Текст книги "Хроники Алмазного камзола"
Автор книги: Виктор Берсенев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
‒ И зачем вам надо знать про эту обезьяну?
‒ Обещает взорвать корабль, если не примешь обратно на борт.
‒ Значит, уже освободили, напрасно. Выкиньте в космос террориста и забудьте об обезьяне.
‒ Легко сказать: он забаррикадировался в трюме. Объясни, что происходит?
‒ А вот угадайте сразу, тогда, может быть, и варёные яйца с цветочками принесу на могилку.
‒ Тут не до шуток! Говори, как от него избавиться.
‒ Объясните, зачем догонялки устроили, и мы подумаем вам зелёный парашют.
В микрофоне раздался неприятный металлический визг. Моргнув, погас свет в иллюминаторах, через минуту включились аварийные огни. Корабль марсиан потерял ход и, подчиняясь инерции, начал дрейфовать в открытый космос.
‒ Это что там происходит?
‒ Судя по всему, любитель приматов остановил термоядерный реактор. Перешли на графеновые аккумуляторы, но их ненадолго хватит.
‒ Да, попали горе охотники на ёлки с иголками. Так, о чём это я? Ага, и зачем кольцевые гонки вокруг Марса устроили?
‒ Хотели к себе в гости на базу пригласить.
‒ Получилось? Ну да, понятно, что нет. А кто мы?
‒ Корпорация Hydrogen´M.
‒ Так Семён всегда мечтал взорвать вашу контору изнутри. Забирайте товарища вместе с конфетами. Не дайте умереть мечте.
‒ А что у него с головой ‒ больной?
‒ Чип вынули. Хотели, как лучше, но чуда не случилось. Остались вредные рефлексы: ну вы меня понимаете, ‒ изделие корпорации.
‒ Нам дефективный тоже не нужен.
‒ Да вы что, совсем там голову потеряли? Он уже у вас! Если и заберём продукт лоботомии, то только в полицейском участке под присмотром врачей.
‒ И как мы должны сесть, если он реактором управляет?
‒ Сообщите бомбисту, что на «Цитадели» готовы терпеть его вместе с носками.
Прошло несколько минут, по-видимому необходимых для того чтобы договориться с террористом. На пульте замигал сигнал вызова:
‒ Требует, чтобы «Цитадель» держалась рядом или взорвёт корабль, если покажется, что обманываете.
‒ Хорошо, хорошо. Я носовыми платками в иллюминатор кают-компании буду семафорить.
***
Полицейский участок на планете, где семейные кланы ведут непрекращающееся междоусобные войны, представлял собой крепость в виде пятиконечной звезды с тяжёлой бронетехникой под защитой мощных стен гранитных блоков. В середине возвышался небольшой космодромом с электромагнитными зенитками по углам.
Опустились под прицелом орудий, способных мгновенно превратить любой корабль в марсианскую пыль. На крыльце командного бункера встречал полковник Дарп во главе жандармов с тактическими щитами.
‒ Всё как договаривались, сижу в яхте плотно, держусь за косяк, ‒ крикнул из шлюза в рупор и поднял высоко над головой белую салфетку с вензелем «Рем Великолепный».
‒ А это кто? ‒ полицмейстер показал револьвером Le Mat на военный корвет в царапинах.
‒ Фанаты. Осторожней: злые, как черти!
‒ И для чего они здесь дюзы пристроили?
Медленно опустился на плиты космодрома грузовой люк и по аппарели сбежал улыбающийся Семён, размахивая пультом дистанционного взрыва. Рядом с грубыми обводами серого корвета чёрная глянцевая яхта выглядела беззащитным тюленем, случайно заплывшим в военный порт.
‒ Кэп, в душе «Ода к радости» Бетховена, ‒ И медленно повернулся, показывая над головой опасное устройство, чтобы остудить служебное рвение марсианских жандармов.
‒ Постой там временно, целоваться в засос будем позже, ‒ попросил Семёна и обратился к начальнику гарнизона:
‒ Дарп, разрешите побеседовать с капитаном «Летучего голландца»?
‒ Маэстро, любая пыточная камера на выбор со всем инструментарием.
‒ Вашему радушию нет предела! Для начала, мы тут накоротке, у трапа. Я его боюсь, задушит ещё от полноты чувств.
Из люка появился огромный нерг, рядом с которым откормленные жандармы превратились в сопливых гимназистов.
‒ Вот, как знал ‒ циклоп двуглазый! ‒ воскликнул я и замахал руками, ‒ Стакс, привет, дружище! Вы не могли бы присесть на аппарель, чтобы диалог приобрёл доверительный характер?
‒ Слушаю, организм.
‒ Это чё это так? У меня имя есть: Ленар. Щас обижусь.
‒ Уже познакомился с твоими методами. Вот просто интересно, это что за «обезьяна» такая? У меня вся команда замерла над кроссвордом: за что живого человека приматывают к бомбе и выталкивают, как мусор, в открытый космос.
‒ Плохой ты охотник! Слушай бесплатно: берёшь тыкву, делаешь в ней маленькое такое отверстие и кладёшь банан. Примат из любопытства засовывает лапу и сидит дурой волосатой, сжимая кулак. А вот, чтобы бросить банан, мозгов нет. Хватательный рефлекс побеждает основной инстинкт. Обезьяна, что с неё возьмёшь.
‒ Задеть хочешь? ‒ Стакс угрожающе навис надо мной грудой мяса в полувоенной форме, отчего сразу захотелось упереть в него железную треногу.
‒ Это чей корабль сушит киль на площади? Семён отличный минёр ‒ рванёт так, что дырявых носок потом не сыщем. ‒ предупредил обидчивого гиганта.
‒ И что теперь делать с дефективным?
‒ А кто решил подобрать террориста? Благодаря гуманизму космических идиотов щас на Марсе ландшафт измениться.
‒ Хочешь сказать, что не причём? А зачем тогда это басня про обезьяну?
‒ Э-э не скажи, это не сказки, а африканская быль. Думаешь, мы просто так извели на Семёна весь запас изоленты? Лучше расскажи, что за идеи такие с посадкой чужой, суверенной яхты у своего ресторана?
‒ Был план: без свидетелей обсудить пару вопросов.
‒ Просто так на чай, кофе не сообразили позвать?
‒ Так вы побежали, словно гончая от поноса.
‒ Однако и подходы у вас! Фараон, позови Рема, здесь Мюнхенский сговор намечается. Не хочу сидеть в первом ряду. А Вы подождите здесь на свежем воздухе, уже и так гастроли шапито сделали.
‒ Семён, может отдашь пульт, и все успокоятся?
‒ Маэстро, никак не могу. Вы крайне необязательный товарищ. Так надёжнее!
‒ Тогда не понимаю зачем мы тебе. Это ведь чушь полная! Так и будешь с бомбой в обнимку ходить. Не тяжело?
‒ Не-а. С вами интересно до невозможности. Я потерплю.
‒ Стакс, Вас, кажется, Стакс зовут, ‒ я встал на носки и положил на могучее плечо марсианина руку. ‒ Так вот, смотрите, не заразитесь ‒ у меня от нервов одни молекулы остались.
‒ Его молекулами можно Большой каньон засыпать по самую кромку, ‒ подошёл с белозубой улыбкой успешного политика Рем. ‒ Итак, чем обязан?
‒ Здесь будем говорить?
‒ Вопрос к Семёну, если разрешит, переместимся в кают-компанию.
‒ Я против, ‒ заявил Семён и утвердился поудобнее на пустом контейнере из-под гелия-3 неподалёку от аппарели.
‒ Семён, хватит дурить? Человек тайну хочет! ‒ потребовал Рем.
‒ Говорите здесь, мне всё слышно, значит и вы приспособитесь.
‒ Я согласен, ‒ неожиданно поддержал террориста Дарп. ‒ Полиция Марса обязана иметь полную информацию. У меня и так мурашки по коже от адреналина.
‒ Занятный продукт эволюции, ‒ вслух произнёс Стакс, посмотрев на меня с ленинским прищуром. ‒ Воля ваша. Дарп, мне кажется, вы должны знать, что в отсеке с термоядерным реактором установлена водородная бомба благодаря вот этим товарищам, – он показал на нас. ‒ У ваших сотрудников наверняка есть семьи?
‒ И что дальше? ‒ Дарп непонимающе уставился на Стакса. ‒ Работа такая!
‒ Да-с, отстал я от электрички с газировкой, тут совсем другие пирожки продают, ‒ сделал вывод Стакс и спросил на всякий случай, ‒ Может быть, отложим встречу?
‒ Нет, нет, мы само внимание! ‒ в один голос запротестовали, оглянувшись на Семёна, держащего большим пальцем с грязным обкусанным ногтем красную кнопку. ‒ Здесь все свои. Не стесняйтесь.
‒ Так вот, я новый начальник службы безопасности корпорации Hydrogen´M.
‒ Значит, почти коллега, ‒ воскликнул Дарп. ‒ И зачем тогда организовали мне бардак, по-другому и не скажешь!
‒ Я? Ну знаете!
‒ Вы, кажется, заведовали охраной НИИ ЯМА? Да, плохо у вас там с аттестацией! Хорошо, что Рем, человек солидный и, скорее всего, не будет раздувать скандал. Ему это сейчас совсем ни к чему. Так, знаете ли, переговоры не ведут с будущим дожем Арагона, ‒ Дарп подобострастно отдал честь Рему. На что компаньон задрал подбородок и умудрился посмотреть на Стакса сверху вниз, несмотря на разницу в росте.
‒ Вы откуда про ЯМУ знаете? ‒ удивлённо спросил Стакс.
‒ Нравиться вам в генетиков играть ‒ пожалуйста. Только не думайте, что нам безразлично, кто там в пещерах ящеров разводит и обезьян пытает. Добро пожаловать на поверхность. Здесь часто бывают пыльные бури – привыкайте. Сильные.
2. Изящная словесность
Пост дожа не приносил доходов, скорее наоборот, приходилось доплачивать из своего кармана. Артистической натуре Рема нравилось выступать в качестве первого лица на праздничных мероприятиях города. Самое главное, он обладал талантом администратора. За время правления Лафроков многое из того, что с таким старанием отладил Рем, пришло в полную негодность. Подавляющее большинство жителей понимало, что очередного генерала в лампасах Арагон не выдержит.
Дарп потребовал, чтобы будущий дож отправился домой на боевом бульдозере Caterpillar под защитой полуметровой брони из углеродных нанотрубок. Издалека показались голограммы с белозубыми лицами кандидатов на стенах замка «Вечность».
‒ Вот поганцы! Нельзя съездить в отпуск, как квартиру заклеят афишами! ‒ воскликнул с негодованием Рем.
‒ А я предлагаю даже и не тратиться на полиграфию.
‒ Это как? Все печатаются, а я белым носорогом упрусь в «Красную скалу»?
‒ Вот именно белым носорогом. Предлагаю тотальное, просто сумасшедшее, ухаживание за жёнами врагов. Качественная сплетня быстрее молнии сделает имя.
‒ Тьфу ты! Не слишком ли я староват для подобных баталий?
‒ Ты это прекращай, во-первых, не предлагаю жениться, во-вторых, не обязательно лесть в постель, тем более, что там можно таких демонов найти, что позабудешь зачем пришёл.
‒ Тогда не понимаю, что это даст?
‒ Слушай, а кораблей на орбите было два. Куда исчез второй?
‒ Графены с Hydrogen´M получили на выборы? ‒ Получили, остальное неважно. Но ты прав, надо выяснить у Дарпа состав всей банды с Европы, чтобы не было потом сюрпризов.
У меня появилось смутное подозрение, что неспроста так легко этот Стикс поддался на шантаж. Конечно, ему на новой должности надо проявлять максимальное рвение, чтобы укрепить свои, так сказать, позиции в аппарате корпорации. И этот второй корабль, который так легко отказался от дальнейшего преследования и позволил, по сути сказать, своему напарнику сдаться жандармам Марса. Но сейчас больше всего заботили предстоящие выборы, чем телефоны врагов:
‒ Внимание граждан Арагона, вот что даст! Сейчас что важно? ‒ Правильно, заявить о возвращении Рема Великолепного! Тебя, наверняка, все забыли.
‒ Ой, чувствую, прирежут меня с этими кульбитами. У нас здесь не Венера и даже не Земля.
‒ Тогда объявим импотентом. А что, ‒ хорошая предвыборная платформа! Абсолютно безопасный случай. У такого выигрывать просто никто не захочет, чтобы в одном абзаце не ставили рядом, тем более на Марсе. Рем с сочувствием посмотрел и тяжело вздохнув, распорядился:
‒ Фараон, подготовь список жертв купидона с подагрой.
Гостиная встретила вездесущей красной пылью и запахом прокуренных дорогим табаком портьер.
Камердинер принёс из библиотеки стопку полицейских формуляров и, сверкнув фотоэлементами, с профессиональным достоинством положил на инкрустированный чешуёй лирийских броненосцев овальный стол.
Раскрыв первую папку, я констатировал:
‒ Ага, класс «сеньоры», а они, как известно, не избалованы вниманием, ‒ протянул Рему первую голограмму. ‒ Вот смотри, какая магнолия! ‒ с пластинки взирала золотистыми глазами высокая, неопределённого возраста, с утончёнными чертами лица марсианка. ‒ Рем, подскажи пафосное место вечерних рандеву, где можно с комфортом уединиться с дамой. Ага, карстовая пещера «Красная скала» с рестораном. Как волнительно ‒ пещера! Прямо с подоплёкой, какие здесь у вас, однако, затейники! Ну рассказывай?
‒ Райх, жена дона Эскальдо. И что ты хочешь от меня? ‒ Рем вскинул на меня непонимающие глаза.
‒ Письмо с мольбой о встрече. Представь себе вкус крем-брюле и вперёд ‒ осваивать эпистолярный жанр.
‒ Ногами на кладбище. Тема, должен заметить, с огоньками. Сочини, пожалуйста, а я воспроизведу со всем прилежанием, каллиграфически!
‒ Тогда садись и рисуй буквы. Фараон, приготовь крепкий чёрный кофе творцу, чтобы мозги не высохли в здешнем климате.
Я встал в позу Пушкина перед Карамзиным, чтобы мозги расправили извилины для полёта в поэзию любви.
‒ Итак:
«Обожаемая Райх, прочитал ваше письмо и целый день хожу сам не свой в ожидании встречи. Счастье, которое я испытал, и на которое не смел надеяться, произошло: Вы готовы ответить взаимностью, готовы обнять вашего поклонника, прижать к трепетной груди. Господи, как нам много необходимо друг другу сказать, сколько обсудить. Меня сжигает страстное желание обладать вами со всей силой, на которую только способен влюблённый марсианин. Если бы вы только знали, с каким неизменным восторгом я наблюдал издали, когда вы, оседлав своего великолепного жеребца…»
‒ Извини, Ленар, на Марсе нет жеребцов, ‒ прервал песнь Орфея Рем.
‒ Хорошо, тогда пиши: «когда вы, оседлав мотоцикл…»
‒ Тебя что заело на слове «оседлав»?
‒ Ну ведь должна же она кого-то или что-то оседлать.
‒ Читать она любит, Эскальдо всегда жаловался, что завалила спальню любовными романами.
‒ Вот, замечательно:
«когда вы читали книгу, скрестив вместе стройные ноги, покачивая в нетерпении носочком изящной туфли от желания узнать побыстрее счастливый конец любовной истории…»
‒ Фу ты, сколько пошлости ванильной! И что сработает?
‒ А что пошлого в женских ногах? Заметь ‒ изящных! Написал? Так, отлично. Добавь:
«Надеюсь, что вы найдёте способ усыпить бдительность охладевшего к вашим приватностям мужа. В шесть вечера жду с волнением в пещере «Красная скала»
Давай следующее. Посмотри, ‒ я протянул карточку второго кандидата.
‒ Альтаро, редкий прохвост, владеет несколькими фешенебельными гостиницами в центре города. Женат на Ирии ‒ ожившая статуя мраморной Афины, об неё можно грецкие орехи колоть без риска поцарапать узор.
‒ Становиться интересно. Здесь надобно что-то позабористей! Продолжаем:
«Ваш ответ буквально остановил мою руку в миллиметре от заряженного револьвера. Я и не смел верить, что вы решите предпочесть меня другим, более молодым поклонникам. Боялся и надеялся, что обратите внимание на очарованного вашими прелестями зрелого мужчину. Я так устал быть сильным…»
‒ С формами переборщил! Не поверит, ‒ Рем изобразил руками две фиги и пошевелил большими пальцами.
‒ Ничего, зато распалит до самой сердцевины. Слушай, прекрати перебивать! Пиши:
«Всегда мечтал о женщине с твёрдым характером, способной погрузиться на самое дно порока и стыда.»
‒ Дай фотографию. Ой, здесь придётся напрячь воображение, ‒ я положил изображение на стол: женщина обладала всеми признаками упёртой суфражистки. ‒ Представить себе не могу, как они с демографией договорились?
‒ А у них и нет детей, ‒ проинформировал Рем. ‒ План сделали младшие братья с жёнами. Но семейство, благодаря их трудолюбию, одно из самых многочисленных. Спортсмены без преувеличения.
‒ Продолжай курлыканье седого голубя любви:
«Сударыня, поверьте, все преграды может преодолеть одно единственное желание. Желание новых впечатлений, новых удовольствий. С бьющимся сердцем буду ждать в 18.00 у «Красной скалы.»
‒ Фараон, где твоё неподражаемое кофе?
‒ Маэстро, пожалуйста, старался приготовить так, как вы любите. Вот чистейшая, отфильтрованная вода. Мне роль будет, пусть самая скромная? ‒ на нагрудном экране бывшего полицейского робота, где обычно указывалась статья, по которой задерживают нарушителя, пробежала скромная надпись:
«Пожалуйста!»
Я сделал глоток, от возбуждения вообще ничего не почувствовал, но похвалил:
‒ Отлично! Роль? Непременно! Итак, образцы почерка наших конкурентов есть в личных делах?
‒ Обязательно. У меня самое подробное досье на всех, все привычки учтены, сорт сигар, одеколон и прочее, ‒ с гордостью похвастался Фараон.
‒ Молоток! ‒ я заглянул в папку. ‒ Сегодня четверг. Всё точно? Тогда забирай у Рема тексты и повтори в мельчайших подробностях каждую загогулину, чтобы марсианский комар хобот сломал от усердия найти кровь. Вот тебе образцы почерка и имена получателей, ‒ я положил карточки перед роботом.
‒ Ленар, мне осваивать образ влюблённого Мальволио или ты опять, по привычке, диспозицию в хлам первобытный разбил?
‒ Зачем? Тебе нет необходимости учить роль! Готовый типаж! Крайне убедителен. Даже хромать от застоя крови в жилах не обязательно.
‒ Надо будет потеплее одеться. Сейчас ночами очень холодно. Не хочу простыть.
‒ А куда ты собрался ночью? Не понимаю?
‒ Как куда? На свидание с энтой экзальтированной Оливией или как её там – Райх!
‒ Вот чудной ты человек! А в шахматы кто будет играть? Шахматы никак нельзя отменить. Своими фуфайками в огурцах только всё дело испортишь, ‒ я сердито покачал головой и допил кофе. На язык попали противные крошки, которыми с энергией стал плеваться. ‒ Тьфу ты! Фараон, доставай летучих мышей и отправь письма по адресам, только, смотри, не перепутай – мальчикам цветы, девочкам мороженое!
‒ Я вас не понимаю, ‒ математические мозги камердинера не справлялись потоком моего бессознательного.
‒ А и не надо. Зачем тебе советские комедии? Вот инструкция, ‒ я быстро набросал по пунктам план действий, ‒ здесь точная хронология событий. Давай работай поршнями, выжимай педали. Подожди, ‒ остановил уже повернувшегося на гусеницах камердинера. ‒ Рем, куришь Bolivar? Отлично! Дай сюда. ‒ Я подержал открытый конверт над паутинкой сигарного дыма и вернул роботу. ‒ Одеколон сам найдёшь, хорошо?
‒ Для надёжной паспортизации, ‒ объяснил, увидев недоумённые взгляды Рема и Семёна.
‒ Это понятно, ‒ раздражённо махнул рукой Рем со своего места, не собираясь разбираться в деталях. ‒ Лучше объясни ‒ ты назначил для всех рандеву в одно и то же время?
‒ Правильно. Придётся потрудиться, дорогой товарищ. Зато потом – Рем Великолепный, дож Арагона! У меня заранее спина болит от подобострастия.
‒ Тогда при чём здесь шахматы?
‒ Чё, тоже хочешь поиграть? Потерпи, скоро всё будет, такую партейку сочиним. О-го-го! Народ у вас здесь горячий, заводной. Марс, одним словом! Ой, чуть не забыл, у тебя есть домашний номер полицмейстера Дарпа? Напиши пожалуйста: звоночек нужный, мочи нет.
***
Предвыборная компания отнимала у дона Эскальдо все силы: интервью, дебаты, журналисты, которые обязательно хотели «пообщаться» и залезть в спальню, будто просто нельзя побеседовать, поговорить, взять интервью, в конце-то концов! Идиотские вопросы: «А что вы собираетесь делать с водоснабжением города?», «Полярную шапку расплавлю насовсем, чтобы вас, мерзавцы пернатые, утопить! Вот что!» ‒ Голова шла кругом от множества совершенно непривычных для его образа жизни скоростей.
Эскальдо с удовольствием скинул туфли и погрузился в нежные объятия глубокого кожаного кресла, набитого сухими водорослями из подземных озёр, с бокалом мадеры, который услужливо протянул камердинер новейшей модели с функцией телохранителя.
‒ Извините, дон Эскальдо, я нашёл письмо в кабинете рядом с дверью. Не понимаю, как оно могло сюда попасть! Буквально перед вами проводил уборку. Адресовано донье Райх.
‒ Дай сюда, ‒ Эскальдо повертел в руках странный конверт, пахнущий подозрительно знакомым одеколоном. У них никогда не было друг от друга секретов и тут это странное послание. Причём, совсем фривольная надпись: «Моей Райх». Что значит – «Моей!» Для начала захотелось, немедленно пойти и выяснить всё у жены. Но ознакомившись подробнейшим образом с текстом, решил подождать со скандалом, оттого что был уверен в авторе и хотел предварительно побеседовать с воздыхателем. Без стука распахнулась дверь, впуская улыбающеюся жену с соломенной корзинкой в шёлковых лентах:
‒ Какой ты милый, давно подарков не делал. Как ты угадал, что я хочу именно ванильное мороженое?
Райх было приятно неожиданное внимание мужа, от которого успела отвыкнуть за долгие годы супружеской жизни. Она решила быть благодарной, несмотря на то, что терпеть не могла ванильное мороженное.
‒ Ехал с этой проклятой пресс-конференции, захотелось сделать подарок. Тебе скучно без развлечений. Я всё время занят, ‒ мгновенно солгал Эскальдо, озадаченный чужим вниманием к своей жене.
Она прижалась и необычно тепло поцеловала в щёку. Чувствуя себя слегка неловко, оттого что вынуждена уйти вечером:
‒ Знаешь, меня пригласила в гости жена Дарпа. Мы по-женски посплетничаем. Ты не против? Я отлучусь буквально на пару часиков.
‒ Конечно, заодно выведай у полиции, чем там дышат конкуренты, какие каверзы готовят, ‒ согласился Эскальдо, хотя его буквально трясло от мысли, что здесь, в собственном доме, притаилась измена.
***
Альтаро разбирал за столом корреспонденцию, принесённую на подносе пожилым камердинером, когда почувствовал лёгкий тон сигарного дыма, который ненавидел с детства. Быстро нашёл пахнущий гадостью конверт у двери. «Вечно у него всё из рук валиться. Давно пора заменить на механического» ‒ недовольно проворчал, подбирая письмо. Надпись сразу смутила: «Любимой Ирии!» с весёлым купидоном внизу. Он присел на диван в углу кабинета и внимательно изучил с лупой каждую букву. Сомнений не было: почерк принадлежал известному человеку и запах редких на Марсе кубинских сигар трудно было спутать с местными сортами. Над головой деликатно кашлянул камердинер, от чего задумавшийся Альтаро чуть не выронил письмо:
‒ Что ещё! ‒ с раздражением спросил слугу.
‒ От неизвестного презент. Сами передадите или мне отнести? ‒ камердинер протянул корзинку, увитую золотистыми шёлковыми лентами с купидоном из ванильного мороженого внутри.
‒ Боишься? ‒ прочитав в глазах камердинера плохо скрываемый испуг, спросил дон.
‒ В общем да, ‒ закатив глаза, ответил пожилой слуга. ‒ В прошлый раз, когда вы купили торт с крем-брюле, она его весь мне скормила. Мороженое я тоже не люблю.
‒ Оставь. И будь повнимательней с корреспонденцией: письма теряешь!
Альтаро с корзиной поднялся в спальню жены, которая в пижаме занималась у окна на велотренажёре.
‒ Дорогая, тут прислали мороженное.
‒ Не видишь, я тренируюсь. Сейчас не буду.
‒ Это ничего, что ванильное. Ты говорила, что не любишь? ‒ он поднёс поближе, чтобы показать десерт.
‒ Ой, купидон. Какой забавный! Когда я такое говорила? Очень даже люблю. Это ведь ты купил для меня? Молодец. Съем с удовольствием.
Ирия была приятно удивлена, впервые за много лет её драгоценно-холодный муж не ошибся. Она, как раз-таки, любила ванильное мороженое.
‒ Дорогой, у меня по четвергам собрание в женском клубе. Ложись один.
‒ Что вы там делаете, не понимаю? Хорошо, пусть твои суфражистки убедят мужей голосовать за мою кандидатуру. Тогда я подниму вопрос об правах женщин на городском совете.
‒ Отличная новость. Возьму листовки, пусть начнут агитировать с завтрашнего дня.
3. Смерть у «Красной скалы»
Рем в очередной раз обыграл меня в миттельшпиле, отчего настроение испортилось кардинально в сторону ненависти к доморощенным гроссмейстерам. Ну не случилось у меня в детстве ходить в шахматную школу, не до этого было, книжки читал в мансарде под крики брачующихся диких котов из мангровых зарослей: приключения там всякие, Майн Рида, Стивенсона…
Далеко не каждый дворец на Марсе мог похвастаться бассейном ввиду невероятной дороговизны воды. Получив назад фамильный дом, Рем, первым делом, привёл в порядок бассейн, где организовал место отдыха: столик, шезлонги, огромный экран над ленивыми волнами, приводимых в движение бесшумными насосами.
‒ Фараон, включай проектор, кино будем смотреть, ‒ распорядился я, садясь в стёганом шёлковом халате у столика с гнутыми ножками из хрома.
Вошёл Рем при полном параде с маленьким значком фамильного герба на лацкане сюртука и шёлковом платке на месте галстука.
‒ Ну что, я пошёл?
‒ Куда?
‒ На свидание.
‒ Ты сейчас серьёзно?
‒ Не знаю, как там у вас на Земле, но у нас, если назначаешь даме встречу, надо явиться песчаным бурям назло.
‒ А кто сказал, что ты кому-то, что-то назначал? Среди приглашённых на брифинг единорогов тебя нет. Фараон, подтверди.
‒ Всё верно. Письма доставлены только мужчинам, у дам свои направления.
‒ Лампы перегрелись, счас охладим в бассейне? ‒ Рем уставился на робота с негодованием.
‒ Рем, подожди, сейчас настоящий детектив будут показывать. Аж, самому интересно! Снимай амуницию быстрее и отдай Фараону. Фараон, завари купеческого чая с солёными бубликами.
В полумраке бассейна с отражённым в воде мерцанием плазменных динамиков, на большом вогнутом экране показалось изображение миниатюрной камеры из груди летучей мыши, повисшей на сталактите карстовой пещеры. В свете электрических ламп, рядом с высокой скамейкой по голубому мрамору Azui Ceilo стекал фонтан. В тени сталагмита с трудом можно было разглядеть фигуру высокого марсианина с ультрамодным камердинером, держащим наготове автоматический гранатомёт. Я спросил Рема с рассерженным видом пьющего горячий чай из гранёного стакана в серебряном подстаканнике:
‒ Видишь разогретый муж с большим вопросом к оппоненту топчет гравий ботинками. Что сейчас было бы, не останови я твой подвиг? Верно ‒ одно непотребство! ‒ я поднял вверх указательный палец с видом проповедника буддизма.
‒ Вот что ты мне устроил! Можешь объяснить? Ведь всему есть предел! Мне эти загадки и недомолвки уже горло перетёрли до позвоночника! Тебя пригласили помочь, а не хвастаться ботинками.
‒ А при чём здесь ботинки?
‒ А при чём здесь Эскальдо с гранатомётом?
‒ Рем, можешь потерпеть несколько минут? Смотри, второй пациент прибыл с группой поддержки.
Действительно, с другой стороны, прячась от лучей света за конусами сталагмитов, местами соединённых в столбы, приблизилось несколько человек в чёрных костюмах и котелках с револьверами системы Наган под предводительством дона Альтарио.
Эскальдо, услышав шаги, совсем исчез за сталагмитом. «Пришли твари!» ‒ прошептал хриплым шёпотом возбуждённый мужчина, придумавший воспалённым мозгом картину пошлого разврата у мраморной скамейки. Словно в ответ на его мысли из-за камней раздались томные женские стоны с ритмичным постукиванием какой-то пряжки о камни: Эскальто выскочил из укрытия, чтобы застать любовников, но столкнулся с разъярённым Альтарио.
‒ Негодяй! ‒ воскликнул дон, выхватывая кинжал, но в ответ раздались частые револьверные выстрелы. Камердинер метнулся вперёд, чтобы закрыть металлическим корпусом хозяина от смертоносного града пуль. Искорёженные свинцовые шарики отскочили от брони, не принеся ровным счётом никакого вреда роботу. В ответ сухо отработал гранатомёт с увеличенным барабаном.
На широкоформатном экране разлетались в пыль куски сталагмитов, бежали, спасаясь от взрывов люди. Когда опустели каморы, на полу остался лежать дон Эскальдо в луже крови, растекавшейся по белым камням. Камердинер поднял хозяина на руки и поехал к выходу разбрасывая в стороны из-под крупных траков щебёнку. Участники перестрелки со стороны Альтарио успели скрыться ещё раньше, забрав раненых товарищей.
Я встал перед экраном и картинно поднял руки:
‒ La commedia e finita! Все умерли, покупаем траурные венки на мраморные надгробья с плачущими купидонами.
‒ Не понимаю, кто изображал страсть за скамейкой? ‒ поинтересовался Рем, не проронивший ни звука во время драмы в живом эфире.
‒ Семён. Я с ним репетировал нужный тон марсианских дев, щипая пинцетом за соски. Даже ходили на консультацию в лучший бордель Арагона пока ты спал. Смотри, как мужчин пробрало! Семён, на мой взгляд, восходящая звезда японских опер и театров. Особенно удачно у него получился звук «А-а». Ты не находишь?
‒ Напрасно тайну сделал. Я бы мог позаниматься с Семёном и поехать вместе на встречу.
‒ А вот это напрасно. Пусть конкуренты грызут воротники друг другу, а мы в тепле и уюте сейчас ещё одну партейку в шахматы зарядим. Только чур ‒ играем блиц. Мне не нравиться, когда вендетту затевают из-за новых ботинок.
‒ Ты опять про ботинки?
‒ А что такого? Всё просто вихрь.
‒ Может просветишь, как умудрился симпозиум плешивых бандерлогов организовать?
‒ Терпение: завтра узнаем, результаты матча «Пахтакор ‒ Динамо», тогда и расскажу. Слушай, есть идея использовать многострадального Вениамину.
‒ Ты же его в камеру смертников определил?
‒ И что? Я посадил, я и освобожу. А как иначе? Нельзя такому таланту в застенках гнить! Нет, решительно нужна группа поддержки. Стоп, а если попросить Её Величество Ти (чудно звучит, тебе не кажется) об одолжении ‒ пусть отпустит на пару дней Нарву.
‒ Ты придумал организовать на Марсе Садом и Гоморру, ‒ Рем поморщился. ‒ Меня здесь не поймут. Народ у нас консервативный?
‒ Экие вы консерваторы! Только Садом, о Гомморе в приличном обществе не говорят.
‒ Не знаком с тонкостями земной теологии, но спасибо за деликатность.
‒ Рем Великолепный заслуживает всего самого лучшего! Бросим лучшие силы империи за нашего кандидата!
‒ Ты сейчас это для кого кричал?
‒ Себя подбадривал. Всё, я придумал, раз Вениамина не подходит. Нам нужна медсестра ‒ заботливая.
‒ Ленар, ума не приложу, зачем нужна медсестра.
‒ Больной не спорьте, врач сказал к стоматологу, значит к стоматологу, гипс подождёт.
4. Медсестра Её Величества
Утром прочитали в свежих «Хрониках Марса», пахнущих типографией, что в результате перестрелки у ресторана «Красная скала» был смертельно ранен кандидат на пост дожа Арагона дон Эскальдо.
Рем довольный, что одним противником стало меньше, отправил Фараона заказать роскошный обед в дорогом ресторане. На что я заметил:
‒ Жениться надо будущему дону для имиджа.
‒ Благодарю покорно, мне хватило вчерашнего спектакля. Ты мне таких конструкций хочешь?
‒ Не без ревности, зато сколько удовольствий и удобств! Например, сейчас не читал бы меню с разносолами, а получил сбалансированную диету: кисель с гречневой кашей ‒ Счастье!
‒ С твоими советами не добраться мне до конца предвыборной гонки. Умру досрочно от вредных фантазий. Вот, посмотри, руки дрожат, ‒ Рем показал тонкую кисть с трясущимися пальцами, ‒ Всё, конец счастливой жизни холостяка. Семён, Семён!
‒ Что маэстро Ленар расстроил? ‒ ответил из угла гостиной Семён, где читал под торшером «Анархию» Кропоткина П. А.
‒ Дай валерьянки!
‒ Может цианиду? ‒ Семён заложил книгу большой лупой в латунной оправе.
‒ Нет, не поможет, организм адаптировался от постоянного приёма. Валерьянка надёжнее.
Семён нашёл в старинном шкафчике из карельской берёзы пузырёк и накапал в чайную ложку. Рем покорно выпил. Лицо его перекосилось от неприятного вкуса, он начал кашлять, размазывая по щекам выступившие слёзы.
«Эк как проняло, ‒ подумалось мне, ‒ сначала просит о помощи, а затем начинает валерьянкой шантажировать. Что я такого особенного сказал? А таскать в замок по субботам женщин с пониженной социальной ответственностью, что лучше?»
