Текст книги "Хроники Алмазного камзола"
Автор книги: Виктор Берсенев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
Берсенев Виктор Леонидович (Алекс Викберг)
«Хроники Алмазного камзола»
Фантастика
19 авторских листов
г. Москва
+7 925 303 77 85
Mail : alexandr . vikberg @ gmail . com
I. Двойной шантаж
Жизнь человека до тех пор имеет смысл, пока ему есть чем жертвовать.
Маэстро Ленар
Глава 1. Отравление обер-камергера
Над мангровыми зарослями кружили стерхи в лучах восходившего солнца. Ослепительные блики отскакивали от водной глади, предупреждая о скорой жаре вперемежку с влажным ветром лагуны.
Раздосадованный отсутствием электричества, я ожидал паромобиль на просторном пандусе, раскинувшим в стороны гранитные руки. Внезапно на посыпанной красным гравием дороге, идущей вдоль стволов гигантских Shorea, образовался худой господин в чёрном сюртуке от Stuart Hughes. Похожий на ангела смерти, он поднялся наверх, стуча по парадной лестнице тростью Finna, и коснулся рукой в лайковой перчатке краешка шёлкового цилиндра.
‒ Маэстро Ленар, позвольте представиться, ‒ бесцеремонно глядя в мою личность сквозь монокль, незнакомец протянул титановую карточку с оплавленными краями.
Господи, сам обер-камергер Его Величества! Трудно вообразить, что могло подвигнуть придворного первого ранга снизойти до импресарио, пусть и в тринадцатом поколении. Вот товарищ создался совсем некстати! Времени на политесы нет вовсе, горит проект века «Ночи Пальмиры». Кредиторы требуют к себе на ковёр, объяснить непомерные по их балансам траты. А что я могу сказать в оправдание: «Это зрелище господа!» Тьфу ты, злодеи!
‒ Судя по визитке, вы себе многое можете позволить, ‒ холодно ответил, вовсе не понимая, что здесь делает ранним утром этот высокородный господин.
Вельможа взял паузу, неспешно осмотрел ландшафтный парк и с лёгкой досадой объявил:
‒ По-видимому, вы не совсем понимаете своё положение: арестуем и сошлём на урановые рудники, никто и не вспомнит, что был такой человек, в пыль, прах земной превратитесь.
Когда ранним утром погас свет и отключился телефон, закралось тревожное чувство, что надвигается что-то нехорошее, что кредиторы решили не ждать объяснений и послали бандита. Но чтобы каторгой грозить и пылью из праха! Это было уже слишком! Появилось огромное желание стать пограничником и завести хомячков переростков с острыми клыками.
‒ Вы серьёзно? Готов поверить раз и навсегда! Может быть на свежем воздухе за рюмкой марсианского абсента покажите горизонты. Иначе зачем здесь вы? – спохватился с преувеличенной любезностью, но при этом злой, как чёрт, на нежданного гостя.
‒ Похвально! Давайте так, сначала факты, потом горизонты, ‒ посетитель указал тростью с золотым орлом в арку и направился к садовой беседке пружинистым шагом.
Вот только фактов и не доставало. Я что не знал свои проспекты: банкротство и тюрьма, в случаи удачи, вселенское счастье идиота без долгов! Ну в чём нужда посещать будущего арестанта важному сановнику? Могли вызвать в ЦК повесткой, прислать жандарма наконец! Не было никакой необходимости лететь на мои драгоценные болота. Предо мной сидел человек с бесцветными глазами убийцы. Если ждать чуда, обязательно предложит что-нибудь более стремительное, чем каторга.
Гость флегматично подождал, когда пламя уронит сахар в рокс и вежливо оставил первую порцию мне, чем усилил и без того тревожное чувство. Я не дрогнувшей рукой выпил, быстро повторил магию огня и приготовился к капризам Фортуны, чувствуя, как зелёная жидкость медленно разноситься кровью на самые дальние заставы организма.
После паузы, необходимой для того, чтобы алкоголь начал прижигать нейроны мозга, граф, аккуратно поставив бокал перед собой, приступил к цели визита:
‒ Собственно, как вы, наверняка, знаете, ‒ он вынул из кармана свежие «Вести Империи». ‒ На днях состоялся пренеприятный скандал между князем крови Платоном и Сержем Наомой-младшим, новым президентом корпорации HELIUS. Замять инцидент не удалось, оттого что Серж решил показать характер и пообещал поднять цены на гелиос-3. Некоторые партии в сенате только и ждут случая, чтобы раздуть скандал и отправить правительство в отставку. Дело требует немедленного вмешательства.
Я облегчённо вздохнул: смерть откладывалась. Тут сердечная мышца чуть не остановилось при виде знакомого лица на первой полосе. Напрасно не стал читать утренних газет. Здесь в пахнущем свежей типографской краской листе бумаги пряталось судьба.
‒ Ваше Сиятельство, и чем могу быть полезным в этих историях знатных башибузуков? Мне бросить фестиваль? Всё имущество в залоге несколько раз! Вы что себе думаете, я Гарри Гудини? Моя жизнь не имеет столько здоровья.
‒ В Центральной Канцелярии решили использовать именно вас. Придётся оставить свои концерты ради империи.
Я медленно поднялся с кресла, в раздумье осмотрел вечнозелёные кроны тропических деревьев, вид которых не доставил привычного умиротворения, и осипшим от избытка адреналина голосом заявил:
‒ Граф, должен предупредить, ‒ ваши агенты растяпы. Внимательнее с личными делами надо работать! В абсент подмешен редкий фамильный яд! Умрёте на завтра в обязательном порядке. Как вам такие перспективы?
Вельможа недоверчиво понюхал рокс, брезгливо отставил и воскликнул:
‒ Ерунда, вы пили вместе со мной, – и уже менее уверенным тоном добавил, ‒ Чушь собачья!
‒ Дело ваше, проверять будет некому. Как не крути, у меня от жизни сплошные бублики-колечки: не канцелярия, так кредиторы соорудят трамвай в степь! А здесь в компании досрочно отправимся, с ветерком-с. Готовы на исповедь? – я с улыбкой подмигнул.
‒ Вы форменный негодяй и психопат! Всё дело испортили! – вельможа начал нервно вертеть поблёскивающим от солнца моноклем в разные стороны, не зная куда бежать с чужих похорон.
‒ Громилы за клумбами не помогут, противоядие на том берегу Атлантики, в Касабланке, ‒ обнадёжил великосветского шантажиста.
‒ А как вы догадались о засаде? – он раздражённо подул в серебряный свисток, подзывая жандармов, ринувшихся бежать в облаках белой цветочной пыли на зов начальника.
‒ У ваших архаровцев напрочь отсутствует уважение к частной собственности, плохо муштруете!
Цветники с декоративными одуванчиками обезобразили извилистые траншеи, из которых торчали фуражки с кокардами и оптика Carlа Zeissа.
‒ Чёрт возьми, всё-таки не ошиблась Центральная Канцелярия с вашей кандидатурой! Умеете вести переговоры! – придворный удовлетворённо стукнул тростью о вольфрамовые шестигранники в полу беседки.
Не ожидая такой реакции, я по инерции спросил:
‒ Так, что Касабланка в обмен на свободу?
‒ Нет, сначала надо уладить конфликт. Противоядие подождёт! – металлическим голосом отрезал граф.
‒ Вы меня поражаете! Жизнь уже ничего не стоит?
‒ Прекратите паясничать, собирайтесь, надо немедленно лететь во дворец Потала?
‒ Нет нужды рвать пуговицы, держитесь! ‒ я открыл тайную панель в витом столбике, набрал код на латунных колёсиках с цифрами. Ажурное строение из кованного железа нехотя оторвалось от земли в ореоле голубой плазмы. Изумлённые жандармы опустили вниз ставшие вдруг бесполезными пневматические винтовки.
‒ Однако, дорогой у вас садовый инвентарь. Кто бы догадался вмонтировать в обыкновенную беседку ядерный реактор! И куда теперь, надеюсь, к князю Платону? ‒ поинтересовался князь, располагаясь в кресле для воздушного путешествия.
‒ А что мы там забыли? В газете напечатан портрет Наомы-младшего, есть вероятность, что у нас общие интересы.
‒ Не говорите загадками. Какие-такие ещё общие интересы?
‒ Подозреваю, что знаю господина Сержа совсем с особенной стороны.
‒ Занятно, это что-нибудь неприличное, с перчинкой? – оживился вельможа.
‒ Отнюдь, всё намного тоньше, можно сказать, душевнее.
‒ Вы меня интригуете. Впрочем, после трюка с ядом, готов предположить нечто экстренное.
‒ Наберитесь терпения. Кстати, потребуется ваше участие.
Глава 2. Подземный Версаль
Под нами искрились магнитные диски, передвигая необычный экипаж в коконе плазмы вдоль силовых линий Хартмана.
Да, застали врасплох, причём подло и беспардонно! Предупреждать надо, господа хорошие! И что делать, когда такие субъекты берут в осаду? Весьма удачно и, главное дело, вовремя заглянул ко мне этот Модест Алексеевич, теперь есть железное, просто металлическое объяснение огромных трат: завёл близкое знакомство с обер-камергером империи, конечно, понадобились дорогие ипподромы! Теперь инвесторы в любом случае ослабят хватку!
Полуденное солнце убрало до минимума тени и пошло дальше по циферблату, когда показался оазис Эль-Катиф. Казалось, восточный город, прижатый пустынью к Арабскому заливу, оставил навсегда надежду обзавестись пышными аллеями из пальм и кипарисов. Редкие деревья лишь обозначали своё присутствие вдоль пронизываемых беспощадным солнцем проспектов.
‒ Мне необходимо знать план. Времени на пустые салюты нет! – приступил с расспросами граф.
‒ Так слушайте: мне известен Наома-младший, как маэстро Серж, танцор танго.
‒ Полная чепуха! И что дальше?
‒ Э-э, не скажите. Вот история для гламурных журналов! В прошлом году, на вечеринке, Маэстро Серж, посчитав себя оскорблённым из-за насмешек по поводу одежды, зарезал совсем незнакомого человека! Конечно, дело спустили на тормозах, но оно получило внезапное продолжение.
‒ Становиться интересно! Здесь смерть! А это уже зацепка. В чём причина? – придворный оживился.
‒ Только представьте себе, камзол, да, да, обычный камзол с аукциона Sotheby´s, правда, совсем роскошный: Людовика XIV. Но всё же, из-за одежды в блестящих камешках делать пафосный поединок на стилетах! Абсурд полный, однако, ввёл моду, моду на курортные дуэли. Каково!
‒ И при чём здесь камзол? ‒ граф вопросительно посмотрел.
‒ Теперь в Средиземном море проводят сезоны «Алмазного камзола»! Представьте, насколько молодому человеку приятно быть автором бренда и обладать культовой вещью.
‒ Хотите украсть фетиш? Это низко и не подействует точно, ‒ презрительно прокомментировал граф.
‒ Так и не надо. Тут другая идея! Использовать причину ссоры.
‒ Никогда не принимал клубы по интересам. Но для блага империи полезно, чтобы подданные ногами дрыгали, а не строили заговоры там разные с философиями Вольтеров.
Я предпочёл не развивать щепетильную тему с человеком далёким от моих радостей и только прибавил шаг, уткнувшись в имперскую карту. Портал внутрь земли бедуины застроили квадратным домом в цветной мозаике с глазурью. Пришлось с силой несколько раз пнуть каблуком ржавую арабеску в фундаменте, чтобы вздыбившаяся многотонная чугунная плита с тяжёлым вздохом сбросила хлипкое, глиняное строение в песок и освободила узкий проход к аварийному входу в шахту.
‒ Однако и методы у вас! Здесь частная собственность!
‒ Боюсь, главный лифт с комфортными кабинками сейчас закрыт для посланцев империи. Импровизирую. А что туземцев жалко? – я заглянул в глаза вельможе и нашёл там вселенское безразличие.
‒ Империя продала землю корпорации, ‒ могут быть осложнения, ‒ поморщился обер-камергер.
‒ Тогда переживания понятны, ‒ с сочувствием заключил я. ‒ Идёмте уже, Ваша Светлость!
В нескольких километрах от поверхности бронзовая шахтёрская клеть открылась в подземный город с множеством змеящихся в даль монорельсовых дорог и широких виадуков.
‒ Однако размахнулся покойный Наома? – с министерским одобрением заметил вельможа, оглядывая масштабные постройки.
‒ Впечатляет? Вот где прячутся настоящие хозяева империи! – воскликнул я, подзывая таксиста на большом динасфере с квадратными отверстиями в шине. ‒ Ездили на таком аппарате?
‒ Качает, но есть плюсы, ‒ подтвердил вельможа, забираясь в кабину с мягкими креслами и выпуклым экраном, на котором из гнутого перископа водитель смотрел дорогу.
Через полчаса лёгкой вибрации кабина клюнула блестящим носом у роскошного дворца с медной крышей в зелёной патине на водостоках.
‒ А папаша Наома, подозреваю, был поклонником Франции, копию Версаля организовал под землёй! Граф, попросите аудиенцию у наследника!
‒ Как, под каким предлогом, если он намеренно оборвал контакты с ЦК империи? ‒ вельможа в недоумении приподнял бровь, отчего выпал монокль на тонком шнурке из алмазной нанонити.
‒ Понимаю, неловко. А что делать?! Весь расчёт на эффектное появление: отказать невозможно, – я подул в переговорную трубу для свистка в комнатах и отступил в сторону, предоставив своему нанимателю объявить делегацию.
Через минуту в облаках горячего пара из ноздрей, появились механические доберманы и, нервно перебирая лапами, отконвоировали по полированным плиткам иридия к электрическому камердинеру в титановом корпусе iRobot.
Не успели освоиться в огромном кабинете с итальянской мебелью, как по чётному эбеновому паркету стремительно вошёл хозяин в шёлковом зелёном халате Derek Rose на белую рубашку от Gucci. Значительный синяк украшал красивое лицо энергичного молодого человека с ранней сединой в волосах.
‒ Итак, сам маэстро Ленар с графом Модестом Штюрмом! Приветствую! И что заставило? Надеюсь, повод достойный. Как вы только попали в этакую компанию? – Наома-младший кивнул в сторону обер-камергера.
‒ Крайняя нужда, маэстро Серж. Могу так обращаться?
‒ Без церемоний! Что за реверансы между коллегами, ‒ заметив движение графа в свою сторону, Серж резко остановил, – граф, предупреждаю: если вы насчёт драки с князем, а я убеждён в этом, то примирение невозможно!
‒ Модест Алексеевич заложник драмы, ‒ я попытался сгладить резкий тон Сержа. ‒ Вы никогда не говорили о небоскрёбах с яхтами. И подумать не мог, что в знакомых с наследником HELIUS. Бомба, да и только!
‒ А что за драма? Мне уже интересно, ‒ Серж явно не хотел обсуждать свои пространства.
‒ Отравление редким ядом графа и маэстро Ленара, ‒ я горестно пожал плечами.
‒ И коим образом я, собственно, могу помочь? Да, в чём причина? Вот Вы здесь предо мной, живой и здоровый! Хотите произведёт осмотр личный доктор?
‒ Какой там доктор! Травил я и с гарантией. Медицина бессильна, умрём на утро, если в ближайшее время ничего не предпримем.
‒ Хорошо, но почему вы здесь, у меня?
‒ Маэстро, вы совсем забыли в новых заботах наши таблички! Фестиваль «Ночи Пальмиры» без вашего участия будет провальным!
‒ И из-за этого решили умереть с вельможей в компании? – Серж остановил на мне пронзительный взгляд.
‒ А как иначе, делу надо отдаваться целиком, по-другому нельзя! Вряд ли обер-камергер решился на экспедицию, если бы не несколько граммов фамильного яда Ленаров.
‒ Ага, пока смутно, но начинаю догадываться. Речь идёт о моём выступлении. Ведь так?
‒ Именно, дорогой товарищ! Смерть фестивалю, вся интрига исчезнет без вас. Фиаско обязательно! А нам ещё в Касабланку за противоядием лететь, ‒ сделал важную ремарку для придания скорости процессу.
‒ Я так понимаю, Империя готова финансировать мероприятие? Однако! Тогда HELIUS не может остаться в стороне! Подождите, а как на это посмотрят остальные участники, корифеи, так сказать.
‒ А что теперь они при ваших эполетах? Молчать будут!
‒ Действительно. Вот не хотел афишировать свои удовольствия. Надеюсь, вы понимаете. Но чтобы спасти человека и жизнь чиновника. Извините за каламбур, ‒ Серж насмешливо поклонился графу, который счёл за лучшее не отвечать на пику.
‒ Контракт здесь, оформлен по всем правилам, ‒ я достал под изумлённым взглядом вельможи из двубортного пиджака от Embossed Monogram кожаный бумажник с договором, который постоянно держал у сердца в надежде поймать знаменитого маэстро.
‒ Что ж, на самом деле, времени крайне мало на подготовку, ‒ Серж поставил широкий росчерк. Было очевидно, что ему хотелось немедленно приступить к тренировкам. ‒ Но, думаю, что успею! Есть огромное желание этим динозаврам утереть нос, ‒ он несмешливо посмотрел на графа, нервно перебиравшего пальцами по золотому орлу на трости.
‒ Любое время на выбор в программе, райдер и финансы согласуем позже. А сейчас, извините, надо, знаете-ли, попытаться успеть выжить, – в спешке, пряча документ в боковой карман, попробовал откланяться.
Серж не отвечая, отошёл от стола, и посмотрев на нас в раздумье, предложил:
‒ Вот что, давайте помогу с транспортом, отправлю на персональном лифте.
Уже в кабине из шершавых листов кованного титана с заклёпками, при дрожащем свете электрической лампы Эдисона обер-камергер вспылил.
‒ Какие фестивали! Вы что себе позволяете! Совсем забыли о цели визита!
‒ Так должен поздравить. Я говорил, что интересы совпадают! Серж сейчас не будет воевать, чтобы не отпугнуть зрителя. Ему, как человеку тщеславному, не знающему, что делать с внезапно свалившейся властью, абсолютно всё равно, кому доказывать свою исключительность. Он, извините, не видит разницы между империей и танцами. Война никуда не уйдёт, а уже готовый фестиваль можно профукать.
‒ Вздор, полнейший вздор. Вы хоть сами себя слышите? Мыслите мелкими, ничтожными категориями. В чём выгода, когда субъект затеет месть: сегодня или завтра? Чёртов ваш фестиваль! И меня втянули в эту чепуху. Что я доложу императору?
‒ Конфликт отложен ‒ факт. А значит есть время принять противоядие. Иначе не видать нам во-о-бще никаких категорий.
‒ Нам?! – вельможа чуть не задохнулся от праведного возмущения.
Кабина открылась внутрь заброшенного караван-сарая. Мы поспешили на улицу, освещённую большой луной в окружении пронзительных звёзд Млечного пути. Но не успели сделать и нескольких шагов, как из ближайшего переулка проявилась шайка арабов. В руке главаря блеснул обнажённый клинок бедуинского шибрия с двойным изгибом.
Понимая, что силы неравны, я увлёк Модеста Алексеевича в густую тень ближайшего здания. Сбросив одним движением через голову пиджак на левую руку, немедля ни секунды, двинулся навстречу нападавшим, выхватив из ножен за спиной длинный стилет.
Бандит что-то громко спросил на местном наречии, но отвечать в сумраке ночи было глупо. Я молча ударил пиджаком с серебряными пуговицами по лицу вожака. Сделал шаг правой ногой и свинтив корпус, вогнал калёную сталь через печень в лёгкое, чтобы противник захлебнулся от крови. После толкнул свободной рукой умирающего бедуина в сторону нападавших. Не давая опомниться, продолжил движение по широкой дуге против часовой стрелки.
Словно волк, выхватывающий из овечьего стада очередную жертву, делал смену ног, поворачивался и резал очередного несчастного, глухой к крикам боли. Не прошло и минуты, как арабы один за другим легли в песок, истекая кровью. Оставшиеся в живых разбойники бесшумно растворились в темноте, унося с собой трупы товарищей.
‒ Что это было? ‒ ко мне подошёл невозмутимый Модест Алексеевич. – Однако, ловко вы их, впервые наблюдаю подобную технику. Мне показалось нас ждали.
‒ У меня тот же вопрос. Это решительная засада, без всяких сомнений! Ясно одно, заказчик не знал, что мы отравлены, или решил поторопить события. Неужели Наома намеренно отправил нас в руки убийц! Зачем? В любом случае, поспешим в Касабланку.
‒ Так значит, это не блеф насчёт яда? – обеспокоенно спросил граф.
‒ Браво, экселенс, стал бы я жечь гелий для полётов через моря и океаны из любви к империи. Это у вас он казённый, а для меня целое состояние. С восходом солнца нас ждёт стопроцентная смерть. Поторопитесь! ‒ я побежал к аппарату, преодолевая сопротивление песка.
Мы быстро достигли беседки, напоминавшей издали остатки полуразрушенного дара. Необычный аппарат осветил барханы мерцанием голубой плазмы и стремительно прыгнув вверх, исчез в бархате южной ночи.
‒ Милейший, а каким образом вы защищаете имущество? – Модест Алексеевич из кресла постучал тростью по витому столбику беседки.
‒ Сверхнизкий звук ‒ у пионеров волосы дыбом и глаза на восток.
То, что я был напрочь сбит с толку, это ещё мало сказать. Область непознанного, отчего ЦК отправила ко мне обер-камергера и зачем ему эти арабские сафари?
‒ А что у нас в Касабланке, тайник? – поинтересовался, высопоставленный предмет моих размышлений.
‒ Бывшая жена, в общем, готовьтесь, штукенция с чилийским перцем. Будем надеяться, что плохой кофе или пережаренные гренки не нарушат ею душевного равновесия перед встречей.
‒ Она должна понять ‒ дело чрезвычайное!
‒ Этим вы ею определённо не заинтересуете. Если хотите, могу предоставить вам изъяснятся с трепетным созданием. Блеснёте дипломатией.
‒ Да, полагаю за лучшее, что переговорю сам. Прошлые отношения могут вызвать ненужную пикировку.
Глава 3. Последнее танго в Касабланке
Под нами открылся ночной залив с ярким ожерельем разноцветных огней крупнейшего порта Марокко. Беседка опустилась на берегу лагуны в привычном месте, которое будто только и ждало, чтобы снова ощутить на себе тяжесть железного экипажа. Прошло 10 лет, как я сбежал в Индокитай от судебных приставов Королевства Марокко. Вот уж не думал, что придётся снова иметь дело с Модлен. Тогда они накалились до такой степени, что буквально через минуту меня начинало трясти от звуков ею голоса. И если бы не чиновник, попавший под горячую руку судьбы, то предпочёл бы остаться у Наомы-младшего в обнимку с бутылкой элитного коньяка, чем просить эту мадам о чём-либо. Лучше сдохнуть от яда, чем выслушивать женский бред, утешало одно ‒ не для себя, для империи стараюсь.
Соседи пребывали в блаженном неведении от наших баталий. Иногда завидую человеческой слепоте. Рядом с ними существует огромная цивилизация, а они верят в НЛО и пришельцев. Наблюдая за землянами, ловишь себя на мысли, что хотел бы уехать в Полинезию, где все просто и понятно, и тебе не надо беспокоиться о треклятом гелии. Ты знаешь, что надо копить деньги на поход к эскулапу недоучке, а не на процедуру омоложения. Земляне счастливы до безобразия и не понимают своего блаженства. Вот, всё познаётся в сравнении! Живущие по несколько столетий арны, поголовно страдают оттого, что всем надоел дешёвый пафос, с котором вечно молодой Гамлет произносит: «Быть или не быть? Вот в чём вопрос?». Вот молчал бы уже! Без тебя всё стены в клетках с цифрами!
‒ Ваше Сиятельство, Модест Алексеевич, вы, самое главное, не начинаете ей объяснять почему и зачем. В абсурдных толкованиях она профессор, это не демагогия, не путайте, с очевидными вещами она не будет соглашаться априори! Впрочем, хорошо советовать, когда сам сбежал от её софизмов в Гонконг. Но знайте точно, как только почувствует, что вам что-то смертельно нужно, будьте уверены, в банк не поедет, не из вредности или жадности, а из глупой лени, поверьте. И помните, я с вами! – сжав поднятую руку в кулак, укрылся за железными прутьями беседки, готовый в случае фиаско к мучительной смерти от отравления.
Когда парламентёр исчез из вида, достал из рундука телефон, покрутил динамо для выработки электричества и попросил телефонистку соединить с агентством «Альт Пальмира»:
‒ Алло, Ферапонт?
‒ Да патрон. Что происходит? Вас все потеряли! Здесь форменный Аустерлиц.
‒ Слушай, негодяй, внимательно! Все приходиться делать самому. Контракт с маэстро Сержем у меня в кармане. Немедленно отпечатай афиши, поставь на уши администраторов, дай телеграммы во все агентства. Текст:
Маэстро Серж Наома-младший, президент корпорации HELIUS
примет участие в фестивале Ночи Пальмиры,
несмотря на скандал с князем крови Платоном.
Понял, подлец! Это замечательная реклама, лучше не придумаешь, народ падок до скандалов. Дуэль, дуэлью, дело прошлое, а здесь почище будет! Получить от князя крови по мордасам, да на Луне. Ты бы видел этот фонарь, им пролив Дрейка можно освещать в шторм. Мы, молодой человек, всех раком у касс поставим. Смотри, если сорвёшь дело, я из тебя евнуха сделаю и в бордель сдам. Ты всё понял?!
‒ Маэстро, зачем так горячиться, неужели я когда-нибудь подводил? Такого не было и быть не может. Вы же знаете!
‒ Так, работай и помни: бордель от конторы в одном квартале, за твои оттопыренные уши уже просили, но я отказал. Цени моё великодушие!
Удивлённый отсутствием графа, для бодрости духа включил генератор низкой частоты на полную мощность и побежал сломя голову к дому Модлен. В воротах особняка вдруг осознал, что совершил фатальную ошибку, забыв пульт управления на столике. Ну вот, подумалось с тоской, начинаются неприятности, а я уже почти забыл, как это бывает.
Переполненный злостью, и виновница была мне известна, распахнул дверь в гостиную. Взору предстала идеалистическая картина: граф в деталях излагал наши экспедиции перед фатально не постаревшей Модлен, которая с участием психоаналитика вынуждала отвечать на все новые и новые вопросы.
Обер-камергер подчистую забыл инструкции, а с ними и математику за первый класс. Не знаю, как у него дела обстояли с фрейлинами, но в дамочках он не разбирался совсем.
Все нотки участия, так искусно воспроизводимые голосовыми связками прямо с диафрагмы, этот настоящий женский голос, когда звучат низкие чуть с хрипотцой нотки, от которых у мужчин перехватывают дыхание, ‒ всё это было отработано Модлен до совершенства ещё на мне. Сейчас она просто развлекалась, вовсе не думая о бедном придворном, который с минуту на минуту начнёт корчиться от боли у её стройных ног. Вполне вероятно, что она и не верила в отравление, а принимала за очередное ухаживание песню импозантного мужчины в дорогом сюртуке из шалона.
‒ Модлен, ‒ обратился с порога, переключая её внимание на себя.
‒ У нас срочное дело, ‒ воззвал к ответственности.
‒ Возьми ключи от машины и банковской ячейки, ‒ побудил к действию, чтобы она посмотрела в сторону искомого.
‒ Я уже договорился, нас ждут, ‒ наврал и отрезал путь к отступлению. Затем взял с комода изящную сумочку и удостоверившись, что ключи на месте, пошёл к выходу. Я по собственному опыту знал, что только прямые приказы в повелительной форме срабатывают, если времени категорически нет!
Да, расслабилась дорогая, потеряла форму, в прежние времена могла заявить: «Тебе надо, ты и отправляйся!» или «Оставь сумочку в покое!». А здесь вскочила и ринулась догонять. Чем я, собственно, и воспользовался, запрыгнув в припаркованный у входа автомобиль. Помахав призывно аксессуаром, я завёл машину и сунул по себя чужие тайны. Это кусок дорогой кожи с застёжкой преодолел за тысячелетия массу эволюций, но основной функции не изменил, ‒ хранить женские тайны.
Модлен хлопнулась рядом, с сердитым видом сложила на груди руки, словно защищаясь от неожиданно ворвавшегося в её размеренную жизнь бывшего мужа. Я крикнул графу, чтобы поторопился и нажал стартер.
Модлен молчала, по-видимому, соображая, что делать в сложившейся ситуации. Мне она точно не доверяла, и было отчего. Но я боялся, что хоть одна, пусть и критически недоношенная мысль, образуется у неё в голове. Нельзя было давать ей думать, и тогда спросил о самом главном:
‒ Как ты тут без меня?
‒ Мы куда едем? ‒ задала она первый идиотский вопрос, как будто неясно было, что в банк.
‒ А ты стала ещё женственнее. Сменила причёску? На вечеринки с танцами ходишь?
‒ Почему ты не дал Антону, своему сыну, денег на университет? – задала она безумно важный сейчас вопрос. ‒ Пришлось заложить папин дом на Огненной земле, а ты знаешь, что он для меня значил.
Стоп. Модлен в обычной манере с места в карьер восстановила прежнюю боевую форму. Приятно осознавать своё магическое мужское обаяние, способное через много лет вызывать настоящую женскую злость. Нет, решил про себя, спать с ней больше точно не буду.
‒ Готов, готов сразу и навсегда все возместить, помнишь, холостяцкую квартиру в Париже, могу оформить дарственную. Но, насколько я знаю, Антон успешный архитектор и у него нет нужды в средствах, ‒ по привычке сделал калитку в своих обещаниях для военного манёвра.
‒ Тогда едем к нотариусу, а затем в банк, ‒ Модлен с хваткой женщины, не обременённой комплексом матери Терезы, решила ковать железо пока светиться.
‒ Милая, всей душой стремлюсь расстаться с недвижимостью во Франции, но есть маленькая такая причина, которая помешает стать бездомным прямо сейчас.
‒ Так и знала! У тебя всегда есть отговорки, выкладывай, что нужно. Просто так ты и малярийного комара газетой не прихлопнешь.
‒ Противоядие! Его сиятельство граф, наверняка, успел рассказать.
Весь диалог происходил под шум от покрышек, рвущих асфальт на скорости 185 км в час, которые я выжимал из Duesenderg J Convertible Coupe SWB by Murphy 1931 года, оставленного в гараже после развода. Теперь хотелось разбить раритетную машину, лишь бы Модлен не протирала кузов по утрам фланелевой тряпочкой для мебели, забывая проверить уровень масла в двигателе.
‒ А зачем? Я так и не поняла. Вы что отравились? И давно? И что теперь делать?
Вот всегда поражался дамской логике. А что, имеет кардинальное значение, когда это произошло, если противоядие не ждёт, или это для разговора? Ну почему бы не поболтать! А вот насчёт вопроса: «Что делать?» ‒ здесь и маститый профессор по клинической психиатрии разведёт руками.
‒ Надо, ‒ ответил с суровым лицом, начиная закипать и совершенно при этом напрасно.
‒ Ты почему со мной так разговариваешь? Останови машину, никуда я с вами не поеду, ‒ тут же отреагировала она на моё раздражение с обиженным лицом.
‒ Модлен, если я умру, а это может произойти прямо сейчас, то не видать тебе квартиры в Париже никогда.
На улицах стояла та особенная тишина, когда бриз только собирался с силами, чтобы переменить направление и начать дуть с моря. При розовом свете занимавшегося восхода было видно, что подпрыгивающий на заднем сиденье с абсолютно белым лицом Модест Алексеевич держится из последних сил, явно намереваясь упасть в обморок,
‒ Ему дурно, ‒ заметила Модлен, посмотрев в зеркало, ‒ Надо срочно отвести твоего вельможу в больницу. Не хочу за него отвечать.
‒ Дорогая, сейчас обоих повезёшь, но не в больницу, а в морг. Всё, мы приехали, звони директору банка, чтобы нас пустили к ячейке.
‒ Сразу поняла, что это глупая затея! И нотариуса мы сейчас не найдём. Ты пораньше не догадался приехать? Как только увидела шар плазмы в окне, сразу подумала: без неприятностей не обойдётся. Как мне это все надоело. С тобой всегда так!
Я схватился за живот и начал энергично вырабатывать из остатков слюны пену на губах, не забывая при этом про сумочку. Интересно было до чёртиков, чем она там так дорожит, что брыкается в половину от обычного. Хорошо, что ещё без истерик с обязательными слезами безутешного горя. Меня прямо так и распирало от нездорового любопытства.
Модлен все-таки взяла трубку в автомобиле и набрала номер:
– Господин директор, я понимаю, что ещё очень рано. Вы ещё не завтракали, наверное, но дело срочное! У меня в машине умирает от яда обер-камергер Модест Алексеевич Штюрм! Противоядие в банковской ячейке. Дайте распоряжение впустить. Как не можете? Какие правила? Они сейчас умрут. Кто они? Здесь ещё мой бывший муж Ленар, знаменитый импресарио. Ну, да, да. Подлец редкий! Талантливый! Спасибо!
