Текст книги "Время камней (СИ)"

Автор книги: Виктор Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Глава 4

Уримашские триремы были уже близко. Сафир мог разглядеть разноцветные одежды корсаров и сверкающие на солнце щиты различных форм и размеров. Очевидно, их собирали с разных ограбленных судов.

Корабли приближались в тишине, не было слышно ни воинственных криков, ни отдаваемых команд. Расстояние между триремами и «Буревестником» сокращалось неестественно быстро. У Сафира мелькнула мысль, что дело здесь не обошлось без колдовства, и он крепче сжал рукоять клевана. Справа от него срывающимся шёпотом молился всем богам подряд Ухаэль.

Минуты тянулись мучительно медленно. Люди считали, сколько им осталось до смерти. Наконец, первая трирема подошла достаточно близко. Из бойниц «Буревестника» ударили баллисты, и ядра застучали о борт неприятельского судна, в нескольких местах повредив его. Но пробоины выше ватерлинии не были опасны. С триремы донеслась отрывистая команда, и в тот же миг над водой взметнулись канаты с абордажными крюками.

– Руби концы! – взревел капитан «Буревестника».

Замелькали и застучали сабли, но не до всех пут можно было дотянуться. Канатов оказалось слишком много. А некоторые запутались в снастях и находились слишком высоко. К имперскому судну заскользили пираты. Некоторых расстреливали из арбалетов, и их тела падали в море, других встречали на борту и сбрасывали вниз, но большинству удавалось очутиться на палубе, где они сразу вступали в ожесточённую схватку с командой «Буревестника».

Рядом с Сафиром просвистел абордажный канат, крюк зацепился за мачту и натянулся, как струна. По нему заскользили пираты. Юноша взмахнул клеваном и обрубил трос, с торжеством наблюдая, как рухнули в воду уримаши. Но тут его слева атаковали более удачливые корсары. Пришлось отбиваться. Сафир отвёл нацелившийся ему в грудь изогнутый клинок, оттолкнул одного из противников плечом, повернулся ко второму, увидел костлявое смуглое лицо и пронзительные чёрные глаза. Он замахнулся для удара, метя в незащищённую шею пирата, но тот вдруг быстро поднёс ко рту кулак и дунул в него.

В лицо Сафиру вылетело облако какого-то порошка. Он невольно вдохнул, ощутив покалывание в ноздрях. По лицу быстро распространялся холод. Юноша покачнулся и понял, что падает на спину, теряя сознание. Последняя мысль была о том, что он не успел убить ни одного противника, и Сафир ощутил приступ острой жалости к себе. Затем свет померк, и звуки идущей вокруг битвы стихли.

* * *

Сон был на удивление ярким, но содержание причиняло Сафиру настоящую муку. Его окружал кошмар: легионеры вбегали в какой-то дом, убивая всех, кто им попадался. Они поднимались по лестнице, рыскали по этажам, открывая ногами двери, пока не нашли комнату, которую искали. Там, на широкой кровати, лежала женщина с ребёнком на руках. В глазах у неё застыли ужас и недоумение, губы беззвучно шевелились. Она переводила взгляд, в котором читалась мольба, с одного легионера на другого, но те лишь медленно надвигались на неё. Казалось, никто из них не решался нанести первый удар. Сафиру хотелось зажмуриться, но видение было слишком реальным, чтобы от него можно было избавиться.

Наконец, один из солдат с криком замахнулся копьём и погрузил стальной наконечник в тело женщины. Она пронзительно закричала, по скомканным простыням расползлось тёмно-красное пятно. Другой легионер вырвал у неё из рук ребенка и вышел из комнаты. Женщина сделала движение, словно порываясь догнать их, но остальные солдаты окружили её и пронзили копьями.

Сафир услышал топот ног и голоса, доносившиеся издалека. Внезапно его накрыла боль. Голова была тяжёлой, как свинец, в глазах пульсировал мрак. Он поднял веки и сразу же зажмурился – его чуть не ослепил показавшийся чрезвычайно ярким свет.

– А, очнулся! – голос был насмешливым и грубым. Человек подошёл к Сафиру и остановился совсем рядом – юноша услышал шаркающие шаги. – Полежи ещё, полежи. Скоро тебе придётся поработать, – человек рассмеялся. – На наших кораблях нет бездельников. Каждый должен отрабатывать свою порцию похлёбки и корку хлеба.

Сафир открыл глаза и, прищурившись, посмотрел вверх. Там на фоне белых парусов маячило размытым светло-коричневым пятном лицо. Человек слегка пнул его в живот и пошёл прочь. Юноша лежал, прислушиваясь к окружавшим его звукам и привыкая к свету. Голова гудела, и каждое движение отдавалось болью во всём черепе. Ему показалось, что никто не обращает на него внимание, и он приподнялся на локте, к своему удивлению обнаружив, что не связан.

– Встать! – резко приказал чей-то голос, не похожий на предыдущий. – Хорош валяться!

Сафир обернулся и увидел двух пиратов. Один был в синей одежде, носил высокие сапоги и красную мягкую шляпу, другой – зелёный длинный камзол и кожаные штаны. Первый вгляделся в лицо Сафира и повторил:

– Встать! Ты что, оглох⁈

– Что с пассажиркой, которая…

Пират не дал ему договорить, сильно ударив ногой в челюсть. Он и его приятель схватили Сафира под руки и поставили на ноги. Юноша ощутил во рту солоноватый привкус крови. Кажется, губа была разбита.

– Не задавать вопросов, раб! – прошипел второй пират, приблизив к Сафиру перекошенное яростью лицо. – Молчать! Или хочешь стать кормом для рыб⁈

Когда они потащили его по палубе, он едва не потерял сознание от пульсирующей в голове боли. Через минуту его усадили на длинную скамью, на которой уже сидели три человека. Впереди и сзади тоже виднелись шеренги полуобнажённых людей. На Сафира надели железный пояс, защёлкнули замок и пропустили в кольцо толстую цепь.

– Берись за весло, раб! – сказал ему один из пиратов. – И греби изо всех сил, если не хочешь, чтобы мой кнут прогулялся по твоей спине, – с этими словами он вытащил из-за широкого ремня свёрнутый бич, расправил и щёлкнул над головами гребцов. – Работайте, свиньи! Это ваша судьба!

– Я не раб, – ответил Сафир, наблюдая за его движениями.

– Ошибаешься, – пират усмехнулся. – Ты остался жив только потому, что капитан собирается взять за тебя выкуп. Судя по доспехам, которые на тебе были, ты не из бедных. Отвечай, кто твои родственники. Кому отослать письмо с нашими требованиями?

– У меня нет родственников.

– Что, совсем?

– Я последний в роду.

– Тем хуже для тебя! – пират пожал плечами. – Значит, до конца своих дней будешь сидеть на этой скамье, – он взмахнул кнутом, вытянул Сафира по спине и гаркнул: – А теперь работать! – он пошёл вдоль рядов, волоча за собой бич. – Слышите ритм? Не отставать!

Глава 5

Сафир едва не вскрикнул, когда кнут обжёг ему спину. Хотя ему и приходилось испытывать на себе гнев воспитателей Пажеского корпуса, но он не привык, чтобы грубый мужлан проходился бичом по его аристократической спине. Заскрипев зубами, Сафир положил руки на весло и взглянул на соседей. Это были загорелые, измождённые люди, чьи тела, казалось, состояли из одних мышц и сухожилий. Все смотрели только вперёд, время от времени вытирая с лиц обильно катившийся пот. Сафир услышал бой барабана – это задавали ритм для гребцов.

– Что сидишь⁈ – раздражённо бросил ему сосед справа. – Давай греби, и так тяжело! Нечего прохлаждаться.

Сафир молча упёрся в весло и попытался поймать ритм. Это было нетрудно. Куда сложнее оказалось удержать весло – оно было толстым, и потные ладони всё время соскальзывали.

Надсмотрщик несколько раз проходил мимо, но больше не обращал на Сафира внимания. Юноша думал о том, что императрицу, вероятно, тоже оставили в живых, рассчитывая получить выкуп. Если Ухаэль последовал его совету и назвался знатным вельможей, то и его, скорее всего, пощадили. А вот капитан… и команда… Вряд ли их удалось взять в плен. Сафир огляделся, думая найти своего слугу или ещё кого-нибудь с «Буревестника», но вокруг маячили только блестящие на солнце спины. Слишком загорелые, чтобы принадлежать недавно захваченным людям.

Вечером триремы зашли в небольшую бухту и бросили якоря. Барабанщик, могучий человек с гладко выбритым черепом, поднялся со своего места и расправил плечи. На шее у него поблёскивал узкий ошейник – он тоже был рабом.

Гребцам принесли глиняные миски с отвратительным месивом, которое считалось едой. Сафира едва не вывернуло от одного запаха, но он съел всё, помня об одной из главных заповедей имперского военного кодекса: пока жив, живи. Ему ещё понадобятся силы, а вкус… Думать об удобствах недостойно настоящего воина.

После «ужина» гребцы повалились спать прямо на скамьях. Вскоре все захрапели, но Сафир не мог уснуть, ибо после непривычной физической нагрузки у него болело всё тело. Пираты ещё около часа ходили по палубе, а затем всё затихло – они спустились на берег, оставив только двух матросов охранять корабль. Со второй триремы тоже не доносилось ни звука. Сафир закрыл глаза с твёрдым намерением заснуть, но услышал торопливые лёгкие шаги. Кто-то приближался.

– Эй! – шёпот раздался совсем близко. Сафир повернул голову и встретился глазами с невысоким мальчиком. – Как тебя зовут?

– Сафир.

– Ты-то мне и нужен! – мальчик кивнул головой и вынул из-за пояса большой ключ. – Держи! – он сунул его Сафиру. – Он открывает замок у тебя на поясе.

Сафир не удивился бы, окажись это всего лишь жестокой шуткой. Но ключ вошёл в скважину, замок щёлкнул, и железный пояс открылся.

– Зачем ты это делаешь? – спросил он мальчика, нетерпеливо поглядывавшего по сторонам.

– Не твоё дело! – отозвался тот, протягивая ладонь. – Давай сюда!

Получив ключ назад, он махнул рукой, приглашая Сафира следовать за ним, и, когда тот, подтянувшись, вылез на верхнюю палубу, сказал, показывая на темнеющий невдалеке берег:

– Спустись по якорному канату и плыви туда. Только возьми левее, иначе рискуешь нарваться на команду.

– Кто ты такой? – спросил Сафир, разминая уставшие от долгого сидения ноги. – Зачем мне помогаешь?

– Тебя не касается.

– Послушай, кто-нибудь ещё с моего корабля уцелел?

– Нет, – мальчик мотнул головой. – Всех убили.

– И женщин?

– Да, всех. Якорь там, – мальчик махнул рукой в сторону носа триремы и побежал прочь, едва касаясь палубы босыми ногами.

Сафир проводил его взглядом, осмотрелся и прислушался. С кормы доносились приглушённые голоса – видимо, там дежурили оставшиеся на судне пираты. Ничего не понимая, Сафир крадучись направился к носу корабля. Благополучно добравшись до якорного каната, он перелез через борт, спустился в воду и поплыл.

Сердце постепенно наполнялось ликованием. Какая бы причина ни заставила юнгу помочь ему, главное, он был свободен! Хотя тело едва повиновалось ему, всё же он плыл, медленно, но упорно приближаясь к берегу. Сафир присмотрел заросли, в которых можно было скрыться, и направился к ним.

Через пятнадцать минут он, мокрый и едва живой от усталости, выполз на скользкий берег. Юноша некоторое время лежал на спине, стараясь отдышаться. Потом поднялся на ноги и, бросив последний взгляд на покачивающиеся в бухте триремы, побрёл прочь от берега. Он не знал, где находится, но в первую очередь хотел как можно дальше отойти от пиратской стоянки. Ветки деревьев хлестали его по лицу. Иногда он спотыкался о торчавшие из земли корни. Но времени отдыхать не было. Нужно было добраться до Тальбона и рассказать о случившемся императору.

Глава 6

Сафир шёл долго, до самого утра. На рассвете он увидел покосившийся частокол и соломенную крышу бревенчатого дома. У плетня стоял крестьянин в холщовой рубахе навыпуск и высокой плосковерхой шапке. В руках он держал чубук и задумчиво курил, наморщив лоб и глядя в землю. Когда Сафир окликнул его, он поднял глаза, внимательно оглядел грязного оборванного пришельца и нехотя отозвался:

– Откуда ты взялся такой?

– Что это за место? – спросил вместо ответа Сафир.

– А сам не знаешь, что ли? – мужик насмешливо прищурился.

– Не знаю.

– Деревня наша называется Далинка, а это, – крестьянин показал большим пальцем за спину, – хутор мой.

– Какая это провинция? – спросил Сафир.

– Что? – глаза мужика недобро прищурились. – Как ты сказал? Провинция? Да ты откуда, парень⁈

– Разве это не Урдисабанская империя?

– Нет, это свободное государство Лиам-Сабей! – ответил крестьянин, тремя резкими ударами о плетень выбив из трубки пепел. – А имперским шпионам здесь не место! Проваливай, пока я тебя не прикончил собственными руками или не свёл к старосте. У него с такими, как ты, разговор короткий. Только вчера двоих повесили! – мужик смерил незнакомца злобным взглядом.

Сафир понял, что попал в неприятную историю. Провинция Лиам-Сабей входила в число взбунтовавшихся. Похоже, в ней уже решили, что избавились от власти Урдисабана и вовсю праздновали победу. Ишь ты: «свободное государство!» Как бы не так! Очень скоро здесь будут имперские легионы, и всё вернётся на круги своя. Не считая, конечно, того, что население провинции сильно поубавится после того, как казнят самых ярых бунтовщиков и вдохновителей мятежа. Но ничего этого Сафир вслух не сказал, только пожал плечами, думая, что делать дальше.

– Ты меня слышал, засранец⁈ – спросил мужик грозно. – Убирайся отсюда и вали подальше! Когда тебя прислать-то успели, прямо диву даюсь. Или ты из Пирки притащился? А раньше там шпионил, да? Урдисабанская сволочь! То-то я слышу, ты странно разговариваешь, будто благородный, и говор чужой маленько.

Сафир взглянул на крестьянина, потом подошёл ближе и спросил:

– У тебя есть лошадь?

Оскорбления его не волновали. А вот добраться до столицы надо было, причём как можно быстрее.

– Что⁈ – взревел мужик, засовывая трубку в карман. – Да ты наглец, как я погляжу! Лошадь ему! Мои лошади не для таких, как ты…

Он не успел договорить, потому что кулак Сафира разбил ему губу. Мужик покачнулся и удивлённо вылупился на легко перемахнувшего через плетень «шпиона».

– Где конюшня? – спросил Сафир, хватая крестьянина за грудки и нанося ему чувствительный удар коленом в пах.

Тот охнул и согнулся. Изо рта его вырвались грязные ругательства.

– Я тороплюсь, – сказал Сафир. – Твои мятежные разглагольствования отнимают у меня драгоценное время. Так что отвечай кратко и по существу. Если ты вдруг забыл, я спрашивал, где конюшня.

Он мог бы объяснить крестьянину, что вовсе не собирался ни за кем следить и вообще попал в Лиам-Сабей случайно, но это уронило бы его достоинство, кроме того, лорд Маград никогда не оправдывался перед чернью, которой полагалось при его появлении ломать шапки и кланяться в пояс. Этому мужику повезёт, если Сафир решит оставить его в живых. Но всё это мелочи, на которые воину не следует обращать внимания, если есть важное дело. А оно было.

– Да пошёл ты! – прохрипел крестьянин.

С неожиданной силой он оттолкнул Сафира и крикнул, обернувшись к дому:

– Лам, Дайк, Хорма! Сюда, на помощь!

Сафир резко ударил его в ухо, и мужик упал, как подкошенный. По щеке медленно потекла струйка крови.

Но дело было сделано: призыв прозвучал. Со стороны дома послышались крики и топот ног. Из-за поворота показались двое крестьян помоложе того, которого вырубил Сафир. В руках у первого были вилы, у другого – топор. Они мигом увидели поверженного товарища и бросились на Сафира. За ними появился ещё один мужик, постарше. Он не был вооружён, но, увидев, что остальные устремились к незнакомцу, подхватил с земли мотыгу и, прихрамывая, побежал следом.

Сафир оказался один против троих разъярённых крестьян. Он пожалел, что у него нет даже кинжала. Проклятые пираты забрали всё, кроме одежды, которая была на нём.

Первый крестьянин подбежал, держа вилы перед собой. Он явно намеревался проткнуть ими Сафира. Его красное широкое лицо блестело от пота, редкие светлые волосы прилипли ко лбу. Время разговоров прошло, толком не начавшись.

Сафир легко ушёл в сторону. Для пажа Его Величества этот приём не только не составлял никакого труда, но выполнялся инстинктивно. Прямой удар в челюсть завершил дело: нападавший полетел в траву, выпустив вилы, которыми тут же завладел Сафир.

Второго крестьянина, немного опешившего после столь легкой победы незнакомца, он встретил ударом рукояти в солнечное сплетение. Тот согнулся пополам и попятился, замахиваясь топором. В это время подоспел последний из неожиданных врагов Сафира, вооружённый мотыгой, которую не замедлил пустить в ход. Вилы приняли первый удар, отразили второй, потом ударили нападавшего по кисти, выбив её из сустава. Крестьянин резко вскрикнул и попятился, удивлённо пялясь на неожиданно ловкого и умелого противника.

Первый крестьянин, очухавшись, с рёвом бросился на Сафира сзади. Пришлось опрокинуть его на спину ударом в челюсть. Вилы были слишком тяжёлыми для быстрых приёмов, зато не позволяли противникам подходить слишком близко.

Сафир решил атаковать. После выпавших на его долю приключений у него не осталось сил, чтобы долго драться. Поэтому он сделал два быстрых шага вперёд, ткнул вооружённого топором крестьянина вилами в шею, ногой оттолкнул второго, с разворота полоснул остриями вил по груди отступившего крестьянина, бросил ему своё оружие и, воспользовавшись тем, что тот на пару секунд опешил от такого неожиданного поступка, перехватил у него мотыгу и коротким точным ударом огорошил подступившего третьего мужика в висок. Тот беззвучно рухнул на траву, обливаясь кровью.

– Пощади! – крикнул обезоруженный.

Глава 7

– Мне нужна лошадь! – прошипел Сафир, тяжело дыша. – И быстро, если не хочешь сдохнуть!

– Там, там! – крестьянин дрожащей рукой указал на невысокое строение в другом конце хутора, огороженное редким плетнём. – Бери, кого захочешь, хоть всех!

– Пошли! – велел Сафир, разворачивая крестьянина и толкая в спину. – Но не вздумай бежать! Хуже будет.

– Да-да, господин, то есть, нет, не побегу…

– Шевелись! – перебил его Сафир.

Постройка действительно оказалась конюшней. В ней стояли четыре лошади, две из которых были слишком стары, а третья оказалась беременной. Пришлось взять рыжего жеребца.

– Где упряжь? – спросил Сафир, скептически разглядывая животное.

– В доме, – отозвался крестьянин.

– Идём. И без глупостей!

Они поплелись обратно через двор. В доме никого не оказалось, но Сафир заметил прялку и рукоделье.

– Где женщины? – спросил Сафир.

– Ушли в соседнюю деревню.

– Зачем?

– За тканями.

Их отсутствие вполне устраивало Сафира.

Седло оказалось простым, как и упряжь. Последняя, к счастью, была, по крайней мере, кожаной, а то Сафир слышал, будто некоторые крестьяне используют верёвочную.

– Деньги и еда, – бросил Сафир. – Живо! – прикрикнул он, когда мужик воззрился на него с немым отчаянием.

– Нет денег, господин, пощади! – взмолился тот, порываясь упасть на колени. – Всё отдали в последний раз сборщику налогов. До последнего бэнта выгреб он наши кошельки!

– Еда? – спросил Сафир, не очень-то веря своему пленнику, но не желая терять время.

В конце концов, он не был каким-нибудь там беззаконником. Грабить заставили нужда и нежелание крестьянина помогать урдисабанцу.

– О, пожалуйста! – обрадовался крестьянин. – Бери, прошу тебя! – он отворил дверь погреба.

Сафир сложил в холщовый мешок несколько копчёных колбас, головку сыра и пару буханок хлеба.

Через полчаса он выехал со двора верхом на жеребце, одетый в чистую крестьянскую одежду, нашедшуюся в доме. За поясом у него торчали топорик для колки дров и длинный мясницкий нож. Оставшихся в живых крестьян он связал, чтобы не могли донести на него старосте, к которому грозился его отвести первый встретившийся Сафиру мужик. Всё складывалось даже удачней, чем могло бы. Теперь у него имелось почти всё необходимое, чтобы добраться до Тальбона. Сафир понимал, что никто не поверил бы ему, скажи он, что является лордом Маградом, личным пажом императора. А если бы поверили, то получилось бы только хуже: в Лиам-Сабее, как оказалось, имперцев отлавливали и вешали.

И всё же Сафир рисковал: если крестьяне освободятся и донесут, его начнут ловить как шпиона и наверняка прикончат. Можно было, конечно, убить посмевших напасть на него наглецов и бунтарей, но Сафир не получал удовольствия от расправ и старался использовать оружие только для самозащиты. Таков был семейный кодекс рода Маградов, который он проштудировал ещё в детстве.

Нужно было поскорей убираться из мятежной провинции. Сафир знал, что Урдисабан находится на западе, и до вечера ехал, ориентируясь по солнцу, а затем свернул в лес и остановился на ночлег. Собрав сухие ветки, он вдруг вспомнил, что забыл взять у крестьянина кресало, и бросил хворост. Дал о себе знать и голод. Сафир развязал мешок и перекусил, размышляя, сможет ли он добраться до Тальбона без денег. По всему выходило, что это будет непросто. Доказать свою личность он не может, а на дорогах нужно платить пошлинные сборы. Если же пробираться лесами, то потеряешь неизвестно сколько времени, да и заблудиться немудрено – всё-таки Сафир вырос в Пажеском Корпусе, практически во дворце, а не в лесу и даже не в своём имении, куда наведывался только дважды в год. Сафир понял, что без бэнтов далеко не уедет. Оставался только один выход – кого-нибудь ограбить. Другого способа раздобыть денег он не видел.

Утром с первыми лучами солнца Сафир сел на коня и поехал дальше на запад. Никто не попадался ему по пути, и Сафир размышлял, как будет грабить того, кого встретит на пустынной дороге, и вдруг громко рассмеялся – он вспомнил, что это дело уже не было ему в новинку, ведь совсем недавно он присвоил крестьянскую лошадь, упряжь, провизию, нож и топор. «Да, господин Сафир-Маград, – сказал он себе. – Достойно проводит время паж императора, один из первых дворян Урдисабана, жених принцессы Армиэль!»

Через день припасы почти закончились. На поверку их оказалось совсем не так уж много. Поэтому ночью Сафир забрался в огород какого-то крестьянина и похитил морковь, свёклу и редис. Сполоснув добычу в ручье, он поел и лёг спать, решив на следующий день всё-таки попытать счастья и попробовать кого-нибудь ограбить. В конце концов, Лиам-Сабей бунтовал, стало быть, мог считаться вражеским государством, а следовательно, не было ничего зазорного в том, чтобы уменьшить продовольственный или денежный запас неприятеля. Это даже можно было при желании рассматривать, как подрывную операцию. Сафир усмехнулся этой мысли, прежде чем заснуть.