Текст книги "Аламут (ЛП)"

Автор книги: Владимир Бартол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Ее губы – лепестки распустившегося тюльпана,

а объятия дарят радость по вашему желанию.

Зулейка обхватила шею Юсуфа и притянула его голову к себе. Нежно, ласково она поцеловала его в губы.

Его голова закружилась от восторга. Не успел он опомниться, как она снова поднялась и дала сигнал девушкам. Они достали свои инструменты и начали играть танцевальную мелодию.

Она подняла руки так, что ее грудь стала упругой, и начала сгибаться в талии. Сначала она танцевала легко, едва двигаясь, торжественно и с большим достоинством. Юсуф наблюдал за ней с болью в глазах. Его охватило томление, не позволявшее думать. Все, что он видел, – это прекрасное тело, извивающееся и танцующее перед ним.

"Аллах велик", – прошептал он про себя.

Танец Зулейки становился все более оживленным и выразительным. Она все быстрее и быстрее вращала талией, переливаясь сверху вниз, как водопад, и искусно вздрагивая каждой конечностью по очереди. Наконец она начала бешено вращаться вокруг своей оси, десять раз, двадцать раз, а затем, как стрела из лука, полетела в объятия Юсуфа. Инстинктивно он обнял ее, прижался к ней и забыл обо всем на свете. Рокайя на цыпочках подошла к паре и расстелила над ними покрывало.

Через некоторое время, когда Юсуф очнулся от приятной дремоты, он снова был поражен. В полудреме он испугался, что, проснувшись, снова окажется в Аламуте и окажется, что все это ему только приснилось. Но теперь, совсем недалеко от себя, он увидел семерых девушек, окружавших Зулейку. Сам по себе рай не казался ему таким уж загадочным. Он чувствовал себя рядом с этими девушками вполне комфортно, так что находиться рядом с ними было настоящим удовольствием. Их прекрасные конечности сияли белизной сквозь вуали. Увидев упругую грудь Зулейки, он почувствовал тупую дрожь желания. Его лицо покраснело, а воспоминания о минутах наслаждения заставили мысли закружиться.

"Поверит ли мне кто-нибудь в крепости, когда я расскажу обо всем этом?" – задался он вопросом.

Тем временем девушки что-то обсуждали между собой. "А теперь давай с ним повеселимся", – шепнула Зулейке Рокая.

"Тебе нечего вмешиваться в мои дела. Я главный, и я скажу тебе, когда ты мне понадобишься".

"Ну, что за эгоистка! Неужели она думает, что Саидуна послала нас сюда просто посмотреть?"

Рокайя покраснела от гнева.

"Пусть Зулейка сама принимает решения", – сказала Джада, пытаясь успокоить ее.

"Молчи, маленький гном. Она хотела бы заполучить его в свои руки".

"Радуйтесь, что он вас не заметил. Иначе он начал бы сомневаться, что действительно находится в раю".

Зулейка посмотрела на нее исподлобья.

Рокайя готова была впасть в ярость. В этот момент они заметили, что Юсуф снова проснулся и наблюдает за ними. Глаза Зулейки гневно сверкнули. Они быстро подхватили тарелки и кувшины и начали прислуживать ему. Сама же она опустилась перед ним на одно колено и с прекраснейшей из улыбок спросила его: "Хорошо ли ты отдохнул, мой дорогой?"

Вместо ответа он обхватил ее живот тяжелой рукой и крепко притянул к себе. При этом его взгляд скользнул по ее плечу, чтобы посмотреть на других девочек. Он заметил Джаду и маленькую Фатиму, которые стояли на коленях на подушках у стены и полувопросительно, полувосторженно смотрели на него. Он ободряюще подмигнул им и подумал: ничего плохого в этих двух черепахах нет.

"На что ты смотришь, дорогая?"

Зулейка чувствовала, что его мысли были заняты чем-то другим.

"За окнами. Я только сейчас заметил, как там светло. Я бы хотел пойти посмотреть на рай".

"Я возьму тебя, Юсуф".

"Давайте возьмем с собой остальных, чтобы им не было одиноко".

Он кивнул Джаде и маленькой Фатиме.

"Почему бы вам не пойти с ними, если вам больше нравится их компания. Я могу подождать здесь".

Это почти испугало Юсуфа. В голосе Зулейки слышался суровый упрек.

"Зулейка, я не это имел в виду. Мне просто было жаль оставлять их здесь одних".

"Молчи. Я вижу это насквозь. Ты устал от меня".

"Пророк и мученики – мои свидетели, и я не лгу".

"Ты в раю и клянешься?"

"Почему ты не слушаешь меня, Зулейка?"

"Признайся. Тебе нравятся малышки Фатима и Джада".

Юсуф не знал, как еще оправдаться.

"Ладно, пойдем, Зулейка. Остальные могут делать все, что хотят".

Слезы, блестевшие в ее глазах, сменились победной улыбкой.

"Следуйте за нами. Чтобы вы были рядом, если нам что-нибудь понадобится".

Они вышли из павильона.

Юсуф посмотрел на странное освещение и покачал головой.

"Никто в Аламуте не поверит, что я действительно видел все это своими глазами".

"Неужели они так мало доверяют тебе, Юсуф?"

"Не волнуйтесь. Я прибью к стенке любого, кто откажется верить".

Они шли по дорожкам через благоухающие сады. Юсуф и Зулейка, взявшись за руки, шли впереди, а за ними – семь других девушек.

"Какая волшебная ночь!" воскликнула Джада. "Это все больше и больше похоже на настоящий рай".

"Как вы думаете, что должен чувствовать Юсуф, если он верит, что это действительно так!" заметила Рокайя.

"Поверили бы вы, если бы вдруг очнулись в этих садах, как он?" задалась вопросом Асма.

"Не знаю. Может быть, если бы я еще ничего не видел в этом мире".

"Наш учитель – необычный человек. Как вы думаете, действительно ли Аллах повелел ему создать эти сады?"

"Не задавай таких вопросов, Асма. Он могущественный мастер, возможно, даже маг. Ты не представляешь, может быть, он сейчас нас не слушает".

"Я боюсь, Рокайя".

Джада крепко прижалась к ней.

"Сайидуна сказал, что я проведу в раю только эту ночь. Как ты думаешь, он отправит меня сюда снова?" спросил Юсуф.

Зулейка вздрогнула. Как ей ответить ему?

"Я не знаю, Юсуф. Я знаю только, что когда ты навсегда покинешь этот мир, ты станешь нашим хозяином, и мы будем вечно служить тебе".

Юсуф почувствовал странное беспокойство. Он крепче прижался к Зулейке.

"Тебе жаль, что тебе придется нас покинуть?"

"Конечно, да, Зулейка".

"Ты будешь думать обо мне?"

"Я никогда тебя не забуду".

Они обнялись.

Их разбудил прохладный ветерок.

Они вернулись в павильон.

Они начали пить. Юсуф, протрезвевший на прохладном воздухе, вскоре снова был навеселе. В нем появилась новая смелость. Пока Зулейка разливала вино, он привлек Джаду к себе и поцеловал ее.

"Будешь ли ты моей, когда я приеду сюда навсегда?"

В ответ она обвила его шею своими нежными руками. Вино тоже придало ей смелости.

Зулейка оглянулась на них. Ее глаза гневно вспыхнули.

Джада отстранилась от Юсуфа и робко отползла в сторону.

Юсуф начал смеяться. Покраснев от смущения, он подошел к Зулейке и прошептал ей.

"Разве ты не видишь, я просто пошутил?"

"Не лги мне. Хорошо, что я вовремя узнала, кто ты".

Он попытался обнять ее.

"Оставьте меня в покое! Иди, следуй за своим сердцем".

Она отвернулась от него. Через стекло она увидела лицо Апамы, которое угрожающе смотрело на нее. Еще мгновение – и она исчезла.

Но Зулейка внезапно протрезвела.

"О, Юсуф, Юсуф! Неужели ты не понимаешь, что я просто дразнил тебя? Ты господин надо мной и всеми нами".

Она взяла его за руку и осторожно подвела к девушкам.

"Ты правишь здесь и можешь выбирать по своему усмотрению".

Они дали ему еще выпить, и его сердце растаяло от гордости и восторга. Теперь он действительно был настоящим правителем, властелином душ и тел этих семи девушек, хозяином великолепных садов и сказочного павильона. Лишь то тут, то там сквозь пьянство проскальзывало осознание того, что скоро ему придется уехать. Но новый кувшин вина помогал заглушить тоску, грозившую настигнуть его.

Раздался сигнал, и Зулейка приготовила напиток. Ее рука дрожала, когда она опускала шарик в чашку. Маленькая Фатима прикрыла глаза. Джада сдержала вздох. Юсуф пил вино, не обращая внимания ни на что. Вскоре он откинулся на подушки и крепко уснул. Девочки укрыли его. На него повеяло прохладой, как будто солнце закрыли.

"Вообще-то мне до сих пор не ясно, – сказал Абу Али с вершины башни, – какой пользы вы ждете от этих "ашашинов", если ваш эксперимент сегодня удастся. Неужели вы думаете, что на них выстроится сила и мощь института?"

"Безусловно. Я скрупулезно изучил все известные в истории типы правления. Я пытался разглядеть их сильные и слабые стороны. Ни один правитель никогда не был полностью независим. Главными препятствиями на пути его власти всегда были время и пространство. Александр Македонский обрушился со своими армиями на полмира и подчинил его себе. Но он еще не достиг апогея своего потенциала, когда смерть забрала его. Правители Рима расширяли свою власть, поколение за поколением. Им приходилось завоевывать мечом каждый дюйм земли. Если пространство не мешало им, то время подрезало им крылья. Мухаммед и его наследники остановились на более эффективном методе. Они послали миссионеров, чтобы те поработили духов. Так они смягчали сопротивление, и земли падали к ним в руки, как спелые яблоки. Но там, где дух был силен – например, среди христиан, – их продвижение срывалось. Римская церковь использует еще более совершенную систему. Ее престолонаследие зависит не от родства и крови, как у мусульманских халифов, а от благородства интеллекта. Только лучшие умы поднимаются на руководящую должность. Интеллект – это также то, что связывает верующих в такую прочную систему. Итак, похоже, что церковь преодолела рабство времени. Но она все еще зависит от пространства. Там, где ее влияние не распространяется, у нее нет власти, и ей приходится довольствоваться этим. Приходится вести переговоры и идти на компромиссы с противниками и искать могущественных союзников.

"Я задумал создать институт, который сам по себе достаточно могущественен, чтобы не нуждаться в союзниках. До сих пор правители воевали друг с другом с помощью своих армий. Они также использовали свои армии, чтобы завоевывать новые земли и покорять могущественных противников. Тысячи солдат пали за дюйм земли. Однако правителям редко приходилось опасаться за свою голову, а ведь именно для них предназначены наши удары. Ударьте по голове, и тело упадет. Правитель, опасающийся за свою голову, готов идти на уступки. Поэтому наибольшая власть будет принадлежать тому, кто сможет держать в страхе правителей мира. Но чтобы страх был эффективным, он должен иметь под собой реальную основу. Правители хорошо защищены и охраняются. В таких условиях им могут реально угрожать только существа, которые не только не боятся смерти, но и страстно желают ее. Сегодняшний эксперимент заключается в создании таких существ. Я планирую превратить их в свои живые кинжалы, способные преодолевать время и пространство. Они должны сеять страх и трепет, но не среди масс, а среди коронованных и помазанных глав мира. Пусть каждый властитель, выступающий против них, живет в смертельном ужасе".

На вершине башни воцарилось долгое молчание. Собравшиеся на вершине не осмеливались смотреть ни на Хасана, ни друг на друга. Наконец Бузург Уммид нарушил молчание.

"Все, что вы нам рассказали, ибн Саббах, с одной стороны, совершенно ясно и просто, а с другой – настолько беспрецедентно и ужасно, что я почти вынужден думать, что этот план не мог быть придуман умом, имеющим дело с реальными законами известного мира. Я бы скорее приписал его одному из тех мрачных одиночек, которые путают мечты с реальностью".

Хасан улыбнулся.

"Видимо, вы тоже считаете меня безумцем, как когда-то Абул Фазель. Но это только потому, что вы смотрите на реальность с хорошо протоптанной дорожки. Действительно, такова реальность посредственности. Гораздо реалистичнее тот, кто разрабатывает план, который еще никто не пробовал осуществить, и все равно реализует его. Возьмем, к примеру, Мухаммеда. Все в его округе в Мекке сначала смеялись над ним, когда он рассказал им о своей идее. Они видели в нем лишь полусумасшедшего мечтателя. Его конечный успех показал, что его расчеты были более реалистичными, чем колебания всех сомневающихся. Я подвергну свой план такому же испытанию".

"Все эти последствия были бы очевидны для меня, если бы я мог поверить, что предсказанные вами перемены действительно произойдут в федаинах", – сказал Абу Али. "Но как я могу поверить, что живой человек будет жаждать смерти, как бы он ни был убежден, что в потустороннем мире его ждет рай?"

"Мое предположение основано не только на знании человеческой души, но и на знании того, как функционирует человеческое тело. Я объездил более половины мира – верхом на лошади, на ослах или верблюдах, пешком или на лодке – и познакомился с бесчисленными народами, их укладом и традициями. Я экспериментировал со всеми видами человеческого поведения и сегодня могу сказать вам, что весь человеческий организм, духовный и физический, лежит передо мной как открытая книга. Когда федаины снова проснутся в Аламуте, их первым чувством будет сожаление о том, что они больше не в раю. Они смогут смягчить это сожаление, рассказав о пережитом со своими коллегами. Тем временем яд гашиша будет действовать в их телах, пробуждая неудержимое желание вновь насладиться им. Это желание будет неотделимо от их представлений о райском блаженстве. В своем воображении они будут видеть своих любимых девушек и практически умирать от тоски по ним. Эротические гуморы будут восстанавливаться в их организме и пробуждать новую страсть, граничащую с безумием. В конце концов это состояние станет невыносимым. Их фантазии, истории и видения полностью заражают окружающий мир. Их бурлящая кровь затуманит разум. Они больше не будут размышлять, не будут выносить суждения, а просто будут томиться желанием. Мы обеспечим им комфорт. А когда придет время, мы дадим им задание и пообещаем, что рай будет открыт для них, если они выполнят его и погибнут. Они будут искать смерти и умрут с блаженной улыбкой на устах..."

В этот момент евнух окликнул его у входа в башню.

"Сайидуна! Апама просит вас немедленно прийти в центральный сад".

"Хорошо".

Хасан отстранил его.

Вернувшись на платформу, он взволнованно заговорил.

"Видимо, с ибн Тахиром что-то не так. Подождите меня здесь".

Он плотнее обернул вокруг себя плащ и из своей комнаты спустился к основанию башни.

ГЛАВА 11

Когда евнухи ввели ибн Тахира в шатер Мириам, в нем было смертельно тихо. Они усадили его, а затем, бесшумно, как злые духи, снова вышли с поклажей.

Сафия прижалась к Хадидже и впилась испуганными глазами в неподвижное тело, лежавшее под черным покрывалом. Остальные девушки сидели вокруг бассейна, окаменев от ужаса. Мириам стояла на коленях на возвышении, опираясь на свою арфу. Она безучастно смотрела вперед.

Ее боль только усилилась. Значит, Хасан действительно так мало заботился о ней, что послал ей любовника! О, если бы она предала его, даже не подозревая об этом, насколько сильнее она любила бы его потом! Да, она ненавидела его сейчас, она должна была его ненавидеть. А вместе с ним она ненавидела и этого юношу, это слепое, наивное создание, которое он передал ей на попечение этим вечером. Ее красота и мастерство должны были соблазнить его и заставить поверить в то, что он находится в раю! Как же она его презирала!

Тело шевельнулось под одеялом. Девушки затаили дыхание.

"Рикана! Раскрой его".

Голос Мириам был холодным и твердым.

Рикана нерешительно повиновалась. Они были поражены, когда увидели лицо ибн Тахира. Он казался еще почти ребенком. На его подбородке едва начал расти первый светлый пух. Его белая феска сползла с головы. У него был высокий лоб и густые коротко остриженные волосы. Длинные ресницы прикрывали его глаза. Красные губы были слегка сжаты.

"Это же ибн Тахир, поэт!" прошептала Хадиджа.

"Это он захватил флаг турков сегодня утром", – сказал Сит.

"Он красив, – заметила Сафия.

Теперь Мириам посмотрела на спящего гостя. На ее губах появилась улыбка. Не такой она представляла себе свою жертву.

А эти разговоры о том, что он герой и поэт? Это казалось ей нелепым.

"Ну почему, он же еще ребенок", – сказала она себе.

Теперь она чувствовала себя несколько расслабленной. Задача убедить его в том, что он находится на небесах, стала ей нравиться. На самом деле задание, которое поручил ей Хасан, было довольно интересным. Какой странный и удивительный человек, этот ее хозяин! Его идея была либо безумной, либо великолепно ужасной. Теперь он привел в движение аппарат. Она была одним из самых важных его винтиков. Разве это не знак его доверия? Не мешало ли ей понять его лишь мелкое тщеславие? В конце концов, драма всегда была ее страстью. Разве Хасан не предоставил ей прекрасную возможность вернуться к этому? Что еще может предложить ей жизнь, кроме сплошного фарса?

Остальные девушки тоже почувствовали, что с их плеч свалилась тяжесть, когда они увидели юное лицо ибн Тахира. Даже робкая Сафия заметила: "Будет нетрудно убедить его, что он в раю".

Мириам провела пальцами по струнам своей арфы.

"Начинайте петь и танцевать!"

Атмосфера в павильоне стала непринужденной. Девушки взяли в руки свои инструменты и барабаны и приготовились танцевать. Было восхитительно наблюдать за тем, как они освобождают свои конечности от вуали. Мириам улыбалась им, когда они соблазнительно двигались и танцевали, как будто новый гость уже наблюдал за ними.

"Он все равно не проснется, – разочарованно заметила Сит, откладывая барабан и маленькие колокольчики.

"Давайте побрызгаем на него водой, – предложила Рикана.

"Ты с ума сошла?" Хадиджа отругала ее. "Какое у него тогда будет первое впечатление о рае?"

"Продолжайте петь и танцевать", – сказала Мириам. "Позвольте мне попытаться привести его в чувство".

Она опустилась на колени рядом с ним и пристально вгляделась в его лицо. Его черты показались ей красивыми и аристократичными.

Она легонько коснулась рукой его плеча. Он дернулся. Она услышала какое-то бессвязное бормотание. Она почувствовала одновременно и страх, и сильное любопытство. Что он скажет, что сделает, оказавшись в этом странном месте?

Она мягко назвала его по имени.

Он молниеносно поднялся на ноги. Он широко раскрыл глаза и растерянно огляделся по сторонам.

"Что это?"

Его голос был робким и дрожащим.

Пение и танцы девушек прекратились. Их лица выражали сильное напряжение.

Мириам быстро встала на ноги.

"Ты в раю, ибн Тахир".

Он удивленно посмотрел на нее. Затем он снова лег.

"Мне приснился сон", – пробормотал он.

"Вы слышали это? Он не может поверить, что находится в раю", – прошептала Хадиджа в смятении.

Неплохое начало, подумала Мириам. Она снова прикоснулась к нему и позвала по имени.

На этот раз он тоже сел. Его глаза оставались прикованными к лицу Мириам. Его губы начали дрожать. Его глаза выражали изумление, граничащее с ужасом. Он посмотрел на себя, ощупал себя и стал разглядывать комнату вокруг. Затем он провел рукой по глазам. Его лицо было бледным, как воск.

"Это не может быть правдой", – прошептал он. "Это безумие! Это трюк!"

"Сомневающийся ибн Тахир! Разве так ты отплатил за доверие Саййидуны?"

Мириам посмотрела на него с упреком, но с улыбкой.

Он встал, и его глаза стали перебегать с предмета на предмет. Он подошел к стене и потрогал ее. Он подошел к бассейну и окунул палец в его воду. Затем он бросил испуганный взгляд на девушек и вернулся к Мириам.

"Я не понимаю, – сказал он дрожащим голосом. "Прошлой ночью Сайидуна вызвал нас и велел проглотить какие-то маленькие шарики с горьким вкусом. Я заснул, и мне снились всякие странные сны. А теперь я вдруг проснулся в каком-то совершенно другом месте. Что это там такое?"

"Это сады, о которых вы знаете из Корана".

"Я хочу их увидеть".

"Я отвезу вас туда. Но не хотите ли вы сначала принять ванну и поесть?"

"На это будет время позже. Сначала мне нужно узнать, где я нахожусь".

Он подошел к дверному проему и откинул занавеску.

Мириам сопровождала его. Она взяла его за руку и повела через вестибюль. Выйдя на улицу, они остановились на верхней ступеньке.

"Какое удивительное зрелище!" – воскликнул он, увидев перед собой сказочно освещенные сады. "Нет, в Аламуте ничего подобного нет. И нигде поблизости я не знаю такого места. Должно быть, я долго спал, раз они унесли меня так далеко!"

"Не боишься ли ты быть таким непочтительным, ибн Тахир? Неужели ты все еще отказываешься верить, что находишься в раю? Сотни тысяч парасангов отделяют тебя от твоего мира. И все же, когда ты проснешься в Аламуте, пройдет всего одна ночь".

Он пристально смотрел на нее. Он снова провел руками по своему телу.

"Значит, я сплю? Не в первый раз я клянусь, что то, что мне снилось, было на самом деле. Помню, как однажды в доме отца я обнаружил кувшин, полный золотых изделий. Раньше мне просто снилось, что я нашел сокровища, – сказал я себе. Но сегодня это случилось на самом деле". Я высыпал золотые изделия из кувшина, пересчитал их и рассмеялся про себя. Слава Аллаху, что на этот раз это не сон", – вздохнул я. Затем я проснулся. Это действительно был сон. Можете себе представить, как я был разочарован. На этот раз я не собираюсь обманываться. Хотя этот сон удивительный и очень реалистичный. Но это может быть связано с гранулами Саидуны. Я не хочу разочаровываться, когда проснусь".

"Ты думаешь, я просто образ в твоем сне, ибн Тахир? Тогда проснись! Вот, посмотри на меня, почувствуй меня!"

Она взяла его руку и провела ею по всему телу.

"Неужели ты не чувствуешь, что я такое же живое существо, как и ты?"

Она взяла его голову в свои руки и заглянула в его глаза.

Он вздрогнул.

"Кто вы?" – непонимающе спросил он.

"Мириам, девушка из рая".

Он покачал головой. Он спустился по ступенькам и пошел дальше, минуя десятки разноцветных фонарей, вокруг которых порхали мотыльки и летучие мыши. Вдоль дорожки росли незнакомые растения, странные цветы и плоды, которых он никогда не видел.

"Все кажется заколдованным. Это обычный сказочный пейзаж", – пробормотал он.

Мириам шла рядом с ним.

"Так ты до сих пор не понял? Ты сейчас не на земле, а на небесах".

Из павильона доносились музыка и пение.

Он сделал паузу и прислушался.

"Эти голоса такие же, как на Земле. И ты, у тебя совершенно человеческие черты. На небесах такого быть не может".

"Неужели вы настолько невежественны в Коране? Разве в нем не говорится, что в раю все будет так же, как на земле, чтобы верующие почувствовали, что вернулись домой? Почему ты удивляешься, если ты верующий?"

"Почему бы мне не удивиться? Как живое существо, человек из плоти и крови может попасть на небеса?"

"Значит, Пророк солгал?"

"Не дай Аллах даже подумать о таком".

"Разве он не был здесь при жизни? Разве он не предстал перед Аллахом, плоть и кровь, которой он был? Разве он не предписал, что в судный день плоть и кровь воссоединятся? Как же ты собираешься вкушать райскую пищу и напитки или веселиться с хасидами, если у тебя нет настоящего рта и настоящего тела?"

"Эти вещи обещаны нам только после смерти".

"Полагаете, Аллаху будет легче привести вас в рай, когда вы умрете?"

"Это не то, что я имел в виду. Но это то, что было сказано".

"Говорят также, что Аллах передал Сайидуне ключ, чтобы открыть врата рая для любого, кого он пожелает. Вы сомневаетесь в этом?"

"Вот идиот! Я должен постоянно помнить, что мне это только снится. Но все – этот разговор с тобой, твоя внешность, окружение – настолько яркое, что я продолжаю обманываться. Как жаль, что все это не по-настоящему!"

Какая близкая игра, подумала Мириам.

"Жаль! Так ты все еще не веришь, ибн Тахир? Твое упрямство меня удивляет. Подойди и еще раз внимательно посмотри на меня".

Она подошла к фонарю, на котором была нарисована голова тигра с раскрытой пастью и сверкающими глазами. Ибн Тахир посмотрел сначала на нее, потом на фонарь над ее головой. Внезапно он уловил запах ее благоухающего тела.

Новая, безумная мысль промелькнула в его голове. Кто-то, должно быть, смеется над ним.

"Это дьявольская игра!"

Его глаза вспыхнули яростной решимостью.

"Где моя сабля?"

В ярости он схватил Мириам за плечи.

"Признайся, женщина! Все это просто подлый трюк!"

На тропинке хрустели камешки. Тяжелое темное тело пронеслось по воздуху и повалило ибн Тахира на землю. Онемев от страха, он уставился в два диких зеленых глаза над собой.

"Ариман!"

Мириам ухватилась за леопарда и оттащила его от ибн Тахира.

"Бедняжка! Теперь ты веришь? Ты чуть не лишился жизни".

Животное послушно уселось у ног Мириам. Ибн Тахир поднял себя с земли. Все вокруг становилось для него все более запутанным. Он должен был проснуться от испуга, если это был всего лишь сон. Так может ли это быть правдой? Где он находился?

Он посмотрел на девушку, склонившуюся над странной длинноногой кошкой. Животное выгнуло спину, позволило себя погладить и удовлетворенно мурлыкнуло.

"В раю не должно быть насилия, ибн Тахир".

Она рассмеялась так сладко, что смех пронзил его до мозга костей и проник в сердце. Что с того, что он стал жертвой обмана? Что с того, что он просто спит и в конце концов должен проснуться? То, что он испытывал, было необычным, чудесным, фантастическим. Неужели так важно, чтобы все вокруг было правдой? Он действительно испытывал это, и это было для него сейчас главным. Возможно, он заблуждался относительно реальности предметов. Что же касается реальности его чувств и мыслей, то в них нельзя было ошибиться.

Он огляделся. Вдалеке на заднем плане виднелось что-то темное, поднимающееся высоко к небу, похожее на какую-то стену.

Это был Аламут.

Руками он заслонил глаза от света и напряженно всматривался.

"Что это там, сзади, поднимается в небо, как какая-то стена?"

"Это стена Аль-Арафа, которая отделяет рай от ада".

"Совершенно потрясающе", – прошептал он. "Только что мне показалось, что я увидел тень, движущуюся поверх него".

"Наверное, один из тех героев, которые погибли за единственную истинную веру с оружием в руках, сражаясь против воли родителей. Теперь они с тоской взирают на наши сады. Они не могут прийти сюда, потому что нарушили четвертую заповедь Аллаха. Им не место в аду, потому что они погибли как мученики. Поэтому их заставляют смотреть в обе стороны. Мы наслаждаемся, они наблюдают".

"Тогда где же трон Аллаха и Всемилостивого с пророками и мучениками?"

"Не жди, что рай будет похож на земной пейзаж, ибн Тахир. Он безграничен в своих масштабах. Он начинается здесь, под Арафом, а затем простирается через восемь бесконечных областей к последнему и самому возвышенному царству. Там находится трон Аллаха. Пророк и саййидуна – единственные смертные, которые были допущены туда. Эта начальная часть предназначена для обычных избранных, таких как ты".

"Где Юсуф и Сулейман?"

"Они тоже у подножия Арафа. Но их сады находятся далеко отсюда. Завтра в Аламуте вы втроем сможете рассказать друг другу, где вы были и что каждый из вас испытал".

"Конечно, если мое нетерпение не доконает меня первым".

Мириам улыбнулась.

"Если ваше любопытство станет слишком сильным, просто спросите".

"Прежде всего расскажите мне, откуда вы столько знаете".

"Каждый из харисов был создан особым образом и для особых целей. Аллах дал мне знания, чтобы удовлетворить страсть истинного верующего к познанию".

"Я сплю, я сплю", – пробормотал ибн Тахир. "Это единственное объяснение. И все же никакая реальность не может быть более яркой, чем этот сон. Все, что я вижу, и все, что говорит мне это прекрасное явление, абсолютно совпадает. Вот в чем разница между ним и обычными снами, где все разрозненно и обычно неясно. Все это, должно быть, дело рук какого-то невероятного мастерства Сайидуны".

Мириам внимательно слушала, что он бормотал.

"Ты неисправим, ибн Тахир! Неужели ты думаешь, что твой жалкий интеллект постиг все тайны Вселенной? Ведь еще так много вещей скрыто от твоих глаз! Но давайте пока оставим споры. Пора возвращаться к чародеям, которые, я уверен, жаждут вновь увидеть своего дорогого гостя".

Она отпустила Аримана и отправила его в кусты. Она взяла ибн Тахира за руку и повела его в сторону павильона.

У подножия ступенек она услышала тихий свист. Она ахнула. Апама, должно быть, подслушивала и хотела поговорить с ней. Она провела ибн Тахира в центральный зал и легонько подтолкнула его к девушкам.

"Вот он, – позвала она.

Затем она быстро выбежала обратно через вестибюль.

В дальнем конце ее ждал Апама.

"Очевидно, вы хотите потерять голову!"

Она приветствовала ее такими словами.

"Так вот как вы выполняете приказ Сайидуны? Вместо того чтобы напоить мальчика и сбить его с толку, вы ведете с ним беседы об Аллахе и рае, пока он еще совершенно трезв".

"У меня есть свой разум, и я могу сам судить, что лучше".

"Неужели? Ты собираешься соблазнить мужчину с помощью этих штучек? Неужели ты ничему не научилась у меня? Что толку тогда от твоих красных губ и белых конечностей?"

"Будет лучше, если ты исчезнешь, Апама. Он может увидеть тебя, и тогда его последняя вера в то, что он в раю, испарится".

Апама с удовольствием разорвала бы ее на части взглядом.

"Шлюха! Ты играешь со своей жизнью. Это мой долг – рассказать Саидуне. А ты просто жди!"

Она скрылась в кустах, а Мириам поспешно вернулась в центральный зал.

Пока они с ибн Тахиром гуляли, девушки слегка подвыпили. Они танцевали и пели, пребывая в оживленном и игривом настроении. Они привлекли ибн Тахира к себе, окружили его и набросились на него с едой и питьем.

Когда Мириам вошла, они на мгновение замолчали. Они заметили недовольство на ее лице и испугались, что могли его вызвать.

Мириам поспешила успокоить их.

"Нашему гостю сначала нужно смыть с себя земную усталость. Будь к его услугам и помоги ему искупаться".

Ибн Тахир решительно покачал головой.

"Я не буду купаться, когда рядом женщины".

"Ты наш хозяин, и мы будем делать все, что ты прикажешь".

Мириам позвала девочек и вышла с ними из зала. Когда ибн Тахир убедился, что его никто не видит, он бросился к кроватям, схватил подушки, осмотрел их и пощупал под ними. Затем он подошел к столам, уставленным едой, и брал один кусочек фрукта за другим, ощупывая и обнюхивая их. Некоторые из них были ему совершенно незнакомы. Он порылся в памяти, чтобы проверить, не слышал ли он их описания. От еды он перешел к коврам, висевшим на стенах, и стал смотреть, что за ними скрывается. Он не нашел ничего, что могло бы дать ему хоть какое-то представление о земле, в которой он находился. Он почувствовал, как на него нахлынули нежданные опасения.

Он спрашивал себя, может быть, он действительно находится в раю. Все вокруг казалось ему чужим и незнакомым. Нет, такая пышная долина с садами, полными экзотических цветов и диковинных фруктов, не могла существовать среди его бесплодных земель. Неужели это была та самая ночь, когда его вызвали к верховному главнокомандующему? Если это так, то оставалось только предположить, что он стал жертвой какого-то невероятного трюка и пилюля Саидуны навеяла ему эти ложные сны, или же все действительно было так, как учит исмаилитская доктрина, и Саидуна действительно обладал силой отправить в рай любого, кого пожелает.