Текст книги "Истребители. Трилогия"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 63 страниц)

– Понятно, на шару поехали и получили приз. Нас, – задумчиво протянул Степка.

– Комбинацию они разыграли красивую, только исполнение подвело.

– Вряд ли сами. Наняли кого‑нибудь, – не согласился Степка. Он был невысоко мнения об умственных способностях спустившихся с год абреков.

– Ну не скажи, и среди них встречаются люди, кто дружит с головой. Но тут ты я думаю прав, пришлый спец поработал.

– А этот что сказал?

– Да не знает он. Три дня как с гор спустился. Кстати в Дагестане безобразничал, он в федеральном розыске.

– А‑а‑а, понятно… Кстати, про мою «беретту» спросил? – Степка как присвоил себе мой трофей, так с той минуты с ним не расставался.

– Да, спросил. Я же у главаря его взял, он оказался старшим братом жениха, этот тот, что в белом костюме был.

– Да помню, это тот, что в кусты бежал.

– Он самый. Так вот, пистолет был подарен главой Талибов. Он в Афгане в уничтожении патруля амеров отличился. Где‑то года два назад. Среди своих довольно известен.

– Понятно. Что думаешь, следует их ждать?

– Уверен. Они же несколько версий разрабатывали, а тут столько народу пропало. След.

– Причем яркий, – согласно кивнул Степка. Толик больше молчал, но с интересом слушал. Он же первым подал голос, как только крыша «уазика» скрылась под водой.

– Можно ехать.

– Ага, едем. Думаю через неделю, пока определяться можно будет ждать «черных» в гости. И не только их, след яркий, сюда и федералы с ментами нагрянуть могут. Сто процентов они отслеживали телодвижения «черных». Из‑за этих правозащитников поднявших столько шуму, дело резонансным получилось. Вон в Америке чуть ли не каждую неделю в школу врывается убивец и начинает палить в детей. Так через пару дней все стихает, а тут уже вторую неделю смакуют подробности. Вон невесту уже в мать‑героиню превратили. А похоронная процессия какая? По радио говорили, что у первого президента меньше по длине была.

– Да эти правозащитники только за деньги вой поднимают. Думаешь, им интересны эти «черные»? Проплатил кто‑то того и лижут, и всего делов, – Степка с удобством устроившись на заднем селенье «уазика», и покачиваясь в такт движению машины, продолжил говорить: – Отец как‑то провентилировал этот вопрос, хотел пиар‑акцию заказать, они это отлично умеют, но больно денег много запросили. Говорю же, не пернут пока им не заплатят.

– Не любишь ты их, – хмыкнул я, солидарно кивнув словам Степки.

– А кто их любит?! – удивился он.

– Ну… э‑э‑э… – задумался я.

– «Ну» и «Э» не считаются, – насмешливо хохотнул Степка: – Как я уже говорил они чуждый для нас элемент насаждаемый западом. Больно уж власти им много дали.

– Да плюнь на них, собака лает ветер сносит, – отмахнулся я, продолжив: – Возвращаемся в лагерь, переодеваемся в цивильное и в деревню, надо мамой встретиться. Успокоить.

– Больно уж она рванула к нам быстро. Батя твой не успел остановить.

– Да он ее хотел во Францию отправить, не поехала, а тут как назло его в городе не было. Мама у меня умная сразу догадалась, где мы можем быть.

– Или сперва всех родственников обзвонила.

– Ты чего, забыл? Обо мало кто знает.

Доехали мы без проблем, пока парни разгружали машину я сбегал на «холм‑связи» и отзвонился отцу.

– Привет. Все нормально гостей встретили, подарков привезли кучу, очень рады. Сейчас к маме.

– Молодцы. Ждите нас. Будем через два дня, потом идем «гулять». Понял?

– Конечно, ждем, – обрадовался я. Честно говоря, ждать уже надоело. Домой хочу, к жене, к сыну. Да и друзей там немало осталось.

– Отбой.

– Пока.

Вернувшись в лагерь, и оставив на охране Толика, мы побежали к деревушке. За последние недели эти пробежки немного подтянули Степку и он втянулся в режим постоянных тренировок. Нет, он все еще задыхался при долгом беге и быстро уставал, но уже не хныкал и не жаловался на усталость. Прогресс.

К опушке мы подобрались осторожно, даже сейчас я продолжал обучение как‑будто мы на вражеской земле.

– Оружие оставим или с собой возьмем? – выравнивая дыхание, спросил Степка.

– Кобуру сними, тут оставь, пистолет сзади за пояс, рубашку навыпуск.

– Хорошо, – кивнул он, и стал снимать сбрую. Очень уж ему нравилась подмышечная кобура, вот и ходил постоянно с ней. Одеты мы были с расчетом жизни в глубинке. Хорошие плотные джинсы, у меня синие у Степки черные. И рубахи на выпуск, преимущественно светлых тонов. Бежевая у меня и зеленая у друга. С обувью правда была засада, кроме берцев ничего не было, вот в них мы и щеголяли.

– Все убрал, – прикрыв срезанным дерном кобуру, окликнул он меня, отвлекая от наблюдения за деревней.

– Лады идем.

Выйдя из леса, мы по мосткам направились в деревню. У крайнего дома была видна «Нива» Аркадия, во дворе суетились деревенские. Бинокля у меня с сбой не было, но на зрение никогда не жаловался. Чужих не было.

– Аны? – с сильным кавказским акцентом поинтересовался заросший по самые глаза черной жесткой на вид бородой, мужчина в заношенном камуфляже. Опустив бинокль, он посмотрел на соседа.

– Они, – кивнул в ответ беловолосый крепыш, сжимая в руках пятнистую трубу.

– Далэко из писталета нэ дастать. Ксюхой тоже можно прамахнуться.

– Открыто идут по мосткам, – отрицательно покачал головой.

– Оны ближе к лэсу, если из гранотамета стрелять по худу движения они побегут к лэсу, там мы их пэрэхватим.

– Хороший план, работаю, – привстав на колени, ответил крепыш.

– Севка, чего это дымит у леса? – удивленно спросил Степка, ткнув пальцем опушку, метрах в трехстах от нас. За секунду до его вопроса, там что‑то хлопнуло и зашипело

Повернув голову, я тоже с недоумением посмотрел на дымящиеся нечто приближающееся к нам. Догадка пронзила через микросекунду:

– В воду! Прыгай за борт!

Мы как раз остановились на понтоне, когда шипя и оставляя дымный след, в нас полетела ракета.

Надо отдать Степке должное, рефлексы на командный крик не подвели. Почти одновременно со мной он перемахнул через поручни понтона. Вода сомкнулась у нас над головами, когда сквозь закрытые веки почувствовалась тусклая вспышка, и ударил грохот звукового удара по ушам. Он почти выбил из меня сознание, но я быстро пришел в себя. Резкими гребками оттолкнувшись от торфяной грязи, кашляя я вынырнул на поверхность. Все‑таки успел хлебнуть торфяной жижи, запасов воздуха не хватило.

Рядом слышался такой же судорожный кашель и матюги в промежутках, таким знакомым и родным голосом. Цепляясь за кочку, я осмотрелся. Никаких понтонов, мостиков и деревень поблизости не наблюдалось, кроме Степки, двух цапель на соседних кочках и множества лягух ничего вокруг. Одно болото. Похоже, прыжком мы попади туда куда надо, то есть в «окно».

– Твою ж мать! Опять!

Степка рядом судорожно крутил головой, соображая, где мы, и яростно тер глаза, в общем, вел себя как я, в момент первого попадания.

Используя кочку как опору, я приподнялся, и притопив ее своим весом, осмотрелся. Лес был на месте.

– Степка, не трать силы, я до леса прошлый раз несколько часов добирался, – скомандовал я.

– Тьфу, какая гадость эта тина на вкус, – продолжал отплевываться Степан.

– Угу, пришел в себя?

– Все нормально.

– Проверь оружие. Патроны у тебя конечно воды не боятся, но за машинкой все‑таки нужно следить.

Мы достали свои пистолеты и, отряхнув их, стали думать, куда убрать от воды.

– Единственный выход привязать к голове, – предложил Степка.

– Кроме как рубахой больше нечем.

Снятие мокрых рубах, вылилось в целую эпопею в кувырканиях и мате. Наконец мы сложили в них все, что боится да и боялось воды и уложили на кочки, пусть сохнут.

– Мобилы можно выкинуть, они уже промокли, толку от них, – велел я.

– Угу. Я все, – ответил он, убирая мобилу в сторону, в отличие от меня он убрал сотовый в сверток.

– Думаю, можно попробовать вернутся. «Окно» на глубине двух метров, ныряем и пробуем.

– А вещи?

– Да и что им тут будет? Пробуем?

– А если эти еще на месте? Ну, те, кто стрелял? – было видно что нырять Степке очень не хочется, боязно.

– Да? Не знаю, сомневаюсь, – озадаченно пробормотал я: – Думаю, ты прав, нужно выждать с полчаса и попробовать. За это время они должный убедится, что мы утонули и свалить.

Через полчаса, после отдыха на кочках, я спросил:

– Начинаем?

– Давай, – опасливо глядя на ряску, ответил Степка.

Ныряли пока хватало сил, однако ничего не получилось, хотя я смог уйти в болото на четыре метра, цепляясь длинные за корни.

– Ни хрена, – вынырнув, воскликнул я. Степка уже минут двадцать отдыхал, он первый понял что бесполезно, «окна» нет.

– Все‑таки я считаю, что нужно попробовать позже, – ответил он, задумчиво покусывая стебель травинки.

– Можно… Двигаться к берегу нужно, еще немного и сил не хватит добраться до него.

– Собираемся?

– Собираемся… – вздохнул я.

Степка смотрелся довольно забавно с рубахой на голове. Рукава подвязаны подбородком, на макушке топорщатся углы пистолета и запасного магазина. В карманах у нас ничего кроме мобильного и оружия не было.

– Ножа жалко не прихватили. К матери шли, – посетовал я, нож в лесу нужен больше чем пистолет.

– Да кто знал?!

– Ладно, нечего нюни разводить, давай за мной. Делай как я.

Оттолкнувшись от кочки, скользнул как по льду к следующей. Опыт не пропьешь. Степан зеркально повторил все мои действия. Так скользя на животе от кочки до кочки, распугивая живность, включая головастиков, мы двигались к высоким соснам на берегу.

В этот раз путь до леса занял часа четыре, в прошлое свое скольжение я наткнулся на топь, пришлось обходить, тут мы сразу сделали крюк, сэкономив время.

Обойдя болото, мы минут двадцать отдыхали, восстанавливая дыхание, и поправляя сползающие «рюкзаки» на головах.

– Весь живот изрезал об эту траву, – пожаловался Степка поглаживая живот.

У меня самого он чесался, по животу и груди как будто кошки когтями прошлись.

– Терпи, царапины зарастут, а без оружия мы можем тут долго не прожить.

– Что делать будем? А родители? Искать же будут.

– Думаю… Мама опять расстроиться. В первый раз чуть ли не при ней утонул, и снова.

– Это да. Наши через три дня прибудут?

– Сказали так.

– Откуда только эти стрелки взялись?! – ударив кулаком по черной мути, воскликнул Степка.

Спокойно посмотрев на вспугнутую его ударом, гадюку, я задумчиво почесал затылок и неуверенно ответил:

– Кажется знаю… Помнишь когда мы машину топили, был вертолетный звук?

– Что‑то такое было, только далеко.

– Ну, у меня больше версий нет. Обогнать они нас могли только так. Вспомни, звук удалился именно в сторону лагеря и деревни.

– Вроде так, – задумался Степка.

– М‑да, это сколько нам тут куковать?..

– Меня другое беспокоит, как наши сюда попадут? Помнишь, рассказывали, когда ты здесь оказался «окно» не работало, там в этом месте водолазы две недели работали и ничего.

– Ты хочешь сказать, что это я его инициирую? – теперь задумался я.

– Не, у меня другая версия. Думаю, оно постоянно открыто, а если через него кто‑то проходит то оно закрывается…

– То есть ты хочешь сказать пока мы тут, оно закрыто?

– Именно.

– Тогда почему оно сейчас не работает?

– Я тебе что ученый?! Пробовать надо, испытывать!

– Проблема…

– Родители через четыре дня прибывают. Значит через пять дней, нужно вместе плыть к тому месту и снова нырять. Пройти это «окно», а обратно уже вместе.

– Хорошая идея, только ты не учел один момент. Маму.

– Да, действительно нужно сократить время на три‑четыре дня. Главное чтобы в этот раз «окно» сработало.

– Ладно, двигаем дальше, надоело уже в этой грязи купаться. Жрать охота, ели то мы утром, семь часов прошло. Скоро стемнеет, видишь, солнце заходит?

На берег мы выбрались через час. Тяжело дыша, я вылез на берег и простонал:

– Как мы будем обратно к «окну» добираться? Сил никаких не хватит.

– А как ты прошлый раз добирался? – прохрипел рядом Степка, у него еще хватило сил стянуть «рюкзак».

– Ну здрасте, у меня немцы на хвосте висели. Я туда чуть ли не на крыльях дополз.

– Мы там две протоки переплыли, помнишь? – перевернувшись на спину и уравнивая дыхание, спросил Степка.

– Ну? – подтолкнул его, вспомнив, как мы преодолевали камыши, растущих по берегам этих проток.

– Думаю туда на лодке добраться можно.

– Хорошая идея, нужно поискать лодку, – согласился я: – Дыхание не сбивай. Ща отдохнем минут двадцать, простирнем одежду, почистим оружие и двинем к обжитым местам. Нужно харчей добыть и нормальное оружие.

– А это тебе чем не угодило?

– В воде были, значит ненадежное. Мои патроны точно отсырели, будем надеяться, что с твоими нормально, повезло, что дядя Жора привез именно водонепроницаемые.

– Угу.

– Короче задача на ближайшее время, это добыть оружие еду и лодку.

– Угу.

Отдохнув и одев мокрую, только что постиранную одежду, держа почищенные высохшим платком пистолеты в руках, мы направились вглубь леса.

– Вот тут я прошлый раз вылез из болота, – рассказывал я.

Степка слушал с интересом, одно дело на словах, другое подкрепленное доказательствами.

– А хутор где?

– Там, – махнул я рукой, добавив: – Часа два топать.

– Заглянем?

– Можно. Только осторожно, сам знаеш, ь как к нам местное население относится.

– Помню, рассказывал.

В принципе куда идти, было все равно, в той стороне тоже встречались отдельные хутора и деревни.

– Пошли.

Шли мы осторожно, замирая от каждого шума или подозрительного шевеления. Дорога показалась неожиданно, обойдя малинник, мы вышли на хорошо езженную лесную дорогу.

– Ты про нее ничего не говорил, – удивился Степка, оглядываясь.

– Когда я тут был в прошлый раз, ее не было, да и сам посмотри, недавно накатали.

– Зачем, как думаешь?

– Может склады, какие тут понастроили? Откуда я знаю?

Тут наше внимание привлек гул авиационных моторов, подняв головы, мы стали искать источник звука.

– Вон инверсионные следы, – показал Степка в сторону большого облака, рядом с которым было несколько длинных белых стрел.

– «Тройки», далеко идут.

– Почему ты так решил?

– Вылетели затемно, смысл сейчас? Значит, над целью будут ночью. Стемнеет через час, получается куда‑то в Германию, ну накрайняк в Польшу.

– Понятно.

– Раз… два… семь… одиннадцать… Пять звеньев.

– Почти две эскадрильи, – пробормотал Степка: – Почему не полк отправили?

– А это и есть полк. Не забывай поставки новой техник для замены выбывшей в боях, да и летного состава тоже, не так быстро как тебе кажется. Бывает в полку и десять машин. Этот еще достаточно боеспособный полк.

– Тебе виднее.

– Почему виднее, я просто знаю. Пошли, надо затемно уйти подальше.

Буквально в двухстах метрах дальше мы обнаружили обломки самолета.

– Чей? – жадно спросил Степка.

Судя по тому, как он быстро стал протискиваться в салон, пока все не осмотрит не успокоиться. Турист.

– Да наш. ТБ‑три. Давно лежит, с сорок первого не меньше. Вон уже зарос весь.

Я обошел и осмотрел смятую кабину. Судя по зарастающей просеке его сажали.

– Кабина всмятку, тел нет, – слышался изнутри Степка.

– Один снаружи, вернее костяк. Кобура пустая, документов нет. Кто‑то тут до нас побывал, – ответил я вставая, у моих ног лежал скелет в летной форме.

Подошедший сзади Стёпка, наклонился и отодвинул ворот комбинезона. На истлевшей гимнастерке сверкали рубинами лейтенантские кубари.

– Младший лейтенант… Кто это его так?

– Звери, насекомые… – ответил я рассеянно, – пошли, у нас не осталось времени. Смотри, как быстро темнеет. Нужно к реке идти, там и еды добудем, а если повезет то и лодку.

– Идем… Ха, все‑таки не зря мы сюда провалились.

– Почему?

– А ты представь, как мы тут появляемся со всеми вещами?

– Там две лодки, дернешь за веревочку, в секунду надуются. Но ты прав нужно лодку найти, с нее удобно груз поднимать, только хорошую, плоскодонку, чтобы по болотам на ней можно ходить было.

Мы повернули и направились параллельно болоту, я знал, что дальше в него вливается река, и есть несколько прибрежных деревень.

До темноты мы понятное дело не успели, стремительно стемнело, и нам пришлось искать место для ночлега. Идти ночью в лесу опасно, можно в темноте свалиться в овраг или наткнуться на ветку.

Разбудили меня близкие голоса, почти сразу почувствовал прикосновение к плечу. Осторожно открыв глаз, увидел сонного Степана, который приложив палец к губам, глазами показал куда‑то мне за спину.

– Кто? – одними губами спросил я, приготавливая оружие к бою.

– Не знаю, сам только проснулся, – так же тихо ответил он мне. «Беретта» уже была у него в руке.

Место для ночевки мы выбрали в ельнике, с трудом наломав лапника, и сделав подстилку, устало свалились на импровизированную постель. Сил хватило только чтобы пожелать друг другу спокойно ночи. О часовом даже речи не шло. Во‑первых, устали. Во‑вторых, лежанка была под большой елкой. Ее лапы‑ветви в виде шатра скрывали нас от чужих глаз. В‑третьих, да кто тут ходит? Выяснилось, ходили.

– Тихо не шуми, ждем, когда они уйдут. Мы не знаем, кто это и сколько их, – велел я.

Степан молча кивнул, неровно поглаживая затворную раму пистолета. Положив свою руку поверх его, молча отрицательно покачал головой.

Мы были хоть и близко от беседовавших, но разобраться на каком языке идет разговор не могли, различимы были только интонации. Судя по ним, кто‑то перекидывался ленивыми фразами, второго было плохо слышно, он просто поддакивал, больше говорил первый.

Все стихло через час, разговор прервался, всхрапнула лошадь, и послышался скрип несмазанного тележного колеса.

– Деревенские? – спросил Степка, как только все звуки стихли.

– У немцев тоже лошади есть и телеги, – отрицательно покачав головой, ответил я: – Стихло, выбираемся.

Оказалось, край ельника упирался в большую поляну, которую пересекала дорога.

– Что они тут делали то?

– Я кажется понял. Смотри тут яичная скорлупа и разные огрызки, завтракали… – сглотнув наполнившую рот слюну, с чувством добавил: – Сволочи!

– Есть охота, – как будто вторя его словам, желудок Степана громко подал голос.

– Давай за ними, может, выведут к людям?

Догнали мы телегу быстро, при первом же взгляде все сомнения развеялись, мышиного цвета форма, винтовки за плечами. Это были немцы. Следовали мы за ними в отдалении, метрах в двадцати от дороги, параллельно.

– Ну что будем делать? – тихо спросил Степка, голодными глазами глядя на мешки, лежавшие в телеге. Один из мешков шевелился и похрюкивал.

– Это интенданты, видишь знаки на погонах? Нужно посмотреть куда они нас выведут.

– Жрать охота, – уже сердито прошептал Степка.

Мы немного отстали, все равно скрип оси было хорошо слышно.

– Как сказал один наш генерал. На войне наших солдат можно не кормить, они сами добудут еду нападая на продовольственные колонны противника, это обеспечит наше преимущество.

– Умный он больно.

Через час тыловики выехали из леса, дальше преследование они могли заметить, местность хоть и порезанная оврагами все равно была открытая, поэтому проводив их голодными взглядами, мы углубились обратно в лес.

– Слушай, тебя же учили в этом Центре как выживать в лесу? – встрепенулся Степка.

– Ну учили. Ты же не будешь сейчас дождевых червей есть и сыроежек?

– Не буду. Куда сейчас?

– К реке, я говорил же. Иди за мной.

Путь к реке можно было выложить целой эпопеей, одно только пересечение открытого пространства вылилось в долгое приключение.

Вышли мы к реке ближе к обеду. Забавно двигая носом, Степка к чему‑то принюхивался.

– Ты чего?

– Рыбой пахнет… копченой.

Принюхавшись, я тоже уловил с запах копчения.

– Вверх по течению, – сразу определил я.

Голод не тетка мы углубились в заросли ивняка растущего по берегу речки.

– Когда нормальная дорога будет? Тут не вокруг смотришь, а куда ногу поставить чтобы не сломать, – пробурчал Степка, след в след двигаясь за мной.

Забрались мы действительно в бурелом, зачастую приходилось протискиваться между тонких стволов ив, но зато никого не встретили.

– Тихо, кажется впереди просвет.

– Смотри, те тыловики давешние, – кивнул я на отъезжавшую телегу, рядом шагали двое знакомых немцев. Битюг был тот же, с пятном на правой бабке.

– Мешков у них больше стало, заметил?

– Угу, думаю они продовольствие этим привезли, а обратно копченную рыбу забрали. Судя по количеству немцев рейс у них раз в неделю. Смекаешь?

– Думаешь их неделю никто не хватиться? – задумался Степка.

– Антенны не вижу, столбов с проводами тоже. Думаю, они тревожный сигнал ракетами подают. Что на счет катерка скажешь?

Лежали мы на высоком берегу, в трех метрах от нас несла свои воды безымянная речка, впереди на открытом пространстве стояло несколько строений. У воды небольшой причал с низко сидящим катером. Судя по флагу со свастикой и пулемёту на носу, использовался он как патрульный. Рядом на берегу сушилось пара плоскодонок. Рядом с причалом на бревне сидел пожилой немец в галифе, былой рубашке и при подтяжках, босые ноги он купал в пробегающей мимо речке. Монотонно работая ножом, немец чистил рыбу, бросая готовую в лежавший рядом таз. Три строения, одна хата явно жилая, другие для живности. У небольшого холма, где у землянке‑коптильни сушились сети, стоял еще один немец в одних штанах и наблюдал в бинокль за излучиной реки. Немцев было семеро, мы посчитали их, когда они провожали тыловиков. Трое успели сесть в одну из лодок, и ушли за излучину за которой наблюдал немец с биноклем. Осталось четверо. Один с ножом у реки второй с биноклем, третий ушел в коптильню, а четвертый возился в хате.

– Клевый катер, заметил у него мотор поднимается? Можно на скорости проскакивать труднопроходимые участки. Для болот создан.

– Думаешь? – с сомнением спросил я.

– Мы гонки на болотах устраивали. В Луизиане, когда гостили у родственников в Орлеане. Я там на разные моторки насмотрелся, знаю что говорю.

– Тебе виднее. Пошли, они сейчас расслаблены. Работаем вдвоем. У того что с биноклем пистолет в кобуре, видимо командир, остальные безоружные. Значит оружие в хате, берем сперва ее, одновременно снимая командира. Потом грузим весь хабар в катер и сваливаем… О, не забыть еще одну из плоскодонку взять и весла с шестами.

– Зачем? – поинтересовался Степка, мандража я у него не заметил, видимо действительно просто интересовался.

– Ты к «окну» на катере доберешься?

– Нет, конечно.

– Вот и я о чем. Спрячем, вернее, замаскируем, а к нужному месту на лодке, весла там бесполезны, так что шестами поработаем. Попробуй, найди нас в этих протоках и болотах, в лабиринте и то легче.

– Ну че, пошли, а то жрать охота? Все‑таки больше суток не емши.

– Пошли, забираем к полю, там трава высокая по‑пластунски подберемся.

– Хорошо что у них собак нету, тогда бы без шансов.

– Согласен, все идем.

Раздвигая траву рукой с зажатой в ней пистолетом, я осторожно полз по полю в сторону построек, сзади пыхтел Степка.

– Ты чего? – уткнувшись в подошву берцев, прошипел Степан.

– Собака.

– Что, собака?

– Собака есть, – тоже зашипел я.

Мы подползли к открытому месту. До построек осталось метров сорок открытого для всех взглядов пространства, с недавно скошенной травой, и подобраться незамеченными было уже проблематично. С нашего пункта наблюдения не было видно, что тут поработали косой. Однако сейчас нам это сыграло только на руку, собачья конура до этого скрытая от взглядов со стороны частью небольшого сарая, стала видна.

На самом солнцепёке расстелив длинную цепь, лежал огромный кабыздох, лениво шевеливший большими ушами, отгоняя мух и слепней.

Обползший меня справа Степка тоже аккуратно раздвинул стебли травы и осторожно выглянул.

– Храпит, – пробормотал он.

– Да? Мне показалось, звуки идут с противоположной стороны, – несколько иронично хмыкнул я.

Прислушавшись, Степка кивнул:

– Действительно, похоже объелся.

– Псина старая, видишь шерсть клочками? А на счет обожрался ты прав, пузо надутое. Сейчас вскакиваем и одновременно бежим к сараю, он нас скроет от всех взглядов.

– А псина?

– Ее теперь хрен разбудишь, из пушки если только, у деда такой же… На раз‑два‑три?

– Давай, – азартно кивнул Степка.

– Раз‑два… три, – прошипел я вскакивая.

Одновременно поднявшись, мы сломя голову помчались к ближайшей постройке. Перепрыгнув небольшой стог, я домчался до тени сарая, и прижался к бревенчатой стене, успокаивая дыхание и громко, как мне казалось, бьющееся сердце. Рядом сипел Степка, восстанавливая дыхание.

– Ну что, начинаем?

Молча кивнув, Степка взял пистолет наизготовку. Осмотрев его, я тихо спросил:

– Все помнишь? Я бегу в дом и беру на себя солдата. Твой командир и этот чистильщик у реки. Четвертого, если успею, возьму на себя, но ты подстрахуй.

– Все помню, давай, а то у меня кажется мандраж начинается.

Молча кивнув, я осторожно выглянул и прикинул места нахождения немцев. Если чистильщик продолжал свое монотонное занятие, то командира не было видно, и только по скрипнувшей дверце туалета понял, что он засел в зале заседаний. Коптильщик за время нашего движения успел сходить к чистильщику забрать таз с рыбой и, вернувшись к столу, начал заготавливать ее, маринуя солью и специями. Четвертого не было видно.

Быстрым шепотом описав местонахождения каждого фрица, я поймал немного испуганный взгляд Степки и ободряюще кивнув, взял низкий старт.

Немцы расслабились, это было видно по их отношению к личной безопасности. А кого тут бояться? Русские далеко, местное население благонадежное, они наверное такого слова как «партизан» и не знали. Лафа, а не служба. Удивляло только присутствие пистолета у командира, но тут можно отнести к их менталитету. Уставник, наверняка. Остальные расслабились, а этот еще держится.

– Вас?.. Алярм!.. – что‑то закричал не вовремя обернувшийся чистильщик.

Сухо и несколько неожиданно щелкнул выстрел «беретты», и немец умолк на полуслове. Молодец Степка, не зря сотню патронов извел на нашем «стрельбище» у лагеря. Меня несколько напрягала мысль, что Степке может не хватить силы воли выстрелить в живого человека, но я не принял в расчет то, что он голодный. Я и сам в момент сильного голода становлюсь не управляемый, и зашибить кого могу, что уж о Степке говорить? Он тоже такой.

От сарая до открытой двери дома, хотя правильнее назвать его хатой, расстояние было метров тридцать, которые я преодолел в пару секунд. Чтобы не впускать через дверь всякую летающую живность, она бала завешена слегка засаленной материей, вроде простыни. Её‑то я и снес, влетев в сени, это и сыграло со мной злую шутку. Я не учел, что хата на каменном фундаменте и стояла довольно высоко, почему так построили не знаю, может, боялись паводков, но сразу за дверью были ступени, о которые я благополучно споткнулся.

Однако тут произошло то, что обычно называют счастливым стечением обстоятельств, или слепым везением. Не знаю, четвертый немец толи выходить собрался, толи с чем‑то возился в сенях, но я удачно торпедировал его головой. Причем удар, судя по мягкости пришелся в живот, выбив из немца дух. Сипло вздохнув от удара, он повалился на спину, увлекая меня за собой. Содрав с головы простыню, я упер ствол пистолета в грудь немца и спустил курок. Сухо клацнул бойник.

– Черт! – воскликнул я. Теперь то уже можно было не соблюдать звукомаскировку.

Ноги запутались в простыне, поэтому не вскакивая, я повернулся набок и одним слитным движением выбил подведший патрон, снова приставив ствол к груди зашевелившегося и закашлявшегося немцы, спустил курок. На этот раз патрон попался нормальный, раздался сухой, слегка приглушенный выстрел. Ствол пистолет я с силой прижал к телу немца, так что сомневаюсь, что с начавшейся снаружи пальбой его кто‑то слышал.

Дернувшись, немец замер, и едва тихо простонал. Стянув облепившую меня простыню, я вскочил на ноги, и снова произвел выстрел, и в этот раз патрон сработал как надо. Пальба на улице не стихала, поэтому я заторопился, оттолкнув убитого в сторону, и под грохот упавшего карабина, немец оказывается сидя на ступеньках занимался чисткой оружия, рванул внутрь хаты.

Сразу за дверью справа от входа, рядом с печью был рукомойник с помойным ведром под ним, слева, о счастье оружейная. Натуральная армейская пирамида. С карабинами и одним автоматом. Под оружием в нишах виднелись цинки с патронами.

Схватив автомат и сунув за пояс запасной магазин, я подскочил к окну у обеденного стола, благо вел он в нужную сторону.

Ситуация снаружи изменилась. Дверь в туалет покрытая свежими пробоинами, была открыта и виднелась окровавленная рука. За туалетом залег коптильщик и, держа на прицеле «люгера» командира сарай, внимательно смотрел, изредка крутя головой.

Тщательно прицелившись, я короткой очередью срезал его, больно уж удобно он лежал. Осыпалась осколками стекла рама, немец, дернувшись и непроизвольно произведя выстрел, замер.

– Степка, как ты? – тревожно крикнул я, не высовываясь наружу.

– Нормально, чуть не подстрелили. Оказывается, эти стены пули на раз пробивают, в миллиметре от головы просвистела.

– Ясно, проверяем и сваливаем. В оружейке двух карабинов не хватает. Рыбаки вооруженные, услышат выстрелы, вернуться, подстрелить могут. Работаем в темпе вальса!

– Лады!

Пробежавшись мы проверили всех четверых немцев, трое были убиты, один, тот что в туалете тяжело ранен. Добив его стали быстро собираться.

– На! – сунул мне в рот полукруг, копченный колбасы, Степка. Сам он уже что‑то жевал.

Откусив большой кусок, кивком головы поблагодарил, его, продолжая укладывать цинки в стопку. Попавшийся ящик с гранатами пошел вниз, как поддон.

Поесть просто не было времени, нужно отчаливать как можно быстрее. Оружие мы уже перенесли на катер, сейчас занимались сбором трофеев. После стрельбы, первым делом я накинул сбрую и повесил на плечо карабин. Автомат с пистолетом отжал Степка, они ему приглянулись, я не возражал, к карабину больше привык, чем к этой трещотке.

Сложив цинки на носу, рядом с пулеметом, я поправил мешок с сушеной рыбой и, вернувшись на берег, стал помогать сталкивать в воду самую большую лодку. Когда приготовления к отходу закончилось, мы еще раз пробежались по пристройкам.

Перешагнув через тушу собаки, я вошел в сарай. Тут хранилась сушенная рыба, мы ее уже собрали, но еще оставалась. В углу притулился велосипед, нам он был не нужен, поэтому я оставил его без внимания.

– Ну чего? Есть что? – заскочил следом Степка.

В отличие от меня, он был знатным трофейщиком. Брал все, что плохо лежит. Еще бы, старина со Второй Мировой войны.

– Да ничего интересного, вот только топор тут нашел и пилу, – показала я находки.

– А, ясно… О, велик. Нормально, – подхватив велосипед под раму, он потащил его на лодку, пнув на ходу собаку.

Махнув рукой, я направился следом.

От берега отошли мы только через полчаса с момента последнего выстрела, привязанная сзади лодка следовала за нами. Когда мы отошли, кобыздох вдруг вскочил и яростно залаял в сторону леса, вызвав у нас безудержный смех.