Текст книги "Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василиса Мельницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Глава 22

– Как же так… Я же все ей показала… Я же предупредила… – бормотала Антонина Юрьевна, торопливо поднимаясь по лестнице.

Я молча шла следом, предвкушая торжество справедливости и, одновременно, испытывая легкое разочарование. Даже если другие соседки окажутся милыми и воспитанными девочками, эта паршивая овца будет все портить.

Я не обольщалась: культура либо есть, либо ее нет. У Клавдии ее определенно не было. Такие, как она, уверены, что все вокруг должны им по праву рождения. Отдельная комната досталась какой-то простолюдинке? Это недоразумение, что можно легко устранить!

– А, Тонечка! Я же говорила, что все получится. Яра с радостью уступила мне комнату.

Тонечка? Я споткнулась о верхнюю ступеньку и чуть не упала, услышав нарочито-веселый голос Клавдии. Это она так к хозяйке дома обращается?

– Ты не забудь, освободи ванную комнату от чужих вещей. Я не могу ее с кем-то делить, это негигиенично, – продолжила Клавдия.

Она еще и «тыкает» женщине, которая намного старше ее⁈

– Так! – Я решительно отодвинула в сторону Антонину Юрьевну, застывшую на пороге комнаты сусликом. – Во-первых, комнату я не уступала, ты ее нагло захватила. Во-вторых… Клава, где тебя манерам обучали? Похоже нигде, потому как их попросту нет!

Вытаращившись на меня, Клавдия открыла рот, закрыла… и разрыдалась.

– Какие вы злы-ы-ые! – проскулила она. – Я тетушке пожа-а-алуюсь! Только приехала, а меня уже обижа-а-ают!

Смотреть на это было противно. Притворная истерика не вызывала жалости ни у меня, ни у Антонины Юрьевны. Однако я заметила, что у хозяйки дома дергается уголок рта.

– Интересно, и что же ты скажешь? – спросила я громко. – Ты ворвалась в чужую комнату, перевернула чужие вещи… Кстати, я еще проверю, не пропало ли чего. Вдруг ты воровка?

– Да как… как ты смеешь! – завизжала Клавдия, позабыв о слезах.

Ее белое, усыпанное веснушками лицо, приобрело свекольный оттенок. Он плохо гармонировал с оттенком волос – не золотисто-рыжим, как у меня, а морковно-оранжевым. Кудряшки гневно тряслись, и на миг мне показалось, что вместо головы у Клавдии корнеплод с пожухлой ботвой.

«Только не это! Держи силу в руках, Яра!» – приказала я себе.

– Послушайте, барышня. – Антонина Юрьевна, наконец, отмерла. – Я уже объясняла вам, что с опекуном Яромилы подписан договор на отдельную комнату, плата за нее выше, чем за двухместную, и я никак не могу позволить вам…

– Я скажу тете, что по дому бегают тараканы! – выпалила Клавдия. – И лицензию отзовут!

– И кто же тетя? – поинтересовалась я насмешливо. – Начальница санэпидемстанции?

– Директриса гимназии! – с торжеством объявила Клавдия.

Ах, вот оно что… Вот откуда эта уверенность, что все сойдет с рук. И вот почему Антонина Юрьевна нервничает.

– Но это неправда, – запротестовала она.

– Кому тетя поверит? Мне, разумеется!

– Это навряд ли, – произнесла я. – Я добьюсь справедливого расследования, и тебя накажут за ложь.

– Да кто ты такая! – фыркнула Клавдия.

– Мне покровительствует император, – брякнула я. – Хочешь проверить, правда ли это?

Антонина Юрьевна сдавленно охнула. Клавдия застыла, приоткрыв рот. Как ни странно, но блефовать меня учила все та же Лариса Васильевна. Между мной и императором иная связь, но ведь она есть.

– Предлагаю уладить конфликт миром, – продолжила я, пользуясь тем, что Клавдия дезориентирована. – Я уступлю тебе комнату, но при определенных условиях.

– Каких еще условиях? – вскинулась Клавдия.

Я могла бы ее дожать, выкинуть из комнаты, но пожалела Антонину Юрьевну. Эта мерзкая нахалка продолжит на ней отыгрываться, как только придет в себя. Если же ей немного уступить… не без собственной выгоды, разумеется…

– Первое. Ты выплачиваешь мне разницу за аренду. Сумму Антонина Юрьевна тебе скажет.

– Это справедливо, – нехотя признала Клавдия.

Еще как! Для меня деньги лишними не будут.

– Второе. Ты забываешь о личной ванной комнате. Если ты настолько брезглива, то переезжай. Уверена, тетя поможет тебе найти отдельное жилье.

Клавдия скисла. Я не ошиблась, покровительство тетки-директрисы – такой же блеф, как мои слова об императоре.

– Ладно, – пробурчала она.

– Третье. Ты обращаешься к Антонине Юрьевне и членам ее семьи вежливо и на «вы». Не думаю, что твоя тетя обрадуется, если узнает, что ее племянница дурно воспитана.

Я забила последний гвоздь, лихорадочно соображая, не упустила ли чего. Впрочем, с Клавдии хватит этого. Врага я себе нажила, а дальше… по обстоятельствам.

– Вещи забери! – рыкнула Клавдия, пиная ногой постельное белье.

Я подняла с пола сумку, Антонина Юрьевна сгребла кучу в охапку… И дверь за нами захлопнулась с оглушительным треском.

– Куда? – спросила я.

Антонина Юрьевна поспешно указала мне на соседнюю дверь.

– Ярочка, я белье чистое принесу. Ты проходи, увидишь, где свободно.

Комната оказалась больше предыдущей, но ненамного. Здесь с трудом умещался двойной комплект мебели: два стола, две кровати, два трюмо.

– А… шкафа нет? – спросила я.

– Здесь есть гардеробная комната. – Антонина Юрьевна толкнула неприметную дверцу.

Ого! Это даже лучше шкафа, учитывая, что половина этой комнаты пустовала.

– Ярочка, и все же… ты уверена? – Антонина Юрьевна взглянула на меня с сомнением. – Николай Петрович хотел, чтобы ты жила отдельно.

– Да ладно, – отмахнулась я. – Проблем меньше. А то у этой дуры ума хватит в дом тараканов напустить.

Нас с Антониной Юрьевной синхронно передернуло.

– А если она, и правда, тете… пожалуется? – предположила Антонина Юрьевна.

– Может, директриса и ее тетя, но определенно не родная. Какая-нибудь дальняя родственница. Настолько дальняя, что племянницу в своем доме не поселила. Не переживайте, Антонина Юрьевна, все будет в порядке.

– А… император? – перейдя на шепот, поинтересовалась она.

– Должна же я была что-то эдакое сказать, – таким же шепотом ответила я.

– Ох, Яра…

– Вы лучше расскажите, кто здесь живет, – хмыкнула я.

– Соня – хорошая девочка…

Похоже, у Антонины Юрьевны все были хорошими, если соблюдали ее нехитрые правила. И в личную жизнь постоялиц она не лезла. Я узнала лишь имя, Софья Ильинична Артамонова. И сословие – купеческое. Остальное – вежливая, прилежная, тихая, скромная – подлежало сомнению, так как в тихом омуте могут и черти водиться, а вести себя прилично в присутствии хозяйки дома как бы логично.

Оставалось надеяться, что с соседкой по комнате мы поладим.

Следующим утром Клавдия убедительно доказала, что обид не прощает. Она закрылась в ванной комнате на два часа, вполне успешно помешав моим планам посетить гимназию до того, как за мной приедет Бестужев. Еще полчаса мне пришлось вытирать воду с пола. Убирать за собой поросенок Клава отказалась наотрез, а мне не хотелось заниматься ее воспитанием. Вернутся старшие девочки, и посмотрим, как она будет себя вести.

Искушение воспользоваться даром, чтобы собрать воду, было. Но я решила не рисковать, чтобы заодно не проклясть нахальную соседку.

Когда же я, наконец, забралась под душ и намылила голову, вода исчезла из кранов. Вся – и горячая, и холодная. Пришлось обматываться полотенцем и искать Антонину Юрьевну, роняя мыльную пену. Минут через пятнадцать нервной беготни по дому, между подвалом и вторым этажом, выяснилось, что Клавдия банально перекрыла воду в трубах. Вот на это у нее мозгов хватило!

От немедленной расправы мерзавку спасло лишь то, что ее не оказалось в доме.

– Я поговорю с ее отцом, – мрачно пообещала Антонина Юрьевна.

Приведя себя и лестницу в порядок, я завтракала на кухне, наслаждаясь теплой кашей, щедро сдобренной ягодным вареньем. И плевать, что время почти обеденное.

– Не надо, – сказала я, облизывая ложку. – И договор аренды… оставьте, как есть, пожалуйста. Если не уймется, я сама с ней разберусь.

Я не стала добавлять, что у меня готов собственный план мести. Нет необходимости впутывать в это хозяйку дома.

А Бестужев приехал, как и обещал. В дверь позвонил, вежливо попросил позвать Яромилу. Вот же…

– Ты, правда, не хочешь, чтобы я участвовала в розыгрыше? – спросила я, усевшись в машину.

Приветствиями и любезностями мы обменялись на крыльце дома.

– Правда, – кивнул Бестужев.

– И хочешь, чтобы Ольга выиграла?

– Да, хочу.

Он взглянул на меня с любопытством. Наверняка, почувствовал интригу в моем голосе.

– Я нашла для вас рыжую и приезжую, – сообщила я. – Нужно обсудить это с Ольгой.

Глава 23

Любопытно, примет ли Бестужев замену, ведь по одной из версий он отговаривал меня участвовать, потому что хотел помешать Ольге выполнить условие игры. Говорить он мог, что угодно, но я предпочитала верить фактам, а не словам.

– И чем несчастная тебе не угодила? – поинтересовался Бестужев, мягко выводя спорткар на шоссе.

– Несчастная⁈ – вспыхнула я. – А я вам чем не угодила? Тем, что посмела зайти на запретную территорию? Вы так убедительно врали, что подойти к дедушке и поздороваться – не преступление!

Стало обидно. Вот так глупо, по-девичьи, будто мне, и правда, всего восемнадцать лет.

А Бестужев свернул к обочине, остановил машину и развернулся ко мне.

– Рассказывай, – произнес он тихим голосом.

Тихим, но… опасным. Таким опасным, что у меня мурашки по телу побежали. И взгляд у него потемнел, будто грозовые тучи набежали на ясное небо.

– Что? – спросила я, сглотнув.

Страх? Да, я испугалась. Слишком резкой была эта перемена. На моем месте, пожалуй, любая испытала бы то же самое.

– Кто тебя обидел? Рассказывай.

Я перевела дыхание и отвернулась. Странно, но обида лишь усилилась. От того, что забота Бестужева – мнимая? Так беспокоятся о любимом человеке, чувствуя его настроение. Но между нами нет ни любви, ни каких-то иных отношений.

И не надо! Но вести себя так, будто я что-то для него значу, некрасиво.

– Яра, ты расстроена. Ты нервничаешь. – Голос Бестужева определенно звучал мягче, однако смотреть ему в глаза не хотелось. – Ты зла на какую-то… рыжую и приезжую… настолько, что хочешь ее наказать. Я ведь прав?

Я кивнула.

– Так расскажи мне о ней.

– Расскажу. – Я упорно смотрела перед собой, избегая его взгляда. – Если перестанешь делать вид, что я тебе небезразлична.

– Ты мне небезразлична.

– С каких пор?

Я повернулась к Бестужеву. Насмешливый взгляд, кривая улыбка на губах. И как я не сообразила, что он попросту издевается?

– С тех пор, как мы познакомились, Яра.

Говорить он мог, что угодно. Меня уже отпустило. Я повелась на его провокацию, потому что Клава, чтоб ей пусто было, меня довела.

– Мы не опоздаем? – поинтересовалась я холодно. – Поезжай, я расскажу по дороге.

Он фыркнул, заводя мотор. И мне показалось, что на его лице промелькнуло… сожаление? Ну да, оно. Бестужеву не удалось продолжить игру по своим правилам.

В нескольких словах я живописала знакомство с Клавдией и ее утренние «развлечения».

– Виконтесса Домбровская? – уточнил Бестужев.

– Не подходит, потому что аристократка? – хмыкнула я. – Прости, не подумала.

– Я этого не говорил. Пытаюсь вспомнить, как она связана с баронессой Левкиной.

– Э-э…

– Вера Васильевна, – произнес Бестужев чуть ли ни с упреком. – Директриса твоей гимназии.

– А-а-а…

Откровенно говоря, это меня вовсе не интересовало. Николай Петрович не успел рассказать мне о гимназии, а Ларисе Васильевне было уже не до того.

Бестужев задумчиво постукивал пальцами по рулю, размышляя о чем-то.

– Вспомнил, – сказал он, наконец. – Граф Домбровский – двоюродный племянник троюродной сестры жены отца кузины мужа Веры Васильевны. То есть, они не родственники по крови.

– Тебе позавидовать или посочувствовать? – впечатлилась я. – Это феноменальная память или годы зубрежки?

– Сомневаюсь, что баронесса знает о племяннице, – продолжил Бестужев, проигнорировав мой вопрос. – Но даже если так, происхождение этой… Клавдии… роли не играет. Ты права, обсудим с Ольгой. Если она согласится, нужно как-то их познакомить.

– О, за этим дело не станет. Уверена, она с радостью согласится оказать услугу роду Романовых.

– Но ты не сможешь просто сказать, что Ольге требуется услуга от Домбровских, – возразил Бестужев. – Все должно выглядеть естественно.

– Разумеется, – не без сарказма согласилась я. – Тебе лучше знать.

– Ты сегодня колючая, Яра, – заметил Бестужев.

– Может, я всегда такая?

– Тем интереснее, – улыбнулся он.

Ольга назначила встречу возле кафе, но Бестужев, взяв меня за руку, уверено повел внутрь. Сегодня там было оживленнее, однако на нас никто не обратил внимания. Да и знакомых лиц я не заметила. Только Ольга ждала нас за столиком в укромном уголке, за стеной из живых растений.

– Оль, привет. Яра, присаживайся. Кофе будешь? Ты вчера так толком и не попробовала ничего.

Мягкость в голосе и вальяжность манер Бестужева откровенно раздражали. Я заставила себя улыбнуться, но ответить ему не успела.

– Неси, – велела Ольга. – Все неси. И мне тоже.

Бестужев удивленно приподнял бровь.

– Не зли меня, – попросила Ольга. – Я и без того злая. Сам привел, сам забрал. Неси уже пончики! Плевать теперь на фигуру…

– Я ей сказал, что ты – моя, – пояснил Бестужев, обращаясь ко мне.

И, подмигнув, удалился.

– Я не его, – поспешно произнесла я. – Оля, я и без него… отказалась бы. Прости…

Она кивнула. И сказала со злорадством:

– Савка тебя бросит. Наиграется – и бросит. Вот тогда я и почувствую себя отмщенной.

– Оля, я нашла замену. Рыжую и…

– Где⁈ – Ольга подскочила. – Где она? Это правда?

– Правда, – подтвердил Бестужев, возвращаясь к столику с пустыми руками. – Сейчас все принесут. Яра, подвинься.

Он сел рядом со мной. И за плечи приобнял. Так собственнически, что меня передернуло.

– Не перегибай, – попросила я, сбрасывая с плеча его руку. – Мы не пара.

Ольга смотрела на нас задумчиво.

– А я, пожалуй, тебя понимаю, – сказала она Бестужеву. – Все какое-то… разнообразие.

– Оля, пожалуйста… – Он взглянул на нее с упреком.

– Молчу, молчу. – Она откинулась на спинку диванчика, скрестила на груди руки и перевела взгляд на меня. – Яра, имей в виду, чем сильнее ты сопротивляешься, тем сильнее его интерес.

– Оля! – воскликнул Бестужев.

– Пойду, пожалуй. – Я поднялась и легонько толкнула его в плечо. – Пропусти.

Бестужев с места не сдвинулся, зато свирепо уставился на Ольгу. Она закусила губу, в глазах блеснули слезы.

– Оля, тебе нужна помощь или ты сдалась? – тихо прорычал Бестужев.

– Нужна… – прошептала она. И вскочила: – Я сейчас вернусь. А ты… расскажи ей всё.

– Всё? – уточнил он. – Ты уверена?

– Лучше ты, чем кто-то другой! – выпалила Ольга и, схватив сумочку, убежала.

– Она… ушла? – спросила я, так как Бестужев продолжал сидеть, как каменное изваяние: молча и неподвижно.

– А? – Он словно очнулся. – Нет. Макияж в дамской комнате подправит и вернется. Яр, сядь, пожалуйста.

Я чуть не брякнула, мол, спасибо, что позволил остаться. Характер я показала, а уходить не хотелось. Может, передо мной и спектакль разыгрывают, но уж больно сюжет интересный.

Я села, попытавшись отодвинуться от Бестужева, но на маленьком диванчике это затруднительно, разве что втиснуться в угол… или перебраться на подлокотник.

Бестужев вздохнул, однако с места не сдвинулся. Принесли блюдо с пончиками, посыпанными сахарной пудрой, три чашки с кофе и две креманки с мороженым. В них – по три шарика пломбира, политые шоколадным сиропом.

– Почему бочковой? – спросила я, попробовав кофе. – На вкус… обычный, с молоком…

– И со сгущенкой, – сказал Бестужев. – Еще там, кажется, цикорий есть.

– И при чем тут бочки?

– В столовых его из цилиндрических сосудов, на бочки похожих, разливают. Половником.

Я фыркнула и потянулась за пышкой. Дешевый напиток для простых людей – экзотика для аристократов. Это они так с жиру бесятся?

– А ты потолстеть не боишься? – вдруг с любопытством поинтересовался Бестужев, наблюдая, как я зачерпываю мороженое с сиропом, кладу его на пышку и с наслаждением кусаю.

Рассказывать о розыгрыше он отчего-то не спешил. Впрочем, и Ольга не возвращалась.

– Не-а, – ответила я, облизывая губы. – Я ведьма. Ем и не толстею.

Отчасти это правда, метаболизм мне достался хороший. Но и спортом я занималась регулярно: теннисом, верховой ездой, танцами.

Он удовлетворенно кивнул.

– В двух словах… Ольга влюбилась.

Вот так, без перехода. И без подробностей.

– И? – спросила я, так как Бестужев упорно молчал.

И, впрямь, решил ограничиться двумя словами?

– Безответно, – добавил он.

– Это ревность?

– Что? – Он уставился на меня непонимающе.

– Тебе так тяжело дается рассказ об Ольге…

– А, нет! – Он выдохнул, сбрасывая оцепенение. – Вспоминал, как это произошло. Я Шереметева и раньше знал, хоть он и кадет. Пересекались. А Олю родители в строгости воспитывали. Мы дружили, потому что дружны наши родители…

Не уверена, что мне нужны такие подробности. Однако Бестужева не перебивала.

– В гимназии есть совместные занятия с кадетами военного училища, – продолжал он. – Там Оля и познакомилась с Шереметевым.

Фамилия знакомая. С Матвеем мы больше не встречались, но я его не забыла. Генеалогическое древо Шереметевых я знала хорошо, так как этот род входил в семерку. Знала и то, что Матвей выбрал карьеру военного.

– Вообще, он парень неплохой. Нормальный. – Бестужев залпом выпил свой кофе. – Только Ольку всерьез не воспринимает. А она вбила себе в голову, что он ее судьба. Ну, или… из упрямства. Потому что проигрывать не любит. Короче, он пообещал ей три свидания, если она приведет на день рождения старика Лопухина рыжую девушку. И та предстанет перед именинником обнаженной.

– Обнаженной… – повторила я. И зло уставилась на Бестужева. – Обнаженной⁈

Он развернулся ко мне и застыл, явно ожидая чего-то.

– Так и знала, что вы врете, – буркнула я, отворачиваясь.

– Яра, ты…

Его голос звучал удивленно.

– Ты чего-то другого ждал? Может, благодарности, за то, что отговорил?

– Другого, – согласился Бестужев. – Пощечины. Ты не сдерживайся. Я заслужил.

– У вас так принято?

– У нас…

– У вас. В высшем свете. – Я не скрывала сарказма. – Знаешь, а тебе повезло. Всем вам. Я же, и правда, ведьма. Сотворили бы такое, и я вас прокляла бы.

Обиды не было, только чувство облегчения. Все же хорошо, что я отказалась. После такого позора войти в ближний круг семерки невозможно.

– Передумала нам помогать? – Во взгляде Бестужева вновь появилась насмешка. – Предупредишь соседку?

А вот это… неприятно. Не слова Бестужева, а собственное желание. Я не хотела отказываться от мести.

– Передумала? – испуганно спросила подошедшая Ольга. И обрушилась на Бестужева: – Ты же за нее поручился!

– Не передумала, – сказала я. – Давайте обсудим, как вас с ней познакомить.

Довольная улыбка на лице Бестужева красноречиво говорила о том, что он во мне ни капли не сомневался.

Глава 24

Сомневалась ли я в своем решении? Еще как. Я старательно избегала интриг, никогда никого не подставляла, не подличала, не мстила. Но…

Я не смогу добиться справедливости, если буду честной и порядочной. Если бы я знала, что конкретно могу сделать, чтобы отца оправдали! Но я все еще не понимала, что произошло десять лет назад, и никакие архивы не помогут мне выяснить правду. Единственный путь, доступный мне сейчас – стать своей в компании молодых аристократов, детей и внуков семи влиятельных боярских родов из ближнего круга императора. И если для этого нужно принести в жертву Клавдию…

Особенно – Клавдию! Ее следует проучить за наглость.

Но я сомневалась. До того момента, как соседка сотворила очередную пакость.

О чистоте постельного белья и полотенец по договору заботилась хозяйка дома. Горничной у меня не было, и свои платья и костюмы я планировала сдавать в прачечную, где чистили и одежду. С бельем же вполне справлялась сама. Для нашего удобства в ванной комнате Антонина Юрьевна установила небольшую стиральную машинку, а рядом с ней стояли корзины для грязных вещей – своя для каждой из девочек.

Вернувшись домой вечером, я обнаружила, что мой белоснежный комплект нижнего белья из корзины исчез. Антонина Юрьевна рассказала, что Клавдия затеяла стирку, а после спрашивала, где сушить мокрые вещи, и Антонина Юрьевна отправила ее на чердак.

Там я и нашла свое белье. Правда, уже не белоснежного, а грязно-синего цвета. Рядом висели синие трусы Клавдии.

Мелко! Подло! И очень искусно исполнено.

– Ох, Ярочка, прости! – взмолилась Клава, едва я распахнула дверь в ее комнату, сжимая в кулаке испорченное белье. – Я хотела помочь, наладить с тобой отношения. Доброе дело хотела сделать, понимаешь?

Она смахнула с ресниц несуществующую слезинку.

– Придумала, что постираю и твое, заодно, – продолжала она жалобно. – Но я не знала, что мое… мои… – Она захныкала. – И все окрасилось… Ярочка, я куплю тебе новые трусы!

– С кружевами ручной работы? – уточнила я. – Из натурального шелка?

Лариса Васильевна редко меня баловала, но тут была непреклонна. Она говорила, что главное в гардеробе женщины, не платье, а нижнее белье. Именно оно должно быть качественным и красивым. А качественное и красивое дешевым не бывает.

Клава фальшиво всхлипнула.

– Это с-сколько стоит? – прошелестела она.

– Пришлю тебе счет, – пообещала я. И сладко улыбнулась: – Ничего страшного, с кем не бывает. Ты же не нарочно.

Внутри все клокотало от ярости. И не из-за потери трусов! Мерзкая девчонка так и не угомонилась, хотя я отдала ей свою комнату. И ведь не остановится! Ей определенно нравится делать пакости.

Так стоит ли ее жалеть?

За ужином Антонина Юрьевна спросила о планах на завтрашний день, и я сказала, что пойду в гимназию.

– У меня в двенадцать встреча с одной из старшекурсниц. Я посплю подольше и пропущу завтрак. Мы позавтракаем вместе с подругой где-нибудь в городе, – произнесла я заранее подготовленную речь.

Клавдия навострила уши.

– У тебя появились подруга? – заинтересовалась Антонина Юрьевна, невольно мне подыгрывая. – А кто, если не секрет? Девочки часто рассказывают об учебе. Возможно, я о ней слышала.

– Ее светлость Олечка Романова, – пропела я. – Мы познакомились, когда я гуляла.

– Родственница императора? – благоговейным шепотом выдала Клава.

Я лишь загадочно улыбнулась.

– Да, о ее светлости я наслышана, – кивнула Антонина Юрьевна.

Но не уточнила, хорошее говорили об Ольге ее постоялицы или плохое. Впрочем, мне-то выбирать не приходится.

Естественно, встала я намного раньше, чтобы избежать повторения утреннего кошмара. И ушла из дома до того, как Клавдия проснулась. Я была уверена, что в гимназию она примчится непременно – к полудню, чтобы не пропустить нашу с Ольгой встречу.

Гимназия, где мне предстояло учиться ближайшие два года, находилась недалеко от дома, то есть, в пригороде. За чертой города располагались все учебные заведения, где преподавали магию. Полигон для практических занятий в жилом квартале не спрячешь.

Не знаю, по какой причине иногородние ученицы жили не на территории гимназии. Там хватило места для учебного корпуса, внешне напоминающего средневековый замок – с круглыми башенками по углам квадратного здания, с зубцами и остроконечными крышами, с внутренним двором, посередине которого стоял донжон. Для спортивного комплекса с бассейном, теннисными кортами и площадками для игр. Для конюшни с дюжиной ладных лошадок. Для парка с тенистыми аллеями, цветниками и фонтанами. И, разумеется, для полигона с защитным куполом.

Возможно, в гимназию принимали мало иногородних учениц, потому для них и не построили общежития. Как я поняла, таких пансионов, как дом Антонины Юрьевны, несколько. И все они расположены рядом с гимназией.

Экскурсию по территории я устроила себе сама. Охранник на входе, проверив мои документы, указал дорогу к главному корпусу, а я, воспользовавшись тем, что вокруг ни души, отправилась на прогулку по парку.

Погода… не располагала. Опять моросил дождь. И ветер дул отнюдь не летний – холодный, пронизывающий. Но я его почти не замечала, прячась под зонтом. Иногда на меня такое накатывало: хотелось побыть одной, почти ни о чем не думая. Мысли мешались с воспоминаниями: прошлая жизнь, уже казавшаяся сном и детство Яры – до приюта и после. Приятные и мучительно болезненные моменты яркими пятнами проносились перед глазами. И в то же время я осознавала, где нахожусь, не терялась во времени и пространстве.

Сегодня вспоминалась больница, где работал Николай Петрович. И даже не она, а… мальчишка, которому я обязана жизнью. Дважды? Первая «случайность», возможно, и подстроена богами. Даже не возможно, а наверняка. Но номер телефона отдела эсперов… не случайность вовсе.

А сейчас? Я участвую в розыгрыше, что придумал Матвей Шереметев, один из младших внуков главы рода, кадет военного училища. К слову, странно, что все еще кадет, в его двадцать один год. Вроде бы уже должен быть молодым офицером? Или курсантом? В военном деле я все так же не разбиралась. Возможно, у них, как и у штатских: между средней школой и высшим образованием два года на выбор специализации? У Матвея высокий уровень магии, это я запомнила.

Воспоминания и размышления о превратностях судьбы не помешали мне осмотреть парк и спортивные площадки, заглянуть на конюшню и обойти по кругу основной корпус. После чего я поднялась по ступенькам парадного крыльца, закрыла зонт и толкнула стеклянную дверь.

– Яра? – Мне навстречу выскочила Клава, изображая удивление. – И ты здесь? Пойдем в учебную часть вместе!

Рыбка попалась на крючок.