резиновой оболочкой, амортизирующей удары.