Текст книги "Сто лет безналом"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

Это Сизиф, – без труда опознал мужчину Прохор, – наверное, самый известный Тартарский сиделец. Его имя знакомо даже детям.

– Да, – согласился Харон, – большой был хитрец! За что и поплатился… Смотри, смотри, сейчас сорвется!

Возле самой вершины горы камень неожиданно вырвался из рук Сизифа и, набирая скорость, помчался вниз, дробя в крошку камни поменьше.

– Неужели он будет мучиться вечно? – спросил Прохор.

– Насчет вечности не скажу, но мучиться ему еще долго – отменить свое проклятие может только сам Зевс. А раз он этого не сделал, даже находясь в Тартаре, значит, не сделает уже никогда! И ведь таких страдальцев здесь хватает: где-то недалече крутится прикованный к огненному колесу Иксион, несут расплату за свои злодеяния данаиды, мучается жаждой и голодом Тантал, рядом с ним терпит вечную муку великан Титий – его плоть терзают вечно голодные грифы. Если повезет, я покажу тебе привязанных змеями к колонне Алоадов. Здесь, – призрак Харона раскинул в стороны руки, – те, кто в седой древности своими руками творил историю. – Так, куда дальше, – неожиданно вспомнил о своей миссии старец.

– Пока продолжаем двигаться вдоль ущелья, – не задумываясь, ответил Дубов. – А там посмотрим…

– Только смотри, не прозевай позыв! – предупредил старик. – Мои силы тают – мне все труднее удерживать связь с телом.

– А что случится, если она оборвется?

– Я умру, – спокойно ответил старец, – а ты в одиночку не сможешь преодолеть барьер между мирами. Мы останемся здесь навсегда неприкаянными духами, если кто-нибудь не пожелает вытащить нас отсюда. Но, насколько я знаю, таких желающих нет.

– Слушай, старина, давно хотел тебя спросить… Ведь ты прожил не одну тысячу лет… Как тебе удается… – Дубов с трудом подбирал слова, – я за сотню лет так вымотался, что уже и не знаю…

– А ты не парься, – Харон понял, что хотел сказать Прохор, – просто живи, наслаждайся каждым моментом, каждым днем! Даже в Аиде и Тартаре можно существовать! Вспомни того бедолагу на берегу Флегетона…

Прохор летел, молча обдумывая слова перевозчика, а Харон продолжал наставлять молодого напарника:

– Не позволяй себе лениться! Лень и скука – самое страшное. Боги проиграли Мирддину только потому, что разленились. У них не было достойного соперника… А когда он появился, они попросту его недооценили. Найди дело по душе и отдайся ему полностью. Нельзя вечно бить баклуши, даже если этого очень хочется. Ты думаешь, почему я в такой форме? Я работал всю свою жизнь! Без отпусков и отгулов, без выходных…

– Нам нужно перевалить через эту гору, – вдруг встрепенулся Прохор. – Я чувствую, там что-то есть!

Харон резко взмыл вверх, Дубов за ним едва поспевал. Не прошло и пяти минут, как горный кряж остался далеко внизу. Лодочник камнем пошел вниз. Прохор, раскинув руки подобно большой птице, планировал следом за проводником. Они приземлились в небольшой долине, окруженной со всех сторон горной грядой. В центре долины виднелось некое сооружение: высокие мраморные колонны, теряющиеся в грозовых облаках, расположились кругом. Что располагалось внутри этого круга, рассмотреть было невозможно.

– Подлетим поближе? – спросил Прохор.

– Летим, – согласился лодочник, и взмыл в воздух.

Колонны стремительно приближались. Прохор невольно залюбовался ими, таких величественных сооружений он не встречал даже в Аиде.

– Это дело рук титанов, – мгновенно определил Харон. – Только им под силу было создать такое чудо.

Призраки с ходу влетели в очерченный колоннами круг и остановились. В центре поляны, на небольшом возвышении полыхал огонь. Вокруг него в массивных каменных креслах величаво восседали люди и великаны. На их неподвижных лицах словно вырубленных из камня, не отражались эмоции. Лишь в широко открытых немигающих глазах отражалось пламя негасимого колдовского огня.

– Нифига себе, – призрак Харона застыл как вкопанный, было заметно, что в этот раз он не остался безучастным к происходящему.

– Кто это? – спросил Прохор.

– Удивительно, – изумлению лодочника не было предела. – Они сумели договориться! Смотри, смертный, ибо больше тебе не представиться такой возможности!

Призрак подлетел к полному мужчине, на открытой шее которого Прохор заметил глубокие рубцы, оставленные грубой веревкой.

– Это Уран, основатель династии, безумный маг-экспериментатор. Это ему мы обязаны порождением целого сонма чудовищ и уродов, типа киклопов и гекатонхейров. Именно его оскопил Кронос, узурпируя власть. Сынок несколько столетий держал папашу связанным в подвале его собственного замка. Я думал, что он умер, ведь Кронос поглотил всю магическую энергию, заключенную в гениталиях. Но, результат перед тобой – Великих адептов Хаоса трудно уничтожить… Если вообще возможно, – нехотя добавил лодочник. – По левую руку от Урана сидит его сын – Кронос, создатель кадуцея, повелитель времени, подаривший богам вечность… Он также продлил жизнь своему калеке-отцу…

Прохор вгляделся в жестокое волевое лицо древнего повелителя. Даже находясь в трансе, Кронос вызывал невольное уважение.

– Следующий – Зевс, – дух Харона подлетел к крепкому курчавобородому мужчине средних лет, – именно с его приходом к власти на земле наступил Золотой век. Вообще-то, он был неплохим повелителем, не без странностей, конечно, – поспешил добавить Харон. – А о его избыточной похотливости смертные слагали легенды.

Харон обернулся вокруг своей оси, пробегаясь взглядом по лицам сидящих.

– Ну, где же он? Вот, – Харон, наконец, нашел искомый объект, – обрати внимание на этого прекрасного юношу. Перед тобой великий плут и мошенник, покровитель бродяг и воров, но, тем не менее – Великий или даже, как его называли египтяне – Трижды Величайший, Трисмегист Гермес. Доставай кадуцей!

Когда в прозрачной руке Дубова, оказался сверкающий посох, Харон сказал:

– Вложи его в руку Гермеса.

Прохор послушно вложил в раскрытую ладонь бога золотой артефакт. Как только металл коснулся пальцев Гермеса, бог моргнул и шумно вдохнул полной грудью. Его бледное лицо стремительно розовело. Пальцы крепко обхватили гладкую рукоять посоха.

– Удалось! – радостно воскликнул Гермес и огляделся по сторонам.

Заметив призраков, Гермес удивленно воскликнул:

– Харон? Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь…

Бог поднялся на ноги, сделал несколько приседаний, разгоняя застоявшуюся кровь.

– А ты, я так понимаю, избранник кадуцея? – полуутвердительно спросил Гермес. – Харон, неужели ты решил тряхнуть стариной и снизойти к нам, сирым?

– Эх, молодежь, – по-старчески закряхтел Харон, вы ж сами ничего сделать не можете! Вот и приходится… – призрак глумливо хихикнул.

– Тела свои, я так полагаю, вы оставили возле ворот в качестве якорей?

– Да, проницательный мой, – ответил лодочник. – Вот только как ты думаешь проскочить мимо сторуких? Они хоть и туповаты, но договор честно отрабатывают…

– А мы и не собираемся выходить во плоти, – ответил Гермес.

– А мы это кто? – уточнил Харон.

– Я и Зевс, – ответил Гермес. – Сейчас разбужу старика, и рванем к выходу.

– Только давай быстрей, мои силы на исходе! – поторопил лодочник.

– Хорошо, – пообещал Гермес, – это не займет много времени.

Он подошел к неподвижному отцу и прикоснулся к макушке Зевса кадуцеем. Зевс вздрогнул и обессилено привалился к спинке кресла. Гермес взял отца за плечо:

– Пора!

Зевс тряхнул кудрявой головой, его взгляд прояснился.

– Действуй! – сказал он сыну.

Гермес без усилий вонзил заостренный наконечник кадуцея в сердце верховного бога. Зевс стиснул зубы и вырвал посох из своего тела. Затем, слабеющей рукой вогнал посох в шею Гермеса и без сил рухнул к подножию своего трона. Кадуцей исчез, открывая страшную рану, но Гермес и не подумал зажать её рукой. Кровь толчками выплескивалась из большой дыры с рваными краями. Некоторое время Гермес стоял, затем медленно опустился на колени. Силы внезапно оставили его, и он ничком упал на окровавленную землю.

– Чего это они? – испуганно спросил Харона Дубов.

– Им нужно избавиться от тел, – пояснил лодочник, – иначе они не смогут покинуть Тартар. Если бы у них оставались силы…

От тела Зевса отделился бородатый призрак, через секунду к нему присоединился призрак Гермеса.

– Мы готовы! – отрапортовал Гермес. – Веди!

* * *

Таранов озабоченно прохаживался возле бездыханных тел Харона и Дубова, изредка бросая настороженные взгляды на странных великанов. Сотников также старался не выпускать гекатонхейров из поля зрения. Но великаны не проявляли интереса к пришельцам и занимались какими-то своими, непонятными простым смертным, делами.

– Слушай, Михалыч, – прошептал Олег, привлекая внимание Таранова, – как вообще такие твари могут существовать?

– Не знаю, – пожал плечами изобретатель, – после всего увиденного здесь, я потерялся… Вся система мироустройства, которую я себе представлял – рухнула в одночасье. Не представляю, как жить дальше!

– Значит, я не один такой! – радостно воскликнул Олег. – Уж очень жуткая картинка вырисовывается. А что насчет дальнейшей жизни – приспособимся! Человек, он такой – ко всему может привыкнуть…

Договорить он не успел – из аспидно-черного провала ворот неожиданно выскочит клубок светящихся призраков. Он стремительно развалился надвое. Половинки клубка наскоро ввинтились в неподвижные тела. Гекатонхейры что-то заворчали и вразвалочку приблизились к людям.

– Вернулис-с-сь? – один из великанов с шумом втянул ноздрями воздух и подозрительно оглядел лежащие на земле тела. Неожиданно Харон чихнул, затем открыл глаза и сел.

– Вернулись, вернулись, – ворчливо ответил он, поднимаясь на ноги.

– С-с-транно пах-х-хнеш-шь, – прошипело существо.

– Так я же только из Тартара, – ни чуть не смущаясь, ответил лодочник. – Ты уж, наверное, забыл, как сам смердил, выбравшись из Вечной Бездны? А я вот, в отличие от тебя, все прекрасно помню!

Харон приблизился к Дубову какой-то странной вихляющей походкой. В его руке материализовался кадуцей, которым лодочник ткнул Прохора в область сердца. Мраморная бледность мертвеца сменилась слабым румянцем щек.

– Ну вот, – довольно заметил Харон, – жив-здоров ваш приятель! А вы боялись!

Сотников приник ухом к груди Прохора – сердце еще недавно мертвого товарища уверенно билось.

– Жив! – радостно воскликнул Олег, тормоша Дубова.

– Да не тряси ты его так! – Харон положил руку на плечо Сотникову. – Дай парню очухаться. Чай не каждый день из мертвых восстает…

Олег перестал трясти бесчувственное тело Прохора. Но едва он отпустил его, как Дубов забился в конвульсиях, а изо рта хлынула пена.

– Не трогай! – каким-то неестественно звонким голосом крикнул Олегу лодочник. – Сейчас само все пройдет.

Харон оказался прав: Дубов вскоре затих. Лодочник опустился перед телом на колени и легонько дунул в лицо Прохору.

– Вставай!

Дубов открыл глаза и испуганно осмотрелся по сторонам.

– Все нормально, – сказал Харон. – Мы вернулись.

Дубов дрожащими руками ощупал свое тело.

– Я жив? – прошептал он.

– Жив! – вновь крикнул Сотников, обнимая Прохора. – Сегодня день чудес…

– Чудеса начнутся, когда мы уйдем отсюда подальше, – многозначительно намекнул лодочник.

– А как же…

– Уходим, – тихо сказал Харон. – Помоги мне, – попросил он Сотникова.

Вместе они взяли Дубова под руки и помогли ему встать.

– Ну, все, бродяги, пока! – наигранно весело помахал рукой великанам лодочник. – Мы пошли…

– Стой! – вдруг в один голос заревели сторукие.

Харон внезапно побледнел и развернулся лицом к гекатонхейрам:

– Чего еще?

– Дверь запри! – проревел страж.

– Ой, забыл! – Харон стремглав кинулся к медным вратам и наскоро запечатал их кадуцеем.

– Хорошо! – довольно прогудел Котт и отвернулся.

– Сваливаем! – пошептал пришедший в себя Дубов.

– И как можно быстрее! – добавил Харон, прибавляя ходу.

Они остановились возле выхода из колодца. По требованию Харона Антей вновь перенес путешественников в центр восьмого круга. Только здесь, на краю Тартарского колодца им удалось перевести дух.

– Куда мы несемся? – недоумевал Сотников. – Ведь со своей миссией нам так и не удалось справиться! Узники до сих пор в Тартаре.

– Ты правда так думаешь? – спросил Дубов неожиданно изменившимся голосом. – Значит, стража тоже ничего не заподозрила! – гулко рассмеялся Прохор. – Молодец, сын! Я верил, что у тебя получиться!

– Спасибо, отец! – звонким молодым голосом вдруг ответил Харон. – Но нюх у гекатонхейров… Я думал, что они нас раскусят!

– Куда этим увальням… Ладно, пришла пора обрести новую плоть!

Они покинули тела одновременно: Дубов обессилено опустился на корточки и привалился спиной к большому камню, а лодочник лишь облегченно вздохнул.

– Делить одно тело на двоих – еще то удовольствие, – повеселев, заметил Харон, – даже если чужак сидит и не рыпается!

– Так они во время бегства были в ваших телах? – ошарашенно спросил Таранов.

– А то мы просто так неслись сломя голову? – недовольно произнес лодочник. – Благо, что великаны так и не доперли… Хотя, признаться, я немного струхнул, когда Котт попросил меня остановиться! Ну, да пронесло!

Призраки великих некогда богов пренебрежительно взирали на Злые Щели. Было заметно, что они считают себя здесь полноправными хозяевами.

– Что они собираются делать? – спросил лодочника изобретатель.

– Облечься плотью, – невозмутимо ответил Харон. – Для кого-то вечные мучения сегодня закончатся.

– Это как в случае с нашим подопечным, – сразу ухватил суть Таранов, – когда мы начали насыщать призрака чужим временем, он чуть было не материализовался. То есть, чтобы вновь обрести тело, призраку нужно поглотить что-то около ста лет чужого времени…

– Чуть больше, – поправил его Харон. – Сам переход съедает много энергии. А так, все верно: цена жизни – сто лет за чужой счет!

Низвергнутые повелители тем временем спустились в ближайший ров и встали на пути вереницы грешников. Кадуцей ослепительно сверкал в руках Гермеса. Соприкасаясь с призраками богов, изувеченные лжецы исчезали, а Зевс с Гермесом постепенно теряли прозрачность. Вскоре они стали похожи на обычных людей.

– Дело сделано! – просипел Харон, помогая выбраться Зевсу из расселины.

– Спасибо, старина! – растрогался бывший потрясатель вселенной, обнимая старика. – Ты выручаешь меня уже не в первый раз. Я твой вечный должник…

– Да ладно, – отмахнулся лодочник. – Когда-нибудь я взыщу с тебя с процентами! – Харон усмехнулся и подмигнул Зевсу.

* * *

Иногда на Мирддина накатывала тоска. В такие моменты он старался забиться в какую-нибудь неприметную норку, чтобы его никто не мог найти. Через некоторое время тоска отпускала, и старый волшебник вновь возвращался к прежней жизни. Но иногда тоска была настолько велика, что даже всегда выручавшее одиночество не могло справиться с ней. Тогда Мирддин пропадал надолго. Он покидал свой искусственно созданный «мир дивных людей», и отправлялся на родину. Там, в большой потайной пещере, охраняемой мощными чарами, которые не разрушил даже раздел миров, покоилась она… Любовь и ненависть… Мирддин превратил мрачную пещеру в храм. Храм Обманутых Надежд, Храм Разбитых Сердец… Вивиан… Она покоилась в том самом хрустальном гробе, который приготовила для него. Мирддин приходил сюда только в час самой глубочайшей хандры, когда ему больше не хотелось жить. Но, увидев Вивиан, со дна души волшебника поднималась застарелая злость к тем, по чьей вине случилось все это. Но в тот же миг Мирддин вспоминал и о любви, о тех днях, когда он был действительно счастлив. Возле тела предавшей его возлюбленной он впадал в черную меланхолию. Он мог в любой момент освободить предательницу, но не сделал этого – не давала ненависть. Уж сколько прошло лет, а ненависть до сих пор не дает ему спокойно существовать. Уже давно наказаны все виновные, но…

«Неужели это будет продолжаться вечно?» – подумал старик.

За тысячу лет он так и не смог решиться, значит, не решится уже никогда!

По морщинистым щекам старого колдуна пробежали две слезинки и пугливо спрятались в густой седой бороде. Занятый самоедством Мирддин не заметил, как дверь в потайной склеп открылась. В пещеру вошли двое мужчин.

– Ну, здравствуй, Мирддин! – глухо сказал один из них. – Вот и свиделись…

Волшебник стремительно развернулся лицом к вошедшим.

– Зевс? Но как…

– Так, – односложно ответил бывший владыка мира.

Мирддин шевельнул губами и вскинул руки над головой, его пальцы проворно плели нить сложного заклинания.

– Не нужно, – остановил колдуна Зевс, – все кончено! Стоунхендж разрушен. Половинки ущербных миров срослись, и нашу магию больше ничто не связывает… Неужели нам есть что делить? – устало добавил он. – По-моему, мы квиты!

– Нет! – в иссуплении крикнул старик. – Вы глумились надо мной! Вы растоптали мою любовь…

По сведенным судорогой пальцам волшебника пробегали синеватые разряды. Мощное боевое заклятие готово было вот-вот сорваться с его рук.

– Не дури, Мирддин! – Зевс все еще пытался призвать волшебника к благоразумию. – Большого вреда ты мне не причинишь, но…

– Как же вас всех ненавижу! – не дав Зевсу договорить, прошипел колдун.

– Все еще можно исправить!

– Нельзя ничего исправить! – в глазах Мирддина плясали огоньки безумия.

– Почему ты до сих пор не освободил её? – взгляд Зевса упал на хрустальный гроб с телом Вивиан. – Ведь от нее ничего не зависело. Это я заставил её…

– Она… Она… – голос Мирддина дрогнул, глаза потухли, руки бессильно повисли вдоль тела. Боевое заклинание развеялось, словно его никогда и не было. Старик бессильно опустился на жесткое ложе, вырубленное в скале, и закрыл руками лицо.

– Если тебе это интересно, – Зевс уселся рядом с Мирддином, – она сопротивлялась до последнего. Отказывалась… Я принудил её довести дело до конца… Поверь, есть много способов… Но она предпочла оказаться на твоем месте! – голос Зевса постепенно набирал силу и теперь гремел под сводами пещеры. – Ты думаешь, что она ошиблась?! Что ты сумел её просчитать? – он криво усмехнулся. – За всю жизнь Вивиан не ошиблась ни разу… Делай выводы, старый осел!

С этими словами Зевс отвернулся от волшебника и вместе с сыном вышел из склепа.

На улице Гермес с изумлением сказал отцу:

– Я думал, что ты разотрешь его в порошок.

Зевс улыбнулся и покачал головой:

– Достаточно жертв – я слишком устал!

– Но мы оставляем за спиной врага!

– Он нам больше не принесет беспокойств, – убежденно ответил Зевс. – Я в этом уверен. Когда-нибудь ты поймешь, сын, что значит настоящая любовь…

Зевс замолчал, к чему-то прислушиваясь. До чуткого слуха Гермеса донесся звон разбивающегося хрусталя.

Глава 16

Соединенные Штаты Америки.

Техас.

Лето в этом году выдалось жарким. День за днем беспощадное солнце терзало ни в чем не повинную землю, высасывая из нее последние капли влаги. Для маленького, уже давно дышащего на ладан, фермерского хозяйства Майкла Керенски это был конец. Конец полный и бесповоротный, без права на реабилитацию. Керенски вот уже второй год жил только на остатки банковских кредитов и федеральных субсидий в поддержку малого бизнеса. Вскоре с него потребуют рассчитаться за долги… А денег нет и, по всей видимости, не будет – весь урожай пшеницы уничтожит нынешняя засуха. Хозяйство выставят на аукцион, но денег, вырученных с его продажи, все равно не хватит, чтобы заткнуть все щели в дырявом бюджете Майкла. Помимо моральных мучений и угрызений совести еще и жара изматывала тучного Керенски. Тяжелой пятой давила на мозги, грозила свести с ума. Старенький кондиционер не выдержал неравной схватки с силами природы и приказал долго жить. Для Майкла наступили черные дни – его жилище превратилось в настоящий ад, выносить который не было больше сил.

«Нужно попытаться починить кондиционер», – эта мысль вот уже вторые сутки мешала Керенски сосредоточиться.

Но вызвать мастера он не мог – его кредитка пуста, а за «спасибо» работать никто не будет.

Майкл тяжко вздохнул, оторвал потное вонючее тело от продавленного дивана и подошел к фену кондиционера. Здесь все вроде бы было в полном порядке: лампочки на панели управления весело перемигивались, а подозрительные капли конденсата в расчет не шли. Решив, что проблема находиться в другом месте, Майкл вышел из дома, чтобы осмотреть другие детали агрегата. Скрупулезно осмотрев пыльный конденсатор и медные трубки, по которым циркулировал в системе хладагент, на предмет масляных подтеков, Керенски понял, что насладиться долгожданной прохладой ему не придется. Осознание собственной беспомощности вывело и без того неуравновешенного фермера из себя. Он схватил в руки так некстати подвернувшийся молоток и принялся лупить им по проржавевшему металлическому яйцу компрессора.

– Сука! Работай! – орал во всю глотку Майкл, срывая злость на поломанном кондиционере.

Металлический корпус проминался под ударами молотка, но конденсатор так и не завелся. Наконец фермер устал и, выронив молоток, уселся прямо на землю возле изувеченного агрегата. Керенски заплакал, размазывая слезы по грязному лицу. Он отдал бы все на свете за то, чтобы компрессор вновь заработал, чтобы его дом, как в сказке, превратился в настоящий ледяной дворец. Неожиданно изуродованный агрегат дернулся и затих. Затем дернулся во второй раз и вновь затих. Запустившись в третий раз, компрессор больше не отключался. Все еще не веря в удачу, Керенски кинулся в дом. Отворив дверь, он пораженно застыл на пороге: комната напоминала декорации к сказке «Снежная Королева». Теплое дыхание фермера, превращенное в пар, тут же осыпалось на пол сверкающими хрусталиками льда. Из обледеневшего фена била холодная струя воздуха, превращая в камень любую влагу, попавшуюся на его пути. На столе лежала лопнувшая бутылка минералки, в которой бултыхался красивый, прошитый пузырьками воздуха, голубоватый кусок льда. Из вечно протекающего крана свисала тонкая сосулька, а все окна затянули красочные инестые узоры.

«Перебор, – пронеслось в голове Майкла, – лучше бы так было на улице».

В тот же момент кондиционер подмигнул фермеру лампочками и перестал работать.

– Черт! – выругался Керенски и вновь вышел во двор.

На улице стремительно холодало, а небо затягивали мрачные грозовые тучи. Сверкнула молния, грянул гром, и пошел… снег.

– Вот это да! – выдохнул Майкл, все еще не веря в случившееся.

А снег все падал, кутая сугробами высушенную летним зноем траву.

* * *

Долгожданной дождь, обрушившийся внезапно на иссушенную землю Техаса, принес головную боль городской администрации Хьюстона. В других городах штата ливень закончился обыденно, а вот в Хьюстоне температура воздуха неожиданно понизилась до минус десяти градусов по Цельсию, превратив улицы и проспекты в настоящие треки для спидвея. И это в конце июля! Причуды погоды парализовали многомиллионный мегаполис. Дорожные службы ничего не могли поделать с тонкой и очень скользкой корочкой льда. Машины буксовали, не имея возможности даже тронуться с места. Пескосоляная смесь не помогала, её просто сдувало ветром с зеркальной поверхности льда. Мэр подошел к окну и выглянул на улицу. На первый взгляд ничего не изменилось в окружающем ландшафте, за исключением того, что на дорогах творился сущий ад. Многочисленные аварии порождали многокилометровые пробки. Общественный транспорт стоял в боксах – водители отказывались выходить на маршруты. Травматологии были переполнены людьми – даже пешком ходить по улицам было небезопасно.

«Если не потеплеет в ближайшее время, – грустно подумал мэр, – о переизбрании на следующий срок можно забыть».

Городской глава услышал доносившиеся из приемной звуки.

– Куда? Мэр занят и не может вас принять! Куда? – истерически завизжала секретарша. – Да остановите же его!

Мэр чертыхнулся и открыл дверь в приемную.

– В чем дело? – строго спросил он секретаря.

В приемной находилась охрана, державшая под руки толстого обрюзгшего мужчину в фермерской клетчатой рубашке.

– Господин Енсон! – завидев мэра, закричал фермер. – Я могу вам помочь!

Мужчина забился в руках крепких охранников, стараясь вывернуться.

– Отпустите его, – брезгливо приказал мэр. – Заходите, – пригласил он толстого мужчину в кабинет.

– Ну, что вы хотели мне сказать? – грозно спросил городской глава, прикрыв дверь. – Какую помощь вы можете оказать городу?

– Меня зовут Майкл Керенски, – затараторил посетитель. – Я могу помочь вам растопить лед за символическую плату… ну, скажем, в полмиллиона долларов…

– И позвольте вас спросить: каким способом?

До мэра постепенно начало доходить, с каким типом он связался.

– Это не должно вас волновать, – развязно ответил толстяк. – Если мы договоримся – лед исчезнет в течении трех-пяти часов.

– Я понял, – сказал Енсон, подходя к столу и нажимая кнопку селектора. – Элизабет, пригласи, пожалуйста, охрану в мой кабинет! Наш гость немного не в себе…

– Господин Енсон, – заволновался Керенски, – не делайте глупостей! Я докажу!

– Как? Вы волшебник? Щелкните пальцами, и лед растает? Не смешите меня!

В кабинет ворвались бравые парни охраны, которые сразу кинулись к безумному посетителю. Керенски к удивлению мэра не стал убегать от них, а действительно щелкнул пальцами. Кондиционер мэра неожиданно взбесился. Из его чрева вдруг ударила струя ледяного воздуха. Звонко тренькнув, раскололся хрустальный графин с водой, попавший в поле действия безумного агрегата.

– Ну, достаточно доказательств? – самодовольно спросил фермер, уперев руки в боки.

– Крутите его парни! – распорядился городской глава.

Охранники вновь кинулись к Майклу, но он вновь картинно прищелкнул пальцами. Охранники застыли ледяными истуканами. Керенски неторопливо подошел к столу мэра и взял в руки литую бронзовую статуэтку, изображающую американского орла. Фермер взвесил статуэтку в руке, довольно улыбнулся и, коротко размахнувшись, рубанул орлом ближайшего охранника. Голова замороженного стража порядка громко хрупнула и осыпалась ледяными осколками на пол. Второго охранника Керенски пнул ногой. Застывшая фигура покачнулась и упала, ударившись о край стола. Отвалившая голова покатилась прямо под ноги Енски.

– Ты разозлил меня, – надменно произнес фермер, буравя взглядом побледневшее лицо мэра. – Теперь замерзнет не только твой город – на весь Техас опустится вечная зима. Ты подставил всех! Пожалел полмиллиона… Теперь же я оцениваю свои услуги в миллиард! Собирайте деньги – я еще вернусь.

* * *

Генеральный секретарь всемирной ассоциации ООН Жорж Ханке вот уже третий час сидел над сводкой новостей из Берлина. Перед ним стопкой лежали фотографии, но Жорж отказывался верить своим глазам. Прямые репортажи с места событий не прекращались ни на секунду. Репортеры, отчаянные сорвиголовы, лезли в самое пекло, рискуя жизнью, чтобы хоть чуточку пролить свет на ситуацию в Берлине. В столице Германии происходило невозможное – город заполонили живые мертвецы.

– Чушь! – заорал в сердцах Жорж, отталкивая от себя цветные глянцевые фото, на которых во всевозможных ракурсах были засняты ожившие трупы. – Этого просто не может быть!

Но это было. Неверующие могли включить любую сводку новостей и насладиться документальными кадрами о похождениях живых мертвецов. Хоть в прямом эфире, хоть в записи. Когда появились первые сообщения о бедствии в Берлине, Жорж решил, что это чья-нибудь дурная шутка. Ну, мало-ли какой канал решил разыграть простых обывателей. Но тревожные новости поступали ежеминутно, сначала тоненьким ручейком, затем по национальному германскому телевидению, а уж потом эту невероятную новость подхватили ведущие телеканалы мира. Со слов очевидцев, сумевших избежать опасности, ничто не предвещало беды. Накануне вечером они легли спать в родном городе, а проснулись в голливудском кошмаре: улицы, заполненные изувеченными трупами, которые через считанные минуты после собственной смерти готовы встать в строй к убийцам. В первую очередь зомби уничтожили полицейские участки, и в городе воцарилась анархия. Попытка ввести в город войска – провалилась: обычные пули не причиняли мертвецам вреда. Оказалось, чтобы убить зомби, его нужно как минимум расчленить, но даже после этой процедуры отрубленные конечности еще долго будут извиваться на земле. Естественно, на момент введения войск в город ничего этого известно не было. Солдаты попросту захлебнулись в лавине зомби, накинувшихся на свежее мясо, словно стая шакалов. И полностью боеспособное подразделение исчезло с лица земли, как будто его никогда и не было. Пригороды Берлина стремительно пустели. Паника захватила и близлежащие города. Беженцы хлынули в сопредельные государства полноводной рекой. Наконец, когда паника достигла своего апогея, через одного из журналистов, освещавшего ситуацию в Берлине, к мировой общественности обратился некто Петер Шутке. Не стесняясь в выражениях, он приказал всем живым убираться из его королевства.

– Берлин и его окрестности, – серьезно сказал Шутке, – отныне и вовеки веков будут называться королевством некромансера Шутке. А себя я провозглашаю королем Петером Первым, – безумно сверкнув глазами, продолжил маньяк. – А если кого не устраивает…

Зажав нос (большинство трупов ужасно смердело), телеоператор прошел вдоль рядов застывших неподвижно мертвяков.

– Моих солдат невозможно убить, – захохотал Шутке, – они уже мертвы! Так что не лезьте ко мне, а я, может быть, не полезу к вам, – закончил свою речь маньяк.

Ханке скрипнул зубами и выключил телевизор.

– Раскопать все, что известно об этом Шутке! – громыхнул Жорж.

– Уже.

Прессекретарь положил на стол президенту толстую папку. Ханке раскрыл её и погрузился в чтение. Пробежав глазами несколько листов, генеральный не смог сдержать крепкого словца.

– Ублюдок! Я так и думал, что он маньяк!

Президент поднялся на ноги и принялся метаться по кабинету, рассуждая вслух:

– Каким образом ему удалось совершить то, что мы всегда считали выдумкой?

– Потому, что мир вновь полноценен!

В воздухе проявилась прозрачная фигура человека, которая на глазах генерального и прессекретаря приобрела объем и плотность. Молодой человек, одетый лишь в кусок тряпицы, намотанной вокруг бедер, и крепкие, но поношенные сандалии, без церемоний плюхнулся в кресло президента. Заметив округлившиеся глаза хозяина кабинета, незнакомец нарочито испуганно оглядел себя:

– Приношу свои извинения – отстал от моды! Сейчас мы это исправим.

Он легонько щелкнул пальцами и оказался одет в точную копию костюма Ханке.

– Да кто вы, черт побери! – нервно закричал Жорж. – И что за дурацкие фокусы?

– Дурацкие? – удивился юноша. – Это почему же?

– Потому что! – отрезал Ханке. – Неизвестно кто вваливается непонятно откуда…

– Неизвестно кто… – притворно обиделся незнакомец. – А когда-то меня знали повсеместно… Куда мы катимся? – он вздохнул. – Позвольте представиться, – театрально тряхнул головой юноша, – Гермес! Он же Локки, он же Тот, он…