Текст книги "Сто лет безналом"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

Глава 22

До города кавалькада Генерала добралась далеко за полночь. Но темнота не мешала живым мертвецам – ночью они видели не хуже, чем при ярком солнечном свете.

– Вот еще одна странность нашего существования, – заметил Инженер. – Значит, мы обрабатываем визуальную информацию не глазами, а какими-то другими органами чувств. Я видел, как один мертвец начисто лишенный глаз неплохо ориентировался в пространстве. Наши глаза мертвы, как и все остальное. Я наблюдал за тобой всю дорогу: твой зрачок при попадании на него света не изменялся… Но как же тогда все происходит? Это же нарушение всех законов природы!

– Мы и сами – нарушение всех законов, – согласился с ним Генерал. – Почему мы существуем, хотя по всем законам природы мы должны спокойно лежать в земле?

– У меня сложилось такое впечатление, что сам Император не понимает того, что делает, – высказал свою точку зрения Инженер. – Просто пользуется своим даром интуитивно. Каково это провести столько времени в обществе разлагающихся трупов? В такой ситуации кто угодно лишится рассудка.

– Он сошел с ума еще раньше, – возразил Генерал. – Возможно, только сумасшедшим подчиняются такие силы.

Лагерь они решили разбить на одном из стадионов города, расположенном на территории Дома культуры народов мира, в самом центре Берлина.

– Разобьемся на две группы, – предложил Генерал. – Так мы быстрее обыщем город.

– Зачем? – удивился Инженер. – Я знаю где находились основные терминалы накопителей. Обшаривать город нет нужды. А нужные детали смогу найти только я.

– Тогда чего мы сюда приехали? – не понял Генерал. – Нужно было сразу приступать к поискам.

– Хоть нам и не нужен отдых, давай подождем до утра, – попросил Инженер. – Так привычнее.

– Ну, если привычнее, – согласился Генерал, – начнем с восходом солнца. А пока командую отбой.

Когда первые лучи осветили поросшую бурьяном арену стадиона, личный состав маленькой армии Генерала лежал вповалку на земле возле заглушенных автомобилей. Солнце высветило неподвижные тела бойцов, изуродованные трупными пятнами бледные лица. Но кроме наглых вездесущих ворон некому было ужаснуться страшным ликам смерти, оставившей свою неизгладимую печать на этих, некогда живых людях. Одна из ворон медленно кружила над стадионом, словно примерялась к добыче. Наконец она спланировала вниз и уселась на голову одного из солдат. Через мгновение несчастный лишился обоих глаз. Ворона хрипло каркнула, призывая товарок, и они слетелись на её зов.

Генерал тяжело выныривал из глубокого забытья. Нет, он не спал. Он словно находился в ступоре, не имея возможности вновь подчинить себе свое мертвое тело. Ему было хорошо и спокойно, но какая-то неясная тревога не давала ему окончательно отключиться. Он должен был выполнить какую-то очень важную миссию, после которой он сможет обрести долгожданный покой. Наконец Генерал собрался с силами и, разрывая вязкую, но такую приятную паутину небытия, вновь вывалился в ненавистную реальность. Оглядевшись, Генерал ужаснулся: его солдаты были атакованы бандой оголтелого воронья.

– Тревога! – заревел Генерал в полный голос, не забывая отдать соответствующий приказ и на мысленном уровне. – Подъем! Построиться!

Генерал подбежал к бойцам, попутно разогнав ворон. Солдаты едва шевелились, с трудом поднимаясь с земли. Многие лица были изуродованы крепкими клювами ворон. Но треть личного состава не подавали даже признаков жизни, не смотря на все команды Генерала. Он тоже не чувствовал их присутствия. Эти бойцы ушли навсегда в страну грез, откуда их выдернул злой гений Императора. Генерал недовольно оглядел своё поредевшее и основательно потрепанное воинство, но винить в том, что произошло, было некого. О таких последствиях Генерал даже и не думал. Он, чеканя шаг, прошелся перед строем бойцов.

– Запоминайте, салабоны: тела – беречь как зеницу о… – Генерал запнулся на полуслове – пятеро солдат напрочь были лишены глаз. – Тьфу, черт! – выругался Генерал. – Беречь, как самое дорогое! – наконец нашелся он. – Мертвых… – он вновь запнулся: все его бойцы уже давно были мертвы. – Ушедших от нас навсегда, – продолжил он через секунду, – предать земле! Со всеми положенными почестями, как погибшим в бою! Выполняйте!

Немного пришедшие в себя солдаты засуетились, выполняя распоряжения Генерала. Они быстро вырыли саперными лопатками братскую могилу, куда аккуратно сложили тела так и не пришедших в себя бойцов. Пока они занимались похоронными работами, к Генералу подошел Инженер.

– Что думаешь об этом? – спросил его вояка. – Тоже считаешь, что я облажался?

– Почему тоже? – удивился Инженер.

– Потому что я так считаю! – отрезал Генерал.

– Нет, ты тут совсем не виноват, – успокоил его Инженер. – По всей видимости, чем дальше от Империи мы находимся, тем слабее силы, удерживающие нас на этом свете. Мы ведь тоже спокойно могли не вернуться… Но все-таки вернулись.

– Нас с тобой вернул к жизни неоплаченный долг к нашему великому и блистательному, – иронично ответил Генерал. – Но что вернуло этих парней, – Генерал указал на суетившихся с могилой солдат.

– Тоже долг или, если назвать это по-другому – честь, – ответил Инженер. – Эти парни при жизни были настоящими солдатами, они остались ими даже после смерти, как бы это ни прискорбно звучало. А те, кто в могиле, уже отмучились… Им сейчас лучше, чем всем нам.

– Ты прав, – согласился Генерал, от его прежней хандры не осталось и следа.

Он выстроил солдат перед свежей могилой с автоматами на изготовку и произнес небольшую речь:

– Солдаты, соратники! Сегодня мы понесли первые потери. Пусть наши боевые товарищи покоятся с миром, Господь не оставит их своей милостью! Почтим память ушедших воинским салютом и минутой молчания!

– Ахтунг! – скомандовал офицер. – Пли!

Застоявшийся воздух мертвого города всколыхнули слившиеся воедино выстрелы салюта. Генерал постоял минуту над открытой могилой. Затем он набрал в горсть жирной сырой земли и бросил её вниз. Его примеру последовал Инженер и старший офицер, оставшийся в одиночестве. После этого солдаты быстро засыпали братскую могилу сослуживцев землей. Пока они ровняли могильный холмик, Генерал из двух подгнивших досок связал некое подобие креста, который воткнул в мягкую, податливую землю.

– Спите спокойно! – произнес он, снимая походную фуражку. – Надеюсь, что вас больше никто не потревожит! По машинам! – скомандовал Генерал, после того, как все формальности были соблюдены.

Солдаты лихо запрыгнули в грузовик, взревели стартеры, и маленькая колонна покинула негостеприимную арену стадиона, оставляя за спиной свежий могильный холмик. Они не видели, как крест, заботливо воткнутый в землю Генералом, покосился и упал.

* * *

– Итак, – окликнул засмотревшегося в окно Инженера старый вояка, – куда дальше?

Инженер молчал, уныло глядя сквозь заляпанное грязью стекло на разрушающийся под действием времени город.

– Что, на ностальгию потянуло? – понял состояние напарника Генерал.

– До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что все вокруг – настоящее! – с надрывом произнес Инженер. – Не кошмар, не сон, а явь… Реальность… Это же мой родной город! Неужели ты ничего не ощущаешь? – спросил он.

– Я жил в гарнизоне, – ответил Генерал. – В городе редко бывал… Я ведь не из штабных… Но чувствую, что этот город мертв, так же как и все мы. Он разлагается, покрываясь трупными язвами разрушенных зданий…

Инженер в изумлении уставился на Генерала. Старый вояка усмехнулся в усы, понимая реакцию товарища:

– Да, ты думал грубый солдафон не любит ничего, кроме муштры? Когда-то в молодости я даже стихи сочинял.

– Останови машину, – неожиданно попросил Инженер.

Генерал нажал на тормоз, джип остановился. Военный вопросительно посмотрел на напарника.

– Я хочу прогуляться пешком, – сдавленно выдохнул Инженер. – Мне нужно побыть в одиночестве, – пояснил он свои действия Генералу, – иначе я свихнусь.

– Хоть это и не разумно, – сказал Генерал, – поступай, как знаешь. Где встретимся? – по военному коротко осведомился он.

– Езжайте на Потсдамер-плац, – сказал Инженер. – Рядом с торговым центром располагался один банк.

– Это который рядом с рождественским базаром? – уточнил Генерал.

– Да, – отрывисто ответил Инженер, словно общество Генерала его тяготило. – Я быстро… Он отвернулся и направился к густым зарослям, которые некогда были городским парком Тиргартен. Генерал несколько минут глядел вслед удаляющемуся Инженеру, затем отпустил сцепление и вдавил в пол педаль газа. Джип взревел, выпустил клуб сизого дыма и помчался по разбитой дороге, подпрыгивая на рытвинах и канавах давно не ремонтированной дороги. Инженер, не оглядываясь, приближался к густым зарослям парка. Над верхушками деревьев до сих пор гордо реяла Триумфальная колонна с девушкой, держащей в одной руке флаг, а в другой – венок победителя. Инженер словно наяву услышал слова своего школьного учителя, который впервые привел его сюда с экскурсией.

– Эту колонну, – сказал он в тот день, – отлили, как и положено, из пушек поверженного врага: Дании, Австрии и Франции. Она символизирует несгибаемый дух германской нации, дух настоящих воинов победителей!

«Только вот на сегодняшний день победителей не осталось, как и всей германской нации», – подумалось Инженеру.

Он с остервенением сорвал со штанины колючий кустарник, норовивший опутать ноги. Через несколько минут схватки с природой, безраздельно царившей в некогда ухоженном парке, Инженер выскочил на лишенное растительности пространство – площадь Большой Звезды, к подножию Триумфальной колонны. От большой некогда площади остался лишь небольшой пятачок, не проглоченный подступающим лесом.

«Скоро, – подумал инженер, – площадь Звезды перестанет существовать».

Некоторые из памятников, установленные вокруг колонны, затерялись в густом кустарнике, оплетенные плющом. Лишь позеленевший Бисмарк в остроконечном шлеме безмолвно и сурово взирал с постамента на творящиеся вокруг его ног безобразия, а античные фигуры, засыпанные прелой листвой и оплетенные сухим вьюном, уже давно смирились со своим бедственным положением. Инженер огляделся по сторонам в поисках аллеи, ведущей к Брандербуржским воротам – входу в Митте, сердце города, но нашел лишь её жалкие остатки. Инженер подумал и двинулся по свободному от растительности берегу небольшой реки в направлении дворца Бельвю. Через пару минут сквозь голые ветви деревьев он заметил резиденцию правителя Германии. Здание сильно обветшало, а крыша провалилась. Некогда неприступная ограда, за которой постоянно маячили суровые лица охранников, кое-где уцелела, но большей частью валялась на земле. Лужайка перед главным фасадом полностью заросла низкорослыми деревцами и густым кустарником. Минут через пятнадцать Инженер вышел к Рейхстагу – зданию, с которым связаны гордость и боль, возвышение и падение всего германского народа. Одна из таких незабываемых ран до сих пор стоит в скверике у Рейхстага. Это памятник Советскому солдату, не такой грандиозный, как в Трептов-парке, но тем не менее… Скульптор оказался гениальным – он умудрился так грамотно вписать скульптуру в окружающий ландшафт, что наблюдателем казалось, что русский воин попирает сапогами купол Рейхстага. Хотя какая теперь разница. К изумлению Инженера Рейхстаг сохранился намного лучше Дворца Бельвю. Если не присматриваться внимательно и не обращать внимания на неухоженную территорию перед зданием, на необыкновенную тишину, несвойственную большому мегаполису, возникала иллюзия, что все идет по-старому. Кое-где в здании уцелели стекла. Лепнина, украшающая портик сохранилась полностью – не рассыпалась от времени и погодных условий. Массивные колонны не растрескались и не обвалились. Казалось, что вот-вот смотритель Рейхстага откроет массивную дверь, и здесь вновь соберутся в очередь толпы туристов, желающих поглазеть на былое величие Германии.

– Но, – тоскливо сказал вслух Инженер, – это всего лишь иллюзия. Возврата к старой жизни нет…

Вот, наконец, впереди замаячили Брандербуржские ворота. Портик, очень похожий на античные образцы, до сих пор незыблемо стоял в центре Берлина. Если вспомнить, сколько протянули его древние собратья, можно предположить, что он так же незыблемо простоит еще не одну сотню лет. Он, скорее всего, будет стоять даже тогда, когда от величественного города останется только большой лес. Инженер задрал голову, пытаясь рассмотреть венчавшую портик четверку лошадей. Квадрига находилась на своем законном месте. Никто больше не покуситься на неё, как поступил когда-то Наполеон, повелевший снять сие произведение искусства с Брандербуржских ворот и перевезти в Париж. Сегодня такое варварство просто потеряло смысл. От «бульвара под липами», знаменитого на весь мир Унтер-ден-Линден, начинающегося сразу за воротами, не осталось ничего кроме деревьев. Они заполонили бульвар, разрослись так густо и плотно, что ни о какой безмятежной прогулке можно и не думать. Пиная ногами прошлогоднюю листву и спотыкаясь о разломанные могучими деревьями куски асфальта, Инженер добрел до Бебельплац, на которой в пресловутые тридцатые-сороковые годы девятнадцатого века жгли запрещенные книги. Он проскочил мимо здания Немецкой государственной оперы, прошел, не оглядываясь мимо Старой королевской библиотеки, перед которой всегда заливали небольшой каток для детишек. От катка давно ничего не осталось, только воспоминания детства, глубоко засевшие в голове Инженера, избавиться от которых он не мог никакими силами. Собор Святой Хедвиги, тоже сохранился отменно. Только на большом куполе отсутствовал крест. Неподалеку виднелись высокие купола соборов, расположившихся на площади Жендарменмаркт. Туда Инженер решил не ходить. Немного подумав, он решительно свернул на Музейный остров. Неспешно прошел мимо Университета, скользнул взглядом по небольшому зданию с колоннами – караульне Новая Вахта. Проскользнув мимо большого здания Немецкого исторического музея, он добрался до Дворцового моста. Мост слегка просел, но по нему сносно можно было пройти в Старый город, в котором также царили вездесущие растения, разруха и запустение. Инженер держал курс на большую башню Красной ратуши, у подножия которой располагалась старейшая Берлинская церковь – Мариенкирхе. Ее постройка датировалась тринадцатым веком. Достигнув небольшого котлованчика, в котором стояла церковь, Инженер вздохнул с облегчением – старое строение оказалось целым. Инженер вошел в котлован и тут же по щиколотку погрузился в прелую листву, перемешанную с грязью. По всей видимости, сюда стекал ручьями тающий снег. Инженер выругался, но попытку добраться до церкви не оставил. Ругаясь сквозь зубы, он, наконец, добрел до массивных дубовых дверей. Инженер толкнул тяжелую створку, которая, противно скрипнув давно не смазанными петлями, открылась. Инженер как мог, вытер о сухую листву, лежащую на ступенях храма грязные ноги и, перекрестившись, вошел в божий дом. Внутри было темно, но мрак не мешал живому мертвецу ориентироваться в пространстве. К тому же, при жизни он часто бывал здесь и даже с закрытыми глазами мог выйти к алтарю. Внутри храма ничего не изменилось, разве что немного грязновато – весь пол холодного предбанника перед входом в основной зал был засыпан всевозможным мусором. Мертвец остановился возле средневековой фрески. Краски на ней потускнели, штукатурка, на которую было нанесено изображение, местами обвалилось. Но до сих пор еще можно было разобрать фигуры живых и мертвых, сплетающихся в завораживающем танце. «Пляска смерти» – так называлось творение неизвестного древнего художника. Танцующие мертвецы, охотящиеся за живыми.

«А ведь это мы, – подумал Инженер, – я, Генерал, его солдаты…»

Он вспомнил слова Главного распорядителя о жажде живой крови, которая живет в каждом подданном Его Величества. Только сейчас она спит. Но если только в пределах досягаемости любого из них обнаружится человек, она тут же дает о себе знать. И тогда живые становятся мертвыми. Смерть уравнивает всех.

 
– Слабых или могучих,
Смерть не щадит никого,
Глупых также, как мудрых,
Всех – и до одного.
Она не оставит миру
Ни богатого, ни бедняка,
Ни митру и ни порфиру,
Ни епископа, ни царя.
 

Эти ритмизированные строфы древнего феррарского текста, которые инженер слышал в юности от экскурсовода, неожиданно выскочили из неведомых глубин его памяти. Они как нельзя лучше характеризовали его теперешнее состояние. Однако, даже в этих строках Инженер видел скрытую издевку – он встретился со смертью, но покоя так и не обрел. Неожиданно взгляд Инженера зацепился за разбитую стеклянную ширму, на которой смутно проступали остатки большой мозаики. Он вспомнил, как ходил сюда с дочкой, которая увлеченно собирала из цветных стеклышек изображения святых, контуры которых заполняли кусочками мозаики прихожане. Если бы Инженер мог плакать, он разрыдался бы во весь голос – воспоминания о потерянной семье бередили его истерзанную душу. Он отвернулся от картинки, навевавшей грустные воспоминания, и покинул прихожую церкви. Молитвенный зал тоже не претерпел сколько-нибудь существенных изменений, только кое-где с блестящих окладов икон слезла позолота, да покрылись плесенью тяжелые дубовые скамьи. Вместе с отсыревшей штукатуркой осыпалась часть фресок. Он в нерешительности постоял на пороге храма, словно боялся, что его, живого мертвеца, настигнет в Божьем доме запоздалая кара небес, а затем решительно зашагал к алтарю. Ничего страшного не произошло: с небес не ударила молния, не разверзлась под ногами земля. Инженер подошел к алтарю, над которым висело распятие Спасителя, и тяжело опустился на колени, не спуская глаз со скорбного лика Христа.

– Господи! – шевельнулись холодные губы мертвеца. – Не оставь нас милостию своею…

Инженер пал ниц, прикоснувшись лбом к холодному каменному полу. Он без устали шептал молитвы, которые знал, просил у Господа прощения за все грехи, которые совершил при жизни и после нее. Выговорившись, он замолчал и затих, скорчившись в позе эмбриона. В такой позе он провел несколько часов, не чувствуя особых неудобств – как-никак, а его плоть оставалась по-прежнему мертвой. Но когда он очнулся от забытья, в которое вогнал сам себя перед ликом Иисуса, ему стало легче. С души как будто упал тяжелый камень – Инженер наконец-то обрел свое место в этом новом мире. Он поднялся на ноги, подошел к распятию и, наклонившись, поцеловал человеческий череп, вырезанный в ногах Спасителя, символизирующий царство неумолимой смерти.

– Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь, – он перекрестился. Выйдя из старой Церкви, Инженер отметил, что солнце клонится к западу – близится вечер.

– Как бы меня не потеряли, – забеспокоился он и скорой походкой заспешил на встречу с Генералом. Инженер пробежал мимо давно не работающего фонтана «Нептуна», застывшие фигуры которого олицетворяли четыре главные реки Германии: Рейн, Вислу, Одер и Эльбу. Пробежал сквозь модный тусовочный район 90-х годов, носивший название Хакских дворов, и выскочил на Фридрихштрассе. Там, где она пересекается с Липовым бульваром, он свернул направо и через десять минут оказался перед заросшим сухой и высокой сорной травой пустырем. Некогда именно на этом самом месте стояло мрачное здание гестапо.

«Странно, но на этом пустыре не выросло ни одного деревца за столь долгий срок, – отметил про себя Инженер. – Видимо земля здесь до такой степени оказалась пропитана Злом, что кроме сорной травы здесь не прижились ни деревья, ни кустарники».

Поглощенный мыслями Инженер не заметил, как пересек пустырь и выскочил к подножию оплывших небоскребов. Возле одного из них, там, где располагался Центральный Берлинский временной банк, он заметил знакомый джип и грузовик с топливом. Часть здания обвалилась, перекрыв массивными блоками центральный вход. Возле него, оттаскивая в сторону всевозможный мусор, суетились солдаты. Генерал, заметив Инженера, призывно махнул ему рукой. Инженер махнул в ответ и подошел к джипу.

– А я уж хотел отправляться на твои поиски, – сказал Генерал, цепко оглядывая товарища по несчастью.

Что-то в облике Инженера показалось Генералу странным.

– Неужели прогулка пошла тебе на пользу? – недоверчиво протянул бравый вояка, не утративший даже после смерти военную выправку.

– Да, – не скрывая, ответил Инженер. – Я сумел привести свои мысли в порядок, – заявил он напарнику. – Прошлое оставлено в прошлом. Надо жить… даже таким противоестественным образом.

– Я рад это слышать! – обрадовался Генерал, от избытка чувств, хлопнув напарника по спине.

Инженер покачнулся от богатырского удара Генерала, но на ногах все-таки устоял.

– Ух, – смутился Генерал, – извини! Никак не научусь контролировать свою силу… Понимаешь, не чувствую я себя.

– У меня тоже самое, – признался Инженер. – Ничего, обвыкнемся. Может, нам с тобой и не так уж долго и осталось…

– Только бы успеть выполнить задуманное, – Генерал скрипнул зубами.

– Только бы успеть, – откликнулся эхом Инженер.

Генерал, указав рукой на здание, возле которого копошились его бойцы, спросил:

– Мы хоть правильно ковыряемся?

– Да, – подтвердил Инженер. – В этом здании располагался самый большой терминал накопителя в Германии. Если нам повезет… Здание ведь не сильно пострадало?

– Нет, только вход завалило, – ответил Генерал.

– А с черного не пробовали?

– Пробовали, но здесь разобрать завалы легче всего. С других ходов не подобраться.

Солдаты, раскидавшие мелкий мусор, пытались оттащить в сторону большую балку, закрывающую вход. Но их сил не хватало. Не смогли они её сдвинуть даже после того, как к ним присоединились и Инженер с Генералом.

– Нет, так не пойдет! – после нескольких неудачных попыток заявил Инженер.

– Постой-ка! – вдруг хлопнул себя по лбу Генерал. Он побежал к машине и вскоре вернулся, держа в руках прочный стальной канат. – Крепите его к балке! – распорядился он, протягивая трос солдатам.

Второй конец Генерал привязал к вездеходу с топливом.

– Готовы? – поинтересовался он.

Инженер с солдатами вновь навалились на балку, а Генерал постарался выжать из машины что только можно. Автомобиль заревел, словно испуганный бегемот, покрышки задымились. Откуда-то сверху посыпались мелкие камни и пыль. Но проклятая балка лишь покачнулась, продолжая плотно сидеть в проходе. Генерал остановил грузовик и спрыгнул на землю.

– Не выходит, черт! – выругался он. – Что же делать? – задумчиво почесал он затылок.

– Привяжем джип, – предложил Инженер. – Есть еще трос?

– Сейчас посмотрю, – оживился Генерал.

Он залез во вместительный багажник джипа и несколько минут в нем ковырялся.

– Есть! – обрадовано закричал он, демонстрируя находку.

– Отлично! – согласился Инженер.

Вместе они закрепили трос, затем разошлись по машинам.

«Давай вместе, – мысленно обратился к напарнику Генерал. Из-за рева двух автомобилей было невозможно разговаривать. – Сейчас отдам парням приказ… На три: айн, цвайн, драй…»

Машины зарычали, окутались клубами дыма. Солдаты навались на балку. Она задрожала и выскочила. Проволоклась за машинами пару-тройку метров. Стальные тросы, не выдержав нагрузки, лопнули, словно гнилые веревки. Но напарники не успели обрадоваться – неожиданно раздался глухой гул, земля задрожала, и небоскреб стал скалываться на глазах, словно карточный домик.

«Газу!!!» – мысленно завопил Генерал, со всей дури впечатав педаль акселератора в пол.

Рядом, не отставая от грузовика, несся на джипе Инженер.

Раздался сильный удар, во все стороны полетели обломки бетона. Рядом с джипом грохнулся один из них, едва не придавив автомобиль. Инженер скосил глаза на зеркальце заднего обзора: следом за ним, прямо по пятам, неслось пылевое облако. Вокруг падали камни, проносились острые куски арматуры. Земля вздрогнула, взбрыкнула, автомобили подбросило в воздух, словно легкие детские игрушки. Вскоре все утихло. Вновь воцарилась первозданная тишина, нарушаемая лишь ревом двух автомобилей. Генерал остановил грузовик, за ним остановился и джип. Инженер трясущейся рукой отер несуществующий пот со лба.

– Привычка, – пояснил он Генералу. – Я когда волновался при жизни, сильно потел.

– Тут не то, что вспотеть, тут и обосраться не зазорно, – успокоил его старый офицер. – Такая громада рухнула. Солдат жалко, их ведь всех наверняка в лепешку… Как думаешь, отчего оно рухнуло?

Генерал махнул головой в сторону груды мусора, некогда бывшей небоскребом.

– Да мало ли отчего, – пожал плечами Инженер. – Оно могло рассыпаться даже от громкого звука, не говоря уже…

– Вернемся, посмотрим? – предложил Генерал. – Может, кто из моих ребят выжил.

– Да они уже давно мертвы, – ответил Инженер. – Но для очистки совести… Только пойдем пешком – как бы его собратья тоже не надумали рассыпаться. Не буди лихо…

Полуторачасовые поиски не дали ничего. Солдаты бесследно растворились в многочисленных обломках. Они не отзывались на мысленные отзывы – просто перестали существовать.

– Их попросту растерло в порошок, – предположил Генерал. – Дальнейшие поиски считаю нецелесообразными. Не вышла у нас с тобой спасательная операция. Что дальше делать будем? Смеркается…

– Давай где-нибудь переждем ночь, – предложил Инженер. – Все-таки ночью шататься как-то…

– А, еще одна привычка, – усмехнулся Генерал. – Ладно, – согласился он, – давай переждем. Слушай, – опомнился он, – ты же местный. Домой заехать не хочешь?

– Нет, – поспешно ответил Инженер. – Не хочу бередить свежую рану. Я только-только справился… Да и добираться далеко.

– Понял, – коротко ответил Генерал. – Давай здесь, тогда что-ли, – он указал напарнику на одноэтажное здание небольшого магазинчика, расположившегося на обочине. – Высоток вроде поблизости нет, на голову ничего не должно рухнуть.

Они сходили за брошенными в спешке автомобилями и запарковали их на небольшой стоянке подле выбранного места ночевки, рядом с проржавевшим остовом небольшого микрогрузовика. Без труда сломав хрупкую дверь, они вошли в магазин. Продукты, некогда заполнявшие уцелевшие прилавки магазина, уже давно сгнили, оставив лишь ворох выцветших полиэтиленовых упаковок. Многие из них были безжалостно погрызены острыми зубами крыс. Грызунам после того, как опустел город, тоже видимо пришлось не сладко: исчезли те многочисленные помойки и отбросы, за счет которых всегда жило серое племя.

– Вот это да! – донесся до Инженера восхищенный возглас Генерала, прохаживающегося между прилавков и витрин вино-водочного отдела. – А бутылки-то уцелели. Представляешь, у этого коньяка какая выдержка? – Он покрутил в руках пыльную, покрытую липкой паутиной бутыль. – Больше сотни лет. Тут звезды уже некуда ставить.

Он легко отломил узкое горлышко бутылки, запрокинул голову и вылил темную жидкость в рот. Бутылка опустела в мгновение ока, Генерал даже не почувствовал этого. Он удивленно посмотрел сквозь темное стекло на свет и раздраженно откинул бутыль в угол.

– Доннерветер! – в сердцах выругался он. – Никакого удовольствия! Абсолютно ничего не чувствую. А вокруг такое богатство, – он развел руками, словно хотел унести в охапке все уцелевшие бутыли вино-водочного отдела. Генерал тряхнул животом, в котором ответно булькнуло. – Вот и все удовольствие, – проворчал он на последок.

– Да, удовольствий в этой жизни маловато, – согласился с ним Инженер. – Но благо, хоть и вреда от коньяка не будет – проспиртовал немного желудок и все.

– Эх, – махнул рукой Генерал. – Нет в жизни счастья… Даже после смерти.

Они еще долго ходили по магазинчику, предаваясь каждый своим воспоминаниям. Ночь оказалась для них слишком длинной, и, не дождавшись восхода солнца, они покинули гостеприимную обитель. К концу следующего дня они сумели проверить оборудование оставшихся банков, но нужной запчасти инженер так и не смог отыскать. На маленьком военном совете они приняли решение двигаться на восток, проверяя по пути все населенные пункты. Возможно, что где-нибудь удастся найти необходимую для починки накопителя Его Величества нужную деталь в сносном состоянии.

* * *

Через двадцать дней дорога привела путешественников на брошенный пограничный контрольно-пропускной пункт.

– Вот и до Польши добрались, – глубокомысленно изрек Генерал. – Тебе не кажется странным, что мы до сих пор не встретили ни одного живого человека?

– Не кажется, – ответил Инженер. – Ты, наверное, невнимательно слушал Главного распорядителя.

– Это почему же? – обиженно вскинулся Генерал.

– А потому, – пояснил Инженер, – если бы ты слушал внимательно, то, наверное, знал бы, что живые держатся подальше от Империи. Наш воскреситель в свое время наплодил столько мертвецов, что не смог держать их в узде. Они разбрелись по всей Германии. А мы, насколько тебе известно, очень охочи до горячей кровушки…

– Чего-то я этого как-то не чувствую, – пожал плечами Генерал.

– И слава богу! – воскликнул Инженер. – Просто мы не встречали людей. Аппетиты, как известно, приходят во время еды. И еще неясно, что с нами случится, если мы встретим кого-нибудь.

– Тут ты прав, – согласился с доводами напарника Генерал. – Все забываю, что мы с тобой монстры из ужастиков. Ладно, ближе к делу: за границу-то рванем?

– А какая разница? В Польше тоже накопители были в ходу.

– Дранг нах остен! – повторил генерал знаменитую на весь мир фразу. – Авось там нам повезет.

– Кстати, – спохватился Инженер, – как у нас обстоят дела с топливом? Нам ведь еще обратно возвращаться!

– Это мы сейчас проверим. – Генерал по-кошачьи взобрался на цистерну бензовоза, откинул крышку. Отвязал мерный шест и опустил его в бак.

– С топливом все в порядке, – сообщил он другу, – сожгли чуть меньше трети.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Инженер, – даже с запасом. Поехали тогда.

Они расселись по машинам и, не спеша, пересекли контрольно-пропускную полосу. Сгнивший шлагбаум, перекрывающий дорогу, на котором остались еще следы черно-белой раскраски, рассыпался в пыль при первом прикосновении. Вскоре граница осталась далеко позади. К вечеру следующего дня путешественники неожиданно наткнулись на распаханное поле, окруженное добротным забором из свежей древесины. Дерево даже не успело потемнеть, а это говорило о том, что забор соорудили лишь несколько дней назад. Генерал выскочил из машины, подошел с изгороди и провел рукой по ошкуренным бревнам, на которых еще не успела высохнуть смола.

– А вот и первые признаки жилья, – сказал он. – Здесь явно что-то посеяно. Нужно быть настороже… Как бы не нарваться на хозяев!

Неожиданно раздавшийся звук выстрела заставил Генерала распластаться на пыльной земле. Пуля ударилась в металлический кенгурятник джипа и срикошетила куда-то в сторону.