Текст книги "Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена)"

Автор книги: Василий Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц)

УРОКИ

И он мне грудь рассек мечом

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем

Во грудь разверстую водвинул...

А.С.Пушкин

– Их семеро, и все они по собственному произволу могут быть видимы и невидимы. Живут они на земле сотни и сотни лет, и их уже не удивляют никакие страсти, никакие муки людские. У каждого из них – книга, у каждого – своя, и в них – сокровенное знание; оно дает власть над природой. В одной – знание о звездах, в другой – о числах; третья содержит сведения о металлах и минералах, четвертая – о гадах, рыбах, птицах, драконах и зверях. Пятая трактует о душах людей, иных душах и духах и о способах общения с ними. В шестой сведены законы, по которым живут и разрушаются государства. Седьмая – книга книг – сообщает о свойствах Бога...

– Я не ребенок, и я не хочу слушать сказки!

Павлу пошел пятнадцатый год. Это был изящный юноша, очарование которого было слегка подпорчено вздернутым носиком. Сабатье де Кабре пишет:

«Вся личность царевича, одновременно нервная и утонченная, с глазами, полными огня, озаряющими его лицо, отличалась своеобразным очарованием».

Павел обладал живым и тонким умом, но был склонен бросаться в крайности и впадать в преувеличения. Он мог одновременно восхищать и оскорблять. Был обидчив и при этом иногда терял самоконтроль, доходя до ярости: он был готов драться, как будто некто ввел ему в жилы яд, отравивший его чувства.

Все, кто знал князя между пятнадцатью и семнадцатью годами его жизни, говорят о его редких душевных качествах, о щедрости его натуры и прямоте. Однако гордость, застенчивость, избыток чувствительности заставляли его страдать больше, чем кого бы то ни было. Он тяжело воспринимал малейшую неприятность, тем более, что успокоить его было почти некому. Только граф Панин проявлял к нему искреннюю привязанность – и Павел воздавал ему тем же.

Вот и сейчас у Панина выдалась свободная минутка, и они оба предались одной из самых увлекательных на свете игр – «беседе обо всем на свете», когда один, молодой, спрашивает о том, что на самом деле важно узнать ему, а другой, знающий, старается как можно точнее и искреннее на эти вопросы ответить...

– Но, Ваше Высочество, это вовсе не сказка. Возьмите искусство трансмутации металлов, совокупно называемое алхимией, которое исследует минеральные основы бытия, но auri sacra fames80* Проклятая жажда золота (лат.).* заставляет многих думать, что речь идет только о получении золота, забывая, что конечная цель науки превращений – это превращение самого ума. Вспомните Раймонда Луллия, состоявшего на службе английского короля Эдуарда: алхимик сей взялся из олова, свинца и ртути изготовить 60 000* 26 тонн.* фунтов золота, с тем, однако, что на эти средства – или хотя бы часть их – должен состояться крестовый поход против неверных. И что же? Золото было изготовлено в нужном объеме. Но Эдуард предал Луллия; он отчеканил на этих ноблях изображение крестоносного рыцаря на корабле, украшенном розою, но похода на сарацин не учинил, а вместо того на эти деньги тридцать лет вел войну с Францией. Англии взять золота тогда было неоткуда, она еще не вела большой морской торговли, не было у нее ни колоний, ни золотых рудников.

Германский император Рудольф II, оставил после смерти в 1612 году, в своей резиденции в Праге, 18 500* Ок. 8,5 тонн.* фунтов золота и 13 800 фунтов серебра, несомненно, алхимического происхождения, как о том и саксонский курфюрст Август свидетельствовал. Наконец, сто лет назад в Вене августинский монах Венцель Зайдлер, владеющий алхимией, превратил семикилограммовый серебряный медальон, украшенный портретами сорока членов императорского дома, на пять шестых в золото, специально, для посрамления маловерных оставив небольшую часть его, которую он не окунул в эссенцию, серебряною. Скептики и маловеры, изучив медальон и убедившись, что стык серебра и золота в нем не имеет следов пайки или ковки, но именно трансмутации, умолкают, не в силах объяснить сего торжества алхимии.

– Пусть с алхимией все так, – заметил Павел, – но как можно всерьез говорить о бессмертии?

– Да, реального бессмертия нет в сей преходящей юдоли скорби и слез, но только в мире горнем. Однако, ощутив себя бессмертным, сколь удобнее увидеть все скоропреходящие события мира сего в их истинном свете! Скажу более: иного и пути нет увидеть вещи такими, как они есть, как забыть о плоти своей и ея нуждах, например, представить ея вечной и не подверженной тлению. И далее: от века существуют августейшие особы, кои, пусть сами и смертны, но помазание свое передают из рода в род. В любую минуту существует росский император, и лишь один; в должный час, и он близится, как и совершеннолетие ваше, и вы должны быть готовы приять венец своих августейших родителей... А что сие, как не бессмертие, пусть токмо имени одного бессмертие... Но ведь имя – не пустой звук: имя Божие и есть Бог...

«Последовательная смена людей есть один человек, пребывающий вечно»,

– сию мудрость сказал философ французский Блез Паскаль.

Что единожды дано Богом, то пропасть или истребиться не может никогда и никак. И с любой душой можно общение иметь, но не всем и не всякому. Умение это от Адама чрез патриархов перешло к Моисею-боговидцу: он благодать общения с душами получил изустно от Бога, принимая скрижали на горе, и сообщил ее семидесяти мудрецам. И все сие записано в его книгах. Пятикнижие написано каббалистическим образом, и посвященные, мистически ее текст истолковывая, открыли здесь высшие тайны. Freimaurer83* Вольные каменщики (нем.).* науку сию получили чрез Соломона, одного из искуснейших в ней. О древних мистериях и таинствах, бывших у всех народов, разговор долгий, но есть и сочинения, кои о сих предметах трактуют.

Один из учителей наших – Гермес Трисмегист, оставивший нам Tabula smaragdina84* Изумрудная скрижаль.*, коя легла в основу и египетского чернокнижия, фараоном Эхнатоном учрежденнаго; и философии магов, полученной ими от Зороастра; и учения пифагорейского; и сократической, платонической, аристотельской философии в Греции; и, наконец, раввинской каббалы, превосходящей по глубине их всех. Масонство есть древнейшая таинственная наука, святою премудростию называемая; она все прочие науки и художества в себе содержит; она от начала мира пребывала у патриархов, и, от них преданная, в тайне священной хранилась в храмах халдейских, египетских, персидских, финикийских, иудейских, греческих и римских, и во всех мистериях или посвящениях эллинских; в училищах Соломоновых, Елейском, Синайском, Иоанновом, в пустыне и в Иерусалиме, новою благодатию в откровении Спасителя преподавалась; и она же в ложах или училищах Фалесовом, Пифагоровом, Платоновом и у любомудрцев индейских, китайских, арабских, друидских и у прочих науками славящихся народов обреталась.

Среди славных собирателей науки сей первым назову реб Акибу бен Иосифа, родом из новообращенных85* Он утверждал, что происходит от еврейской матери и от Сисары, хананейского военачальника эпохи Судей, убитого Иаилем.*; он написал книгу Сефер Йецира* «Книга Творения».*, а впоследствии принял за Мессию Симона бар Кохбу и вместе с ним был казнен римлянами Юлия Севера. Его ученик реб Шимон бар Иохаи написал книгу Зогар* Во времена Павла считалось именно так. Позже считалось, что книга была «собрана» через десятки лет после смерти каббалиста его сыном реб Елизаром и другими учеными мужами из его манускриптов. Сейчас предполагается, что Сефер-га-Зогар («книгу Сияния»), первое издание которой состоялось в Мантуе в 1558-1562 гг., написал Моисей бен Шем-Тов де Леон (1250-1305) и приписал ее Симону бен Иохаю.*. Далее – реб Авраам бен Давид из Толедо, собрал первый свод учения Каббалы; в числе собирателей сих и граф Больштедт, известный как Альберт Великий, – подлинно, великий учитель наук оккультных, совлекший для того с себя даже сан епископа. Далее, Раймонд Луллий с его Ars Magna – «Великим искусством»; граф Пико делла Мирандола; Рейхлин, с его трактатами De verbo mirifico и лучшим – De arte cabbalistica; наконец Корнелиус (Агриппа) фон Неттесгейм, написавший De occulta philosophia86* «О тайной философии» (лат.).*, лучшее изложение эзотеризма87* EsoterikoV – тайный, скрытый, предназначенный для посвященных (греч.)*. Должно знать также сочинения графа Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма (Парацельса) и его последователя Мишеля де Нотр-Дам, обладавшего способностью предвидеть будущее, лорда Фрэнсиса Бэкона, барона Веруламского, Эммануеля Сведенборга... Из недавних назову Генриха Кунрата, «Амфитеатр вечной мудрости» написавшего, Томаса Вогана, перу коего принадлежит «Открытый вход в запертый чертог царский», Зигмунда Рихтера...

«Scientum naturae et artis simplicitas»88* «Природа и наука познаются по отпечатку простоты».*. Бог поставил свой знак на всех своих творениях, они отмечены в бытии своем чертами явственными и неистребимыми. Буквы человеческих письмен первобытно заимствованы от этих письмен природных, видимых в звездах и цветах, в громадах гор и в строении ничтожнейшего камешка. Рисунок кристаллов, излом минералов – все это отпечатки творческой мысли, их образовавшей. С магом натура говорит чрез каждую свою тварь, чрез каждое облако, каждый кристалл; но лишь каббалист познает ангельский свет и ангельскую силу. Это не просто, ибо ведение о Боге и о божественных свойствах не чрез знание натуры, но чрез исследование очищеннаго от страстей и предрассудков ума происходит.

 
Всегда у вас перед очами
Отверста книга естества,
В ней пламенными словесами
Сияет мудрость божества!
 

Ныне премудрость сия вся собрана розенкрейцерами: необходимо знать труды philosophus teutonicus89* «Тевтонский философ».* Якоба Боме «Аврора, или Утренняя заря в восхождении» и Иоганна Валентина Андреэ Noces chimiques de Chretien Rosenkreutz90* «Химическая свадьба Христиана Pозенкрейца».*, Fama Fraternitas91* «Славное Братство».* и Confessio Fraternitatis* «Устав Братства».*, а равно и творения несравненного Франциска Ассизского.

Розенкрейцеры способны не только продолжать жизнь, по желанию, на несколько столетий, но и знать и видеть события, происходящие в сколь угодно отдаленных местах и временах. Розенкрейцеры пребывают в раю наружном, построение которого суть одно из великих и удивительных чудес мира сего. Сии чудеса откроются лишь в свой час, а он придет не ранее, нежели воздвигнется род человеков новых, совершенных, с сердцами от любой скверны очищенными, и рожденный для возвышенного Божественного любомудрия.

– Новые люди? Не такие, как мы? Что же, красивее нас? Сильнее?

– Они от нас так отличаться будут, как дикий камень от обделанного и обтесанного отличается. Масоны, по самой сути работы своей, точно, каменщики; но как понимать камень? Камень, нуждающийся, чтоб его отесывали – суть сам человек. Плотские страхи и страсти, необузданная воля, непросвещенный разум, – все это дикий камень. То, что мы зовем «работа над диким камнем» суть нравственное самосовершенствование, необходимое для получения высших познаний. Как в фиал нечистый не наберешь чистой воды, пока сам фиал не очистишь, так и истинную мудрость способен вместить лишь человек, внутренне к ней готовый...

Соломон строил Храм; но что он строил? Он мудростью своею очищал и просвещал иудеев, и сие философическое дело представил под видом сооружения Храма. Сия связь мыслей есть и посейчас основа деятельности вольных каменщиков, справедливо утверждающих, что взяли свое начало от сооружения Храма. Что прообразует приведение дикого камня в совершенную кубическую форму? Сие греховный человек очищает душу свою от пороков...

Работы можно и должно вести как каждому особо, так и всем сообща. И те, кто дальше продвинулись, себя обтесывая, те и суть первосвященники, и они радостно оказывают помощь всем, кто также к совершенству близок.

Первосвященников, по правилам, всего семь на земле. Когда преставляется один из них, то вступающий в сан сей принимает помазание елеем на челе и руках со словами:

«Помазую тебя елеем премудрости и святости во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь».

 Далее крестообразно возлагает один из них руки на голову кандидата и изрекает:

«Дух Святый да снидет на тя и да пребудет над тобою, да восприимиши духа разума, духа совета, духа ведения, духа крепости, духа благочестия и духа страха Господня; гряди с миром».

Далее горящим углем из кадильницы свершается троекратный крест над устами и языком посвящаемого с возгласом:

«Мы касаемся языка твоего огнем Святого Духа и прилагаем к оному печать скромности во имя Отца, и Сына, и Святого Духа».

И происходит сие в церкви или часовне. Брат посвятитель при этом облачен в белую мантию, златыми розами испещренную; стоит он пред равносторонним столом с каменной столешницей, расположенным у восточной стены, на котором воздвигнут вызолоченный семисвечник. На столе, сиречь алтаре, каковым и всякий стол является, лежит белый хлеб, стоит красное вино в чаше, прообразующие кровь и тело Господа нашего, и соль, символ мудрости, в солонице пятиугольной...

– Вы сами видели это, Никита Иванович?

– Сие не суть важно, – ответил Панин, бывший в то время, наряду с И.П.Елагиным, руководителем петербургской ложи ордена тамплиеров «Capitulum Petropolitanum». – А важно то, что, приняв помазание, первосвященник тем возлагает на себя обязанность бороться со всяким, равно духовным и светским, деспотизмом, имея целью переустройство всей жизни на земле и превращения ее в цветущий сад, в город солнца, в храм всеобщей любви, в царство Астреи. Aurelius Augustinus, блаженный Августин, написал в сочинении De civitas Dei92* О Граде Божием.*:

«Два Града созданы двумя видами любви, а именно: земной – любовью к себе вплоть до пренебрежения Богом, Небесный – любовью к Богу вплоть до забвения себя».

И надобно здесь, на Земле, строить Небесный град, тогда лишь врата его пред тобой распахнутся... Но материальный мир подвержен злу, так что человек может спастись, только достигая знания о высших сферах!

Павел слушал, широко распахнув глаза. Он заглядывал уже, в мечтах, краешком глаза в этот город счастья. Теперь он нашел проводника, кто поведет его туда! Еще несколько лет – и совершеннолетие, а уж тогда мать должна вернуть ему корону!

– Царствовать, – продолжал между тем Панин, – значит знать слабости души человеческой и уметь ими пользоваться.

«Несть бо человек, аще жив был и не согрешил»,

– ваша августейшая мать сим секретом владеет в совершенстве. И вот отчего должно и вам знать ту из тайных книг, коя трактует о душах людей и о способах обращения с ними...

Постановка вопроса очень заинтересовала Павла.

– И как же... с ними обращаться?

– Человек слаб по природе, и те, кто сильными себя мнят, те самые суть слабые. Подходя к человеку, надо лишь знать собственную его слабость и уметь обратить ея не во вред ему, но для вящего процветания общества гражданского.

– В чем же слабости эти состоят?

– Первейшая, и такая, от коей никто не избавлен, суть надобности физические, каковы: сон, голод, жажда, боль и прочие. Как пользоваться ими – про то Шешковский лучше меня знает, и в материю сию углубляться нам незачем теперь. Замечу лишь, что всякую надобность чрезмерной можно сделать, и то будет уже как бы пьянство. Есть ведь пьянство и не от вина, но когда человек упивается любовью мира сего, суетными мыслями. И знать надобно, что простейший способ от мешающего тебе человека избавиться – это дать ему возможность погрязнуть в пороке, к коему он склонность имеет... А простейший путь поставить человека в зависимость от себя – сделать, чтоб собственные его интересы удовлетворялись лишь с твоим посредством, с угрозою при ослушании ввергнуть обратно в то небытие, из которого он был извлечен.

Из тех же слабостей, о коих трактовать стоит, главнейшая – честолюбие, гордыня. Нет легче управлять тем человеком, который много о себе возмечтал, ибо высокие цели и расходов требуют соразмерных. Споспешествуй человеку в расходах сих – и он станет должником твоим, а коль цели своей достигнет, то и твои расходы сторицей возместятся. Но не в возмещении сем дело, ибо сколь часто обрываются честолюбцы на полдороге и желаемого не достигают! Но человека, в коем кипит сия благородная страсть, легко направить к достижению целей желательных, и я вас, Ваше Величество, должен предостеречь, что увлеченность, даже и высокой целью, тем и опасна, что прознав о ней, вас могут использовать в чуждых вам интересах, слегка лишь подправляя благородные движения души вашей...

– Какова же от сего защита?

– Сердце сокрушенное и скорбь внутренняя о греховности своей. Ибо сколь бы умен и знающ ни был гордец, всегда найдется удобный повод, чтобы окунуть его в грязь по самые уши, коль безгрешным себя считает! Также любовь к человечеству и к каждому из живущих, как к брату своему. Как ни прост ответ, но в применении весьма эффективен. Сии застрахованы, что никакие движения душ их во зло обращены не будут. Единение таковых и суть подлинная сила, ибо только из них возможно составить долговременно живущую ложу, а в ней-то, в союзе-то, и скрыто главное! И таковых усердно и повсеместно отыскивают вольные каменщики, вовсе не радея о гордецах, а лишь используя их в своих устремлениях. Подобно тому, как корабельный мастер отнюдь не станет пускать в дело искривленное, сучковатое дерево, а возьмет только прямое, звонкое... Иные ж годятся только на дрова...

«Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь»,

как о том трактуют евангелисты...

– Одно лишь сердце сокрушенное?

– Второе – чувство долга и умение закону покориться. Но покориться – только начало дела; куда важнее оживить закон своей мыслью, усовершенствовать его на общее благо. И в усовершенствовании таковом преград никому и никаких не положено, кроме суда собратий. А таковых, кто на усовершенствование закона способен, весьма мало. И таковых-то паче иных нужно отыскивать и к общему делу привлекать. Ибо наша ненависть к неравенству часто объясняется лишь тем, что мы сами ничтожны. Так мастер отбирает себе работников, приискивая здоровых и мастеровитых и предоставляя пьяниц и разгульной жизни мастеров на их собственное усмотрение. Тако и пословица русская гласит: вольному воля, но спасенному рай.

– И о чем же сей закон трактует, коему покоряться необходимо нужно? – спросил Павел. Слово «закон» он выговорил с некоторой иронией, но одновременно и с некоторым страхом, ибо уже предвидел, что и ему придется подчиниться этому закону...

– О том, как человек и общество согласованы между собой имеют быть, трактует закон сей, – сурово и скорбно даже, как показалось Павлу, отвечал Панин. – Стоит светским людям собраться где-нибудь в толпу, как они уже мнят, что находятся в обществе. Но это не так! Чтобы и общество живым стало, подобно организму, и человеку в этом живом обществе не было холодно, одиноко и страшно. Согласовать сие весьма трудно, и почти что невозможно, но пытаться сделать это нужно. Понимаю и скорблю, что ныне существующие проекты переустройства общества на основаниях разумных по необходимости ныне недостатки имеют, и немалые. Но не сомневаюсь и мечтаю о том в восхищении и томлении сердца, что случится сие однажды: проект такового устройства, из чьей-то головы, трезвым разумом охлажденной, но сердцем горячим согретой, выйдя, до века осчастливит всех на земле живущих! – Панин даже встал и руку вперед простер, произнося эту фразу. Да и Павел слушал его с замирающим и колотящимся сердцем.

– А для того нужно законы открыть, по которым общество живет и развивается. Исканы они издревле: один из интереснейших способов согласовать личные интересы с общественными предложил Томмазо Моро в трактате о Солнечном граде. Вот как предполагает учинить он распределение:

«...в определенные дома свозятся предметы производства каждого семейства и отдельные виды их распределяются в розницу по складам. В них каждый отец семейства просит того, что нужно ему и его близким, и без денег, совершенно без всякой уплаты, уносит все, что ни попросит. Да и зачем ему отказывать в чем-либо? Ведь, во-первых, все имеется в достаточном изобилии, а во-вторых, не может быть никакого опасения, что кто-либо пожелает потребовать больше, чем нужно...»

Законы таковые лучшие люди наши ищут и сегодня. Вот князь Щербатов недавно сочинение свое представил, «Путешествие в землю Офирскую» называемое. Предлагает план, как организовать государство можно и должно. Санкреи, как их Щербатов наименовал, или блюстители счастия, как мы их назовем, имеют неослабное попечение о спокойствии, безопасности и здоровье всех жителей. Да вот эта книга, изволите видеть: здесь

«все так рассчитано, что каждому положены правила, как ему жить, какое носить платье, сколько иметь пространный дом, сколько иметь служителей, по скольку блюд на столе, какие напитки, даже содержание скота, дров и освещения положено в цену; дается посуда из казны по чинам; единым жестяная, другим глиняная, а первоклассным серебряная, и определенное число денег на поправку и посему каждый должен жить, как ему предписано. ... Каждому солдату дана меньше обыкновенного хлебопахаря – однако довольная – земля, которую они обязаны стали обделывать; треть же из каждой роты, переменяясь погодно, производит солдатскую службу; а и все должны каждый год собираться на три недели и обучаться военным обращениям, а во все время, в каждый месяц два раза... Каждый отставленный солдат, по выслужении урочных лет не токмо должен в селение его полка возвратиться, но и в самую ту роту... Не токмо позволено, но и поведено в полках иметь приличные мастерства, но больше грубые, яко плотничье, столярное, шляпное и подобные...»

...Панин уже ушел, а Павел все с некоторым страхом поглядывал на оставленную им на столе книгу; он и того боялся, что в книге нет ответов на занимавшие его вопросы, и того, что они в ней есть, и потому все не решался открыть ее и начать штудировать...