Текст книги "Отродье. Охота на Смерть"

Автор книги: Владимир Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)

Внутри Арины балансировали сразу несколько чувств: любопытство, восхищение и панический страх. Не стоило человеку возвращаться в это место. Стены забыли кого им нужно защищать, одичали и теперь враждебно пялились ей в след. Арина отчётливо чувствовала, что за ней наблюдают. Временами, она резко оборачивалась, но неизвестный успевал бесшумно улизнуть. Проходя мимо некоторых комнат, она чувствовала неистовое зло струящееся изнутри. Шестое чувство подсказывало – не стоит тревожить тьму, и она не светила внутрь. Синее платье давно превратилось в тряпку, а теперь ещё и промокло от пота. Из-за сырости, но больше из-за страха она замёрзла и теперь мелко дрожала от холода, но больше всё же от страха. Зачем она сюда пошла? Душа уходила в пятки в те мгновения, когда далеко позади что-то неожиданно падало на трубу и низкий, но резкий звук разлетался по мавзолею холодной войны. "Что это? Там кто-то есть? За мной кто-то идёт? Меня хотят убить?" – если в такие моменты позволить задать себе эти вопросы – паника непременно захватит сознание, парализует страхом, поэтому Арина гнала вопросы прочь. Несколько раз в луч фонарика попадали мыши, так что она грешила на них.

Вся выдержка бесследно улетучилась, стоило ей почувствовать прикосновение к ноге. Арина ощутила волну бессильной паники, голову сдавило, как и грудь, но она понимала – кричать, ни в коем случае нельзя. Прикусила губу, настолько сильно, что почувствовала солоноватый вкус крови, тихо заскулила от обуявшего ужаса. Руки так тряслись, что свет конвульсивно скакал по стенам и потолку, а глаза не успевали ничего заметить. Арина упала. Зажмурилась. Детская вера в то, что "если я не вижу, то не видят и меня", иногда возвращается и во взрослом состоянии. Только через минуту судорожное напряжение немного отступило.

– Сестрёнка, сестрёнка, это я – Мирон, – теребил её за рукав Домовой, – прости, я не хотел пугать! Сестрёнка?

Заболела голова. Она с трудом открыла глаза и наконец-то вздохнула, но ещё не смогла ответить.

– Вот и славненько! Вот и хорошо! Молодец какая, далеко ушла! Молодец! – он погладил её по плечу, по волосам, – сейчас пройдёт… Теперь я с тобой, всё будет хорошо! Но сестрёнка, нам нельзя отсиживать, здесь зло – нехорошее место, надо сделать, дело и уходить – нельзя оставаться, надо уходить…

– М-м-мирон, зачем ты меня напугал? – заикаясь, тихо пробормотала она, – я чуть с ума не сошла… Тут и так страшно, а ещё ты за ноги хватаешься!

– Я же извинился! Хватит сидеть, надо идти, я их нашёл! – Домовой потянул её за подол.

– Стой, кого это ты нашёл?

– Их! Тут близко, скоро сама всё увидишь! Идём.

– Мирон, рассказывай!

– Долго рассказывать – идём! Идём!

Он был явно возбуждён. Решительность Домового потихоньку передавалась и ей. В конце концов, в компании напарника не так страшно. Арина поднялась, зачем-то попыталась отряхнуться – не помогло, платье пропиталось грязью насквозь:

– Ладно, веди.

– Угу. Сейчас…

Он ударился о пыльный пол и начал извиваться. Захрустели суставы маленькое тело начало неправильно изгибаться.

– Мирон, зачем ты превращаешься? – удивилась Арина.

– Так надо, – с трудом коверкая каждое слово, произнесли человеческие губы, из которых уже высовывались собачьи клыки.

Ей никак не удавалось привыкнуть к этому зрелищу. Его шерсть ещё некоторое время бурлила – под ней происходила невероятная метаморфоза, и вот мохнатый коричневый Йоркширский терьер, помахивая хвостом, быстро побежал вперёд. Арина тяжело вздохнула, поспешила за ним.

Антураж туннеля не менялся. Двери, разбитые старинные электроприборы, пыль. Они двигались быстро, рассмотреть комнаты более внимательно не получалось – оно и к лучшему. Конец главного коридора забытого бомбоубежища так и не появился. Они свернули в небольшое ответвление слева, настолько узкое, что продвигаться по нему можно было только боком, прошли метров сто и тут вдалеке забрезжил неровный тусклый свет, показавшийся после всепоглощающей тьмы, ослепительно ярким. Свет – значит люди! Арина с облегчением улыбнулась самой себе – самое страшное позади. Несколько шагов, низкий дверной проём и они внутри небольшой квадратной комнаты. Вот он – жилой отсек, а она гадала, где по задумке проектировщиков должны спать те, кто будет пользоваться ИВЦ-51, М-2, КП-9 и "Раздевальней". У трёх стен стояли три покосившиеся от времени двухъярусные кровати с поеденными мышами матрацами. В центре на грязной табуретке одиноко горела свеча, её огонёк опасно заколыхался от сквозняка. В неровном свете, она увидела трупы детей. Совсем маленькие – лет по двенадцать не больше. Мальчики или девочки – не сказать: все одинаково истощённые. Глубоко запавшие глаза и щёки, серая кожа, обтянувшая рёбра, нездорово тонкие ручки. Детей не кормили не меньше месяца. Очнувшись от страшного зрелища, она вспомнила, кто здесь врач. Подбежала к первой кровати, осторожно проверила, есть ли пульс на шейной артерии. Пульс был, так же как у всех остальных детей. Нитевидный, слабый, но был! Мальчик, лежащий на нижнем ярусе центральной кровати, неуверенно приоткрыл глаза, расширенные зрачки сфокусировались на Йоркширском терьере, который бесцеремонно залез к нему на матрац:

– Тошка, это ты… – мальчик устало погладил Домового, – Как я рад… Я знал, что ты меня не бросишь… Молодец, что пришёл…

Арина подбежала к очнувшемуся пареньку:

– Мальчик! Здравствуй! Как ты себя чувствуешь? Что с вами произошло?

Мальчик снова приоткрыл веки, чувствовалось, что это даётся ему с большим трудом. Он внимательно посмотрел на неё:

– Вы… Вы…

– Я врач, не волнуйся! Я вам помогу… – Арина осеклась, – постараюсь помочь.

– Я знаю Вас… Вы – Голубая Леди. Нам рассказывали о вас… Вы пришли, как же сильно мы вас ждали… Теперь всё наладится… – мальчик потерял сознание, его рука безвольно упала на свернувшуюся под боком собаку.

Йоркширский терьер поднял брови, просительно посмотрел ей в глаза.

– Мирон, я не знаю, что делать у них у всех крайняя степень истощения, а здесь ни препаратов, ничего нет!

Собака закрыла глаза лапами, мол – ну, ты и дура!

– Не поняла…

На кровати справа зашевелился другой мальчик. Он отвернулся к стене, чем-то зашебуршал. Арина пригляделась. Мальчик, не обращая на неё никакого внимания, достал из-под матраца обычный полиэтиленовый пакет, тюбик клея, размером с собственную ладонь, выдавил клей в пакет, расправил, приставил ко рту, вдохнул…

"Токсикоманы!" – догадалась Арина. Мальчик выдохнул и вдохнул снова.

– Что ты делаешь?! – вскрикнула она, пытаясь выхватить у него пакет.

Реакция парня оказалась молниеносной. Он жёстко перехватил её руку. Откуда столько сил в полумёртвом ребёнке? Тонкие пальцы стальной хваткой впились в запястье. Недобро зыркнул исподлобья. Вдохнул. Выдохнул. Вдохнул. Ядовитые пары быстро понеслись по его крови – взгляд помутился, хватка ослабла, на лице мальчика расплылась глупая улыбка, голова упала на пакет, волосы и ухо испачкались в клею. Арина обвела детей взглядом. Так и есть – все токсикоманы. На исхудавших телах засохшие корки клея, у многих слиплись пальцы, у одного губы. А ещё она поняла, чем эта комната отличалась от прочих – стойким химическим запахом. Даже в брошенном туалете, встреченном ею в начале подземелья, где в прошлом был фекальный потоп – стены аж на полметра покрывала коричневая корка, – абсолютно не пахло, а здесь…

– Мирон, они все наркоманы…

Собака зарылась мордой подмышку первого мальчика, по её телу пробежало судорожное сокращение, когда Мирон снова повернулся к ней, на морде Йоркширского терьера обнаружился вполне человеческий рот – это смотрелось забавно.

– Я знаю, но всё сложно.

Арина фыркнула:

– Да уж, куда сложнее! Как помочь наркоманам, зарывшимся на двести метров под землёй? Мы не достать их ни сможем, ни здесь не спасём! Нужно вызвать скорую, спасателей…Ничего не понимаю, зачем нас вообще сюда отправил Прад, разве это наше дело?

– Наше – не сомневайся! – говорящая собака прижалась плотнее к мальчику, – говорю же – всё намного сложнее, чем может показаться…

Арина хотела, возразить, но тут Домовой вскочил на кровати, зарычал, уставившись на что-то за её спиной – туда, где был вход.

– Мирон, только не говори, что за моей спиной кто-то стоит…

– Демон! – прорычала собака.

Она не успела испугаться или что-либо понять, когда ощутила сильный толчок в спину, потеряла равновесие, по инерции полетела на табуретку с полусгоревшей свечой, уронила её, упала сама, ощутив на груди обжигающий воск. Слова Домового дошли до неё уже на полу. Воцарившаяся тьма в комнате отличалась от обычной темноты, когда выключаешь свет, она обладала собственной консистенцией, формой и без сомнения содержанием. Рука сама собой нащупала выключенный фонарик. Где же нужная кнопка? Вот она! Концентрированный луч света зажёгся совсем в ненужном ей направлении – осветил что-то за спиной, но каких-то призвуков света хватило, чтобы рассмотреть нечто нависшее над ней. Как оружием, Арина взмахнула фонарём. Свет полоснул по субстанции, и тут произошло невероятное. Впоследствии, вспоминая этот эпизод, она не могла с точностью сказать, что же случилось. Сначала Арина увидела крупный чёрный кривой клюв у собственного лица, затем окружившая её тьма, повела себя как густой чёрный дым, такой же возникает, если зажечь резиновую покрышку – чёрный дым развеивался под лучом, концентрируясь за его пределами. И наконец, самое жуткое – крик. Кто способен так кричать? Хищная птица, нападая на жертву? Смертельно раненное животное, впавшее в безумное отчаяние? Кто? Визг или вопль заслонил реальный мир, проник под кожу, в голову сквозь уши, в саму душу. Страх зародившийся ещё в первой комнате, теперь разросся, став размером с Фудзияму. На его фоне, она таяла как снежинка. Нет – это даже не страх, а тотальный ужас несравнимый ни с чем.

Фонарик выпал из рук.

Чёрный дым ждал этого. Уплотнившись ещё сильнее, он придавил её к пыльному полу, запястья и щиколотки вросли в бетон. Она и не сопротивлялась, загипнотизированная потусторонним воплем. Демон затих. Чёрный клюв опустился ниже, оцарапал или обнюхал шею. Арина либо на несколько секунд потеряла сознание, либо балансировала на грани. Клюв резко поднялся над ней и снова вопль потряс всеми забытое бомбоубежище, но теперь это был крик триумфа. Волк, поваливший жертву, перегрызает ей шею, а потом так же триумфально воет, напоминая тайге, кто здесь хозяин.

– Вот уж, выкуси! Хватит с тебя загубленных жизней, – сказал кто-то. Человеческий голос немного привёл Арину в чувства, а неизвестный проворчал, – ну-ка, сгинь, нечистый!

Яркий луч фонаря разрубил дымное тело демона. Снова жуткий вопль, но уже не лишающий чувств, а, просто, бескрайне мерзкий, как если медленно водить спичечной головкой по коробку или лезвием ножа по точильному камню. Дым редел под светом, но мгновение спустя концентрировался в другом месте. Что-то ей подсказало – светить нужно в клюв. Арина выхватила фонарь из рук Домового, опять принявшего истинный облик, полоснула по тьме, ещё раз, ещё. Клюв уходил от атак. Чёрный дым схватил её за ногу, сильно дёрнул под одну из кроватей – она больно ударилась головой о железную ножку, посветила – отпустили, но тут же схватили за плечо, дёрнули в противоположную сторону, схватили за волосы, ударили головой об пол.

Боль и крик и страх.

Арина никогда не верила в удачу. С ранних лет поняла – везёт другим, не ей. Трудно сказать, когда именно, просто, однажды поняла – она не из тех, кто выигрывает в лотерею, получает сказочное наследство или находит на дороге пятьсот рублей. Они с удачей присматривались друг к другу, предпочитая идти каждая своей дорогой. Но сегодня ей повезло по-крупному. В тот миг, когда кончились почти все шансы попасть по уязвимому месту демона, фонарик выскользнул из потной ладони, и яркая полоска света на долю секунды ударила в полуметровый чёрный клюв. Их оглушила мощная волна – нет, это уже был не вопль, а именно ментальная волна страха – чудовище впервые почувствовало угрозу со стороны нежданных гостей. Демон угрожающе взвыл, оттолкнул Арину, а сам выскользнул в чёрный дверной проём. Напоследок ей удалось хорошенько резануть по его телу. Часть чёрного дыма отделилась от общей масс, метнулась по стене, вверх – в угол, к потолку. Арина настигла её там. Это было так странно. Маленький кусочек мрака, трепетал под лучом, дрожал и вдруг еле слышно пискнув, растаял, рассеялся, перестал существовать.

Демон взвыл. Его вопль удалялся. В сложной акустике бомбоубежища невозможно было определить, куда он направился, но не было сомнений – они отвоевали немного времени.

Арина села на полу. Голова раскалывалась, судя по крови оставшейся на руке, после того как она провела ею по лбу, не только в переносном смысле.

– Уф, ну сестрёнка, ты молодец!

– Да, что "молодец-то"? Еле отбились… – чтобы руки перестали так сильно трястись, она спрятала их подмышками, но нервы напряжённые как струны гудели в голове, не давая трезво мыслить, – я не переживу… Реально мне не хватает сил, я уже сейчас схожу с ума…

Арине действительно начало мерещиться. В чернильной темноте чудились цветные всполохи, в них угадывались глаза с вертикальными зрачками, на которых невозможно было сфокусироваться – они ускользали, казались разумными. За спиной к ней кто-то крался. Она, не переставая, оборачивалась, не видела ничего подозрительного, но чувство, что какой-то неведомый хищник открыл на неё охоту, не отступало.

– Брось! Не раскисай, он ещё не скоро вернётся, у нас есть время подготовиться, – оптимизму Домового оставалось только позавидовать.

– Я не смогу…

На кровати застонал мальчик, тот самый, что уже разговаривал с ней:

– Пииить…

Арина бросилась к сумке, отыскала на дне бутылку минералки, поднесла её к сухим растрескавшимся губам. Мальчик выпил совсем чуть-чуть, но его взгляд прояснился:

– О, Голубая Леди, вы пришли… Вы прогоните Кровавый Кошмар и он нас отпустит… Пожалуйста, прогоните его! Пожалуйста!

Она погладила его по мокрому лбу:

– Не бойся, всё будет хорошо, я врач, я помогу!

– Не говорите так, – мальчик окончательно пришёл в себя, приподнялся на локте, – Вы – Голубая Леди, кроме вас нам никто не поможет – ни врач, ни кто!

– Он бредит, – одними губами сказала она Мирону.

– Нет, я говорю чистую правду, – возмутился паренёк, – раньше с нами была Машка, она умела угадывать будущее. Говорила утром, что в обед пойдёт дождь и дождь шёл, говорила, когда и куда нужно идти, чтобы просить милостыню, и мы всегда возвращались с полными карманами… Машка никогда не ошибалась! Слышите? Никогда! Она отговаривала нас зимовать здесь, говорила, что тут живёт зло, но Старшие её не послушали… Старшие умерли. Машка тоже умерла, но сказала, что придёт Голубая Леди – только ей под силу справиться с Кровавым Кошмаром. Машка знала, что Вы придёте. Спасите нас!

Эта небольшая речь потребовала от мальчика всех оставшихся сил. Закончив, он упал на тонкий матрац, часто задышал, пошарил рукой – подоспел Мирон, снова обернувшийся собакой, лёг под худую ладонь. Мальчик успокоился, задышал ровнее – отключился.

– Мирон, я не понимаю… Какая ещё Голубая Леди и откуда ты знаешь этого мальчика?

Собака улыбнулась человеческим ртом:

– А тебе, что не нравится прозвище? По-моему, очень подходит – Голубая Леди…

– Бред какой-то…

– Сестрёнка, это же дети… Они не разбираются в ваших словечках, у них нет большой машины, знающей всё о паранормальных явлениях, вот и зовут непонятные вещи своими именами. Видно девчонка, из Костиного рассказа, и правда имела дар, но не особенно умела им пользоваться… Предсказывала, конечно, что-то, по мелочи… А теперь сама представь, как бы ты назвала неизвестную женщину в голубом платье из своего сна, которая приходит и спасает ребят?

– Не знаю…

– Тот и оно! Голубая Леди, давай-ка вернёмся к нашим баранам, вернее демону и подумаем, как от него избавиться…

Арина почувствовала неладное:

– Стоп. Мирон, ты ведь не ответил на мой вопрос…

– Всё я ответил! Не гони, давай свою сумку…

– Нет, не ответил. Говори, откуда знаешь этого мальчишку?

– В первый раз его вижу!

– Не ври! Тебе и имя его известно! Рассказывай!

Собака нахмурилась, заёрзала на кровати, что-то проворчала, но сдалась:

– Это сын хозяйский… То есть, бывших хозяев отпрыск… Я его с колыбели рОстил. Понимаешь, семейка у меня раньше была непростая, вернее простая как три рубля… Хозяин выпивоха, хозяйка неряха. Я не виню их – жизнь нынче сложная, не потянули они эту жизнь триклютую. Хозяин как-то по пьянке соседа зарезал, ну и ясное дело в тюрьму. Хозяйка с горя запила, совсем про Костика забыла. Вот мы и остались с ним одни во всём мире, а он меня любил, верил в меня, последний пряник за шкаф клал. А потом дом расселили. Все уехали, а Костик вернулся, я тогда ему и показался в собачьем обличии. Жили складно, но однажды он ушёл и не вернулся больше. Искал я его, следы вынюхивал, да разве ж в Москве найдёшь человека? Я и не нашёл и только, когда к вашему отродью переехал, почувствовал, что близко он, что нуждается, что плохо ему…

Арина всё поняла:

– Ясно. Что ж, Мирон, я действительно хочу помочь, но ты сам подумай – как? Я ведь ничего почти не умею! И вообще, кто я такая по сравнению с демоном? Ты же видел его. Он… Он, ужасный, сильный, страшный… Мне одной не справиться.

– Чепуха…

– Мирон – это настоящий Демон!

Домовой опять превратился в бурлящую меховую кучу, обернулся:

– Демон, демон, демон – чё ты заладила? Вот невидаль какая! Знаешь, в чём ваша основная людская проблема? Вы сами себе придумываете трудности, не можете с ними справиться и начинаете убиваться попусту! Демон, ну и что? Кто для тебя Демон? Каким ты его себе представляешь?

– Демон – это одно из высших проявлений зла! Он сильный, безжалостный, беспощадный… Сам же видел, если бы не чудо – он бы меня разорвал на кусочки!

Домовой захохотал:

– Сестрёнка, да ты ничего не знаешь! Это люди придумали, что демоны такие, – он скорчил страшную рожу, завыл: "Уууууу!". – Ты ещё скажи, что они слуги Люцефера, – он снова засмеялся, – Чепуха! на самом деле всё совсем по-другому! Демоны – это, как бы сказать, крайнее воплощение какого-нибудь чувства или страсти – не больше… Есть демоны дня и демоны ночи. Ночные, наш как раз из них, пугают, насылают кошмары, сбивают с проторенной дорожки, толкают на преступление – им нравятся человеческие эмоции, типа страха и отчаяния, но… Ты сейчас удивишься! Есть и дневные демоны! Люди их ещё нимфами звали. Например, демон любви – это именно его работа, когда между мужиком и бабой, как говорят – искра пробегает. Есть демон удачи, демон хранитель и даже демон одухотворения – он иногда приходит к человеку и тот неожиданно для домашних начинает чудить, сочинять песенки душевные или там книжки писать. Короче, люди – дураки. Сами себя перехитрили. Сами себя напугали… Демоны, они ведь в помощь вам даны. Скажем, решил мужик с парашютом прыгнуть, вроде набрался смелости, но чувствует, что может сдрейфить, а к нему бах и Демон отваги прицепился – укрепил его, храбрости добавил чуток, мужик и прыгнул – все довольны!

– Ты хочешь сказать, что в самом понятии слова "Демон", кроется ошибка? – не поверила Арина.

– Угу. Забудь всё, что знала.

– Хорошо – забуду, но знаешь, после сегодняшней встречи, как-то легче не становится. Ты видел, как легко он меня повалил? Не знаю, мне он показался очень даже сильным…

– А я и не сказал, что демоны слабые, – Домовой начал ходить вокруг неё, – совсем не слабые, особенно наш. Думается мне, что это Демон счастья…

– ЧТО? – удивилась Арина, – но разве Демон счастья не должен делать людей счастливыми? Я думала он должен быть дневным…

Мирон будто не заметил её слов:

– … Бедняги, тяжело им в наши времена живётся. Вспомни, когда ты в последний раз видела счастливого человека? – он помолчал, ожидая ответа, – видишь! Нету нынче счастливых людей! Все заморочены, все хотят того, чего добиться не могут, все не по правилам живут, не находят предназначенного им места… А демоны они же твари неразумные – бродят, ищут счастливых людей, чтобы их же счастье приумножить, а самим в сторонку отойти, да погреться в лучах радости.

Но не работает нынче древнее правило. Станет человек счастливым – день проходит, два, три, и он себе новую бессмыслицу задумает и снова несчастным ходит – не воплощается мечта. А демону где погреться?

– Слушай, Мирон, я совсем запуталась. Получается, демоны живут в симбиозе с людьми – это я поняла, но причём тут Демон счастья, который убивает детей в бомбоубежище?

– "Симбиозе", – передразнил Мирон, – ишь, каких словечек понапридумывали! Не знаю, чтобы это значило, но Демону нужно счастье, чтобы жить, чтобы его возвращать и приумножать. Если он не находит счастья среди людей, у него не остаётся выбора – демон заставляет людей быть счастливыми…

– А разве можно заставить?

– Можно… Алкоголь и наркотики…

– О, боже!

Теперь всё встало на свои места. Конечно, самый простой путь к счастью – алкоголь и наркотики! Не требуется ничего, кроме бутылки или инъекции. Никаких усилий. Откровение, к которому её подвёл Мирон, потрясло Арину до глубины души. В него не хотелось верить, но с каждой секундой оно обрастало уже её собственными наблюдениями, из которых следовали выводы, подтверждающие слова Домового. Счастливых людей год от года становилось меньше, зато в противовес этому множилось число зависимых от героина, кокаина, травки и водки. Она вспомнила себя: несколько лет назад Арина пристрастилась к коктейлям, не представляла ни одного вечера без пары, а затем и тройки симпатичных бутылочек со сладким напитком. Уже после первых глотков, в голове начинало шуметь, на лицо приклеивалась улыбка, неспокойные мысли отступали, а в душе воцарялась гармония, – наверное, это и есть счастье? От алкоголизма Арина спасла себя сама, волевым решением однажды запретив себе пить. Но какой же несчастной она потом была!

– Мирон, получается, Демон специально запер ребят здесь, чтобы иметь постоянный источник их наркотического счастья?

– Получается, да. Ему самому это противно, это против его природы – вот и пропитался чернотой, переродился в ночного, но выбора-то нету… Он влияет на мальчишек, привязывает к себе и к этому месту, делает зависимость сильнее.

– Ужас!

Домовой устало вздохнул:

– Угу… Куда мир катится? Ведь всего за пятьдесят лет всё разрушилось…

Напарники немного посидели в тишине, думая каждый о своём.

Она снова посмотрела в землистые лица мальчишек. Теперь ей было их жаль. Женское сердце списало все прегрешения подростков на проделки демона, закрыв глаза на то, что демон никак не мог подсадить их на клей – они сами попробовали ядовитые пары. Вместе с тем, Арина твёрдо знала, что долго ребята не протянут – они и сейчас шатко стояли на пороге между жизнью и смертью – помощь не прибудет вовремя, нужно действовать самой.

– Ладно, Мирон, некогда рассиживаться… Рассказывай, как нам быть? Мы должны им помочь!

Мирон выдержал паузу, посмотрев как-то по-особенному, то ли с гордостью, то ли с грустью, вздохнул:

– А чё рассказывать? Надевай защитный плащ – тебя не увидят, бери скипетр – тебя услышат, а в склянках жидкий свет, тут я думаю, ты сама догадаешься, как с ним поступить…

– Жидкий свет?

– Слушай, что у вас вообще за шарашкина-контора? Чем вы вообще там занимаетесь? Ты ведь ничего не знаешь! Да – "жидкий свет", есть такое зелье – разбиваешь склянку, и жидкость начинает ярко светиться, но недолго.

– Понятно.

– У нас два пути: напугать врага, чтобы он бежал из подземелья и оставил пацанов в покое или убить его – и то и другое сделать непросто.

Арина быстро признала лидерство Домового, безропотно подчинилась – надела мятый длинный плащ, держащийся на шейном шнурке, пониже натянула капюшон, сунула во внутренние карманы "жидкий свет", прижала к груди скипетр.

– Слушай, а разве меня не выдаст фонарик?

– Сестрёнка, ты совсем, что ли? Мы не будем им пользоваться!

– Шутишь? – она всего на миг представила липкую кровожадную тьму за пределами комнаты, и её пробрал озноб, вернулись многочисленные страхи, – а как я, по-твоему, должна искать Демона? Там кромешная тьма!

Домовой, роясь в её сумке, проворчал:

– Ей богу, как маленькая… Произнеси заклинание!

– Но я не знаю никаких заклинаний, – ей почему-то стало стыдно.

Мирон замер, медленно обернулся и посмотрел на неё, как смотрят на обезьяну, которая не любит бананов или крокодила – вегетарианца:

– Ты это сейчас серьёзно сказала?

– Да.

– O my god!

– Чё?

Он подбоченился, небрежно бросил:

– Сейчас так говорят… В переводе на русский – ты, что с дуба рухнула?

Арина готова была провалиться сквозь землю:

– Извини…

– Слушай, ты поди ещё и не знаешь, что ведьма?

– Какая же я ведьма? – она усмехнулась, – я детский врач, ну и ещё кое-что умею – вот и всё…

– Ё-К-Л-М-Нэ… Сестрёнка, тебе плохо? Ты не заболела? Ты ведьма! Обычная, нормальная ведьма! Я, таких как ты, повидал на своём веку тридцать восемь штук! Неужели ваше отродье тебе ничего не сказало? Ведь он же знает, конечно, знает!

– Никто мне ничего не говорил…

– Дал бы ума, да у себя мало… Как так – не пойму? Ладно, скажу значит я, уж не обессудь – как сумею. Ты – ведьма – это раз. Ведьмы колдуют – два. Значит, и ты можешь колдовать – это три.

– Но я никогда не колдовала и ни одного заклинания не знаю.

– Может и не знаешь, но колдовать – колдовала. Ты же мне приказывала правду сказать – ох, больно сильно приказывала, я еле сдюжил – разве же это ни колдовство? Я тебе скажу: колдовство в чистом виде!

Она задумалась:

– Это называется "Приказ", я просто приказываю, и мне подчиняются, ничего особенного при этом не происходит…

– Назови козу хоть свиньёй, хоть коровой – козой она останется! Твой приказ – это ведьмина сила в чистом виде. Не каждая ведьма, я тебе скажу, может простые слова силой наделить! Представь, что будет, если слова окажутся особые…

Арина вспомнила заклинание Капитана, когда они изгоняли Полтергейста. Да, в тот миг она отчётливо почувствовала, что подобранные им слова были не просто старыми, а обладали собственной силой – наслаиваясь одно на другое, они сплетались в сложный узор, наполняясь силой:

– Я, кажется понимаю… Но как нам это может помочь, если я не знаю нужных слов и вряд ли они отыщутся здесь…

– Не робей, сестрёнка – подсоблю, чем смогу. Знаю я кое-что! На одного демона, глядишь, нам хватит…