Текст книги "Аламут (ЛП)"

Автор книги: Владимир Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Собравшиеся на большом помосте обменялись взглядами. Бузург Уммид думал о своем сыне Мухаммеде, которого он очень любил. Действительно ли он собирался отправить его в Хасан для обучения на федая? Он почувствовал, как по позвоночнику побежали мурашки.

Абу Али спросил: "Ибн Саббах, ранее ты сказал, что наш институт основан на разуме. Что именно вы имели в виду?"

Хасан сцепил руки за спиной и начал медленно расхаживать взад-вперед.

"Концепция моего правления не совсем нова, – сказал он. "Девяносто лет назад халиф Хаким Первый пытался сделать нечто подобное в Каире, когда провозгласил себя олицетворением Бога. Но, видимо, самовнушение повлияло на его разум. Он помутился рассудком и в итоге уверовал в свое божественное происхождение. С другой стороны, его выход на сцену оставил нам наследие, которое тем более ценно. Я имею в виду наш верховный девиз, который Хаким использовал для обоснования своих поступков".

"Не кажется ли тебе, ибн Саббах, – продолжал Абу Али, – что с тех пор, как столько людей узнали об этом нашем принципе, его ценность обесценилась?"

"Как я только что показал вам на жалком примере моего сына, в максиме о том, что ничто не реально и все дозволено, есть странная двойная грань. Для тех, кто по своей природе не предназначен для этого, все, что она означает, – это куча пустых слов. Но если кто-то рожден для этого, то это может стать северной звездой его жизни. Карматы и друзы, к которым принадлежал Хаким Первый, признавали девять ступеней, через которые должны были пробиваться их послушники. Их приверженцы завлекали новых адептов рассказами о семье Али и приходе Махди. Большинство новообращенных довольствовались простыми легендами. Более амбициозные требовали от них более подробных ответов, и им говорили, что Коран – это некая чудесная метафора для высших тайн. У тех, кто все еще не был удовлетворен, учителя подрывали веру в Коран и ислам. Если кто-то хотел зайти еще дальше, он узнавал, что все верования равны в своей точности или неточности. Пока, наконец, небольшая, элитная горстка людей не была готова познать высшую из всех истин, основанную на отрицании всех доктрин и традиций. Этот уровень требовал от человека величайшего мужества и силы. Ведь это означало, что всю свою жизнь он проведет без твердой почвы под ногами и без какой-либо поддержки. Поэтому не стоит беспокоиться о том, что наш принцип потеряет свою эффективность, даже если о нем узнает множество людей. Большинство из них все равно его не поймут".

"Теперь понятно", – сказал Абу Али. "Ранее вы сказали, что вызвали нас по поводу вашего завещания и престолонаследия. Что заставило вас задуматься об этих вопросах? Вы все еще сильны и здоровы".

Хасан рассмеялся. Он продолжал расхаживать по залу целеустремленными шагами. Стоящие на помосте внимательно следили за ним глазами.

"Никто не знает, что принесет следующий день, – ответил он. "Завещание, которое я планирую оставить после себя, таково, что тому, кто его исполнит, придется тщательно ознакомиться с некоторыми деталями. И поскольку я выбрал вас и Хусейна Алькейни в качестве своих наследников, сегодня я хочу раскрыть план, который станет основой нашего учреждения, по крайней мере, вам двоим, присутствующим здесь. Правда, моя идея отчасти основана на опыте Хакима Первого и римской церкви. Но ее подлинная суть – полностью мое собственное изобретение. Позвольте мне объяснить".

Он лег рядом с ними, и на его лице заиграла детская улыбка – такая улыбка бывает у людей, когда они знают, что их слова могут рассмешить окружающих или даже показаться им сумасшедшими. Улыбаясь таким образом, он заговорил.

"Помните, Мухаммед обещал райскую роскошь в потустороннем мире тем, кто падет, сражаясь за ислам с мечом в руках? Он говорил, что они будут гулять по лугам и полям и лежать рядом с журчащими источниками. Вокруг них будут распускаться цветы, и они будут вдыхать их пьянящий аромат. Они ели вкусные блюда и фрукты. Прекрасноволосые и темноглазые девы прислуживали им в стеклянных павильонах. И несмотря на то, что эти девы оказывали бы им услуги, они навсегда оставались бы скромными и девственными. Из золоченых кувшинов им наливали вино, от которого они никогда не пьянели. Дни вечности проходили бы для них в роскоши и непрестанном наслаждении..."

Стоящие на помосте внимательно наблюдали за ним и время от времени кивали.

"Мы хорошо знакомы со всем этим", – улыбнулся Абу Али. "Доверьтесь нам".

"Хорошо", – сказал Хасан. "Видите ли, первые верующие, опираясь на эти обещания, сражались, как львы, за своего лидера и его учение. Все, что он приказывал им делать, они выполняли с радостью. Говорят, что некоторые из них умерли с улыбкой на устах, видя в духе потусторонние наслаждения, которые их ожидали. Увы, после смерти Пророка эта вера и доверие к его обещаниям угасли. Пыл угас, и верующие стали придерживаться более надежного принципа: лучше иметь что-то, чем искать. Ведь никто еще не вернулся из потустороннего мира, чтобы сказать, действительно ли то, что провозгласил пророк, было правдой. Если мы сравним себя и свою концепцию с концепцией Пророка и с концепцией ислама, то увидим, в каком легком положении находился Мухаммед по сравнению с нами. Ведь только такая вера, характерная для первых приверженцев ислама, способна творить чудеса. Без нее институт чистого разума, каким я представляю себе наш, не может быть реализован. Поэтому моей первой задачей было воспитание адептов, которые будут обладать такой верой".

"Поздравляю, ибн Саббах, – прервал его Абу Али. "Сегодня утром федаины доказали, что ты преуспел".

"Друг мой, неужели ты думаешь, что я не знаю, насколько наши федаины все еще отстают от первых верующих Мухаммеда? Но позволь мне также сказать тебе следующее: Я должен достичь большего, гораздо большего, чем достиг он".

Стоящие на помосте обменялись взглядами и улыбнулись.

"Ты преследуешь нас, как будто ты – леопард, а мы – добыча", – заметил Бузург Уммид. "Ты улыбаешься своей загадочной улыбкой, и мы уже умираем от желания узнать, куда ты направляешься со своими странными странствиями".

"Мой план грандиозен, – продолжил Хасан. "Вот почему мне нужны верующие, которые будут так сильно жаждать смерти, что не будут ничего бояться. На самом деле они должны будут полюбить смерть. Я хочу, чтобы они гнались за ней, искали ее, умоляли ее смилостивиться над ними, как если бы она была жестокой и нежелательной девой".

Абу Али и Бузург Уммид громко рассмеялись. Они подумали, что Хасан, как обычно, подначивает их, и самым умным поступком для них будет показать, что они ему не верят.

Хасан продолжал невозмутимо стоять на своем.

"Наш институт должен быть настолько сильным, чтобы противостоять любому врагу и, если понадобится, всему миру... Он должен стать своего рода верховным наблюдательным советом планеты. Увлечение наших верующих смертью поможет нам достичь этого. Ведь делая возможной их смерть, мы проявляем к ним свою особую милость. Конечно, они не будут выбирать, как им умереть. Каждая смерть, которую мы одобряем, должна принести нам новую великую победу. В этом суть моего плана и одновременно завета, который я хочу открыть вам сегодня".

Несмотря на улыбку, сопровождавшую его слова, в его голосе прозвучало странное рвение. Собравшиеся на большом помосте не знали, что и думать.

"Интересно, сегодняшняя победа над турками пробудила вашу гордость, и вы теперь шутите с нами, или..."

Слова Абу Али застряли у него в горле.

"Да...? Продолжай!" Хасан рассмеялся. "Скорее всего, ты пришел к тому же выводу, что и рейс Лумбани, когда я был его гостем в Исфахане. Я вижу ваши сердца. Вы думаете: "Он сошел с ума". Но подождите, пока вы не увидите сюрпризы, которые я для вас приготовил".

Абу Али молча сердился.

"Так или иначе, – раздраженно сказал он, – пока люди остаются такими, какие они есть сейчас, никто не влюбится в смерть и уж тем более не будет гоняться за ней. Если только вы не сможете создать новый вид человека. Все остальное – шутка или безумие".

"Это как раз то, что мне нужно!" радостно воскликнул Хасан. "Пробраться в мастерскую самого Аллаха и, поскольку тот стар и немощен, взять на себя его работу. Состязаться с ним в мастерстве. Взять глину в руки. И тогда действительно создать нового человека".

Абу Али возмущенно повернулся к Бузургу Уммиду.

"И он называет Хакима Первого сумасшедшим!"

Бузург Уммид подмигнул Хасану. Он все это время внимательно слушал их диалог. Он чувствовал, что верховный главнокомандующий, должно быть, держит в рукаве что-то особенное.

"Сначала вы говорили о своем завещании, – сказал он, – затем о райских наслаждениях, которые Пророк обещал тем, кто пал на службе его делу, после этого о царстве, которое сможет противостоять всему миру, а теперь вы говорите, что хотите создать человека, который будет искренне жаждать смерти. Теперь я хотел бы услышать, какая связь между всеми этими вещами".

"Связь между этими вещами очень проста", – ответил Хасан, улыбаясь. "В качестве завещания я хочу оставить вам институт, который я изобрел. Сила этого института будет построена на совершенно новом типе людей. Его отличительной чертой будет безумная жажда смерти и слепая преданность верховному главнокомандующему. Мы сможем добиться и того, и другого благодаря его абсолютной вере – какой вере! – его твердому знанию, что после смерти его ждут райские радости".

"Это хорошо!" сердито сказал Абу Али. "Ранее ты говорил, что вера в потусторонний мир угасла после смерти Пророка, а теперь предлагаешь построить на этом наше братство. Дьявол его побери, потому что я точно этого не сделаю!"

Хасан разразился хохотом. Ему нравилось, когда ему удавалось чем-то рассердить своего помощника.

"Как ты думаешь, Абу Али, друг мой, – спросил он, – что нужно сделать, чтобы вселить в наших новобранцев такую веру в райские наслаждения, чтобы они с яростью решили умереть, чтобы как можно скорее вкусить их?"

"Откройте ворота в рай и покажите их им", – раздраженно ответил Абу Али. "Пусть они почувствуют его вкус. В конце концов, ты же учишь, что ключ у тебя. Тогда я тоже с радостью умру".

"Я привел тебя именно туда, куда хотел!" воскликнул Хасан, вскакивая на ноги. "Идите за мной, люди! Я покажу вам ключ, открывающий врата в рай".

Он подошел к стене, словно ему было двадцать лет, и откинул ковер, скрывавший проход, ведущий на вершину башни.

"Пойдемте!" – воскликнул он и повел их на верхнюю платформу.

За его спиной собравшиеся на большом помосте посмотрели друг на друга. Абу Али указал на свой лоб и вопросительно изогнул брови. Бузург Уммид поднял руку в знак терпения.

Они вышли на террасу. Даже Абу Али был здесь впервые. Это была обычная обсерватория. На земле лежала большая табличка. На ней были начерчены пути Земли и других планет вокруг Солнца, ход Луны и зодиака. Планшеты поменьше были густо испещрены уравнениями. На некоторых из них были нарисованы геометрические фигуры – круги, эллипсы, параболы и гиперболы. Вокруг были разбросаны линейки и весы всех видов и размеров, астролябии, компасы и другие тригонометрические приборы. В центре площадки на земле были нарисованы солнечные часы, положение часовой стрелки которых было точно рассчитано. Для всего этого оборудования на случай непогоды был оборудован небольшой навес. Рядом с сараем находилось что-то вроде цветочной клумбы с приподнятым стеклянным колпаком. На ней не росло ничего, кроме какой-то травы на длинных стеблях, напоминавшей не более чем перевернутый веник.

Все это было быстро воспринято собравшимися. Затем их внимание привлекла вершина башни напротив. На ее вершине неподвижно, как статуя, стоял огромный черный стражник с булавой.

Солнце нагревало площадку, но приятный горный ветерок охлаждал воздух и приносил свежий запах снега.

"Можно подумать, что мы в горах, – сказал Бузург Уммид, глубоко вдыхая прохладный воздух.

"Только не говори нам, что ты устроил это гнездо, чтобы тебе было удобнее заглядывать в рай", – рассмеялся Абу Али. "Так это и есть ключ, открывающий врата в рай?"

"Именно, из этой обсерватории я могу заглянуть в рай", – ответил Хасан со знающей улыбкой. "Но ключ, открывающий его ворота, находится вон в той цветочной клумбе".

Он подошел к ней и указал на растущие в ней растения.

За ним последовал величественный помост. Они смотрели друг на друга и качали головами.

"Хасан, Хасан", – сказал Абу Али. "Когда ты думаешь прекратить все эти шутки? Не забывай, что мы все трое уже в годах. Немного серьезности не повредит. Не буду отрицать, сегодня был отличный день, и небольшая шутка никому не повредит. Но вы все утро нас разыгрывали!"

Хасан пристально посмотрел ему в глаза.

"Это ключ, открывающий врата к небесным наслаждениям", – решительно заявил он.

"Это трава?"

"Да. Конец шутки".

Он указал на несколько подушек рядом с сараем и пригласил их присесть к нему.

"Трава, которую я вам только что показал, – это индийская конопля, и ее сок обладает некоторыми необычными свойствами. Что это такое, я вам сейчас объясню. Однажды в Кабуле я был одним из многочисленных гостей богатого индийского принца. Банкет длился всю ночь. Когда наступило утро и гости стали расходиться, принц задержал нескольких из нас и привел в специальную комнату, которая была задрапирована коврами от пола до потолка. Несколько ламп тускло мерцали в углах, оставляя комнату полутемной. Я приготовил для вас кое-что особенное, друзья, – сказал он. Хотите увидеть пейзажи и далекие города, которых никто из вас никогда не видел? Я отведу вас туда. Смотрите! В этой шкатулке у меня волшебное средство передвижения из "Тысячи и одной ночи"". Он открыл позолоченную коробку и показал нам несколько маленьких шариков, похожих на обычные конфеты. Возьмите один и съешьте его, – предложил он. Один за другим мы сделали то, что он сказал. Сначала, когда я взял шарик в рот, мне показалось, что я ем конфету и принц нас разыгрывает. Но когда внешняя поверхность растаяла, во рту появился горький привкус. Надеюсь, это не яд, – подумала я. И действительно, меня начало мучить головокружение. Вдруг я заметил нечто очень странное. Цвета на коврах стали становиться все более яркими. К этому моменту я уже перестал думать о яде. Все мое внимание было сосредоточено на необычном цветовом явлении на стене, когда я заметил, что даже изображения на коврах начали меняться. Еще минуту назад я видел чернобородого мужчину, сидящего в окружении одалисок. Но он вдруг исчез, а одалиски начали танцевать. "Но это невозможно, это всего лишь картинка", – сказал я себе. Присмотревшись, я увидел, что одалиски действительно изображены танцующими, но совершенно неподвижными. "Но это не может быть картиной, – подумал я. Тела были настолько пластичными, а розовый цвет кожи – таким ярким, что я не мог смириться с тем, что это иллюзия. При этом я совершенно забыла, что вокруг меня было еще несколько мужчин. Я был настолько поглощен этим необычным явлением на стене. Цвета становились все ярче и ярче, люди отделялись от стены и, шатаясь, выходили на середину комнаты. Там они танцевали и кувыркались, а у меня внутри становилось все теплее и приятнее. Может, я и есть тот самый волшебник, который вызывает все эти перемены, – вдруг пришло мне в голову. В качестве проверки я беззвучно приказал своим предметам занять новые позиции. Мой приказ был выполнен в одно мгновение. На меня нахлынуло ощущение безграничной личной власти. Я увидел себя величественным королем, который контролирует пространство и объекты в нем и не зависит от времени и законов Вселенной. Я был просто поражен тем, что никогда раньше не открывал в себе эти удивительные способности. "Интересно, не менее ли я могущественен, чем Аллах?" – сказал я себе. Я плыл, наслаждаясь этим чудесным всемогуществом. Перед моими глазами стали скапливаться странные физические и пластиковые кубы, ослепительно подсвеченные самыми яркими цветами. У меня перехватило дыхание, когда я увидел, что они строят город больше и величественнее Каира, элегантнее Багдада и могущественнее Александрии. Мощные минареты устремлялись в небо, а над крышами возвышались золотые, серебряные, желтые, красные и зеленые купола. Моя душа купалась в великолепии и блаженстве. "Да, теперь ты действительно Аллах, – говорило что-то во мне. Бог! Правитель Вселенной! Образы передо мной начали распадаться. Я почувствовал, что уже пережил кульминацию и возвращаюсь к нормальной жизни. Меня охватил ужас от потери такого наслаждения. Всеми силами я пытался удержаться на прежнем уровне. Но конечности слабели, краски в картинках меркли, голова тяжелела, и вдруг я потерял сознание. Очнулся я от головокружения и чувства огромного отвращения. Я вспомнил увиденные образы и пережитые чувства. Был ли я в сознании? Или они мне приснились? Я не мог сказать. Я осознавал все, как будто не спал. Но если бы я не спал, разве мог бы я видеть то, чего не было? Голова раскалывалась. Слуга принес мне холодное молоко. Только тогда я понял, что не один в комнате. Вокруг меня лежали другие постояльцы. Они стонали , а их щеки были странно бледными. Я выпрямился и тихонько выскользнул из дома..."

Все это время великий даиш висел на губах, не двигаясь. Когда он на мгновение приостановился, Абу Али спросил его: "А знаешь ли ты, что было в этих шарах, что придавало им такую чудесную силу?"

"Послушайте, – продолжал Хасан. "Ближе к вечеру того же дня на меня нахлынуло странное чувство тревоги. Я не мог усидеть на одном месте, не мог понять, чего мне не хватает, и вдруг оказался в доме нашего принца. Хозяин встретил меня с улыбкой, как будто ждал меня. Другие гости тоже здесь, – сказал он мне. Видите ли, каждый, кто хоть раз побывал на таком балу, жаждет вновь и вновь испытать то наслаждение, которое он почувствовал в первый раз. И если он делает это снова, то постепенно становится рабом наркотика, поддаваясь ему настолько сильно, что без него ему пришлось бы умереть. Я хочу предупредить вас об этом, поэтому не собираюсь давать вам новые шарики или даже раскрывать, что в них содержится". Через несколько дней мое чувство тревоги улеглось. Но мое любопытство разгорелось, и я поклялся узнать, что за вещество находится в этих шариках. Удача благоволила мне. В те времена самой красивой одалиской в Кабуле была некая Апама. Думаю, я уже рассказывал вам о ней, и, возможно, вас ждет сюрприз на этот счет".

Хасан загадочно улыбнулся. Он продолжил.

"Я был предприимчивым, горячим парнем и не знал ни одной вещи или силы, которая могла бы удержать меня, если бы я воспылал страстью. Принц приобрел Апаму, и именно у него я завоевал ее сердце. Мы встречались в его садах поздно ночью и наслаждались райскими наслаждениями в запретных объятиях. В мгновение ока она полностью овладела своим господином. Однажды, когда я рассказал ей о мучившем меня любопытстве, она выведала у него секрет. Вещество в этих маленьких шариках называется гашиш, или гашиш, и производится оно как раз из индийской конопли, которую вы видите на той клумбе".

Они держались поближе к навесу, который защищал их от солнечного зноя. Когда Хасан закончил, все трое некоторое время молчали. Абу Али наморщил лоб и уставился в землю. Бузург Уммид смотрел на склон горы. Наконец он заговорил.

"Я начинаю понимать, чего вы на самом деле добиваетесь. Я полагаю, что вы планируете использовать сок этого растения, чтобы возбудить в наших верующих дикий пыл, пробудить в них страсть к новым удовольствиям и таким образом поработить их волю".

"И вы ожидаете от этого какой-то особой выгоды?" Абу Али ворчал. "Забрав у них ашаш, или как там это называется, вы рассчитываете повлиять на их личности таким образом, чтобы они бросились в смерть? Простите, но это кажется мне просчетом. Даже если они не могут жить без этого наркотика, нет такого закона, который бы говорил, что они должны жертвовать собой так, как вы хотите. В вашем возрасте вы действительно могли бы избавить себя от этого маленького эксперимента. То, что вы ожидаете, что они поверят в то, что эти маленькие шарики приведут их в рай, находится за пределами моего понимания. Так что вместо этого давайте, как взрослые мужчины, обсудим, как мы будем действовать против огромной армии султана, которая приближается с каждым днем".

"Я поддерживаю все сказанное тобой", – сказал Хасан с лукавой улыбкой. "Что касается мощи приближающегося врага, то у нас есть два варианта. Либо мы можем быстро собрать караван и попытаться бежать в Африку, как советовал нам мудрый Музаффар, либо положиться на чудо. Как вы знаете, я принял решение в пользу чуда. Но еще есть время передумать".

"Клянусь бородой Мухаммеда!" крикнул Абу Али. "С тобой честный мусульманин никогда не знает, где он находится. Хотелось бы хоть раз услышать от тебя прямую речь".

"Хорошо, я попробую. Разве я не говорил тебе недавно, что у меня есть не только ключ от рая, но и возможность наблюдать за тем, что происходит в раю? Ты уже знаешь, что происходит по эту сторону башни. Но разве у вас никогда не возникало желания посмотреть, что находится по ту сторону? Давай, поднимись на крышу башни".

Великие дамы поспешили к краю террасы. Они высунулись из-за крепостных стен, чтобы посмотреть вниз. Их охватило изумление. Под ними, как на огромной карте, расстилались прекрасные рощи и сады в полном цвету. Два рукава реки обхватывали их по огромной дуге. Каналы прорезали и разделяли их, так что со всех сторон они были окружены водой, словно острова. Дорожки, посыпанные галькой, сияли белизной. Среди кипарисов, словно хрустальные дворцы, сверкали покрытые стеклом павильоны. Внутри них были устроены круглые пруды с рыбками и фонтанами. Вокруг одного из них бегали маленькие существа, казавшиеся непоседливыми, как бабочки.

"Чудо, настоящее чудо, – наконец прошептал Бузург Уммид.

Поэт "Тысячи и одной ночи" мог бы позавидовать, – согласился Абу Али.

Хасан поднялся и присоединился к ним. На его лице появилось довольное выражение.

"Представьте, что вы были со мной в доме принца в Кабуле, – сказал он. "Вы проглотили шарики гашиша, испытали вместе со мной все те чудесные наслаждения духа, которые я вам описал, и вот вы потеряли сознание. Затем вы просыпаетесь, и вас уже нет в той темной комнате, где вы заснули. Вместо этого вы находитесь в этих садах внизу, окруженные прекрасными девами, готовыми служить вам в точности так, как описано в Коране. Что бы вы подумали?"

"Ты невероятен, ибн Саббах!" воскликнул Абу Али. "Если бы я был молодым и неопытным, то, глядя на бороду мученика Али, подумал бы, что действительно забрел в райские сады".

"Но как и когда вы создали все это?" спросил Бузург Уммид.

"Цари Дейлама, построившие Аламут, заложили и фундамент этих садов. Поздние владельцы замка пренебрегали ими. Они исчезли в , заросли травы и виноградной лозы. Очевидно, мой предшественник, благородный Мехди, даже не знал, как до них добраться. Но до меня дошли кое-какие слухи о них, и поскольку идея использовать подобные сады уже давно приходила мне в голову, я приложил все свои усилия, чтобы заполучить замок. Затем я сам все измерил и рассчитал. Я составил точный план, а когда из Египта приехали евнухи, я воплотил его в жизнь вместе с ними. Так, кусочек за кусочком, я создал этот рай. Кроме евнухов и меня, вы двое – единственные, кто знает об этом в замке".

"Не боишься ли ты, что евнухи могут предать тебя?" спросил Бузург Уммид.

"Ты их не знаешь, этих моих евнухов, – ответил Хасан. "Они не разговаривают ни с кем, кроме меня. Их командир, капитан Али, слепо предан мне. Кроме того, каждый из них знает, что если он проболтается, то это будет его смертный приговор. Я полагаюсь на них".

"Не думаете ли вы, что жертвы, для которых предназначен ваш рай, поймут ваш обман?"

Абу Али бросил на Хасана хитрый взгляд.

"Вот почему я выбрал юношей, которые еще не познали вкус любви с женщиной. Нет никого более доверчивого, чем такой мальчик. Потому что только женщина может превратить мужчину в полноценного человека. Она наделяет его знаниями, делает возможным его взросление. Вместе с физической невинностью он теряет и духовную. Вот почему все толкает юношу к этому роковому событию. Ослепленный этой неведомой страстью, он готов поверить во что угодно, лишь бы достичь своей цели".

"А кто эти молодые люди?"

Хасан улыбнулся. Он смотрел на него, ничего не отвечая.

"Федаины?"

"Ваши слова".

В башне воцарилась прохладная тишина. С величественного помоста смотрели вниз, в сады. Хасан наблюдал за ними с каким-то снисходительным презрением.

"Ты не можешь говорить?" – спросил он. "Вчера мы потеряли двадцать шесть человек в бою с авангардом султана. Если мы возьмем на себя основные силы его армии, нам всем конец. Все, что мне нужно, – это несколько героев, которые заставят трепетать королей и правителей всего мира. Я вызвал вас сегодня, чтобы показать, как будут готовиться эти люди. Сегодня вечером вы присоединитесь ко мне для эксперимента по изменению человеческой природы. Абу Али, вы знаете федаинов. Назови трех из них, которые больше всего отличаются друг от друга по своим способностям и характеру. Сначала мы должны проверить, какой тип человека наиболее полезен для наших целей. Три сада ждут своих посетителей".

Абу Али посмотрел на Хасана и побледнел.

"Что ты имеешь в виду, ибн Саббах?"

"Приведите мне трех федаинов с совершенно разными характерами".

Абу Али уставился на него, не в силах вымолвить ни слова.

"Я помогу вам. Кто был тем храбрецом, который первым напал на турок?"

"Сулейман".

"Кто самый сильный в группе?"

"Юсуф".

"Ибн Тахир будет троим. Он мне особенно интересен. Если он сам не разберется, то никто не разберется".

Бузурга Уммида прошиб холодный пот. Он вспомнил, как хотел отправить своего сына Мухаммеда в школу для федаинов, чтобы продемонстрировать свое непоколебимое доверие к Хасану. Теперь же он хотел лишь увезти его как можно дальше от Аламута. Он хотел отправить его в Сирию или Египет.

Хасан смотрел на них с затаенной насмешкой.

"У вас что, кость в горле застряла?" – спросил он. "Не пугайтесь раньше времени. Я приведу вам такие аргументы в пользу своих действий, что вам позавидует любой любитель классической мудрости. А теперь к моему гардеробу! Мы нарядимся и отправимся в мой рай, как настоящие короли".

Он провел их в небольшое помещение рядом со своей комнатой. Два евнуха разложили одежду. Хасан оставил одного из них, а другому велел пойти дать знак обитателям садов, что Сайидуна приближается.

Без слов и с помощью евнуха они втроем переоделись. Они натянули плащи из тяжелой белой парчи. Хасан накинул на плечи алый плащ, а вельможа надел синий. Накидки были оторочены драгоценным белым мехом. На голову Хасан водрузил золотую диадему с различными вкраплениями драгоценных камней. Великие даны надели тюрбаны с золотыми коническими шапочками посередине. Хасан надел золотые сандалии, его спутники – серебряные. Они пристегнули длинные изогнутые сабли с искусно вырезанными рукоятками. Затем они вернулись в комнату командующего.

"Клянусь бородой мученика Али!" – воскликнул Абу Али, когда они остались одни. "В таком наряде я действительно могу поверить, что я король".

"Я сделаю тебя могущественнее любого короля", – сказал Хасан.

Он позвал их в камеру, через которую обычно спускался к подножию башни в одиночку. Он подал сигнал, и они внезапно начали погружаться. Абу Али начал размахивать руками и почти потянул своих спутников вниз.

"Проклятая магия!" – выругался он, когда первый испуг прошел. "Уж не думаешь ли ты затащить нас в ад?"

"Вы окружаете себя вещами, которые заставляют человека чувствовать себя призраком", – говорит Бузург Уммид.

"В этой машине нет ничего необычного, – объяснил Хасан. "Она была изобретена Архимедом. Ее суть – шкивный механизм, такие часто встречаются у пустынных колодцев".

В вестибюле их ждал отряд телохранителей командующего . Солдаты были одеты в доспехи и шлемы и вооружены с ног до головы. На поясе у них висел меч, через плечо они держали булаву, а в другой руке – тяжелое копье. Впереди них шли барабанщики и трубачи.

Они спустили мост и перешли в сады, где их встретили евнухи и переправили по каналам в центральный сад.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Девушки поспешили в свои спальни и быстро подготовились к встрече с публикой. Они переоделись и надели различные украшения. Затем они собрались перед зданием. Они были ужасно взволнованы. Некоторые из них дрожали с головы до ног. Мириам расставила их широким полукругом и успокоила. Апама, вне себя от радости, бегала перед ними взад-вперед и отчаянно хваталась за голову.

"Посмотри на них! Только посмотрите на них!" – вздыхала она. "Они погубят меня. Что скажет Саидуна? Он такой строгий и требовательный мастер".

Внезапно она остановилась перед Халимой.

"О все пророки и мученики! Посмотри на себя, Халима! Одна штанина у тебя до пят, а другая едва прикрывает колено".

Испугавшись, Халима быстро поправила одежду.

Некоторые из девушек, смотревших на Апаму, начали ухмыляться. Она плохо застегнула пояс на брюках, в результате чего половина ее живота была видна. Мириам подошла к ней и тихонько обратила ее внимание на ошибку.

"Я так и знал! Они погубят меня".

Она побежала в здание и навела там порядок. Вернулась она с выражением огромного достоинства.

Лодки причалили, и Хасан высадился со своей свитой. Евнухи расположились по четыре в ряд, забили барабаны, зазвучали рога и трубы.

"К кому бы ни обращался Сайидуна, преклоните колени и поцелуйте ему руку!" сердито прошептал Апама.

"Должны ли мы упасть на колени при его появлении?" спросила Фатима.

"Нет", – ответила Мириам. "Просто глубоко поклонись и оставайся в таком положении, пока он не прикажет тебе выпрямиться".

"Я сейчас упаду в обморок, я знаю это", – прошептала Халима Джаде.

Джада ничего не сказала. Она была бледна и тяжело сглатывала.

По пути Хасан и его помощники осматривали сады.

"Ни Хосров, ни Бахрам Гур не устанавливали таких роскошных садов, – заметил Бузург Уммид.

"Нуширван мог бы поучиться у тебя, – заметил Абу Али.

Хасан улыбнулся.

"Все это лишь подготовка, средства для достижения цели, которую мы планируем проверить сегодня вечером".

Они дошли до середины сада и увидели девушек, собравшихся полукругом перед зданием. Апама и Мириам встали перед ними. Они подали знак, и все девушки разом поклонились до пояса.

"Эта старуха – знаменитая Апама", – сказал Хасан своим друзьям и рассмеялся.

"Таков конец мирской славы", – тихо и с легкой усмешкой вздохнул Абу Али.

"Хватит кланяться!" провозгласил Хасан. "Приветствую вас!"