Текст книги "Истребители. Трилогия"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 63 страниц)

– Сейчас! – был его ответ.

Вдруг произошло то, отчего Шатун подавился и закашлялся, Батя пролил на штаны горячего чаю, а остальные вскочили на ноги. Мы услышали, как громко взревел дизель танка и, не заглохнув продолжил работать на холостых оборотах.

Тряся ошпаренной рукой, Стрелок мне как раз чаю подливал, я поставил кружку на землю и, подув на горевшую кожу, присоединился к остальным. Все столпились на краю обрыв и смотрели на испускающий тёмно‑серый дым из выхлопных труб танка. Из башенного люка вместе с клубами дыма показалась вихрастая голова Толика, увидев нас, он радостно махнул рукой. Почему‑то дым шел не только с кормы, но и изнутри танка.

Ловко скатившись с брони, он легко поднялся на кручу и присоединился к нам.

– КАК? – был общий вопрос.

– А что ему будет? Вон у нас сорок лет памятником простоял, так солярку залили и сходу завели… На самом деле завести проще некуда. В баллонах оставался сжатый воздух, правда, на один пуск, но я никак не думал, что он заведётся. Даже странно.

– Почему думал не заведётся? – поинтересовался Батя.

Толик сплюнув, пояснил:

– Там в боевом отделении есть лючки с доступом к двигателю, заглянул. Систему охлаждения двигателя вместо антифриза была залита вода. В первую зиму все трубки полопались. Сейчас с полчаса поработает, движок перегреется и заклинит. Хотя может, немного дольше проработает, масла там с запасом было залито.

– Танкист. Ты его сдвинуть сможешь?

– Наверное, не знаю что с ходовой, – пожал он плечами.

– Так свиней из кузова на хрен! Грузовик сталкиваем вниз. Работаем!

Пока мы открывали задний борт, Командир инструктировал Толика:

– Нужно будет утопить в озере и танк и грузовик. Сможешь?

– Попробую.

В это время заглянувшие в кузов Даль и Андрей отшатнулись. Андрей глухо выругался, сержант побледнел как полотно.

– Чего вы? – заглянул в кузов Шатун: – А хрюшки покушали. М‑да, мало что от немчика осталось. Ну что встали? Толкаем!

Свиньи с визгом разбежались, когда мы прикладами согнали их с машины, после чего столкнули грузовик. Чудом не скапотировав он подпрыгнул, пролетел мимо работающего на холостых танка и с шумом обрушился в воду подняв тучу брызг и дав волну.

Толик скатился вниз, взобрался в танк. Дернувшись «тридцатьчетверка» заглохла.

– Ну что? – спросил у появившегося в люке Толика, Командир.

– Ходовая заклинена. Теперь понятно, почему его бросили… хотя подняться тут нереально.

Мы на краю обрыва обсуждали случившееся, когда раздался крик Казанцева:

– Ах вы свиньи!

Пока мы с любопытством наблюдали за действом внизу, вернувшиеся свинки сожрали наш ужин.

Посмотрев на туши свиней, меньше ста кило там не было ни одной, почесал шею, и пробормотал:

– С ужином мы пролетели.

Попало за это как ни странно Толику, хотя на часах стол отвлёкшийся Казанцев. Нашли крайнего. В общем, Танкист, схлопотал два наряда вне очереди.

– Доедем до точки сбора и там поедим. Приготовится к движению!

Пока остальные собирались, я продолжал задумчиво смотреть вниз.

– Ты чего? – поинтересовался Батя.

– Немцы техникой не разбрасываются, тем более «тридцатьчетверками». Уважают они ее, даже несколько танковых частей есть с этими машинами.

– Размышляешь, почему не обнаружили?

– Ага. Тут до дороги всего километра полтора.

– Припомни, сколько брошенных танков мы проехали пока сюда добрались?

– Ну с десяток. Это я про те что в болотах, там башни торчали, – ответил я.

Мы действительно видели немало брошенной техники разной укомплектованности. Права тут нужно сказать, что вся техника труднодоступна, то есть нужно было повозиться, пока вытащишь ее на дорогу. Видимо ту, что стояла на дороге, уже эвакуировали в пункты вывоза на металл, а с остальными даже возиться не стали. Можно еще сказать что ни одной «тридцатьчетверки» мы не встретили, как и КВ. Были в основном БТ разных моделей да Т‑26е. Хлам короче.

– Думаешь, просто не обнаружили? – удивился я.

– Да кто его знает? Сам посуди в танке все на месте, как экипаж оставил. Заперт. Овраг этот даже вблизи невиден из‑за складок местности. Андрей его как обнаружил? По водяному испарению, сам видишь, как солнце жарит, плюс тридцать не меньше.

– А местные?

– Да кому он нужен? Таких брошенных тысячи, навидались. На склоны сам посмотри, тут взрывные работы нужны, чтобы обрушить края и мощный тягач, чтобы вытащить машину. Да еще наверняка не один.

– Может, действительно просто не обнаружили?

– Все может быть. Все, нас зовут, поехали.

Оставив внизу махину танка и грузовик ушедший в воду по самые колеса, мы попылили обратно.

Снова дорога и снова пыль столбом. Огненно красный солнечный диск уже коснулся небосклона, когда мы въехали под тень нужного нам леса. С шоссе мы съехали уже час назад, и сейчас двигались по второстепенной дороге в сторону одного из местных городков. Быстро темнело, пришлось включить фары. Заметив просвет в стройных рядах деревьев, притормозил. И так небольшая скорость упала до минимума.

– Ты чего? – спросил у меня Андрей.

– Вроде просвет был, напоминал заброшенную дорогу, – пояснил я, остановив машину.

– Сейчас посмотрим.

Андрей слез с мотоцикла и сделав пару приседаний, вразвалочку направился к тому месту, на которое я указал. Через минуту он показался на дороге.

– Ну что там? – спросил полковник.

Пока была возможность, все разминали ноги, двигатели не работали, так что слышно все было отлично.

– Старая просека. Судя по состоянию дороги лет пять не использовалось.

– Проехать можно?

– Если только осторожно, там посередине дороги уже деревья выросли.

Куда вела дорога, мы так и не выяснили, углубившись в лес метров на четыреста, скатились в неглубокий сухой овраг.

– Все, встаем на ночёвку тут. Андрей пробегись вокруг, осмотрись. Не хочется просыпаться как сегодня утром.

– Есть, – козырнул он и почти мгновенно скрылся среди деревьев.

– Крепыш, Стрелок готовят ужин. Соловей на часы, через два часа сменишься…

Командир быстро разбил дежурства по времени. Пока я с автоматом на плече прохаживался в тени, стараясь не смотреть на костер, чтобы не посадить зрение, где кипела вода в котелке, остальные готовились к ночёвке. Рубили лапник, готовили подстилки. Слышался стук топора, тихий мат, шутки и смех.

– Стой, кто идет? – взял я автомат наизготовку, когда уловил тень сбоку.

– Свои, с бутылкой, – откликнулась тень голосом Андрея.

– Бутылка стой, свои проходи, – засмеялся я немудренной шутке.

– Полковник где? – поинтересовался подошедший Андрей.

– С Батей к дороге пошли.

– Зачем?

– Не знаю, не докладывали.

– Я за ними.

– Ладно.

Мое дежурство еще не закончилось, когда все сели ужинать. Пришлось глотать обильно текшие слюни. Еще бы, с утра маковой росинки во рту не было.

Через полчаса сменившись, я уже уплетал тушенку с галетами, запивая их горячим подслащенным чаем, одновременно слушая Андрея. Оказалось, он не просто так сбегал. Кое‑что нашел.

В трехстах метрах дальше по дороге он обнаружил скелет в красноармейской форме, причем не пустой. На ремне чехлы для патронов, рядом винтовка. Был так же обнаружен смертный медальон. Им как раз Шатун занимался, аккуратно разворачивая маленький рулончик, обнаруженный внутри, из тонкой похожей на папирусную бумаги.

Однако заинтересовало меня не это, а рассказ Андрея, про неожиданную находку.

– Дня три им, смердеть только начали, – докладывал он командирам.

Андрей нашел трех немцев в лесу. Причем мертвых, и судя по запаху уже давно. Примерное время он уже сообщил.

– Прикрыты ветками и срубленной травой, судя по корням руками рвали. У одного сапоги отсутствуют. Ремни и оружие на месте, но документов нет.

– Не партизаны, – задумчиво протянул Шатун.

– Да они бы их до исподнего раздели и оружие забрали, – также задумчиво протянул Командир.

– Может летчики сбитые? – предположил Степка.

– На кой им уносить тела в лес? – ответил Батя: – Причем не на опушку, а в глубину. Сколько там до края леса?

– С триста метров будет, – ответил Андрей.

– Тем более. Кстати, а как их взяли?

– У одного пулевое в левую область груди, остальных ножами.

– Тут только всего несколько вариантов. Спецназ… Что? Ну пусть будет осназ. Или разведка. Я лично к последнему склоняюсь, если они так тщательно прятали тела убитых, значит их цель где‑то рядом.

Командиру предположения Бати не понравились, достав карту, они склонились над ней, делая предположения.

– …нет, этот мост слишком далеко… – ткнув куда‑то в карту, уверенно произнес Батя, – может это?

– …тоже вероятно, но смотри, как тут расположены посты и дорога, уйти возможности фактически нет. Так что вряд ли они сунуться сюда, а вот это уже интересно… – бормотал себе под нос Командир.

– …а что это за обозначения? – спросил Шатун.

– Сейчас, у меня перевод записан… Э‑э‑э, это какой‑то штабной объект. Немец не знал когда переводил, сказал режимный объект, приближаться близко нельзя, – ответил полковник.

– Он?

– С вероятностью девяносто процентов.

Проглотив очередной кусок тушенки, я посоветовал:

– Вы в нашу карту гляньте, что там обозначено.

– Черт возьми! Мне даже в голову не пришло, – покачал головой Командир и снова открыл планшет.

– Оп‑па! – воскликнул Шатун, тоже заглядывая в отксерокопированную карту.

– Что там? – нетерпеливо спросил Батя.

– Предположительно крупный штабной бункер неизвестного назначения. Взорван немцами в сорок четвёртом при отступлении. Думаю, он их цель.

Командиры стали негромко обсуждать эту тему, обмусоливая с разных сторон.

– Мы туда поедем? – поинтересовался я, выплескивая из кружки остатки чая.

– Нет, конечно! – ответил Шатун.

– Зачем он нам тогда сдался?

– Хм, действительно, незачем.

– Я в том смысле, что спать пора, завтра рано вставать.

– Твоя правда. Отбой через пять минут! – приказал полковник, убирая карты с блокнотом обратно в планшет.

– Кстати, а что там со смертным медальоном, прочитать есть возможность? – поинтересовался Батя.

– Есть, – взяв бумажку в руки, Шатун прочистил горло и громко зачитал: – Красноармеец Эсамбаев Абузар Шамсуддинович. Призван из военкомата города Грозный. Первый номер расчета станкового пулемета первой роты отдельного пулеметного батальона. Подразделение дислоцировалось на УРах. Двадцать лет ему было. Почерк не совсем разборчивый видимо сам писал.

На несколько секунд в овраге повисло молчание. Через минуту послышался приказ полковника:

– Отбой!

Утро было не таким хорошим, как я надеялся. Мало того, замерз, и это в трех формах. В своей гимнастерке и галифе, в летном комбинезоне и поверх еще трофейная жандармская, так отлежал одну половину тела. Поэтому при побудке мой подъем напоминал брейк‑данс. Наконец встав на ноги я походил туда‑сюда разрабатывая задубевшие мышцы и связки.

– Командир, что‑то меня совсем расклеило. Пробегусь вокруг, поработаю мышцами.

– Хорошо, только недолго, через сорок минут двигаемся дальше.

– Понял, – подхватив автомат, я легкой трусцой все наращивая темп, рванул по старой дороге дальше.

Я быстро выяснил, как Андрей обнаружил тела немцев. Как только в нос ударил резкий запах разложения, свернул и побежал уже по чистому лесу, оставив немцев в стороне.

Тело уже пришло в норму, так что я наслаждался бегом, на ходу с интересом крутя головой осматриваясь.

– …да стой ты!.. – послышалось мне. Остановившись, я обернулся.

Сзади, среди деревьев мелькнула что‑то фигура. Особо я не обеспокоился, кричали на русском, правда голос распознать не смог, слишком далеко, но за дерево на всякий случай встал, и автомат к бою приготовил.

– Чего тебе? – спросил я, выходя и вешая автомат на плечо.

– Уф‑ф, если догнал, – хрипя легкими, простонал остановившийся рядом Степка.

– Дай угадаю, полковник за мной послал?

– Да нужен ты ему! Он меня физподготовкой заставил заняться, за тобой отправил, говорит, чтоб мы вместе обратно прибежали, – ответил он.

– А, понятно. Давай круг закончим и будем возвращаться.

– А может тихонечко пешком, а у лагеря уже побежим? – с надеждой спросил Степка.

– Бегом солдат! – рявкнул я, и пинком придал ему ускорение.

Так мы пробежали еще метров двести пока Степка не «сдох». Меня вообще удивляло, как он мог догнать, я ведь уже удалился от лагеря километра на три не меньше.

– Стой! – приказал я Стёпке.

Бег трусцой на месте он со всей старательностью выдавал за спринтерский, продолжая пыхтеть и облеваться потом.

– Чего?

– Слышишь, машина работает?

– Да какое там, так в ушах шумит, что я тебя не слышу, – уровняв немного дыхание, ответил он, и тут же спросил: – Далеко?

– Да рядом где‑то. Тут что дорога недалеко? Мы же круг сделали, до лагеря рукой подать, – озадачено пробормотал я.

– Мы вообще где?

– Где свернули на эту заброшенную дорогу, помнишь?

– Ну.

– Вот где‑то рядом с поворотом.

– Посмотреть надо, сейчас выедем и встретимся с кем‑нибудь. Не желательно.

– Угу, согласен. Отстань от меня метров на десять и страхуй сзади, – велел я.

– Угу.

Взяв наизготовку автоматы, мы медленно, внимательно поглядывая под ноги, чтобы не наступить на сухую ветку, двинулись вперед, к дороге. Звук мотора стих, но мне показалась машина не уезжала. Просто заглушили.

У самой опушки я лег на живот и по‑пластунски пополз вперед, Степка повторил мои действия. Когда он подполз ко мне и лег рядом, я, лениво покусывая травинку, наблюдал за четырьмя немцами у бронетранспортера.

Дернув Степку за рукав, я молча показал назад. Так же осторожно мы отползли назад и, встав на ноги, побежали в лагерь.

– Пятеро говоришь? – переспросил Командир.

– Ага, четверо со слетевшей гусеницей возились, вроде палец лопнул, пятый на другой стороне стоял. Видимо охранял, я только ноги разглядел.

– Тоже фельджандармения?

– Бляхи были и тактический знак на броне тоже. Такие же, как и у нас. Командир это отличный шанс добыть броню, сам подумай, так мы станем менее заметны. Один мотик на хрен, Толю за руль и вперед, – убеждал я командира.

– Долго они там возиться будут? – спросил Шатун.

– Минут десять точно.

– Я за захват, – сказал Шатун, Командиру: – Соловей прав, мы со стороны как барахольщики, внимание привлекаем. А это какая‑никакая, но броня.

– Андрей, даю разрешение на захват. Отбери людей, – решил наконец Командир.

– Есть! – козырнул тот, и тут же скомандовал: – Батя, Шатун и Крепыш за мной.

Все четверо быстро скрылись среди деревьев. Минут пятнадцать мы дали выстрелов, но не дождались. Пискнула рация на поясе Командира. Выслушав доклад, он велел выдвигаться.

Один мотоцикл, как и планировалось, мы оставили, сняв с него все что можно, так что на трассу выехали на двух машинах. Оставили мою одиночку, двигаясь на «бумерах».

У бронетранспортера стояли наши, немцев мы не увидели, видимо успели отнести в близрастущие заросли кустарника. Как потом оказалось мое предположение оказалось верным, убитых кучей побросали метрах в сорока от дороги, за густым кустарником и заметить их было фактически невозможно.

– Быстро перегружаемся! – скомандовал Командир. Мы освободили мотоциклы от лишних вещей и быстро распределились по машинам.

В починенном бронетранспортере за рулем Толя, рядом Командир. К МГ‑42 с щитком встал Шатун, Андрей и Степка в кузове на десантных скамейках.

Колонну в движении рассчитали так: Я за рулем первой «бехи», за пулеметом Казанцев. За нами броник, за ним Даль с Батей в люльке.

Мы успели выехать из леса и проехать по открытой со всех сторон дороге километров двенадцать, как заметили дорожный пост фельджандармерии. До него осталось метров двести как мы увидели его. Местные гаишники пользовались теми же способами, как и современные их собраться. Прятались в кустах и выскакивали неожиданно и неприятно для водителей.

Я чуть притормозил от неожиданности.

– Что будем делать командир? – стараясь перекричать рев мотора, спросил Крепыш.

– Командиры есть пусть они и решают. Там всего пятеро на двух мотоциклах. Справятся.

При приближении на дорогу вышел полный жандарм со знаками различии фельдфебеля и повелительно махнул рукой. Проехав его, я чуть довернул, чтобы Казанцеву было удобно стрелять, не глуша двигатель. Если что можно дать по газам и развернуть мотоцикл.

Бронетранспортер остановился точно у фельдфебеля. Я просто чувствовал разлившееся вокруг напряжение. Но к моему удивлению фельдфебель ничего проверять или досматривать не стал. Пробулькав длинную тираду, он развернулся и направился к своему мотоциклу. Немцы шустро расселись в седла своих коней и выехали на дорогу. Проезжая мимо нас фельдфебель повелительно махнул рукой, приказывая двигаться следом.

Осторожно, я двинулся следом, наши за мной.

Вибровызов при такой дороге фактически не ощутим, поэтому заметив, что немцы не оборачиваются, я достал рацию и вызвал командира.

– Что за хня?

– Представляешь они нас прихватили для усиления. Тут где‑то недалеко гонят нашу разведгруппу, вот мы едем помогать немцам ловить их. Судя по поведению фельдфебеля, таким количеством он струсил лезть, но с нами и нашей броней решился.

– Смешно, как бы не стало грустно, – ответил я.

– Смотри в оба, – велел Командир.

– Понял.

Убрав рацию обратно в чехол от противогаза, я сосредоточился на дороге.

Через полчаса мы поднялись на большой холм. Вокруг насколько хватало глаз, простирались пшеничные поля, только впереди виднелась большая дубрава. Вдруг с переднего мотоцикла ударил пулемет.

Остановив свой, я взял протянутый Казанцевым бинокль и всмотрелся в недалекие точки, которые пробирались по полю к дубраве. При приближении я опознал в них наших разведчиков. Форма, оружие и сидоры выдавали их с головой. Замыкающий вдруг обернулся и посмотрел на нас. Оторвавшись от бинокля, я изумленно воскликнул:

– Рябов?

– Что? – не расслышал Казанцев. Он держал на прицеле остановившихся впереди жандармов и старался не отвлекаться.

– Огонь по немцам! – скомандовал я.

Почти сразу затарахтел МГ лейтенанта, его поддержал пулемет с остановившегося сзади бронетранспортера.

Честно говоря, я раньше думал, что машины эффектно взрываются только в голливудских, и что уж там говорить болливудских фильмах тоже. Но, один из мотоциклов, тот, на котором ехал фельдфебель вдруг выпустил в воздух цветок огня, и маленький ядерный грибок взрыва. Видимо в ленте были зажигательные патроны и один из них случайно попал в полупустой бак, что и вызвало эту вспышку. Охватило огнем не только сам мотоцикл, но и уцелевших немцев на нем. Раздались крики заживо сгораемых людей, которые почти сразу смолкли под прицельными очередями пулеметов.

Выпустив по пол ленте пулеметы стихли, стрелять больше было просто не по кому.

Вместо вызова по рации подошедший Командир залепил мне хлесткую затрещину. Судя по его поведению и виду, планы на жандармов у Командира были несколько иными.

– Ну и какого хрена?! – спокойно спросил он, выпустив пар.

– Наша разведка, – указал я одной рукой, в сторону леса, другой потирая затылок. Те уже скрылись среди деревьев, поэтому ничего предъявить я не мог, кроме своих слов. Видимо кроме меня и немцев никто разведку не заметил.

– Где? – повернувшись в сторону дубравы, спросил полковник.

– Уже скрылись. Я их сразу после немцев увидел. Они по ним огонь открыли, ну я взял бинокль и посмотрел по кому… Узнал одного.

– Кто такой?

– Я с ним по крымским горам бегал. Помните, рассказывал, как меня там сбили? Ну, нас еще на Манштейна направили совершить налет, я в прикрытии был.

– Не очень подробно, сбили, и как выбирался, рассказывал, – припомнил Командир.

– Так я с разведкой выходил, командовал ей лейтенант Рябов, Василий. Вот он‑то замыкающим и шел.

– А с чего ты взял, что они стреляли по разведке?

– А по кому? – удивился я.

– По ним! – повысив голос, указал рукой полковник.

Посмотрев, куда он указывает, заметил нечто лежавшее на дороге.

– Собаки что ли?

– Ну, почти, – уже спокойно ответил полковник, доставая бинокль из чехла: – Волки, стая проходила. Видимо спугнул кто‑то… А ведь шла она от дубравы.

М‑да, лопухнулся я. Это же надо. Похоже, кроме меня никто по сторонам не смотрел. Иначе как объяснить, что единственный кто смог рассмотреть разведку – это я. Все что, на дорогу пялились?

– Давно ушли? – рассматривая дубраву, спросил полковник.

– Да как мы открыли огонь, так сразу скрылись. Кстати, почему вы были против уничтожения жандармов?

Ответ был до гениальности прост. Фельдфебель этот успел сообщить что двигаемся мы к ближайшему городку, стоявшему на берегу довольно широкой реки, причем распростерся он на обоих берегах. Там перекинут мост, который мы могли под прикрытием фельдфебеля спокойно пересечь. Теперь этот план развалился, а других мостов и бродов в этих местах нет. Переправы были, да в начале войны их уничтожили. Немцам они были не нужны, хватало этого, поэтому не восстанавливали.

– У них рация была, – пробормотал я.

– Уверен?=‑ повернулся ко мне полковник.

– У четвёртого вещмешок характерных размеров был. И еще они раненого несли, там двое его переносили.

– Раненого? Хм, значит далеко не уйдут, – снова стал рассматривать дубраву полковник.

В это время подошел заинтересовавшийся Шатун.

– Чего обсуждаем? Мы тут уже минуту у всех на виду стоим. Сваливать пора.

– Да вот наш Соловушка советскую разведку обнаружил, обсуждаем.

– Переодетых в волков? – хмыкнул Шатун.

– Говорит настоящую, во‑он там, где три березы выдвинуты из леса. Вроде там вошли в дубраву.

– Большая, не найдем, – сразу ответил Шатун. Прикинув наши шансы по размеру дубравы.

Казанцев сидел в люльке продолжая держать на прицеле уничтоженных немцев и с интересом слушал.

– Я их тоже видел, товарищ полковник. Семеро их было и раненый, – наконец признался он.

Достав карту, Шатун и полковник склонились над ней.

– Уйдут, – уверенно сказал Шатун.

– Да, через этот лес протекает река, разделяясь уже на две, уйти у них шансы есть, и немалые, – подтвердил полковник и еще раз ее осмотрев, ткнул пальцем в точку: – Двигаемся сюда!

– Есть, – козырнул я.

Мимо нас как раз протопали Степка и Толик с Далем, несших собранное вооружение и другие трофеи.

В это время я уловил какое‑то движение у самой кромки деревьев. Полковник рядом укладывал обратно в планшет карту, Шатун возвращался в бронетранспортер, а я снова взял бинокль. Отличные линзы приблизили мне стоявшего на коленях и использовавшего ствол как укрытие человека. Это был Рябов, причем с биноклем.

– Лейтенант дайте мне карабин, быстро!

– Что? – спросил полковник, уже поворачивающий было к бронетранспортеру.

– Потом, – отмахнулся я.

Взяв протянутый карабин, он у Казанцева полулежал в люльке, и встав на седло мотоцикла, поднял руку с карабином и держал его несколько секунду в вертикальном положении, после чего два раза опустил со стороны приклада вниз.

– Они там? – стараясь не делать резких движений, спокойно спросил полковник.

– Рябов да, остальных не видел, – пробормотал я. Опустив карабин, через секунду снова поднял и проделал туже операцию.

– Не видно?

– Нет.

– Значит, не доверяют, – сделал логичный вывод Командир.

– Тоже верно. Лейтенант из машины, я к ним доеду.

– Отставить! Опасно, – не разрешил полковник.

– А я на ствол пулемета белую тряпку привяжу. Типа парламентёр, – ответил я. Казанцев уже покинул люльку и, сжимая в руках карабин, топтался рядом.

– Ну хорошо, если что, мы тебя прикроем. При стрельбе падай на землю и затаись. Понял?

– Да, – ответил я, привязывая к стволу поданную Казанцевым белую материю. Насколько я помнил, владельцы трех мотоциклов использовали ее как скатерть для принятия пищи на природе.

Полковник тоже осмотрел лес с помощью своего бинокля.

– Вижу двоих, один укрывается за деревом. Причем нарочито, чтобы можно было рассмотреть часть плеча и лицо. Второй за кустом в десяти метрах правее. Там куст шиповника шевельнулся.

– Я поехал, – садясь в седло, произнёс я.

– Будь осторожен племянник.

– Хорошо.

Заведя мотоцикл, я стронулся с места. По полю машина шла тяжело, пришлось включить ведущее и на люльке, проходимость, как и скорость сразу возросла. Больший расход меня сейчас как‑то мало волновал.

Колосья уже выросшей пшеницы подминались мотоциклом, шелест погибающего урожая был слышен даже под ревом мотора.

До деревьев я добрался за минуту, не доезжая до опушки метров тридцать, остановился и заглушил мотор. Осторожно, не делая резких движений, отстегнул каску подбородком, снял и повесил на руль, потом снял очки и бросил в люльку. Шейный платок я снять не успел, кто‑то невидимый ахнул:

– Сева? Суворов?!

– Привет, Вась, – откликнулся я.

– А я то думаю, кто это сигнал подаёт: «Путь свободен, противника нет». Ты с кем, там немцы?

– Не, разведка да сбитые летчики на трофеях, – одной фразой пояснил я.

– Черт возьми, – услышал я радостное изумление.

– Лейтенант, подойти можно? – поинтересовался я.

– Твои люди, держат нас на прицеле?

– Конечно. А как же иначе?

– Подходи, пообщаемся, – разрешил Рябов.

– Оружие оставить?

Надо сказать, что ППС до сих пор висел у меня шее рядом с бляхой.

– Пусть висит, можешь его поблагодарить, если бы не он да не уничтоженные на наших глазах фрицы, пулю бы ты точно схлопотал.

– Вот спасибо обрадовал, – засмеявшись, ответил я.

– Пользуйся на здоровье, – хмыкнул Рябов.

Я подошел ближе, и рассмотрел лейтенанта. Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга, после чего крепко обнялись, похлопывая друг друга по плечам. И одновременно задали друг другу вопросы:

– Ты где так долго отсутствовал?

– Ты один или еще знакомые есть? – после чего рассмеялись.

– Сваливать пора, как бы кто на дым не появился. У вас рация есть? – спросил я.

– Есть, а что толку, последние батареи еще неделю назад сели, – отмахнулся Рябов: – Таскаем бесполезную железку.

– Как раз это не проблема, электрики есть, подсоединят к бортовой сети, можно будет воспользоваться.

– Ты мне ответь на один вопрос, – вдруг Рябов стал очень серьезным: – Ты где пропадал столько времени?

– Ха, думаешь перевербовали? – ухмыльнулся я, покачав головой ответил: – Пулу в плечо получил, отлеживался в одной глухой деревушке. Ща покажу.

Рябово больше убедило не ранение, а то, что под трофейной формой он разглядел и летный комбинезон и нашу форму.

– Нужно уходить, нашумели и надыми вы изрядно, – вздохнув, сказал он.

– Вас сколько?

– Одиннадцать.

– Я меньше видел, – задумался: – В принципе можно всем уместиться в технике.

– У нас раненый.

– Его я видел… Фельдшер есть?

– Конечно.

– Давай его ко мне, раненого в люльку и мы пока к колонне. Встречаемся на опушке, где дорога к ней приближается. Так быстрее будет. Кстати, вы с нами?

– Конечно. Ведь у нас приказ найти и достать тебя из‑под земли, – ответил Рябов и, оставив меня с открытым от удивления ртом, развернулся и отдал несколько команд.

Почти мгновенно как будто из‑под земли выросли три фигуры, и шустро разбежались. Через полминуты среди деревьев показалась процессия из нескольких человек. Внимание в ней привлекал парень с бледным лицом и закушенной губой. На левой ноге у него красовалась неплохо поставленная шина.

– Осторожно ложите, – командовал носильщикам другой парень, с сумкой фельдшера.

Одного из носильщиков я узнал, Милитон Кикобидзе, приветливо кивнув друг другу, мы усадили раненого, и обнялись.

– Еще кто из знакомых есть? – поинтересовался я у Рябова, надевая очки и каску.

– За восемь месяцев состав группы поменялся. Старшина Вознесенский на повышение пошел, сейчас лейтенант, командует такой же группой где‑то на Ленинградском фронте. Остальные кто выбыл по ранению, кто погиб.

– Ясно, – вздохнул я, и завел мотоцикл.

– Встречаемся на опушке! – крикнул Рябов.

Кивнув, я занял место водителя и дождавшись когда сзади сядет фельдшер, он кстати свое оружие и раненого положил в люльку с учетом того чтобы быстро, вернее мгновенно извлечь. Осторожно, чтобы не обеспокоить раненого стронулся с места, разведки на опушке уже не было, успели скрыться в лесу.

Наши наверняка наблюдали за нами, потому что, когда я тронулся с места, пришла в движение и колонна. Так что я направился не к ней, а к дороге, она прибегала ближе, чем находился холм с уничтоженными немцами.

Остановившись у замершего бронетранспортёра, слез с продолжавшего работать мотоцикла и подошёл в передней дверце со стороны Командира.

– Я так понял все в порядке? – поинтересовался полковник.

Под пристальными взглядами фельдшера и раненого было довольно сложно говорить, можно сказать не удобно, но кивнув, я ответил:

– Да, это Рябов. Договорились встретиться дальше, где дорога приближается к опушке.

– Рация?

– Есть, но без питания.

– Это не проблема.

– Я так же сказал, – кивнул я.

– Перегружайте раненого, – приказал полковник.

Мы споро перенесли бойца в кузов бронетранспортера, предварительно накидав на дно тряпок для подстилки. Фельдшер последовал за своим раненым, Казанцев же снова занял место в люльке.

– Тряпку убери, – велел я ему, трогаясь и занимая свое место во главе колонны.

– Хорошо.

Через полтора километра мы увидели стоявшего на дороге Рябова, остальных пока не было видно, в клубах пыли мы остановились рядом с ним. Знакомство прошло быстро.

– Лейтенант Рябов, командир разведгруппы…

– Уже капитан, товарищ подполковник, – поправил меня Василий, пристально и изучающе разглядывая лицо дядьки.

– Хорошо… Полковник Суворов, командир нашей группы. В прошлом командир десантного полка.

– Отец? – сразу же спросил Рябов.

– Дядька, отец вон в люльке второго мотоцикла, – ответил я, отец заметив, что всего обратили на него внимание, помахал рукой: – Ты прав капитан, половина группы мои родственники. Так что нам нужно как можно быстрее добраться до своих.

– Распределяемся по машинам, – приказал полковник: – Своих людей капитан в бронетранспортер, а мы на мотоциклах, на нас трофейная форма. Найдем укромное место, пообщаемся.

– Есть, – козырнул Рябов, после чего стал командовать своими бойцами.

Закончив, он подошел к полковнику, я в это время возился у мотоцикла и о чем они говорят, не слышал. Командир покивал, после чего оба достали карты и стали сравнивать. Ксерокопия нашей карты с неизвестными обозначениями очень заинтересовала капитана, но вида он не подал. Заинтересованность я определил по краснеющим ушам и шее, забавная, но это верная примета.

Пока было время, я пристально разглядывал разведчиков, Рябов не солгал, кроме Кикобидзе ни одного знакомого лица.

Как только мы расселись по местам. Толик сел ко мне на мотоцикл, у разведчиков нашелся свой водитель, а Андрей на «беху» Даля к Бате.

Как только Командир отдал приказ, я снова занял свое место во главе колонны.

У Толика была рация, и он, связываясь с полковником, кричал мне в ухо, куда надо поворачивать.

Ехать пришлось далеко, можно сказать докатились на последних каплях горючего. Уже начинало вечереть, когда мы без остановок доехали, правда, не особенно быстро, боясь растрясти раненого, до следующего леса. Хотя я бы назвал его лесным массивом, огромный был лес.