Текст книги "Истребители. Трилогия"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 63 страниц)

И такое бывало.

– Замену?.. – протянул я задумчиво.

После чего стал мысленно пробегаться по претендентам. Честно говоря у меня было два человека на свободное место, так что я решал только кого, оба были хороши.

– Лейтенант Сметанин что прибыл две недели назад. У него неплохой потенциал. Думаю, толк будет.

– Хорошо, я распоряжусь насчет него.

Тут подполковник не преувеличивал, полномочия у него как у командира спецполка были о‑го‑го.

– Я к себе, мне еще дела сдавать.

– Да, конечно. Сам как? Помощь нужна?

– Да нет, все нормально. Отгуляю отпуск и вернусь.

– Хорошо, тогда ждем тебя по окончанию отпуска.

– Забыл спросить, что там с «Таирами»? Когда придут?

– Сказали, что через пять дней прибудут. Четырнадцать штук. Два в варианте разведчика.

– Отличная новость.

С командиром мы были на ты. Слишком часто приходилось работать вместе, так что общались хорошо. Не панибратски конечно, уважительно друг к другу, но все равно несколько по приятельски, хотя он старше меня был на пятнадцать лет.

Сходив до казармы, где располагались части уже нашего полка, сообщил новость Степке, велев ему присматривать так же и за моей машиной на время моей отлучки, после чего направился к себе. Вот что странно, слишком большие территории были у этого аэроклуба. В казармах и прилагающих строениях свободно размещались от четырех до пяти полков со всеми средствами усиления. Огромным был этот аэроклуб, странным и огромным. Это конечно нам хорошо, все‑таки дает такие возможности для Центра. Не знаю, кто придумал основать Центр именно здесь, но он дружит с головой.

Утром следующего дня после плотного завтрака прихватив набитый вещмешок с сухпаем и чемодан с личными вещами, подошел к выбранной машине. Понятное дело вещи нес не я, помдежа заставил, мне ли с ногой все волочь? Около машины суетился штатный водитель, щеткой отряхивая крышу. Опель уже был прогрет, так что положив вещи на заднее сиденье я всем сделал ручкой и осторожно развернувшись подъехал к створкам ворот в арке. Что мне нравилось в Центре так это охрана, целый батальон на это пустили, и охрана не плюшевая, а самая настоящая. Поэтому не смотря на то, что все бойцы батальона знали меня в лицо и кто я такой, все равно при выезде потребовали документы и пропуск.

Через двадцать минут я подъезжал к повороту на Московскую трассу. Заметив с противоположной от города стороны приближающиеся машины характерной наружности, прибавил газу. На узкой дороге я с бензовозами не разъедусь. Передний грузовик пропустил меня, после чего повернул к Центру. Что хорошо, так это то, что с горючим проблем у Центра не было. Бывало в воздух поднималось до ста машин, сразу три полка, и все равно горючее было. На фронтах затишье и таких больших объемов горючего не требовалось, нет его конечно накапливали для лета, но и про училища не забывали. Это я подал идею прокатится Архипову по ближайшим авиационным училищам. Так что через несколько дней доклад майора лег на стол Сталина. Уже через пять дней курсанты во всю летали.

Придерживая баранку одной рукой и поглядывая на высокие бордюры из снега – не ошибусь если скажу что они с меня ростом – обдумывал свои дельнейшие планы. А планов было громадье. Если дали пять суток, то почему бы не воспользоваться личным временем?

«Хорошая печка. На улице под тридцать, а в салоне тепло» – подумал я и чуть убавил температуру. В моем зимнем штатовском реглане на меху было довольно жарковато. Стянув командирскую шапку‑ушанку, бросил ее на свободное переднее сиденье.

Управлять было не тяжело, просто я делал это с опаской стараясь не напрягать раненую ногу. Гипс мне сняли десять дней назад. Знаете как было тяжело первые три дня? Такое впечатление как будто нога переломиться от любого движения.

Кстати врачи с подобным симптомом были хорошо знакомы, мне дали почти два часа посидеть на месте пока я волевым усилием не заставил себя пошевелить ею. Ходить?

Ага, разбежался, я на нее дунуть первые дни боялся. Честно говоря с трудом сдерживал себя чтобы не рвануть и не потребовать гипс обратно, так я к нему привык. А как первые шаги делал. Это как вместо ноги соломинку приделать и попытаться ходить, настолько я боялся наступить на нее. Сам прекрасно понимаю что это уже фобия, но преодолел ее всего шесть дней назад, с помощью врача Центра. А нормально ходить с палочкой начал всего четыре дня назад. Поэтому‑то пользуясь педалями, я осторожно двигал ногой, пока не приноровился к движению.

При езде на довольно неплохой машина, не хватало музыки, этакой БУМ‑БУМ‑БУМ. Не рэпа конечно, которого я органически не переваривал, а что‑то такое, латинское. Перевалив через бугор я увидел вдали дымы Москвы и первый КПП. Многочисленные трубы котельных выдавали в морозный воздух столько тепла, что издалека демаскировали город. Над Москвой кружило звено ЛаГГов, четыре штуки, две пары, охраняя покой горожан.

Мельком бросив взгляд наверх, я определил что командир звена судя по пилотированию проходил подготовку у нас в Центре, это было сразу видно по уверенным и характерным линиям движения точки в серо‑голубом небе.

Притормозив перед КПП я остановился и подал документы. Сержант НКВД внимательно осмотрел их потом мое лицо, и велел пропустить. Дав газу я подъехал к повороту и влился в поток машин. «Поток» состоял из семи особей автопрома, но ехали они в нужную мне сторону. Через пару поворотов я обогнал их и поехал по своему маршруту, с интересом рассматривая заснеженный город. Проехав еще пару постов, где меня как положено остановили и даже провели досмотр транспортного средства, я наконец оказался в центре города.

«М‑да, навалило. О, мой поворот»

Где находиться мой дом я знал, проезжал мимо пару раз, когда меня везли в Кремль на совещания. Архипов тогда специально приказал водителю проехать мимо, ткнув в него пальцем. Мол «вот он». Пройдя проверку на внутреннем кольце охраны, я повернул к уже видневшемуся проходу который вел во двор где был мой дом.

К моему облегчению двор был вычищен. Не весь, а именно места парковки, или по местному, стоянки для машин. Вряд ли для автовладельцев если они вообще есть, скорее всего, тут ждали свое начальство водители на служебных машинах. Около второго, нужного мне подъезда, была как раз такая площадка на две машины.

Приткнувшись там, я осторожно вылез из машины, и поправив шапку, закрыл машину не доставая вещи, и направился к подъезду. Путилин не ошибся, квартира действительно находилась на четвертом этаже, к моему удивлению тут даже лифт был. И он кстати работал. Несколько секунд я с интересом рассматривал его, пытаясь понять как он работает. Сообразить помогли виденные кадры в старинных фильмах, сам я таких не видел.

Нужно было в ручную отодвинуть две ажурные створки, войти вовнутрь, закрыть, нажать на кнопку нужного этажа, доехать, открыть створку и закрыть ее.

«Какая архаичность» – умилился я закончив ознакомление. Главное доехал до нужного этажа, а это важно, не пешком скакал по ступеням.

– Вот народ! Уже опечатали! Живой я еще! – возмутился я увидев что дверь моей квартиры опечатана. Сорвав ключом бумажку с мутноватой синей печатью, стал ногтем счищать остатки с косяка.

«Не пожалели клея ироды»

Ключ легко вошел в замочную скважину. Сделав несколько оборотов, я толкнул дверь и вошел внутрь. В прихожей царил полумрак, однако заметив через полуоткрытую входную дверь выключатель щелкнул им. Осветив не только саму прихожую, но и увидел что она дальше переходит в довольно длинный коридор с шестью высокими дверями. Уже здесь было видно что с мебелью все в порядке. Как и обещал Щербаков они обставили квартиру служебной мебелью. В прихожей стоял ажурный, явно дорогой пуфик, красивая вешалка, высокая по грудь тумбочка с телефоном черного цвета и висело большое зеркало.

«Ковровую дорожку надо, голый пол это как‑то не эстетично» – подумал я окинув взглядом прихожую. Закрыв дверь, я снял реглан, повесил его на вешалку, расправив форму звякнув при этом наградами, и стал снимать зимние полуботинки. Шапку повесил на специальный крючок. Рядом кобуру с маузером.

«О, еще тапки не забыть»

Сделав глубокий вздох, я смело рванул ближайшую дверь слева. Двери располагались три слева по коридору, две справа, и одна прямо.

«Хм, туалет. А дальше что? Ванная? Точно, угадал» – подумал я проверяя сантехнику.

Все работало без нареканий.

Я с интересом осмотрел все комнаты включая везде свет. Светомаскировки не требовалось день на дворе, но шторы я все‑таки закрыл. Следующей была довольно большая кухня, потом судя по столу и книжным полкам кабинет. На другой стороне коридора вели в спальню с большой кроватью и гостиную, проще говоря в зал. Меня немного позабавили круглый стол, стулья вокруг него, и низко повешенная над столом зеленая люстра вроде абажура. В фильмах я помню на таких столах, под таким абажуром в карты играли. Забавное совпадение. В углу висела тарелка радио. Отключенное. Воткнув вилку в радио‑розетку я под бормотание репродуктора направился на кухню, меня там заинтересовал холодильник.

– М‑да. Как интересно, – бормотал я изучая холодильник через открытые дверцы.

Изделие было конструктивно интересным. Под подоконником была ниша с дверцами и окошечком на улицу с задвижкой через которое и попадал холод.

– А как же летом? А? Надо будет у соседей спросить. А лучше у Архипова, уж он то должен знать.

Закончив с холодильником, я прошел в зал и приоткрыл не заклеенную форточку. В квартире было довольно жарко и душно, нужно было проветрить помещение.

– Ну что ж. Квартира хорошая, даже отличная. Видно что ремонт недавно сделан, – хлопнув в ладоши провозгласил я после того как внимательно осмотрел все что только можно. Кстати в зале я обнаружил вход на балкончик. Маленький, но все же. С него открывался замечательный вид на Кремль.

Вернувшись в прихожую я поднял трубку телефона.

«Работает» – искренне удивился я.

Как пользоваться телефоном я уже знал, вызвав телефонистку продиктовал номер Центра, вызвав дежурного.

– Дежурный в/ч номер сто семнадцать дробь восемь капитан Царев.

– Санька, привет!

– Севка?

– Ага. Номер мой на экстренный случай запиши.

Продиктовав номер своего аппарата я немного поболтал со знакомым командиром, соседом по комнате, и узнав новости попрощался и положил трубку.

– Пора за вещами топать, – пробормотал я, но не успел подойти к двери, как резко, заставив вздрогнуть, зазвонил дверной звонок.

– Это еще кто? – озадачено спросил я сам себя откидывая крышку кобуры и доставая пистолет. Особо я не опасался, знал, что меня негласно охраняют.

Откинув запор, я отворил дверь, разглядывая посетителей. Почесав стволом пистолета щеку, озадаченно спросил:

– Вы кто?

Передо мной стояли двое. Сержант милиции в шинели с планшетом на боку, видимо участковый, и миловидная женщина лет тридцати с удивленным лицом. Узнала.

Сержант меня раньше узнал и уже стоял со скучающим лицом пытаясь скрыть любопытство, но его выдавали глаза.

– Извините…, – несколько растерянно произнесла женщина.

Хмыкнув, я переспросил:

– Товарищ, Извините?

Со стороны милиционера отчетливо прозвучал смешок.

– Ой, нет… То есть я хотела сказать… Вы товарищ Суворов?

– Он самый. А вы прекрасная незнакомка?

– Я управдом этого двора, – несколько растерянно ответила женщина бросив быстрый взгляд на сержанта.

– Быть того не может. Вы? Такая хрупкая молодая красивая девушка и управляете всеми четырьмя домами?

А вот сержант при моих словах нахмурился. Бросив взгляд на их руки я понял почему. Кольца были однотипные.

– Да что же вы на пороге‑то? Проходите. Я бы вас чаем угостил да не знаю что и где, – пригласил я их убирая пистолет в кобуру.

– Я вам помогу, я знаю где посуда. Но сперва, нужно утрясти с бумагами.

– Какими бумагами? – удивился я наблюдая как гости снимают пальто и шинель.

В течении десяти минут мне объяснили где я был не прав. Оказалось въезд на территорию двора только с разрешения дворника. Он отвечал тут за охрану. На мое возмущенное: что я его в глаза не видел, был простой ответ, что тот отошел на минуту. Так же срывать печать с двери я не имел права без согласия и присутствия участкового сотрудника милиции, представителя ЖЭКа и дворника. При вскрытии составлялся акт подписываемый владельцем и представителями власти. Один экземпляр обязательно подшивался к корешку ордера на квартиру и хранился в деле.

Если квартира из особого фонда, а в моем случае это было именно так, то составляли три экземпляра акта.

Наличие мебели в квартире – передача согласно акта и требования подписываемого мною и представителями ЖЭКа. При необходимости я могу заказать себе, что то еще в дополнение к уже имеющемуся. В общем, чуть ли не на пальцах объяснили мне все что положено делать при вступление во владение квартирой. Перед началом разговора мы представились друг другу, проще говоря познакомились. Я был прав, гости оказались супругами. Емельяновы, Сергей и Даша.

Я сморщился, когда услышал имя женщины. При этом заметил как она участливо посмотрела на меня, и промолчала. О гибели Даши знал весь Союз. Начальством было принято решение осветить это подлое нападение на меня. Так что во всех газетах писали как самоотверженно обе девушки защищали меня, но пали от подлой руки врага. И Даша и Маша были представлены к правительственным наградам посмертно.

Так что Даша Емельянова сразу поняла какие чувство меня обуревают.

Пока мы разговаривали она достала из кухонного шкафа чайник с длинным загнутым носиками и налив в него воды предварительно прополоскала, поставила на керосинку, которую уже зажег Сергей. В квартире был газ, но он был временно отключен, для чайника пойдет и керосинка. Даша пообещала прислать мастера чтобы включить его.

– Ах ты черт. У меня же вещи в машине, совсем забыл, я же за ними сходить хотел когда вы позвонили.

– Разрешите мне, товарищ капитан? – воскликнул Сергей, отвлекаясь от просмотра выложенных из портфеля жены документов.

– Давай, а то я со своей ногой не больно попрыгаю.

– Я быстро, надо Никиту Авдеевича снять, а то он машину охраняет.

– Вот ключи. Там сидор и чемодан. И пригласите Никиту Авдеевича на чай, – протянул я ключи от машины Сергею.

Сергей вернулся в сопровождении худощавого старичка‑дворника. Того самого Никиты Авдеевича. Мы быстро познакомились, время профессоров бомжей и дворников ЕЩЕ не пришло, так что старичок был обычным дедушкой пенсионером.

Пока Даша доставала из сидора кульки с чаем, сахаром, печеньем, специями, банки с тушенкой и две буханки свежего хлеба, мы разговорились. Сергей также вносил лепту в наш разговор.

Я с интересом слушал про то, как живут люди в прифронтовом городе. Ну и что фронт в трех сотнях километрах? Немцы долетают? Бомбежки бывают? Хотя ни один немец за последние три дня к городу так и не смог прорваться. Дворник рассказывал, как сын ушел на фронт, как тяжело получать продовольствие по карточкам на всю семью, ведь теперь о жене и внуках приходиться заботиться ему.

Какое настроение в городе среди населения и беженцев, кто живет рядом со мной. Какие выдающиеся люди. Кто из них на фронте, кто в командировке, кто сейчас дома. Честно говоря наблюдая с каким видом говорит фамилии соседей Никита Авдеевич, я понял что должен знать их. Но произнесенные фамилии были для меня пустым звуком, но я качал головой с восхищением, слыша очередное имя.

– Готово. Мужчины к столу, – окликнула нас Дарья. Мы встали с дивана, и из зала прошли на кухню где был сервирован стол.

Путем легких расспросов я стал легче ориентироваться в военном городе. Почти два часа мы просидели за столом. Одновременно Дарья оформляла нужные документы, где я ставил подписи, внимательно читая акты приема‑передачи. При вопросе, нужно ли мне дополнительно еще что‑нибудь, я задумался.

– Знаете, есть несколько вещей что мне не хватает. Давайте пройдемся по квартире.

Мы стали обходить комнаты оставив Сергея и Никиту Авдеевича на кухне.

– Сперва мне бы хотелось знать что я могу заказать. Например… картины там, ковры, горшки? Это возможно?

– Да, конечно. Вы говорите, я подам заявку, что есть на складе вам привезут.

Хлопнув в ладоши я довольно потер их и сказал бодрым голосом:

– Тогда приступим!

Проходя из зала в спальню, оттуда в кабинет, я тыкал пальцем в голые стены и говорил что хотел. В результате в тетрадке Дарьи были записаны множество вещей.

Правда коврик в прихожей пришлось вычеркнуть, он был, свернутый лежал под кроватью. Постелив его с помощью Никиты Авдеевича, мы продолжили ходить. Мелких вещей было много, из крупных только: ковер на стену в спальне, четыре картины с морским пейзажем, вместо стула кресло в кабинет и комод в спальню. Там не хватало его. Я собирался обзавестись множеством вещей, и одного шкафа могло не хватить, так что пусть будет.

Прежде чем распрощаться я попросил Дарью найти мне «домомучительницу». То есть женщину которая будет присматривать за квартирой в моем присутствии, и в отсутствии.

– Главное чтобы у нее дети были или внуки. Чтобы им помощь от меня была.

– Есть такая. Через три дома живет. Глафира Ивановна, у нее две внучки на руках. Зять погиб на фронте, а дочь медсестрой служит на санитарном поезде.

– Вот и хорошо, а то мне денежный аттестат некому отправлять, сирота я. Когда она сможет подойти?

– Я сообщу ей, часам к трем подойдет, это устроит вас Вячеслав?

– Конечно, я жду.

Держа в руках свои экземпляры документов, я посмотрел на них, и отправился в спальню, там в шкафу была дверца с замком, как раз для хранения документов.

Когда раздался стук в деверь, не звонок, а именно стук, я как раз закончил укладывать накопленные вещи – включай костюм – по шкафу и ящикам и направился на кухню поставить чайник. Как это делал Сергей я запомнил, так что думаю смогу справиться сам.

С недоумением обернувшись я посмотрел на входную дверь. Почесав спину через нательную рубаху, направился к двери, прихватив по привычке пистолет. Открыв дверь я посмотрел на стоявшую на площадке пожилую женщину с пуховым заношенным платком на голове.

– Здравствуйте, – поздоровался я с ней.

– Здравствуйте, я от Даши.

– А, так вы Глафира Ивановна. Прошу, проходите.

Приняв пальто, я повесил его на вешалку и провел женщину лет пятидесяти пяти на кухню. Было видно что она немного замерзла, так что это был повод попить чаю.

Через минуту Глафира Ивановна уже суетилась у плиты, а я рассматривал ее размышляя подходит она мне или нет.

За чаем мы разговорись изучая друг друга.

– Знаете, а вы немного другой чем я думала, – отставив пустую чашку сказала вдруг Глафира Ивановна.

– Чем же это?

– Есть в вас что‑то… Знаете до недавних пор я была кухаркой у профессора Зеленского, так он бывший дворянин и всегда вел себя… Вот как вы, даже смотрел так же.

– Странно, ничего за собой такого не замечал, может вам показалось? – спросил я макая в чай печенье.

– Нет‑нет, очень похоже. Вы даже вот обедаете так же аккуратно, спину ровно держите, и вот масло намазываете на печенье слишком изящно для простого молодого человека. А скажите, кто вас воспитывал?

– Мама, иногда отец, но он больше ремнем.

«Ага, так я вам и скажу Глафира Ивановна, что в течение пяти лет временами проживал во Франции, где в отцовском особняке у нас был английский дворецкий. Ой, чую ушки товарища Берии, ой чую!»

– Давайте закроем эту беседу и начнем с того для чего вы пришли. Вас устроит названная цена и объем работ?

– Да, конечно.

– Тогда можете приступать.

– Хорошо, а зарегистрироваться, что я у вас работаю успею и завтра.

– Хорошо. Кстати у меня сегодня насыщенный день, так что дома буду только вечером, да и по магазинам хочу прокатиться, нужно купить кое‑что. Вы осмотритесь, посмотрите, может еще что нужно. Пока я здесь, достанем. Можете даже со мной проехать для закупок, а то я в Москве слабо ориентируюсь.

– Хорошо.

Пока Глафира Ивановна убиралась на кухне, я сходил и прогрел машину, готовясь к поездке. У дворницкой рядом с Никитой Авдеевичем стоял молодой парень о чем‑то беседуя с ним. Я его знал, из моей охраны, приветливо кивнув ему, стал щеткой стряхивать с машины снег. Пока я находился в квартире был небольшой снегопад.

Насчет охраны я знал, Архипов хотел дать полную, но я попросил его о неприметной. Хотел хоть несколько дней побыть на свободе. Почувствовать себя на отдыхе. Не знаю, как других, но меня охрана напрягает.

Вернувшись в подъезд, я пропустил яркую женщину в соболиной шубе в лифт, она вошла со стороны парадного входа выходившего на улицу. Подъезд был проходной. В небольшом закутке находилась конторка консьержки – она же лифтерша – мне про нее Даша рассказала. Она кстати тоже отсутствовала. У нее в один из госпиталей привезли раненого сына, вот она и побежала туда отпросившись у Даши поэтому то я ее и не видел. Сейчас там сидел неприметный парень лет двадцати, вытянув ногу в гипсе. Рядом стояли прислоненные к столу костыли. Так же кивнув ему, и вздохнув, вошел вслед за женщиной в лифт.

Мы Глафирой Ивановной быстро составили список покупок, включая шторы. А то честно говоря те что были, мне не понравились. Спустившись вниз, мы выехали со двора и направились в центр в Петровский Пассаж. Где он я знал, был там пару раз с майором, однако все равно коренная москвичка Глафира Ивановна подсказывала мне короткую дорогу. Около торгового центра было место для стоянки, то есть я нашел где приткнуть машину, и закрыв ее, под ручку Глафирой Ивановной направился в магазин.

Несмотря на будний день, и обеденное время, народу в Петровском Пассаже было прилично. Ходил милицейский патруль, бегали дети, степенно прошла пожилая парочка иностранного вида. Два командира, кивнули мне. Честь мы друг другу не отдали, они как и я гуляли с женщинами, а честь при них отдавать не положено. Да и с тростью был в другой руке. Я кстати не знал, случайно выяснил в разговоре сослуживцев в Центре. Сперва мы зашли в отдел, где продавалась готовые шторы и мотки материи, на выбор. Хотя честно говоря выбор был не большой. Однако я нашел на свой вкус.

– Вот эти. Зеленые, – указал я на щупавшей тюль Глафире Ивановне. Готовых штор из выбранного мною материала не было, да и я сомневался что можно подобрать по размерам.

Однако Глафира Ивановна заверила меня что она за пару дней сошьет нужные, опыт у нее был. Так же пока она с продавцом замеряла материю на шторы и тюль, я пробежался по остальным отделам. Где используя выданные карточки, где просто наличными купил три новых зубных щетки, зубной порошок. Мыло, четыре полотенца, домашний халат, тоже, как и будущие шторы, зеленого цвета. Четыре пар тапок, расческу, и белье. Легкую одежду для дома я решил провести под присмотром Глафиры Ивановны, а то мало ли что куплю. Когда я вернулся с пакетами, они уже закончили. Глафира Ивановна искренне удивилась, когда я достал из кармана пачку денег. И не малую. Видимо ее удивило, что я ношу с собой такую крупную сумму.

После того как мы за все уплатили и отнесли с помощью местного рабочего все покупки в машину и снова вернулись обратно, меня наконец узнали. До этого я старательно отворачивался или опускал голову если кто‑то подходил или проходил мимо. На этот раз ничего не вышло, при входе в отдел готового платья, то есть одежды, на меня наткнулся мальчик лет десяти, несколько секунд изумленно разглядывая меня, он закричал:

– Мама‑мама тут летчик Суворов!

– Пипец, – только и сказал я.

Покупки мы все‑таки сделали, не смотря на толпу собравшуюся в коридорах и самом отделе. Я снял реглан, хотя ходил нараспашку, в магазине было довольно тепло, и сфотографировался с несколькими желающими. К сожалению желающих – в основном иностранцев – было больше чем фотоаппаратов. Одно хорошо все же в этом было, и на этот раз за меня все донесли до машины.

– М‑да. Ведь думал о чем‑то подобном, но не до такой же степени?! Меня там чуть на память по кусочкам не порвали, ладно хоть патруль милицейский подоспел, и следил за обстановкой.

На самом деле их подогнали мои ребята охранники, которые за голову схватились когда ко мне со всех сторон на крик мальчишки рванул народ. Только тогда я понял, насколько знаменит.

– Неправильно говорите Вячеслав, они просто хотели прикоснуться, постоять рядом с вами, сфотографироваться, – укорила меня на несоответствии Глафира Ивановна. Ну приврал немного, что тут такого?

В продовольственном отделе мы купили муки и других продуктов, на пару недель. Что останется, заберет Глафира Ивановна, мы уже договорились.

Занести все покупки в дом мне помог дворник. Уложив все вещи по своим местам, я оставил на хозяйстве Глафиру Ивановну и направился к одному нужному мне человеку, адрес которого у меня был. Со второй попытки я нашел нужное здание, и припарковав машину, захромал к зданию где у входа стоял и курил милиционер. Вернув честь, я вошел в фойе консерватории. Спросив у гардеробщицы где находится кабинет Игоря Быкова я поправив форму, прогнав складки назад, отдал вместе с регланом и шапку, направился на второй этаж, громко стуча тростью. Я все‑таки решился после долгих уговоров однополчан, начать выпуск своих песен. Не «своих», а своих, то есть я сам буду петь. Тут все взахлеб говорят что у меня замечательный голос, так что проверим это. Именно к тому человеку кто мог мне помочь я и шел. Немногочисленные встречающиеся в коридорах студенты и преподаватели изумленно разглядывали сперва грудь с наградами, а потом уже и лицо, дальше я уже проходил мимо оставляя позади охреневающих зрителей.

– Можно? – спросил я после стука, открыв дверь.

– А Вячеслав Александрович? Ждем вас, ждем, – чем изрядно изумил меня. Припомнив один момент, а так же скорость с какой я двигался, спросил:

– Гардеробщица?

– Она самая, – вставая из‑за стола, поправив на ходу полы пиджака, ко мне направился моложавый мужчина лет сорока пяти.

– Понятно, я так и думал.

Поздоровавшись, он пригласил меня присесть на диван, сам же с удобствами устроившись на стуле рядом.

– Сергей звонил на счет вас, предупредил, только вот о времени не уточнил.

– Да я честно говоря не собирался, но тут время свободное появилось, и вот…, ‑ ответил я скрестив руки на рукоятке трости.

– Хорошо. Мне Сергей в общих чертах напел ваш репертуар, да и через народную молву кое‑что долетело, но хотелось бы послушать вживую…

Я внимательно посмотрел на Быкова, изучая его. Мне нужно было за ПЯТЬ дней сбить музыкальную группу, заучить пару мелодий и записать их на пластинку. В этом мне мог помочь только Игорь. И так, приступим…

Спустя пять дней я подъезжал к Центру.

«Уф, успел!» – подумал я, мельком глянув на часы. Увольнительная заканчивалась двадцать третьего декабря в десять дня. Время было без десяти десять. Осталось только пройти привычную проверку на воротах, отметиться в канцелярии и заглянуть к уже бывшему начальнику генералу Иволгину. И уж потом к своему ястребку. Как он там без меня? Скучает?

Въехав на территорию центра, я поставил машину туда же где и брал ее пять дней назад.

– Ребята, привет, – махнул я рукой стоящим у входа двум сержантам, помощникам дежурных. В последние дни в Центр из‑за слабой летной подготовки стали присылать на повышение квалификации выпускников летных училищ, эти сержанты были именно из этой категории. Подхватив чемодан, я хлопнул дверцей и направился к административному зданию. Вещмешок остался дома, я решил не брать его, нечего лишние вещи развозить.

Процедура сдачи увольнительной и встреч с начальством, прошла быстро, включая собственное, то есть командира полка – его не было, а был начштаба – я был удивительно тепло принят им. Летчиков не было, пользуясь летной погодой, они проводили боевые учения. Над аэродромом висели всего десятка два самолетов, остальные ушли на боевой вылет с опытными инструкторами в группе. Иволгин, пользуясь близостью немцев – триста семьдесят километров с использованием аэродромом подскока – это не так далеко. Так что летчики тренировались в боевых условиях, и можете мне поверить усваивалось все значительно быстрее и качественнее.

Положив вещи в шкаф в нашей комнате на двоих с капитаном Царевым, и направился на аэродром. Свой истребитель я нашел у огромного ремонтного ангара рядом с трофейным «мессершмитом». Машины Степки не было, видимо отправился вместе с полком на вылет.

– Здравия желаю, товарищ капитан, – откуда‑то из‑под крыла поздоровались со мной.

Нагнувшись, я увидел своего механика в тулупе и ватных штанах, который что‑то делал через лючок в фюзеляже.

– День добрый Аркадий, как аппарат?

– Норма, можно хоть щаз в небо.

– Сейчас? А что? Можно. Старший сержант Лаптев, приготовить вверенную вам машину к вылету!.. А я пока в штаб, получу разрешение.

– Товарищ капитан, а вам что? Летать разрешили? – вытаращил глаза механик.

– Куда они денутся? – пожал я плечами. Я на самом деле получил разрешение на полеты, правда после долгих уговоров, мол буду летать нызенько‑нызенько, и тыхо‑тыхо.

Профессор что осматривал меня, прямо так и заявил, что он бы мне еще месяц не дал лететь, но у меня было заметная тенденция к выздоровлению. Мышцы на ноге фактически зажили, кость срослась хорошо, небольшая хромота может остаться еще максимум месяц, да и то если только я буду беречь ее. Развернувшись, я энергично захромал в штаб полка. То, что в Центре кроме общего по полетам есть и штабы полков, ничего удивительного в этом нет. Мы учились даже управлять авиационными соединениями.

В штабе был комиссар полка Агренев, который что‑то заполнял в летный журнал.

– Здравия желаю товарищ батальонный комиссар.

– А, Суворов? Ты уже здесь?

– Да, товарищ комиссар. Разрешите получить разрешение на вылет?

– Вылет? Тебе что, разрешили? – удивился Агренев отрываясь от журнала. Сидевший в углу радист, и вошедший в штаб дежурный полка, приветливо мне кивнули.

– Да, вот справка.

– Ну раз справка. Тогда да. Даю. Ильин, позвони в общий центр управления полетов, узнай, когда будет окно.

– Есть, – откозырял лейтенант, дежурный по штабу, и подмигнув мне, стал крутить ручку телефона.

Пока он общался с ребятами Иволгина, выбивая мне время взлететь для ознакомительного полета, я общался с комиссаром, сообщая последние Московские новости. Агренев был из Подмосковья, и интересовался обстановкой в городе.

– Да я то больно ничего и не знаю. Все дни носился то домой, то в госпиталь, то в студию. То туда, то обратно.

– Понятно. А что за студия?

– Хм… так я песни свои на пластинки записывал, – смущенно ответил я.

– Молодец! Много записал? Десять? Пятнадцать? – попытался узнать у меня подробности комиссар.

– Много. Очень‑очень‑очень много. Две, – ответил я.

– Две‑е‑е? Всего две? – удивленно протянул Агренев.