Текст книги "Истребители. Трилогия"
Автор книги: Владимир Поселягин
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 63 страниц)
– Все равно бред, – буркнул он: – Не забывай, что они нам не враги, как мы будем отвечать мировой общественности за захват нейтрального корабля?
– Скажем, что они первые напали, все равно в сорок пятом с ними схлестнёмся. Ладно, ты обдумывай, а я к Грише надо присмотреться к японцам, что они делают.
Когда я вернулся к склону скалы, то Гришу там не застал, он сам о себе дал знать, окрикнув с верхушки скалы. Быстро добравшись до него, я сел рядом и взял бинокль.
– Что Никифоров сказал? – спросил он.
– Ты о чем?
– Как будто я не догадался. У тебя крупными буквами на лице было написано, что ты хочешь захватить этого японца.
– Это наш шанс убраться отсюда. Нет, мне нравиться на острове. Приключения, какие‑никакие, да и природа красива, но и домой хочется по быстрее. На корабле можно достигнуть обжитых мест. Да и рация там есть, разведчик все‑таки.
– Так что он ответил?
– Сказал что бред.
– Он за тебя отвечает, так что не рассчитывай на его согласие.
– Да знаю, я скорее рассчитываю на авантюрный склад его характера, больше на него давил.
– Все равно не согласиться.
– Не согласить, так не согласиться… Все, японцы ушли за соседний остров и их не видно. Ты следи на всякий случай, а я пойду, рыбы наловлю на ужин.
– Хорошо.
Естественно Никифоров, и поддакивающий ему Гриша не согласились на эту авантюру. Да и я тоже понимал, что шансов мало. Мой план был, разработан скорее со скуки, чем имел реальные перспективы. Да и не сам корабль был мне нужен, а только рация, там стояла мощная. До своих можно докричаться.
Ночью меня разбудил жуткий хохот. Вскочив, я настороженно прислушался, вдруг от лежанки, где спал Никифоров раздалось тихое хихиканье. Не злое или издевательское, а как будто его перышком пощекотали в пятку.
Утром, позавтракав сушеной рыбой, и запив ее чаем, который мы делаем из листьев некоторых растений, смешивая по вкусу, я покосился на Никифорова, и осторожно спросил:
– Никак сон смешной приснился?
– С чего ты решил? – удивился он.
– Смеялся во сне.
– А, – он улыбнулся своим мыслям и рассказал про свой сон: – Значит, спим мы, а тут мне вдруг в туалет захотелось, причем ходил без костыля, я тогда еще не понял что это сон, смотрю, а тебя нет. Пустая лежанка. Разбудил Гришу. Стали тебя искать по всему острову, думали удрал японцев в одиночку захватывать, тут слышу мотор, где‑то работает. И вдруг мне по темечку холодная капля. Раз‑два. Посмотрел наверх, а там, в лунном свете виднеется «Летучий Голландец». Дно ракушками обросло, и с них вода капает. Шум слышно как от дождя, по листьям капли было по деревьям, на нас падало. Тут я как заору с испуга: Чур меня! Чур! Только я проорал, как из‑за борта свешиваться Севка и смотрит на нас с укоризной. Мол, что же вы кричите в Раю, тут все спят. Я на него смотрю и только хотел спросить: Как тебе там в Раю? Как этот гад орет мне: Товарищ майор, вот, смотрите, махнул не глядя. Японцам остров нас корабль. Тут с борта свешивается веревка и по ней спускаются грустные‑грустные японцы в одних трусах, ты их до и исподнего раздел. Меня такой смех разобрал.
– Сон в руку, – задумчиво пробормотал я. Ничего смешного во сне я не видел, скорее он заставил меня задуматься.
Тщательно обсудив сон и проанализировав, так и не прейдя к какому‑нибудь определённому выводу, мы с Гришей снова направились к лодке.
– Как хорошо то с посудой, а то ведь я отвык уже.
– Чем тебе бамбуковые не угодили? Никифоров их хорошо вырезал.
– Разница все‑таки есть. Жаль японцы близко, костра хватило только на чайник, а то бы я ушицы сварил.
– Ой, не говори про уху, а то сейчас слюной захлебнусь.
Мы вышли на мыс и достали из‑под листьев лодку. Бинокль мы хотели оставить Сане, но он просто спросил:
– Как я вас предупрежу, если я на другой стороне острова? Берите с собой. Вон пусть Гриша изредка осматривается, если что, будет шанс уйти раньше.
Так и сделали, теперь бинокль висел на самодельной верёвке на шее у напарника.
Спустив лодку на воду, и наложив на дно камней, мы аккуратно сложили стопку листьев на носу, все‑таки маскировка, и отплыли от берега.
Достигнув нужного места заякорились, и стали готовится к подъему других ценностей.
– Как я нырну, маскируй лодку, чтобы со стороны она не привлекала внимания, а то этот желтый цвет виден издалека.
– Хорошо.
Сделав гимнастику, я ухватился один из камней и спиной плюхнулся в воду, сразу уходя на глубину к открытому дверному проему. Перед погружением я осмотрел окрестности, и ничего опасного не заметил, ни акул, ни медуз, так что опускался спокойно.
Первым делом я осмотрел хвостовой отсек, где нашел посуду и топор, ухватившись за большой тюк обеими руками, оттолкнув чемоданы в сторону, выволок его наружу. Воздуха уже не хватало, поэтому опустив тюк на песок у самолета, я стал подниматься.
– Чего пустой?
– Веревку надо, не подниму я его. Водой пропитался.
Веревку мы понятное дело взяли. Отдышавшись и взяв протянутый Гришей камень, я снова ушел под воду, но уже с верёвкой в руке. Обвязать тюк труда не составило, хоть и заняло изрядно времени. Едва хватило сил выплыть.
Взобравшись в лодку и хрустя наброшенными листьями маскировки, я стал тянуть груз. Вытянул один, без проблем, отказавшись от помощи Гриши, рука у него еще слабая.
– Точно лодка, и весла в комплекте, – сказал Гриша, изучив тюк.
– Как ее разделать?
– На берегу разберемся. Ты еще нырять будешь?
– Последний раз и хватит, – подтвердил я.
Последнее погружение принес неожиданный сюрприз, я кабине при осмотре я обнаружил компас. Причем когда проверил его в лодке, он оказался рабочим. Чудеса.
Мы вернулись на берег, и замаскировали лодку, после чего подхватив находки, отправились в лагерь.
– Четырехместная лодка, – подтвердил Никифоров, тщательно изучив находку.
– Да, только накачивать ее вручную придётся.
– Ничего страшного тут есть ручной насос для подобного случая, – разложив лодку и весла, показал мне насос Гриша.
– Проверять будем? – спросил я.
– Чуть позже, пусть пока высохнет. Все равно ближайшую недель на тут остров не пойдем. Подстрахуемся на всякий случай. Так, Гриш давай за готовку, я там набрал сушняка, дыма будет мало. Ты Сев поймай пяток рыбин, для обеда и ужина. А я пока на скалу взберусь, на наблюдательный пост. Буду сторожить, от меня сейчас все‑равно никакого толку нет.
Вечером мы проверили лодку, и разочаровались, время и соленая вода сделали свое дело, было множество трещина на складках. В общем, она пропускала воздух.
Следующую неделю мы жили в напряженном состоянии, теперь ни о какой беззаботной жизни и речи не шло, постоянный пост наблюдения на скале следил за морем. И вот через восемь дней, мы решили перебираться на соседний остров. За эти дни японцы в наше поле зрения так ни разу и не попались, что нас немного успокоило.
Когда стемнело, мы спустили лодку на воду, в ней был Гриша и половина наших вещей, включая котелок. Ведро из бамбука с пресной водой, и вязанку сушеной рыбы мы тоже не забыли. Никифоров опираясь на клюку, стоял на мысу и провожал нас. За ним я вернусь следующим рейсом. Мы договорились, что это произойдет следующей ночью, нам еще нужно найти на острове безопасное место, где пристать и где организовать лагерь. Весла мы использовали с найденной в самолете лодки, поэтому двигались довольно шустро.
Через два часа, когда темная громада острова заметно приблизилась, вдруг Гриша схватил меня за руку, и тихо спросил:
– Ты ничего не слышишь?
Замерев на миг, я отчетливо расслышал звук корабельного дизеля.
– Приближается? – тихо спросил я.
– Вроде да.
– Прислушайся, тебе не кажется что звук другой?
– Точно, я мне тоже показалось странным, думал это эхо от острова. Похоже это что‑то другое. У японцев тоже дизель, но работает по‑другому, звонче, а тут глухо.
– Ну по крайней мере мы знаем что тут делали японцы, думаю где‑то тут рядом место встречи с другим кораблем.
– Мне кажется, нам лучше быстрее пристать к берегу. Тут с километр осталось.
– Тогда поплыли дальше, – согласился я. Снова начал активно работать вёслами, в то время как Гриша тщательно следил за морем и вслушивался в звук, не приближался ли он. Однако даже я слышал, несмотря на свое шумное дыхание, приближается.
– По течению идет, похоже, местные воды и глубины им хорошо известны, – тяжело дыша, пробормотал я.
– Метров триста осталось, – пробормотал Гриша, всматриваясь в темный силуэт, не так далеко от нас.
Луны не было, иначе нас можно было бы засечь с дальнего расстояния, спутник хорошо ночью освещал все вокруг, но именно поэтому мы выбрали сегодняшнюю ночь. Небо было закрыто облаками, и луна не освещала наш путь.
– Сев, присмотрись, тебе не кажется в силуэте этого корабля что‑то странное?
Присмотревшись, я утвердительно кивнул.
– Это не корабль, это подлодка идет. Рубку вижу, перископ. Валить надо, облака вроде рассеиваются, как бы луна не выглянула.
К этому времени я немного передохнул и снова взялся за весла. Тут кораллового барьера не было. Поэтому мы без проблем достигли берега.
Выпрыгнув в воду и провалившись по пояс, я подхватил лодку за леера и потащил ее к берегу. Спрыгнувший на песок Гриша, помог мне дотащить ее до деревьев.
Была опасливая мысль, что подводники могут рассмотреть нас на светлом песке, но скрылись в кустах мы благополучно, шума и окрика не было. Замаскировав лодку, мы стали наблюдать за подлодкой. Однако долго это не продлилось, через двадцать минут она скралась за оконечностью острова и звук двигателя, стал еле слышен пока совсем не стих.
– Спать? – спросил Гриша.
– Спать, – согласился я.
Нам нужно было завра за световой день найти хотя бы временное укрытие для лагеря, куда мы перевезём Никифорова. Отошли немного в сторону, и найдя чистое место, разложив вещи спокойно уснули. У нас даже мысли не возникло выставить часового. Со всех сторон кусты, о нашем переплытии никто не знает.
Утром я проснулся от позывов мочевого пузыря, осторожно вскочив, чтобы не разбудить Гришу, на цыпочках заскакал на месте, активно крутя головой, пытаясь найти подходящее место, чтобы отлить. Кустарник, куда мы забрались, был высотой едва ли мне по грудь, лодку мы сюда не могли затащить, боясь прокола, поэтому закидали ее ветвями и высохшими пальмовыми листами, найденными на пляже. Поэтому, какое же было мое удивление, когда я расслышал шорох ветвей и рассмотрел человеческую фигуру у лодки. Я даже слово сказать не успел, как этот неизвестный взмахнул рукой, и послышалось шипение выпускаемого воздуха. Тут я уже не выдержал:
– Ах ты сука! – и кинулся вслед за неизвестным, который шустро рванул вглубь леса.
– Что случилось? – услышал вопрос Гриши, когда я вырвался из зарослей, где мы спали, и рванул за вандалом, укорачиваясь от деревьев. Бежать было трудно, этот тропический лет был сильно заросшим по сравнению с нашим.
Худенькая фигура бегуна мелькала впереди, но было видно, что я нагонял. Меня просто душила злоба на такую подляну. Как теперь нам вернутся за Никифоровым? Вплавь? Или построить плот? Так все инструменты кроме пары вычищенных и заточенных ножей остались на старом острове. Поэтому когда зад преследуемого, приблизился на длину моей ноги, я не утерпел, и с удовольствием вмазал ему по седалищу. С женским визгом тот улетел в кусты‑липучки.
О, парень попал. Я как‑то залез один раз в подобные кустики. Хрюшка с острогой в боку забралась туда. Вытащить я ее вытащил. Но потом подобные кусты обходил десятой дорогой.
Сзади послышались быстрые шаги и появился Гриша, тяжело переводя дыхание.
– Лодке амба, в трех местах дыры.
Говорили мы естественно на русском, поэтому пытавшейся выбраться незнакомец, затих.
– Он там? – услышав шум, спросил Гриша.
– Ага, пендаля дал, он туда улетел. Только проблема. Задница у него большая и мягкая для мужчины, к тому же визжал как баба.
– Думаешь там женщина?
– Есть такое предположение. Подозреваю что это член экипажа того самолета что у нашего острова лежит, – ответил я и, повернувшись к кустам, спросил по‑английски: – Кто вы такой?
– Вы англичане?
– Русские, мэм, – теперь не было сомнения, что в кустах женщина.
– Помогите мне, пожалуйста, выбраться, – попросила она жалобным голосом.
Мы с Гришей переглянулись, скривились, оба знали, что это за кусты, и полезли выручать Эрхарт. Теперь мы были уверены, что это она.
Исцарапавшись до крови, мы все‑таки вытащили это чудо. Попадание в кусты не прошло для нее бесследно, на женщине живого места не было. Жертва кошачьего беспредела.
– Извините мисс, пожалуйста, объясните нам какого… вы порезали нашу лодку? – играя желваками, спросил я, как только мы помогли женщине выбраться. Кстати, одета она была в смутно знакомые штаны, явно не по размеру, и рубашку.
– Простите. Я думала, что это японцы.
– Вы знаете, что идет война с ними? – спросил Гриша. Пытаясь остановить кровь на царапине.
– Да, – кинула она: – Как‑то на берег выкинуло раненого моряка с потопленного американского эсминца, он и рассказал.
– Где он? – спросил я.
– Умер.
– Так давайте приведем себя в порядок, и пообщаемся, чувствую, что это займет много времени.
Мы вернулись в наш лагерь, где запасами воды промыли все царапины. Тропики. Может возникнуть нагноение.
Рассевшись кружком, я мы вопросительно посмотрели на женщину, предлагая начать ей.
– Меня зовут Эрхарт. Амелия Эрхарт. Я совершала кругосветный полет на двух…
– Мы это знаем. Начните, что с вами произошло, и как вы оказались на этом острове, – попросил я. Баба меня эта не особо интересовала, больше, что она знала об острове, считай аборигенка уже.
– Хорошо, – кинула она, и продолжила: – Видимость была плохая. Мы летели на километровой высоте, когда высота начала падать, что‑то случилось с левым мотором. Радиостанция перестала работать за час до этого, поэтому случившееся вызвало беспокойство. Скалу я заметила в последний момент и только и успела, что поднять нос самолёта, когда правым мотором чиркнула по скале. Самолёт был сильно поврежден, лопасти погнулись, крыло начало отходить. Я ничего не успела сделать, когда мы врезались в воду…
Они со штурманом Фредом Нунаном успели покинуть самолет до затопления, но ничего прихватить с самолета не успели. В общем дальше обычная робинзонада, вроде нашей, только им приходилось сложнее. Голод, безнадега, и таявшая надежда, что их найдут. Спасла их прибившаяся к берегу пирога, именно на ней они ослабевшие от голода – не понимаю, как можно было довести себя до такого состояния, видимо совсем городские – доплыли до соседнего острова. Причем заняло все это у них почти сутки, гребли руками. На острове они выжили, нашли плодоносящие деревья, потихоньку учились, охотиться, рыбачить. Фред Нунан умер от укуса змеи на которую наступил, это случилось три года назад.
– С той поры вы одна?
– Не считая того моряка то да.
– А вы не в курсе, другие американцы или русские не попадали на остров в течение последнего месяца? – спросил Гриша.
– Не знаю, я на ту половину острова уже год как не ходила. Меня там напугали. Одного мёртвого выкинуло на берег, у него был такой же жилет, как и у вас.
– Опишите его, пожалуйста, – припросил я.
По описанию мы узнали нашего барабанщика Михаила Гордеева, только у него была испанская бородка. Это кстати была его одежка на Эрхарт, ее уже давно поистрепалась.
– А что вы там говорили про японскую базу? – спросил я.
– Это скорее укрытие от наших самолетов, да для отдыха. Туда часто заходит корабль с гидросамолетом на борту. Вон там высокая гора, если присмотреться, то с нее можно увидеть весь залив. Но я туда больше не хожу, у японцев там пост. Обычно на острове остаётся не более десяти человек, когда корабля нет. Они появились на острове примерно полтора года назад, до этого тут все было тихо, хотя самолеты летали довольно регулярно.
– Сколько там человек?
– Я не знаю, где‑то около пятидесяти. Я не бываю на той стороне острова, – повторила она.
– А сигнальный дым неделю назад? Вы видели?
– Нет.
– Понятно.
Как источник информации она нам не очень помогла. До дикости не докатилась, но смотрел на нас с испугом, видимо давно ни с кем не общалась.
– Кто вы? Вы так и не представились, – с любопытством спросила Эрхарт.
Рассказ нашей робинзонады занял едва ли полчаса. Мы не говорили кто мы, просто сообщили что союзники, летели с их военной базы в Австралию и потерпели крушение, попав в один из внезапных ураганов.
– У меня есть лодка… – воскликнула женщина, хлопнув себя по коленям.
– Чую сейчас какую‑нибудь гадость скажет, – сказал я Грише по‑русски.
– … только она на другой стороне острова.
– Сказала, – подтвердил я, и продолжил уже по‑английски: – Мисс Эрхарт, как вы себе представляете провести лодку на глазах у японцев?
– Только ночью. Лучше мимо залива, обходить с другой стороны слишком долго.
– Ночью… Никифоров будет беспокоиться. Он наверняка слышал, как мимо нашего острова проходила подлодка, не мог не слышать, и мог сделать выводы.
Обговорив все с Эрхарт, мы подхватили свои вещи, и чтобы не терять время последовали за ней. Кстати о подлодке она ничего не слышала, не видела в местных водах ни разу. Это заставило задуматься, поэтому попросили довести нас сперва до залива. Хотелось посмотреть, что там происходит у японцев, чтобы обезопаситься от случайностей.
Шел я сразу за Эрхарт, глядя на ее зад, я с трудом подавлял желание… Нет, не вожделение, а желание хорошенько ее пнуть за подлянку с лодкой. Видимо она что‑то чувствовалась, раз часто оборачивалась и прибавляла ход. Под конец мы просто бежали. Чувствуя что так долго продолжаться не могло, я пропустил вперед Гришу, дальше мы шли уже спокойнее.
Остров действительно был большой, чтобы дойти до залива, где стоял корабль японцев, нам понадобилось почти три часа. Я кстати сразу заметил разницу между джунглями нашего острова и этого. Тут настоящий бурелом, свисающие лианы, летающие бабочки, визг обезьян. У нас же прибранная лесополоса. Трудно было идти, часто приходилось возвращаться.
– Мисс Эрхарт, а что вы делали на той стороне острова, где повстречались с нами, если живете в центре острова?
– Я часто обхожу берег. Бывает, что на берег что‑нибудь ценное выбрасывает.
– Ясно, вы не знаете, как часто японцы уходят на своем корабле в море?
– Часто, они редко стоят в заливе. Заправляются, там бочки под навесом и уходят. Там что‑то страшное гудит и свистит, и как‑то я видела странный круглый летательный аппарат похожий на тарелку. Извините, я очень испугалась и больше не ходила на ту сторону.
– Понятно. Долго еще идти? – задумчиво спросил я.
«Что еще за тарелка?» – мысленно спросил я сам у себя.
– Нет. Тут тише, уже скоро.
Сложив вещи под кустом, мы, где по‑пластунски, где перебежками достигли прибрежных зарослей.
Через густо растущие деревья, и свисающие с них лианы я рассмотрел близкий борт разведчика. Он стоял у нашего берега залива. Буквально в пятидесяти метрах. Маскировки на нём не было, высохшие ветки были аккуратно сложены на берегу.
Подложка находилась на противоположном берегу, видимо ранее там была стоянка разведчика, раз лодка находилась у самого берега и на нее были переброшены сходни. Думаю, глубина там позволяла стоять не только маломерным судам, раз даже подлодка спокойно подошла. Эрхарт подтвердила, что корабль японцев всегда швартовался именно там. Видимо уступили свое место подводникам.
Быстрым взглядом я окинул небольшой залив, составляя мнение о нем. Со стороны острова он окружен скалами, судя по цвету воды глубины в заливе приличные. На берегу со стороны лодки, видны палатки и постройки. Даже рассмотрел бочки под навесом, про которые говорила Эрхарт. На берегу я рассмотрел едва ли четыре десятка человек в разной форме. Кто купался, кто загорал на белоснежном песке. Даже рассмотрел два наблюдательных поста на верхушках скал.
– Мисс Эрхарт, а где содержаться пленные?
– Видите где большой навес?
– Где часовой ходит?
– Да, там большая пещера перегороженная решеткой, они там.
– Ясненько, освободить значит не реально.
– Кстати. А откуда вы знаете, если говорили, что не были тут уже год? – встрепенулся Гриша.
– Я была здесь две недели назад, и видела, как они заставляли их что‑то копать вон там, где палатки, – немного смущенно ответила женщина.
В принципе я ее понимал, одна на острове, охота не то чтобы пообщаться, хотя бы посмотреть на живых людей.
– А лодка то не японская, – вдруг сказал Гриша.
Присмотревшись, я согласно кивнул. Был виден номер, а не иероглифы. Да и форма у солдат была разная. Лица с нашего берега не рассмотреть, но вроде европейцы.
– Немецкая, – согласно кивнул я, и тут же попросил: – Дайка бинокль.
С помощью бинокль я в течение десяти минут обозревал залив, экипажи кораблей и сами боевые корабли.
– Гриш, дай трубу и шипы, – попросил я после внимательного изучения местности.
– Зачем? – с подозрением спросил он.
– Есть одна идея, – пробормотал я, и тут же спроси: – Мисс Эрхарт, вы как относитесь к змеям?
– Вкусные, – улыбнулась женщина.
– Вы могли бы найти… – я быстро описал нужную мне змею.
– Они тут не водятся. Но я знаю, где их можно найти. Дайте мне час, – после некоторого раздумья ответила она и, вскочив, скрылась в кустах.
– Что ты собираешься делать? – крепко ухватил меня за руку Гриша, наблюдая, как из мусора и лиан вяжу что‑то вроде корзины
– Видишь разведчик?
– Ну?
– Все люки у него открыты. Нагревается на солнцепеке, а ту закрытую дверь справа от рубки видишь, позади пушки, рядом с лестницей?
– Радиорубка?
– Именно. Немцы только что после тяжелого плаванья, видишь, большая часть на берегу отдыхает. Уверен, охрану на себя взяли японцы, то есть у радио сидит только один радист, японский.
– А если ты ошибся?
– Ну ошибся и ошибся. Главное со своим связаться.
– А координаты, как ты с радистом справишься, или вон часовой на корме ходит?
– Я по якорной цепи поднимусь, нос к берегу там часовых нет, а цепь скрыта от всех корпусом, не увидят. Дальше по борту и в рубку. Плюну в радиста ядом и подложу змею, как будто это она его укусила. Дальше дело техники, – деловито объяснил я свой план.
– Ладно, у тебя все получилось, но как ты до наших докричишься? Там ретранслятор нужен мощный.
– Гриша ты конечно извини, но кое‑что чего тебе знать не обязательно. Будут нас искать, еще как будут. Более того уверен что в местных водах есть поисковые партии из наших, пара эсминцев думаю тут где‑то бродят.
– Твои бы слова да…
– Эрхарт идет, – перебил я его. И действительно послышался хруст веток, и показалась Амелия, с мертвой змеей в руках.
– Мисс Эрхарт, вы знаете координаты нашего острова?
– Конечно. Бедный Фред перед смертью высчитал наши точные координаты. Для меня они как молитва, так что помню наизусть.
Тщательно запомнив широту и долготу острова, я надел каркас корзины изображающей склеившийся разный мусор, и тихонько поплыл к кораблю.
Днем у всех на виду, да это была не совсем логичная идея, но часовой стоял у противоположного берега, следил за начавшимся волейбольным турниром. От отдыхающих меня скрывал корпус судна, а наблюдателям я был не виден. Меня скрывали скалы.
Плыл я очень медленно, мусор быстро не плавает. Плохо, что если кто выглянет с моего борта то, сразу увидит меня, вода чистая, дно видно, так что точно разглядят.
Подплыв к цепи, я ухватился за звенья и стал осторожно подниматься, стараясь не шуметь. На баке действительно никого не было, я замер справившись за хреновиной, на которую наматывалась цепи, и стал ожидать, чтобы высохнуть. Не хотелось оставлять мокрые следы. Через мгновение я поблагодарил себя за паранойю. Буквально в трех метрах открылась крышка люка, и оттуда вылез японский моряк. Закрыв люк, он ушел на корму. Вытерев выступивший на лбу пот, держа в руке нож, я стал осторожно красться по правому борту, по тому который был обращен к нашему берегу. Поднявшись по лестнице, быстро огляделся, после чего потянув за ручку, приоткрыл дверь на пару сантиметров, этого хватило, чтобы заглянуть в радиорубку одним глазом.
«Черт, их там двое!» – мысленно простонал я.
Это же время. Остров в тихом океане.
В кабинете была практически полная тишина, было слышно только шум лопастей вентилятора рассекающего воздух.
– Вы уверены, что это русские? – спросил командир базы полковник Ламберг, поправив бумаги на столе.
– Я отчетливо рассмотрел флаг у эсминца, герр полковник. Нам пришлось лечь на грунт и пережидать пока он уйдет. Пассажиры очень волновались. Им небо подавай, а не мир «Наутилуса», – хмыкнул капитан кригсмарине Отто Шульц.
– Значит, вы поэтому опоздали с прибытием на трое суток? Мне пришлось отправлять союзников вам на встречу.
– Из‑за пропажи этого самолета нам пришлось менять маршрут, из‑за чего мы потеряли много времени. Все из‑за этого Суворова, сколько он нам планов поломал…
– Не напоминайте мне об этом чёртовом русском, где бы не появлялся этот Суворов наши планы рушатся. Мне пришлось отдать приказ на полную маскировку с момента начала поисков. Вы сами должны понимать, что в этом случае, исследования были фактически прекращены. На двух прототипах погибло два летчика, ни одного не удалось спасти.
– Сочувствую, герр полковник.
– Не стоит, капитан. Они погибли во славу Третьего Рейха, тем более вы доставили новых.
– Герр полковник, как мне сообщили, вам попались в руки несколько пленных. Там были русские?
– Нет, все американцы, говорят, что с гражданского судна «Виктория», подорвавшегося на плавающей мине. Я отдал их союзникам. Нам они не к чему.
– Ясно, герр полковник.
– Можете идти отдыхать. Послезавтра вы отбываете с очень важным грузом, маршрут следования получите перед выходом.
– Разрешите идти, герр полковник?
– Свободны. Отдыхайте.
– Извините, герр полковник, – остановился капитан у дверей: – А союзники подобрали пленных в море или их выбросило на берег?
– Кажется, они обнаружили их при приближении к острову. Сперва, одного, потом уже и остальных заметили в прибрежной воде. Они были истощены и обезвожены от долгого пребывания в воде. Больше посты никого не обнаружили. Прочёсывание берега ничего не дало, свежих следов не было.
– Где их обнаружили?
– Их принесло по течению.
– Мимо «Скального острова»?
– Возможно, – насторожился полковник.
– Я отправлю туда лодку с десантом. Пусть осмотрятся, возможно, кого‑то из пассажиров этот транспорта выкинуло туда.
Остров в Тихом океане.
Борт разведывательного судна японского флота.
«А ведь второй ускоглазый не радист, по форме офицер… Точно, вот кобура на боку», – определил я, рассматривая двух японцев в радиорубке.
Один из них, радист, сидел в наушниках и что‑то записывал, изредка поворачивая какой‑то тумблер на аппаратуре, которой, кстати, оказалось неожиданно много. Второй, его я определил как офицера, стоял радом и изучал распечатку, после чего что‑то побулькав радисту, повернулся и пошел к выходу.
Отпрянув от двери, я спрятался за угол. Бежать было не куда, если японец направиться в мою сторону он меня точно заметит. Однако офицер направился к корме, что там происходило я не видел, но неожиданно заработал лодочный мотор. Взревев, он стал удаляться в сторону берега, определить точнее было сложно, мешало эхо от скал.
Взяв трубку, я продул ее, достав из‑за пояса мешочек, вынул шип. Яд был в другом мешочке. Но он мне был не нужен. Взяв дохлую змею за голову, нажал на определенную точку под челюстью, из‑за чего пасть приоткрылась и выдвинулись зубы. На кончиках зубов заблестел яд. Дверь снова была закрыта, потянув за ручку, я немного приоткрыл ее, радист сидел спиной ко мне.
Отлично. Шип уже в трубке, прицелившись, дунул. Шум вышел не такой сильный, его заглушила работа аппаратуры. Радист ойкнув, потер щиколотку, сбив шип на пол, при этом не заметив его. Теперь оставалось только ждать.
Лежать на виду у двери было опасно, но ничего не оставалось делать, я должен был увидеть, как он потеряет сознание. Это случилось довольно быстро. Буквально через двадцать секунд его голова стала сонно склоняться. Видимо что‑то поняв, или действуя по инструкции, он потянулся к телефонному аппарату закрепленному на стене, но не дотянувшись, ткнулся лбом о вытянутую руку.
Быстро вскочив, я проскользнул в радиорубку и прикрыл дверь за собой, найдя щеколду, заперся.
Дальше было дело техники. Подхватив шип, я ткнул острием рядом с первой ранкой, вот теперь настоящий укус змеи. Достав из сетчатой самодельной сумки труп змеи, положил ее на палубу и, приподняв ногу радиста с силой опустил ее на голову пресмыкающегося. Раздался отчётливый хруст. Повозив ногой туда‑сюда, чтобы на полу остались следы, я оставил все как есть. Теперь даже опытный сыщик определит, что радиста укусила змея, даже его вытянутая рука к телефону играла в эту версию. Оставался вопрос как она сюда попала, но это уже пусть думают местный офицеры.
Не трогая радиста, я занялся изучением аппаратуры и документации на столе. Меня заинтересовала большая карта, с немецкими обозначениями, лежавшая на столе. Посмотрев на штурманские пометки, дольно кивнул. Эрхарт не ошиблась с местоположением острова, на немецкой карте были те же данные. Радиостанция находилась прямо напротив японца, запомнив, на каких параметрах стоит рация, стал крутить ручки настройки. Воюя на Кречинском фронте, я знал, на какой волне общаются наши моряки, поэтому установив нужные параметры, подхватил со стола никелированный микрофон, нажал на кнопку и произнес в эфир.
– Внимание, меня кто‑нибудь слышит?
Говорил я естественно на русском, пусть найдут переводчика. В местных водах общались только на английском или японском языке.
– Повторяю, меня кто‑нибудь слышит? – повторил я.
– Эсминец «Разящий». Принимаем вас хорошо. Назовитесь. Прием! – ответили почти сразу, и на русском. Рязанский говор ни с чем не спутаешь. Облегчено выдохнув, я торопливо забормотал в микрофон.
– Я Суворов. Повторяю. Я Суворов. Мои координаты…
– Вас понял. Мы будем у вас через двое суток. Держитесь, прием.
– Вас понял. На острове немецкая субмарина на отдыхе и японский разведчик типа «Того». Мы вас будем ждать на соседнем острове с высокой одиночной скалой. Постарайтесь подойти незамеченными.
– Вас понял. Ждите.
– Отбой.
Вернув все настройки на место, я скользнул к двери и, приоткрыв ее, осторожно выглянул. Никого.
Закрыв дверь, сторожась, пробрался на нос, и снова надев корзину на голову, по цепи скользнул в воду. Нужно было как можно быстрее добраться до берега, пока не поднялся шум из‑за происшествия в радиорубке. Заметив, как едва заметно шевельнулась определенная ветка на берегу, я вместо того чтобы плыть к берегу, наоборот прижался к борту. Это был обговоренный знак от Гриши, плыть нельзя, тебя могут обнаружить. Видимо часовой на корме перешел на этот борт. Скверно.
