Текст книги "Истребители. Трилогия"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 63 страниц)

– Там деревня. Ее никак не обойти, но хоть выход наверх есть.

– Хорошо. Уходим, а то немцы скоро догадаются куда мы делись. Помоги мне присоединить пистолет к кобуре, а то одной рукой это несподручно.

– Хорошо.

Кречетов быстро собрал маузер, превратив его в некоторое подобие карабина.

– Все! Уходим! – приказал я, вешая кобуру на плечо, благо длинный ремень подходил не только для носки, но и можно было быстро вскинуть собранный пистолет к плечу и открыть огонь.

Кречетов был прав, на выходе виднелись какие‑то строения. Причем, как я понял, жилым было только одно. Осторожно выглядывая из‑за валунов, мы осматривали постройки, отойдя от ущелья метров на двести в сторону, благо небольшой пологий холм скрыл наше перемещение.

– А вот этих не было, – удивленно пробормотал сержант, кивнув на легковую машину, стоявшую у входа в жилое здание и солдата стоявшего рядом с ней и курившего. С двухсот метров было плохо видать но, по‑моему, он еще и кольца пускал.

– А это шанс. Свалить подальше и уйти в горы. Дороги наверняка все перекрыты, но думаю с десяток километров мы выиграем, главное отсюда уйти подальше.

– Думаете товарищ майор?

– Не думаю, уверен. Давай подбираться поближе пока они не уехали. Мне пехом топать не очень охота. Видишь косогор, где бараны пасутся? Там нас от машины не увидят, есть возможность поближе подойти.

Так мы и сделали, правда, случайно обнаружили, что у отары есть пастушок.

Татарский мальчишка сладко посапывал под тенью высокой ели. Осторожно, стараясь не разбудить ребенка, обошли его по дуге, и вышли к крайней постройке.

Чуть‑чуть высунувшись на уровне земли, я присмотрелся к вышедшим к машине людям.

Солдат, видимо водитель, отбросил папиросу и распахнул двери. Рядом стояли еще трое. Двое из них явно приехали на машине – это лейтенант и фельдфебель. Насчет третьего ответ был очевиден, хотя бы по парашюту, что нес унтер‑офицер. Это явно был сбитый немецкий летчик, по цвету купола было видно, да и заметно прихрамывающий летчик в изодранном комбинезоне подтверждал эту версию. Однако они были не одни, вместе с немцами вышли двое, явно местные, с повязками полицаев, или как они тут назывались.

– Значит так! Сейчас я валю немцев и их помощников, потом мы бежим к ним, собираем оружие прыгаем в машину и уезжаем. Все ясно?

– Все, товарищ майор. Только один вопрос. Кто машину поведет? Я не умею.

– Блин!.. Ладно, я поведу, если что когда переключать коробку передач руль подержишь. Ну все, готовимся. Ты стой, из твоей тэтэшки даже в дом на таком расстоянии не попадешь, так что стрелять я буду. За тылом смотри, – приказал я устраиваясь для стрельбы стоя. Из‑за руки стрелять прицельно не получалось, тем более на весу, однако на уровне груди была торчащая планка, вот на ней я плотно прижав приклад к плечу и пристроил ствол маузера выцеливая первую жертву до которой было чуть меньше ста метров.

Два бойца в плащ‑палатках, внимательно наблюдали за перемещениями немцев на территории местного хозяйства по разведению овец и коз.

– Точно за немчиком приехали. Правильно вы говорили, товарищ лейтенант.

– Сам вижу. Дождемся, когда они уедут и пойдем по тропе, жаль что проходящая тут только одна, и ведет именно через эту долину.

– Местных в ножи?

– По обстоятельствам. Все, к машине подходят…

В это же время раздалась череда быстрых выстрелов. Немцы попадали. Большая часть медленно, явно получили пули, а вот водитель и летчик за которым приехали, рухнули быстро. Стрелок явно промахнулся.

Водитель попытался скрыться за корпусом машины, но получил пулю в грудь и упал, обливаясь кровью. В это же время из‑за крайнего сарая где держали баранов показались две фигурки в знакомых комбинезонах и перепрыгивая через препятствия понеслись к машине.

– Скрябин! А ну давай летчика сюда, пусть посмотрит, может это те самые которых ищем? – приказал лейтенант, наблюдая как стрелок вытащил за ногу из‑под машины немецкого летчика и пинает его с явным удовольствием.

Через десять секунд боец вернулся с летчиком, который оказался старшим лейтенантом Микояном.

– Ваши? – спросил командир протягивая бинокль.

– Ага! Комбинезоны наши. Что‑то не пойму кто это? Этот, с повязкой который, тот что немца пинает, где‑то я его… Командир?! Он же во время тарана… Жив?!

Значит, мне не показалось, был парашют. А второй вроде сержант Кречетов, пилот «таира» в звене старшего лейтенанта Парамонова. Черт, они в машину грузятся.

– Где? Точно! Скрябин, сигналь им!

Почти сразу раздался выстрел и боец стал размахивать руками пытаясь привлечь внимание, однако его действия произвели совершенно противоположное действие.

Чуть ли не на месте развернувшись легковушка скрылась в поднятой колесами пыли.

– Тьфу. Бегай теперь за ними! – только и сказал лейтенант.

– Товарищ командир! Немцы! – окликнул их невысокий боец с пулеметом Дегтярева в руках.

Подбежав к лежавшим, я сходу врезал ногой по голове одного из полицаев, он оказался подранком. Стрелять не стал, шуметь больше не хотелось.

– Сержант, собирай трофеи! И не забудь документы и боезапас! – рявкнул я и, схватив летчика за левую штанину, несмотря на то, что он стал брыкаться костеря меня по своему, вытащил его из‑под машины и выбил пистолет, который он как раз вытащил из кобуры.

– Есть! – козырнул сержант.

– Дом еще проверь… Ах ты сука! – попал таки немец, ударил пяткой по плечу когда я его тащил.

– Помочь, товарищ майор? – остановился Кречетов, когда я выматерился.

– Сам! Беги давай! На, сука! На, морда арийская! – хорошие у меня сапоги, не какие‑нибудь яловые, а настоящие, красноармейские, чуть обрезанные. Главное, что немцу сейчас ну очень плохо.

Пинал я его тоже не просто так, а по свежей повязке. Пусть будет так же хреново, как и мне.

В хате приглушенно хлопнул пистолетный выстрел, потом второй. Остановившись, я прислушался приготовив оружие.

– Ну чё урод? Хватит тебе? – тяжело дыша, поинтересовался я, тревожно поглядывая на хату, а когда из нее показался сержант с интересом крутивший головой, ощутимо расслабился.

– Вы не имеете права избивать меня! Я военнопленный! – вдруг заявил немец на чистейшем французском языке.

– Ты мне поговори еще, – ответил я ему на том же языке: – Если бы сам сдался, то да, военнопленный. А у тебя оружие было, которого тебя лишили, так что забудь, под понятие военнопленный ты никак не попадаешь. Язык, вот более точное определение. А с языками у нас разговор короткий.

– Товарищ майор, смотрите, что тут есть! – окликнул меня Кречетов, показывая снятую с одного из татар самую настоящую снайперскую винтовку. Та же мосинка, только с прицелом.

– О, то что доктор прописал! Сам ей пользуйся, не с моим плечом стрелять из подобной дуры. Автомат есть?

– Нет, товарищ майор, я уже и машину обшарил и дом осмотрел, только три винтовки, и три пистолета. А, еще граната у снайпера была.

– Кстати, в доме что было? Что за выстрелы?

– Карга какая‑то налетела. С ножом.

– Убил?

– Нет, рука не поднялась, пугнул и в комнате запер, там щеколда была.

– Ясно. Ты оружие уже все погрузил? Давай «фрица» вяжи и в багажник его…

– Я Ганс!!! – возмутился немец с интересом слушая наш разговор. Русский он вряд ли знал, просто понял, когда я в него пальцем ткнул и назвал Фрицем.

– Да по мне хоть Боря Моисеев, результат тот же будет. Сиди тихо, штаны суши.

Кречетов с хекеньем погрузил связанного летчика в багажник на его же парашют.

– Все, валим отсюда! – приказал я, подходя к водительской двери. Почти в это же время, где‑то вдалеке раздался выстрел, слегка приглушенный расстоянием.

– В машину! – крикнул, запрыгивая на водительское место.

«Опелек» завелся с ходу, дав по газам я на второй скорости рванул с места, развернувшись на крохотном пятачке.

– Классная машина, у меня такая же была, когда мы находились в центре на переподготовке. Только эта пятидверная, а у меня была трех, – пробормотал я, ласково поглаживая черный руль.

Дорога петляла как ползущая змея. Осторожно по кромке, с испугом поглядев в глубокий обрыв, объехали свежий обвал, появившийся в результате падения самолета.

Поняли это сразу, вокруг лежали части фюзеляжа и мятая глыба мотора.

– Мой! – глухо буркнул сержант.

– Вижу. Это он получается, в восьми километрах от тебя упал. Недалеко улетел.

– Да. Жалко машину, как родная была. Я на ней однажды под Харьковом бронепоезд атаковал. Сашка Козин паровоз расстрелял, а я по броневагонам бил.

– Помню, под Климовкой, читал рапорт. О, вот и основная трасса. Вроде чисто? Черт! Накаркал! – прорычал зло, остановившись.

И действительно из‑за поворота основной дороги появилась тупоносая морда грузового «Опеля», некоторого подобия нашей полуторки, за ним следующий, и следующий.

– Может, мимо проедут? – с надеждой поинтересовался Кречетов.

– Может. Дай мне винтовку и патроны, мало ли что.

Положив немецкий карабин на колени, правда, ствол пришлось выставить в открытое окно, и наблюдал за машинами.

– К нам твари! – прошипел я, сдавая назад.

Немцы нас видели, да и сложно было не увидеть, мы стояли открыто, в сорока метрах от поворота. Вы пробовали ехать задним ходом, да еще и управлять одной рукой, да еще на такой трассе, где чуть зазеваешься и в кювет? А до дна о‑о‑очень далеко? Попробуйте, вспышку адреналина получите не забываемую.

– До поворота, товарищ майор, там развернуться можно, – советовал Кречетов, крутя головой наблюдая то за немцами преследовавших нас, то назад.

Заскочив за поворот, я крутанул руль, из‑за чего машину развернула и она с силой ткнулась задом о валун. Включив сразу вторую дал по газам, под стук и мат из мятого багажника. Набирая скорость, мы понеслись обратно к ферме.

Проскочив завал, резко остановился, от чего сержант ткнулся головой в лобовое стекло.

– Что? – поинтересовался он шипя потирая ушибленное место.

– Гранату давай! Нужно подорвать те камни, они едва держаться, я это заметил когда проезжали тут в первый раз.

– Товарищ майор, давайте я сам. У вас рука.

– Ну, хорошо. Просто кинь ее за эту кучу, думаю, даже небольшое сотрясение нам поможет, – кричать пришлось вслед, сержант уже выскочил из машины.

Замахнувшись он зашвырнул зеленой яйцо на камни и шустро побежал обратно, не глядя на результат. В машину он запрыгнул уже на ходу. Дав газу стал разгонятся, когда приглушенно хлопнуло.

– Ну что там? – не выдержав спросил, глядя на дорогу впереди.

– Осыпалось вроде, там пыль поднялась.

– Вроде не вроде, вперед смотри, там тоже немцы, как бы не нарваться. Оружие держи наготове, мало ли что.

– Хорошо, товарищ майор.

Мы проехали еще километра два, до поворота, где будет видны строения осталось метров сто, как я расслышал хлопки. Где‑то недалеко явно стреляли. Остановившись, не глуша двигатель высунулся немного из окна и прислушался. Рядом открылась дверца.

– Стреляют?

– Угу. Слышишь трещотку? Это пулемет работает, причем наш. Дегтярь.

– Думаете наши?

– На войне не надо думать! Думать надо до войны!.. А так хрен его знает. Ща до поворота доедем там и посмотрим. За тылом смотри.

Подъехав к повороту я заглушил мотор и велел Кречетову:

– Смотри чтобы немцы не появились, а я сбегаю, посмотрю, что там происходит. Снайперку давай, она мне может пригодится.

– А стрелять?..

– Как‑нибудь.

Подхватив винтовку с прицелом повесив патронташ через плечо побежал смотреть кто там воюет.

– Можно было и ближе подъехать, не увидели бы, – пробормотал я устраиваясь за валуном.

Положив винтовку наверх камня, плотно прижал приклад к плечу, и стал осматривать в прицел место боя. Бои вели немцы с непонятной группой, которая скрывалась метрах в пятистах от меня на вершине одного из холмов, серого от высохшей травы.

А вот немцы были гораздо ближе, причем ко мне спиной.

«Метров двести» – прикинул я.

Особого выбора не было, сзади скоро появятся преследователи разобравших завал, или просто пехом, что более вероятно, тут бежать‑то всего километра четыре. Поэтому я даже думать не стал. Приклад довольно сильно лягнул меня в плечо, вызвав боль в поврежденном. Один из немцев, лежавших с краю, ткнулся лицом в землю. Тихо зашипев, я снял с валуна винтовку и зафиксировав ее коленями, перезарядил, стараясь работать побыстрее, после чего снова устроил ее на валуне.

– Не беги от снайпера – умрешь уставшим, – пробормотал я прицелившись в метнувшегося в сторону командира.

Второй выстрел наконец заметили. Правда от двадцати пяти солдат Вермахта осталось только одиннадцать. Те на холме тоже неплохо стреляли. Оказалось пока пулеметчик их прижимал к земле, другие обошли залегшую цепь по дуге и ударили во фланг, сразу уполовинив немцев.

Стрелял я унтер‑офицера, он был единственным выжившим из командиров, так что выбор был не велик. Я успел сделать еще два выстрела, когда все было кончено.

Среди тел немцев появились четыре фигуры в зеленой защитной форме осматривающие тела, изредка раздавались выстрелы.

– Сержант! – крикнул я.

Молчание.

– Тетеря глухая! – пробормотал я, заметив, что две фигуры направляются в нашу сторону. Мою стрельбу они тоже засекли.

Осторожно отодвинувшись назад, я полусогнувшись забежал за поворот.

– Кречетов!

– Я, товарищ майор!

– Немцев не слыхать?

– Видел я их, бегом бегут, с километр им осталось!

– Собираем манатки и валим, там наши ту группу, что нас гнала добила.

– А кто такие?

– Хрен его знает, разведчики наверное. Давай в машину. Время‑деньги!

– Что?

– Шевелись говорю!

Мы сели в машину и поехали к ферме. За поворотом нас ждали двое настороженных парней. У одного были треугольники в петлицах. Старшина.

Заметив нас, видимо сразу опознали так как расслабились, но смотрели все равно настороженно.

– Товарищ майор? Вас там командир разведгруппы ожидает, лейтенант Рябов, – махнул куда‑то в сторону горы старшина.

Присмотревшись, действительно заметил группку из нескольких человек направлявшихся куда‑то вглубь долины.

– Вы меня знаете?

– Да кто вас не знает? Тем более с нами один из ваших…

– Степка?! – с надеждой поинтересовался я.

– Старший лейтенант Микоян, товарищ майор.

– Жив курилка.

– Мы там на машине проедем?

– Вряд ли, товарищ майор, придется тут бросить.

– Жаль, хороший аппарат. Сержант, собираем вещи и готовимся к выступлению… Ах, ты черт! Старшина нас преследуют. Примерно до роты, через пару минут они будут здесь!

– Мать моя женщина!

Сказать что этого его расстроило, значит, ничего не сказать, старшина аж взвыл узнав о такой подставе.

– Так ты говоришь мы там не проедем? – снова поинтересовался я.

– Если захочешь везде проехать можно. Мы с вами. Джунгалиев! Кикобидзе! В машину! – рявкнул старшина, после чего они вдвоем полезли на заднее сиденье.

– Давайте к ним, товарищ майор, подберем.

– Хорошо. У вас водить кто умеет? А то ведите я с одной рукой…

– Все в порядке, товарищ майор, я умею, – успокоил старшина.

Остановившись рядом с бойцами, которые оказалось собирали гранаты и документы, поменялся местами с Кречетовым, приказав старшине:

– Поехали.

Старшина свернул с дороги и мы погнали прямо по полю, объезжая особо крупные валуны и выступающие части небольших скал. Разогнав небольшую отару, стали карабкаться на склон холма.

– П‑пом‑мед‑дле‑ен‑н‑нее, – выбивая дробь зубами попросил я. Тряска была просто не выносимой, да еще сильна отдавала в плечо. Однако старшина скорость не сбросил, понимал, что счет идет уже на секунды.

Как ни странно, мы догнали группу на спуске с холма, под хруст и скрежет умирающей подвески. Хотя я думал, что она раньше сдохнет. Умеют немчики машины делать.

– Американские горки на хрен. Даешь гонку по Крымскому полю, – пробормотал я вылезая из машины. Лицо исказила болезненная гримаса, растрясли‑таки плечо.

В это время старшина уже доложил невысокому лейтенанту о новой группе немцев.

Приказ последовал незамедлительно:

– Уходим!

– Товарищ майор! – подбежал ко мне Степка.

– А ведомый… Давай потом поговорим сперва от фрицев оторвемся. Старшина! У меня там пленный в машине, – успел предупредить я, прежде чем мы рванули дальше.

Летчика извлекли из багажника и толкнув в спину показали направление по которому ему нужно бежать.

– Ух ты, какая лунная походка, Мишка Джексон обзавидуется, – хмыкнул я, наблюдая за качающейся танцующей походкой Ганса. Видимо его тоже растрясло.

– Живо‑живо‑живо! – командовал лейтенант.

Подбадриваемый пинками, бежал немец, следом баюкая руку со свежей окровавленной повязкой, бежал невысокий боец явно грузинских кровей. В общем, все бежали.

– Мы вообще куда? – поинтересовался я у старшины.

– Там тропа есть, труднопроходимая, но нам хватит, веревки есть, так что, должны оторваться, товарищ майор.

– Ага, ясно. Это вон туда? Где склон лесом порос?

– Да, товарищ майор, – я поморщился, но промолчал. Сколько я буду с разведчиками не знаю, но нужно переходить на простые отношения, а то козыряние и ответы по уставу начало уже доставать.

– Хорошо. Надеюсь, сумеем оторваться.

Двигались мы со всей возможной скоростью. Пока бежали, я с интересом осматривал отряд лейтенанта. Всего восемь человек, думалось что их будет больше, но почему‑то всего восемь. У двоих ППШ, один с пулеметом, у остальных карабины. Винтовок не было ни у кого.

– Слушай старшина, я смотрю ты на мою винтовку поглядываешь? – стараясь не сбить дыхание поинтересовался я. Убежали мы довольно далеко. Я уже видел куда мы держим путь, за лесом была расселена.

– У татар трофей взяли, товарищ майор?

– Ага. Махнемся? – пусть уж ей пользуется профессионал.

– Согласен.

Через десять секунд я стал обладателем великолепного трофейного бинокля, а старшина кроме автомата нагружен еще и винтовкой.

Мне‑то она на фиг не нужна, Кречетов тащил две, так что, отстав, повесил на шею бинокль и отобрал немецкий карабин, оставив мосинку, к нему я привычный.

Шли мы долго, до самой темноты. Оказалось один из разведчиков местный, татарин.

Он и вел нас такими тропами, где не то что не ступала нога человека, дождь не капал. Практически везде, меня обвязывали веревками и поднимали, где я не мог взобраться сам. В отряде был фельдшер. Он внимательно осмотрел нас с сержантом во время привала, за руку отругал, сказал, что только счастливый случай помог мне не покалечиться. Остальное, что мог смазал и перебинтовал. А поврежденную руку, вообще к телу примотал, зафиксировав ее.

После того как он закончил, я посмотрел на темнеющее небо и повернулся к подходящему лейтенанту. До этого у нас как‑то не было времени поговорить.

– Разрешите?

– Хм, садитесь… Внимание всем! – негромко повысил я голос, бойцы посмотрели на меня, – Я все понимаю, устав есть устав. Но давайте будем на ты. Меня зовут Вячеслав, можно Севка. Так будет проще, а то товарищ майор уберите свою задницу, а то сейчас подстрелят, звучит как‑то нелепо, чем Севка «бойся». Хочу сразу сказать еще одно. Я очень серьезно отношусь к трофеям. Это конечно скользкая тема, от мародерства до трофейничества один шаг, да и то по решению командира.

Но я считаю что трофеи снятые с того немца которого подстрелил лично трофеями и являются… Расслабься старшина, на тех двух я не претендую, но их документы бы получить хотелось. В общем, что хотел сказать, я сказал. Теперь давайте знакомится.

Знакомство прошло довольно быстро. Лейтенант, оказался Рябовым Василием.

Старшина, Георгием Вознесенским, попросил называть его Жора. С остальными были некоторые проблемы, как запомнить имя Кикобидзе? Если его зовут Милитоном?

Пришлось запоминать всех.

После процедуры знакомства, пока Кречетов живописал наши приключения остальным, Василий присел рядом и поинтересовался:

– Я слышал разговор, что генерал Манштейн уцелел?

– Да, есть такое дело, – скривился я. После чего в подробностях рассказал как очнулся и что дальше последовало.

– А почему из маузера не подстрелил его? – влез в разговор старшина, он оказался сидел с другого боку. Вот тихоня, не слышал, как подошел.

– Из маузера?! Смешно. Вы не путайте, я не снайпер, пятьдесят метров еще куда ни шло, да и то если приклад прицепить. До них метров двести было. И река с ее воздушными потоками. Я, почему винтовку у немца отобрать хотел? Именно поэтому, знал, что на таком расстоянии из пистолета даже в машину не попаду… Ну, может, попаду, но только случайно.

– Понятно. Ладно, у нас скоро радиосеанс, сообщим о вас. Да и новости тоже.

– У вас что? Рация есть? – не понял я. Что‑то не заметил, чтобы у кого‑нибудь висела за спиной здоровенная дура.

– Есть, в схроне. Через полчаса до него дойдем.

– Отлично, я знаю коды связи со своей частью. Можно транспортник вызвать, всех возьмет.

– А где он сядет? Мест для этого не так много и все они контролируются немцами или их приспешниками из местного населения.

– Есть такие места, труднодоступные правда, но есть. Так… – я достал карту из голенища и расстелил ее на прошлогодней траве: – Мы тут, я так понимаю. А вот здесь пригодная площадка. Идти всего ничего.

– Это по прямой, Сев. А такое редко бывает, ночью не пройдем, днем надо, да и то весь день идти придется.

– Э нет Вася, у меня завтра вечером выступление на радио, я обещал.

– Давай, сперва с нашими свяжемся, а там и решим.

– Лады. Идем.

Уже совершенно стемнело, и мы шли при свете луны ярко светившей в ночном небе.

– Товарищ лейтенант, там плохие люди, – услышал я шепот причем с акцентом.

– Отряд, стой! У схрона?

– Да, они его уже нашли, товарищ лейтенант.

– Кто?

– Немцев мало, восемь всего. Офицер есть. И двадцать полицаев, не наших.

– Хм, тут рядом отряд полиции стоит, у них поляки в основном, может они? – задумался лейтенант. После чего достав карту и присев под плащ‑палаткой стал смотреть ее светя фонариком.

Я присел рядом, и тихо сказал:

– С рацией теперь дохлый номер. Сами они я так понимаю вряд ли бы нашли, сдал кто?

– Никто про схрон не знал. Когда радиста убили мы ее спрятали потом пошли в отрыв.

– Радиста точно убили?

– Да, на моих руках умер. У нас там еще одного бойца ранило, две пули в живот. Не жилец. Он остался прикрывать.

– Он мог немцам живым достаться?

– Нет, там минут семь активная стрельба шла. Я ему свой автомат отдал, с тремя полными рожками и последнюю гранату.

– Граната для себя?

– Да.

– Был взрыв?

– Да, в самом начале, – скривился Рябов.

– Знаешь Вась, думаю прежде чем боец умер они смогли его допросить. Другого ответа я не вижу.

Старшина промолчал, видимо был со мной согласен.

– У вас есть запасные пути отхода? Не может не быть, – поинтересовался я.

– Есть. Только топать туда всю ночь надо.

– Так идем?

– Не получится. Один проход около схрона, еще две тропы правее, но они точно перекрыты, так что придется делать крюк вот через этот аул.

– А слева?

– Там дорога.

– Так пойдем по дороге.

– По дороге?! С ума сошел?!

– Так ночь же, кто что поймет? Если что, я по‑французски отвечу. Как оказалось, тут некоторые его знают.

– Хм, – Василий снова углубился в изучение карты.

– А вообще куда идем‑то?

– К берегу, там каждый день катер подходит ждет определенного сигнала с берега.

– А немцы его не увидят?

– Нет, он на пределе видимости, нужно будет сигнальный костер разводить на берегу.

– Что‑то еще?

– Там два поста береговой обороны. Один с крупнокалиберным пулеметом, другой с пушкой. Их нужно будет уничтожить.

– Отличная новость! Ладно, что там с картой, как пойдем?

– По дороге и пойдем. Тут свернем на эту тропу, вот она обозначена, и встанем на ночевку вот в этом ущелье. Хоть пару часов поспим.

– Лады, ну что? Идем?

Все‑таки мой план сработал, похоже, со стороны дороги нас вообще не ожидали, и мы смогли вырваться из сети прочесывания на открытый простор. Со всей возможной поспешностью по тайным и звериным тропам, мы ночью шагали все дальше и дальше от оцепления.

– Отдых. Старшина, сними с пленного кляп. А то он скоро задохнется.

Пока Жора возился с пленным, мы попадали кто где стоял.

– Вась, сколько отдыхать будем? – поинтересовался я вытягивая ноги. Хоть и занимался спортом, но тоже было тяжело, хотя устал не так сильно как остальные.

– Три часа у нас есть.

– Три? Хм, мне хватит. Хочу с этим Фрицем поговорить.

– Я Ганс! – снова возмутился немец.

– А ты вообще молчи, не с тобой разговариваю! – в ответ рявкнул упертому нацисту. Кстати, как потом оказалось я не ошибся, он действительно состоял в партии, правда, не в нашей.

– Как хочешь, но до рассвета нам нужно пройти еще километров двадцать. Да и время для подготовки уничтожения постов и зачистки деревни тоже потребуется немало.

– Да я быстро, часа хватит. Подожди, там что, еще и деревня есть?

– Да так, пара домов. Рыбаки живут.

– Понятно. Ладно, я допрашивать пошел.

– Угу. Старшина пост установил?

– Да. Каябордина поставил вон на ту сопку. Место для наблюдения очень хорошее. Он не только за нами проследит, но и будет наблюдать фактически все окрестности.

– Хорошо. Всем спать! Подъем в три часа ночи.

Посмотрев, как бойцы укладываются, я толкнул в плечо Степку и тихо сказал:

– Пойдем, поможешь немца в сторону отвести, хочу один на один с ним поговорить, потом можешь идти спать.

– Хорошо, Сев.

– Ну что Ганс Фридрих Ван Кляйн? Пора и нам пообщаться. Пшли, – легонько пнул его, выводя из дремоты.

Поговорить с фашистом я решил не просто так, а для одного дела. У меня появился план, как провести информацию о сверхлюдях и недочеловеках. Этот Ганс подходил для этой цели как нельзя лучше. Просто великолепная ширма.

Во время допроса, хотя вернее его можно назвать ленивого разговора, я случайно выяснил, что Ван Кляйн один из уцелевших летчиков подполковника Шредера. Мир тесен. Заодно поспрашивал насчет засады. Все оказалось так, как мы с ведомым и думали. В сопровождении колонны шли лучшие асы Люфтваффе собранные из разных частей. Чтобы не насторожить нас они управляли самолетами как стажеры, или не очень опытные летчики.

«Теперь понятна разница в пилотировании! Мне это еще во время боя показалось странным. Теперь‑то все понятно» – подумал я.

Разговор наш длился уже полчаса, и я не знал, как его закончить, по плану мы должны были дойти до криков, после которых я должен был бы воспользоваться трофейным кинжалом, что висел на поясе. Убрать свидетеля. Убить его было трудно, это не в бою в азарте, мне стал даже нравиться это парень немного внешне похожий на меня. Да и Ганс тоже что‑то чувствовал, раз разговор вел ровно, честно отвечая, не давая возможности за что‑нибудь зацепится. Подловить его сумел именно на больной для меня теме.

– Ганс, ответь честно, зачем вы расстреливали беженцев и санитарные поезда?

Сперва он отвечал неохотно, но понемногу я стал цеплять его, пока он с пеной у рта не стал объяснять догмы третьего рейха. Видимо не со мной одним вел такие разговоры, раз сразу повелся.

«Мудак, да я тебя за одно слово «неполноценный» прирежу» – зло подумал, настраивая себя.

Наши разговор перешел все режимы тишины и мы уже кричали друг на друга. Услышав шорох осыпающихся камешков, понял, что пора. Схватив кинжал, я вонзил его в грудь немца, зло выдохнув:

– Сука!!!

Никакого сожаления уже не испытывал, только с ненавистью поглядывал на подергивающееся тело под ногами и на светлую прядь хорошо видную при свете луны закрывающую высокий лоб.

Подло? Может быть, но миллионы жизней для меня были важнее, пусть лучше я возьму на себя этот грех, чем поплатятся другие за мою трусость. Да, я чуть не передумал, но все‑таки решился в последний момент, вывел‑таки меня из себя этот немец.

– Что?! Что случилось?.. Ах ты, черт! – выругался Василий, останавливаясь рядом.

Нагнувшись, я вытер лезвие о комбинезон убитого.

– Что случилось? Да так, ничего особенного. Довел он меня… Сверхчеловек понимаешь!

– Объясни! – зло попросил Рябов.

– А что объяснять? Этот гнус очень подробно объяснил мне разницу между нами. Представляешь, оказалось мы недочеловеки, это где‑то близко к свиньям…

Я специально тянул время, чтобы собрались все, после чего довольно сжато, но с подробностями, рассказал про план «Ост» в том моем понимании, в котором помнил.

– … так и получается, что мы для них не более чем будущие рабы, которых будут держать в лагерях, лишних уничтожат, – вздохнув, закончил я.

Кто‑то нервно сглотнул, в наступившей тишине это было отчетливо слышно.

– Это… Это… Вот твари! – первым отошел старшина.

– Ага. Представляете, он предлагал мне перебежать к ним. Урод, нашел кому предложить.

Рябов чему‑то хмыкнул, после чего приказал собираться. Тут он был прав, после таких новостей вряд ли кто‑то снова уснет, так что через десять минут мы продолжили путь, оставив остывающее тело Ван Кляйна в этой безымянной долине.

Перед тем как присоединиться к остальным я посмотрел на тело летчика и зло сплюнул:

– Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите!

– Нужно было похоронить, след оставляем. Слышишь, Вась? – поинтересовался, следуя за Рябовым.

– Слышу. Там арьергарде Каябрдин и Демидов, они приберут. Шире шаг! – это уже всем.

– Понятно, – после чего мысленно, а иногда не громко вслух стал напевать разные песенки, периодически останавливаясь и задумываясь. Степка с Кречетовым знали, что это означает, приходилось демонстрировать, так что на возмущенное Рябова:

– Да сколько можно?!

Был дан немедленный ответ, причем тихо, чтобы не отвлекать меня:

– Тихо!.. Творит!

Это была небольшая хитрость. Многие не понимали, откуда у меня берутся такие песни, да еще в подобном количестве. Вот и пришлось устраивать подобные спектакли. Даже рукой играть, как будто дирижирую оркестром.

Это мгновенно сняло все вопросы, и мои редкие внезапные остановки были встречены со всем понимание. Я не раз ловил взгляды бойцов смотревших на меня с большим уважением. Творит!

К десяти часам мы вышли к дороге, которую требовалось пересечь, до берега оставалось меньше пятнадцати километров.

– Внимание на дороге немцы. Идем тихо, – полушепотом приказал Рябов, и чуть наклонившись на полусогнутых медленно двинулся вперед.

От дороги нас закрывал небольшой косогор который скрывал только до пояса, вот и приходилось так изгаляться чтобы не увидели. Дальше рывок через проезжую часть, покрытую мелкой щебенкой и за скалу, за ней уже тропа.

Я шел четвертым, прежде чем идти вслед за Кикобидзе, рыжеватым пареньком лет девятнадцати, осторожно выглянул и присмотрелся к немцам.

– Твою мать, – одними губами прошептал не двигаясь с места.

Толчок в спину вывел меня из оцепенения, но я лишь дернул плечом, оставшись на месте, во все глаза глядя на дорожное полотно, не веря своим глазам.

– Что там? – тихий шепот старшины за спиной.

Парни что шли первыми уже пересекли дорогу и скрылись за скалой, благо противник не смог заметить их, так как этот участок трассы был скрыт от них поворотом.

– Этого просто не может быть! – очумело просипел я внезапно пересохшим горлом.

– Да что там? Ну полицаи, ну пленные красноармейцы, – пожал плечами Жора тоже присматриваясь к действу на дороге, где восемь полицаев сторожили два десятка пленных ремонтирующих дорожное полотно.