Текст книги "Аламут (ЛП)"

Автор книги: Владимир Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)

Евнухи внесли свою живую ношу в погреб. Хасан спросил их: "Все ли в порядке?"

"Все в порядке, Сайидуна".

Они уложили помет в клетку. Три командира вошли следом за ними. В молчании они ждали, пока невидимые руки мавров поднимут их на вершину башни.

Оказавшись на месте, Хасан раскрыл спящих подростков.

"Они выглядят измученными, – прошептал Бузург Уммид.

Хасан улыбнулся.

"Они будут спать до самого утра. Потом наступит пробуждение, и тогда мы увидим, удалось ли нам это".

Он оставил занавеску над входом в камеру поднятой, чтобы у подростков было достаточно воздуха. К двери он приставил охранника. Затем он отпустил двух своих друзей.

"На этом мы заканчиваем второй акт нашей трагедии. Увидимся завтра. Спокойной ночи".

Внизу, в садах, евнухи гасили и убирали фонари. Некоторые из них уже догорели. То тут, то там в ночи еще мерцало пламя. Один фонарь за другим гас. Вокруг становилось все темнее и темнее. Над головами мужчин порхали испуганные мотыльки. Летучие мыши пронеслись за последними ночными паразитами. Из чащи донесся крик совы. В ответ раздалось рычание леопарда.

Последняя лампа погасла. Это была чудесная летняя ночь с ее тысячами загадок. Звезды сияли в небе, мигая и переливаясь, далекие, необъяснимые загадки.

Мустафа покрутил факелом над головой, заставляя его вспыхнуть. Он осветил им путь перед собой, и шесть евнухов последовали за ним к лодкам.

"Давайте по пути заглянем к девушкам", – предложил танцмейстер Асад. "Этот вечер был для них тяжелым испытанием".

Они отправились в павильон, где спала Фатима со своими спутницами. Асад толкнул дверь и поднял занавеску над входом. Мустафа вошел в комнату, высоко держа факел.

Все девушки лежали на подушках. Некоторые из них были полностью обнажены, другие едва прикрыты пальто или одеялами. Одна или другая уже успела снять свои украшения. Однако большинство из них все еще носили свои. Их прекрасные, мягкие конечности легко погружались в шелк и парчу. Их груди вздымались и опускались.

"Этот точно их скосил", – негромко сказал Асад. "Они разбросаны вокруг, как жертвы на поле боя".

Мустафа вздрогнул. Факел практически выскользнул у него из рук. Он выскочил на улицу и поспешил обратно к реке, громко причитая.

"Человек – это зверь. О Аллах! Что они сделали с нами?"

ГЛАВА 12

На следующее утро, как и было условлено, к Хасану присоединились члены Большой палаты. Он сказал им: "Я только что был с мальчиками. Они все еще спят. Пришло время их разбудить".

Они вошли в его покои. Он раздвинул шторы, впустив в комнату солнечный свет. Они заглянули в лифт. Молодые люди лежали на своих кроватях и мирно спали, как и накануне вечером. Командиры подошли к ним. Хасан внимательно осмотрел их.

"Внешне они ничуть не изменились с прошлой ночи. А вот каковы их души, мы сейчас узнаем".

Он потряс Юсуфа за плечо.

"Юсуф, ты слышишь меня?! На улице уже рассвет, а ты все еще спишь!"

Юсуф в тревоге открыл глаза. Он приподнялся на локтях и в замешательстве покачал головой. Он тупо и непонимающе уставился на командиров.

Постепенно его начало осенять. Его лицо приобрело выражение крайнего изумления.

"Чем ты занимался прошлой ночью, что так поздно заснул?"

Хасан плутовато улыбнулся. Юсуф робко поднял глаза.

"Я был в раю по вашей милости, наш господин".

"Должно быть, это был очень приятный сон, мой мальчик".

"Нет, нет, я действительно была в раю".

"Давай! Твои друзья будут смеяться над тобой, если ты им это расскажешь".

"Я знаю то, что знаю, Сайидуна. Я действительно был в раю".

"Тогда ты веришь, что мне дали ключ от врат рая?"

"Теперь я знаю это, сайидуна".

Громкий разговор разбудил Сулеймана. Он сел на своей койке и нахмурил брови. Его глаза переходили с лица Хасана на лицо Юсуфа.

Внезапно он вспомнил все. Его руки жадно шарили по телу, и он нащупал под халатом браслет Халимы. На его лице отразилось огромное изумление.

"Видишь, теперь и Сулейман проснулся. Что же ты делал прошлой ночью, что так долго спал?"

"Я был в раю по милости нашего Учителя".

"О, продолжайте. Кто в это поверит?"

"Пусть только кто-нибудь попробует усомниться во мне... Я хочу сказать, что у меня есть доказательства того, что я действительно был там..."

"Доказательства? Покажи мне его".

Сулейман слишком поздно понял, что оговорился. Он попытался отговориться.

"Я даже не знаю, как это попало мне в руку. Я чувствовала слабость, пыталась за что-то ухватиться, и вдруг у меня в руке оказался браслет. После этого я ничего не помню".

"Покажи мне его!"

С неохотой Сулейман передал Хасану свой приз. Полководец осмотрел его со всех сторон, а затем передал на большой помост.

"Действительно, замечательно", – сказал он. "Похоже, это настоящий небесный браслет".

"У Зулейки был такой же, – перебил Юсуф. "Но она сказала, что я не могу вернуть его с собой в этот мир".

"Сулейман, Сулейман, – сказал Хасан, покачав головой. "Мне кажется довольно странным, откуда у вас эти драгоценности. Вы уверены, что не ограбили сам рай?"

Сулейман побледнел.

"Я боялась, что Наим и Обейда не поверят мне. Поэтому я хранила его..."

"У вас есть репутация среди ваших товарищей за то, что вы такой лжец?"

"Я бы сам не поверил им, если бы они рассказали мне что-нибудь подобное".

"В любом случае, браслет останется у меня. В следующий раз, когда я отправлю тебя в рай, я дам тебе его с собой. Тогда ты обязательно извинишься перед ними".

Тем временем проснулся и ибн Тахир. Он стряхнул с себя головокружение. Он прислушался к разговору, не отрывая глаз.

Постепенно к нему возвращалась и память о событиях вечера. Внезапно он почувствовал, что в груди у него защемило сердце. Он вздрогнул. Он почувствовал отпечаток зубов Мириам.

Хасан повернулся к нему.

"Я слышал удивительные вещи от ваших товарищей. Прошлой ночью я оставил их в этой комнате рядом с вами, а теперь они пытаются заставить меня поверить, что вовсе не провели здесь ночь, а отправились прямиком в потусторонний мир. По крайней мере, вы всегда были взвешенным, холодным мыслителем. Избавьте меня от обязанности верить им. Иначе я буду бояться оставаться в этом месте, зная, что ночные фантомы могут в любую минуту схватить тебя за руки и за ноги и унести в бог знает какие неведомые земли".

"Я знаю, что вы шутите, саидуна. Вы сами прекрасно знаете, кто был причиной нашего ночного путешествия, и теперь хотите подвергнуть меня испытанию".

"Что? Ибн Тахир, даже ты утверждаешь, что не ночевал здесь? Тогда значит ли это, что я держу ключ от рая в своих руках не просто символически?"

"Простите меня, саййидуна. Сомнения больше никогда не закрадутся в мое сердце".

"Отлично. Ну, друзья, что вы скажете своим товарищам, если они спросят вас, где вы провели ночь?"

"Мы скажем им, что попали в рай по милости нашего Учителя".

"Очень хорошо. Я надеюсь, что с этого момента ваша вера останется твердой и непоколебимой. Это будет та вера, о которой говорят, что она может двигать горы. А теперь возвращайтесь к своим товарищам".

Он позвал стражника и приказал ему вывести их из башни.

Когда он остался наедине с величественным помостом, он заметно расслабился.

"Все получилось так, как я и ожидал".

Абу Али бросился к нему.

"Честное слово, – воскликнул он. "Вы нашли точку Архимеда".

Оба они обняли его.

"Я до последней минуты скептически относился к вашему успеху", – признался Бузург Уммид. "Теперь я думаю, что вам действительно удалось изменить человеческую природу. Вы выковали новое страшное оружие в лице этих ашашинов!"

"Третий акт подошел к концу", – сказал Хасан и рассмеялся. Мы можем дать ему название "Пробуждение" или, возможно, "Возвращение из рая". "

Приглашение трех товарищей на встречу с верховным главнокомандующим, а тем более их ночное отсутствие вызвали у федаинов оживленные догадки и обсуждения. Они говорили об этом в своих спальных комнатах до глубокой ночи, ожидая, что приглашенные вернутся и удовлетворят их любопытство.

"Наконец-то мы услышим, что из себя представляет Сайидуна, – сказала Обейда.

"Как вы думаете, зачем он их вызвал?" поинтересовался Наим.

"Зачем? Наверное, чтобы он мог отругать их за то, что они захватили флаг турок сегодня утром".

Обейда усмехнулся.

"Я не спрашивал вас. Я надеялся услышать несколько более разумных мнений".

"Ты же не думаешь, что он собирался отправить их на небеса?" насмехался Абдулла. "Он позвал их, чтобы они могли присоединиться к командирам на банкете в качестве награды".

"Возможно, ты прав, – сказал Джафар.

"Так почему же они так долго не возвращаются?" предположила Обейда. "Может, он дал им какое-то особое задание, и они уже покинули замок?"

"Зачем проходить через все это снова и снова?" прокомментировал Абдур Ахман. "Пока они сами не вернутся и не расскажут, где они были и что видели, мы ничего не сможем предположить. Так что лучше нам пойти спать и получить заслуженный ночной отдых".

На следующее утро они уже давно были на ногах, когда трое отсутствующих внезапно появились вновь. Они бросились к ним, когда те приблизились, и окружили их.

"Пойдемте в нашу каюту, – сказал Сулейман. "Поговорим там. Я голоден, а мои руки и ноги словно перемололи в ступе. Я едва держусь на ногах".

Они вошли в свою каюту и втроем рухнули на кровати. Им принесли молоко и хлеб.

Сулейман спросил: "Кто хочет выступить?".

"Начинай", – ответил Юсуф. "Я слишком нетерпелив. Не думаю, что смогу донести до них эту мысль. Если бы я увидел, что они не следуют за мной, я бы разозлился. А это тоже было бы неправильно".

Они столпились вокруг своих кроватей.

"Вы верите в чудеса?" спросил Сулейман.

Федаины посмотрели друг на друга.

"Конечно, древние", – сказал Наим. "Пророк запрещает нам верить в новые".

"Ах ты, баловень! Чему учит Сайидуна?"

"Я не знаю, говорил ли он что-нибудь о чудесах".

Пока Сулейман продолжал их расспрашивать, Наим стал осторожничать.

"Разве вы не узнали, что Аллах передал ключ от райских врат в руки Сайидуны?"

Последовало напряженное молчание. Сулейман победоносно переводил взгляд с одного лица на другое. Наконец, насытившись их любопытством, он продолжил.

"Федаины, прошлой ночью Сайидуна был милостив и открыл перед нами врата рая".

Они смотрели друг на друга. Никто не произнес ни слова.

Внезапно Обейда разразился громким хохотом. Затем все остальные тоже зашлись в конвульсиях смеха. Только трое ночных путешественников оставались серьезными.

"Они затеяли заговор, чтобы натянуть шерсть на наши глаза", – говорит Абдур Ахман.

"Сулейман, как всегда, выставляет нас дураками", – добавил Наим.

"Оставим их в покое, – надменно предложил ибн Вакас. "Они напились прошлой ночью, а потом отсыпались где-то в сарае. Это видно по их лицам. Теперь им стыдно, и они пытаются обратить все в шутку".

"Я знал, что так будет", – сердито прорычал Сулейман. "Ибн Тахир, скажи им. Скорее всего, они тебе поверят".

"Хватит уже играть в эту игру, – сказал Обейда, все больше злясь. "Я хочу знать, удалось ли тебе повидаться с Саидуной".

Теперь настала очередь ибн Тахира.

"Друзья, трудно говорить о таких невероятных вещах, какие мы втроем пережили прошлой ночью. Я прекрасно понимаю вас, если вы смеетесь над нами. Но все, что сказал Сулейман, – чистая правда. Поэтому, пожалуйста, наберитесь терпения и слушайте. Сейчас он продолжит".

Его лицо было абсолютно серьезным. В его голосе не было и следа юмора. И все же федаин подумал, не разыгрывает ли эта троица какую-нибудь шутку.

"Я бы обвинил во лжи собственного отца, – сказал Джафар, – если бы он делал подобные заявления. Но мне кажется странным, что ты, ибн Тахир, присоединяешься к подобной чепухе". Говори, Сулейман. По крайней мере, мы услышим то, что ты собирался нам сказать".

Сулейман сел на кровати. Он грозно огляделся по сторонам, а затем заговорил.

Он начал с самого начала, с их подъема на башню, встречи с гигантами, несущими булаву, и Абу Али, ведущего их на встречу с Саййидуной. Если он упускал какую-то деталь, Юсуф тут же дополнял ее. Таким образом, они подробно описали верховного главнокомандующего и свой странный разговор с ним.

Федаины следили за их рассказом с нарастающим напряжением. Перебивания Юсуфа были лучшим невольным подтверждением достоверности их необычного сообщения.

Когда Сулейман дошел до того момента, когда Сайидуна приказал им троим войти в камеру с тремя кроватями, его слушатели затаили дыхание. Их глаза были прикованы к его губам.

Даже ибн Тахир внимательно слушал его. Инстинктивно он провел пальцем по груди, где остались следы от зубов Мириам. Теперь, когда он вернулся к повседневной жизни, его охватил ужас при воспоминании о том необъяснимом ночном событии. Впервые он почувствовал, что им движет настоящая вера, та вера, которую отрицают опыт и разум.

Затем Сулейман рассказал им о том, как Сайидуна дал им чудодейственные гранулы, благодаря которым они почувствовали себя летящими по неизвестным ландшафтам. Он рассказал им, что ему снилось тогда, пока он полностью не потерял сознание.

Он дошел до того момента, когда проснулся в раю. Лица федаинов сияли, а глаза лихорадочно блестели. Они беспокойно заерзали на своих местах. Он рассказал им о том, что впервые увидел вокруг себя. Он точно описал павильон, не упустив ни одной детали. Затем он перешел к описанию девушек.

"Может, тебе все это только приснилось?"

Обейда пытался расслабить свои крайне натянутые нервы.

Остальные тоже чувствовали, что это сильное напряжение их воображения становится невыносимым. Они обменивались взглядами, тяжело дыша. Наим сидел у изголовья кровати ибн Тахира, сгорбившись и побледнев от восхитительного ужаса. У него мурашки бегали по позвоночнику, как будто он слушал жуткие истории о привидениях среди бела дня.

"Я уверен, что все, что я видел в этом месте, было таким же реальным, как и вы, сидящие вокруг меня", – продолжил Сулейман. "Вы не могли бы представить себе более красивого зала. Все золотое и серебряное. Диваны покрыты коврами, которые мягче мха. Подушки, в которые просто погружаешься. Всевозможные блюда, какие только можно пожелать. Сладкое вино, которое бодрит вас и не лишает рассудка. Все именно так, как написано в Коране. И парни, хари! Кожа как молоко и атлас. Большие, ясные глаза. А их груди, о Аллах! При одной мысли о них я начинаю чувствовать, что внутри меня разгорается огонь".

Он подробно описал свои любовные приключения.

"О, если бы я только могла быть там", – эти слова прозвучали из глубины сердца Обейды.

"Если бы ты только прикоснулся к одной из них, я бы вырвал тебе кишки голыми руками".

Глаза Сулеймана вспыхнули, как у безумца.

Обейда инстинктивно отстранился.

Он знал Сулеймана достаточно долго. С ним действительно нельзя было шутить. Но он никогда не видел его таким, каким он был в этот момент. Что-то подсказывало ему, что этой ночью он изменился каким-то опасным образом.

"Эти чауши – мои! Вы понимаете? Они мои сейчас и навеки. Я не отдам ни одну из них, ни за что. О, мои милые маленькие газели! Источник моей радости! Родник моего счастья! Никто из вас не имеет права желать ни одну из них. Аллах создал их для меня. Я не могу дождаться того дня, когда буду с ними вечно".

Каждый из них чувствовал: за одну ночь Сулейман стал совершенно другим человеком. Они смотрели на него недоверчиво и почти со страхом.

Пожалуй, Юсуф был единственным, кто не заметил этой перемены, вернее, для кого она казалась вполне естественной. Он понимал это инстинктивно, потому что в нем самом произошла похожая трансформация.

Сулейман продолжил описывать свой опыт общения с райскими девушками.

Внезапно Юсуф вышел из себя.

"Ты же не хочешь заставить нас думать, что за одну ночь ты сделал всех девятерых Часи своими женами?"

"Почему я должен заставлять тебя думать о чем-то? Разве нет?"

Юсуф сердито рассмеялся.

"Такое серьезное дело, и Сулейман не может не преувеличивать".

Сулейман буравил его взглядом.

"Придержите язык! Я преувеличиваю не больше, чем Коран".

"Значит, Коран преувеличивает".

Федаины рассмеялись.

Сулейман прикусил губу.

"Мои жены сочинили песню о моей любви. Ты скажешь мне, что чауши лгут?"

"Прочтите его".

Он попытался собрать все свои воспоминания, но вскоре застрял.

Юсуф разразился громким хохотом и хлопнул себя по коленям, смеясь.

Остальные засмеялись вместе с ним.

В этот момент Сулейман, как стрела, пролетел над кроватью ибн Тахира. Он со всей силы ударил Юсуфа по лицу.

Юсуф инстинктивно потянулся к раненому месту. Он медленно встал, выглядя ошеломленным. Кровь прилила к его лицу.

"Что? Этот кузнечик собирается ударить меня по лицу?"

Молниеносно сделав выпад, он прижал Сулеймана к противоположной стене. Висевшие на ней сабли зазвенели. Сулейман выхватил одну из них и вперил в Юсуфа злобный взгляд.

"Собачий сын! На этот раз до смерти".

Юсуф побелел. В одно мгновение весь его гнев улетучился.

Но прежде чем Сулейман успел что-либо предпринять, ибн Тахир бросился на него и схватил за руку, державшую саблю. Джафар, ибн Вакас и другие пришли ему на помощь и вырвали оружие из рук безумца.

"Ты с ума сошел? Прошлой ночью в раю по милости Сайидуны, а сегодня резня среди твоих друзей!"

Твердой рукой ибн Тахир усадил его обратно на кровать.

"А ты, Юсуф, что за идея прерывать его, пока он говорит? Мы не все сделаны из одного материала. Каждый из нас проживает свою жизнь по-своему".

"Ты прав, ибн Тахир, – сказал Джафар. "Пусть Сулейман расскажет свою историю до конца, а потом вы с Юсуфом по очереди".

Теперь все они умоляли Сулеймана продолжать. Юсуф упрямо скрестил руки на груди и уставился в потолок. Сулейман бросил на него презрительный взгляд, а затем продолжил рассказ.

Никто уже не сомневался, что эта троица действительно побывала в раю. Они стали интересоваться подробностями, и вскоре каждый из них близко познакомился с местом и девушками, которых посетил Сулейман. Вскоре они стали втайне мечтать о прекрасных чаризах, а кто-то против своей воли влюблялся то в одну, то в другую из них.

"Значит, вы проснулись в той же темной камере, в которой заснули?"

Наим задавал вопросы, как ребенок.

"Все верно. Все было так же, как и накануне вечером. За исключением того, что, погладив халат, я нащупал браслет, который Халима подарила мне в раю".

"Почему Сайидуна забрал его у тебя?"

"Может быть, он боялся, что я могу его потерять. Но он пообещал, что вернет мне его в следующий раз, когда отправит меня в рай".

"Когда ты собираешься вернуться?"

"Я не знаю. Даст Аллах, как можно скорее".

Теперь настала очередь Юсуфа рассказать о своих переживаниях. Они уже знали начало и конец. Он должен был сосредоточиться на своем пребывании в раю. Он описал пение и танцы девушек. Особенно страстным он стал, когда речь зашла о Зулейке. Он описывал ее красоту, мастерство танцовщицы и достоинства, и по мере того как он это делал, он понимал, как сильно влюблен в нее. Теперь он жалел, что пытался изменить ей с Джадой. Не понимая, что это было не совсем так, он рассказал им, как был верен Зулейке.

"Она – моя единственная настоящая жена, – сказал он. "Все остальные – просто ее рабыни, поставленные здесь, чтобы служить нам. И хотя все они удивительно привлекательны, ни одна из них не сравнится с ней по красоте".

Но Сулейман уже добился максимального напряжения, рассказав свою историю первым. Рассказ Юсуфа не показался им и вполовину таким интересным. Лишь однажды у федаинов перехватило дыхание: когда он описывал свою прогулку по таинственно освещенным садам. Такого Сулейман не испытывал. Сейчас он молча сожалел, что позволил себе так увлечься роскошью павильона, что ему даже не пришло в голову выглянуть наружу.

Рассказ Ибн Тахира был самым лаконичным из всех. Он рассказал им, что в раю его приветствовала Мириам. Она провела его через сады и показала ему стену Аль-Арафа. Сверху двигалась тень, вероятно, героя, павшего в борьбе за ислам против воли своих родителей. Ибн Тахир сказал о Мириам, что она была мудрее даи Ибрахима. Он также рассказал, как тот напал на нее в минуту сомнения и как какой-то огромный кот по имени Ахриман повалил его на землю. Это животное, аль-Араф и тень на его вершине больше всего заинтриговали федаинов. Они бы с удовольствием узнали и другие подробности, но ибн Тахир не был особенно разговорчив.

"Дайте нам возможность отдохнуть", – сказал он. "В конце концов вы услышите все, что захотите".

Поэтому они обратились к Юсуфу и Сулейману, которые были более щедры в своих описаниях. Все трое выросли в их глазах в могущественных пехлеванцев, практически в масштабах настоящих полубогов.

Всю ночь Апама не могла сомкнуть глаз. Из темноты всплывало прошлое, великие дни ее юности и небесные ночи. Она помнила все с ужасающей точностью. Ее терзали адские муки. Невыносимо знать, что когда-то ты был первым, а потом наблюдать свое падение, мало-помалу опускающееся на самое дно. Теперь в царстве любви царили другие.

Она встала, когда первые лучи солнца начали золотить вершины Эльбурса. Седая, растрепанная, с впалыми щеками, она выглянула из-под кустистых ветвей, раскинувшихся над входом в ее дом. Впереди был Аламут, который навсегда закрывал ей путь в мир. Но что ей там делать, когда она уже состарилась и дряхлеет? Хвала Аллаху, что Хасан спас ее от нищеты и забвения! Здесь у нее было свое королевство. Правда, это было горькое царство, поскольку оно постоянно напоминало ей о прошлых днях. Но горькое величие падшего ангела было лучше, чем исчезновение на мусорной куче.

Долгими ночами она размышляла о том, что значит для нее Хасан. Когда-то, много лет назад, юный любовник, отчасти энтузиаст, отчасти пророк, он был почти полностью вычеркнут из памяти временем и многими куда более замечательными людьми. Она могла бы даже забыть его имя, если бы не слышала его время от времени в связи с различными заговорами и религиозными спорами. А потом, неполных два года назад, когда она уже совсем опустилась на самое дно, незнакомец вдруг принес ей письмо от него. Он писал, что является хозяином большой крепости и хочет, чтобы она присоединилась к нему, потому что она ему нужна. Ей нечего было терять. Она приняла решение мгновенно. Против воли в ее сердце закралась тусклая, бледная надежда. Теперь она видела Хасана во всей его силе. Когда-то ее роль заключалась в том, чтобы разрешать и запрещать. Теперь она принадлежала Хасану. Любила ли она его? Она не знала. Она знала только, как горько находиться рядом с человеком, который когда-то любил тебя со всей пылкостью, а теперь так мало заботится о тебе, что даже не пытается скрыть свою страсть к другой.

Она вышла из дома. В кустах щебетали птицы. Роса блестела на траве, листьях и головках цветов. Это было такое великолепное летнее утро, что у нее заболело сердце.

Она отмахнулась от своих меланхоличных мыслей. Она умыла лицо из ведра с водой и уложила взъерошенные волосы. Она постаралась скрыть следы бессонной ночи. Затем она направилась к зданию, стоявшему напротив.

Здесь спали евнухи. Их громкий храп был слышен через слегка приоткрытую дверь. Этот их мирный, беззаботный сон привел ее в ярость. Она крикнула в дом, что уже утро и пора на работу.

"Ах ты, проклятая ведьма!"

Мустафа был вне себя от ярости.

Ади рассмеялся.

"Мерзкая ведьма, не стоящая и стежка".

В ярости она распахнула дверь. Сандалия пролетела по воздуху и ударила ее по голове.

Она быстро отступила.

"Подождите, проклятые! Сайидуна сделает из ваших спин ремни".

Из дома донесся мощный взрыв хохота.

"Спускайтесь в лодки, животные! Отведите девушек домой, чтобы Саидуна не застала их врасплох".

Они встали, зевая, и надели свои разноцветные халаты. Небрежно одетые, они ползком вышли из дома. Они старались не смотреть на старуху, чтобы не выказать своего неуважения. Ни одна из сторон не знала, почему ненавидит другую. Они пошли к каналу и помылись там. Затем они сели в лодки и взялись за весла.

Апама сидела рядом с Ади. Евнухи неуклюже управлялись с веслами, брызгая на нее водой.

"Подождите, вы, бездельники!" – сказал Апама. "Посмотрим, кто будет смеяться последним. О Аллах знал, что делал, когда позволил им отрезать твое мужское достоинство".

Ади начал опасно раскачивать лодку, напевая:

"Лучше закрой верхнюю щель,

а то я еще превращу тебя в христианку".

Евнухи смеялись, видя, как Апама цепляется за борта лодки, чтобы избежать настоящего крещения.

Они добрались до острова, где спали Фатима и ее спутники. Апама покинул лодку и пошел по тропинке к павильону.

Вся природа пробудилась. Освещенная полоса на склоне горы становилась все шире и шире.

Она посмотрела через стекло в зал. Девочки лежали в беспорядке, крепко уснув на подушках.

В ярости она проскочила через вход и схватила молоток. По всему павильону разнеслось дикое эхо гонга.

Испугавшись, девушки вскочили на ноги.

"Шлюхи! Вы всю ночь промучились, а теперь спите полдня. В лодки и домой, живо! Я не позволю Саидуне найти вас в таком виде!"

Они накрылись плащами и поспешили к каналу. Они даже не успели полностью проснуться. Их головы болели от непрекращающегося стука в гонг, который их разбудил, и от ночной пьянки. Они уселись в лодки, с глазами навыкате, неопрятные и совершенно растрепанные.

На центральном острове им навстречу вышла Мириам. Она была уже накрашена. Но, несмотря на цвет ее щек и губ, они заметили, что она, должно быть, плохо спала. Они с Апамой обменялись взглядами. У обоих возникло внезапное чувство, что они понимают друг друга. Пожалуй, впервые они почувствовали близость.

Вскоре девушки в этом павильоне тоже были на ногах. Апама и евнухи ушли за девушками из третьего сада.

Мириам проводила ее до кромки воды.

"Ты совсем не спала?" спросила Апама.

"Нет. А вы?"

"Я тоже".

"Да, да, странная у нас жизнь".

Она хотела сказать "ужасно", но Апама понял ее и так.

Вскоре Зулейка и ее спутники вернулись домой. Они побежали одеваться и избавляться от последних следов ночи. К моменту третьей молитвы все вернулось на круги своя. Их повседневная жизнь возобновилась.

В середине дня без предупреждения прибыл Хасан в сопровождении четырех охранников с булавами. Девушки снова собрались полукругом. Он хотел услышать подробности предыдущей ночи. Они ответили ему дрожащими голосами.

Он вытащил из-под халата золотой браслет. Он показал его девушкам и спросил их: "Чье это украшение?"

Халима сразу же узнала свою собственность. Она практически упала на землю от испуга. Она не могла произнести ни слова.

Остальные тоже были напуганы. Мириам переводила взгляд с одного лица на другое. Когда она подошла к Халиме, та сразу все поняла. Она умоляюще посмотрела на Хасана. Озорная улыбка на его лице успокоила ее.

"Значит, этот браслет не принадлежит никому из вас? Тогда это значит, что Федай мне солгал".

Он пристально посмотрел на Халиму.

Слезы хлынули из ее глаз. Ее трясло так сильно, что зубы стучали, когда она плакала. В мыслях она уже видела, как опускает голову на блок, а топор возвышается над ней.

"Прекрасная вещь, Халима. Ты понимаешь, что я должен обезглавить тебя? И я бы сделал это безжалостно, если бы эта тварь выдала мальчику наш секрет. На этот раз я подарю тебе жизнь. Но если это повторится, твоя голова не избежит топора".

Он положил браслет обратно под халат.

Мириам кивнула Халиме, которая подбежала к Хасану и, обрадованная, упала перед ним на колени. Она хотела поблагодарить его, но не смогла вымолвить ни слова. Она просто поцеловала его руку.

"Я хочу, чтобы в следующий раз вы старались еще больше", – сказал он, прощаясь с ними. "Прошлой ночью вы приобрели опыт, который пригодится вам в будущем. Будьте готовы в любое время дня и ночи".

Он кивнул им и позвал Мириам за собой.

"Жди меня сегодня вечером. Мне нужно о многом с тобой поговорить".

"Как скажете", – ответила она. Впервые перспектива встречи с ним ничуть не радовала ее.

Ближе к вечеру девушки собрались у пруда и обсуждали прошедшую ночь. Они делились своими впечатлениями от посещения различных садов. Халима сидела в стороне и молча слушала. Впервые она почувствовала настоящее желание побыть одной. Она носила в сердце великую тайну. Никто не знал о ней, и она не осмелилась бы открыть ее никому. Она любила Сулеймана. Она любила его до безумия. Зловещий вопрос тяготил ее дух. Долгое время она не решалась задать его. Наконец она обратилась к Фатиме.

"Я не совсем понял. В следующий раз придут те же посетители?"

Фатима посмотрела на нее. Она сразу все поняла. Ей стало жаль ее до глубины души.

"Никто не знает, милое дитя".

Халима смотрела на нее любопытными глазами. Она почувствовала, что Фатима ускользает от нее. Неужели она действительно больше никогда не увидит Сулеймана? Сомнения терзали ее всю ночь. Она не могла уснуть. Теперь у нее были свои, взрослые заботы. Она перестала быть ребенком.

В тот же день по крепости разнеслась весть о том, что Хасан открыл врата рая для трех федаинов и что они провели там ночь. Абу Сорака пришел посмотреть, не вернулись ли Сулейман, Юсуф и ибн Тахир. Он нашел их спящими, но их товарищи рассказали ему, что они узнали от них.

Абу Сорака покрылся испариной. Он немедленно доложил Абу Али о том, что говорят федаины.

На лице Абу Али появилась озорная улыбка.

"Если они так говорят, значит, так и должно было быть. Почему мы должны пытаться скрыть правду?"

Абу Сорака в испуге склонился. Он разыскал врача и рассказал ему новости.

"Я думаю, Хасан придумал это, чтобы запугать нас", – сказал он. "Но мне интересно, как он подкупил этих ребят, чтобы они начали так нагло врать, ведь до сих пор они всегда были преданы правде?"

"Боюсь, за этим скрывается нечто гораздо более опасное, – предположил грек. "Помнишь наш разговор о гаремах за замком? Что, если он создал их для этих мальчиков?"

"Но почему он не доверился нам? Он должен знать, что чем меньше мы информированы, тем больше у нас домыслов".

"Хочешь услышать мудрый совет, мой дорогой Дай? Отбросьте домыслы и забудьте то, что вы слышали. Иначе я не уверен, что твоя голова будет стоить многого. Потому что не в его власти шутить с командирами, тем более с этими безумными молодыми фанатиками. Я повидал на своем веку немало. Но в ибн Саббахе есть что-то, что превосходит мое понимание и мой опыт".

Раздосадованный, Абу Сорака ушел по своим делам. Как бы он ни сопротивлялся, в своих мыслях он постоянно возвращался к странной ночной истории трех мальчиков.

Реакция Даи Ибрагима на эту новость была совершенно иной. Сначала он тоже был застигнут врасплох. Затем он все прояснил в своем сознании. "Сайидуна знает, что делает", – сказал он. "Мы служим ему, и если он решил не делиться с нами своим планом, то я уверен, что у него есть на то веские причины".

В казарме обсуждение этого вопроса было еще более оживленным. Сержанты и некоторые из тех, кто подавал еду федаинам, подслушали их разговор и вернулись с новостями об этом невиданном чуде. Ведь никто из тех, кто верил словам федаинов, не сомневался, что посещение райских садов этой троицей было чудом.