Текст книги "Сто лет безналом"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

– Держитесь крепче, – предупредил Харон, – сейчас будут пороги…

Он не успел договорить, лодка взбрыкнула, словно необъезженный жеребец и зарылась носом в воду. Всех обдало холодными брызгами.

– Вода не ядовитая? – перекрикивая шум потока, спросил Прохор.

– Не, здесь еще ничего! – ответил Харон. – Даже пить можно! А вот дальше нужно будет остерегаться!

Лодку мотало из стороны в сторону как будто детский бумажный кораблик. Путешественники вцепились побелевшими пальцами в деревянные лавки, не зная чего ожидать дальше. Лишь Харон с невозмутимым видом сидел на корме, отталкиваясь веслом от каменных стен, если поток бросал утлое суденышко слишком близко к ним. Как Харон умудрялся видеть в абсолютной в темноте, для всех оставалось загадкой. Но старый лодочник ничуть не тяготился отсутствием света, он даже успевал предупреждать попутчиков о новых опасностях, попадающихся на их пути.

– Пригнитесь! – рявкнул он в очередной раз. – Еще один поворот и тоннель кончится!

– Ну, наконец-то! – выдохнул промокший до костей Прохор.

Суденышко резко завернуло, меняя направление. В тоннеле стало ощутимо светлее – впереди показался выход. Лодку тряхнуло на подводных камнях еще раз. Она вылетела на открытое пространство и с размаху шлепнулась о стоячую водную гладь.

– Уф! Прокатились! – Таранов отер забрызганное водой лицо. – Это почище американских горок! А куда мы попали?

Таранов огляделся: пустынные берега, заросшие камышом и осокой, кувшинки, пятачки зеленой ряски.

– Похоже на озеро. Это что, Коцит?

– Если бы мы грохнулись в Коцит – костей бы не собрали. Оно вечно замерзшее озеро. В лед вморожены души грешников…

– А это Ахерусейское озеро! – догадался Дмитрий.

– Да, – согласился с ним лодочник. – Оно постепенно переходит в Стигийское болото. Когда-то это озеро наполняла кристально чистая вода, но со временем оно заросло. Когда-нибудь болото проглотит это озеро. Ладно, нам нужно двигать дальше!

Харон вновь принялся работать веслом. Лодка, разгоняя носом ряску, двинулась в сторону Стигийского болота.

– Вот, – Харон вытащил откуда-то из-под заношенного хитона ворох несвежих тряпок.

– Намотаете вокруг лица, – сказал он, – иначе рискуете задохнуться в смраде болота.

Дубов с сомнением оглядел тряпку, предложенную лодочником. Понюхал её.

– Не очень-то она чистая…

– А я в прачки не нанимался, – отрезал Харон. – Но ты как знаешь. Но, предупреждаю сразу: от вони Стигийского болота с непривычки глаза на лоб лезут! Если выдержишь – честь тебе и хвала! А нет… На нет и суда нет, – закончил он свою тираду.

– А чего себе не повяжешь? – ехидно поинтересовался Сотников.

– Поплавал бы ты с мое, – пренебрежительно ответил Харон, – тоже бы принюхался. У меня от вони только глаза слезятся. А так – ничего! – гордо закончил он.

– Слушай, старина, я слышал, что в Аиде разных чудовищ водится немеряно. Правду базарят, или тоже фигня? – спросил Сотников, подозрительно разглядывая окрестности.

– Раньше много всякого добра водилось, – охотно откликнулся лодочник, – а теперь… Даже и не знаю. Большую часть герои перебили, а некоторые сами вымерли. А ты чего, боишься, да?

– Да нет, сафари хочу устроить, – шутливо отнекивался Олег, – поохотиться. Покажешь рыбные места, а, Харон?

– Покажу, покажу, – глумливо отвечал старик, – только смотри, в штаны не наложи!

Мрачное царство Аида огласил здоровых смех, которого не слышали здесь наверное с самого момента существования загробного царства.

Неожиданно налетевший ветерок принес с собой резкий канализационный запах.

– Ну и вонь! – скривился Таранов.

– Где? – Харон шумно втянул носом воздух. – Ничего не чувствую! Но до болота осталось всего ничего.

– Стоит, наверное, прислушаться к совету бывалого «болотного проходимца», – неудачно пошутил Сотников, брезгливо повязывая на нижнюю часть лица грязной тряпкой.

– Намочите, – посоветовал лодочник, не обращая на сальные шуточки Олега никакого внимания, – так легче перенести вонь. Поспешите, скоро воды Ахерусейского озера смешаются с гнилой тиной Стигийского болота.

По мере продвижения плоскодонки по озеру вонь действительно нарастала. Наконец она стала по настоящему невыносимой. Мокрые тряпки, давно повязанные путешественниками, не спасали. Харон лишь громко покрякивал, подмигивая попутчикам красными слезящимися глазами. Первым сломался Таранов – за его плечами не было бесконечных лагерей Дубова, с хлорными БУРами, не было душного Афганистана Сотникова.

– Меня сейчас вывернет наизнанку, – признался он товарищам по несчастью.

– На болоте будет хуже, я говорил, – улыбнулся перевозчик.

– Ты бы, бля, предупредил заранее что-ли! – выругался Олег. – Мы хоть противогазами запаслись!

Таранов резко, едва не перевернув плоскодонку, наклонился за борт.

– Эй, полегче! – недовольно крикнул Харон. – Лодку перевернешь! А в воде всякие твари водятся…

За лодкой тянулся мутный след Тарановской блевотины – все, что он успел съесть в забегаловке Ахеронта, досталось неизвестным озерным тварям, что стайками собрались вокруг дармовой пищи.

– Нужно быстрее грести отсюда! – возбужденно сказал Харон, наваливаясь на весло. – Там, где вьются мелкие твари, неизбежно появляются большие!

Лодка стремительно понеслась вперед.

Пассажиры, борясь с подступающей тошнотой, бросали за корму настороженные взгляды. Спокойная гладь озера неожиданно вспухла горбом, из воды показались усеянные острыми крючкообразными зубами челюсти. С противным щелчком челюсти сомкнулись, и страшилище вновь исчезло в мутной воде. Лодку подкинуло на волнах, поднятых гигантским телом. Путешественники забыли даже о тошнотворной вони Стигийского болота.

– Мелкие твари всегда притягивают больших! – вновь повторил лодочник, не переставая грести.

Некоторое время в лодке царила тишина, все старались переварить происшедшее – чудовище запросто могло проглотить и утлое суденышко Харона.

– Греби к берегу! – вдруг сказал Таранов. – Я чувствую, что болото мне не по зубам… Разве пешком нельзя добраться до входа в Тартар?

– Можно, – ответил лодочник. – Только я давненько пешком не ходил. Отвык совсем, да и через болото быстрее будет…

– Да подохнем мы на твоем болоте! – неожиданно резко сказал Дубов. – Сейчас уже запах терпим из последних сил, а болота еще даже и не видно!

– Во-во, – поддержал Прохора Сотников. – Отравимся мы ядовитыми испарениями, сознание потеряем. Ты что-ли нас на горбу потащишь?

– А! – лодочник согласно махнул рукой. – Хлипкие какие… Вот раньше герои были…

– Ты, дед, нам зубы не заговаривай! – прикрикнул на лодочника Дубов. – Греби к берегу! А то и правда потравимся!

Харон пожал плечами, и лодка послушно направилась к берегу. Когда она ткнулась носом в землю, старик ловко пробежал меж пассажиров и спрыгнул на серый, отливающий металлом песок. Когда все покинули суденышко старика, лодочник заученным до автоматизма движением вытащил лодку на берег и перевернул её кверху брюхом.

– Жаль оставлять, – проскрипел он. – Надеюсь, что с ней ничего не случиться.

На берегу воняло не в пример меньше, чем на воде – сухой колючий ветер изменил направление, принося с собой слабые пока еще запахи горелой серы.

– Вот теперь чувствую: адом запахло, – прошептал Прохор. – Вечный адов огонь…

– Ну что, тронулись? – риторически спросил попутчиков Харон.

– А долго еще идти? – спросил Таранов.

– Часть пути мы благополучно срезали, – ответил лодочник. – Первые круги остались позади.

– Это какие круги? – заинтересованно протянул Дмитрий.

– Те самые, – рассмеялся Харон, – конечно, кое-что Алигъери приврал, кое-что приукрасил, а кое-что изменилось за прошедшие столетия. Но в основном он довольно четко описал географию Аида. В Лимбе вы уже были…

– Чего-то я не заметил семистенных замков и некрещеных язычников, – язвительно заметил Таранов.

– А ты разве обошел весь Лимб? Насчет некрещеных язычников – Данте был очень набожным человеком, и все, что он видел, привязывал к своей вере в Единого… Кстати, многие из богов тоже верят в Творца Всего Сущего, – как бы между прочим добавил он. – Ведь доподлинно известно, что ни боги, ни титаны не творили миров. Лимб – это просто… – Харон замялся, подбирая подходящее слово.

– СИЗО или приемник распределитель, – по-своему понял Прохор. – Тут все ждут своего «столыпина» везущего в пункт назначения: кто-то отправиться на сковородку к Сатане, а кто-то отмажется на спокойное поселение.

– Да, что-то в этом роде, – согласился старый лодочник.

В Лимбо первоначально попадают все души, а дальше, после суда Миноса и его подручных, следуют по кругам в зависимости от вида наказания. Лимбо – первый круг, преддверие Аида. На втором круге оседают похотливые ловеласы. Там, в кромешной темноте их носят свирепые ветры вожделения, терзающие возбужденное сознание сластолюбцев. Но не будет им удовлетворения до скончания веков – ядовитые жабы, змеи и прочие мерзкие твари жалят их в согрешившие члены.

– Бр-р, – передернул плечами Сотников, – не дай бог попасть туда!

– А что, есть причины? – улыбнулся Прохор.

– Да как сказать… Чего там дальше?

– На третьем – обжоры-чревоугодники. Они лежат ниц, осыпаемые градом и проливным дождем. Они жрут грязь, дерьмо и навозных червей, чтобы заглушить мучающий их бесконечный голод. Там часто промышляет Кербер – жуткое трехголовое создание. Он отрывает от жирных тел грешников сочные куски и с утробным урчанием поглощает их. В четвертом – скупцы и расточители, разделенные на две группы. Они обречены перетаскивать тяжелые глыбы из одного лагеря в другой. На пятом – гневные строптивцы и нелюдимые угрюмцы. Первые рвут друг друга в гневе, а вторые хнычут сидя в жидкой грязи. Но всех этих достопримечательностей вы уже не увидите – пять кругов остались позади. А вот последующие нижние слои Аида, окруженные Стигийским болотом, вы рассмотрите во всей красе. Мы с вами пересечем стремительный Стикс, водами которого клянутся даже боги, – тоном заправского гида просвещал путешественников Харон, – полюбуемся издалека на загородную резиденцию Гадеса – Дис, вдохнем запах горящих могильников, увидим наполненный кипящей кровью Флегетон, прогуляемся мрачным Лесом Самоубийц, насладимся прекрасным водопадом, низвергающимся ледяное озеро Коцит…

– Хорош трепаться! – остановил словоизлияния лодочника Сотников. – Че ты хочешь этим доказать?

– Может все-таки на лодке? И ноги бить не придется, и быстрее будет! Болото по сравнению с остальными прелестями – невинный пустячок! К тому же, нам недолго по нему плыть… Да и лодку боязно оставлять – сломает какая-нибудь тварь и не почешется. А я к ней привык… за столько-то лет! Ну, так как, а? – Харон заискивающе посмотрел в глаза Дубову.

– Может, прислушаемся? – спросил Таранова Прохор. – Дедок-то бывалый…

– Хорошо, давайте попробуем, – согласился с доводами старика Дмитрий. – Только нам нужно сделать что-нибудь посерьезнее этих тряпочек. Что-нибудь наподобие ватно-марлевых повязок.

– Разорвем костюмчики! – нашелся Сотников.

Он скинул с плеч пиджак и принялся отрывать от него длинные узкие полосы материи.

– Михалыч, – позвал он Таранова, – смотри какая вещь!

Подплечики разорванной одежды были изготовлены из материала, напоминающего войлок.

– Отличный фильтр, – согласился Дмитрий.

Через некоторое время комплект грубых респираторов был готов.

Старик просиял лицом и вновь столкнул на воду лодку. Обмотавшись тряпьем, путешественники заняли свои места.

Харон налег на весло, и лодка помчалась по спокойным водам Ахерусейского озера.

– Если кому приспичит проблеваться – блюйте прямо в лодку. Лучше потом сполоснуть, нежели привлечь внимание, как в прошлый раз.

Пассажиры замотали головами, поспешно соглашаясь с лодочником. Самопальные фильтры поначалу неплохо справлялись со своей задачей – вонь не слишком донимала людей. Однако, когда озеро незаметно превратилось в густую жижу Стигийского болота, глаза начали слезиться.

– Наверное, сюда сливаются канализации всего мира, – сказал Таранов.

Из-под повязки его голос звучал глухо – чтобы подстраховаться респираторы решили сделать как можно толще.

– Харон, – окликнул перевозчика Сотников, – а что за твари водятся в этом болоте?

– Всякие, – уклончиво ответил лодочник. – Лучше бы нам с ними разминуться, во избежание…

Густое месиво, сквозь которое с трудом пробивалась лодка, неожиданно всколыхнулось. Громадное белесое тело проплыло над самой поверхностью в опасной близости от плоскодонки Харона, а затем ушло в мутную глубину Стигийской топи.

– Великий Кракен, – благоговейно прошептал Харон, заметив мелькнувшие бревна щупалец с большими присосками, – извечный повелитель подземных вод. Я не встречал его пару тысячелетий…

– Он мог нас слопать? – настороженно спросил Сотников.

– Мог, – флегматично ответил лодочник, мерно работая веслом. – Но мы для него так мелюзга на один зуб. Он нас просто игнорировал.

Дышать становилось все труднее и труднее – самодельные маски не могли отфильтровать ядовитые пары. Один за другим путешественники опускались на дно лодки, не в силах справиться с токсическим отравлением.

– Еще немного, – подбадривал их лодочник. – Проскочим небольшой болотный перешеек и выскочим во Флегетон.

Но Харона уже никто не слышал – все попутчики лодочника, за исключением духа, которому миазмы болота были пофигу, лежали вповалку на заблеванном дне лодки.

* * *

Сознание возвращалось болезненно. Таранов несколько раз порывался встать на ноги, но они подгибались в самый неподходящий момент, и он словно младенец, только-только начинающий осваивать пеший способ передвижения, тыкался тяжелой головой в серый спрессовавшийся песок. Рядом точно также трепыхались Сотников с Дубовым. Координация в их движениях напрочь отсутствовала. Рядом усмехаясь в неопрятную бороду, тонко хихикал Харон:

– Сейчас все кончится. Ну до чего смешно вы дергаетесь…

– Ах ты, гнида! – сквозь сведенные судорогой губы, прошипел Сотников ругательства. – Помог бы уж… Башка прямо раскалывается!

– А чего вы дергаетесь? – парировал лодочник. – Лежите спокойно! Все само пройдет. Подумаешь, надышались, – старик фыркнул в притворном возмущении, – при мне один чудак мухоморов наелся… Вот где смеху было. И ничего, очухался! Так что отдыхайте, ребятишки! А я пока лодку сполосну – заблевали вы мне её знатно.

– Так болото кончилось? – прохрипел Прохор. – Или это просто передышка?

– Кончилось, кончилось, – успокоил его лодочник. – Самое вонючее место проскочили.

– Слава Богу! – выдохнул Дубов и затих.

Очнулся он от освежающего потока воздуха. С трудом приоткрыв налитые свинцом веки, Прохор огляделся. Над ним стоял Харон, и размахивал веслом.

– Кыш, проклятущие! – словно докучливым голубям кричал он кому-то. – Пошли отсюда, кому говорю!

Прохор, не поворачивая головы, скосил глаза, пытаясь разглядеть, кого же гоняет лодочник. С большим трудом ему удалось увидеть зыбкие, полупрозрачные тени, вьющиеся, словно стервятники над неподвижными телами путешественников.

– Чего им надо? – едва слышно прошептал Дубов.

– Кровушку живую почуяли, – ответил лодочник, яростно взмахивая тяжелым веслом. – Это вампирские душонки, почти развоплощенные… Местный гнус. Большого вреда от них не будет, но ранки сильно чешутся. А ну! – заорал Харон, кидаясь к Таранову, над которым зависло трое вампиров.

Старясь не дергать головой, отвечающей на каждое движение нестерпимой болью, Прохор попытался сесть. Ему удалось выполнить этот сложный маневр с третьей попытки. Постепенно приходили в себя и остальные товарищи по несчастью. Пока попутчики собирались с силами, а старый лодочник гонялся за вампирскими тенями, Прохор успел оглядеться. Они оказались на берегу стремительного бурлящего потока, наполненного дымящейся темной жидкостью. На немой вопрос Дубова ответил лодочник, на секунду прекратив свое занятие:

– Это Флегетон – река из кипящей крови. В ней захлебываются души насильников и убийц.

Прохор набрал в пригоршню черного прибрежного песка и поднес поближе к глазам – смесь угля с пеплом. Рядом с Прохором устало опустился лодочник, которому, наконец, удалось спровадить вампиров.

– Здесь иногда бывает очень жарко, – сказал он, указывая на полную пригоршню гари. – Сгорает все, что может гореть. Аид – царство огня и пепла. Адский пламень очищает все, даже смертные грехи.

– Едрен-батон! – донеслась до Прохора ругань Сотникова. – Башка трещит, словно я заглотил цистерну паленой водки!

– Отравились мы знатно, – поддержал Олега Таранов.

– Зато шестой круг остался позади, – довольно сказал Харон. – Бродить по тлеющим могильникам то еще удовольствие!

Когда все путешественники более-менее пришли в норму, Харон призвал всех грузиться в лодку. Берег на метр от воды был покрыт пузырящейся желто-зеленой субстанцией, которая сплошной пленкой накрывала поверхность бурой жидкости, заполнявшей реку.

– Не поскользнитесь, – предупредил лодочник, – это гной. Скользкий, зараза, – добавил он, – и прилипучий – вовек не отмоетесь.

– И это по всей реке так? – спросил Дмитрий.

– Не, дальше почище будет – гноя меньше, – ответил лодочник. – Это здесь, возле болота его столько скопилось. А по мне пускай бы и дальше его было много…

– Это почему! – воскликнули в один голос попутчики.

– Сами увидите, – загадочно ответил перевозчик. – А теперь давайте в лодку. Только осторожнее, эта гадость еще и ядовитая – разъедает кожу почище соляной кислоты.

Лодочник вытянул вперед руки, демонстрируя друзьям воспаленные незаживающие язвочки. – Брызги, – горестно пояснил он. – Уж сколько лет прошло, а излечиться не могу.

Первым, осторожно переступая ногами по скользкому гною, в лодку залез Таранов, за ним Сотников и Дубов. Дух, не парясь, перелетел в нее по воздуху. Харон, кряхтя, оттолкнул посудину от берега и резко запрыгнул в нее. Лодка даже не покачнулась, когда перевозчик оказался на корме. Чувствовалось, что это происходит у него на уровне рефлексов, наработанных за столетия жизни.

– Ловко! – не удержавшись, воскликнул Сотников. – Профессионала за версту видать.

– Поплавал бы ты с мое, – польщено ответил Харон, осторожно, чтобы не разбрызгать ядовитое желе, работая веслом. Наконец посудина отдалилась от берега и поплыла по течению. Харон перестал грести, используя весло как руль. Постепенно пленка гноя на поверхности потока становилась все тоньше и тоньше, и, наконец, исчезла совсем. Лишь иногда мимо проносились желтые желеобразные сгустки, да берега пузырились гнойной пеной. Скорость увеличивалась, лодка стремительно летела по бурлящей, закручивающейся в водовороты крови. Температура окружающего воздуха повышалась. Поток парил, кровь клокотала. Пахло словно на большой скотобойне в жаркий июльский полдень. Местами на поверхности потока пробегали маленькие язычки пламени. А в одном месте из центра кровавого водоворота вверх ударил настоящий огненный гейзер.

– Чего это? – дернулся прочь от огненного фонтана Прохор. – Так и лодка загорится!

– Флегетон еще называют огненной рекой, – отозвался кормщик. – А за лодку не беспокойся – не горит, проверено временем! – гордо добавил он.

Неожиданно из кровавой жижи появилась рука и мертвой хваткой вцепилась в низкий борт лодки. Неустойчивая посудина покачнулась, потеряла ход и завертелась в дымящемся водовороте. Вслед за рукой показалась облепленная сгустками свернувшейся крови человеческая голова.

– Спасите! – истошно закричал пришелец, пытаясь забраться в лодку. – Заклинаю всеми богами! Спа…

– Ну вот еще! – невозмутимо ответил Харон, с силой опуская тяжелое весло на голову незнакомца.

Раздался глухой стук, кожа на голове пришельца лопнула и повисла лохмотьями. Их тут же сорвало потоком кипящей крови и унесло в неизвестном направлении. Незнакомец заверещал, забился, едва не перевернув лодку, но не подумал отцепиться. Харон вновь поднял весло, к лопасти которого прилипли длинные спутанные пряди волос, и ударил острым ребром по руке незнакомца. Весло легко перерубило хрупкие пальцы, которые ссыпались на дно лодки. Пришелец вскрикнул и захлебнулся в кипящем потоке. Его голова исчезла под водой. Он выныривал еще несколько раз, тщетно ища опору, но быстрый поток утащил его далеко от лодки.

– Уф! – Харон отер выступивший пот. – Все могло закончиться не так уж и хорошо! Вот за что я и не люблю Флегетон – тут тебе расслабиться не дадут! Только и знай, вовремя отбивайся от желающих прокатиться на холяву! Вы тоже не зевайте, – посоветовал Харон пассажирам, – если еще увидите таких пловцов… От, паразиты!

Харон резко крутанул веслом, огибая по большой параболе следующего пловца. В последующий час он показывал немыслимые чудеса в управлении своей утлой посудиной. Утопленников становилось все больше и больше. То тут, то там средь кипящих бурунов появлялись различные части тела мучеников. Бедняги кричали, призывая путешественников смилостивиться, взять их на борт, чтобы этим хоть как-то облегчить им страдания. Харон неизменно пытался их обрулить, и если не получалось, действовал своим страшным орудием. Спутники неистового лодочника уже давно потеряли счет разбитым головам и отрубленным пальцам бедолаг, приговоренных безвременно мучиться в кипящем потоке Флегетона. Наконец, поток несчастных стал иссякать. И когда за очередным поворотом показался далекий лес, Харон облегченно воскликну:

– Лес Самоубийц! Наконец-то!

– А нам то от этого какой кайф? – спросил Прохор.

– Попутчиков меньше, – радостно сообщил лодочник, – здесь эти звери не водятся.

– Свято место пусто не бывает, – не разделил радости кормщика Дубов.

– Это самое спокойное место в Аиде, если не считать Лимбо, – пояснил лодочник. – Главное держаться подальше от деревьев и не жрать ядовитых плодов.

Когда лодка достигла первых деревьев, неожиданно забеспокоился призрак, сопровождавший путешественников всю дорогу. Он нервно оглядывался по сторонам и мелко трясся. Затем неведомая сила выдернула его из лодки и бросила в густые колючие заросли. Деревья ранее стоявшие неподвижно, вдруг зашевелились. Их гибкие, неожиданно удлинившиеся ветви опутали бедного призрака, оставив свободными лишь дергающиеся в конвульсиях ноги. На глазах изумленных путников прозрачное прежде тело призрака вдруг обрело плоть, которая начала стремительно трансформироваться. Пальцы на босых ногах бомжа удлинились, и превратились в тонкие шевелящиеся отростки. Ноги изогнулись под немыслимым углом и переплелись между собой. Тело стремительно худело и одевалось древесной корой. Когда преображение закончилось, державшее бывшего бомжа дерево с силой воткнуло новое растение в землю.

– Нифига себе его колбасит! – воскликнул Сотников.

– Он попал по назначению, – спокойно ответил Харон. Видно было, что такое представление старому лодочнику не в диковинку.

– Значит, он покончил с собой? – спросил лодочника Таранов.

– Угу, – отозвался Харон. – Здесь остаются лишь самоубийцы.

Дальнейший путь через Лес Самоубийц, как и предсказывал лодочник, не принес больше никаких сюрпризов. Лодка спокойно плыла по Флегетону на достаточном расстоянии от живых деревьев, которые тянули к ней свои ветви-руки. Сначала путники резко дергались, когда какое-нибудь строптивое растение выбрасывало в их сторону удлиняющиеся ветки. Но Харон знал свое дело – ни одно дерево не смогло дотянуться своими ядовитыми колючками до живой теплой плоти людей.

Наконец деревья поредели и уступили место бескрайней пустыне, раскинувшийся во все стороны насколько хватало глаз. Песок здесь был раскален до красна, словно на гигантской жаровне. Любое движение болью отдавалось в обожженной коже. Сотников из остатков одежды соорудил на голове некое подобие чалмы, чтобы защитить уши. Скоро его примеру последовали все, кроме лодочника, который играючи переносил жар раскаленных песков.

– Ну вот, – отирая пот, сказал Сотников, – болотная баня осталась позади, началась сауна.

На раскаленном песке корчились люди. Некоторые из них, обгоревшие до черноты, лежали неподвижно. Но большая часть народа билась в конвульсиях словно большие рыбины, которых изощренный повар решил приготовить живьем. Но больше всего путешественников поразил пожилой мужчина, который среди всей этой стонущей и бьющейся в муках тусовки сохранял хладнокровие. Заметив приближающуюся лодку, он лениво поднялся с песка, потянулся, и приветливо помахал путникам. Затем он вразвалочку подошел к реке, попробовал ногой воду. Зябко передернул плечами, заорал и нырнул в кипящий поток. Проплыл мощным кролем несколько метров, вышел на берег и вновь, словно на элитном пляже, развалился на песке. Таранов протер глаза: среди мучающихся людей, увиденная картина казалась нереальной.

– Сильный мужик, – с уважение произнес лодочник. – Ведь мучается не меньше других, а какая выдержка! Просто зависть берет. Нужно на обратном пути завести ему кусок нетающего льда Коцита. Несмотря ни на что, этот человек достоин уважения!

С Хароном согласились все без исключения.

Но вот и жаркая пустыня осталась позади.

– Мы прошли седьмой круг, – сообщил лодочник. – Нам предстоит спуститься в Малебольдже, больше известного как восьмой круг. На самом его дне, за замерзшим Коцитом, в глубокой расселине находятся Медные ворота Тартара, охраняемые великанами-гекатонхейрами. Это и есть наша конечная точка. Примерно мили через две лодку придется бросить. Слышите шум? Это Флегетон кровавым водопадом падает вниз с огромной высоты. Так что восьмой и девятый круги придется пройти ножками.

Чем ближе к водопаду приближалась лодка, тем сильнее становился шум. Наконец Харон погреб к берегу.

– Хватит, – сказал он, ловко выпрыгивая из лодки на землю. Дальше пешком. Когда все выбрались из лодки, Харон в одиночку вытащил её на берег. Он тщательно очистил днище от гноя пучком травы, а затем спрятал её в густых зарослях росшего неподалеку кустарника.

– Так будет надежнее, – сказал он, скептически осмотрев творение своих рук.

Через полчаса путешественники остановились на краю гигантского провала, подобного амфитеатру, уступами спускающегося вниз. Где-то на дне блестел вечным голубым льдом замороженный Коцит. Чуть поодаль, рассыпаясь на лету рубиновыми брызгами, низвергался вниз кипящий Флегетон.

– Колоссально! – не смог сдержать изумленного вздоха Таранов.

– Это похоже на шахту алмазных приисков. Только в несколько раз больше, – прикинув размеры, сообщил попутчикам Прохор. – Мне довелось в таких работать… Тогда я был поражен её размерами – на грузовике, спускающимся по спирали, чтобы достичь дна уходило несколько часов. Но здесь…

– Слушай, старина, – привлек внимание лодочника Сотников, – а чего все эти люди на уступах делают.

– Каждый уступ – определенное наказание, за определенный проступок. Нам придется пройти все десять уступов… Конечно, зрелище не для слабонервных, так что берите себя в руки, и вперед.