Текст книги "Отродье. Охота на Смерть"

Автор книги: Владимир Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

– Постойте! Как хорошо, что я вас догнала, – запыхавшись, сказала она, вытащила из кармашка на груди визитку и быстро нацарапала на ней девять цифр, – вот мой номер, если что-нибудь произойдёт, вам понадобится помощь – позвоните. Звоните в любое время!

На бледном лице девушки растерянность сменилось пониманием: Катя догадалась, что врач каким-то образом узнала о её недуге – о её тайне. Смутилась:

– Спасибо Вам, но мы как-нибудь сами…

– Бросьте! Я от чистого сердца! Пожалуйста!

Катерина грустно, но одновременно холодно посмотрела на Арину, поджала губы, бросила взгляд на визитку, отвернулась и пошла к выходу.

– Катя, не глупите!

– Я запомнила номер. Спасибо.

Арина медленно возвращалась к кабинету, не обращая внимания на шум, наполнявший поликлинику: детские крики, плач, бормотание мамашек, строгие голоса врачей, отражаясь от каменных стен, сплетались в замысловатую какофонию. Она задавала себе вопрос: что сподвигло её на этот неосмотрительный поступок: оставить номер, по большому счёту, чужому человеку? Да – девушка серьёзно больна, да – у неё хорошенький сынок, но ведь подобные истории случаются ежедневно – всем больным не поможешь. Она несколько раз напомнила себе, что нельзя привязываться к пациентам, в её работе необходима беспристрастность, но снова перед глазами всплывало личико Бори, и объективные доводы потеряли силу. Из этих размышлений её вернул в реальность лишь оглушительный рёв ребёнка, когда она вошла в кабинет и увидела у своего стола новую посетительницу, державшую в руках кричащий свёрток с розовым бантом.

Рабочий день продолжался.

Несколько часов спустя, как всегда после обеда, её одолела сонливость. Поток посетителей постепенно спал, так что им даже удавалось немного посекретничать с Галиной Григорьевной в перерывах между приёмами. В очередной раз, обернувшись на предупредительный стук в дверь, обе женщины с удивлением увидели на пороге огромную бирюзовую коляску. Грязные колёса оставили на чистом полу рыжие полосы. Вслед за коляской в кабинет ввалилась юная девушка, кокетливо поправляя воротник норкового полушубка:

– Здрасьте!

– Вообще-то с коляской и в верхней одежде мы не принимаем, – строго заметила Галина Григорьевна.

– А чё, я виновата? У вас там воруют! И вообще я два часа ждала!

Не успев войти, девушка уже начала лгать: охрана поликлиники работала исправно – краж не случалось уже полгода, да и очередь в кабинет давным-давно рассосалась. Арина поняла, что ничего хорошего от этого визита лучше не ждать, но, дабы избежать скандала, на который так и напрашивалась мамаша, решила не возражать.

– Кто у вас? Вы у нас, кажется, впервые?

– О да, – девушка закатила ярко накрашенные глаза, так и не снимая полушубок, плюхнулась на стул, – я впервые… Моя бы воля – никогда не пришла, у вас в больнице просто позапрошлый век – такой жуткий сервис… Мой супруг перевёл наш бизнес в Москву, так что мы ещё обустраиваемся. Мой муж занимается алмазами, – девушка откинула прядь светлых волос, чтобы продемонстрировать россыпь блестящих камней в серьгах и на кольце, – я хотела пойти в другую клинику, но мой муж настоял на вашем клоповнике… зачем?

– Так, с Вашим мужем мне всё понятно. Расскажите о ребёнке.

– Ах, да. Вообще-то я хотела мальчика, но мой муж хотел…

– Пожалуйста, ближе к делу, – Арина начинала ненавидеть новоявленную посетительницу.

– Ну ладно… но не хамите мне… – безымянная визитёрша снова закатила глаза, встала и неохотно пошла к коляске, громко цокая туфельками на невообразимой шпильке.

– Я вам не хамила…

Блондинка не слушала:

– Сонечка жутко болезненная девочка… Родилась недоношенной, около двух килограммов – ну вы же понимаете, я не могла себе позволить во время беременности растолстеть… Хотя мой муж…

Арина давно научилась пропускать чужой бред мимо ушей вот и сейчас сосредоточилась исключительно на ребёнке. Мать (про себя она назвала её – Моделька), распеленала молчаливую малышку и голышом вынула её из коляски. Тут же кабинет наполнил негромкий писк.

– Она вообще не сидит на руках. Как возьму её – сразу плачет, может у неё что-то с психикой? – захлопала наращенными ресницами Моделька.

"Это у тебя проблема с психикой, а ещё с интеллектом" – хотела ответить Арина, но промолчала. Подержала руки над обжигающей батареей и только после этого подошла и взяла малышку. Гримаса вселенского горя мгновенно сошла с Сониного личика, девочка для профилактики всхлипнула, икнула и уставилась на врача умными небесно-голубыми глазами.

– Вот и муж, когда её берёт, она перестаёт хныкать… Наверное, что-то с головой…

– Груднички остро реагируют на температурные изменения. У вас руки холодные как лёд – вот она и плачет, потому что мёрзнет. В следующий раз погрейте ладони под горячей водой, – заметила Арина, поглаживая ребёнка по животу, чтобы определить правильно ли зарос пупок.

Моделька явно проигнорировала её совет, продолжая лепетать:

– Я начала перевязывать грудь, но молоко пока идёт, не знаю, что и делать… У меня красивая грудь, не хочется, чтобы обвисла… Правда, муж настаивает, чтобы я кормила… Посоветуйте что-нибудь…

Внезапно дверь в кабинет шумно распахнулась. Внутрь ворвался неизвестный мужчина, с ходу ошарашив Арину вопросом:

– Вы Арпеник Ослонян?

– Кто?! – подала из угла голос Моделька.

– Да, – это я…

– Клёвое имя! – вошедший мужчина помахал корочками у неё перед носом, но из-за растерянности она не успела ничего в них увидеть или прочитать, – я капитан Прад, вы мне нужны!

Арина растеряно моргала ресницами, рассматривая нежданного гостя. На пороге стоял невысокий небритый мужчина в тёмных джинсах, сером мятом пиджаке и коричневой рубашке, с расстёгнутыми верхними пуговицами. Вместе с мужчиной в помещение вошёл душистый запах элитного табака и неуловимый аромат не менее дорогого парфюма. Мужчина, так и не сняв тёмные очки, окинул комнату пристальным взглядом, задержался, рассматривая каждую из трёх замерших в растерянности женщин, сохранил молчание.

В повисшей тишине особенно остро стали слышны бормотания Модельки, которая успела выхватить младенца из рук врача и теперь быстро пеленала Соню прям в коляске:

– Ужас какой-то: врач моей доченьки – хач… муж никогда не поверит… кошмар…

Арина потупилась: за долгие годы жизни в Москве так и не привыкла к этому оскорблению. Каждый раз, когда его слышала за спиной, чувствовала себя в чём-то виноватой. Галина Григорьевна, странный мужчина и бледный парень, показавшийся за его спиной, синхронно уставились на Модельку.

– Чё? Знайте: ноги моей не будет в вашей клинике! Я не представляла, что в Москве может быть такое: никакого сервиса, все хамят, толкают. Врачи неквалифицированные, да ещё и эмигранты или что-то типа того… Ехали бы вы назад в свою Осетию…

Арине стало нехорошо, но неожиданно на выручку пришёл странный гость:

– Значит так, девочка. Прямо сейчас ты закроешь свой рот и выйдешь отсюда, а то весь кабинет провонял лимитой, – голос мужчины стал очень тихим, но вместе с тем наполнился удивительной мощью – ему невозможно было возразить или что-то противопоставить, – судя по говору, ты родом из Перми, судя по неподходящим по фасону зауженным брюкам, у тебя дурной вкус… Слушай, отправляйся-ка ты на родину, проведай родню…

– Да, как ты смеешь! – вспыхнула Моделька, которую буквально затрясло от гнева, – ты – тупой мужлан, урод, хоть представляешь, кто мой муж? Да он тебя из-под земли достанет, ты будешь утираться кровавыми соплями, когда на карачках начнёшь умолять меня о прощении!!! Козёл!

– Хм, а с тобой мне всё ясно, – усмехнулся мужчина, – ты никто, – пустое место, которого даже не существует. Я встречал таких… Много… В основном на панели.

В голове вакуум. Всё, что ты знаешь в этом мире – цацки, которыми увешиваешься как новогодняя ёлка. Самое яркое событие в твоей лишённой смысла жизни – свадьба, о которой ты мечтала лет с пяти. Ты – ошибка природы. Пустышка. С тобой даже муж не разговаривает, потому что ты тупая. У тебя нет подруг, потому что все они умнее тебя, им с тобой скучно. Ты оболочка, в которую так и не вложили мозги! Мне жаль тебя, но ещё больше ребёнка, которого ты родила, чтобы привязать мужа. Ты настолько элементарна, что я смог прочитать тебя, за несколько секунд. Всё. Скучно. Покинь помещение!

Арина ожидала новой волны ругательств, но отчего-то на глазах Модельки навернулись слёзы, она решительно схватила коляску, видимо хотела, что-то сказать, но голос сорвался: "Я не такая…" – прошептала она, наивно погрозила всем наманикюренным пальчиком и вылетела из кабинета.

Вновь возникшую паузу оборвала Галина Григорьевна:

– Будь я проклята, но всю правду сказал!

– Спасибо, мадам, – галантно кивнул мужчина, – у вас выйдет шикарная кофточка!

Арина удивлённо взглянула на вязание в руках медсестры: "как он мог догадаться, что это кофта, ведь пока готова лишь малая часть рукава, больше напоминающая носок?".

Галина Григорьевна ответила на похвалу сдержанной улыбкой и благодарным взглядом из-под очков.

– Стоп, – пришла в себя девушка, – стоп, стоп, стоп. Объясните, что здесь происходит? Кто вы, чёрт возьми? По какому праву смеете врываться в мой кабинет, унижать пациентов… Объяснитесь!

Напускной решительностью она маскировала полную растерянность, овладевшую ей. Никогда ничего подобного с ней не происходило. Никогда ей не встречались более странные и, что там, наглые люди, чем этот малопонятный немолодой мужчина с платиновыми, от обилия седины, волосами, который теперь небрежно развалился на стуле перед её столом. Капитан Прад – странная фамилия, впрочем, ей ли об этом говорить.

– Значит, Арпеник Ослонян – классное у тебя всё же имя! – капитан внимательно следил за ней из-за полупрозрачного коричневого стекла очков, – моего прадеда звали Амаяк Григорян, но ты со своим именем уделала его в два счёта!

– Не поняла…

– Досадно, хотя ты не первая… Чёрный юмор в наше время отчего-то не в чести, а жаль… Эх, только Вадик меня и понимает, – капитан жестом указал куда-то за спину.

Точно. Она и забыла про второго визитёра. Высокий блондин с потухшим взглядом замер у входа, не привлекая лишнего внимания. Длинный чёрный плащ скрывал его фигуру, делая совершенно незаметным.

– Он у меня неразговорчивый, – мужчина наклонился поближе, переходя на доверительный шёпот, – я думаю это родовая травма… – скорчил странную гримасу, – дебил…

Арина вообще перестала что-либо понимать: шутит странный посетитель, или делится каким-то откровением? Что происходит? Вопросительно посмотрела на Галину Григорьевну, но та тоже пожала плечами. Капитан откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу, достал из внутреннего кармана портсигар и быстро прикурил материализовавшейся буквально из воздуха зипповской зажигалкой. Сизое облако ароматного дыма успело почти рассеяться в неподвижном воздухе кабинета, когда девушка наконец-то пришла в себя:

– Простите, но курить в поликлинике категорически запрещено, – ей показалось, что она вложила во фразу достаточно силы, но капитан отмахнулся от неё, как от назойливой мушки.

– Брось, что я не знаю? Все вы, врачи, втихаря смолите перед приёмом, скажи ещё, что травкой не балуетесь или спирт не разводите!

– Не балуемся и не смолим! Мы вообще не курим – это вредно…

– Ну вот – ты оправдываешься, а значит, я прав! Кстати, ты ничего не сказала про спирт – значит, разводите! – он криво усмехнулся, словно говоря: "Девочка, не лги – я вижу тебя насквозь".

Арина почему-то почувствовала себя так, словно действительно соврала. Спохватилась: что же такое происходит? Собралась с силами, чтобы сказать нечто резкое, отчего собеседник наконец-то перестанет вести себя столь заносчиво, как будто он здесь хозяин, но вся её решительность сошла на нет, когда капитан стряхнул пепел с длиной коричневой сигареты прямо на её стол.

– Что Вы себе позволяете! – голос дрогнул, отчего окрик превратился в писк, как у школьницы, которую на танцах неловкий ухажёр ущипнул за ягодицу.

– Ара… Можно я буду называть тебя Ара? Боюсь, Ар-пе-ник – для меня слишком сложно… Расслабься, ты слишком напрягаешься! Нужно беречь нервы… Хотя, ты лучше меня должна это знать… И чему вас учат в медшколе?

– Медицинском университете, – автоматически поправила она.

– Да?

– Да!

– Не важно… Выдержки у тебя как у школьницы… Короче, у меня зубы сводит от запаха вашей больнички, пора переходить к делу.

Капитан резко поднялся со стула, в мгновении ока оказавшись рядом со своим спутником:

– Вадик, дайка мне бумажку…

В руках второго посетителя возник кейс, из которого он извлёк белый лист. Прад выхватил бумагу, зачем-то понюхал её, коварно ухмыльнулся и вновь обратился к Арине:

– Это подписанный приказ о твоём увольнении! Поздравляю, с завтрашнего дня ты начинаешь работать на меня! Добро пожаловать в новую жизнь!

Он что-то ещё говорил, но она не слышала. "Подписанный приказ об увольнении" – фраза поразила её, как гром среди ясного неба. В голове пришли в движение сотни мыслей: "За что её уволили? Ведь с главврачом у них сложились тёплые, почти дружеские отношения. Что она сделала, чтобы впасть в такую немилость? Как теперь быть? Как же её больные, как подружки-медсёстры? Как она сама без любимой работы, без неуютного, но полюбившегося кабинета? Как жить дальше?". Но все эти вопросы вились вокруг как мухи, не в силах пробить шок, в который она впала. Шок возвел между ней и реальным миром неприступную стену, сквозь которую не проникали посторонние звуки. Уши улавливали какие-то слова, какие-то цифры, но голова отказывалась их воспринимать. Арина невидящим взглядом обвела комнату.

"Подписанный приказ об увольнении"… Моргнула.

Подписанный приказ об увольнении…

Приказ…

И тут стена рухнула.

Это произошло не из-за жестикулирующего капитана, которого она ещё не успела возненавидеть и даже не из-за Галины Григорьевны, успевшей пустить жалостливую слезу. На Арину из дальнего угла кабинета смотрел высокий блондин в чёрном плаще. Во взгляде, продлившемся не больше доли секунды, девушка успела прочитать сожаление, понимание, грусть и ещё какую-то эмоцию, с которой раньше не сталкивалась. И тут на неё обрушилось ещё одно потрясение.

Арина видела этот мутный взгляд бесцветных глаз и раньше.

Когда?

В сегодняшнем сне…

Воспоминание забытого сна ураганом ворвалось в её разум. Всё точно как там. Белый кабинет. Двое мужчин. Один что-то говорит, а второй грустно смотрит на неё. Во сне она слышала мысли того – второго, он шёпотом повторял: "От судьбы не уйти".

Арина моргнула, возвращаясь в реальность, зачем-то повторила:

– От судьбы не уйти…

Блондин в плаще вздрогнул, глянул в её сторону, но тут же отвернулся.

– Оу, толковые вещи говоришь! А я, признаться, начал думать, что ошибся с выбором, но смотрю, ты девчонка боевая – палец в рот не клади! – Капитан снова сидел напротив неё, явно собираясь закурить вторую сигарету.

– Нет, курить в моём кабинете вы больше не будете! – Арина сама не узнала свой голос, столько в неё было стали и даже злости. Если бы она так обратилась к какой-нибудь мамаше, та наверняка лишилась бы чувств.

Капитан Прад саркастически изогнул правую бровь:

– Мда, ты стоишь тех денег, что запросила… Я, надеялся, что ты обойдёшься мне тыщи в три, ну максимум в четыре, но ты молодец – умеешь торговаться… Хорошо. Будь, по-твоёму: шесть так шесть! Завтра в одиннадцать утра начинается твоя первая смена! Вот визитка с адресом, не опаздывай!

– Подождите, – опомнилась девушка, – объясните: почему я? Что за работа? Кто вы такие?

Поднявшийся Капитан наклонился очень близко к её лицу, чересчур близко. Она ощутила всю гамму его ароматов, отчего-то кровь прихлынула к щекам. Его голос стал нежным, бархатным:

– Разве тебе не говорили, что задавая много вопросов, рискуешь прослыть дурой?

То, что он произнёс, совершенно не соответствовало тому, как трепетно, как любовно он это сделал. Арина даже не сразу поняла, что её оскорбили. Капитан игриво подмигнул, сверкнул платиновыми волосами и скрылся за громко хлопнувшей дверью.

Звук закрывшейся двери сработал как щелчок пальцев, выводящий пациента из гипнотического сна.

Она несколько раз моргнула, сомневаясь, не привиделось ли ей всё произошедшее, но кучка пепла на стекле письменного стола и сморщенный бычок дали понять – не привиделось.

– Галина Григорьевна, что же делать?

Медсестра всплеснула руками:

– Ой, дочка, не знаю, что и сказать…

Силы оставили её. Арина присела на стул, ссутулилась, опустила лицо в ладони:

– Я не пойду к нему работать, я не смогу, не хочу…

– Деточка, как я тебя понимаю, но знаешь… Бывают ситуации, когда нужно перешагнуть через себя…

Девушка поражённо уставилась на коллегу. Не поверила ушам, не могла поверить, что эта немолодая приятная женщина неожиданно встала на сторону недавнего гостя, а не кинулась её утешать, наивно обещая, что всё будет хорошо.

– Галина Григорьевна?

– А что? Ты сама подумай! Тебе уже скоро тридцать, а ты в шубе не ходила, в ресторане нормальном не ужинала, за границей не была… Половина жизни прошла, лучшая половина! Как ты думаешь, сможешь ли ты с нашими зарплатами когда-нибудь пожить для себя? Я-то ладно – старуха, но у тебя всё может сложиться иначе!

– Что вы такое говорите? Как же я без поликлиники, без ребятишек?

– Как, как? Как все! Лучше, чем "как все"! Ты слышала, сколько он тебе предложил?

Арина напряглась припоминая:

– Я так растерялась, что ничего не понимала… Кажется, не много… Несколько тысяч? – вопросительно посмотрела на медсестру.

– Шесть тысяч!!! Шесть тысяч ЕВРО!!! – подруга забросила вязание и теперь с огнём в глазах почти кричала шёпотом, чтобы никто не услышал, – ЕЖЕМЕСЯЧНО!

– А сколько это в рублях? Я не слежу за курсом…

Обе женщины задумались.

Первой сосчитала Галина Григорьевна, сумма оказалась настолько внушительной, что она не решилась её озвучить – написала на маленькой бумажке, передала Арине.

Арина несколько секунд глядела на бумажку не в силах соотнести написанное с физическими деньгами. Как-то раз она держала в руках несколько пачек тысячных купюр, когда брат взял кредит на машину, но астрономическая цифра, выведенная быстрым почерком, была на порядок больше:

– Не может быть… Таких зарплат не существует… Я в последний раз эту цифру видела в школе на уроке алгебры, мы из неё квадратный корень получали…

– Воооот! – многозначительно подмигнула медсестра и медленно произнесла, – е-же-ме-сяч-но!!!

Арина пыталась представить, куда бы потратила столь нужные деньги. В голове мгновенно родились тысячи идей – одна лучше другой, но она решила, что не стоит делить шкуру неубитого медведя и сосредоточилась на насущном:

– Просто так эти деньги никому не предложат… А если это что-то противозаконное, – Арину осенила догадка, она тоже перешла на шёпот, – проституция?

Галина Григорьевна серьёзно посмотрела на неё и неожиданно рассмеялась:

– Дорогая, ты, конечно, в самом соку и очень хороша собой, но проституция – извини, но вряд ли…

– Да, да… – Арина тоже улыбнулась, – вы правы, что-то я погорячилась. – Ещё немного подумала, – Но в любом случае, что-то здесь не так… А если наркотики?

– Ариш, не глупи! Если бы им нужен был человек для производства наркотиков, они бы нашли профессионального химика. Дилер из тебя тоже никудышный – внешность не подходящая: у тебя каждый день в метро документы проверяют…

– Тогда что?

– Девочка моя, всё же понятно, – Галине Григорьевне, как и большинству немолодых женщин, нравилось чувствовать себя мудрее молодёжи. Вот и сейчас, увидев, что девушка в своих невесёлых размышлениях зашла в тупик, она просияла, выпрямила спину, поправила очки и с чувством продолжила, – элитная медицина!!!

– Что?

– Ну, сама подумай: ты – первоклассный педиатр: за годы работы ни одного умершего малыша, показатель выздоровляемости у тебя лучший в поликлинике и, уверена, один из лучших в городе! Опять же в газетах о тебе писали…

Два месяца назад об Арине действительно вышла небольшая заметка в "Комсомольской правде", когда она случайно предотвратила грудничковую эпидемию золотистого стафилококка в их районе.

– И Борис Сергеевич именно поэтому тебя легко отпустил, он же понимает, как нужны в наше время деньги, особенно молодым, – продолжала медсестра. – Я считаю, думать тут нечего, надо соглашаться!

Девушка снова задумалась. Вспомнила строгого, но одновременно справедливого главврача. Да, Борис Сергеевич не отдал бы своего, даже самого заурядного специалиста, не будь он уверен, что передаёт человека в надёжные руки.

На столе позолотой блеснула визитка. Она совсем о ней забыла. Взяла в руки, поднесла на свет. Ей почему-то почудилась надпись "Химчистка"… Вдруг в глаз попала ресница, а когда девушка проморгалась, то прочитала уже более понятное: "ООО Проно" – экстренная помощь в нерешаемых вопросах".

Оставшуюся часть дня Арина провела, заполняя сотни карточек больных, до которых раньше не доходили руки. Бегала по этажу, разыскивая утерянные анализы. Провела инвентаризацию в кабинете. Пыталась встретиться с главврачом, но он её не принял. Сдавала дела. Ей было страшно хотя бы на минуту отвлечься от дел, так как в голову сразу же лезли тревожные мысли о новой работе, новом неизведанном укладе жизни. Впрочем, хлопот оказалось более чем достаточно, чтобы время до конца смены пролетело незаметно. Она могла уйти ещё в шесть, но задержалась до восьми, когда за окном на город начали опускаться сумерки. Галина Григорьевна давно ушла нянчить внуков, взяв с неё честное слово, что теперь они будут созваниваться каждый вечер и ни в коем случае не потеряются. Технички за дверями однообразно шоркали швабрами. Больничный шум стих. Стены, словно истосковавшиеся по дневным звукам, жадно приветствовали цоканье её каблучков, запуская неправильное эхо по пустынным коридорам. Арина попрощалась с уборщицей и охранником, на мгновение замерла перед входной дверью, набрала полную грудь мёртвого после кварцевания воздуха с запахами спирта и остро осознала, что уже никогда сюда не вернётся.

От судьбы не уйти.

Только добравшись до дома и поднимаясь в неторопливой кабине лифта, она поняла, как устала. Причём не физически. Это была другая усталость – душевная, от которой не избавишься, приняв пенную ванну или подремав тридцать минут. Открывая дверь своим ключом, Арина чуть не упала в обморок, лишь теперь вспомнив, что у них намечался званый ужин. Дверь приоткрылась, обрушив на неё пряный аромат наивкуснейшего Бозбаша (наваристого мясного супа). Судя по громким эмоциональным голосам с кухни, гость дождался встречи. Совершенно не представляя, где взять силы, чтобы пережить пытку импровизированных смотрин, она несколько минут сидела, не разуваясь, на твёрдой табуретке в прихожей. Тяжело вздохнула, расстегнула молнии на сапогах, разделась, убедилась в зеркале, что выглядит достаточно измученной, чтобы не вызвать интереса у мужчины, прошла на кухню.

– Добрый вечер, – как полагается, потупилась, дабы не встретиться с гостем взглядом, – простите, я задержалась.

Арсен посмотрел осудительно, но тут же, повернувшись к гостю, расцвёл в самой приветливой улыбке:

– Сурен, познакомься – это моя сестра Арпеник. Красавица, правда? А готовит – пальчики оближешь! Тебе же понравился бозбаш? Так это всё она! Прослышала, что вечером дорогого гостя ждём – в обед через полгорода приехала, приготовила! – Арина побледнела, услышав настолько откровенную ложь.

– Здравствуй, здравствуй… – небрежно бросил толстый Сурен, занявший, наверное, полкухни, – а ну-ка повернись!

Арина побледнела ещё сильнее, но теперь от гнева:

– Что?!!

– Сестра, повернись!!! – холодно повторил приказ брат, метавший искры из глаз.

Пришлось подчиниться.

– Нормально, – оценил Сурен, понимая, что таким "комплиментом" страшно обижает девушку, потерял интерес, отвернулся к своей тарелке.

Она не обиделась.

Она видела его насквозь.

Сурен – немолодой, некрасивый, дважды брошенный жёнами армянин, отдавал себе отчёт в том, что Арпеник – его последняя надежда на более-менее счастливую семейную жизнь, а сейчас лишь набивал себе цену. План как отвадить его от их дома раз и навсегда, родился в её голове ещё утром. Пришло время действовать. Открылось второе дыхание. Она обворожительно улыбнулась, присела на край стула, но словно смутившись своей наглости, подскочила, засуетилась на кухне:

– Ох, прошу ещё раз меня извинить… Вы ведь наверняка страшно устали после тяжёлого дня, а я расселась… Сейчас, сейчас… – Арина улыбалась про себя, ловя взгляды Сурена на своей груди и аппетитных бёдрах, когда ставила на стол вторую бутылку красного вина, нарезала сыр, сервировала другую закуску.

Брат был счастлив, видя, как она старается понравиться гостю, много шутил – скорее всего, порядочно захмелел, невпопад рассказывал о её достоинствах, наполовину вымышленных.

К концу вечера Сурен влюбился в неё по уши, даже перестал хмуриться, то и дело, стараясь ненароком дотронуться до её руки. Он продолжал помалкивать, лишь изредка поддакивая брату, из чего она сделала вывод, что потенциальный жених тугодум, каких поискать. Когда настало время прощаться, Арина, незаметно для Арсена, протянула Сурену маленькую записочку. Скромно пожала ему руку, пожелав спокойной ночи и выразив надежду на новую встречу. Закрывая дверь, брат буквально светился от счастья, наверняка в уме подсчитывая расходы на предстоящую свадьбу. Она тоже улыбалась ему, но совсем по другой причине.

В записке Сурену было сказано: "Позвони через десять минут, я спущусь к подъезду. Сгораю от желания!" – столь откровенный, бесстыдный текст не мог не произвести впечатления на похотливого толстяка. Гость оказался ещё более нетерпеливым, чем она предполагала – телефон зазвонил через пять минут. Беззаботно посмеявшись в трубку, Арина сообщила брату, что пришла подружка, которой она обещала книгу и выпорхнула из квартиры.

Сурен ждал в круге света от уличного фонаря. Не успела она подойти поближе или сказать хоть слово, он подбежал, заключил её в медвежьи объятия, попытался поцеловать жирными губами. Арина чуть не задохнулась от кислого запаха пота, которым насквозь пропахла одежда "жениха".

– Постой, пожалуйста… Сурен, я так не могу…

Он отстранился, глупо уставившись на неё:

– Но ты ведь написала…

Вот идиот. Чувство отвращения наполнило её до краёв, но в последнюю минуту отказываться от плана – верх глупости. Она тяжело вздохнула, скромно потупилась, приблизившись на шаг:

– Сурен, ты такой сильный… мужественный, – ей стоило огромного труда подбирать подходящие слова, которые были бы хоть слегка применимы к неприятному мужику, – я не знаю… ты такой… я ночей не спала, ждала нашей встречи…

– Ооо, ты моя девочка, – Сурен расплылся в улыбке победителя, – иди ко мне…

Делать нечего. Она погрузилась в неприятные объятия, попыталась представить, что это не она, а кто-то другой страстно целует щетинистую блестящую физиономию. Поцелуй должен был продлиться достаточно долго. Мысленно досчитав до пятнадцати, Арина с силой оттолкнула влюблённого. Плюнула на асфальт. Отдышалась.

– Да, ладно тебе! Признайся, лучше меня никто не целуется! – откуда-то сбоку пробасил довольный Сурен.

Девушка прыснула, ещё раз плюнула, пытаясь вместе со слюной, выплюнуть воспоминания недавнего позора. Маска нежности сошла с её лица. Арина стала максимально серьёзной:

– Значит так, слушай меня внимательно. Я – закоренелая лесбиянка. Я меняю партнёрш каждый день, меня все в Москве знают, как прожженную сучку. Шлюху. – в голосе зазвучала угроза, – Запомни, я – лесбиянка! А теперь представь, какой позор падёт на твою голову, если в армянской диаспоре кто-то узнает, что ты целовался с лесбиянкой? Целовался с языком, которым она лижет чью-то…

– Стой! – на Сурена страшно было смотреть, он побледнел и покрылся крупными каплями пота, – пожалуйста, никому не говори! Я очень тебя прошу! Что ты хочешь? Денег?

Арина похотливо улыбнулась:

– Мне не нужны деньги… Но с сегодняшнего дня ты на километр не приблизишься к нам с братом, забудь о нашем существовании! Ясно?

Теперь уже плевался Сурен:

– Да, конечно, конечно! Никогда не приближаться! Никогда…

– И ещё… – голос Арины подобрел, – может поцелуй на дорожку? – она сделала губы бантиком. Сурен поперхнулся, окинул её полубезумным взглядом и торопливо попятился.

– Прощай, дорогой!!!

Нет, она не гордилась своим поступком. Ей было неприятно и стыдно, но другого выхода Арина не видела, а в безвыходной ситуации человек способен на многое.