Текст книги "Хроники Алмазного камзола"

Автор книги: Виктор Берсенев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

‒ Вот за что всегда Антона уважал – рисковый малый! Резкий, как выстрел из Стечкина. Давай сюда злополучный маячок. Пошли, отправлю тебя вымогателям. Не хочу, чтобы яхту искалечили, я за неё отвечаю.

‒ Ты ведь понимаешь, что это полная чушь. Какой к чёрту театральный директор? Это всё для отвода глаз, ‒ Шимоза сел в кресло пилота и вцепился в ручки. Семён вынужден был снова достать репшнур из блестящей чёрной нанонити.

‒ Всё, всё, что сразу не сказал. Дело, конечно ваше. Тебе отчитываться перед обер-камергером, ‒ встал и нехотя отправился к шлюзу под конвоем бывшего эсера.

‒ Иди уже стратег, ‒ Семён поискал в карманах и достал из футляра для сигар QURKHA маячок. – Вот как можно было не заметить! Ты эту дрянь куришь? Всегда знал, что враг где-то рядом. ‒ Они прошли в отсек со стоящими вдоль стен полужёсткими скафандрами. ‒ Залезай, ‒ приказал Семён и открыл дверь, похожую на холодильный шкаф. Шимоза, недовольно качая головой, подчинился.

Семён положил маячок внутрь скафандра с ракетным ранцем. Набрал время запуска двигателя на пульте, напутственно похлопав по шлему, затолкал в воздушный шлюз.

‒ Антон, слышишь? Это я, ‒ Он повернул на панели управления тумблер связи. – Высылаю посылку. У твоего директора в скафандре воздушной смеси на полчаса. Поспеши, а то задохнётся ценный груз. И тогда госпоже Модлен придётся снова красить седые волосы.

Вакуумные насосы быстро втянули в ресиверы воздух из шлюза. Овальный люк распахнулся, выпустив космонавта с ранцевым двигателем. Оранжевое пятно стремительно понеслось прочь в сторону видневшегося на фоне звёзд диска Цереры.

Семён глубоко презирал Шимозу и Ферапонта, судорожно цеплявшихся за свою никчёмную, по его мнению, жизнь. Люди без социальных идеалов для него не существовали. Он принимал их за организмы, годящиеся для производства удобрений. И пусть они что-то и могли создать полезное, пользоваться этим нельзя было в категорической форме, чтобы не заболеть эгоизмом паразитов.

Магнитные абордажные замки отскочили в стороны, обшивку опалили ионные двигатели пиратского корабля, кинувшегося вдогонку за скоропортящейся добычей.

В отсеке со скафандрами, раздался требовательный стук по переборке.

Невозмутимый Семён переключился на ручное управление, запустил термоядерный реактор на полную мощность, дюзы выплюнули длинные столбы ионов в холодный вакуум космоса. Яхта понеслась среди астероидов к полосатому Юпитеру, лихо уворачиваясь от возможных столкновений, под барабанный бой армированных перчаток по металлической перегородке шлюзового отсека. Наконец пространство очистилось, и Семён передал управление автопилоту.

‒ Выпустите меня! – кричал Шимоза в динамик внешней связи.

‒ Что расшумелся? – Семён отвязал репшнур от скафандра, намертво затянутый морским узлом к кронштейну на стене. – Хотел полетать? Не повезло стать космонавтом?

‒ А почему нас отпустили?

‒ Пришлось пожертвовать скафандром ремонтника. Представляю их рожи, когда догонят.

‒ Благодарю. Я уже простился с жизнью от страха. Никогда не выходил в открытый космос.

‒ Маэстро Ленара благодари. Просил беречь тебя, как любимую рубашку от новой прислуги.

‒ Тише, Ферапонт ничего не знает за эти пасьянсы.

‒ Чёрт те что! Никак не могу привыкнуть к вашему вранью. Будь моя воля, всех бы к стенке определил с контрольным в затылок. Иди поработай коком, блинчики напеки для команды. Этот Фараон совсем ничего не умеет. Теперь понимаю, почему Рем постоянно злой ходит. У него в организме язва, размером с кочегарку сухогруза. Бедолага.

‒ А у меня получиться лучше?

‒ У тебя да. Ты жизнелюб. Хотя, всё-ровно классовый враг!

2. Высшая цель

Конечно, Антону вовсе не нужен был этот мутный Шимоза, смысл действий которого всегда непонятен. Модлен, действительно, попросила узнать, что там за история приключилась с Ферапонтом и Шимозой. Ленар с Ремом хранили гробовое молчание, не желая отвечать на вопросы. Даже её поклонник обер-камергер говорил, что-то невнятное.

После звонка с Венеры Антон сразу понял, что здесь идея, особенно порадовало женское любопытство, когда, не получив ответов, Модлен сама принялась играть в детектива, подкинув при первой возможности маячок слежения Шимозе в карман. Он решил проверить полученную информацию: удерживают Шимозу насильно на корабле или здесь сочинили дешёвый спектакль. Трюк со скафандром подтвердил сомнения. Оставалось понять, кто организовывает закулисную возню и с какой целью.

Антон начал сотрудничать с корпорацией HELIUS ещё при Наоме-старшем. Выросший без отца, не имея настоящего примера для подражания, он так и не приучился к монотонной работе клерка в архитектурном бюро. Принимаясь каждый раз в новую контору, он говорил себе: «Здесь, я воскресну! Получу должное признание!» Но проходило время, восторги утихали, и привычная лень брала верх над маниловскими прожектами по построению шедевров имперского стиля.

В один из дней, будучи в решительном подпитии, он умудрился разбить витрину в книжной лавке. И всё бы ничего, но городовые его определили в камеру к политическим. Наконец вечная неудовлетворённость своей жизнью получила должное оформление. В новом статусе Антон расцвёл, будучи сидельцем за идею, начал утверждать с видом знатока революционные лозунги, на которые знакомые не осмеливались возражать.

Способного молодца быстро приметили агенты HELIUS и предложили денег на обустройство партии. С тех пор Антон причитал достаточно книжек, подтверждающих его правоту; проникся в окончательной степени желанием устроить мир по справедливым законам равенства и братства. Деньги ему регулярно выделялись из чёрной кассы «на расходы». Во всяком случае, Антон смог убелить себя в необходимости компромисса для достижения высшей цели: «Капитализм должен оплачивать свои похороны! Ведь полная ерунда провести забастовку или демонстрацию по нужному адресу, если это совпадает с политическим курсом твоей партии».

«Знания сила! Главное знать, когда и против кого её можно использовать», ‒ подумал Антон, направляя корабль в сторону Юпитера к спутнику Европа, чтобы присутствовать на встрече Ферапонта и Шимозы с президентом Hydrogen´M.

3. Прожект Антона

‒ Cher ami, да вы в компании! – Серж Наома-младший поднял руки и зааплодировал, ‒ Поздравляю, господин Шимоза собственной персоной. Вы непотопляемы! Восхищён.

‒ Беру пример с вас. Но, заметьте, с меньшим ущербом. Обошлось без членовредительства.

‒ Да, определённо, Империя любит меня больше. За ум и красоту приходиться платить.

‒ Вы серьёзно? А я думал, за вселенское самодурство и павлинье тщеславие.

‒ Неосторожно. Страх потеряли?

‒ Полноте. После общения с методами Ленара, готов жить вечно. Всё самое страшное уже случилось.

‒ И здесь меня опередил! Жалкий импресарио. Мне показалось – оставь его в одних носках, никакого впечатления не случиться. Начнёт радоваться последнему и умирать от недостающего. Гад без цели в жизни.

‒ У него своя правда. Я её так и не смог обнаружить. Но он последователен до чрезвычайности.

‒ Ферапонт, что здоровье? Готовы к трудам на благо корпорации?

‒ Непременно. Теперь, когда я свободен от обязательств перед принцессой, у меня все шансы построить настоящую карьеру и разрушить империю.

‒ Месть хорошее топливо. Но должен заметить, что нельзя жить прошлым. Оно, как бывшая любовница: вспоминать не хочется, а почему-то обидно, что расстались. Вам надо поставить себе цель, которая поглотит личные интересы.

Серж Наома-младший не строил никаких иллюзий насчёт Ферапонта. Ему важно было окружить себя людьми зависимыми, которые будут исполнять его волю беспрекословно. Людьми без корней и не помнящих родства. Сформировавшийся в тепличных условиях, он не мог понять мотивов подобного сорта человеческого материала. Именно, материала, оттого что привык распоряжаться мальчиками для игр, которые были детьми подчинённых отца.

Оставшись один в чистом поле, без графенов и связей Серж, скорее всего, впал бы в чёрную меланхолию, опустился до заурядного пьяницы, чего естественно никогда не могло произойти, по его самоличному мнению. Желание сделать что-то столь же грандиозное или более того, что построил отец, заставляло действовать вопреки заведённым в корпорации правилам.

Подошёл секретарь с сообщением о прибытии военного корабля из пояса астероидов.

‒ Господа, жду утром на совещании, ‒ Серж прошёл за письменный стол от Minotti. Встречи с Антоном всегда были для него неприятны, в его лице он продолжал негласный спор с Ленаром. Он прекрасно отдавал себе отчёт, что Антон использует его для своих задач. Умения управлять фанатиком, спекулируя на его инстинктах и убеждениях Сержу явно не хватало. У него не было такого замечательного Советника, как Модест Алексеевич. Приходилось учиться на ходу, конечно, совершая ошибки, иногда фатальные.

Антон пришёлся стремительным шагом по кабинету и сразу направился в комнату переговоров. В центре стоял круглый в виде огромной трубы аквариум фирмы Eheim, начинавшийся от самого пола и плавно переходивший в потолок. За стеклом шла своя особенная жизнь: весело бегали неунывающие креветки, лениво плавали карликовые акулы, стремясь держаться в потоках воды от фильтра.

Серж вынужден был последовать за ним, не желая с глупым видом просить визитёра вернутся в кабинет.

‒ Занятная у них жизнь, ‒ Антон постучал по стеклу, но никто из морских обитателей не отреагировал. – Вот мы для них не существуем.

‒ Так считаете? А кормит кто?

‒ Им всё равно. Перестанете кормить ‒ съедят друг друга и последний из выживших сдохнет с чувством исполненного долга.

‒ Тогда остаётся радоваться, что мы стоим по эту сторону стекла.

‒ Вы так считаете? Я вам завидую. У меня полное ощущение, что плаваю в аквариуме и жду, когда накормят.

‒ Нужда в графенах?

‒ Ваша прозорливость делает шахты в гранитных скалах. Предваряя законный вопрос, отвечу ‒ на дело.

‒ Поверьте, нет труда распознать просящего. Можно узнать ценность мероприятия?

‒ Вам уже доложили, что Павел I всё-таки женится на принцессе Ти? И самое интересное: оказывается, никто её не лишал права наследования трона на Нибиру. Каково!

‒ Можно верить информации?

‒ Более чем. Маман разболтала. Кстати, эти проходимцы уже здесь?

‒ Полагаю, вы говорите о Ферапонте с Шимодой?

‒ Точно! Вы им верите?

‒ Нисколько, впрочем, как и вам.

‒ Тогда давайте графены, и я полетел восвояси на Цереру.

‒ Антон, забыли объяснить свой прожект. Или я что-то упустил?

‒ Ничуть: думал всё поняли. Они планируют оптовые поставки гидромета в Пояс Жизни (сведения от маман). Так вот, надобно открыть небольшую сеть заправок на Венере и Земле, под контролем «Фронта освобождения Че».

‒ Однако, вы замахнулись. И кто этим займётся? Здесь нужен специалист по продажам. У Вас несколько другой профиль.

‒ Ферапонт, ваш новый протеже.

‒ Каким образом: он в бегах?

‒ Бросьте, при современной медицине. Могу гарантировать полную безопасность от агентов ЦК. Внешность поменяем и всё пожалуйста ‒ наш человек в Париже!

‒ Не понимаю. Пусть Империя делает оптовые закупки, мне не придётся нести издержки: транспорт, хранение, сбыт, налоги. Смотрите какая яма…

‒ Всегда можно будет организовать распродажи по низким ценам. Иначе долго придётся проталкивать на рынок этот ваш гидромет. Империя будет тянуть до последнего, чтобы не пустить на рынок новое топливо. Или вовсе придумает с Нибиру таскать гелий-3.

‒ М-да, занятный ребус! Пожалуй, я с вами соглашусь. Рискованно доверять сбыт большого объёма в одни руки.

Несмотря на взрыв лунной базы, желание подмять под себя всю систему Солнца не оставляло Наому-младшего, скорее наоборот, теперь он окончательно утвердился в прожекте и готов был пройти через океаны крови для претворения мечты в жизнь. Если его отец смог из ничего сотворить одну из величайших корпораций, то он, Серж Наома-младший, овладеет всей системой Солнца! Это ли не цель!

Империя с её правилами, сословиями и прочей дребеденью изжила себя изнутри навсегда. Серж верил в неизбежность социальных преобразований и торжество прогресса. Его вовсе не интересовал опыт земной цивилизации, попытавшейся с помощью демократий управлять странами. Через войны и революции люди вернулись к монархическому правлению. Пример отца, построившего транспланетарную корпорацию на принципах большого коммерческого механизма, говорил об обратном.

Серж не желал принимать тот факт, что корпорацию получил в наследство, что не он создавал её. Это его не волновало, оттого что полагал само собой разумеющимся взять управление в свои руки после смерти отца. Серж в отличие от нищего Ферапонта и не собирался никому ничего доказывать. Он хотел уничтожить империю, как ненужную и раздражающую лично его форму власти.

4. Уши Ферапонта

Утром Ферапонт с Шимодой встретили в комнате переговоров у аквариума с акулами, где их ждал Антон, собственной персоной. Шимоза переглянулся с Сержем, который кивнул головой, будто подтверждая некие тайные договорённости. Принимать участие в начале беседы президент отказался, сославшись на занятость.

‒ Ну что, вы в полном моём распоряжении! ‒ Антон плотоядно улыбнулся и потёр руки.

‒ С какой стати? – Ферапонт был неприятно удивлён.

‒ Новый проект корпорации под контролем эсеров. Хотели развала империи – пожалуйста! Осталось засучить рукава и стать минёрами!

‒ Я уже пробовал, чё-то не мой профиль.

‒ Ничего, я уже обо всём договорился – поправим дизайн по лучшим стандартам. Сделаем подбородок и дела наладятся.

‒ Вы сейчас о чём?

‒ Ещё не сказали о пластической операции?

‒ Какой такой операции? Я привык к своей внешности. Да, собственно, зачем это нужно?

Антон сделал шаг назад и придирчиво посмотрел на Ферапонта в анфас и профиль.

‒ Не знаю, что делать с ушами. Что думаете Шимоза?

‒ Отрезать и сделать обереги от злых сил. Один вам, один мне. Можно будет на шее носить или как брелок для ключей.

‒ Так считаете? А что будет делать субъект без ушей?

‒ Не подумал, но согласитесь, идея практическая!

‒ Меня что здесь нет? – Ферапонт развёл руки с вопросительным выражением лица.

‒ Есть возражения? Не беспокойтесь. Я вам уже партийную кличку придумал: Остап!

‒ Почему сразу Остап!

‒ Энергии от вас, как от Днепрогэса, плюс неутомимый авантюризм!

‒ Антон, просветите, пожалуйста, Шимоза, как я понимаю, остаётся на Европе вместо меня?

‒ Ошибка, летит вместе с вами. Насчёт ушей не спрашивал. Вроде прижаты! – Антон повернулся к Шимоде, который тут же закрыл голову руками.

‒ Подождите, мне никак нельзя делать операцию. У меня семья.

‒ И что с того?

‒ Дети не узнают. Нет, нет и нет, ни в коем случае. Ферапонт молодой человек, ему абсолютно нечего терять.

Шимоза был напуган, имея близкое знакомство с Ленаром, он мог представить себе повороты извилин в голове его сына. Тем более, что прекрасно знал последствия таких экспериментов с внешностью. План, предложенный Антоном, полностью ободрял, действительно есть крайняя необходимость контроля продаж с помощью независимой структуры. И кому, как не автору идеи, претворять её в жизнь.

Кандидатура Ферапонта для этой цели подходила более чем: амбициозный молодой человек, жаждущий реванша. Его патологическая страсть, по-другому и не назовёшь, к принцессе ничего кроме жалости не вызывала. Но в то же время давала возможность, повод использовать энергию любви для осуществления полезной работы.

Стратег из Ферапонта в силу его необразованности был совершенно никакой, но он, как муравей, компенсировал недостаток элементарных знаний суетливым беганьем вокруг предполагаемой добычи в ожидании случая. Который, как правило, приходил крайне редко, но Ферапонт и не собирался анализировать неудачи: он по обыкновению начинал бегать ещё быстрее. Шимоде оставалось ловко направлять желания Ферапонта, подбрасывая добычу в нужную сторону.

‒ Я лично подтвержу, что вы это вы. И если, по правде говорить, то дети, семья ‒ это анахронизм, посыпанный пылью пережиток прошлого, отвлекающий настоящего человека от исполнения великого предназначения, от работы на благо общества, ‒ Антон поднял вверх руку с указательным пальцем.

‒ Готов пожертвовать собой ради торжества светлого будущего человечества в умах и сердцах моих отпрысков. Ладно? У вас что была неразделённая любовь или родились, извините, в борделе? Несёте злобную чушь. Вы что собираетесь в пробирках настоящих человеков делать? Да они вам все пальцы пооткусывают, как только у них зубы прорежутся, за своё безродное детство. Меня такая перспектива не радует.

‒ Арестует ЦК, сами будете выпутываться. Я предложил ‒ нет так нет! Ферапонт, тебе отвертеться не удастся. Вопрос решённый! От судьбы, Ферапонт, не убежишь: она догонит и накажет. В вашем случае, можно только позавидовать. Вы становитесь легендой! Штирлиц, Зорге, Скорсезе не имели и тысячной доли ваших возможностей. Фактически вам передают под управление жизнь Земли и Венеры. Это решительная карьера! Гордитесь, что судьба выбрала именно вас!

‒ Знаете, Антон, не могу избавиться от дежавю. Вы так похожи на своего папу, что перекреститься хочется, чтобы не поддаться мороку.

В комнату вошёл Серж Наома-младший:

‒ Поздравляю с повышением, Ферапонт. Вижу, вы в растерянности насчёт смены имиджа. Что-ж необходимые издержки, ‒ Серж обнял Ферапонта за плечи и сделал несколько шагов. ‒ Но посмотрите плюсы: вы сами, своими руками забьёте гвоздь из гидромета в холёное тело снобистской империи. Смотрите насколько это символично: «металлический водород!» Должен сказать, слегка завидую, что не могу лично этим заняться непосредственно на месте.

Ферапонт почувствовал себя в ловушке своих желаний. Было полное ощущение, что находиться в длинном тёмном коридоре с огрызком свечи, неровное пламя которой в любой момент может погаснуть от любого, даже слабого дуновения.

‒ Дались вам мои уши? – уже примирительно согласился он.

‒ Можете оставить. Выбирайте какую угодно внешность. Поверьте, смена имени и уж тем более внешности меняют судьбу кардинально. Знаете, какую фамилию носил папа Гитлера: Шикльгрубер! И если бы не вмешалась судьба, то мальчик мог сделаться посредственным художником.

‒ Утешили, ‒ всю жизнь мечтал. Ещё этого террориста мне подвесили.

Ферапонт понял, что отвертеться от новой командировки в Пояс Жизни не удастся. Оставалось выторговать особые условия, чтобы в следующий раз как следует подумали, прежде чем предлагать подобные задания.

‒ А что Антон? Без него вам не выжить. Сами хотите взрывать конкурентов? Что есть желание искупаться в человеческой крови по самое горлышко?

‒ Марсом я займусь сам, без эсеров-бомбистов на своих условиях. Для охраны возьму своего человека. Договорились? – на что Серж Наома-младший немедленно кивнул головой в знак согласия.

Антон был неприятно поражён быстротой реакции Ферапонта. Но было слишком поздно, что-либо менять. Оставалось отложить на будущее передел зон влияния. Наконец у него появилась возможность развернуть сеть партийных ячеек на двух планетах и было совершеннейшей глупостью вступать в спор.

XIII. Счастье без богов

Цинизм – это лебединая песня идеалиста с синяком под глазом.

Маэстро Ленар

1. Роковая встреча

Доставив пассажиров на Европу Семён, не смог отказать себе в удовольствии проведать на обратном пути знакомую проститутку Нарву в главном поясе астероидов, за которую соскучился до чрезвычайности. На резонные возражения Фараона, пришлось обещать свежую информацию о работе боевой организации эсеров на Марсе.

Неподалёку от карликовой планеты Церера, куда появляться было не желательно после разгрома, учинённого гвардейцами империи, чёрная яхта пристыковалась к астероиду Паллада. Семён приказал Фараону уничтожать без раздумий всевозможных «друзей», желающих попасть вовнутрь судна. Полиции империи здесь никогда не было и приходилось быть осмотрительным, чтобы не остаться на пирсе с газеткой «Гудок» вместо яхты.

С трудом пробравшись среди завсегдатаев, громко обсуждавших счёт футбольного матча между астерами (жителями пояса астероидов) и командой Марса, Серж увидел старого знакомого, который орудовал за барной стойкой шейкером. Верзила с наколкой «Москва ‒ Париж» на обнажённом плече и пористым лицом завзятого курильщика, протирая стаканы, щурил один глаз от едких клубов табачного дыма из смятой папиросы «Бр.Коген» в уголке рта.

‒ Привет Барклай, ‒ поздоровался Семён.

‒ И тебе не хворать от радиации. Какими судьбами? – сквозь жёлтые от никотина зубы ответил бармен.

‒ Тебя проведать, уши погреть. Чё за дела?

‒ Говорят, нанялся к Рему, ‒ выпустив сиреневое кольцо, спросил Барклай.

‒ Во телеграф работает! Временная работёнка: смотаться до Европы и обратно.

Бармен налил стопку местной химической отравы, которую здесь называли «Мечта» из бутылки, на которой стояла надпись 10 микроЗиверт.

‒ За счёт заведения, – пододвинул стопку гостю. ‒ Надолго?

‒ Ты что, уже закрываешься? – Семён понюхал спиртное, его передёрнуло от резкого запаха метанола.

‒ Тут этот самый Антон такую химию развернул, что начинаешь бояться любого стука по обшивке. Борец за свободу ‒ Едрить его румпелем в затылок!

‒ Стопку графенов хочешь получить за инфу о Марсе?

‒ Так кто откажется, если цена хорошая?

‒ Добро, переговорим. Нарва у тебя ещё работает?

‒ Обязательно, кто-ж её отпустит? Иди, сейчас предупрежу мамку, ‒ бармен вынул пробку-свисток из переговорной трубы и подул в латунный раструб, оттуда донёсся хриплый женский голос: «Алё, бордель слушает с нетерпением».

Решётчатая кабина лифта проползла вдоль стены по широкой двухрядной цепи за счёт маховика, накапливающего энергию при спуске вниз. Эсеры занимались блудом по уставу, где говорилось, что женщина обязана удовлетворить однопартийца по первому требованию. Но Семён по старой традиции космонавтов-дальнобойщиков заглядывал и к несознательному элементу. Хотя нет, нельзя сравнивать Нарву вообще ни с кем, оттого что она была особенной. Особенной потому, что нравилась до чрезвычайности, а вот что с этим делать, Семён не знал напрочь.

Жизнь революционера, тем более члена боевой группы совсем не устроена для семейной жизни. Теперь же: после встречи с Ленаром, после знакомства с философией, отвергавшей политику в любой форме, он начал меняться. Вначале мысль, что если ни с кем не бороться, то перестанешь замечать препятствия, его очень удивила. Но потом он понял, что это и было той самой свободой, о которой Семён мечтал.

Маэстро игнорировал государственные институты, летая с гастролями по системе Солнца. Ветер странствий быстро развеял туман революций: запах нитроглицерина, вкус железа на губах, крики и стоны разорванных на куски людей, ползающий в собственных кишках; здоровый инстинкт нашёл нужную форму существования в независимой философии цинизма. Ленар полагался сначала на промысел Божий и только потом на жизненный опыт, но никогда не пытался исправить природу человеческую при помощи окровавленного тесака.

‒ Нарва, тут у меня идея образовалась качественная! Я работу нашёл в театральном агентстве, ты, наверняка, слышала ‒ «Альт Пальмира».

‒ И что с того ‒ бомбы перестал делать или сменил кровь революции на враньё театра?

‒ Нет, счастье моё, поверил в иллюзорность идей о равенстве и братстве.

‒ Ты ко мне по делу? Тогда раздевайся и вперёд к токарному станку. Если поболтать, то купи бутылку «Массандры». На трезвую голову я стенания клиентов переношу с трудом.

Нарва обладала невероятным качеством – говорить всё просто и понятно, без псевдоинтеллигентских расшаркиваний и нюней. Именно это свойство выделяло её среди основной массы гусынь, играющих в бестолковость: суровый прагматизм проститутки из борделя на куске здоровенного астероида, летящего в холодном космосе вдали от цивилизаций Пояса Жизни. Семёну сразу захотелось обнять доступно-порочную женщину и поцеловать в нежный пупок.

‒ Есть возможность сбежать в космос.

‒ С тобой что ли? – Нарва оценивающе посмотрела на кряжистого эсера.

‒ Во, красив до невозможности, ‒ Семён напряг бицепсы и повернулся, чтобы показать свою крепкую фигуру.

‒ Ты похож на краба переростка.

‒ Это комплимент? Нравлюсь? – он плотоядно улыбнулся.

‒ И чё за дела? Там что рай? Там куда ты меня зовёшь?

‒ Лучше, счастье моё, гораздо лучше. Там нет богов!

‒ Тогда подходит. Это то что нужно. У меня тут долг размером с Европу образовался – разберёшься и я твоя навеки, ‒ с женской практичностью пообещала проститутка, которая понимала, что достигла вершины карьеры на этом астероиде.

Семён не ожидал от себя, что способен на спонтанные решения. Чувство было незнакомое, но чертовски приятное. До сих пор, сколько он не пытался планировать жизнь с холодным расчётом, всё происходило с точностью до наоборот и с сомнительным результатом. Если действовал под влиянием чувств: раздражения, злости, страсти ‒ тоже ничего хорошего не ждало: потом всегда настигала горечь потерь и сожаление, что не смог сдержаться, поддался слабости и расквасил кому-то хлипкий нос.

Здесь он впервые почувствовал спокойствие, нет, не безразличие, от которого тоже мало пользы, потому что можно в него играть, но жить в нём невозможно, даже если смог обмануть своё сердце, его боль. Рано или поздно тебя начинает мучать проклятая совесть и тогда мозг снова охватывает безумное желание сбежать от действительности в смерть или, что ещё страшнее, в безвременье. Туда, где нет ничего кроме естественных желаний и бесконечного звука зуммера наркотической ломки, исключающей всякого рода мысли о будущем.

‒ Барклай, сколько она тебе должна? – Семён начал непростые переговоры о судьбе Нарвы.

‒ Дорогой ты мой товарищ, дело не в том, сколько должна, а в прибыли, понимаешь, в прибыли, которую барышня приносит. Понял?

‒ Не тяни, ты знаешь, могу опечалиться. И прибыль уже не понадобиться никому.

‒ Да неужто! Ребята сейчас быстро из тебя дурака сделают, нарядят пару раз по голове куском трубы и всё – можно не о чём не печалиться. Бомбу сочинить уже мозгов не хватит. Ты теперь персона нон грата. Ты никто. Ничей боец. Что можешь предложить за девку?

‒ Яхту представительского класса. По рукам? И я забираю куклу.

‒ Смотри, чтобы без подвоха!

‒ На судне только робот камердинер. Шлюз открою, дальше сами.

Барклай с вышибалами, охранявшими Нарву, чтобы не сбежала, прошли к причальному боксу. Семён набрал защитный код на дисках, люк с аппарелью опустился с шипением, предоставив вход в грузовой отсек. Навстречу грозной компании бандитов в кожаных куртках выехал Фараон.

‒ Ты говорил, что будет камердинер, а это бывший полицейский, – упрекнул Семёна один из вышибал.

‒ И чё? Главное слово, что «бывший»!

‒ Кэп, позвольте узнать, это «друзья»?

‒ Вот, именно, «друзья»! – произнёс с нажимом и добавил: ‒ И Нарва, она со мной!

‒ Экскурсия? – камердинер продолжал стоять посреди трюма, бесполезной железкой, мигающей огоньками процессоров. Семён начал подозревать, что робот и не собирается выполнять приказ о защите судна.

‒ Обменял яхту вот на неё, ‒ Семён показал рукой на Нарву, пытаясь донести до электрического истукана опасность ситуации.

‒ Подойди! – попросил Нарву. Она с раздражением оттолкнула вышибалу и встала рядом с Семёном.

‒ Достойная барышня, ‒ вынес оценку робот. Что мне теперь делать с «друзьями»?

‒ Минуту, ‒ Семён повернулся к Барклаю: ‒ В расчёте?

‒ Порядок. Забирай девку.

На что Фараон приподнял свой глаз-перископ и ещё раз осмотрел Семёна с подругой.

‒ Отлично! – Семён повернулся к компании бандитов и представил робота. ‒ Это Фараон! Фараон, ты тут постарайся угодить новым хозяевам. Хорошо? Я сейчас заберу вещички и прощевайте!

‒ Обязательно, кэп!

Камердинер обратился к банде Барклая:

‒ Господа, могу показать устройство яхты. Вот здесь у нас находиться карцер для буйных пассажиров или провинившихся членов экипажа, ‒ робот открыл толстую дверь с резиновым уплотнителем.

‒ Это что такое! – возмутился Барклай. – Зачем ты мне это показываешь?

‒ Предлагаю запереть на время осмотра яхты Семёна и барышню в карцере. Отпустить всегда успеете.

‒ Стоп, Барклай, мы так не договаривались! – возмутился Семён, спускаясь из своей каюты с рюкзаком.

‒ А что хорошая идея! Фараон, ты мне начинаешь нравиться.

‒ Братва? – обратился вожак к свите.

Расторопные вышибалы бесцеремонно затолкали парочку в тёмное помещение с кроватью для реанимации. От вида необычного сооружения, напоминающего пыточное кресло, Нарве стало не по себе. Герметическая дверь захлопнулась, разделив мир на до и после. Здесь, в этом мире, загорелась одинокая тусклая лампочка, следом раздавался мерное гудение лопастей вентилятора.

‒ Семён, это ты называешь свободой? Интересный маршрут построил. Цирк ушёл, афиши остались. И что теперь будет? – вопрос остался без ответа. Семён молча уставился на дверь, готовый дорого отдать свою жизнь.

Панели начали мелко дрожать, передавая вибрацию работающего за переборкой термоядерного реактора. Корабль недовольно вздрогнул, убрав магнитные захваты с причальных кнехтов. Из-за резкого старта гравитация буквально распластала узников на титановой стене с бронзовыми заклёпками. Время зависло в немой паузе, не желая начинать счёт без волшебного пендаля пилота космической яхты. Семён попробовал сдвинуться с места, но сил преодолеть ускорение, от которого тело превратилось в якорную цепь, не нашлось. Внезапно реактор зашелестел, освобождая электромагнитные обмотки от излишков энергии. Включилась вентиляция, замолчавшая на время старта. Узники с облегчением сели на рифлёные плиты карцера, не желая подходить к уродливой кровати.

‒ Это космос, детка! – выдал без всякой связи с наигранной бодростью Семён. На что барышня сердито отодвинулась и стала разглядывать мерцающее пятно света на потолке из красного стекла аварийной лампы. Нарва подумала: «Боже, какая я редкая дура: связаться с болваном, это ведь надо так втяпаться!».

Тем временем дверь распахнулась с характерным чмокающем звуком, говорившем о разряженной атмосфере в трюме. В камере сначала показался глаз-перископ, наконец предстал весь робот.

‒ Можете выходить.

На гладком полу грузового отсека лежали в беспорядке распухшие трупы бандитов.

‒ Чем это ты их?

‒ Космосом: открыл грузовой люк. Вот их и распёрло в вакууме.

‒ Фараон, всё-таки ты фриц!

‒ Это почему?

‒ А пораньше выпустить не мог?

‒ Кэп, «друзья», как вы приказали, уничтожены. В чём дело?

‒ В мадаме, она от страха истерику придумала и писать захотела.

‒ Чего? Не было этого! ‒ возмутилась Нарва.

‒ Могу барышню успокоить электроударом. Рем приказал во всём помогать новому капитану яхты.

‒ Ага, полундра в печёнку! – распрямил плечи Семён. ‒ Нарва, познакомься с Фараоном.

‒ Спаситель, ‒ девушка громко чмокнула титановый лоб робота, оставив кружок губной помады на идеально отполированном корпусе.