Текст книги "Отродье. Охота на Смерть"

Автор книги: Владимир Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)

4

Вдох, выдох.

Языки чёрного пламени лизали угол, в который они загнали Демона. Только теперь она поняла, что противник состоял именно из пламени, а не дыма. Его тело, которое благодаря ночному зрению, она видела превосходно, напоминало наилегчайшую шёлковую тряпку с рваными краями, трепетавшую на ветру. Первая склянка с "жидким светом" несколько минут назад чуть-чуть не попала в цель. Но всё же Демон был ранен. Один из краёв ткани словно вырвали. В этом месте чёрный потусторонний огонь угас, превратившись в блеклый дым, сочащийся как кровь. Оглушающий рёв, снова попытался проникнуть в неё, разодрать её душу. Вопль, не имевший ничего общего с нашим миром, как невидимая стена отгородил своего создателя от преследователей. Уродливый клюв цапнул воздух в полуметре от неё – значит пока в безопасности, плащ работает – её не видят.

Вдох, выдох.

Лёгкие с хрипом принимали воздух. Кровь из рассечённой брови попала в глаз. Арина заморгала, отвлеклась. Новый порыв чудовищного визга. Она пошатнулась, чуть не потеряв равновесия. Ещё немного и силы кончатся, они и так уже на исходе – слишком долгой была погоня по подземному лабиринту, слишком часто она подставлялась под удары. Демон сделал обманный выпад, но тут же метнулся в сторону – хотел сбежать. "Приказываю – стой!" – крикнула Арина, выбросив скипетр вперёд. Тысячи иголочек пробежали по телу, концентрируясь в руке. Чистый залп света сорвался с кончика скипетра – остановил беглеца. Он снова истошно заорал и замер. Методом проб и ошибок, она выяснила, что это ненадолго – в запасе секунд пятнадцать – целая вечность!

– Давай! – поддержал сзади Мирон.

Арина сосредоточилась, постаралась выбросить из головы усталость, страх и боль.

Вдох и на выдохе:

– Как тварь дворовАя,

как темнота погребная,

Как солнца луч,

Как грохот туч.

Откройся мне,

Как земля на заре! – она взмахнула скипетром – ничего не произошло, но заклинание сработало, об этом говорило внутреннее опустошение, которое она испытала.

Глубокий медленный вдох и осторожный выдох.

Парализованный Демон заверещал, но его вопль лишился силы – это была мольба о пощаде. Невидимая, но неприступная стена, разделявшая их, развеялась. Демон счастья сжался в углу огромной бойлерной, скукожился, в одночасье, растеряв всю мощь, всю силу. От его недавнего величия ни осталось ровным счётом ничего – тень, не больше. Ей стало искренне жаль Демона, которому на роду было написано делать людей счастливее, он, наверняка так и хотел, но людям в наше время счастье не нужно и вот итог. Он напомнил ей одичавшую собаку, отобравшую у прохожего пакет с едой. Такую собаку изловят и убьют, хотя, по большому счёту, она ни в чём не виновата – её бросили люди, вынудили одичать.

– Сестрёнка, действуй! – вывел её из ступора Домовой.

Вдох.

Арина с размаху кинула в угол с демоном вторую склянку. Что ж, теперь она собаколов.

Выдох.

Звон стекла ещё долго блуждал по никому не нужному, заброшенному бомбоубежищу. Звон был слышен, когда жидкий свет прыснул во все стороны, заставил её зажмуриться, осветил всё вокруг, попал на тело Демона, как кислота разъел его. Звон стекла ещё слышался в гигантских ржавых трубах под потолком, когда на пол упал мёртвый полуметровый клюв и когда свет уже погас, и когда Арина присела на корточки у стены и отчего-то горько зарыдала.

Тишина.

– Ну-ну, будет тебе, – несколько минут спустя погладил её по волосам Мирон, – всё позади. Ты справилась! Всё кончилось. Пойдём отсюда.

– Мирон, почему жизнь так несправедлива? – утирая слёзы, спросила она.

– Почём я знаю… Живешь – не оглянешься, помрешь – не спохватишься.

Она от бессилия сильно стукнула по стене:

– Не хочу так!

Вдруг за шиворот посыпалась штукатурка. Арина еле-еле успела отползти, перед тем, как стена за её спиной ещё раз хрустнула и развалилась. В заброшенное бомбоубежище проник свет и пыль. Пыль осела. За дырой в стене они разглядели ровные ряды унитазов, несколько раковин, светлый кафель и зеркала. Туалет был хорошо ухожен, о чём говорила кристальная чистота. Слёзы тут же высохли:

– Мирон, ты что-нибудь понимаешь? Я думала, бомбоубежище должно защищать от ядерного взрыва, а у него оказывается стены картонные!

– А я не удивляюсь – у нас в СССР всё так строили, – улыбнулся Йоркширский терьер с человеческим ртом, – поскорее умойся, нужно снять заклинание с твоих глаз, если слишком долго пользоваться призрачным зрением, ты ослепнешь и сможешь видеть только духов… Ванга, кстати, так и ослепла.

Арина прошла в туалет. Кто это в зеркале? Это мог быть кто угодно – бомжиха с вокзала, солдат, проползший на животе несколько километров по болоту, но не она. Относительно чистым оставался плащ Капитана, всё остальное покрывала пыль разных оттенков, на руках, лице и груди пыль смешалась с кровью, превратившись в грязь. Синее платье покрыли грязные разводы, тёмные пятна – вероятно тоже кровь. Коленки и локти сбиты, шея исцарапана, что она скажет близким и коллегам? Но больше всего Арину поразили собственные глаза. Белки – чёрные, а зрачки, расширившись на всю радужку, горели красным, как у кроликов. Испугавшись, она судорожно начала умываться. Как же ей не хватало чистой, прохладной воды! Вместе с водой в раковину утекала усталость, истощение, страх. Всё что произошло – произошло и осталось в прошлом, она успеет всё обдумать позже. Арина вспомнила, о мальчишках, встрепенулась, хотела крикнуть Мирону, чтобы он сбегал их проведать, но вместо этого обомлела: сквозь дыру в стене на свет лезли зомби – пыльные, серые, с впадинами вместо глаз. Она не успела, как следует испугаться – узнала пареньков из бункера.

– Мальчики, как вам удалось выбраться? Вы же еле передвигались!

Первым зашёл Костик, увидев её, заулыбался:

– Голубая Леди – это вы! Мы знали, что вы нам поможете и прогоните Кровавый кошмар! Машка не обманула! Пацаны – это она – Голубая Леди!

Остальные мальчишки щурились от яркого света, тёрли глаза, пытались отшоркать засохший клей.

– Голубая Леди, – продолжал тараторить Костик, – когда вы ушли из нашего лагеря, я проснулся и решил, что вы нас бросили, но потом Кошмар заорал в коридорах, а потом проснулся Андрюха, а Андрюха не просыпался уже несколько дней, мы думали ему конец, а он проснулся и Мишка и Лёха и Димон! И тогда мы поняли, что вы победили, что вы Голубая Леди и мы спасены и побежали на звук! Нас стало лучше и мы пошли за вами.

Арина улыбнулась:

– Ясно, – но снова нахмурилась, увидев как кто-то из мальчишек, поспешно прятал в кармане штанов тюбик с клеем. Она собрала в кулак всю волю, с силой сказала, – Я – Голубая Леди спасла вас из лап Кошмара, но я в силах вернуть вас обратно, – покалывание тысяч иголочек пронеслось по позвоночнику, – с этого дня никто из вас, никогда в жизни больше не вдохнёт клея, а если вдохнёте – знайте – это ваш собственный выбор, больше вас никто не спасёт! Я – Голубая Леди, сама прослежу, чтобы, нарушивший обещание, умер самой жуткой из смертей! Клянитесь мне, что никогда не прикоснётесь ни к клею, ни к каким-либо другим наркотикам!

Мальчишки потупились, кто-то спросил:

– А сигареты считаются?

Она решила быть жестокой до конца:

– Считаются!

– Клянусь! – первым сказал Костик, скомкав в руке пачку Примы. За ним поклялись, правда, без особого энтузиазма все остальные, сдавая клей и пакетики с сухой травой.

– Что ж, хорошо. Вы всё ещё очень слабые, поэтому я вызову скорую помощь, чтобы вас немного подлечили… И без возражений!

Скорая приехала достаточно быстро. Выход из бомбоубежища, оказывается, находился в туалете крупного торгового центра, когда она вышла на улицу, то не узнала это место – здесь не было ни намёка на школу или старенький квартал, в котором они спустились под землю. Арина была готова прижаться к любому дереву и целовать его – так соскучилась по поверхности. В Москве давно наступила ночь. Небо сегодня скрывали облака, от чего её никак не покидало ощущение, что она всё ещё в бункере с очень высоким потолком. Мальчишек увезли в больницу. На прощание её обнял только Костик, все остальные смотрели как на диковинку, с опаской отступая на шаг, если она подходила слишком близко. Медики хотели забрать и её, но Арина успела сочинить нелепую историю, о том, что в туалете её врасплох застигло землетрясение и слегка завалило обрушившейся стеной, но в целом всё хорошо и вообще вот-вот её заберёт муж.

– Что дальше? – спросила она у Йоркширского терьера, присевшего рядом с ней на ступеньках торгового центра.

Собака не ответила, склонив набок морду с умными глазами.

Зазвонил телефон.

– Алло.

– Ара, дорогая, как у тебя дела? – бодро поприветствовал Прад, не дождался ответа, – судя по всему – превосходно! Умница, я знал, что ты справишься! Мы тут тоже более-менее разгребли, приезжай. Я разморозил запасную базу – встретимся на Крымском мосту…

– А… – но ей не дали задать вопроса, в трубке раздались короткие гудки.

– Вот урод! Ладно, хрен с ним. Мирон поехали – нас ждут.

Арина поймала такси.

Таксист – яркий армянин, признал в ней свою, начал быстро что-то тараторить, на родном языке, который она помнила слабо. Ей совсем не хотелось разговаривать, поэтому она сложила из пальцев несколько замысловатых жестов, давая ему понять, что глухонемая. Таксист расстроился, но сделал погромче магнитолу, в которой надрывался неизвестный армянский певец. Арине потребовались все силы, чтобы не уснуть в тёплом салоне. Равномерный шелест колёс, действовал лучше любой колыбельной. Ехать пришлось около часа. Домовой счастливо похрапывал на коленях. Подсвеченный иллюминацией город равнодушно поглядывал на неё сквозь окна. Жилые дома чернели – их обитатели давно спали. Наконец показались высоченные пилоны моста.

– Остановите, пожалуйста, посередине, – попросила Арина.

Она так вымоталась, что нелепость ситуации до неё дошла лишь после второго гневного взгляда, брошенного водителем. За поездку таксист содрал с неё втридорога.

Затхлый запах Москва-реки немного отогнал сон. Арина подошла к ограждению, устало посмотрела на чёрную воду – как же она далеко внизу. Домовой снова принял свою настоящую форму, как-то странно на неё посмотрел.

– Что? – спросила она.

– Ничего, ответил он и отвернулся.

Зазвонил мобильник, на экране высветился номер Капитана:

– Ара, ты быстро! Значит так, – не давая ей вставить не слово, говорил он, – слушай меня очень внимательно. Это – проверка на доверие. Наша вторая база очень секретная, попасть в неё можно при одном условии – нужно верить. Посмотри вниз, что ты видишь?

– Ничего, – ответила она, – сто пятьдесят метров пустоты и вода.

– Ха! На самом деле это не так! Ты смотришь на нашу базу! Я тебя кстати, прекрасно вижу, у тебя по-моему грудь выпала из выреза…

Арина дёрнулась, проверила грудь, а Прад залился истерическим хохотом:

– Так вот, наша база не видна обычным людям, тебе пока что тоже, поэтому ты должна поверить и просто шагнуть с моста в пустоту. Не бойся – ничего с тобой не случится! Ты стоишь всего в нескольких сантиметрах от портала. Шагни и всё на сегодня закончится. Вадик, Гита – все тебя заждались!

– Прад, я многого, безусловно, не знаю, но невидимая база под мостом – вам не кажется, что это перебор?

– Не кажется! Тем более, что больше безопасных мест для нас в городе не осталось! Я всё тебе позже объясню – давай, перелезь через перила и шагни, мы ждём.

– Прад, со мной Мирон…

– Это была плохая новость, хотя сегодня у нас день плохих новостей… Одной больше, одной меньше! Оставь его наверху – пусть ждёт…

– Капитан, я не могу его бросить, – Арина посмотрела на Домового. Он выглядел таким одиноким, жалким – сгорбился, отвернулся, – он хороший. Вы знаете, я за сегодня многое поняла – мы слишком плохо с ним обошлись, вот он и отплатил той же монетой… Такие уж у него правила… Мирон пойдёт с нами. – Она чуть-чуть помолчала и добавила от всей души, – Мирон теперь мой друг…

В трубке была тишина – связь давно прервалась.

Арина тяжело вздохнула, никого не стесняясь, задрала юбку, перелезла через перила, замерла на краю пропасти:

– Мирон, сначала я, а потом сразу ты прыгай! Покушаем на базе конфет, я что-то так сладкого захотела! Уф, страшно!

Домовой обернулся к ней, ей почудились в его глазах слёзы. Арина ещё раз глянула на реку:

– Будь, что будет! В конце концов, как ты говоришь – единожды живём! – она замерла в последний раз, – спасибо тебе Мирон за всё, ты меня сегодня многому научил, я тебе искренне благодарна!

Арина зажмурилась, поглубже вдохнула, подняла ногу, чтобы сделать шаг в пустоту…

– НЕЕЕТ!!! – закричал Домовой, – НЕЕЕТ!!! Не делай этого!!! Быстро, слышишь, быстро перелезай обратно!!! Скорее, поспеши, давай-давай!!! Ну же! Я здесь, иди ко мне!!! Вот так…

Она, ничего не понимая, вернулась на безопасное место – за опорами. Домовой плакал – теперь в этом не было сомнений. Горючие слёзы потоком бежали по его заросшему лицу, путались в богатой, но растрепавшейся бороде. Он не останавливаясь всхлипывал, во все глаза посмотрел на неё, а потом прыгнул в руки, прижался крепко-крепко, как маленький ребёнок, потерявшийся в магазине, и вдруг нашедший маму. Арина прониклась к нему необычаемым теплом, погладила. Теперь она поняла природу связи Домового и его Хозяина, как бы глупо это не звучало – но они привязывались к людям, с которыми живут, как собаки. Влюблялись навсегда, до самого конца.

Мирон рыдал, повторяя сквозь слёзы:

– Это я, это я во всём виноват! Это я, понимаешь? Я… Я… Я… Больше никто! Я виноват! Ты такая хорошая! А я очень плохой, очень! Виноват! Виноват! Плохой Домовой! Недостойный дома, недостойный тебя! Я виноват! Прости. Прости! Нельзя меня прощать, никак нельзя! Нет мне прошения!!!

Слёзы текли всё сильнее, Домовой весь трясся, пытался стукнуть себя по голове. Арина решила, что у него начинается истерика. Она подняла его перед собой – он оказался, гораздо тяжелее, чем могло показаться, встряхнула:

– Мирон, успокойся, я тебя не понимаю, объясни, что ты произошло?

– Я виноват, очень-очень! – он немного успокоился, но продолжал плакать, обмяк, – Я – это всё я! Не было никаких звонков, никто тебе не звонил… Не было нападения на базу, никого ты не убивала… Я сам всё придумал, чтобы Костик, чтобы ты пошла и помогла – я то один никак… Обманул! А Костик – хороший малец, запутался он… Увидел, что ты без амулета – вот и решил и обманул, навёл морок… А потом решил – концы в воду… А сейчас не могу… Я жеж не знал, что ты такая… Такая славная, такая добрая! Сердечная… Всё придумано… Всё-всё… Ложь! Ложь и обман! Я виноват! Нет мне прощения!

Домовой вырвался из её рук, ловко взобрался по перилам, а перед тем как прыгнуть, обернулся, совсем беззащитный – одинокий, неуклюже вытер слёзы:

– Прости, если сможешь, а не простишь – правильно сделаешь… Прощай.

– Приказываю тебе: замри! – с силой крикнула Арина.

Мирон окаменел.

Арина медленно подошла, снова взяла его на руки, прижала к груди, улыбнулась по-доброму, вытерла слёзы со щёк Домового, села вместе с ним прямо на асфальт:

– Пообщей мне, что не будешь вырываться…

Он не мог даже моргнуть, но что-то изменилось в его лице, она поняла – пообещал.

– Отомри…

Никогда прежде ей не доводилось видеть ни в одних глазах столько искреннего раскаянья. Арина засмеялась сквозь собственные слёзы, прижала его, как в детстве прижимала любимого плюшевого медведя:

– Ох, Мирон, Мирон…

– Прости меня, если сможешь, я больше никогда в жизни, ни за что…

– Да, знаю я – можешь не говорить… Мирон, я ведь сразу всё поняла, ну почти сразу… Когда Прад меня разбудил, он сказал "пожалуйста приезжай" – настоящий Прад под дулом пистолета не сказал бы мне "пожалуйста". Потом череда совпадений со звонками – стоило мне попасть в тупик, как тут же звонил Капитан и направлял – кем бы он ни был, такое ему не по силам, а окончательно я догадалась уже в бункере, когда увидела тебя и Костика… Вот так. – Она ещё раз погладила его.

Домовой перестал даже всхлипывать, смотрел на неё, как смотрят люди, которые вдруг видят очень нужную им, давно разыскиваемую вещь в соседнем магазине, давно отчаявшись найти ее, где бы то ни было.

– И ты всё знала? И когда ехали сюда? И когда лезла через перила?

– Угу, конечно, знала…

– Не понимаю… Зачем рисковать собой?

– Понимаешь, мне ещё бабушка говорила: "Зря, Аринка, ты веришь людям – мало хороших людей, тяжкого тебе придётся", но я такой уж родилась – верю, что в каждом человеке есть добро. И я с первого взгляда, там – в старом доме, поняла, что ты добрый, просто одинокий, брошенный всеми… Я стояла на мосту и ждала – неужели ошиблась, неужели ты не остановишь меня и, как видишь – не ошиблась!

Мирон ничего не ответил, на его глазах опять навернулись слёзы, он всхлипнул и прижался к ней, тихо-тихо прошептал:

– У меня никогда не было такой хозяйки… Полностью вверяю тебя себе, распоряжайся как хочешь… Хватит с меня столетий мытарств и одиночества – пожил своё. Пусть же, когда тебя не станет и моя жизнь прервётся. На веки вечные связываю себя с тобой, да будет так.

Часть вторая: Правила Cмерти

Глава N1. Первая кровь

1

Это почти невозможное счастье – провести весь день в постели. Год от года ритм жизни, особенно в крупном городе ускоряется. Нет времени как следует прогуляться по магазинам, не то, что выспаться, а посвятить целый день (о, ужас!) лени – это вообще, нечто из ряда вон выходящее… Второй выходной день Арина всецело посвятила себе, оставила на ручке спальни, привезённую подругой из Эмиратов табличку «don't disturb», чтобы не разбудил брат, отключила телефоны и будильник, плотно задёрнула шторы и проспала до обеда. Её даже слегка покачивало, когда она проснулась – словно не протрезвела от сладкого сна. Ещё два часа в ванной с экзотическими солями, нежной пеной и ласковыми гелями для душа, почти выветрили из головы кошмарные воспоминания минувшего дня. Ей начало казаться, что приключение в бункере ей приснилось, увы, но синяки на ногах, утверждали обратное. Ей было над чем подумать – о да, тем для размышлений хватало с лихвой, но Арина твёрдо решила – сегодня ни слова, ни мысли о работе. Завтракать в пять вечера – это ещё одно позабытое счастье. Никаких диет! Солёненькая сырокопченая колбаса таяла на губах, слегка подсохший хлеб, как ей нравилось, хрустел, сладкий кофе со сливками бодрил, на сковороде весело потрескивала яичница – разве бывает что-то лучше этих маленьких бытовых радостей?

Бывает!

Арина подмигнула самой себе в зеркале и облачилась в лучшее платье. Потратила не меньше часа на лёгкий макияж. Летящей походкой вышла из дома, в последний раз прокатилась в полном вагоне метро, где невзначай её постоянно пытались облапать потные мужики, зашла в переполненное солнцем светлое здание со стеклянной крышей и… Купила себе машину. Красный Audi TT, о котором мечтала, как только впервые увидела на страницах какого-то журнала. Вообще-то красный – это перебор, но менеджер с ослепительно белоснежной улыбкой, был настолько галантен, приоткрывая ей дверцу, помогая освоиться с рычагами и педалями, настраивая её любимую волну "Love Радио", что ему невозможно было сказать "нет". Выезжая из салона, Арина вдруг испугалась – что она делает? Ведь эта машина ей не по карману! Ведь она плохо водит и вообще, куда её ставить? Но это была минутная слабость. Скорость осторожно вдавила её в мягкое кожаное кресло, ветер-шалун растрепал волосы, солнце улыбнулось, говоря: "Забей, всё будет хорошо! Один раз живём!". И, правда, сколько можно жить, измываясь над собой постоянной экономией? И можно ли это называть жизнью? Да – Арина поступила правильно!

Хорошее настроение не испортили вечерние пробки – стоять в пробке, но при этом не висеть на грязном поручне в автобусе, давясь завистью к тем, кто успел застолбить местечко не с солнечной стороны – для неё вообще было в новинку!

Лишь два часа спустя она въехала в знакомый район, но тут выяснилось, что расстаться с машиной на ночь – отнюдь не просто. Машина умоляла позволить ей ещё немного покатать хозяйку, просила нажать на газ, чтобы почувствовать табун лошадей под капотом, мгновенно отзывавшихся приятным низким рокотом. Арина умышленно пропустила нужный поворот. Они катались до десяти вечера, заезжая в маленькие кафешки, где Арина красиво выплывала из авто, демонстрируя шикарные ноги, небрежно нажимала на кнопочку брелка, покупала какую-нибудь чепуху, капризно морща бровки, мол – фи! А потом снова жала кнопку и красиво вплывала обратно в светлый кожаный салон. Окружающие мужчины пускали слюни, а их спутницы завистливо шептали им: "Вот если бы я вышла не за тебя, а за Мишку, он бы мне тоже такую купил!". Она упивалась восторгом от столь наивной демонстрации своего превосходства, понимала, что это жутко глупо, но всё равно чувствовала себя невозможно счастливой.

Вконец пресытившись положительными эмоциями, Арина уснула ангельским сном, только прикоснувшись к подушке. Не слышала, когда пришёл брат, как он лёг. Ей снилась бабушка. Старушка хмурилась, глядя на неё – сердилась, что-то ворчала – не разберёшь, грозила пальцем. Часа в три ночи Арина встала в туалет, пока шла по тёмной квартире перепугалась похлеще, чем в бункере. В каждом углу мерещились неясные тени, тянущие к ней эфемерные узловатые пальцы, и хоть ничего конкретного о них она сказать не могла, не проснувшийся мозг будоражил страх. Ночные звуки дома добавляли свою лепту. В вентиляционных дырах заунывно пел ветер, у соседей сверху, что-то громко бухнуло на пол, заработал холодильник на кухне. Свет включать не хотелось, чтобы не вызвать резь в глазах. Побежали мурашки по коже. Закончив свои дела, Арина буквально летела к кровати, захлопнула за собой дверь, прыгнула на мягкий матрац, с головой укуталась в одеяло и как бы это ни было глупо – почувствовала себя полностью неуязвимой.

Вернулся тягучий, болезненный сон. Наверное, ближе к рассвету она вновь проснулась. Сверху вниз на Арину смотрел тёмный дух, даже в сумраке комнаты он выделялся своей чернотой. Жутко контрастно на фоне серого потолка горели красные глаза. Красные глаза приблизились. Дух мигнул, прикоснулся к её щеке – почти не осязаемый, как пёрышко. Не лишённый приятности низкий голос прошептал: "Прости…". Она не дышала. Дух резко отстранился, замахнулся. В воздухе промелькнула молния – чёрная, как сама мгла. Свист от лезвия, которого она так и не увидела, долго звучал в ушах. Красные глаза печально посмотрели на неё, он ещё раз прикоснулся – по-отечески поправил волосы на подушке, растаял в ночи. Сколько Арина после этого лежала не дыша? Час или несколько секунд? Неважно, всё в ней замерло, будто парализовало: ни мыслей, ни страха, ни биения сердца. Чувства вернулись бурлящим водопадом через час или несколько минут. Арина, испуганная как никогда прежде, подскочила на кровати, заорала: "АААаааааа!!!!!".

Давно наступило утро. Сквозняк равнодушно шевелил шторы, проникая в приоткрытую форточку. Её крик растворился в вековом спокойствии спальни. Комната выглядела точно так же как вчера утром или позавчера. Стальной советский будильник не торопясь тикал, отсчитывая последние минуты до звонка. Вспотевшая Арина тяжело дышала, медленно возвращаясь в реальность.

Сон.

Значит, это был сон – кошмар.

Уф!

"Давненько мне не снились такие кошмары!" – сказала она и окончательно успокоилась, услышав собственный голос. Ещё немного посидела, спустив ноги на любимый мягкий прикроватный коврик. Зазвенел будильник. Пора.

Кто-то орудовал на кухне. Странно. Брат должен был давно уйти на работу – заболел? Ей захотелось немного позлить его. Памятуя о набожном ужасе, в который брата приводит любой вид голого тела, начала действовать: расстегнула верхние пуговицы ночнушки старинного кроя, чтобы обнажить (в пределах разумного) спелую грудь, протёрла глаза, вышла в коридор.

Заходя на кухню, Арина потянулась, зная, что лучи солнца пройдут сквозь лёгкую ткань, сделав её практически голой:

– Арсен, а почему ты ещё не на рабо…

Договорить Арина не смогла. Застыла полностью деморализованная, встретив похабную улыбочку на лице Капитана Прада. Рядом с ним у холодильника застыла Гита.

Капитан присвистнул:

– Аааааара! Вау! Ты превзошла мои ожидания! – подмигнул, изучил её с ног до головы, – Вот это наряд! Почему ты ни разу не приходила в нём на работу? Ты у нас живое лекарство от импотенции!

Оторопь прошла. Она взвизгнула, как смогла, прикрыла грудь, живот, но чёртова ткань просвечивала везде! Арина поняла, что чувствует дёргающийся карась, брошенный на раскалённую сковородку. Кинулась обратно, запоздало поняла по хохоту Прада, что ткань просвечивает не только спереди, но и сзади, сделалась пунцовой от стыда, заперлась в спальни и лишь здесь, прислонившись спиной к двери, смогла чуток отдышаться.

В дверь постучали:

– Ариша – это Гита, мне можно войти? Я одна.

– Да, да, конечно! – она поднялась и поспешила к шкафу с одеждой.

Гита осторожно вошла:

– У тебя мило… Ариш, ты извини нас, но понимаешь, тут такое дело…

– Угу, я понимаю – что-то срочное, – Арина схватила первую попавшуюся блузку, просунула руку в рукав, накинула, – сейчас я оденусь, мы всё обсудим и решим, как действовать! – Блузка упала на пол.

– Ариш, произошло кое-что невообразимое, я не знаю как объяснить… Никогда ничего такого не слышала, не понимаю, как это возможно…

Арина слушала в полуха – спешно одевалась. Подняла блузку, пристально на неё посмотрела, опять просунула руку в рукав, накинула на спину, автоматически хотела поправить воротник, но блузка опять оказалась на полу:

– Что за чёрт? Неужели порвалась?

– … я тоже сначала ничего не поняла, но позвонил Прад – объяснил, и вот мы здесь.

При упоминании этого имени она вздрогнула. Шестое чувство подсказывало – вот-вот в комнату вломится Капитан, Арина никогда ничего так сильно не хотела, как сейчас хотела одеться. Что ж – с блузкой не получилось, значит, сойдёт и вчерашнее платье, не беда, что оно чуток помялось. Она поспешно просунула голову сквозь юбку, приготовилась натянуть и поправить ткань, но платье, словно жило своей жизнью – непонятным образом оказалось у неё под ногами:

– Блин, ну что сегодня за день?!! – в сердцах вскрикнула Арина.

– Мы превратились в привидения… – тихо проговорила Гита.

– Что? – не поняла она.

Вместо ответа Гита подошла к её кровати, где горой лежало скомканное одеяло, откинула его край, отошла в сторону. Сначала Арина не поняла, что там лежало. Поняла через секунду. Её словно с размаха ударили дубиной. Дабы не закричать, она прикрыла рот рукой, попятилась, пошатнулась, наверное, споткнулась о табурет и завалилась на пол.

На кровати, сложив руки как в гробу, не дыша, лежала Арпеник Ослонян.

– Гита?

Гита всё поняла. Подбежала, присела рядом, обняла испуганную подругу:

– Пожалуйста, не бойся, мы обязательно что-нибудь придумаем! Обязательно!

Осознать подобное отнюдь не просто. Принять жуткую правду, что привычная жизнь по каким-то причинам, причём, совсем неважно по каким именно, закончилась, а ты не успела почти ничего из давно намеченного, непросто. Гита продолжала утешать. Она её не слушала, не чувствовала дружеское поглаживание по спине. Как в забытьи встала, ничего не видя вокруг, кроме бледного умиротворённого лица на кровати, подошла к собственному телу. В голове не укладывалось: она здесь и на белой простыне одновременно, какая же из двух настоящая? Странно, но было вовсе не страшно. Хм… Зеркало оказывается врёт. Забавно, но в эту минуту Арина ни с того ни с сего больше озаботилась своей внешностью, а не трагизмом произошедшего. С удивлением обнаружила, что со стороны смотрится гораздо более полной, чем ей хотелось бы, чем ей представлялось. Волосы не блестели как перед хорошо освещённым трельяжём. Внимательный взгляд отметил все мелкие недостатки кожи, а ведь она всегда гордилась своей идеальной кожей. У глаз откуда-то появились морщинки, горбинка на носу была гораздо больше, чем утверждали зеркала. Арина пришла к безрадостному выводу: она далеко не так хороша, как ей казалось. Рассматривая еле заметную складку, наметившегося второго подбородка, она внутренне торжественно поклялась сесть на самую строгую в мире диету.

– Гита…

Подруга была тут как тут, перебила:

– Ариша, о! Я представляю какой это шок для тебя… Смерть – это всегда ужасно!

– Причём здесь смерть? Слушай, я что, правда, такая толстая? Нет, ну ты бы хоть сказа! А ещё подруга называется! Блин, я себя совсем иначе представляла!!!

Девушки удивлённо уставились друг на друга, помолчали, но не выдержали и дружно засмеялись.

– Я буду называть их Катя и Маша, – неожиданно раздался голос Капитана.

Арина опешила, увидев его в дверях, проследила его взгляд и поздно спохватившись, прикрыла грудь.

Прад подмигнул:

– Они у тебя так прикольно подпрыгивают, когда ты хохочешь!

– Капитан, прекратите! Быстро отвернитесь! – встала между ней и Прадом Гита, – Арина скорее одевайся!

– Легко сказать, я бы с радостью, ещё бы найти призрачный гардероб…

– Ах, прости, я забыла сказать, – Гита подошла к ней поближе, доверительно прошептала на ухо, – закрой глаза и представь, но обязательно во всех деталях, одежду, в которой ты хотела бы быть. Представь, как она должна на тебе сидеть, где должны быть складки, цвета, фактуры, фасон. Представила?

– Угу, – Арина понимала, что всё серьёзно и нужно подчиниться, но в голову отчего-то лезли глупые мысли, а на ум приходило бельё из новой коллекции Дикой Орхидеи. Она сконцентрировалась и представила простейшее серое платье, которого у неё никогда не было.

– Молодец! – С восторгом сказала Гита, – у тебя получается!

Открыв глаза, она сразу подошла к зеркалу. Платье вышло не совсем такое, как хотелось бы. Всё верно: серое, прямое, почти до колен, но откуда вместо пояса на талии толстый атласный розовый бант?

– Ты похожа на пупса, – иронично заявил Прад, – так и хочется нажать на твой живот, чтобы услышать: "МА-МА!".

Внутренне Арина с ним полностью согласилась, но вслух сказала:

– Идите к чёрту! Расскажите лучше, что происходит. Гита говорит, мы стали призраками, но я совсем не ощущаю себя мёртвой!

– Правда? Скажи ещё, что ты чувствуешь биение сердца!

Он умолк, а она растерялась. В самом деле, с момента пробуждение её преследовало чувство, что что-то не так. Вроде всё как обычно, если не брать во внимание внезапный визит коллег, но вместе с тем что-то не так. Теперь её как школьницу ткнули носом в ответ, лежащий на поверхности. В теле ощущалась пустота. Ей не хватало слов, выразить это. Значит вот как бывает, когда кровь перестаёт бежать по венам. Исчезли внутренние пульсации в шее и руках, к которым за почти тридцать лет она привыкла и не замечала, а теперь заметила. Чтобы окончательно убедиться, проверила пульс – не нашла его на запястье, прикоснулась к груди – тишина, нет даже намёка на живое работящее сердце. Арине стало дурно.