Текст книги "Аламут (ЛП)"

Автор книги: Владимир Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

На этот раз величественные члены жюри не присутствовали, да Хасан в них и не нуждался. Первый и самый сложный эксперимент был уже позади. Теперь все работало как хорошо установленный блок и шкив.

Джафара и Абдул Ахмана охватил страх Божий, когда они оказались наедине с Хасаном в тех самых покоях, из которых он управлял и руководил миром исмаилитов. Никакие сомнения больше не тревожили их. Они были счастливы, что могут отвечать на его вопросы и выполнять его приказы.

Когда они услышали, что он отправит в рай и их троих, их глаза засияли. Они были полностью в его власти.

Лицо Обейды слегка посинело. Он решил внимательно наблюдать за всем, что с ним будет происходить, не выдавая себя.

Хасан провел их в лифт и показал им их койки. Он дал им выпить вина и положил каждому в рот по пилюле. Джафар и Абдур Ахман жадно проглотили их, а Обейда незаметно выкатился из уголка толстых губ и упал в поднятую ладонь, после чего спрятал ее под плащом. Сквозь щель между веками он наблюдал за тем, как стонут и бьются его товарищи, а затем подражал всем их действиям.

Абдур Ахман первым потерял сознание. Некоторое время Джафар сопротивлялся. Наконец он тоже поддался, перевернулся на другой бок и со стоном заснул.

Обейда забеспокоился и едва осмелился прищуриться, глядя сквозь веки на происходящее вокруг. Хасан стоял неподвижно, задернув занавеску дверного проема и пропуская свет из своей комнаты. Очевидно, он ждал, когда все трое потеряют сознание. Но что он тогда будет делать?

Обейда застонал и перевернулся на другой бок, как это делали оба его товарища. Затем он начал дышать ровно. Стало совсем темно. Он почувствовал, как Хасан набросил на него простыню.

Раздался удар гонга.

Внезапно комната покачнулась и начала падать. Обейда только и смог, что не закричать от страха. Он вцепился в бортики своей койки и с ужасом ждал того, что должно было произойти.

Его мозг неистово работал. Его чувства были начеку. Затем он почувствовал, что они остановились. Вокруг него повеяло прохладой. Сквозь простыню он различил мерцание света факелов.

"Все готово?" – услышал он голос Хасана.

"Все готово, сайидуна".

"Будьте готовы, как и в прошлый раз".

Руки вцепились в койку и приподняли ее. Он почувствовал, как его переносят через небольшой мост. Затем его, все еще лежащего в кроватке, положили в лодку, которая отчалила. Когда они высадились, его внесли в какую-то комнату, откуда доносилась музыка и голоса девушек. Затем они взяли его за лодыжки и плечи и уложили на мягкий пол. Затем они ушли.

Так это и есть рай нашего господина? подумал он. И именно для того, чтобы они могли вернуться сюда, Юсуф и Сулейман покончили с собой сегодня утром?

Его охватило невыразимое отвращение. Какой обман! подумал он. А Абдур Ахман и Джафар ничего не подозревают! Что же будет с ними со всеми? Он не мог выдать себя. Что делать, если Сайидуна прикажет ему заколоться, как Сулейману? Если бы он сопротивлялся, его постигла бы еще более ужасная участь. "Ужасно! Невероятно ужасно!" – задыхался он про себя.

Быстрые шаги приблизились к его койке. Теперь ему придется притвориться, что он проснулся в раю. Кто-то снял с него простыню. На долю секунды он открыл глаза. Этого времени ему хватило, чтобы запечатлеть образ в памяти. Его окружали самые красивые девушки, которых он когда-либо видел, и все они смотрели на него со смесью любопытства и робости. Он вдруг почувствовал огромное, безумное желание. Он хотел бы вскочить среди них и дать полную волю своим страстям. Но он не осмелился, пока не осмелился. Что там говорил Сулейман о том, чтобы проснуться здесь? Он притворился, что все еще крепко спит, но внимательно прислушался. Он слышал, что должно произойти нечто совершенно неожиданное...

Сколько бы раз ни говорили Халиме, что Сулейман не вернется, это не помогало. Ее маленькое глупое сердечко упорно верило, что он придет. И снова Фатима возглавила группу, а Сара, как и в первый раз, стала ее спутницей. Но Зайнаб и еще несколько человек были в другом месте. На этот раз и место было другим. Их собрали в центральном саду, где в первый раз руководила Мириам.

Как только евнухи внесли подстилку со спящим юношей, она задрожала всем телом. Она спряталась за спину Сары и со страхом ждала, когда Фатима раскроет их гостя. Когда это произошло, вместо красавца Сулеймана показалось мавританское лицо Обейды.

Халима почувствовала себя пораженной громом. Весь ее прекрасный мир рухнул. Ее глаза широко раскрылись, и она не могла издать ни звука. Она зажала рот рукой и до боли закусила губу. Постепенно она поняла, что Сулейман потерян для нее навсегда.

Внезапно она метнулась к дверному проему, как стрела в полете. Теперь все могли смеяться над ней за то, что она отказывалась им верить. Она выбежала в коридор и, прежде чем ее спутники успели собраться с мыслями, помчалась по тропинке к скалам, где днем загорали ящерицы.

"Рокайя! Сара! Идите за ней!" приглушенным голосом приказала Фатима. Они оба полетели за ней в сад. Они даже не заметили, как к ним присоединился Ариман. Они бежали прямо к краю ручья.

Они увидели Халиму, стоящую на вершине скалы. Она взмахнула руками и бросилась в волны. Раздался отчаянный крик и всплеск, и ее унесло течением.

Ариман прыгнул в воду вслед за ней. Он догнал ее, схватил зубами ее волосы и попытался вытащить на берег. Но течение было слишком сильным. В смертельном страхе Халима вцепилась ему в шею. Они все ближе и ближе подходили к обрыву под Аламутом. Привыкнув к темноте, он смог различить близкий берег. Он изо всех сил пытался дотянуться до него, но все его усилия были тщетны. Он тяжело задышал и отряхнулся. Замок ее рук разжался, и тело исчезло в волнах. Но теперь он оказался зажатым между высокими скалами с обеих сторон. Он добрался до них, но его когти скользили по гладкой поверхности скал. Он попытался плыть против течения, вернуться к более пологим берегам садов, но сил уже не было. Водоворот подхватил его и затянул в свои глубины.

Сара и Рокайя шли обратно с ужасом в глазах. У входа их встретила Зофана, и они разразились слезами.

"Она ушла. Она прыгнула в воду. В пороги".

"О Аллах, Аллах! Но молчи об этом. Мальчик проснулся и ведет себя странно. Кажется, он совсем не верит, что мы хасиды. Что скажет Саййидуна!"

Они вытерли слезы со щек и последовали за Зофаной.

Обейда сидел на подушках, уверенно обнимая сначала Фатиму, потом Джовайру, и презрительно улыбался при этом. Его тщетно пытались напоить, но он едва смочил губы в вине.

Затем, со знающей улыбкой, он начал рассказывать девушкам о жизни в Аламуте, внимательно следя за их лицами. Он заметил, как некоторые из них переглянулись, когда он упомянул имена Сулеймана и Юсуфа. С почти дьявольским восторгом он описывал их отъезд в рай в то утро. Он видел, как они краснели и тщетно пытались скрыть свои эмоции. Это доставляло ему определенное удовольствие. Его беспокоило, что эти двое наслаждались прелестями сидящих перед ним красавиц.

Затем он увидел Сару и поразился. "Так это и есть та самая черная Сара, о которой говорил Сулейман, хотя теперь ее зовут по-другому", – сказал он себе. Кровь предков всколыхнулась в нем. Вот как, должно быть, выглядели рабы их вельмож.

Он протянул руку, схватил ее за запястье и притянул к себе. Его ноздри раздувались. Он сорвал с нее розовую вуаль. Он обнял ее так крепко, что у обоих хрустнули кости. Затем он застонал, как старая кошка, и набросился на нее с полной самоотдачей. Сара даже забыла о том, что случилось с Халимой.

Теперь его стало легко напоить. Беспомощный и безвольный, он принимал все, что ему предлагали. Усталость была так велика, что вскоре он задремал.

"Рокайя! Быстро найди Мириам! Расскажи ей все! Что Халима прыгнула в реку и что Обейда не верит".

К берегу канала была пришвартована лодка, в которой сидел Моад. Рокайя запрыгнула в нее.

"Отведи меня к Мириам! Сейчас же!"

"Мириам с Сайидуной".

"Еще лучше".

Лодка скользила по водной глади.

По дороге они встретили Мустафу, который переправлял Апаму из другого сада.

"Халима утонула в реке!" Рокайя позвала ее.

"Что ты говоришь?"

Рокайя повторил это. Старуха и два евнуха ахнули.

"Покажи мне это место! Может быть, мы еще сможем спасти ее".

"Слишком поздно. Река уже давно унесла ее за замок".

"Аллах, Аллах! В чем смысл всего этого?"

Мустафа бросил весла и уткнулся лицом в руки.

Долгое время Хасан и Мириам молча сидели в маленькой хижине. Наконец он нарушил молчание.

"Это будет для вас новостью", – сказал он. "В ту ночь, когда я отправил федаинов в рай, мой вельможа замышлял сбросить меня с башни в Шах-Руд".

Мириам удивленно посмотрела на него.

"И почему же?"

"Потому что они не могли понять, что человек обязан завершить начатое".

"То есть они были в ужасе от того, что вы делаете. Что вы с ними сделали?"

"Покончили с ними? Они все еще бродят по территории замка, как и раньше. Мы все полны злых желаний, так что я на них не обижаюсь. Да и что они могут мне сделать? Наше спасение зависит от того, насколько правильно будет работать моя машина. Я лишь надеюсь, что ей также удастся уничтожить нашего злейшего заклятого врага".

Он почти неслышно хихикнул.

"То есть мой давний соперник, мой заклятый враг, мой смертельный враг".

"Я знаю, кого вы имеете в виду", – пробормотала она.

Снова наступило долгое молчание. Он знал, что тяготило душу Мириам. Но сам он избегал затрагивать эту деликатную тему, а она не желала поднимать ее. Только по прошествии долгого времени она спросила.

"Скажите, что вы сделали с тремя мальчиками, которые были в саду?"

"Сегодня утром Юсуф и Сулейман помогли потрепать нервы султанской армии, которая окружила нас".

Она смотрела на него так, словно пыталась прочесть его сокровенные мысли.

"Это ты их убил?"

"Нет, они покончили с собой. И они были счастливы сделать это".

"Ты жестокий зверь. Что случилось?"

Он рассказал историю. Она слушала его со смесью ужаса и неверия.

"И вы ничего не почувствовали, когда принесли в жертву два человеческих существа, которые были вам безгранично преданы?"

Она видела, что ему тяжело и что он обороняется.

"Ты не поймешь. То, что я начал, я должен закончить. Но когда я отдал команду федаинам, я вздрогнул. Что-то внутри меня говорило: "Если над нами есть сила, она этого не допустит. Либо солнце погаснет, либо земля содрогнется. Крепость рухнет и похоронит тебя и всю твою армию..." Говорю вам, в душе я дрожал, как дрожит ребенок перед призраками. Я ждал хоть какого-то знака. По правде говоря, если бы хоть малейшее движение, если бы, например, облако вдруг заслонило солнце или если бы подул ветер, я бы передумал. Даже после того, как все закончилось, я ожидал удара. Но солнце все так же продолжало светить и на меня, и на Аламута, и на два трупа, лежавших передо мной. И вот что я подумал: либо над нами нет никакой силы, либо она в высшей степени безразлична ко всему, что происходит здесь, внизу. Или же она благосклонна к тому, что делаю я. Тогда я понял, что где-то в глубине души все еще верю в божество. Но это божество не имело никакого сходства с тем, что было в моей юности. Оно было подобно самому миру, развивающемуся в тысячах противоречий, но при этом жестко привязанному к трем измерениям. Безграничный в своих пределах. Необъятный хаос внутри стеклянного стакана. Ужасный, оскалившийся дракон. И я сразу понял, что служил ему всю свою жизнь".

Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, словно созерцая неописуемые чудеса.

Безумный дьявол, подумала Мириам в тот момент.

"Где ибн Тахир?"

Хасан опустил глаза.

"Вы отправили его к своему "закадычному врагу"?

Теперь он смотрел на нее, не отрывая взгляда.

"Разве вы не говорили когда-то, что не верите ни во что на свете и ничего не боитесь? Где же твоя сила теперь, когда тебе приходится терпеть поступки, чей груз я несу? У тебя есть сердце для мелочей, но иногда оно нужно и для больших вещей".

В этот момент Моад поставил свою лодку на набережной. Рокайя поспешил к Мириам. Она все еще дрожала всем телом. Не обращая внимания на Хасана, она воскликнула: "Халима прыгнула в реку!"

Мириам схватилась за сердце. Она посмотрела на Хасана, словно хотела сказать ему: "Это твоих рук дело!"

Хасан тоже был поражен. Он попросил рассказать подробности.

"Значит, когда она увидела, что вместо Сулеймана привезли Обейду, она сбежала? И ты говоришь, что Обейда не верит, что он в раю?"

Он посмотрел на Мириам, которая уткнулась лицом в свои руки и плакала.

Он встал.

"Следите за тем, чтобы впредь все шло как надо!"

Он отправился на набережную, где Ади ждал его в лодке.

"Назад в замок!" – приказал он.

"Я хочу, чтобы вы задушили того, кто в среднем саду, – сказал он евнухам, – как только останетесь с ним наедине. Обыщите его и принесите мне все, что найдете при нем. Затем похороните его вместе с двумя другими, убитыми сегодня утром, в дальнем конце садов, у подножия гор. Пару из двух других садов пришлите ко мне".

Суровый и мрачный, он поднялся в свою башню. Оказавшись на вершине, он дал знак, что пришло время покинуть сады. Он был рад, что с ним нет ни Абу Али, ни Бузурга Уммида. О чем ему было с ними говорить? Он должен был оставить миру объяснение и извинение за свои действия. Для верующих он должен был написать сборник своей философии, просто и в метафорах. Наследникам он должен был открыть последние тайны. Ему еще предстояла огромная работа. Но жизнь коротка, а он уже стар.

Измученный до смерти, он вернулся в свою комнату. Он рухнул на кровать и попытался заснуть, но не смог. Днем он ничего не боялся. Теперь он видел лицо Сулеймана, вплоть до мельчайших деталей. Да, казалось, он был счастлив. Но в следующее мгновение жизнь в нем угасла. Великий Боже! Какой ужасный эксперимент!

На его лбу выступили бисеринки пота. Теперь он видел, как ибн Тахир скачет к Нехавенду, одержимый одной мыслью. Да, именно там остановился его смертельный враг. Его "противоположный принцип", великий визирь Низам аль-Мульк, этот блестящий и прославленный ум, который исповедовал все, что человечество считало великим и хорошим. И все же где-то под всем этим скрывалась огромная ложь. Он преклонялся перед человечеством и его убеждениями вопреки лучшим убеждениям, которые, как знал Хасан, у него были. Он завоевал сердца масс и стал могущественным. Он добился этого благодаря доброте, щедрости и нескольким уступкам драгоценным человеческим желаниям. Оставалось ли место для другого, равного ему? Низам аль-Мульк превосходил его во всем. Он был старше его более чем на десять лет. Что же ему оставалось делать, кроме как прибегнуть к "противоположному пути"? Он – улыбающийся, я – мрачный. Он – прощающий, я – непреклонный. Он – нежный, я – страшный. И все же он знал, что визирь тоже способен быть безжалостным и беспощадным. Даже больше, чем он. Если мне удастся заставить его уступить, я стану единственным правителем Ирана.

"Только бы эта ночь закончилась!" – вздохнул он. Он надел пальто и вернулся на верхнюю площадку башни.

Он посмотрел вниз, в сады. Евнухи только что погасили лампы. Затем он повернулся к подножию гор. Там горел свет. Он вздрогнул. "Они хоронят мертвых", – сказал он себе. Его охватила жуткая дрожь при мысли о том, что однажды он исчезнет в небытии.

Мы ничего не знаем наверняка, подумал он. Звезды над нами молчат. Мы брошены на произвол судьбы и поддаемся иллюзиям. Бог, который правит нами, ужасен.

Он вернулся в свои покои и заглянул в лифт. Джафар и Абдур Ахман крепко спали. Он снял с них простыню. Свет из его комнаты тускло освещал их усталые лица. Он долго смотрел на них.

"Это правда, человек – самое странное существо на земле", – прошептал он. "Он хочет летать, как орел, но у него нет крыльев. Он хочет быть сильным, как лев, но ему не хватает лап. Каким ужасно несовершенным ты создал его, Господи! И в наказание Ты дал ему разум и способность осознать собственную беспомощность".

Он снова лег и попытался заснуть. Но ему удалось заснуть только под утро.

"Ибн Саббах – настоящий пророк. Он действительно верит в какого-то бога", – сказал Абу Али вечером Бузургу Уммиду. Тот посмотрел на него светлыми, почти детскими глазами. Затем он продолжил доверять ему.

"Видите ли, я не ошибся в нем. Как бы безбожно он ни говорил, я всегда верил, что только он может быть лидером исмаилитов. Потому что только он обладает тем величием сердца, которое необходимо. Хвала Аллаху! У нас есть пророк!"

"Воистину, ужасный пророк", – пробормотал Бузург Уммид.

"Мухаммед был не менее ужасен. Он послал тысячи людей на смерть. Но все они верили в него. Теперь они ждут Махди".

"Только не говори мне, что ты тоже его ждешь?"

Абу Али хитро улыбнулся и ответил.

"Массы никогда не ждали кого-то напрасно. Поверьте мне. История подтверждает это. Хорош он или ужасен, но он придет, потому что этого потребуют желания тысяч и тысяч сердец. В этом и заключается великий секрет человечества. Вы не знаете, когда и откуда он придет. Вдруг он окажется здесь".

"Похоже, что одна из форм безумия овладевает и вами. Вы верите! Даже зная, что человечество живет иллюзиями".

"Если он верит, почему бы и мне не верить?"

"Я начинаю думать, что все вы всегда этого хотели".

"Даисы не доверяют нам, потому что думают, что мы люди командира. У него есть ключ к федаинам. Мы должны вернуться к нему".

"Все эти перестановки туда-сюда не кажутся мне правильными. Но вы правы. Даисам нечего нам предложить. У нас нет своих людей. Значит, наше место – у командира".

В этот момент, вернувшись в свою резиденцию, девушки уныло плакали по Халиме. Они собрались вокруг бассейна, и Фатима, словно ястреб, напавший на стаю голубей, рассказала им, как все произошло. Они робко повесили головы и оплакивали свою погибшую спутницу. В ту ночь вернулись и девушки из двух дальних садов. Ужасная новость заставила их почувствовать, что все они – одна семья.

"Халима была лучшей из всех нас".

"Без нее в саду будет одиноко и грустно".

"Это будет ужасно скучно".

"Как же мы будем обходиться без нее?"

Мириам сидела в одиночестве на одной стороне. Она слушала, что говорят остальные, и чувствовала себя вдвойне хуже. Она поняла, что бессильна и что ничто больше не связывает ее с жизнью. Зачем ей вообще беспокоиться? С наступлением рассвета она велела девушкам ложиться спать. Она сходила за острым лезвием, вошла в ванную, разделась и легла в таз. Затем она вскрыла вены на запястьях.

Теперь она чувствовала себя спокойно, когда вода постепенно становилась красной. По мере того как вытекала кровь, уходила и жизнь. Ее охватило огромное изнеможение. "Пора спать", – сказала она себе. Она закрыла глаза и погрузилась в воду.

На следующее утро, когда Фатима пришла в ванну, чтобы поискать ее, она обнаружила ее бледной и мертвой в воде, красной от ее крови. Ее крик разнесся по всему зданию, а затем она потеряла сознание.

Примерно в это же время один из солдат султанской армии подошел к реке, чтобы напоить лошадей и ослов. Зацепившись за ветви деревьев в небольшой заливчике, он увидел обнаженное тело молодой девушки. Он вытащил ее на берег и не мог удержаться от восклицания: "Какая красота!"

Затем, чуть дальше, он заметил тело крупного животного. Какой-то леопард, подумал он. Ему удалось вытащить его на берег.

Животные испуганно заскулили.

"Спокойно... Я пойду доложу об этом своему командиру".

Люди эмира в большом количестве пришли на берег реки, чтобы посмотреть на странную находку. Один из старых воинов сказал: "Это плохой знак. Леопард и дева в объятиях смерти".

Капитан приказал похоронить их рядом друг с другом.

ГЛАВА 17

В последующие дни армия эмира продолжала непрерывно обстреливать Аламут. Исмаилиты уже привыкли к грохоту и звону снарядов, бьющихся о стены крепости. Предсказание Хасана оказалось верным. Солдаты, размещенные на стенах, наблюдали за летящими снарядами и с восторгом оценивали каждый из них, смеясь и издеваясь над плохими или громко выражая свое восхищение хорошими. Никто из них больше не испытывал ни малейшего страха. Для связи с врагом они использовали сигналы. Ибн Вакас, занявший место покойного Обейды в качестве руководителя разведчиков, вскоре нашел в этих хороших отношениях удобную возможность восстановить прямой контакт с армией эмира. Он отправил одного из своих людей вместе с одним из пленников. Пленник рассказал, что его товарищи по плену в замке чувствуют себя хорошо и что исмаилиты относятся к ним с уважением. Исмаилиты спросили людей эмира, не заинтересованы ли они в торговле с Аламутом. В крепости было много денег, и в одночасье возник процветающий черный рынок, связавший людей с обеих сторон.

Новости, которые ибн Вакас перехватил через этот канал, оказались бесценными для осажденного замка. Прежде всего он узнал, что армия эмира насчитывает уже не тридцать тысяч человек, а едва ли половину этого числа. Затем выяснилось, что даже оставшимся не хватает провизии и что, как следствие, люди постоянно ропщут и требуют отступить. Эмир Арслан Таш хотел бы отправить еще пять тысяч человек обратно в Раи или Казвин, но, учитывая сообщения о фанатичной решимости и мастерстве исмаилитов, он боялся потерять свое преимущество и встретить ту же участь, что и командир его авангарда.

Прошло чуть больше недели, когда в лагерь эмира примчался гонец и сообщил ужасную новость: какой-то исмаилит зарезал великого визиря посреди его собственной армии в Нехавенде. Арслан Таш был поражен. В одно мгновение его воображение представило замаскированного убийцу, пытающегося добраться до него. На его лбу выступил холодный пот.

"Позовите сюда Абу Джафара!" – приказал он.

Прибыл капитан.

"Ты слышал?" – обеспокоенно спросил он.

"Я слышал, ваше превосходительство. Низам аль-Мульк был убит".

"Что сказал хозяин Аламута?"

"Что он знает о великом визире нечто такое, о чем ваше превосходительство узнает только через шесть или даже двенадцать дней. И что когда это случится, ваше превосходительство должны вспомнить о нем и его послании".

"О Аллах, Аллах! Он уже все знал. Это он отправил убийцу в Нехавенд. Но что он имел в виду, говоря, что я должен помнить его?"

"Боюсь, ничего хорошего для вас нет".

Эмир провел рукой по глазам. Затем он, как олень, бросился к входу.

"Командир стражи! Быстрее! Я хочу, чтобы вы увеличили свои силы в десять раз. Ни один человек не должен быть без оружия. Расставьте повсюду стражу. Не пропускайте никого, кроме моих офицеров и тех, кого я вызвал лично!"

Затем он снова присоединился к Абу Джафару.

"Соберите барабанщиков! Приведите всех людей в боевую готовность. Любой, кто имеет хоть малейший контакт с Аламутом, будет обезглавлен на месте".

Не успел Абу Джафар выполнить этот приказ, как в палатку ворвался офицер.

"Мятеж! Команды катапульт оседлали своих лошадей и мулов и бежали на юг. Сержанты, выступившие против них, были избиты и связаны".

Арслан Таш схватился за голову.

"Ах ты, собака! Ты собачий сын! Как ты мог допустить такое?"

Офицер сердито уставился в землю.

"Они голодны. Они не хотят сражаться с могущественным пророком".

"И что же вы мне посоветуете делать?"

Абу Джафар бесстрастно ответил. "Великий визирь, смертельный враг исмаилитов, мертв. У власти находится Тадж аль-Мульк. Он симпатизирует повелителю Аламута".

"Что вы имеете в виду?"

"Люди, умеющие управлять осадным оборудованием, бежали. С какой целью мы продолжаем окружать Аламут?"

Арслан Таш заметно расслабился. Больше из чувства долга, чем по какой-либо другой причине, он крикнул: "Так вы рекомендуете мне позорно бежать?"

"Нет, ваше превосходительство. Просто со смертью визиря ситуация значительно изменилась. Мы должны ждать приказов от султана и нового великого визиря".

"Ну, это другое дело".

Он созвал собрание офицеров. Большинство из них высказались за отступление. Мужчины были против сражения с исмаилитами.

"Отлично", – сказал он. "Давайте разобьем лагерь и заставим всю армию готовиться к отступлению в абсолютной тишине".

На следующее утро солнце осветило пустое и безлюдное плато. Только вытоптанная земля и пепельные остовы бесчисленных костров свидетельствовали о том, что всего за день до этого здесь побывала огромная армия.

Источники Ибн Вакаса сразу же сообщили ему о смерти великого визиря.

"Исмаилиты убили великого визиря прямо посреди его собственного лагеря! Армия султана за пределами Аламута распадается!"

Новость мгновенно облетела всю крепость. Ибн Вакас сообщил новость Абу Али, который отправился на поиски Бузурга Уммида.

"Ибн Тахир выполнил приказ. Низам аль-Мульк мертв!"

Они оба пошли к Хасану и сообщили ему об этом.

С того момента, как верховный главнокомандующий узнал, что Мириам перерезала себе вены в ванной, он еще больше замкнулся в себе. Возможно, его машина и работала по его плану, но в процессе работы ее когти пожирали людей, для которых она не предназначалась. Одна жертва приводила к другой, та – к еще одной. Он чувствовал, что машина уже не полностью подвластна ему, что она проникает дальше и выше него и начинает уничтожать тех, кто был ему дорог и в ком он нуждался.

Теперь он был здесь, один и пугающий даже своих людей. Самоубийство Мириам он воспринял как потерю последнего человека, которому он мог открыть свое истинное "я". Если бы только с ним сейчас был Омар Хайям! Как бы он оценил его поступки? Конечно, он бы не одобрил их, но он бы их понял. А именно в этом он нуждался больше всего.

В его покои вошел вельможа. По торжественности их поведения он понял, что они принесли ему важные новости.

"Армия эмира бежит в хвосте. Ваш Исмаили убил великого визиря".

Хасан вздрогнул. Первого из троицы, когда-то посвятившей себя общему делу, больше не было. Теперь дорога была свободна.

"Наконец-то", – прошептал он. "Смерть этого дьявола – начало удачи".

Некоторое время все трое молчали. Затем он спросил: "Вы слышали, что случилось с тем, кто это сделал?"

Бузург Уммид пожал плечами.

"Мы ничего не слышали. Какая еще может быть возможность, кроме одной?"

Хасан смотрел им в глаза, пытаясь прочесть их мысли. Лицо Абу Али выражало преданность и доверие. Лицо Бузурга Уммида выражало одобрение, граничащее с восхищением.

Он расслабился.

"Передайте исмаилитам, что с этого дня они должны почитать ибн Тахира как нашего самого прославленного мученика. Помимо его имени, они должны упоминать в своих молитвах имена Сулеймана и Юсуфа. Таков мой приказ. С этого момента наш путь неумолимо ведет вверх. Все осажденные замки будут освобождены. Немедленно отправьте гонца в Гонбадан. Хусейн Алькейни должен быть отомщен. Как только Кызыл-Сарик отступит из крепости, пусть отправят караван с моим сыном сюда, в Аламут".

Он отпустил их и отправился на вершину своей башни, откуда наблюдал за отступлением войск эмира.

На следующее утро во все исмаилитские крепости галопом были отправлены гонцы. Ибн Вакас получил задание восстановить связь с Рудбаром.

Когда день стал клониться к вечеру, к верховному главнокомандующему прибежал запыхавшийся Абу Али.

"Произошло нечто невероятное, – сказал он, когда до него оставалось еще много времени. "Ибн Тахир вернулся в замок".

Ночь после нападения на великого визиря стала самой ужасной в жизни ибн Тахира. Избитый и израненный, со связанными руками и ногами, он лежал, прикованный к среднему столбу палатки. Отчаянные мысли грызли его. Ему казалось, что он слышит насмешливое хихиканье старика Аламута. Как он мог быть настолько ослеплен, что не разглядел обман с самого начала? Аллах, Аллах! Как он мог предположить, что религиозный лидер, чьи преданные последователи считали, что он служит справедливости и истине, может быть таким гнусным мошенником! Таким хладнокровным, расчетливым обманщиком! И что Мириам, это создание ангельской красоты, может быть его помощницей, в десять раз более презренной, чем он, потому что она использовала любовь для своих гнусных целей. Как безгранично он презирал ее сейчас!

Ночь тянулась до бесконечности. Мучительная боль никак не проходила, а сон никак не шел. Была ли Мириам любовницей этого ужасного старика? Неужели они вместе смеялись над его детской доверчивостью? Он, ибн Тахир, писал ей стихи. Он мечтал о ней, тосковал по ней, ждал ее. И все это время этот мерзкий старик, вероятно, использовал ее как свою игрушку, утолял на ней свою похоть, насыщаясь вином и ее чарами, а тех, кто верил в него, кто почитал и любил его, отправлял на смерть. Аллах, Аллах, каким ужасным было это откровение!

Но как все это стало возможным? Неужели над нами не было никого, кто мог бы наказать за такое преступление? Некому установить пределы для такого отвратительного поведения?

Мириам, шлюха! Это была самая невыносимая мысль из всех. Ее красота, ее ум, ее доброта – все это лишь приманка для идиота, которым он был! Он не мог жить после такого унижения. Вот почему он должен был отправиться в Аламут и все уладить со стариком. Он должен был это сделать, и это тоже принесло бы ему смерть. Чего же ему бояться?

Но все же! Разве красота Мириам не была самым восхитительным чудом? Какой мощный огонь она разожгла! Она запустила в нем сотню новых и неведомых сил. И вот, наконец, это осознание. О, если бы только он мог снова прижать ее к себе. И в минуту восторга раздавить ее, задушить!

На следующий день ему сообщили, что великий визирь умер. Они не стали отправлять его в Аламут и ждали, что предпримет султан.

Султан Малик-шах, который уже был на полпути в Багдад, немедленно прервал свое путешествие, когда узнал, что Низам аль-Мульк убит. Через два дня он вернулся в Нехавенд.

На мощном помосте, под небесно-голубым балдахином, среди бесчисленных знамен, венков и украшений лежало тело визиря, надушенное, помазанное и предварительно забальзамированное, облаченное в алую одежду и украшенное великолепным тюрбаном. У его ног лежали черная феска и колчан с чернилами и пером – символы должности визиря. Его восковое лицо, обрамленное красивой белой бородой, выражало благородство и спокойное достоинство.

Один за другим со всех концов королевства прибывали его сыновья на самых быстрых лошадях. Они опустились на колени перед мертвым отцом и поцеловали его холодные, окоченевшие пальцы. Стоны и причитания эхом разносились по погребальному помосту.

Когда султан увидел мертвое тело своего визиря, он разрыдался, как ребенок. Тридцать лет покойный служил своей стране! "Отец короля", – умоляет султан, – как ему подходил этот титул! Теперь он горько сожалел о своем суровом обращении с ним в течение последнего года. Почему он позволил женщине вмешиваться в государственные дела?! Он должен был запереть ее в гареме, как и всех остальных.

В лагере он узнал подробности ужасного убийства. Так вот каково было истинное лицо Хасана! Убийца мог с такой же легкостью вычислить его, а не визиря! Он содрогнулся. Нет, он не мог позволить этому преступлению распространиться. Он должен был избавиться от Хасана! И от всех исмаилитов вместе с ним. Все его замки придется сровнять с землей.