Текст книги "Время камней (СИ)"

Автор книги: Виктор Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Глава 16

Когда Даршак пришёл в себя и открыл глаза, Унгкера в комнате не было. Герцог пошевелился и почувствовал себя совершенно здоровым и полным сил. С трепетом он поднял руки и… увидел, что они целы! Более того, ниже локтей они казались сделанными из чистой энергии, переливающейся подобно жидкому металлу. И в них была СИЛА! Настоящая, которой не дано овладеть смертному. Бог словно передал Даршаку частицу своей небесной сущности.

Герцог возликовал. Он вскочил на ноги и огляделся в поисках оружия. Его меч лежал на кровати в ногах – видимо, его положили туда те, кто принёс раненого лорда. Даршак схватил оружие и обнажил. Каким прекрасным показался ему холодный клинок! В нём словно уже была заключена победа! Герцог прислушался к шуму боя и бросился вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Выбежав на улицу, он увидел, что ворота внутренней цитадели открыты, и бой идёт перед ними. Мелькали мечи и секиры, воздух оглашался криками и хрипами. Кругом валялись вперемешку трупы людей, орков и коней. Ноги скользили и разъезжались в кровавых лужах. Приложив к губам боевой рог, Даршак дунул, что было сил, чтобы дать своим воинам знать, что он с ними. Несколько лиц обратились к нему. На них отразилось изумление, непонимающие взгляды скользнули на сияющие руки, а потом герцог увидел, как удивление сменилось радостью. Он поднял меч и бросился в бой, чувствуя, что может сокрушить любого врага.

Орки разлетались от него, словно от урагана. Падали отрубленные конечности и головы, со звоном вываливались из обессилевших рук секиры и палицы. Горячая кровь ложилась на герцога длинными багровыми полосами. Люди выкрикивали имя своего господина как боевой клич и бросались в бой, словно за спиной каждого из них стоял бог войны и защищал от вражеских клинков.

Орки дрогнули и попятились. Им показалось, что в их ряды ворвалась сама смерть, и сверкающие руки воскресшего герцога пугали их больше, чем его ярость.

Люди наступали, усиливая натиск. Они шли вперёд с радостью и торжествующими улыбками, и оркам казалось, что их враги обезумели. Бой длился ещё полчаса, а потом орда побежала. Люди преследовали противника и убивали даже тех, кто сдавался. Брать орков в плен никто не видел смысла. Чудовища были лишними на Земле, и должны были быть уничтожены.

Люди захватили катапульты и обоз, а рыцари, у которых имелись лошади, преследовали орков-всадников. Впереди всех нёсся на вороном жеребце Даршак, без устали поднимая и опуская свой меч, каждый раз собиравший кровавую жатву.

* * *

Одинокая фигура бродила по усеянному трупами полю, переступая через тела людей и лошадей, обходя торчащие знамёна, щиты и обломки колесниц. Над ней кружились стервятники и стаи воронов. Время от времени птицы снижались, а затем опять взлетали, словно испуганные присутствием живого. Правда, некоторых из них отличало олимпийское спокойствие. Они размеренно и молча парили над башней, ни на что не реагируя. Эти пернатые были мертвы. Но их оживила магия. Она превратила птиц в наблюдателей – этаких часовых белой башни.

Человек поднялся на невысокий холм и огляделся. До самого горизонта простиралась степь, кое-где чернели обуглившиеся остовы разбитых катапульт. От них ещё шёл дым, стелившийся по траве длинными седыми струями.

Человека звали Эл, и он жил в покрытой белой извёсткой башне, стоявшей в центре побоища подобно гигантской колонне, изрезанной чёрными провалами бойниц и стрельчатых окон. Наверху, почти под самой крышей, имелся балкон, на котором стояла женская фигура в изумрудном платье. Она была неподвижна. Лишь изредка поднималась рука, чтобы поправить развевающиеся чёрные волосы.

Повернувшись, Эл начал спускаться с холма. Он направлялся к подножию башни, где зиял вход, в который втекал ручеёк людей, несших корзины цветов, фруктов, вина и многое другое. Они казались странной насмешкой над усеянной трупами равниной, на которой ещё виднелись следы недавней битвы. Все эти прекрасные вещи были предназначены для свадьбы. Невесту звали Маэрлинна, и это она стояла на балконе, следя за будущим мужем.

Эл дождался, когда последний человек с огромным подносом фруктов скроется в башне, и тогда вошёл следом. Он поднялся по широкой каменной лестнице и отпер дверь в лабораторию.

Квадратная комната была уставлена столами и книжными полками. Повсюду сверкали колбы, реторты, змеевики и прочая посуда, предназначенная для опытов, которые проводил Эл. Здесь же лежали потрепанные фолианты и свитки. Любой маг Пустоши, не задумываясь, отдал бы за них всё, что угодно, ибо золото преходяще, а знания – вечны.

Эл прошёл мимо столов и распахнул дверь на широкий каменный балкон, огороженный витыми перилами, на которых сидели крупные вороны. Птицы встрепенулись при его появлении, но не улетели, следя за ним круглыми янтарными глазами.

– Сколько пищи доставили вам глупые жадные люди, – сказал им Эл, подходя ближе и глядя вниз, на усеянное мертвецами поле. – Ещё одна армия «вольных» полегла у стен моей башни.

Опершись о перила, он положил подбородок на сцепленные руки. Ветер трепал его длинные чёрные волосы и полы фиолетового плаща с серебряным шитьём. Солнце отражалось в медальонах, браслетах и вправленных в перстни драгоценных камнях. Всё это были не украшения, а волшебные артефакты, собранные за долгие годы странствий. Некоторые поддерживали действие маскировочной магии, благодаря которой Эл выглядел как обычный человек, а не ходячий мертвец.

Постояв немного, демоноборец повернулся и пошёл направо, обходя по балкону башню, пока не увидел Маэрлинну, по-прежнему стоявшую у перил и смотревшую вниз. Услышав его шаги, она обернулась и двинулась ему навстречу.

– Доброе утро, – сказала женщина, улыбнувшись. – Ты сегодня рано встал.

– Да, нужно было впустить всех этих людей, – Эл помахал в воздухе рукой. – Они принесли цветы и еду.

– Очень красиво. Наша свадьба будет лучшей из всех, что я видела!

– Не сомневайся.

– Уверена, ты об этом позаботишься, – Маэрлинна положила обе руки Элу на грудь и внимательно посмотрела ему в глаза. – Ты ведь рад? Правда?

– Ну, конечно, милая. Ты и малыш – самое прекрасное, что есть у меня в жизни, – Эл осторожно приложил руку к животу женщины.

Она накрыла её ладонями и улыбнулась.

– Осталось всего семь месяцев.

– Нужно было сразу сказать мне, когда ты поняла…

– Я боялась, что ошиблась, – Маэрлинна положила голову Элу на грудь. – Так лучше, чем если бы оказалось…

– Да, конечно, ты права, – Эл погладил её волосы. – Пойдём в башню, я боюсь, что ты простудишься.

– Мне нельзя болеть, – отозвалась Маэрлинна, кивнув.

Они вошли в комнату.

– Ты голодна?

– Совсем нет. Но малышу, наверное, нужно много есть.

– Я прикажу принести завтрак.

– Хорошо.

Эл подошёл в стене и позвонил в колокольчик. Через пять минут появился слуга.

– Что желает господин?

– Ирвин, распорядись принести нам завтрак.

– Слушаюсь, – поклонившись, слуга вышел.

– С тех пор, как я поселился в этой башне, у Ирвина появилось куда больше обязанностей, – заметил Эл, садясь за резной столик и кладя руки на подлокотники просторного кресла. – Раньше он, в основном, помогал мне в лаборатории, а теперь на нём ещё и штат прислуги. Поначалу я даже сомневался, что он справится.

– Кажется, он доволен, – Маэрлинна пожала плечами. – Во всяком случае, не слышала, чтобы он жаловался.

– Да, Ирвин чрезвычайно предан мне, – сказал Эл. Его чёрные с лёгкой прозеленью глаза скользнули по женщине. – Преданность встречается реже, чем алмазы. Но не все ценят её.

– Это верно, – Маэрлинна подошла к клетке с попугаями, подвешенной к потолку на тонкой золотой цепочке. Одна птица была зелёной с красным, а другая – голубой с жёлтым. – Почему мне никак не удаётся научить их разговаривать?

В этот момент в дверь постучали, и вошли двое слуг с подносами. На одном стояли тарелки со снедью, на другом – различные напитки. Эл указал на столик, и слуги поставили на него свои ноши, а затем вышли.

– Мне нужно отлучиться после завтрака, – сказал он, наливая Маэрлинне золотистый шербет.

– Куда⁈ – в тоне женщины угадывалось беспокойство.

– По делам. Это сюрприз. Не волнуйся, ничего опасного.

– Вижу, ты всерьёз занялся подготовкой к свадьбе. Это будет настоящий праздник.

– Обещаю.

– Я не сомневаюсь. Хорошо, когда муж – волшебник.

– Ты думаешь?

– Разве нет?

– Возможно.

– Впрочем, ты и так… лучше всех.

– Само собой.

– Какой ты самоуверенный.

– Знаю.

Женщина подняла бокал.

– За нас. Ты ничего не пьёшь, а я сделаю первый глоток во имя любви.

Эл улыбнулся.

– Разумеется.

Глава 17

После завтрака Эл попрощался с Маэрлинной и отправился в лабораторию. Там он подошёл к столу и наполнил водой из кувшина небольшой медный таз. Поводив кончиками пальцев по тёмной глади, некромант произнёс короткое заклинание, и через мгновение в воде появилось изображение одного из подземелий башни. Со стен сочилась вода, свет пробивался через маленькое окошко наверху, забранное толстой решёткой. Из низкого хода тянуло холодом и сыростью – он вёл к реке.

Эл начертил на воде особый знак, и изображение медленно поплыло ему навстречу. Подземелье исчезло, и начали мелькать низкие стены коридора. Удовлетворённо кивнув, демоноборец вытер пальцы об одежду и вышел на балкон.

Ещё раз окинув взглядом мертвецов и остовы их орудий, он поймал себя на мысли, что появление очередного отряда «вольных» немного развеяло его грусть. Если бы не они, он вполне мог дать волю гневу, а для этого ещё не настало время. В течение последних месяцев червь точил сердце Эла.

Казалось, ему следовало бы радоваться, что у него будет ребёнок, ощущать себя счастливым. Так и было бы, если б не одно обстоятельство: несмотря на вполне обычную внешность, созданную маскировочной магией, Эл оставался мёртв и не мог иметь детей.

Это было невозможно.

* * *

Некромант ехал на мутанте по имени Гор. Он привёз его издалека. Огромный крылатый ящер давно служил демоноборцу, но не был ручным. Его заставляла подчиняться магия. Без неё он мигом растерзал бы хозяина.

Рядом трусил Ирвин на серой лошади.

Они с демоноборцем отправились на прогулку к морю. Погода была прохладной и ветреной. Песчаный берег блестел в лучах заходящего солнца, редкие чайки летали низко, время от времени недовольно вскрикивая. Справа, на высоком отвесном утёсе, виднелся разрушенный пиратский маяк. Его когда-то построили уримаши, чтобы завлекать по ночам суда, которые разбивались о прибрежные рифы, подобно чёрным зубам торчавшие из воды.

– Мы через многое прошли вместе, – сказал Эл задумчиво, и Ирвин с непониманием взглянул на своего господина. – Мне казалось, что это важно. Ты долго служил мне, Ирвин?

– Разве вы не знаете, господин?

– Ответь. Считаешь ли ты, что срок твоей службы у меня был долгим?

– Да, господин. Двенадцать лет – это долго.

– Этого достаточно, чтобы… – Эл замолчал, словно подбирая слова, – быть моим другом?

– Я предан вам всей душой, господин! Но я не понимаю…

– Я тоже, Ирвин! – перебил Эл.

Слуга изумлённо замер в седле: впервые на его памяти господин повысил голос, высказался эмоционально. Не почудилось ли ему, в самом деле⁈

Они продолжали путь молча.

Через некоторое время всадники выехали к излучине. Песчаная коса далеко выдавалась в море, и дно было таким мелким, что по нему можно было идти минут двадцать, не погружаясь с головой.

– Давай искупаемся, – предложил Эл, останавливая мутанта и спешиваясь.

– Но вы ведь никогда не разоблачаетесь на улице, – заметил Ирвин. – Это может быть опасно.

– Сегодня на мне нет панциря, – ответил Эл, расшнуровывая на груди куртку и снимая её через голову.

– Но почему, господин? – слуга выглядел поражённым и обеспокоенным. – Что-нибудь изменилось?

Ирвин смотрел на своего хозяина с непониманием, но спешился и тоже начал раздеваться.

Творилось что-то странное. Господин никогда не раздевался вне своей ванны или спальни. И всегда носил доспех. Он не выходил из дома без панциря. Ирвин часто рассматривал его. Абсолютно чёрный, с тонкой насечкой, он поражал искусной работой неизвестного мастера.

Сегодня господин не только отправился на прогулку без защиты, но и совсем разделся, оказавшись беззащитным перед стрелой возможного убийцы. Ирвин с тревогой оглядел местность. Ему казалось, что за каждой скалой, за малейшим выступом может скрываться стрелок.

– Ты идёшь? – окликнул его Эл, уже зашедший в море по щиколотку.

Его высокое, мускулистое тело казалось выточенным из белого камня. Заходящее солнце слегка золотило бледную кожу.

В воздухе остался едва уловимый, но очень знакомый слуге запах: приторные духи, которыми обильно поливался господин, словно пытался заглушить иной, не слишком приятный запах. Ирвин иногда улавливал странные сладковатые и тошнотворные нотки разложения, исходившие от Эла. Возможно, у него гнил зуб?

– Да, господин, – Ирвин потрогал воду ногой и поморщился: она была ледяной.

Но он взял себя в руки и пошёл вслед за хозяином, который спокойно отдалялся от берега.

– Скажи, Ирвин, почему ты до сих пор со мной? – спросил Эл через плечо. – Разве ты не хочешь обзавестись семьёй и коротать остаток жизни в покое? Я ведь хорошо платил тебе. Наверное, ты накопил достаточную сумму, чтобы приобрести землю и дом.

– Да, господин, вы всегда были очень щедры. Но мне не хочется покидать вас. Спокойная жизнь не для меня, иначе я не отправился бы с вами во все те путешествия, которые вы предпринимали.

– И ты не собираешься завести своё хозяйство?

– Нет, господин. Разве что вы сами прогоните меня. Но вы ведь не собираетесь, нет? – голос Ирвина испуганно дрогнул. – Вы же не поэтому заговорили обо всём этом?

– Не знаю, Ирвин, – Эл взглянул на бледный месяц, висящий над фиолетовыми облаками. Тот напоминал лезвие секиры палача. – Мне кажется, ты уже оказал мне все услуги, которые мог. И даже больше, чем следовало.

– Что вы хотите сказать?

– Ты ведь не знаешь, что я не могу иметь детей? – спросил Эл, продолжая идти вперёд.

Ответом ему было молчание. Потом Ирвин проговорил:

– Но ведь госпожа Маэрлинна беременна.

– И это удивляет меня. Полагаю, что тебя – нет.

– Что вы… имеете в виду?

– Не притворяйся, Ирвин. Я знаю, что никто, кроме тебя, не мог этого сделать. И я слышу, как изменился твой голос. Он стал глуше и дрожит. Ответь, зачем? Я думал, ты мне предан, – в скрипучем голосе Эла слышались боль и разочарование.

Интонации, которых прежде не слышал Ирвин.

– Да, господин! – лицо слуги пылало от смущения и стыда. – Вы правы, это… мой ребёнок. Вернее, ваш! Он должен был быть вашим. Госпожа Маэрлинна подозревала, что у вас не может быть детей, и она попросила меня… Словом, она знала, что я вам предан и готов на всё. Ради вас, господин! Она очень любит вас и хотела, чтобы… Вы должны были считать, что он ваш. Вы были бы счастливы!

– Я не могу иметь детей никогда, Ирвин, – Эл остановился и, наконец, обернулся. Вода доходила ему до пояса. – Вы оба ошиблись.

– Простите меня, господин! Я согласился на это ради вас! Клянусь всеми богами!

Ирвин дрожал, но не от холода. Напротив, он чувствовал жар, охвативший всё тело.

– Поплыли до тех рифов, – Эл указал на чёрные, похожие на акульи зубы, скалы у разрушенного маяка.

Он погрузился в воду и широкими саженями направился к ним. Постояв в нерешительности секунд пять, Ирвин последовал за своим господином.

Они плыли долго, пока не достигли чёрных рифов. Ирвин думал, что они повернут назад или вылезут, чтобы отдышаться (он бы предпочёл последнее), но его хозяин вдруг нырнул.

Прошло несколько секунд, но море оставалось спокойным – нигде не показывались ни пузыри, ни человеческая голова. Ирвин слегка забеспокоился.

Что, если хозяин утопился⁈

Нужно что-то предпринять, но что⁈

Ирвин подплыл к скале и уцепился одной рукой за скользкий мокрый выступ. Было холодно и страшно. Он вдруг почувствовал себя одиноким среди водного простора, и даже камень под ладонями не добавлял уверенности. Если хозяин бросил его, то как он вернётся в башню и посмотрит в глаза госпоже? Нет, уж лучше вечно сидеть на берегу, дожидаясь, пока море выбросит на песок тело! Ирвин с тревогой вглядывался в буруны, надеясь, что над ними всё же покажется черноволосая голова.

Вдруг что-то схватило его за ноги и потащило вниз, под воду. Ирвин не успел даже вскрикнуть и набрать воздуха. Он погрузился, пуская пузыри и глотая солёную тёмную воду. Нечто держало крепко и тащило всё ниже – туда, где было так холодно, что сердце останавливалось. Жара Ирвин больше не чувствовал.

Потом его щиколотку захлестнула узкая петля. Верёвка! Врезавшись в кожу, она крепко держала, словно была другим концом прикреплена ко дну. Ирвин почувствовал, что жить ему осталось всего несколько секунд, и открыл глаза. Он увидел перед собой размытое пятно. Это через толщу воды светлело лицо господина. Ирвин встретился взглядом с двумя точками неподвижных чёрных глаз, от которых исходило зелёное сияние, и понял, что сейчас умрёт! Он мысленно простился с миром, и в этот миг в голове у него что-то лопнуло, и сознание потонуло в пылающей тьме.

Глава 18

Армиэль бросилась на шею Сафиру, не скрывая переполнявших её чувств. По лицу девушки текли крупные солёные слёзы. Она уткнулась в широкую грудь юноши и молча вздрагивала от рыданий.

– Ну, перестань! – говорил Сафир, гладя её по мягким, как шёлк, волосам.

Он не знал, что заставляет Армиэль проливать слёзы: его неожиданное возвращение или известие о смерти матери. А может, и то, и другое? В любом случае, он не представлял, какие слова утешат её, и поэтому молчал.

– Я так рада тебя видеть! – сказала девушка, поднимая заплаканное лицо. – Я думала, что ты погиб! – кулачок пружинисто ударил Сафира в грудь. – Ты не возвращался так долго! На поиски «Буревестника» даже отправили корабль.

– Мне повезло, – сказал Сафир, усаживая Армиэль на садовую скамейку и сам устраиваясь рядом. Они находились в дворцовом парке, где и встретились после вынужденной разлуки. – Юнга на пиратском корабле помог мне. Не знаю, почему.

– Да? – девушка вытерла слёзы. – Расскажи мне.

Сафир поведал ей обо всех своих приключениях. Потом они обнялись и молча сидели несколько минут, пока не начал накрапывать дождь. Тогда они поднялись и пошли во дворец, где началась подготовка к похоронам императрицы Флабрии.

– Я так тебе сочувствую, – в очередной раз сказал Сафир, взглянув на Армиэль, когда они поднимались по широкой мраморной лестнице. – Не представляю, что ты чувствуешь. Я своих родителей потерял ещё вмладенчестве.

Принцесса кивнула.

– Спасибо, милый. Наверное, тебя удивляет, что я не так сильно горюю о маме, как следовало бы, но ты же знаешь: мы никогда не были с ней особенно близки. Моим воспитанием занимался, в основном, отец. Он подыскивал и нанимал нянек, гувернеров, учителей и так далее. Мама большую часть времени проводила в башне. Всё искала способ продлить себе жизнь и сохранить молодость, – Армиэль грустно покачала головой. – Но случай свёл все её усилия на нет. Какая ирония судьбы, ты не находишь?

– Да, наверное, – проговорил Сафир.

Его не слишком удивили слова девушки, но он не был уверен, что должен обсуждать императрицу, даже покойную. Пусть он жених принцессы, но этикет никто не отменял.

Армиэль улыбнулась, догадавшись о его сомнениях.

– Всё в порядке, – сказала она. – Я всё равно её любила. Наверное, даже больше, чем она меня.

Во дворце Сафира и Армиэль встретил император. Он выглядел подавленным, но придворные знали, что он не слишком опечален смертью супруги, от которой в последнее время были одни неприятности. Нападение пиратов решило проблему более радикально, чем планировалось, но в этом имелись и преимущества, поскольку теперь можно было не беспокоиться, что по стране поползут слухи, будто император сослал жену в монастырь.

Поприветствовав Сафира и дочь, Камаэль сказал:

– Четыре парусника уже отплыли из порта на поиски уримашских трирем, но не думаю, что нам удастся ещё когда-нибудь увидеть несчастных… – на мгновение он замолчал, затем продолжил, обращаясь к Армиэль: – Мне очень жаль, милая, но боюсь, твою мать постигла печальная участь.

– Именно поэтому мы и готовимся к похоронам, – отозвалась девушка. – Впрочем, ты никогда не любил маму, – в её голосе не было упрёка, она просто констатировала факт.

– Это не так, – возразил император мягко. – Не говори глупостей, Армиэль.

– Почему нет? Признай, что не скорбишь о ней. В конце концов, она была только второй твоей женой.

– А ты – моя вторая дочь, – император нахмурился. – Но разве я недостаточно люблю тебя?

Армиэль помолчала, потом ответила:

– Нет, отец, мне на что жаловаться. Прости мои слова, я сказала их… не всерьёз. Мне следует думать прежде, чем говорить.

– Ничего, милая, – император грустно улыбнулся. – Нам всем сейчас тяжело. Я не сержусь.

– Пойду к себе. Хочу немного отдохнуть.

– Хорошо, ступай. А мне нужно поговорить с Сафиром.

Армиэль кивнула и, поцеловав Сафира в щёку, направилась в свои покои. К ней присоединились две служанки, всегда сопровождавшие принцессу.

– Видишь, как действует на людей горе, – сказал император, жестом приглашая Сафира следовать за ним.

Они направились по галерее в один из залов дворца.

– Ваше Величество, я не выполнил поручения…

– Оставь! – прервал император, махнув рукой. – Ты не мог ничего изменить. Виноват один я. Нужно было отправить с вами легионеров. Но мне и в голову не пришло, что пираты смогут догнать «Буревестник». Это на их-то утлых судёнышках! Думаю, ты прав, и им действительно помогал колдун. Я отправил нескольких магов на парусниках, ушедших на поиски уримашей. Но, честно говоря, надежды мало, – император покачал головой. – И всё же, я хочу наградить тебя, мой друг.

– Я недостоин, Ваше Величество.

– Не спорь. Кроме того, я всё равно собирался это сделать. Жених моей дочери, мой будущий зять, не может оставаться пажом. Я жалую тебе звание моего личного оруженосца, – с этими словами император хлопнул в ладоши, и через несколько секунд в зал вошли четверо слуг.

Один нёс шитую золотом перевязь, другой – меч в роскошных ножнах, третий – треугольный щит, четвёртый – шлем с высоким гребнем, украшенным белоснежной конской гривой.

Император взял перевязь и надел на склонившегося Сафира.

– С этого мига, – сказал он торжественно, – в твоих руках будут находиться мой меч Лаэморт, а также щит и шлем. Эти слуги становятся твоими. Кроме того, я жалую тебе Риамаха, лучшего скакуна из моей конюшни, седло и сбрую к нему. Фаимар покажет тебе его, – император указал на одного из слуг. – А теперь я должен покинуть тебя – неотложные дела зовут меня. Но завтра с утра приходи в мои покои. Будешь сопровождать меня на церемонию погребения Флабрии. Уже в качестве оруженосца, разумеется.

– Благодарю, Ваше Величество. Служить императору – счастье! – Сафир закончил традиционной формулой и ударил себя кулаком в грудь.

Юноша был растерян: несмотря на то, что он провалил возложенную на него миссию, повелитель его наградил! Подобная милость могла вызвать ненужные толки. Теперь наверняка найдутся те, кто будет толковать о том, что император неспроста повысил того, по чьей вине погибла его супруга, и станут искать между этими событиями связь. На Сафира будут смотреть косо и подозревать в том, что Флабрия исчезла не просто так. За его спиной будут шептаться, и рано или поздно толки дойдут до Армиэль. Подобной славы Сафир не хотел, но отказаться от награды было невозможно. Тем не менее, при других обстоятельствах повышение доставило бы ему куда больше удовольствия.

– Ты давно заслужил это, – проговорил император.

Кивнув на прощанье, он направился туда, где суетились распорядители и придворные, занимавшиеся подготовкой к похоронам. Сафир проводил его взглядом, махнул рукой своим новым слугам и вышел на улицу.

Дождь усилился, и теперь лил вовсю. Мрамор дворцовой лестницы влажно блестел. В нём отражалось затянутое серыми тучами небо и фронтон с причудливыми барельефами. Стражники, охранявшие вход, отступили вглубь сделанных по обе стороны от него ниш, чтобы защититься от падавшей сверху воды. При появлении Сафира они вытянулись по стойке смирно и уставились перед собой вмиг остекленевшими глазами. Высокие и мускулистые, в стальных начищенных до блеска доспехах, они походили на статуи, во множестве расставленные по дворцовому парку.

– Отнесите оружие Его Величества в мои покои, – Сафир указал слугам на одноэтажную пристройку в другом конце сада. – Мой дворецкий впустит вас, когда вы всё ему объясните. А ты, – он обратился к Фаимару, – отведи меня в конюшню. Я хочу взглянуть на подарок императора.

– Слушаюсь, господин! – слуга поклонился. – Риамах понравится вам, уверяю.

– Не сомневаюсь, – отозвался Сафир, подставляя лицо дождю. – Но твоего мнения никто не спрашивал.

– Прошу простить меня, господин.

– Ступай вперёд.