Текст книги "Аламут (ЛП)"

Автор книги: Владимир Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Окна закрывали тяжелые шторы. Свечи многочисленных люстр освещали зал. На высоких подставках по углам стояли кадки со смолой, из которых мерцали и потрескивали маленькие огоньки, распространяя по комнате приятный, пьянящий аромат.

Под одной из этих ламп вокруг грека Теодороса собралось несколько человек. Среди них были военный комендант замка в Рудбаре капитан ибн Исмаил, портупей и капризный даи Закария, и молодой египтянин Обейдаллах, знавший доктора еще по работе в Каире. Они были в веселом настроении, и смех часто прерывал их беседу.

"Так вы были с ибн Саббахом, когда он захватил замок, доктор?" – спросил египтянин у своего хозяина. "О том, как он был захвачен, ходят невероятные истории. По одной из них, ибн Саббах обманом заставил бывшего коменданта замка отдать его ему. По другой – он подкупил коменданта. Я до сих пор не знаю, какова правда".

Грек громко рассмеялся, но ничего не сказал.

Капитан ибн Исмаил подал знак людям приблизиться. Затем он произнес.

"Подозреваю, что будет не лишним объяснить молодому человеку, как ибн Саббах привел Аламут в наши руки. Сам я при этом не присутствовал, но один из моих подчиненных, который в то время помогал нашему командиру, рассказал мне эту историю".

Обейдаллах и грузный Закария внимательно слушали. Теодорос презрительно хмурился и держался на недоверчивом расстоянии.

"Как вы знаете, – продолжал ибн Исмаил, – представителем султана в замке Аламут был стойкий капитан Мехди. Я не знал его лично, но слышал, что он не отличался особым умом". Ибн Саббах, к счастью, избежал ловушек, расставленных великим визирем, и наконец пробился в Раи, где комендант города Музаффар был одним из его больших друзей. Музаффар помог ему собрать отряд из семидесяти человек, в который входил и субалтерн, рассказавший мне эту историю. Так вот, нашему командиру пришло в голову захватить Аламут, который обладал самыми сильными укреплениями среди всех замков в округе. Он посоветовался с Музаффаром и в конце концов придумал следующую схему..."

В то время как египтянин и грузный даи внимательно следили за этой историей, доктор двусмысленно хихикал. Капитан заметил это, и это его одновременно взволновало и разозлило.

"Почему бы тебе не рассказать историю, если ты лучше знаешь?" – спросил он, обидевшись.

"Но вы же видите, я весь внимание", – извинился грек с более чем легким сарказмом.

"Пусть корчит рожи", – сказал египтянин, теряя терпение. "Мы его знаем. Он всегда притворяется, что знает больше других".

Ибн Исмаил продолжил.

"Тогда наш полководец разработал свой план и посетил Мехди в замке Аламут. Он сказал ему: "Я – даи, и я обошел половину известного мира. Теперь мне надоело путешествовать, и я пришел сюда, чтобы найти для себя мирное пристанище. Продай мне столько земли за твоими стенами, сколько покроет бычья шкура. Я дам тебе пять тысяч золотых за землю". Мехди практически разразился хохотом. Если ты действительно можешь дать мне столько денег, я отдам тебе землю, которую ты хочешь, на месте". Он считал, что у бедного даи не может быть такого богатства. Ибн Саббах потянулся под плащ, достал мешочек, полный золотых монет, и начал отсчитывать деньги. Мехди не мог поверить своим глазам и подумал: "Что может повредить замку, если я продам старому даи клочок земли под его стенами? И разбогатею в одночасье". И вот они взяли бычью шкуру, спустили мост через Шах-Руд и пошли по нему на скалы под стенами замка. Ибн Саббах достал из-под пояса острый клинок и начал резать им шкуру на тонкие полоски. Один за другим офицеры и солдаты подходили поглазеть на то, что делает странный незнакомец. Никто даже не предполагал, что может быть на уме у даи. Когда шкура была полностью разрезана, ибн Саббах связал полоски вместе, вбил в расщелину кол и закрепил на нем один конец созданного им шнура. Затем, держа в руках другой конец шнура, он начал обходить вокруг крепости. Только в этот момент Мехди осенило. "Вор! Мошенник!" – крикнул он ибн Саббаху и потянулся за мечом. В этот момент над их головами раздался грохот. Они в испуге подняли головы. Отряд всадников с саблями наперевес галопом мчался по мосту в крепость. Ибн Саббах рассмеялся. Слишком поздно, друзья, – сказал он. Замок теперь мой, и если вы тронете хоть один волос на моей голове, никто из вас не уйдет живым. Но я выполняю свои условия, Мехди! Возьми пять тысяч золотых и отправляйся со своими людьми, куда пожелаешь". "

Аль-Хаким разразился хохотом. Он держался за свой откормленный живот, из глаз текли слезы, и он хохотал так, что было больно.

Египтянин и коренастый даи тоже рассмеялись, хотя наполовину растерянно. Они не могли понять, над чем смеется грек. Только капитан ибн Исмаил бросил на доктора яростный взгляд.

"О, до чего же вы наивны!" – прорычал грек сквозь смех. "Так ты тоже на это купился, старина! А ведь мы с Хасаном действительно приготовили это блюдо специально для султана".

"Значит, субалтерн обманул меня?" Капитан вышел из себя, кровь прилила к его щекам и глазам. Вена на лбу вздулась от гнева. "Я задушу его, я выпорю его, как собаку!"

"Ты ошибся бы, ибн Исмаил", – сказал грек. "Ведь то, что он тебе рассказал, было чистой правдой, по крайней мере, в его понимании. Но не в том, что касается тебя. Вы занимаете более высокое положение. Ты должен быть в состоянии догадаться, что произошло на самом деле".

"Хватит быть таким высокомерным. Расскажите нам!" – сердито сказал капитан.

"Прежде всего вы должны знать, что предыдущий командир этого замка, Мехди, был из рода Али. Чтобы склонить его на свою сторону, султан назначил его своим представителем – высокий пост – еще до того, как ему исполнилось тридцать лет. Но чтобы держать возможную опасность на расстоянии, он отправил его на край света, то есть сюда, в Аламут. И здесь честолюбивому юноше стало до смерти скучно. С утра до вечера он пил, играл в азартные игры и дрался со своими офицерами и подчиненными. По вечерам он собирал огромный гарем из женщин, танцовщиц, певиц и прочих артистов, и жители Раи могли только шептаться о том, что там происходит. Он приручил целую стаю соколов, и леопарды ходили с ним на охоту в соседние горы и леса. И все это время он проклинал султана и халифа и клялся, что свершит над ними кровавую месть. Слухи о его поступках, несомненно, дошли до шаха Малика, но правитель подумал: "Пусть он проклинает меня сколько угодно, но когда варвары нападут из-за границы, ему придется защищаться от них, если он дорожит собственной головой". Когда ибн Саббах прибыл в Рай, Музаффар рассказал ему обо всем этом. Я тоже был там, и однажды Музаффар устроил нам встречу с Мехди на одной из его охот. Хасан получил от каирского халифа хорошую сумму золотых монет. Он предложил полководцу пять тысяч, чтобы тот передал ему замок. На эти деньги он мог отправиться в Каир, где ибн Саббах рекомендовал его своим друзьям и где молодой искатель удовольствий мог насладиться жизнью в большом городе. Мехди был немедленно готов. Нужно было только найти прикрытие для продажи, чтобы султан не преследовал его родственников. Ибн Саббах как раз был готов разыграть с султаном еще один из своих старых трюков. Он сказал: "Я хочу захватить Аламут одним поистине удивительным, но тем не менее нелепым ударом, чтобы весь Иран говорил об этом, а султан смеялся и думал про себя: ибн Саббах – все тот же старый клоун. Как ни посмотри на него, он шутник до мозга костей. Пусть пока повеселится". Мы взвесили дюжину вариантов. И тут мне на ум пришла старая легенда о том, как Дидо взяла Карфаген. Я рассказал ее Хасану, и он тут же ухватился за нее. Он воскликнул: "Это как раз то, что мне нужно, брат! И они с Мехди разработали план до мельчайших деталей. В процессе мы втроем так смеялись, что практически задыхались. А потом, мой дорогой капитан, все произошло именно так, как рассказал вам ваш доблестный солдат".

От такого рассказа все они чуть не надорвали бока от смеха.

"Что стало с Мехди?" – спросил египтянин, когда первоначальное веселье улеглось.

"Ты приехал из Каира, он – в Каир", – ответил грек. "И в эту минуту он, вероятно, живет с теми же девами, которыми наслаждался ты до него".

"Я готов поспорить сто к одному, – сказал коренастый даи, – что наш ибн Саббах превратился в серьезного человека с тех пор, как великий визирь изгнал его со двора в Исфахане. Везде о нем говорят только с большим уважением, а многие считают его живым святым. Но судя по тому, что вы нам только что рассказали, он все тот же старый проказник и шут".

"Не стоит говорить об этом слишком много, – уже спокойнее сказал грек. "С тех пор как он поселился в Аламуте, в нашем командире произошли перемены. Он не выходит из своей башни ни днем, ни ночью и не принимает никого, кроме Абу Али. Все его приказы проходят через него. Это тревожное чувство, когда ты не знаешь, что он делает".

Абу Али вошел в зал, где собрались вновь прибывшие даисы. Все они поднялись со своих подушек и поклонились. Великий дай милостиво улыбнулся им и поприветствовал их. Он попросил их сесть так, чтобы они не находились слишком далеко, а затем обратился к ним.

"Достопочтенное собрание исмаилитских даисов и командиров! Наш учитель Хасан ибн Саббах шлет вам свое благословение. В то же время он просит вас извинить его отсутствие. Управление нашим огромным братством, разработка новых законов и указов, а также возраст не позволяют ему физически участвовать в нашем собрании. Он будет присутствовать духом, и он уполномочил меня решать все важные вопросы. Я также доложу ему о наших обсуждениях и любых ваших пожеланиях".

Известие о том, что верховный главнокомандующий не будет принимать участия в собрании, болезненно подействовало на собравшихся на помосте. Они подумали, что он пренебрегает ими, что он поставил барьер между ними и собой и что он удалился в какое-то отдаленное и редкое место.

Хивисет дай Закария шепнул греку: "Это еще одна его проделка?"

Грек ответил: "Вполне возможно. Я просто боюсь, что эта выходка может стоить нам шеи".

Великий дай призвал учителей доложить об успехах и неудачах своих послушников. Первым выступил начальник школы Абу Сорака. Он начал с описания общей учебной программы для прибывших командиров, а затем объяснил, чему они научились у него до сих пор.

"Самый выдающийся из всех послушников, – сказал он, – молодой человек из Савы, внук Тахира, которого великий визирь обезглавил около двадцати лет назад. Он не только необычайно смышленый, с хорошей памятью, но и обладает поэтическим даром. Следующим после него я бы выделил Джафара, исключительно серьезного молодого человека, скрупулезно изучающего Коран. Затем Обейда, который умен, хотя и не всегда надежен. Затем Наима за его трудолюбие..."

Абу Али записывал имена и добавлял комментарии после каждого из них. Ибрагим также отдал первое место ибн Тахиру. Но капитан Манучехр похвалил Юсуфа и Сулеймана, опередив всех остальных. По оценке Абдул Малика, первое место занимал Сулейман, за ним сразу же следовал ибн Тахир. В целом доктор был доволен всеми ими и не называл конкретных имен.

Присутствующие на церемонии были поражены, услышав о таком требовательном и обширном обучении. Услышанное внушало им смутное недоверие, поскольку конечный смысл и цель такого образования были непонятны.

Когда учителя закончили с докладами, Абу Али удовлетворенно потер руки.

"Как вы только что узнали, мы в Аламуте отнюдь не спим. Все расчеты нашего господина, сделанные с тех пор, как он два года назад завладел этим замком, оказались верными. Султан по-прежнему не спешит прервать наше владение этой крепостью, как и предсказывал Хасан ибн Саббах два года назад. А варварам по ту сторону границы все равно, кто ее контролирует. Если они захотят вторгнуться, им придется атаковать ее, будь то мы или сидящие здесь войска султана. И нам придется защищать его, как и им. Из этих соображений мы с пользой использовали время, которое султан предоставил нам в замке. Наш командир провел полную реорганизацию жизни исмаилитов. Каждый верующий был обучен быть непреклонным солдатом, и каждый солдат также является ревностным верующим. Но из всех наших инициатив верховный главнокомандующий считает самой важной ту, в рамках которой была основана наша школа для федаинов. Эта школа будет выпускать нашу элиту, которая будет готова пойти на любые жертвы. Нам еще рано предвидеть все последствия этого учебного заведения. Я могу лишь сказать вам от имени нашего господина: топор, который срубит дерево сельджукской линии, скоро будет заточен. Возможно, не за горами тот день, когда раздастся первый удар. Весь этот регион вплоть до Раи сочувствует делу исмаилитов. И если, как сообщают нам делегаты из Хузестана, великий дай Хусейн Алькейни собирается подстрекать к массовому восстанию против султана, которое охватит весь этот регион, то мы уже знаем, когда нам придется испытать нашу силу на прочность. Но, скорее всего, до этого момента остается еще некоторое время, а пока, уважаемые даисы и командиры, действуйте так, как действовали до сих пор. То есть вербуйте новых последователей нашего дела, по одному человеку за раз".

Начав свое выступление обычным, ровным голосом, он по мере продвижения становился все более и более страстным. Он жестикулировал, подмигивал и улыбался. Затем он поднялся с подушек, на которых до сих пор сидел, скрестив ноги, и вышел на середину помоста. Он продолжил.

"Друзья мои! Я передаю вам особый приказ Сайидуны. Не позволяйте своим успехам в привлечении новых адептов затуманить ваше видение! Сейчас важен каждый человек. Не позволяйте большому количеству наших единоверцев соблазнить вас мыслью: "Почему мы должны пытаться завербовать того или иного человека, если у него нет статуса или богатства? Этот человек может оказаться тем, кто перевесит чашу весов в нашу пользу. Не уклоняйтесь от усилий! Ходите от человека к человеку и пытайтесь их убедить. Самое главное – сначала завоевать их доверие. Не действуйте каждый раз одинаково, меняйте тактику от случая к случаю. Если вы видите, что человек строго религиозен и безгранично верит в Коран, продемонстрируйте те же качества в себе. Скажите ему, что при сельджукских султанах вера вырождается, а багдадский халиф стал их рабом. Если он возразит, что имам Каира – иностранец и притворщик, согласитесь с ним, но продолжайте настаивать на том, что и с представителем в Багдаде не все в порядке. Вам будет легче работать, если объект вашей вербовки – приверженец Али или, по крайней мере, сочувствующий этому учению. Если вы увидите, что он гордится своим иранским происхождением, скажите ему, что у нашего движения нет ничего общего с египетским режимом. Но если местные жители несправедливо обошли его стороной, заверьте его, что если египетские Фатимиды придут к нам править, он найдет полную справедливость. Всякий раз, когда вы сталкиваетесь с более умным человеком, который тайно или даже открыто высмеивает Коран и его вероучительные статьи, скажите ему, что доктрина исмаилитов в корне идентична свободной мысли, а учение семи имамов – это просто песок в глаза и приманка для невежественных масс. Работайте с каждым человеком в соответствии с его природой и его взглядами, ненавязчиво подводя его к сомнению в правильности существующего порядка. В то же время покажите себя скромным и довольствующимся малым, ведите себя в соответствии с устоями и обычаями той страны, в которой вы находитесь, и того класса, с которым имеете дело, и во всех незначительных вещах соглашайтесь с партнером по разговору. У него должно сложиться впечатление, что вы, несмотря на свою образованность и опыт, по-прежнему высоко цените его и придаете большое значение тому, чтобы наставить его на путь истинный. Завоевав таким образом его доверие, вы можете приступать ко второму шагу плана. Вы объясните ему, что принадлежите к религиозному ордену, целью которого является установление справедливости и правды в мире и сведение счетов с иностранными правителями. Вовлекайте его в пылкие дискуссии, разжигайте его любопытство, изображайте таинственность, намекайте и обещайте, пока не запутаете его окончательно. Затем потребуйте, чтобы он дал клятву молчания, объясните ему учение семи имамов, если он верит в Коран, то разрушьте его веру, расскажите о нашей готовности и непобедимой армии, которая только и ждет приказа напасть на султана. Заставьте его принести еще больше клятв, расскажите ему, что в Аламуте есть великий пророк, которому верны тысячи и тысячи верующих, и так подготовьте его к тому, чтобы он поклялся нам в верности. Если он богат или его материальное положение хотя бы сносно, вымогайте у него крупные суммы денег, чтобы он почувствовал себя связанным с нами. Ведь многолетний опыт показывает, что мужчины крепко держатся за то, во что они вложили свои деньги. Из этих средств раздайте ничтожные суммы беднякам из числа ваших последователей, причем делайте это через редкие промежутки времени, чтобы держать их на волоске. Скажите им, что это лишь авансовые платежи в счет вознаграждения, которое они получат от нашего верховного главнокомандующего за верность делу исмаилитов. Как только человек полностью окажется в ваших руках, продолжайте еще крепче опутывать его своими сетями. Расскажите ему о страшном наказании, которое ждет вероотступников, о святой жизни нашего лидера и о чудесах, которые происходят вокруг него. Время от времени возвращайтесь в этот край и не упускайте из виду ни один из созданных вами союзов. Ибо, как сказал наш Учитель, никто не может быть настолько мал, чтобы не послужить нашему делу".

Стоявшие на помосте командиры слушали его речь с напряженным интересом. Время от времени он останавливался то на одном, то на другом из них, говоря и жестикулируя так, словно общался только с ним.

"Сейчас или никогда!" – воскликнул он под конец. "Пусть это будет нашим девизом. Вы – охотники и ловцы душ. Наш Учитель выбрал вас для этого, и теперь он посылает вас в мир, чтобы вы исполнили его указания. Будьте бесстрашны, ибо за каждым из вас стоит вся наша сила, все наши верующие и все наши воины".

Затем он вынес сундук с деньгами и начал сводить счеты. Абдул Малик сел рядом с ним и открыл большую книгу, в которой было записано, кто сколько уже получил и сколько верховный главнокомандующий выделяет каждому из них дополнительно.

"Отныне каждый из вас будет ежегодно получать фиксированное жалованье, – сказал Абу Али, – которое вы должны рассматривать как награду за преданность и труд. Чем больше успехов и достижений у человека, тем выше будет сумма, которую он получит".

Командиры начали высказывать свои различные просьбы. У одного из них было несколько жен и детей, другому предстояла долгая поездка. Третий хотел взять деньги для своего товарища, который не смог приехать, а четвертый жил в регионе, отличавшемся исключительной бедностью. Только представитель великого дая Хузестана Хусейн Алькейни действительно привез что-то – три полных мешка золотых изделий – и ничего не попросил ни для себя, ни для своего начальника.

"Вот человек, который может служить примером для всех вас", – сказал Абу Али, сердечно обнимая делегата из Хузестана.

"Грабеж – хороший бизнес", – шепнул аль-Хаким даи Закарийе, хитро подмигнув. Ходили слухи, что Хусейн Алькейни по указанию самого верховного главнокомандующего охотился на караваны, которые шли из Туркестана, и что это был один из главных источников дохода, позволявший Хасану ибн Саббаху содержать свое дальнее братство.

Когда выплаты были завершены, местные командиры устроили для своих гостей банкет с жарким и вином и приступили к более конфиденциальным беседам. Они делились друг с другом своими заботами и тревогами, и многие из них выражали серьезные сомнения в конечном успехе дела исмаилитов. Они говорили о своих семейных заботах. У одного была дочь в Аламуте, у другого – сын в другом месте, и они взвешивали между собой возможность выдать их замуж. Каждый хотел сохранить семью под своей защитой, и поэтому они долго спорили о том, кому придется отпустить своего ребенка. И когда эти старые друзья наконец снова сблизились, они перешли к рассмотрению верховного главнокомандующего и его личных дел.

Обе дочери Хасана, Хадиджа и Фатима, жили под присмотром Абу Сораки в его гареме. Хадидже было тринадцать, Фатиме – одиннадцать. Хасан никогда не звал их и не спрашивал о них с тех пор, как передал их Абу Сораке.

Даи рассказал делегату из Хузестана, своему гостю, что две девочки были полностью скованы и дрожали при одном только упоминании имени отца. Абу Сорака не мог одобрить такого обращения и сам был очень нежным отцом. Что стало с женами Хасана, никто не знал. Их не было в замке.

Делегат из Хузестана в свою очередь рассказал, что в крепости Гонбадан, которую завоевал Хусейн Алкейни, жил сын полководца Хосейн. Он поссорился с отцом, и в наказание отец отдал его в распоряжение великого дая Хузестана, чтобы тот служил обычным пешим воином.

"Этот Хосейн действительно похож на дикого зверя", – сказал делегат. "Но если бы я был его отцом, я бы держал его рядом. Ведь если ты сможешь присматривать за ним, у тебя будет больше шансов его перевоспитать или хотя бы что-то изменить. Но это унижение только укрепило Хосейна в его упрямстве и злобе. А у Хусейна Алькейни и без него проблем хватает".

Гости пробыли в Аламуте три дня, а на рассвете четвертого дня отправились в путь, каждый в свою сторону.

Жизнь в замке снова вошла в привычное русло, пока неожиданный визит не вывернул ее наизнанку.

ГЛАВА 5

Однажды жарким летним днем к Аламуту подъехал старик лет шестидесяти в сопровождении пятнадцати всадников. Стражник у входа в ущелье остановил его и спросил, кто он такой и что привело его в замок. Тот ответил, что он бывший мэр, или реис, Исфахана Абуль Фазель Лумбани, что он едет из Рая и что у него есть очень важные новости для верховного главнокомандующего от тамошнего реиса. Дежурный офицер немедленно поскакал в крепость, чтобы сообщить своему начальнику о прибытии незнакомцев.

Это произошло сразу после третьей молитвы. Послеобеденный отдых послушников только начинался, когда звук рога призвал их к сбору. Они быстро натянули сандалии, накинули плащи, достали щиты и оружие и поспешили во двор. Капитан Манучехр и даисы Абу Сорака, Ибрагим и Абдул Малик уже ждали их, сидя верхом на лошадях.

Молодые люди тоже сели на лошадей.

"Что-то происходит, – прошептал Сулейман своему соседу, втягивая воздух ноздрями. Его глаза блестели в предвкушении.

В этот момент выбежал Абу Али и сел на свою короткую, лохматую белую лошадь. Его короткие ноги прижались к бокам и брюху животного, словно приросли друг к другу. Он галопом помчался во главе группы послушников и обратился к ним.

"Люди! Я предоставляю вам честь сопровождать уважаемого человека, который является хорошим другом нашего господина. Этот человек – бывший реис Исфахана Абул Фазель, который четыре месяца прятал верховного главнокомандующего, пока великий визирь преследовал его. Мы должны оказать ему прием, достойный его выдающихся заслуг и вклада в наше дело".

Он пришпорил коня и галопом помчался с эскортом через мост и в каньон.

Тем временем Абул Фазель начал терять терпение. Он то и дело тревожно оборачивался в сторону ущелья, в котором скрылся стражник, и его лошадь, словно почувствовав его настроение, переставляла под ним ноги.

Наконец из каньона выехал отряд всадников. Среди них был старый друг Фазеля Абу Али, который подскочил к нему галопом и обнял прямо с седла.

"Рад первым приветствовать вас в Аламуте", – сказал Али.

"Спасибо, я тоже рад", – ответил Абул Фазель. В его голосе слышалось легкое недовольство. "Однако вы не установили рекордов по скорости. Раньше другим приходилось ждать, пока я их получу. Но, как говорится, что приходит, то приходит".

Абу Али рассмеялся.

"Времена меняются", – заметил он. "Только не сердись, старина. Я хотел, чтобы у тебя был эскорт, достойный твоего высокого положения".

Абул Фазель был заметно успокоен. Он погладил свою красивую серебристую бороду и пожал руки другим сидящим на помосте и Манучехру.

Капитан отдал приказ, и отряд новичков галопом помчался к плато в идеальном строю. На некотором расстоянии отряд внезапно разделился на две колонны, которые поскакали в разные стороны, а затем, казалось, бессистемно рассеялись. Затем раздался резкий свист, и колонны мгновенно рематериализовались, после чего командиры колонн прокричали команду, и всадники бросились друг на друга с опущенными копьями. Казалось, что они вот-вот вступят в бой, но в последний момент они просто проскочили мимо друг друга в прекрасном строю, развернули коней, снова слились в единую колонну и вернулись к месту своего старта.

"Отличные мальчики, образцовый отряд", – восхищенно воскликнул Абул Фазель. "Я вспотел, когда они набросились друг на друга".

Абу Али удовлетворенно ухмыльнулся.

Он отдал команду, и они отправились через каньон к крепости.

Когда они достигли Аламута, капитан Манучехр отпустил послушников. Он также отдал приказ позаботиться об эскорте и животных рейса. Затем он проследовал за гостем и даисом в зал собраний.

По пути Абул Фазель осматривал крепость и ее строения и был поражен большим количеством солдат и пасущегося скота.

"Да это же обычный военный лагерь, друг", – сказал он наконец. "Я ожидал встретить пророка в Аламуте, а может быть, и генерала. Я не могу поверить, что то, что я вижу вокруг, – дело рук ибн Саббаха, которого я знал".

"Разве я не говорил, что тебя кое-что удивит?" – усмехнулся гранд-даи. "На самом деле в Аламуте не более трехсот пятидесяти человек. Но, как вы видели, солдаты так хорошо обучены, что это просто радость, и у нас много скота и провизии. В каждой из соседних крепостей у нас по двести воинов, и все они страстно преданы нашему делу. Весь регион нам симпатизирует, и в случае угрозы мы можем в мгновение ока собрать в Аламуте до пятнадцати сотен человек".

"Даже в этом случае этого слишком мало, слишком мало", – пробормотал Абу Фазель.

Абу Али удивленно посмотрел на него.

"Что вы имеете в виду?"

"Вы же не собираетесь противостоять всей армии султана с этой горсткой людей?"

"Конечно, да. Но в данный момент угрозы нет, не так ли?"

Абул Фазель покачал головой.

"Мне нужно поговорить с ибн Саббахом, – сказал он.

Собравшиеся на помосте обменялись взглядами.

Они поднялись на самую высокую террасу и, пройдя мимо стражников с булавами, вошли в здание верховного главнокомандующего.

Остальные высокопоставленные лица ждали их в зале собраний. Глаза Абул Фазеля тщетно искали своего старого друга.

"Где ибн Саббах?" – спросил он.

Абу Али почесал бороду и ответил: "Я пойду и сообщу ему о вашем прибытии. Даис составит вам компанию и предложит что-нибудь поесть и выпить, пока вы ждете".

Он поспешил прочь. Абул Фазель окликнул его.

"Скажите ему, что я отправился в это долгое путешествие не ради развлечения. Рейс Музаффар послал меня с важным сообщением. Он пожалеет о каждой минуте, что заставил меня ждать".

Раздраженный, он откинулся на подушки. Вокруг него на помосте сидели слуги, которые приносили ему еду и питье.

"Можно подумать, это мне предлагают услугу", – пробормотал он, наполовину про себя.

"Не расстраивайтесь, почтенный шейх, – сказал Абу Сорака. "Таков обычай в Аламуте".

"Верховный главнокомандующий не покидает своих покоев с тех пор, как занял замок", – пояснил Ибрагим. "По несколько дней и недель подряд он не разговаривает ни с кем, кроме великого дая".

"Я знаю эти уловки", – ответил Абул Фазель. "Когда я еще был реисом Исфахана, я позволял любому, кого особенно хотел смягчить, подолгу ждать у своей двери. Но эта же дверь была широко открыта и для хороших друзей. Об этом может свидетельствовать сам Ибн Саббах".

"Мы слышали, почтенный шейх, что однажды вы спрятали его в своем доме на четыре месяца, пока великий визирь пытался его выследить", – сказал грек и заговорщически подмигнул ему.

Рейс громко рассмеялся.

"Он сказал вам, что я считаю его сумасшедшим?" – спросил он. "Я просто хотел бы знать, кто на моем месте думал бы иначе".

"Я тоже слышал часть этой истории", – предложил Абу Сорака. "Но я не знаю, что именно произошло".

"Если хотите, я могу рассказать вам, – прочистив горло, сказал бывший рейс.

На помосте вокруг него быстро расставили подушки, чтобы он мог удобнее вытянуться, так как аудитория приближалась.

Он начал.

"Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз видел ибн Саббаха. Похоже, он сильно изменился с тех пор. Но когда я впервые встретил его, он был несравненным шутником и искателем удовольствий, равных которому не было. Весь двор смеялся над его шутками. Каким бы плохим ни было настроение султана, ибн Саббах мог развеселить его одной шуткой. Можно представить, как ревновал к нему великий визирь. В конце концов он разыграл его окончательно. Во всяком случае, Хасан благополучно бежал в Египет, и уже через год почти никто при дворе не помнил его имени. Кроме великого визиря, конечно, который вполне справедливо опасался мести. Поэтому, получив известие о том, что ибн Саббах покинул Египет, он отдал секретный приказ всем своим шпионам по всей стране, чтобы они выведали его местонахождение и избавились от него, если найдут. Но он словно растворился в воздухе.

"Однажды какой-то шейх, закутанный в дорожный плащ, вышел из-за занавески над дверью в мою комнату. Я так испугался, что меня чуть не хватил удар. Когда я пришел в себя, то крикнул слугам: "Эй, болваны! Кто пустил этого человека в дом? Тогда мужчина отдернул угол плаща от своего рта, и кто же предстал передо мной, как не мой старый друг Хасан, здоровый, крепкий и улыбающийся от уха до уха. Вот тут-то мне и стало по-настоящему страшно. Я поспешно отдернул двойную занавеску над дверным проемом. "Ты что, с ума сошел? спросила я его. У тебя на хвосте сотня приспешников визиря, а ты заявляешься прямо в Исфахан и навязываешься законопослушному мусульманину, причем практически средь бела дня! Он рассмеялся и хлопнул меня по спине, как в старые добрые времена. "Ах, мой дорогой Рейс, – сказал он. Сколько у меня было друзей, когда я еще был властелином султанского двора. Но теперь, когда я потерял благосклонность, все они закрыли свои двери перед моим носом". Что я мог поделать? Он мне нравился, поэтому я спрятал его в своего дома. Правда, ему приходилось проводить все время в своей комнате. Но он был терпелив и целыми днями писал пером на клочках бумаги, мечтал и, когда я приходил к нему, развлекал меня забавными историями и шутками.