Текст книги "Стылая (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 54 страниц)
Похоже, Его Высочество окончательно потерял связь с реальностью. Судя по всему, этот парень уверен, будто он, в отличие от остальных, защищен от нападений бальдандерса. Очень хочется сказать этому типу, что хищнику совершено все равно, кого жрать – простолюдина от сохи или аристократа с голубой кровью. Да и то обстоятельство, что этот парень сын короля, вряд ли защитит его от голодных хищников. А еще мне непонятно, отчего этот высокомерный человек вздумал вмешиваться в наш разговор? Наверняка решил просто попугать, и потому я не стала даже оборачиваться в сторону опального принца – не хватало еще выслушивать очередное раздражение и недовольство. Не хочется хамить ему в ответ, но у меня есть огромное желание высказать Гордвину не только то, что он полный идиот, но и законченный кретин. Пока что лучше не обращать внимания на его слова – все одно ничего хорошего не услышим.
Теперь бы еще определиться с местом, где мы переночуем – и все окажется просто замечательно. Впрочем, с ночлегом и так все понятно – надо идти к каменному навесу, под которым отец Витор прятался от дождя в тот день, когда сбежал от нас из монастыря. По словам святого отца, кроме этого навеса, он не встретил ни одного места, подходящего для ночевки – дескать, тут в основном находились ровные скалы, и укрыться там невозможно.
Сейчас, перейдя ручеек, мы вновь направились к проходу между отвесными скалами, к тому самому, который куда больше напоминал ущелье. Уже заходя в него, я оглянулась, и посмотрела на холмистую местность, освещенную лучами заходящего солнца. Конечно, надо радоваться, что я покидаю эти места, тем более что здешние колдуны велели нам убраться отсюда и никогда больше не показываться в Зайросе, но мне все равно хотелось сохранить в памяти добрые воспоминания о Птичьей Гряде хотя бы для того, чтоб было о чем рассказать в старости... Ох, кажется, меня опять понесло куда-то не туда: вообще-то до старости еще дожить надо, а чтоб у каждого из нас она все же наступила в свое время, причем тихая и спокойная – для этого нам надо еще хорошенько постараться! Первым делом неплохо бы выбраться из этой страны, причем, крайне желательно, на своих двоих, и с головой на плечах.
Пока же мы шли меж двух отвесных склонов, куда больше смахивающих на ущелье, и, надо сказать, ветер тут сегодня был довольно сильный. Не скажу, что нас сбивало с ног, но иногда приходилось отворачиваться от песка и крохотных камешков, которые очередной порыв ветра бросал нам в лицо. К тому же сейчас здесь довольно сумрачно – все же солнце вскоре зайдет, и прямые солнечные лучи уже не попадали в это ущелье. Трудно сказать, что чувствовали остальные, а на меня словно давили эти высокие скалы, куда больше напоминающие темные стены. Да еще слова принца Гордвина о бальдандерсе заставляли нас быть вдвойне, если не втройне осторожными, и мы смотрели не столько под ноги, сколько на каменные стены вокруг нас. К тому же закатное солнце, хотя и освещало этот сравнительно узкий проход, но, тем не менее, высвечивало какие-то жутковатые тени, на которые не хотелось смотреть, и все мы непроизвольно прибавляли шаг, чтоб побыстрей покинуть это неприятное место. Помнится, прошлый раз мы прошли ущелье за четверть часа, но и тогда эти минуты показались нам очень долгими, а сейчас, хотя наш небольшой отряд торопился, как мог, но, тем не менее, дорога по ущелью заняла около получаса, и у каждого из нас было такое впечатление, что этот путь по неширокой дороге между отвесных скал никогда не кончится.
Когда же, наконец, темные стены расступились, и перед нами оказались высокие холмы, перемежаемые скалами – вот тогда я с облегчением вздохнула: ну, все, выбрались из этого жутковатого каменного коридора. Еще несколько часов пути в горах – и мы должны будем добраться до монастыря. Правда, сейчас сложно определить, сколько времени займет эта дорога – мы же в свое время, стараясь догнать ушедшего отца Витора, срезали путь, шли по горам... Ничего, главное – самые опасные места остались позади.
Трудно сказать, сколько времени мы добирались до того места, где отец Витор когда-то прятался, пережидая сильный дождь. Оказалось, что это нечто вроде широкого каменного навеса, вернее, скального выступа над землей. Кстати, рядом с этим навесом имелось и старое кострище, чуть поросшее травой – видимо, люди тут когда-то останавливались на отдых. Не знаю отчего, но это место мне не понравилось, хотя причину сказать не могу. Просто не понравилось – и все! Конечно, лучшего места для ночевки нам не найти – тут мы хотя бы со спины можем не опасаться нападения, да и отец Витор упоминал о том, что после его побега из монастыря ничего, более подходящего для отдыха, на том пути он не встречал. Ладно, мы сейчас не в том положении, чтоб нос воротить, пусть даже нам что-то не нравится.
Пока наши уставшие спутники попадали на землю, мы с Коннелом отправились к кустарнику, росшему неподалеку. Надо было набрать хоть каких-то дров для костра, а заодно наделать факелов – все же звери боятся огня, а слова принца Гордвина насчет бальдандерса не выходили у меня из головы. Конечно, кустарник – это не совсем то, что нам нужно, но за неимением лучшего следовало обходиться тем, что есть. Для чего нужны факелы? Если какой-либо зверь на нас все же нападет (хотя я искренне надеюсь, что этого все же не произойдет!), то отгонять его придется как раз горящими факелами.
Правда, все то время, пока мы вырубали кустарник и оттаскивали его к костру, нам то и дело попадались змеи, которые довольно быстро куда-то позли. За ними что, кто-то охотится? Или у здешних змей принято сбиваться в кучу? Мне невольно вспомнился тот змеиный поток, который мы уже однажды встречали на своем пути. Может, и здешние змеюки желают присоединиться к такому вот жутковатому ручью? Нет, тамошние рептилии были все одного вида, а тут ползут и ужи, и гадюки, и еще невесть какие хвостатые твари, коим названия я не знаю, да если честно, и знать не стремлюсь.
Утомленные люди рано улеглись спать в надежде, что уже завтра мы покинем Птичью Гряду и выйдем к монастырю Святого Нодима, где можно хотя бы спокойно выспаться и не оглядываться по сторонам каждую минуту. Привычно распределив дежурство, отправились на боковую и мы с Якубом, оставив на дежурстве Коннела.
Увы, в эту ночь выспаться нам не удалось. Мне казалось, что я только успела закрыть глаза, как меня разбудил Коннел.
– Что, уже подошла моя очередь дежурить?.. – я с трудом сумела раскрыть глаза.
– Думаю, нм надо уходить отсюда, и как можно быстрей.
– Бальдандерс появился?.. – у меня враз пропал сон.
– По счастью, нет, но я уверен, что нам всем грозит опасность. Нужно уходить, во всяком случае, следует убраться из этого места. Я почти уверен, что здесь может начаться землетрясение. В этих местах они нередки.
– Объясни, отчего ты так уверен насчет этого?
Оказывается, Коннел еще с вечера обратил внимание на то, что змеи покидают это место, причем все ползут в одном и том же направлении, словно бегут от опасности. Парень пробыл в этих местах достаточно долго, чтоб узнать первые внешние признаки приближающегося землетрясения, потому как толчки земли в этих местах являются вполне обычным делом. Первыми тревогу обычно чуют змеи, крысы и жуки, после чего сразу же покидают опасные места. Именно бегство змей и заставило Коннела обратить внимание и на нечто другое, не менее странное. Ну, а то, что бальдандерс не показался – это можно считать счастьем, или же тем, что принц Гордвин нас или обманул, или же просто ошибся в своих предположениях. Однако нашего проводника куда больше обеспокоило другое, а именно то, что в эту ночь кальчона не подает голос, а это столь мерзкое животное, что если пристанет хоть к кому-то, то ни за что от него не отвяжется. Будет идти за предполагаемой добычей едва ли не хвостом, и отстанет не ранее того времени, пока те, кого она преследует, не окажутся за линией гор. Да и голос свой кальчона должна подать едва ли не сразу после того, как на землю опустится ночь, а сейчас перевалило за полночь, но кальчоны как не было слышно, так она и сейчас молчит, а этого быть просто не должно! Конечно, по отдельности эти факты не имеют особого значения, но вот в совокупности...
Павлена нам удалось растолкать с великим трудом, и то лишь после того, как я вылила ему на лицо чуть ли не половину фляжки холодной воды. Схватившись за голову, которая просто-таки раскалывалась от боли, Пес Веры долго не мог понять, что же такое мы ему втолковываем. Господину инквизитору явно хотелось сказать Коннелу, что тот поднимает тревогу на пустом месте, и что в темноте людей обычно одолевают ночные страхи, но все же Пес Веры решил прислушаться к словам нашего проводника. Приказав нам разбудить святых отцов и быстро собираться в дорогу, Павлен со вздохом полез за порошком – дескать, я уже начинаю перебирать норму – как бы потом за лишний перебор этого порошка им не пришлось долго расплачиваться своим здоровьем...
Увы, но сборы в дорогу заняли куда больше времени, чем мы рассчитывали, и сложность была именно в наших святых отцах. Совсем не выспавшиеся, ослабевшие священники с трудом поднялись на ноги даже после того, как Павлен сунул каждому из них по полной ложке этого непонятного белого средства. Будь на то их воля – они бы с места не сдвинулись, но привычка подчиняться все же взяла свое, и сейчас бедняги брели, еле передвигая ноги и сгибаясь под весом своих тяжелых дорожных мешков. Что же касается Якуба и принца Гордвина, то те без разговоров поднялись с места – раз есть подозрение на опасность, то лучше послушаться голоса разума.
Сейчас наш небольшой отряд не столько шел, сколько брел невесть куда. Вернее, куда мы идем – об этом знал только Коннел – это он двигался впереди всех, держа в руках горящий факел, а там только и оставалось, что плестись за ним, спотыкаясь в темноте о камни, лежащие на земле. Все молчали – сейчас было не до разговоров, главное было уйти подальше, хотя даже я стала сомневаться в том, правильно ли мы делаем, тащась в неизвестность посреди беспроглядно-темной ночи. Вообще-то в глубине души у меня стали появляться сомнения, но вслух я их не высказывала, думая о том, что в словах Коннела наверняка многое притянуто за уши. Подумаешь, кальчона голос не подала, и что с того? Может, ее тот же бальдандерс недавно загрыз, и потому сам к нам не лезет – уже наелся до отвала... Что же касается змей, то еще неизвестно, куда они поползли, может, это простое совпадение... Наверняка такие же мысли стали посещать головы и моих спутников, но те прока что помалкивали.
Вдобавок ко всему мне пришлось тащить с собой целую охапку факелов, которые мы успели наделать. К сожалению, эти факелы не столько горят, сколько нещадно дымят, а заодно и быстро прогорают, но тут уж ничего не поделаешь – эти факелы мы изготовили из того, что было под рукой.
Не знаю, сколько мы прошли ночью – все же склонна считать, что для ночной прогулки мы отметили довольно-таки приличное расстояние. Вокруг стояла удивительная тишина, и я уже стала, было, подумывать о том, как бы ловчее обратиться к Коннелу насчет отдыха, а то этот парень гонит нас без остановки, и долго в таком темпе мы точно не протянем...
Хотя каждый из нас подспудно ожидал чего-то подобного, но когда земля чуть дрогнула под ногами, все мы сразу же невольно опустились на колени, и каждый думал об одном: Коннел был прав, это, и верно, землетрясение. Это так страшно и жутковато, когда земля ходит под твоими ногами, словно живая! Вдобавок ко всему потух и факел, упавший на землю, и сейчас вокруг было не видно ни зги. Впрочем, долго думать об этом было некогда – землю вновь тряхнуло, причем куда сильнее, а потом еще и еще... Вначале застучали скатывающиеся по склону камни, а потом вокруг нас раздался грохот – такое впечатление, будто вокруг нас все крушилось, грохотало и ломалось...
Трудно сказать, сколько времени это все продолжалось, но через какое-то время толчки стихли, а немногим позже стихло и громыхание от падающих камней и катящихся глыб. Правда, дышать стало куда сложнее – в воздухе появилось много пыли...
Достав на ощупь один из факелов, с трудом его запалила – руки от страха ходили ходуном... Светлые Небеса, какое счастье – все живы и даже не ранены, лишь растерянно смотрят друг на друга...
– Кто-нибудь ранен?.. – спросила я первое, что пришло в голову.
– Вроде нет...
– Уже хорошо... – в голосе Павлена было неприкрытое облегчение. – Господин Коннел, что будем делать? Пойдем дальше?
– Ни в коем случае... – отрезал парень. – Вы же сами видели, как тряхнуло! Наверняка дорога кое-где нарушена, появились обвалы и оползни, а их все одно придется обходить. Нам по-любому надо ждать рассвета. Так что сидим на месте и ждем.
– Господин Коннел, должен поблагодарить вас... – произнес Пес Веры. – Если бы не ваша наблюдательность...
– Ну, если бы вы сами прожили в Зайросе какое-то время, то узнали многие приметы... – чуть улыбнулся Коннел. – Говорю же: в здешних местах землетрясение – обычное дело. Потому-то почти все местные жители держат у себя дома канареек в клетках: эти птицы обладают способностью чувствовать скорый подземный удар, сразу же начинают метаться по клетке, беспокоятся, отчаянно машут крыльями, а уж как щебечут!..
– А еще раз землю может затрясти?.. – дрогнувшим голосом спросил Якуб.
– Еще как может... – вздохнул Коннел. – Так что сидим на месте, никуда отсюда не уходим – здесь, кажется, довольно безопасно. Можно даже немного подремать – сейчас рядом вряд ли есть зверье, хоть опасное, хоть неопасное.
– Я подежурю... – предложил Якуб, который, судя по всему, после землетрясения боялся лишний раз даже закрыть глаза. – Вы пока подремлите, и если что, я вас разбужу. Только все факелы мне отдайте!
– Да, пожалуйста, забирай, не жалко!
Уже засыпая, поняла, что мою ладонь сжала ладонь отца Витора. Все последнее время он держался от меня чуть в отдалении – как видно, выполнял указание Павлена не подходить ко мне и близко, а сейчас вдруг решился проявить какие-то чувства. Знаете, я его понимаю: бедный парень донельзя устал, почти обессилен, да вдобавок еще и расстроен поведением своего милого братца. В таких случаях мужчины иногда невольно ищут поддержку у женщины... Мне оставалось в ответ только посильней сжать ладонь отца Витора: я тебя понимаю, не беспокойся, до монастыря нам осталось идти не так и много.
Утром Якуб разбудил нас всех сразу же, как только стало рассветать. Оказывается, землетрясение застало нас тогда, когда мы находились в небольшой ложбине меж невысоких холмов, и именно потому нас не задели ни катящиеся камни, ни падающие глыбы – они прошли стороной. Ну что тут скажешь – повезло, а может, над нами простерлась милость Светлых Небес. Не знаю насчет остальных, а мне во второе предположение хотелось верить больше.
Правда, когда мы собрались, было, вставать, Павлен с досадой произнес:
– Кажется, я не могу подняться, а уж идти – тем более.
– А этот порошок... – начала, было, я, но Пес Веры лишь покачал головой.
– Я и так перебрал все возможные нормы. Больше принимать нельзя ни в коем случае, если впоследствии я хочу сохранить ясный разум.
Так, это называется удар под дых. Нам пройти осталось не так и много – и вдруг такое! Плохо дело...
– Отец Витор, а вы как себя чувствуете?.. – повернулась я к парню.
– Мне стыдно сказать об этом, но я присоединяюсь к господину Павлену... – вздохнул отец Витор. – Ноги совсем меня не слушаются. Досадно...
– А вы, отец Арн?.. – обернулась я ко второму святому отцу. Тот, немного пошатываясь, встал на ноги и даже взял в руки свой дорожный мешок.
– Думаю, сумею самостоятельно дойти до места.
– Уже легче... – мне только и оставалось, что просительно глянуть на Якуба. – Ты сможешь довести до монастыря господина Павлена?
– Постараюсь... – удивительно, но Якуб не стал спорить. – Только чтоб у него не было дорожного мешка – он, зараза, тяжелый!
– Хорошо... – взяла с земли мешок Павлена, заодно прихватила мешок отца Витора, и поставила их перед принцем Гордвином, который с немалым удовольствием наблюдал за происходящим.
– Господин Гордвин, я вынуждена просить вас нести оба этих мешка.
– Что?!.. – кажется, опальный принц искренне удивился. – Очевидно, я что-то не понял.
– Все проще простого: двое в нашем отряде не могут идти самостоятельно, значит, еще двоим из нас нужно почти что тащить на себе этих обессилевших людей. Как понимаете, это и без того нелегко, а тяжелые дорожные мешки еще более усложнят эту задачу. Вот я и прошу вас облегчить нам...
– Я вам что, грузчик?
– В данный момент я просто прошу вас об услуге.
– Вновь убеждаюсь в том, что столь наглую особу я встречаю впервые в жизни!.. – принц окатил меня презрительным взглядом. – Предложить подобное мне, будущему королю...
– Если мы не покинем эти места, то королем вы вряд ли станете.
– Нет, ну надо же такое придумать!.. – Гордвин стал закипать. – Мало того, что я вынужден тащить на своей спине вашу вонючую еду, так вы еще хотите заставить меня нести эти мешки?! Я это не сделаю ни за что на свете!
Ну, я и не рассчитывала на его быстрое согласие. Ладно, попробуем по-другому.
– Между прочим, в этих мешках находятся те книги, что находились у вас в пещере. Вполне возможно, что в будущем они вам могут пригодиться, а потому следует донести их до монастыря в целости и сохранности.
– Интересное предложение... – ухмыльнулся опальный принц. Мне показалось, что он внезапно почувствовал себя хозяином положения. Интересно, что этот тип еще придумал? – Пожалуй, я могу пойти вам навстречу, если мы с вами заключим соглашение.
– Если можно, то поподробней.
– Все просто. Двое из вашей мерзкой компании не могут больше идти – и вы оставляете их здесь. Все равно это сейчас никому не нужный балласт, который висит гирями на чужих ногах. За это я, так и быть, понесу один из мешков. Ну, что скажете? Советую соглашаться, лучших условий у меня вам не выторговать.
Мне никого и никогда не хотелось ударить так сильно, как этого человека. То, что для него человеческая жизнь не стоит ничего – в этом я убедилась лишний раз. Более того, принц не видит ничего плохого в том, чтоб оставить умирать своего брата в этих забытых Богами местах. Гордвин не может не понимать, что оставшись без помощи, отец Витор погибнет. Ладно, господин опальный принц, придется мне поговорить с вами по-другому, я ведь могу играть и по вашим правилам, которые нормальному человеку вряд ли понравятся.
– Что ж, вы озвучили свои условия, а теперь послушайте мои, господин... Кстати, когда вы вступите на престол, знаете, как вас будут кликать в народе?
– Теперь я вас не понял... – чуть нахмурился Гордвин.
– Да чего тут непонятного? Вашего деда в народе звали Рябой – говорят, у него все лицо было в рытвинах после перенесенной оспы, прадеда кликали Веселым – пирушки, говорят, очень любил, а прапрадеда кликали Храбрым – ну, тут пояснения не требуются. Знаете, как будут звать вас, если вы сейчас откажетесь нести эти мешки? Возможно, Хромым – просто на одной ноге у вас будут перерезаны сухожилия под коленями.
– Что?! – рявкнул Гордвин – похоже, он не ожидал услышать ничего подобного.
– Дальше я сделаю еще пару уколов, и у вас появятся большие проблемы с рукой, да и шея будет торчать набок. Надо сказать, что после всего этого вы станете выглядеть не совсем безукоризненно для будущего владыки мира. Или вам все равно?
– Вы не посмеете!.. – прошипел Гордвин.
– Да?.. – искренне удивилась я. – И кто мне запретит? Ваш брат, которого вы ненавидите? Или инквизиция, которая считает вас грешником? Между прочим, мне вы тоже очень не нравитесь, и у меня давно чешутся руки сделать вам какую-нибудь подлянку, и сейчас для этого идеальные место и обстоятельства. Так что давайте не обострять отношения, тем более что предмет спора этого не стоит. Какие-то два дорожных мешка, про которые сильному мужчине просто смешно думать – дотащите их в два счета! Или же считайте с чистой совестью, что вы просто идете навстречу просьбам дамы.
– Я с такими дамами дела никогда не имел... – скривился принц.
– Ну, в жизни всякое бывает, и дама даме рознь... – развела я руками. – Итак, мы с вами договорились?
– А почему бы и нет?.. – неохотно процедил принц, который к тому времени правильно оценил ситуацию. – Но и вы должны помнить, что я обид не прощаю, а к вам у меня накопился уже более чем приличный счет!
– Сочтемся... – я махнула рукой. – Только вначале давайте вернемся на родину...
Когда мы вновь двинулись в путь, то Якуб почти что тащил Павлена, перекинув его руку через свою шею, а я примерно так же тянула отца Витора. Отец Арн передвигался сам, но было понятно, что это стоит ему невероятных усилий. Гордвин плелся с непроницаемым видом, сгибаясь под тяжестью тяжелых мешков, а Коннел шел впереди отряда. Сейчас наш проводник был единственным человеком, кто мог нас вывести отсюда, а также защитить в случае опасности.
Как и следовало ожидать, в нескольких местах дорога исчезла – после землетрясения ее засыпало камнями и глыбами, так что нам приходилось каким-то образом обходить эти места, тратить дополнительные силы. По счастью, нам не попадались никакие звери – видимо, еще не вернулись в эти места, и даже фадермусы не кружили в воздухе.
Весь этот путь остался у меня в памяти одной невероятно тяжелой дорогой, бесконечной, выматывающей силы. Пусть отец Витор весил не так много, но, тем не менее, он был взрослым мужчиной, и этим все сказано. Пот заливал глаза, бешено стучало сердце, ноги были как деревянные, страшно хотелось пить... Через какое-то время я перестала различать дорогу – только холмы, скалы, камни, редкие пятна зелени и снова холмы... Затем какой-то кусок пути просто напрочь выпал у меня из памяти, и я внезапно осознала, что мы вброд переходим какой-то ручей, и в то же мгновение до моего слуха донесся звук колокола, который в тот момент показался мне небесной музыкой.
Оглянулась, боясь поверить в услышанное. Оказывается, мы только что преодолели Птичью Гряду, и сейчас переходим ручей, за которым находится огромное поле, а вдалеке незыблемой крепостью стоит монастырь. Не знаю, увидели нас монахи, или нет, но звон колокола словно пробудил в нас новые силы. Сжав зубы, мы шли по почти заросшей дороге к монастырю, и этот путь показался мне едва ли не более сложным и долгим, чем дорога через горы. Ну, и, как оказалось, для меня едва ли не самым большим счастьем был тот момент, когда я переступила монастырские ворота...
Просто-таки упав на аккуратную дорожку в монастырском дворике, я думала только одно: надеюсь, все наши неприятности остались позади...
