Текст книги "Аламут (ЛП)"

Автор книги: Владимир Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Владимир Бартол «Аламут»

ПРИМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ

"При самом близоруком прочтении "Аламута", – пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, – могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".

Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.

Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.

Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.

ГЛАВА 1

В середине весны 1092 года по старому военному тракту, ведущему из Самарканда и Бухары через северный Хорасан и затем проходящему через предгорья Эльбурса, двигался большой караван. Он выехал из Бухары, когда снег начал таять, и находился в пути уже несколько недель. Погонщики размахивали кнутами, хрипло покрикивая на тягловых животных каравана, которые уже были на грани изнеможения. Один за другим в длинной процессии шли арабские дромадеры, мулы и двугорбые верблюды из Туркестана, покорно неся свой груз. Вооруженный эскорт ехал на коротконогих лохматых лошадях, с тоской и скукой взирая на длинную цепь гор, которая начинала вырисовываться на горизонте. Они устали от медленной езды и с нетерпением ждали, когда же прибудут к месту назначения. Они все ближе и ближе приближались к заснеженному конусу горы Демавенд, пока его не заслонили предгорья, поглотившие тропу. Подул свежий горный воздух, который днем оживил людей и скот. Но ночи были ледяными, и сопровождающие, и погонщики стояли вокруг костров, ворча и потирая руки.

Между двумя горбами одного из верблюдов было закреплено небольшое укрытие, напоминающее клетку. Время от времени маленькая рука отдергивала занавеску на окне, и оттуда выглядывало лицо маленькой испуганной девочки. Ее большие глаза, красные от слез, смотрели на окружавших ее незнакомцев, словно ища ответа на сложный вопрос, мучивший ее всю дорогу: куда ее везут и что собираются с ней делать? Но никто не обратил на нее внимания, кроме предводителя каравана, сурового мужчины лет пятидесяти в свободном арабском плаще и внушительном белом тюрбане, который неодобрительно моргнул, увидев ее в проеме. В эти моменты она быстро задергивала занавеску и скрывалась в клетке. С тех пор как ее выкупили у хозяина в Бухаре, она жила в сочетании смертельного страха и захватывающего любопытства по поводу ожидающей ее судьбы.

Однажды, когда они приближались к концу своего пути, справа от них по склону холма промчалась группа всадников и преградила им дорогу. Животные во главе каравана остановились сами. Предводитель и сопровождающие достали свои тяжелые изогнутые сабли и заняли позиции для атаки. От нападавших отделился человек на короткой коричневой лошади и приблизился к каравану настолько, что его голос стал слышен. Он назвал пароль и получил ответ от предводителя каравана. Два человека галопом поскакали навстречу друг другу, обменялись вежливыми приветствиями, а затем новый отряд принял на себя руководство. Караван свернул с тропы и направился в заросли, проехав так до глубокой ночи. В конце концов они разбили лагерь на дне небольшой долины, откуда доносился далекий шум горного потока. Они развели костры, наскоро поели, а затем уснули как убитые.

С наступлением рассвета они снова были на ногах. Предводитель каравана подошел к навесу, который погонщики накануне вечером отвязали от спины верблюда и поставили на землю. Он отодвинул занавеску и позвал грубым голосом: "Халима!"

Испуганное личико показалось в окне, затем открылась низкая узкая дверь. Крепкая рука вождя схватила девочку за запястье и вытащила ее из убежища.

Все тело Халимы дрожало. Теперь мне конец, подумала она. Командир чужеземцев, присоединившихся к каравану накануне, держал в руке черную повязку. Предводитель каравана подал ему знак, и тот молча накинул платок на глаза девушки и туго завязал его на затылке. Затем он сел на лошадь, затащил девушку в седло и укрыл ее своим огромным плащом. Они с предводителем каравана обменялись несколькими словами. Затем он пустил своего коня в галоп. Халима сжалась в клубок и испуганно прижалась к всаднику.

Шум потока становился все ближе и ближе. В какой-то момент они остановились, и всадник коротко переговорил с кем-то. Затем он снова пришпорил коня. Но вскоре он поехал медленнее и осторожнее, и Халима подумала, что тропинка, должно быть, очень узкая и ведет прямо по краю горного потока. Снизу повеяло прохладным воздухом, и ужас снова сжал ее сердце.

Они снова остановились. Халима услышала крики и лязг, а когда они снова пустились в галоп, под копытами лошадей раздался приглушенный грохот. Они пересекли мост через пороги.

То, что последовало за этим, показалось ей ужасным кошмаром. Она услышала шум крики, словно ссорилась целая армия мужчин. Всадник сошел с коня, не выпуская ее из плаща. Он мчался с ней сначала по ровной земле, потом по ступенькам, пока не стало совсем темно. Вдруг он распахнул плащ, и Халима почувствовала, как ее схватили чьи-то руки. Она вздрогнула от почти смертельного ужаса. Тот, кто забрал ее у всадника, тихо рассмеялся. Он направился с ней по коридору. Внезапно ее охватил странный холод, как будто они вошли в подвал. Она попыталась не думать, но это ей не удалось. Она была уверена, что все ближе и ближе приближается к последнему и самому ужасному моменту.

Мужчина, державший ее, начал ощупывать стену свободной рукой, которая наконец нашла какой-то предмет и решительно толкнула его. Раздался громкий звук гонга.

Халима закричала и попыталась вырваться из рук мужчины. Он лишь рассмеялся и сказал почти ласково: "Не реви, маленький павлин. Никто тебя не тронет".

Зазвенели железные цепи, и Халима снова увидела мерцание света сквозь повязку. Они бросают меня в тюрьму, подумала она. Под ней зажурчал поток, и она затаила дыхание.

Она услышала топот босых ног. Кто-то приближался, и мужчина, державший ее, передал ее новоприбывшему.

"Вот она, Ади, – сказал он.

Руки, обхватившие ее, были по-львиному сильными и совершенно голыми. Грудь мужчины, должно быть, тоже была голой. Она почувствовала это, когда он приподнял ее. Он должен был быть настоящим гигантом.

Халима покорилась своей судьбе. С этого момента она внимательно следила за тем, что с ней происходит, но не оказывала никакого сопротивления. Неся ее на руках, мужчина перебежал через пружинящий пешеходный мост, который неприятно раскачивался под их весом. Затем под его ногами захрустела земля, как будто она была покрыта мелким гравием. Она почувствовала приятное тепло солнечных лучей и свет, проникающий сквозь повязку. И вдруг откуда ни возьмись появился запах свежей растительности и цветов.

Мужчина прыгнул в лодку, отчего она сильно раскачивалась. Халима вскрикнула и прижалась к гиганту. Он рассмеялся высоким, почти детским смехом и ласково сказал: "Не волнуйся, маленькая газель. Сейчас я переправлю тебя на другой берег, и мы будем дома. Вот, садись".

Он усадил ее на удобное сиденье и начал грести.

Ей показалось, что она слышит вдалеке смех – легкий девичий смех. Она прислушалась. Нет, она не ошиблась. Она уже могла различить отдельные голоса. Ей показалось, что с ее сердца сняли груз. Возможно, в месте, где люди так счастливы, ее не ждет ничего плохого.

Лодка прижалась к берегу. Мужчина поднял ее на руки и вышел на сушу. Он пронес ее несколько шагов в гору, а затем поставил на ноги. Вокруг них поднялась шумная суматоха, и Халима услышала приближающееся шлепанье множества сандалий. Великан рассмеялся и воскликнул: "Вот она".

Затем он вернулся к лодке и отплыл назад.

Одна из девушек подошла к Халиме, чтобы снять с нее повязку, а остальные заговорили между собой.

"Посмотрите, какая она крошечная", – сказал один из них.

Другой добавил: "И как молода. Она еще ребенок".

"Посмотрите, как она похудела", – заметил третий. "Наверное, путешествие сделало это с ней".

"Она высокая и стройная, как кипарис".

Повязка сползла с глаз Халимы. Она была поражена. Бесконечные сады в первом цветении весны простирались насколько хватало глаз. Девушки, окружавшие ее, были красивее чашниц. Самая красивая из них сняла повязку с глаз.

"Где я?" – спросила она робким голосом.

Девушки рассмеялись, как будто их позабавила ее робость. Она покраснела. Но красавица, снявшая с нее повязку, нежно обняла ее за талию и сказала: "Не волнуйся, милое дитя. Ты среди хороших людей".

Ее голос был теплым и защитным. Халима прижалась к ней, пока глупые мысли роились в ее голове. Может, меня привезли к какому-нибудь принцу, размышляла она про себя.

Они повели ее по дорожке, усыпанной белой круглой галькой. Справа и слева симметрично располагались клумбы, заполненные цветущими тюльпанами и гиацинтами всех размеров и цветов. Одни тюльпаны были огненно-желтыми, другие – ярко-красными или фиолетовыми, третьи – пестрыми или в крапинку. Гиацинты были белыми и бледно-розовыми, светло– и темно-синими, бледно-фиолетовыми и светло-желтыми. Некоторые из них были нежными и прозрачными, словно сделанными из стекла. По краям росли фиалки и примулы. В других местах распускались ирисы и нарциссы. То тут, то там раскрывала свои первые цветы великолепная белая лилия. Воздух был пропитан восхитительным ароматом.

Халима была поражена.

Они проходили мимо розовых садов. Кусты были аккуратно подстрижены, на ветвях появились пухлые бутоны, некоторые из них уже распускали красные, белые и желтые цветы.

Тропинка вела их все дальше и дальше через густые рощи гранатов, усыпанные красными цветами. Затем последовали ряды лимонных и персиковых деревьев. Они наткнулись на фруктовые сады миндаля и айвы, яблок и груш.

Глаза Халимы расширились.

"Как тебя зовут, малышка?" – спросила одна из девочек.

"Халима, – почти беззвучно прошептала она.

Они так смеялись над Халимой, что слезы едва не навернулись им на глаза.

"Прекратите смеяться, мерзкие обезьяны", – отругал их защитник Халимы. "Оставьте девушку в покое. Дайте ей отдышаться. Она устала и растеряна".

Халиме она сказала: "Не поймите их неправильно. Они молодые и шумные, но когда ты узнаешь их получше, то увидишь, что они не злые. Ты им очень понравишься".

Они пришли в кипарисовую рощу. Халима слышала журчание воды со всех сторон. Где-то вдалеке вода грохотала, словно пороги, низвергающиеся в водопад. Что-то блеснуло среди деревьев. Халиме стало любопытно. Вскоре она смогла разглядеть на поляне небольшой замок, белеющий в лучах солнца. Перед замком находился круглый пруд с фонтаном. Здесь они остановились, и Халима огляделась.

Со всех сторон их окружали высокие горы. Солнце падало на скалистые склоны и освещало покрытые снегом вершины. Она посмотрела в ту сторону, откуда они пришли. Между двумя склонами, образующими ущелье в конце долины, возвышалась, словно нарочно опущенная на место, огромная скала, похожая на гору. На ее вершине возвышалась мощная крепость, сверкавшая белизной в лучах утреннего солнца.

"Что это?" – испуганно спросила она, указывая на стены с двумя высокими башнями, возвышающимися по обе стороны.

Ее защитник ответил ей. "На вопросы будет достаточно времени позже. Ты устала, и сначала нам нужно принять ванну, накормить тебя и дать отдохнуть".

Постепенно Халима перестала бояться и стала внимательно наблюдать за своими сопровождающими. Каждый из них показался ей более очаровательно и красиво одетым, чем предыдущий. Шелк их широких брюк шелестел при ходьбе. Практически на каждой девушке был свой цвет, который подходил ей больше всего. Облегающие халаты были роскошно вышиты и украшены золотыми застежками, в которые были вставлены драгоценные камни. Под ними были яркие блузки из тончайшего шелка. На запястьях у каждой из них были богатые браслеты и ожерелья из жемчуга или кораллов. Некоторые ходили с голой головой, другие носили платки, обернутые вокруг головы как маленькие тюрбаны. Их сандалии были искусно вырезаны из цветной кожи. Халима посмотрела на свою убогость и устыдилась.

Может быть, именно поэтому они смеялись надо мной раньше, подумала она.

Они подошли к замку. Он имел круглую форму и был окружен лестницами из белого камня, которые вели к его входу. Крышу поддерживали многочисленные колонны, напоминающие древний храм.

Из замка вышла пожилая женщина. Она была длинной и тонкой, как жердь, и держалась очень прямо и, казалось, гордо. У нее была смуглая кожа и впалые щеки. В ее больших темных глазах было что-то напряженное, а тонкие сжатые губы производили впечатление непреклонности и строгости. Из-за ее спины рысью выскочила какая-то желтоватая кошка, необычайно большая, с необычайно длинными лапами. Заметив Халиму, она издала враждебное шипение.

Халима испуганно вскрикнула и прижалась к своему защитнику, который попытался ее успокоить.

"Не бойтесь нашего Аримана. Он может быть настоящим леопардом, но он ручной, как ягненок, и никому не причинит вреда. Когда он привыкнет к тебе, вы двое станете хорошими друзьями".

Она подозвала животное к себе и крепко взяла его за ошейник. Она разговаривала с ним до тех пор, пока он не перестал рычать и оскаливать зубы.

"Видишь, он сразу успокоился. Как только ты переоденешься, он будет относиться к тебе как к члену семьи. А теперь погладь его, чтобы он привык к тебе. Не бойся, я держу его на руках".

Халима поборола инстинктивный страх. На расстоянии она протянула вперед левую руку, положила ее на колено, а правой осторожно погладила леопарда по спине. Животное выгнуло спину, как домашняя кошка, и издало довольное рычание. Халима отпрыгнула назад, а затем рассмеялась вместе с остальными девушками.

"Кто эта робкая обезьянка, Мириам?" – спросила старуха у своей защитницы, пронзив Халиму взглядом.

"Ади отдал ее мне, Апама. Она все еще очень напугана. Ее зовут Халима".

Старуха подошла к Халиме, оглядела ее с ног до головы и осмотрела, как торговец лошадьми осматривает их части.

"Может, она не будет такой бесполезной. Нам просто нужно будет откормить ее, чтобы она не была такой маленькой".

Затем она добавила с особой злостью: – И ты говоришь, что это кастрированное мавританское животное отдало ее тебе? Значит, она была у него в руках? О, эта жалкая, извращенная тварь! Как может Сайидуна так доверять ему?"

"Ади просто выполнял свой долг, Апама", – ответила Мириам. "Теперь пойдемте позаботимся об этом ребенке".

Она взяла Халиму за одну руку, а другой продолжала держать за ошейник леопарда. Она потащила их обеих вверх по ступеням здания. Остальные девушки последовали за ней.

Они вошли в коридор с высокими потолками, который вел по всему зданию. Полированные мраморные стены отражали изображения, как зеркала. Богатые ковры поглощали их шаги. Мириам отпустила леопарда у одного из многочисленных выходов замка. Он отпрыгнул в сторону на своих длинных лапах, как собака, и, повернув свою очаровательную кошачью голову, с любопытством посмотрел на Халиму, которая теперь окончательно расслабилась.

Они свернули в пересекающийся коридор и вошли в круглую комнату с высоким сводчатым потолком. Халима вскрикнула от удивления. Даже во сне она никогда не видела такой красоты. Свет лился сквозь стеклянный потолок, состоящий из отдельных элементов, каждый из которых был разного цвета радуги. Фиолетовые, синие, зеленые, желтые, красные и бледные лучи света падали в круглый бассейн, где вода мягко пульсировала, взбудораженная каким-то невидимым источником. Многочисленные цвета играли на его поверхности, переливаясь на полу, пока не остановились у стены, на диванах, покрытых искусно вышитыми подушками.

Халима стояла у входа с открытыми глазами и ртом. Мириам посмотрела на нее и мягко улыбнулась. Она наклонилась над бассейном и опустила руку в воду.

"Здесь хорошо и тепло", – сказала она. Она велела девушкам, вошедшим после них, приготовить все для ванны. Затем она начала раздевать Халиму.

Халиме было стыдно перед девушками. Она спряталась за Мириам и опустила глаза. Девочки с любопытством рассматривали ее, тихонько хихикая.

"Убирайтесь, мерзкие твари, – сказала Мириам, прогоняя их. Они мгновенно повиновались и ушли.

Мириам собрала волосы Халимы в узел на макушке, чтобы они не намокли, и погрузила ее в бассейн. Она энергично натирала и мыла ее. Затем она вытащила ее из воды и насухо вытерла мягким полотенцем. Она дала ей шелковую блузку и велела надеть широкие брюки, которые принесли девочки. Она вручила ей красивый халтер, который оказался слишком велик, а затем заставила надеть яркий цветной жакет, доходивший до колен.

"На сегодня тебе придется довольствоваться этой одеждой", – сказала она. "Но скоро мы сошьем тебе новую, твоего размера, и ты будешь счастлива в ней, вот увидишь".

Она усадила ее на диван и навалила кучу подушек.

"Отдохните здесь немного, а я пойду посмотрю, что девочки приготовили вам поесть".

Она погладила ее по щеке своей мягкой, розовой рукой. В тот же миг они оба почувствовали, что нравятся друг другу. Халима резко и инстинктивно поцеловала пальцы своей защитницы. Мириам демонстративно нахмурилась, но Халима поняла, что она не возражает. Она блаженно ухмыльнулась.

Едва Мириам ушла, как Халима почувствовала, что ее одолевает усталость. Она закрыла глаза. Некоторое время она сопротивлялась сну, но вскоре сказала себе: "Я скоро увижу все это снова", – и уснула.

Когда она проснулась, то не сразу поняла, где находится и что с ней произошло. Она откинула одеяло, которым девушки укрывали ее во время сна, и приподнялась на краю дивана. Она протерла глаза и уставилась на добрые лица девушек, освещенные разноцветным светом. Был уже поздний вечер. Мириам опустилась на подушку рядом с ней и предложила ей блюдо холодного молока, которое она с жадностью опустошила.

Мириам налила еще молока из разноцветного кувшина, и Халима выпила его тоже одним махом.

К ней подошла темнокожая девушка с позолоченным подносом и предложила ей разнообразные сладости из муки, меда и фруктов. Халима съела все, что было перед ней.

"Посмотрите, как она голодна, эта сирота", – сказала одна из девочек.

"И какая бледная", – заметил другой.

"Давайте нанесем немного румян на ее щеки и губы", – предложила красивая светловолосая девушка.

"Ребенок должен есть первым, – отмахнулась от них Мириам. Она повернулась к чернокожей девушке с позолоченным подносом. "Очисти ей банан или апельсин, Сара".

Затем она спросила Халиму: "Какой фрукт ты предпочитаешь, дитя?"

"Я не знаю ни одного из них. Я бы хотел попробовать их оба".

Девочки смеялись. Халима тоже улыбнулась, когда Сара принесла ей бананы и апельсины.

Вскоре она почувствовала, что ее одолевает множество вкусных вещей. Она облизала пальцы и сказала: "Ничто и никогда не было для меня таким вкусным".

Девушки разразились громким смехом. Даже уголки рта Мириам приподнялись в улыбке, когда она потрепала Халиму по щеке. Халима почувствовала, как кровь снова начала биться в ее жилах. Ее глаза заблестели, настроение улучшилось, и она начала говорить открыто.

Вокруг нее сидели девушки: одни вышивали, другие шили, и они стали задавать ей вопросы. Тем временем Мириам сжала в руке металлическое зеркало и начала красить щеки и губы румянами, а брови и ресницы – черной краской.

"Итак, тебя зовут Халима, – сказала светловолосая девушка, которая посоветовала раскрасить свои щеки. "А меня зовут Зайнаб".

"Зайнаб – красивое имя", – признала Халима.

Они снова засмеялись.

"Откуда ты родом?" – спросила ее чернокожая девушка, которую они называли Сарой.

"Из Бухары".

"Я тоже оттуда, – сказала красавица с круглым, лунообразным лицом и широкими конечностями. У нее был нежный округлый подбородок и теплые бархатистые глаза. "Меня зовут Фатима. Кто был вашим хозяином до этого?"

Халима уже собиралась ответить, но Мириам, которая как раз в это время подкрашивала губы, остановила ее.

"Подождите минутку. И все вы... перестаньте отвлекать ее".

Халима быстро поцеловала кончики ее пальцев.

"Прекрати", – отругала она ее. Но ее хмурый взгляд был не совсем убедительным, и Халима ясно почувствовала, что завоевала их общую добрую волю. Она сияла от удовлетворения.

"Кто был моим хозяином?" – повторила она, когда Мириам закончила красить губы. Она с видимым удовлетворением осмотрела себя в зеркале и продолжила. "Купец Али, старый и добрый человек".

"Почему он продал тебя, если он хороший?" – спросила Зайнаб. спросила Зайнаб.

"Он был без гроша в кармане. Он потерял все свои деньги. У нас даже не осталось ничего на еду. У него было две дочери, но женихи обманом отняли их у него. Они ничего ему не заплатили. У него был и сын, но он исчез, возможно, его убили разбойники или солдаты". Ее глаза наполнились слезами. "Я должна была стать его женой".

"Кто были твои родители?" спросила Фатима.

"Я никогда их не знал и ничего о них не знаю. Сколько себя помню, я жил в доме купца Али. Пока его сын был дома, нам удавалось выживать. Но потом наступили плохие времена. Хозяин стонал, вырывал волосы и молился. Жена велела ему отвезти меня в Бухару и продать там. Он посадил меня на осла, и мы поехали в Бухару. Он спрашивал у всех купцов, куда меня отвезти и кому продать, пока не встретил одного, который работал на твоего хозяина. Этот человек поклялся бородой Пророка, что я буду жить как принцесса. Али договорился о цене, а когда меня забрали, он начал громко плакать. Я тоже. Но теперь я вижу, что купец был прав. Я действительно чувствую себя здесь принцессой".

Затаив дыхание, девушки посмотрели друг на друга и улыбнулись.

"Мой хозяин тоже плакал, когда продавал меня", – говорит Зайнаб. "Я не родилась рабыней. Когда я была маленькой, турки похитили меня и увезли на свои пастбища. Я научилась ездить верхом и стрелять из лука и стрел, как мальчишка. Всем было интересно, потому что у меня были голубые глаза и золотистые волосы. Люди приходили издалека, чтобы посмотреть на меня. Они говорили, что если какой-нибудь могущественный вождь узнает обо мне, то наверняка купит меня. Потом пришла армия султана, и моего хозяина убили. Мне тогда было около десяти лет. Мы отступали от солдат султана и потеряли много людей и скота. Сын хозяина взял на себя руководство племенем. Он влюбился в меня и взял в свой гарем как настоящую жену. Но султан отнял у нас все, и мой хозяин пришел в ярость. Он бил нас каждый день, но отказывался подчиняться султану. Тогда вожди заключили мир. Пришли купцы и начали торговать. Однажды один армянин заметил меня и стал допытываться у хозяина обо мне. Он предлагал ему скот и деньги. Наконец они вдвоем вошли в шатер. Увидев меня, хозяин выхватил кинжал и попытался заколоть меня, чтобы не поддаться искушению продать меня. Но купец удержал его, и тогда они заключили сделку. Я думал, что умру. Армянин отвез меня в Самарканд. Он был отвратителен. Там он продал меня Саидуне. Но все это давно в прошлом..."

"Бедняжка, ты многое пережила, – сказала Халима и с сочувствием погладила ее по щеке.

Фатима спросила: "Ты была женой своего господина?"

Халима покраснела. "Нет. Я имею в виду, я не знаю. Что ты имеешь в виду?"

"Не приставай к ней с этими вопросами, Фатима", – сказала Мириам. "Разве ты не видишь, что она еще ребенок?"

"О, то, что случилось со мной, было очень плохо", – вздыхая, сказала Фатима. "Мои родственники продали и мать, и меня какому-то крестьянину. Мне едва исполнилось десять лет, когда я должна была стать его женой. У него были долги, и поскольку он не мог их выплатить, он отдал меня в уплату своему кредитору, но не сказал ему, что я уже стала его женой. Тогда мой новый хозяин стал обзывать меня всякими ругательствами, бил и мучил, кричал, что мы с крестьянином его обманули. Он поклялся всеми мучениками, что уничтожит нас обоих. Я ничего не понимал. Хозяин был стар и уродлив, и я трясся в его присутствии, как будто он был злым духом. Он позволял обеим своим бывшим женам бить меня. Потом он нашел себе четвертую, с ней он был сладок как мед, но остальных бил еще сильнее. В конце концов нас спас предводитель одного из караванов Сайидуны, который купил меня за эти сады".

Халима посмотрела на нее заплаканными глазами, потом улыбнулась и сказала: "Видишь, в конце концов ты пришла сюда, и все в порядке".

"Хватит пока рассказывать истории, – прервала его Мириам. "Скоро стемнеет, вы устали, а завтра нам предстоит работа. Возьми эту палку и помой ею зубы".

Это была тонкая палочка с крошечными, похожими на щетку волокнами на одном конце. Халима быстро поняла ее назначение. Ей принесли блюдо с водой, а когда она закончила с этим заданием, отвели в спальню.

"Сара и Зайнаб будут твоими спутницами", – сказала ей Мириам.

"Хорошо", – ответила Халима.

Пол в спальне был устлан мягкими разноцветными коврами. Ковры покрывали стены и висели между низкими кроватями, на которых лежали со вкусом вышитые подушки. Возле каждой кровати стоял искусно вырезанный туалетный столик с большим серебряным зеркалом, прикрепленным к нему. С потолка свисал пятирожковый позолоченный канделябр странной витой формы.

Девушки одели Халиму в длинное белое платье из нежного шелка. Они повязали вокруг ее талии красный шнур и усадили ее перед зеркалом. Она слышала, как они шептались о том, какая она милая и красивая. Они правы, подумала она, я действительно красивая. Как настоящая принцесса. Она легла на кровать, и девочки подложили ей под голову подушки. Они накрыли ее пуховым одеялом и ушли на цыпочках. Она зарылась головой в мягкие подушки и в состоянии сказочного счастья блаженно уснула.

Первые лучи дневного света, проникающие в окно, разбудили ее. Она открыла глаза и увидела на стене яркие узоры, вытканные из ткани. Сначала ей показалось, что она все еще с караваном. На стене она увидела охотника с копьем на коне, преследующего антилопу. Под ним столкнулись тигр и буйвол, а чернокожий мужчина со щитом тыкал острием своего копья в разъяренного льва. Рядом с ними леопард преследовал газель. Тут она вспомнила предыдущий день и поняла, где находится.

"Доброе утро, соня, – позвала ее Зайнаб, которая только что приподнялась в постели.

Халима посмотрела на нее и была поражена. Ее волосы роскошными локонами рассыпались по плечам и сияли в лучах солнца, как чистое золото. Она прекраснее феи, подумала она. Очарованная, она ответила на приветствие.

Она посмотрела на другую кровать, где спала Сара, полуобнаженная, ее полные смуглые конечности блестели, как черное дерево. Разговор разбудил и ее, и она медленно открыла глаза. Они сверкали, как две темные звезды с белыми лучами. Она подняла их на Халиму и странно ей улыбнулась. Затем она быстро опустила их, как кошка, смущенная человеческим взглядом. Она встала, подошла к кровати Халимы и села на нее.

"Вчера вечером, когда мы с Зайнаб легли спать, ты нас не заметил", – сказала она. "Мы поцеловали тебя, но ты лишь пробормотал что-то недовольное и отвернулся".

Халима рассмеялась, хотя ее почти испугал взгляд собеседника. Она также могла видеть светлый пух, покрывавший ее верхнюю губу.

"Я вас совсем не слышала", – ответила она.

Сара пожирала Халиму глазами. Она хотела бы обнять ее, но не осмелилась. Она бросила осторожный взгляд в сторону Зайнаб.

Зайнаб уже сидела у зеркала и расчесывала волосы. "Сегодня нам придется помыть твои волосы", – сказала Сара Халиме. "Ты позволишь мне помыть твои волосы?"

"Это было бы прекрасно".

Ей пришлось встать, чтобы ее спутники могли отвести ее в отдельную уборную.

"Вы все купаетесь каждый день?" – недоверчиво спросила она.

"Конечно!" – засмеялись двое других. Они погрузили ее в деревянную ванну и игриво побрызгали на нее. Она вскрикнула, вытерлась полотенцем, а затем влезла в одежду с приятным, освежающим чувством.

Они завтракали в длинном обеденном зале. У каждой из них было свое место, и всего Халима насчитала двадцать четыре человека, включая себя. Ее усадили во главе стола рядом с Мириам, которая спросила ее: "Так что же ты умеешь делать?"

"Я умею вышивать и шить, а еще я умею готовить".

"А как же чтение и письмо?"

"Я умею немного читать".

"Нам придется поработать над этим. А как насчет стихосложения?"

"Я никогда этому не учился".

"Точно. Тебе придется научиться всему этому и многому другому здесь".

"Это прекрасно", – радостно сказала Халима. "Я всегда хотела чему-то научиться".

"Вы должны знать, что на уроках мы придерживаемся строгой дисциплины. Вы не станете исключением. И позвольте мне предупредить вас еще об одной вещи. Не задавайте вопросов о том, что не имеет прямого отношения к вашей учебе".

Мириам показалась Халиме гораздо более серьезной и строгой, чем накануне. Тем не менее она чувствовала, что старшая девочка ей нравится. "Я обещаю, что буду слушаться тебя во всем и делать все так, как ты мне скажешь", – сказала она.

Она чувствовала, что Мириам занимает какое-то привилегированное положение среди остальных, и ей стало любопытно, но она не решалась задавать вопросы.

На завтрак им давали молоко и сладкую выпечку с сухофруктами и медом. Затем каждому из них дали по апельсину.

Занятия начались после завтрака. Они прошли в зал со стеклянным потолком и бассейном, которым Халима любовалась накануне. Они уселись вокруг на подушках, и у каждой на скрещенных ногах лежал черный планшет. Они приготовили грифельные карандаши и стали ждать. Мириам указала Халиме на место и передала ей письменные принадлежности.

"Держи его так, как это делают другие, хотя ты еще не умеешь писать. Я научу тебя позже, а пока ты можешь хотя бы привыкнуть к планшету и карандашу".