Текст книги "Отродье. Охота на Смерть"

Автор книги: Владимир Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

2

– Что ты мне расскажешь? – тихо спросила Гита.

Арина прослезилась от счастья. Вот он – результат! Теперь уже не важно, сколько было потрачено сил, всё потеряло значение – Гита пришла в себя, она непременно поправится, и много лет спустя за чашкой чая с малиновым вареньем они будут вместе вспоминать сегодняшний эпизод, подкалывая друг друга фразами типа: "а ты такая…, а потом я взяла и очнулась!".

– Дорогая, я всё тебе расскажу, а сейчас отдыхай!

ОСТАЛОСЬ 20 часов 30 минут.

Но, судя по всему, подруге стало намного лучше, так как она приподнялась, благодарно улыбнулась, поправила волосы:

– В могиле будем отдыхать! А что с медиумом?

О ужас! Столько всего произошло, что Арина напрочь забыла о девочке-эмо, она ахнула:

– Гита, я не знаю… Сначала ты закричала, потом напали Эклеры, потом из неоткуда появился Вадик, потом выстрелы – я не могла думать обо всём сразу…

– Вадик? Какой Вадик?

– Наш! Наш Вадик! Я не поняла, что с ним случилось, но, когда ты упала, он появился и дал оружие…

– Ладно, по пути всё расскажешь. Нам во что бы то ни стало надо найти девочку, если она до сих пор одержима навязанной эмоцией – это может плохо кончиться.

– Да, да, конечно! Идём! Ты можешь встать?

Гита могла, но обе были настолько истощены, что еле передвигали ногами, поддерживали друг друга, чтобы не упасть, как две инвалидки.

– Значит, Вадик дал тебе оружие? – спросила Гита, когда Арина закончила свой рассказ, – а где оно сейчас?

– Автомат? Он остался там… – она обернулась, но не увидела у поребрика, где всё произошло, никакого оружия. – Странно, я оставила его там! Куда же он мог подеваться? – на всякий случай засунула руку в сумку, чтобы проверить внезапную догадку. Рука нащупала, что-то холодное, Арина показала Гите слиток, – вот он. Но не понимаю, как так вышло… Я клянусь, что не брала его, потому что глупо носить автомат в дамской сумочке!

– Я верю, верю, наверное, это какое-то магическое свойство – позже разберёмся. И ты говоришь, что из рук и ног Вадима торчали верёвки?

– Да, отвратительные! Брр…

– Хм, я читала о подобных случаях, но все они восходят к древним легендам, мифам, не думала, что мы встретимся с чем-то таким…

Арина перебила подругу:

– Так с чем конкретно мы имеем дело? Вадик выглядел потерянным, несчастным, я беспокоюсь за него!

– Трудно сейчас говорить, но вообще это похоже на порабощение души. Кто-то чрезвычайно сильный захватил его в плен. Пленённая душа не способна действовать по собственной воле, она исполняет приказы хозяина. Вот тут мы и возникает загвоздка, потому что я сомневаюсь, что есть волшебник, который бы нам симпатизировал, спасал от Эклеров, но при этом порабощал Вадима… Странно…

Арина на всякий случай внимательно изучила собственные ладони – не проявились ли случайно узлы и верёвки и у неё:

– Но Вадик ведь не вчера родился, может он как-то почувствовал, что нам грозит опасность и смог помочь?

Гита скептически покачала головой:

– Всё может быть, но я никогда ни о чём подобном не слышала… Раб – есть раб. Гляди! Вот же наша девчонка!

Хрупкое тело одиноко лежало на скамейке. Со стороны можно было подумать, что девочка умерла – выглядела она уж слишком бледной. На детских щеках остались вполне естественные следы от потёкшей из-за слёз туши.

Гита присела у лавочки:

– Бедняжечка, не представляю, через что ей пришлось пройти…

– Как ты думаешь, с ней всё в порядке?

– Понятия не имею, если она слишком долго была во власти эмоции, вполне могла сойти с ума, шизофрения, навящивые идеи, паранойя и всё такое…

– Гита, пожалуйста, не пугай меня, мне и так страшно, – Арина безумно переживала за медиума, – я никогда себе не прощу, если она пострадала из-за меня… Как я могла о ней забыть? Почему не остановила это?

Подруга прикоснулась к бледному виску девочки, та шевельнулась во сне:

– Знаешь, это в высшей степени странно, но наваждение спало, похоже, она просто спит. Не понимаю. Вообще-то остановить это мог лишь тот, кто начал, но… Чертовщина какая-то! Нам поскорее нужно вернуться на базу, Прад должен разобраться… Мы и так много времени потеряли… Давай, разбуди её!

Арина попятилась:

– Я? Почему я? Давай ты, я и так сильно ей навредила! Гита, я не могу!

– Чепуха. Ты же шепнула слово, теперь она послушается лишь тебя, ну же…

Арина дала себе зарок больше никогда в жизни не вмешиваться в чужое сознание, вот ещё один – последний раз и больше никогда! Если бы она была более расторопна и в своё время, как полагается всем юным девушкам, думала не об учёбе, а о поисках мужа и семейном гнезде, девочка вполне могла бы оказаться её дочерью. Юная, тоненькая как тростиночка, она, вероятно, ещё и не поняла на пороге какой огромной, богатой на события жизни стоит. Арине захотелось её защитить. Со всей возможной осторожностью пальцы прикоснулись к виску, на котором сквозь тонкую кожу проглядывала синяя жилка. "Проснись" – шепнула Арина. Девочка абсолютно по-детски несколько раз причмокнула, приоткрыла глаза, села, потянулась, словно очнулась в своей постели, а не посередине городского парка, потёрла правое плечо – отлежала.

– Уф, – с облегчением выдохнула Гита, – она нас по-прежнему не видит и то хорошо!

Арина с умилением наблюдала за медиумом и вновь подумала, что зря они выбрали её – совсем малышка, ей бы свои подростковые проблемы решить, куда там до спасения команды Капитана Прада. Девочка видно осознала, где находится, воровато посмотрела по сторонам, задумалась и неожиданно мечтательно улыбнулась – верно, что-то вспомнила.

Порыв ветра свернулся у их ног в крошечное торнадо, собрал тротуарную пыль.

– Это знак, – указала на него Гита.

– Знак чего? – не поняла Арина.

– Прад вызывает нас на базу или поторапливает. В загробном мире мобильными пользоваться не с руки, поэтому приходится общаться по старинке.

– А как он это делает?

– Не знаю, но будь уверена, он способен и не на такое…

– Слушай, а как мы её доставим? Она ведь не способна в отличие от нас быстро пробежать такое расстояние?

Гита ответила не задумываясь:

– Поедем на метро!

Пока они разговаривали, девочка, вероятно, придумала, как провести остаток вечера, встала и собралась куда-то по своим делам.

Увы, сбыться её планам, было не суждено.

– Поторопись, она уходит!

Арина и сама это поняла, подошла к девочке, прикоснулась к виску, шепнула на ухо: "Метро Электрозаводская".

Зрачки медиума расширились, она повторила: "Электрозаводская" и побежала. Догнать её не составило труда. Арина бежала следом и вновь подумала, как должно быть трудно живётся медиумам, раз любая начинающая ведьма с такой лёгкостью способна влиять на их мысли и желания. За время путешествия в метро, она несколько раз прикасалась к девочке, но её опасения каждый раз были беспочвенны – приказ не ослабевал, бился в юной голове раненной птицей, не давая хозяйке понять, что же с ней происходит на самом деле. Выйдя на поверхность, они попали в царство ночной Москвы. Небо окончательно почернело, но от множества огней большого города, отнюдь не стало темно. Арина собиралась было прикоснуться к провожатой, чтобы указать следующую точку маршрута, но с удивлением обнаружила, что этого не требуется. Она услышала её мысленный вопрос: "куда дальше?" и вместо ответа представила набережную Яузы, старые дома, стадион у которого нужно свернуть, дорогу у Введенского кладбища и нужный двор. Девочка с готовностью щенка кинулась исполнять.

Бег нисколько не утомлял Арину, поэтому появилось время обо всём подумать. Правильно ли она поступает? Не запуталась ли за последние несколько месяцев, ведь незаметно сбиться с жизненного пути, когда почти каждый день имеешь дело с паранормальными явлениями, полтергейстом, нечистью и, в конце концов, сам оборачиваешься привидением, вовсе не трудно. Раньше, она точно знала, что её труд несёт людям добро. Вылечить ребёнка, заметить болезнь на раннем этапе, предвосхитить порок развития – это ли не счастье для неё и семей пациентов? А теперь? Безусловно, кто-то должен бороться со злом, некоторые из уничтоженных ими монстров вполне могли навредить не одному, а десяткам человек, уничтожать таких – необходимо, но по силам ли это ей? И вообще, за эти месяцы она стала слишком часто врать брату, понятия добра и зла незаметно сделались размытыми, Арина чувствовала, что меняется изнутри. С другой стороны, такой ли безгрешной была её работа в поликлинике? Ведь и там она частенько интриговала, чтобы первой попасть под повышение, выторговать хорошую медсестру, с которой приятно иметь дело, взять отпуск летом. И там она сплетничала за спинами коллег, была одной из группы молодых врачей, устроивших заговор против старого главврача и так далее. Просто там это были бытовые малозначимые интриги, а здесь… Взять хотя бы последний эпизод: прямо сейчас она мысленно управляет ничего не подозревающей девочкой, не представляя, что с той случится после того, как она перестанет быть нужной Капитану. Арине сделалось паршиво. Нет, управлять людьми – это не её.

Двор за два месяца, незаметно ставший родным, как всегда по вечерам свято хранил тишину. Здесь не жили молодые семьи, которые могли бы устроить позднюю посиделку с музыкой и танцами. Здесь после одиннадцати выключали телевизор, а ночью, встав по нужде, ходили на цыпочках. Здесь уважали соседей, знали всех в лицо, собирались по вечерам в клубе любителей кошек "Гея" и верили, что персонал прачечной просто стирает бельё.

Программа заложенная Ариной закончилась. Медиум оторопело остановилась, вздрогнула, когда из темноты залаяла чья-то болонка, которой ответил ручной ворон, живущий на балконе четвёртого этажа. Они прошли дальше – вглубь двора. Арина зажмурилась и мысленно передала девочке новый образ – надпись "Раиса", девочка неожиданно громко позвала из темноты: "Раиса, Раиииса!".

– Ты что такое с ней делаешь? – удивилась Гита.

– Показала ей вывеску над нашей прачечной, а она видно подумала, что это имя…

Подруги сдержано ухмыльнулись.

– Мда, взаимопонимание – это явно не про вас, – поддела её подруга.

Медиум была в этом дворе впервые, не знала всех его особенностей, поэтому чувствовала себя дискомфортно. Вместо фонарика она использовала телефон, с помощью которого достаточно быстро отыскала спуск в подвал, ведущий на базу. Арину окатило волна почти нечеловеческой радости, когда девочка, наконец, поняла, что значит на самом деле надпись "Раиса". По-видимому, их связь крепла буквально ежеминутно – нужно поскорее это остановить, а то можно чересчур сблизиться. Она подсказала своей ведомой, где ключ, беззвучно предупредила, что верхняя ступенька чуть ниже положенного, чтобы та не упала.

Вот и всё. Они, можно сказать, дома!

ОСТАЛОСЬ 19 часов 20 минут.

– Где вас черти носят?!! – с порога налетел на них Прад, – я типа волнуюсь! Но не за вас естественно, а за свою шкуру! Время тает как масло на солнце, а вы шляетесь непонятно где… Простейшее задание: найти медиума, так вы и здесь умудрились всё усложнить! Стоп! Я придумал классный каламбур: "Вас только за смертью посылать", – Прад захохотал. – Между прочим, у нас во дворе живёт старуха-медиум, а вас зачем-то понесло за тридевять земель!

– Вообще-то на нас напал гигантский рой Эклеров, и мы чуть не погибли! – не сдержалась Арина, – а ещё мы встретили Вадима…

– Вадима? Интересно… Интересно, а эта девчонка, что вы притащили ещё девочка? Ну, в смысле… Такая симпатичная Лолита! Я бы ей…

– ПРАД!!! – хором остановили его девушки.

– Да, экземплярчик ещё тот… Вы, что её у детского сада подобрали? Наказали за то, что курила в кустах?

Гита сохраняла серьёзность:

– Мы не хотели её втягивать, но действительно не нашли больше ни одного подходящего кандидата.

Пока они говорили, девочка оторопело рассматривала их прачечную, она явно приходила в себя, потому что выглядела крайне обескураженной, озиралась по сторонам, прислушивалась, словно до неё долетали обрывки их фраз. Арине показалось, что ещё немного и всё её влияние на неё спадёт.

– Судя по всему, наш медиум вот-вот придёт в себя – будто прочитал её мысли Капитан, – кто из вас её так плохо запрограммировал?

Гита промолчала.

Арина почувствовала себя школьницей, написавшей контрольную на три с минусом:

– Это я, но я никогда раньше никому ничего не внушала, поэтому…

– Ара, я тебя умоляю! – воскликнул Прад, – ты никогда никому ничего не внушала? И это говорит женщина, ежедневно внушающая мне вожделение?!! Я то как-то держусь, а вот некоторые мужчины, аж из штанов выпрыгивают!

Конечно, она поняла, кого он имел ввиду под "некоторыми мужчинами" и невольно покраснела. Гита удивлённо изогнула бровь.

– Эх, вырождается род людской! Вот когда я, в своё время, программировал своего первого медиума, он у меня ходил как шёлковый и всю оставшуюся жизнь лаял собачкой, – заметив, что его не поняли, Прад пояснил, – ну, я в то время сильно хотел щенка…

Он подошёл к девочке со спины: "посмотрим, кого вы привели" – резко нажал пальцем в центр её шеи. Медиум ахнула, будто испытала укол боли. Её мышцы резко напряглись, глаза закатились за веки, так что остались видны лишь белки; она вытянулась в струнку, издавая неприятные икающие звуки, затряслась как в приступе судорог – пальцы рук изогнулись, как у больных полиомиелитом.

Арина определённо не могла на это смотреть:

– Прад, пожалуйста, не надо её мучить!

Капитан не ответил.

– Я, понимаю, что ни я сама, ни мои слова не значат для вас ровным счётом ничего, но, прошу, прекратите! Эту девочку сюда привела я. Я же за неё в ответе!

Он отпустил медиума, которая бессмысленно уставилась в пустоту, стал серьёзным:

– Дам тебе один совет: нельзя принимать людей слишком близко к сердцу. Люди имеют свойство умирать, а это причиняет боль.

Прад снова прикоснулся к шее медиума, которая больше не тряслась, а стала вполне обычной, нахмурилась, быстро вышла в подсобное помещение, а Арина, широко раскрыв глаза, смотрела им вслед. Она точно знала, только что Капитан сказал, что-то неимоверно важное – это была ни одна из его шуточек – это было откровение, которое имело важное значение. Прад только что произнёс то ли пророчество, то ли напутствие – эх, почему же ей не хватило мудрости правильно его истолковать.

Из подсобки послышался ровный механический звук – медиум открыла вход в подземную часть базы. Что дальше? А ведь Прад ничего не говорил о том, что будет дальше ни с девочкой, ни с ними. У него, безусловно, есть план, но зная Капитана – это настораживало ещё больше чем неизвестность. Арина поспешила за остальными. Ступив в темноту подземелья, она замерла, зачарованно глядя на стены. Раньше кроме застарелой пыли, редкой паутины, ржавчины и конденсата на них не было ничего примечательного, но теперь… Видно зрение призраков устроено иначе. Стены пестрели древними знаками. Не обязательно было быть экспертом, чтобы понять – знаки имели оккультное происхождение. Неизвестные символы в вычерченных, словно по линейке пиктограммах, горели огнём, они не принадлежали ни одному из известных ей языков, такое чувство, что они вообще принадлежали нашему миру. В отличие от символов, горящих огнём, стороны пиктограмм отсвечивали холодным неоновым светом. При взгляде на них, мороз шёл по коже. Хоть рисунки вплотную покрывали стены, светлее от их могильного сияния, в подземелье не становилось – ещё одна странность. Арина поддалась искушению и прикоснулась к шестигранной пиктограмме, отдалённо напоминавшей звезду Давида. Рука меньше чем на долю секунды коснулась угла непонятного символа, но и этого оказалось достаточно, чтобы перед глазами вспыхнули звёзды, и её как тряпичную куклу отшвырнуло от стены на лестницу. Удар был такой силы, что потребовалось время прийти в себя. Теперь понятно, зачем им потребовалась помощь медиума, миновать такую защиту и просто пройти сквозь стену не получилось бы ни у одного призрака.

Преодолев головокружение и приступ слабости, Арина поспешила за коллегами, чьи шаги давно смолкли в глубине. За время проведённое в изучении различных аномалий, она неплохо разобралась в структуре подземелья, но всё же несколько раз ошиблась и, свернув не туда, упираясь в закрытые двери. Честно говоря, она не знала в какую из комнат пошли Прад и все остальные, но в очередной раз прислушавшись, уловила отдалённые голоса. Бывать раньше в этой части базы ей не доводилось, хотя закрытые двери, слабые лампы в стальных клетках, тысячу лет назад побеленные стены здесь ничем не отличались от прочих закоулков. За поворотом показался косой луч света. Догнала!

Арина вошла в комнату. На полу в центре флуоресцировала самая крупная из всех виденных ею по пути пиктограмм – пятиконечная звезда. В каждом луче по символу и два, напоминавших изображение мужского и женского начала (Инь и Янь) в центре. А ещё в центре стояла растерянная медиум, испуганно озираясь по сторонам. "Бедняга" – подумала Арина, и тот час одновременно произошло сразу несколько событий.

Гита, стоящая справа у большого стола задула спичку, которой зажигала свечи в старом канделябре. Капитан Прад, был слева – он шептал заклинание, причудливо скрестив пальцы на груди. Медиум, похоже, полностью пришла в себя, удивлённо оглянулась на звук шагов. Арина обернулась на скрип створки шкафа. Капитан поднял серебристый револьвер, вполне реальный – созданный в мире живых. Арина проследила траекторию, всё поняла, закричала: "НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!".

Время замедлило бег.

Хлопок от выстрела ушёл гулять по коридорам подземелья. Его эхо вновь и вновь взрывалось в голове – оглушало, сливаясь с её же криком. Пока она кричала, всё началось, случилось и закончилось. Глаза верно передали картинку в мозг, но сознание отказывалось верить в увиденное. Белый дым от выстрела змеёй обвил руку Капитна, спустился по его предплечью, подполз по воздуху к ней, дыхнув в ноздри запахом пороха. Гита словно предвидела, чем всё кончится – смотрела с грустью, но без удивления. Юная девочка-медиум открыла рот, чтобы что-то сказать, но этим словам не суждено было сорваться с губ. Пуля летела слишком быстро, чтобы её заметили. Щелчок внутри револьвера, выстрел и тут же тёмное точка во лбу. Самое страшное, что пуля прошла навылет. Крошечные капли крови, как из пуливилизатора брызнули на стену позади девочки, на крышку стола, перед которым она стояла.

Арина никогда не забудет этого.

Только что перед ней стоял живой человек, её мимические мышцы неуловимо меняли выражения лица, двигались ресницы, билось сердце. А теперь… Девочка захрипела… Не приведи бог никому никогда услышать этот протяжный нечеловеческий, бессмысленный предсмертный хрип! Её глаза остекленели. Этот взгляд похож на взгляд человека, которому только что сообщили, что его любимая жена Катерина и годовалый сынок Мишенька погибли в автокатастрофе. Непонимание. Протест. Мольба. Смирение. Слёзы. Вот только от остекленевших глаз не стоит ждать слёз.

Все звуки стихли, но опустившаяся тишина оглушала ничуть не хуже взрыва тротиловой бомбы. Ноги бесконечно долго держали уже мёртвого человека, но вдруг худенькие колени подогнулись. Девочка упала сначала на них, а затем на бок. Она вся вздрогнула от удара. Пошевелилась в последний раз. Арина не заметила, как заплакала. И тут произошло худшее. Девочка, имени которой они даже не удосужились узнать, ещё пару мгновения смотрела на её ноги, а потом зрачки медленно поползли вверх. Будто она ещё жива, просто обездвижена и взглядом просит помощи. Арина понимала – это просто рефлекс, но вся съёжилась под взглядом мертвеца, закрыла лицо руками, отвернулась, посмотрела под потолок, лишь бы не видеть его. Закусила пальцы. Завыла от безысходности и больше не видела ничего кроме этого взгляда. Безмолвный укор. Это нельзя забыть. Это клеймом выжигает место в памяти. Можно сойти с ума, заработать амнезию или старческий склероз, но никогда не забыть. Никогда.

НИКОГДА.

3

ОСТАЛОСЬ 18 часов 50 минут.

Арина могла бы многое сказать Праду, ей хотелось бросить ему в лицо самые жестокие, уничижительные слова, на которые была способна, чтобы растоптать его, стереть с лица самодовольную ухмылку, достучаться до чего-то человеческого, что должно быть скрывалось очень глубоко внутри. А есть ли в нём это человеческое? Но она не могла сейчас говорить. Арину душили слёзы. Начни она сейчас говорить, все доводы звучали бы не убедительно и всё скатилось бы до очередной издёвки, вроде: "Ара, ты сентиментальная дура!". Оставалось всхлипывать, уставившись на мёртвое тело девочки, в одиночку давиться собственным горем. А это было именно её персональное горе. Ведь не кто-то, а она привела сюда медиума, вырвала из повседневной жизни, увела от родителей и друзей, преподнесла Праду на тарелочке с голубой каёмочкой. А Прад – хорош. Ведь он с самого начала замысли это убийство. А она действительная редкая дура, ведь если бы пригляделась, проанализировала фаты, то наверняка заподозрила бы неладное, но не пригляделась, не проанализировала… Стало ещё горше. На душе не то, что скребли кошки, они рвали её на куски, а в голове пульсировала единственная мысль: "Это я виновата, только я!". Рядом на пол присела Гита, тоже прислонилась к стене, обняла подругу. Арина была на грани. Она знала, что сейчас есть лишь два варианта: разозлиться как следует и возможно наделать глупостей или разреветься от беспомощности.

– Прад! Прад, вы слышите меня?!! Вы ублюдок!!! Ублюдок и предатель! Ведь мы верили вам. Я верила. А эта девочка поверила мне! Как вы посмели? За, что за какие такие…

Капитан, стоявший к ней спиной, обернулся. В помещении было более чем прохладно, но на его лбу крупными каплями выступила испарина. Он выглядел максимально серьёзным: губы поджаты, на щеках играют желваки. Метнул в её сторону холодный взгляд, с силой сказал:

– Арина, заткнись!

Что-то было в этих словах, что пробрало её до печёнок. Она сама того не замечая перестала всхлипывать и громко икнула. Гита обняла покрепче. Внезапно, до Арины дошло, что ничего ещё не кончилось. Убийство девочки – лишь звено в цепочке непонятного процесса, запущенного Капитаном. Воцарилась давящая тишина. Стало слышно, как электричество бежит в старых проводах с истлевшей изоляцией, неведомый сквозняк шуршит пылью в бетонных лабиринтах, каждый шаг Капитана отдаётся эхом.

Прад вновь отошёл к старинному шкафу, дверцы которого скрипнули слишком громко. Достал с нижней самой глубокой полки жуткого вида серп, каким в старину срезали пшеницу. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – это далеко не орудие крестьянского труда, а беспощадное оружие. Изогнутое лезвие лучилось внутренним светом, пышало желанием убить. Казалось, одного прикосновения к зазубренной синеватой стали достаточно, чтобы умереть. На лезвии были видны вытравленные знаки. Капитан пару раз для пробы рубанул воздух. Серп разрезал пустоту с глухим, глубоким звуком совсем не похожим на привычный свист. Капитан остался доволен, перекинул оружие из руки в руку, забыл о нём, посмотрел под ноги. Арина воспряла духом, надеялась, что он как-то объяснит убийство, а потом в голове пронеслась совсем уж бредовая мысль: а что если серп предназначен для расчленения? Её всю передёрнуло. Но Прад смотрел не на мёртвую девочку. Он проверял целостность пиктограммы. Убедившись, что всё в порядке, вернулся на место, взглянул на часы.

– Может, вы как-то объясните, что происходит? – решилась она задать вопрос.

– Молчать! – грубо приказал он, – у нас гости.

Арина перевела взгляд на дверь. В комнату сплошным потоком валил чёрный дым, настолько плотный, не смешивающийся с воздухом, хранящий целостность, что сомневаться в его потустороннем происхождении не приходилось. Воздух не дрогнул от внезапного порыва сквозняка, но свечи в старом канделябре одновременно потухли. Сумрак усилился – тусклая лампочка на потолке не справлялась с захватившими всё вокруг тенями.

– Я знаю, что… вернее, кто это, – шепнула на ухо Гита, – замри, он не должен нас заметить! Движение может выдать…

Арина хотела уточнить, но не смогла пошевелить языком, её буквально парализовал холод. Изо рта при выдохе шёл пар. Пальцы заледенели, но прижать их к груди – согреть – это значит пошевелиться, привлечь внимание – нельзя. Всё внутри затаилось. Проснулся какой-то древний рефлекс, давно ставший атавизмом – Арина вспомнила, что значит быть жертвой на охоте, как вести себя, когда хищник всего в метре от тебя. Не издавать звуков, не шевелиться и лучше всего даже не думать – стать частью укрытия, слиться со стеной – вдруг не заметит? Коллеги так же окаменели. Неужели чувствовали то же самое?

Дым полностью проник в комнату. Он возвышался на полметра от пола, проплыл толстой змеёй по периметру, затем вокруг пиктограммы, которая вроде бы потускнела и, наконец, бесшумно клубясь, накрыл собой труп девочки. Несколько долгих мгновений ничего не было видно кроме плотного чёрного водоворота. Вдруг движение прекратилось, как от взрыва дым резко, но бесшумно расстелился по полу, потерял форму, стал просто дымом, но так продолжалось совсем недолго. Всего один взмах ресниц и крупный чёрный столб взвился вверх. Плотные тёмные языки змеились, сплетаясь в тугую косу, становясь всё плотнее и плотнее. Арина во все глаза глядела на эту магию в чистом виде, но всё же пропустила тот момент, когда дым из просто дыма превратился в нечто большее. Чёрный двухметровый ссутуленный силуэт встал у головы покойной. Различные оттенки чёрного образовывали длинную прямую мантию, отороченную по краям древними знаками. Из-под длинных рукавов не было видно рук, из-под полы не выглядывали ноги, из-под глубокого капюшона горели ровным светом красные глаза.

Смерть – её не возможно было не узнать.

Помещение наполнил непередаваемый покой, не имевшим ничего общего с покоем послеобеденной дрёмы или покоем на вечернем берегу, когда солнце красиво тонет на горизонте в бирюзовом море. Это был покой склепа. Вечность тишины и безмятежности, без мыслей, без забот, без движений. Хотелось лечь, расслабиться, больше никогда не вставать и тихо истлевать, соприкасаясь с бесконечностью. Гита слегка толкнула её в плечо. Арина моргнула и наваждение спало. Смерть бессмысленно смотрела на труп девочки в центре комнаты. Ещё некоторое время спустя, она подняла руку над телом. Из-под складок длинного рукава показалась костяная кисть, совершенно лишённая плоти. Вместо кожи потрескавшиеся кости покрывал всё тот же неровный стелящийся дым.

Смерть сказала: "Идём. Пробил твой час".

Вернее это был не голос и не слова. Ни единый звук не нарушил тишины комнаты и в голову сами по себе не вторглись чужие мысли, чтобы предположить, что Смерть общается телепатически. Нет, это было что-то абсолютно иное. Отдавая отчёт, что обращаются не к ней, Арина, тем не менее, прекрасно поняла её. Смерть невероятным бессловесным способом объяснила, что не нужно бояться, что жизнь – это пройденный этап на бесконечном пути, на котором не надо останавливаться. Смерть звала с собой, и зов был услышан.

Над телом мертвой девочки поначалу незаметный, но затем всё больше и больше уплотняясь, начал мерцать туманный образ. Арина почти сразу догадалась – астральная проекция, но поняла, что не права, когда копию мертвой девочки наполнили краски. Нет – это не проекция души, – это сама душа, покидающая плоть.

Копия зависла в полуметре над оригиналом. Она почти ощутимо наполнялась жизнью, которая покидала тело, превращая его в оболочку, сломавшийся сосуд, "кусок мяса" – как говорил Прад. Процесс продолжался достаточно долго, прежде чем призрачная девочка очнулась и встала поодаль от себя самой, лежащей на полу. Она выглядела так же как при жизни, разве, что слегка просвечивала насквозь и смотрела равнодушно, отстранённо. Смерть опустила руку. Арина заметила, как от тела на полу к призраку тянутся тонкие, сияющие нити, играющие бликами в тусклом свете, как драгоценные камни. На чёрном саване страшной гостьи, как волны на воде пошли складки – Смерть достала из-за спины страшную косу, которой там только что не было. Значит, в мифах говорят правду, вот оно – оружие чёрного жнеца. Арина испугалась. Зачем нужна коса, если девочка за которой пришли и так безропотно согласна на всё? Неужели сейчас здесь умрёт ещё кто-то? Но нет. Смерть не обращала ни на неё, ни на её коллег ровным счётом никакого внимания. Она ещё чуть-чуть посмотрела на покойную, размахнулась и быстро провела чёрным лезвием над трупом. Свист. Арина узнала его – тогда ночью, перед тем как проснуться в образе привидения, она тоже слышала этот свист. Тонкие блестящие нити срезаны. Девочка-призрак вздрогнула, пришла в себя, взглянула на своё тело, ахнула, заплакала. Смерть бесшумно убрала косу, сказала: "Пойдём со мной". Вернее, это могло звучать как: "Уходим!", "Поспеши!", "Нам пора!" или как угодно иначе, ведь Смерть выражается не словами.

Арина еле удержалась, чтобы не вздохнуть с облегчением. Она устала бояться, устала от нервного напряжения, возникшего вместе с приходом ужасной гостьи. Ей даже уже не особенно было жаль девочку, лишь бы они поскорее ушли.

Неожиданно в круг слабого света – ровно над пиктограммой, вошёл Прад. Он оттолкнул привидение, бывшее недавно медиумом, в сторону, так, что она отлетела на несколько метров, как раз к Арине и Гите, а сам сказал:

– Привет, Смерть! Я Проно, помнишь меня?

Красные глаза под капюшоном всё так же горели ровным светом, ничего не изменилось, ответа долго не было, а затем: "Помню", "Узнала", "Да", "Было дело".

Прад ухмыльнулся:

– Не ожидал! Знаешь, я ничего против тебя лично не имею, ты ведь делаешь своё дело, но один из Ваших, задумал перекинуться по другую сторону и таких делов успел наделать – мало не покажется!

Арине почудилось, что смерть погрустнела, ответив, что-то вроде: "Да", "Мне это известно".

– Ну, вот и отлично! – продолжал Прад, – тебе ведь известно, какие у меня с вашим братом взаимоотношения… Умирать я не планировал, а тут… Да, ты, наверное, уже заметила…

Ответ смерти оказался сложным для восприятия, в нём было слишком много слов: "Тебе давно пора", "ты слишком надолго задержался", "идём со мной, я провожу".

– Нет, нет, нет! Поверь, в мире живых гораздо интереснее! Я ещё не все дела закончил, а прямо сейчас ты мне поможешь! – он достал из-за спины серп.

Арина готова была поклясться, что Смерть уже видела это оружие раньше. Она испытала не страх, а какую-то пустоту, сосущую под лопаткой. Капитан и его молчаливый собеседник несколько минут смотрели друг на друга, словно испытывая волю противника.

Наконец смерть сказала: "Что хочешь?", "На что обменяешь мой уход?".

– Мне нужна Великая мать ткачей, вы ведь с ними на одной волне, скажи, где она появится сегодня, и я сотру пиктограмму, а ты уйдёшь. Или придётся по-плохому, – он приподнял серп, – соглашайся, ты ведь не за нами приходила, так что цикл не нарушен, сможешь спокойно работать дальше.