Текст книги "Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василиса Мельницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Глава 58

Мне было, чем заняться, и без Савы. Вечерами я читала книги, что он принес до того, как исчез, и каждое утро неизменно отправлялась на тренировку. Но мне его не хватало.

Почему только разлука прочищает мозги? Я поняла, как сильно любила своих опекунов только тогда, когда их не стало. Вот и с Савой так же: пока он был рядом, я не ценила его заботу и поддержку, порой мне казалось, что он слишком навязчив, а стоило ему пропасть на несколько дней, и…

Нет, никаких романтических чувств к Бестужеву я испытывать не начала. Но пришло понимание, что он – мой единственный друг. Матвея я со счетов не сбрасывала, однако с ним мы мало общались. А Сава находился рядом с тех самых пор, как я переехала в Петербург. С ним я могла обсудить все, что угодно. Ему я могла довериться. У него могла спросить совета.

А еще неприятно царапало то, что мы нехорошо расстались. Я все же его обидела, иначе он нашел бы пару минут для звонка. Он обязательно спросил бы, как мои дела, все ли в порядке. При иных обстоятельствах и я не молчала бы. Но Александр Иванович велел не беспокоить Саву… и я подчинилась. Да я и не могла его побеспокоить, ведь Савы, наверняка, нет в общежитии, а другого номера телефона я не знала.

И Ольга, как назло, меня избегала. Расписания занятий у младшего и старшего курсов составлены так, чтобы перерывы не совпадали. Как я поняла, это для того, чтобы в столовой всем хватало места. Поймать Ольгу до занятий или после них я не могла. Я звонила ей домой, но к телефону она не подходила. В один из дней она, и вовсе, не пришла в гимназию.

Похоже, в тот день хоронили бабушку Бестужевых. Но Сава не появился ни на следующее утро, ни днем, а вечером неожиданно объявилась Ольга. Антонина Юрьевна позвала меня к телефону.

– Яра, привет. Ты прости, что сразу не перезвонила. И в гимназии, мне говорили, ты меня искала. Это из-за Савы? – протараторила она скороговоркой.

– Привет, – ответила я. – Так, вообще. И из-за Савы тоже. Ты же знаешь, как он?

– Вообще, он ждал твоего звонка, – сказала Ольга не без ехидства в голосе. – Могла бы и поддержать своего парня.

– Он, похоже, забыл, что у меня нет его номера. Того, что домашний, – вздохнула я. – У тебя хотела узнать, но… не получилось.

– А, то есть, я виновата? – вспылила она.

– Я ни в чем тебя не виню. Оль, а у тебя все в порядке?

Ее поведение казалось мне странным. Я уже убедила себя, что к моему «подвальному» испытанию она не имела никакого отношения. Мало ли, что случилось. Может, хотела за меня попросить, да не получилось. Оттого и избегала встречи.

– Да, конечно… – Она заметно сбавила тон. – Яра, ты придешь в Летний сад в воскресенье?

– Приду.

– Угу…

– Оля, так что Сава?

– Я была на похоронах, но мы мало общались, – сказала Ольга.

– А номер телефона?

– Нет, Яра, не дам. Прости, если Сава не представляет тебя семье, как свою девушку, я не буду вмешиваться.

Так в этом причина? В миф о наших отношениях она больше не верит?

– Ой, мне пора. Увидимся в воскресенье.

Быстро попрощавшись, Ольга положила трубку. А я все же набрала номер общежития и попросила пригласить к телефону Савелия Бестужева. И обрадовалась услышав, как комендант просит кого-то позвать Саву, но потом…

– Ох, девушка, простите. Его нет в комнате.

Может, и правда, ошибка. Или Бестужев не хочет со мной разговаривать.

Зацикливаться на этом я не хотела, но и выбросить из головы не получалось. Я не могла искать ответы ни на один по-настоящему важный вопрос, вот и цеплялась за нечто реальное, доступное. А к воскресенью решила, что все к лучшему. Если Сава решил отказаться от кураторства, переживу.

– Куда ты так рано собираешься? – недовольно спросила Соня. – Встреча в три.

– У меня свидание, – ответила я, перебирая перед зеркалом наряды.

Юбка или платье? Миди или мини?

– Так ты не придешь…

– Приду, – перебила я. – Вместе придем. Мне сказали, так можно.

– Можно, – согласилась Соня. – Что-то раньше ты на свидания с Бестужевым так не наряжалась.

Я лишь улыбнулась в ответ. Не говорить же ей, что у меня свидание с другим парнем!

Выбор я остановила на кожаной мини-юбке и пушистом пуловере из ангоры. Образ дополнили высокие сапоги-ботфорты и укороченное кашемировое пальто. «Хвост» я завязала повыше, из-за Карамельки. Ее я взяла с собой, и, сидя на моем плече, она путалась бы в распущенных волосах. Минимум косметики – Лариса Васильевна считала вульгарным ярко раскрашивать лицо. Но обязательно капелька любимых духов.

Матвей ждал меня у Аничкова моста – высокий, статный, в парадном мундире. У меня аж дух захватило, так ему шла форма. Карамелька, пушистым воротником обвившая мою шею, подняла голову и мяукнула, не иначе, как в знак приветствия.

– Привет, – сказала я, подойдя ближе.

И замолчала смущенно, потому что не представляла, что делать дальше. Жизнь до того, как попала в этот мир, я толком и не вспомнила. Так что это мое первое свидание.

– Здравствуй, Яра. – Матвей наклонился, чтобы поцеловать мне руку. – Ты прекрасно выглядишь.

– Благодарю, – улыбнулась я.

– Даже не верится, что ты – та девочка из детского дома.

Улыбка сползла с моего лица. Возможно, Матвей был уверен, что говорит комплимент, но мне детдом ни о чем хорошем не напомнил. А еще я почувствовала, что Матвей нервничает и… не уверен. Понятия не имею, в чем именно, но не уверен. Жалеет, что пригласил меня на свидание? Или это не свидание вовсе? Он же сказал… что нам надо поговорить? А, нет. Ему надо что-то сказать.

Хорошо, что Матвей не эспер, иначе почувствовал бы, как мое настроение падает. Верно, он пришел без цветов, без подарка. А еще некстати вспомнилось, как он отстранился, когда я его обняла после нападения собаки.

Надо спросить у Александра Ивановича, не изобрели ли для эсперов таблетки от гормональных качелей. Это же не только у меня такая проблема, в академии полно половозрелых парней. Как-то они выпускают пар? Хотя… Мужчинам, наверное, проще.

– Пройдемся? – предложил Матвей. – Погода хорошая.

– Ага, – согласилась я.

– Она выглядит, как обычная кошка, – заметил он, протягивая руку к Карамельке. – Можно погладить?

– Можно, – ответила я. – Так она и должна выглядеть, как обычная кошка. На ней ошейник, поддерживающий иллюзию.

Карамелька мурлыкнула, подставляя уши под ладонь, а после вновь улеглась на моем плече. Мы медленно пошли по Невскому проспекту.

Глава 59

– Как учеба? – спросил Матвей. – Это же твоя первая неделя в гимназии.

Я покосилась на него недовольно. Нашел же тему для разговора! Что ж, попытаюсь быть вежливой девочкой.

– Учеба толком не началась. Ознакомительные лекции, – сказала я. – На следующей неделе тестирование на уровень силы и на специальность. Потом нас распределят на целительство и бытовую магию.

– Как испытание прошло?

Тут я не выдержала. Это что же получается, все знали о дурацкой традиции, и мне никто ни слова не сказал? Сволочи!

– Если ты о ночной прогулке по подвалу гимназии, то великолепно, – съязвила я. – Это лучше, чем лошадей на конюшне красть.

Матвей фыркнул, будто я сказала что-то смешное. Наверняка, ему весело, потому что мое «испытание» – ничто по сравнению с кадетскими цуками[4]4
  Цук – резкий рывок поводьями, понукание лошади, но в переносном значении – неуставные отношения между младшими и старшими воспитанниками юнкерских училищ в дореволюционной России.


[Закрыть]. Но я все равно почувствовала обиду. И Карамелька забеспокоилась, уловив мое настроение.

Почему так? С точки зрения здравого смысла это «свидание» – глупость. Достаточно напомнить себе о разнице в возрасте. Я, на минуточку, значительно старше Матвея. И все, что на мне «висит», к романтическим прогулкам не располагает. Но я хотела расслабиться, отдохнуть, поддаться гормонам. И, в итоге, веду себя, как самая обычная юная барышня, зацикленная на парнях.

– Матвей…

Я остановилась, пожалуй, не в самом удобном месте. Людской поток был таким оживленным, что меня пару раз успели толкнуть, прежде чем Матвей уволок меня с середины тротуара к крыльцу булочной. Карамелька спряталась под пальто, высунув наружу мордочку.

– Не лучшее место для разговора, – сказал он.

– Ты специально пригласил меня туда, где невозможно поговорить? – огрызнулась я.

– Думаешь, я много мест знаю, куда можно пригласить девушку? – Он прищурился. – Здесь, хотя бы, меньше шансов попасться кому-то на глаза.

– Ты кого-то боишься? От кого-то прячешься? Или не хочешь, чтобы нас увидели вместе? – выпалила я. И продолжила, не дав ему ответить: – Прости, что не предупредила сразу, но за мной следят после нападения собаки. Если Александр Иванович все тебе рассказал, то не надо объяснять, почему. И ты мог бы сразу сказать, что не хочешь меня видеть, потому что я… – Голос пришлось понизить до шепота. – … дочь преступника.

Теперь обиделся он. Я чувствовала это так же ясно, как собственную злость. И Карамелька недовольно заворчала, прячась под пальто целиком.

– Яра, о том, чья ты дочь, я знаю уже много лет. – К чести Матвея, держался он спокойно. – Вот в чем заключается интерес моего дяди, не знал. Зато теперь понятно кое-что другое.

– Знал? Откуда? – удивилась я. – Только не говори, что и с тобой мы в одной песочнице играли!

– Это навряд ли. – Он улыбнулся. – Я в детстве босяком рос, с детьми из семей аристократов не общался вовсе. Да и потом недолго. После нашей встречи дед определил меня в кадетский корпус. Но я хотел поговорить не о себе…

– Вот так, посреди улицы? – перебила я его.

– Давай вернемся на набережную, там тише.

У Фонтанки, и правда, шум улицы почти не был слышен.

– Будешь мороженое? – предложил Матвей.

Я неопределенно повела плечом, он принял это за согласие и купил два стаканчика у мороженщика с тележкой. Мы расположились на свободной скамейке, с видом на реку.

– Кто бы за тобой не следил, он не стоит рядом, – сказал Матвей. – И не услышит наш разговор. В кафе же столы расположены так близко, что музыка не заглушает слова.

– Ты говоришь так, будто собираешься доверить мне государственную тайну.

– Клятву о неразглашении я не давал. И мог бы промолчать, но по определенной причине не хочу, чтобы между нами были секреты. Во всяком случае, с моей стороны.

– По какой причине? – тут же поинтересовалась я.

– О ней позже. Ты спросила, откуда я узнал, что ты – дочь боярина Морозова. Подслушал. Дедушка позволил мне навестить тебя в детском доме, но после и он, и дядя… да, тот, который Александр Иванович. Они отказались говорить, что с тобой стало. И запретили вспоминать о тебе.

– Нет ничего слаже, чем запрет? – усмехнулась я.

– Ты права, это подстегнуло мое любопытство. Информацию я собирал по крупицам. И, в основном, до поступления в кадетский корпус. Не буду пересказывать, какие разговоры мне удалось подслушать, но…

Он вздохнул, и я вновь почувствовала неуверенность и легкий страх. Не свои, Матвея.

– Не говори, если не хочешь, – предложила я. – Того, что уже сказано, вполне достаточно. И я пойму, если ты… – Я запнулась. – Вернее, понимаю, что от меня лучше держаться подальше.

– Яра, ты не о том думаешь, – произнес он с досадой. – Выслушай, хорошо?

Я кивнула, подбирая языком капельки мороженого. Вкусное. Почему-то уличные стаканчики всегда казались мне слаще шариков из элитных кофеен.

– В общем, из разговоров я понял, что мой дед имел какое-то отношение к тому, что случилось с твоим родом.

Я замерла, боясь пошевелиться. Неужели узнаю что-то новое⁈

– Тогда, в Москве… Дед вроде бы повез меня туда на каникулы. На самом деле, он искал тебя. Вернее, тебя уже нашли по его просьбе. И мне тогда сказали, что Николай Петрович спас тебя, потому что детдом был где-то рядом, и тебя привезли в ближайшую больницу. Но этот детдом располагался в пригороде.

Совершенно этого не помню. Будто стерто из памяти.

– Так что, к Николаю Петровичу тебя, похоже, привез дедушка, – продолжил Матвей. – С моим полетом с дерева это просто совпало.

Интересно, но… бесполезно. Если бы дед Матвея хотел меня убить, то не спасал бы. Может, он хорошо относился к моему отцу?

– Большая часть земель Морозовых отошла Шереметевым. Яра, капает же!

Спохватившись, я отставила руку с мороженым. Со своего Матвей бумажку не снял, но и оно подтаяло.

– Сейчас дам платок…

– Не надо, – сказала я. Вроде бы никто не смотрит в нашу сторону. – Карамелька…

Химера слопала остатки лакомства мгновенно.

– Надо было и ее угостить, я не догадался, – огорчился Матвей. – Отдам ей свое, ты не против?

– Карамелька очень даже за, – заверила я его. – Так что там, насчет земель?

С мороженым Матвея Карамелька расправилась так же быстро.

– Земли, заводы… У Морозовых в собственности нефтяные месторождения были, там три завода, в том числе нефтеперерабатывающий. Ты знала?

– Матвей, откуда? – вздохнула я. – От меня все скрывают.

– Отец твой инженером-конструктором был, а нефтью его двоюродный брат занимался. Еще станкостроительный завод, тоже с добычей нефти связанный. Еще виноградники и вино-коньячный завод. И консервный.

– И все это теперь принадлежит Шереметевым, – заключила я. – Замечательно. Мне-то что с того?

– Яра, Шереметевы – мой род, – тихо произнес Матвей. – И это я пойму, если ты не захочешь со мной общаться.

– Слушай, ты… дурак? – взвилась я. – Ой, только не надо мне читать лекцию о единстве рода, об ответственности за все дела и… бла-бла-бла! Бестужев уже прочел. Вот повезло-то с вами!

– Яра… – Матвей заметно побледнел.

– Что⁈ Бестужевы заняли место Морозовых, Шереметевы владеют их богатствами. Мне вас теперь ненавидеть, что ли? Вы лично отбирали? Вы, как и я, были тогда детьми. Ой, всё!

Я надулась и отвернулась, обнимая Карамельку.

– Яра… – Матвей тронул меня за плечо. – Прости, но я должен был сказать. Я слышал и то, что твой отец невиновен. И дед… он мог…

Последние слова он выдавил с трудом.

– Савка пообещал помочь разобраться, – нехотя произнесла я, – в том, что тогда произошло на самом деле.

– Между вами что-то есть?

– Я уже говорила, он друг. Теперь еще и наставник. Это твой дядя так решил.

– Яра… – Матвей встал и вытянулся передо мной. – Яра, ты мне нравишься. Я могу… надеяться…

Обиду и злость как ветром сдуло. Вот нельзя было начать с этого? Он так мило робеет, что хочется его поцеловать. Ох уж эти гормоны!

– Можешь, – ответила я, глядя на него снизу вверх. – Но при условии, что сначала отдашь все долги Ольге. Я понимаю, что она не смирится, и вообще… Только ты ей должен три свидания.

– Да, разумеется.

Меня окатило волной его радости. Все же есть в эмпатии и приятные моменты. Не нужно гадать, что на уме у парня.

– Можешь начать прямо сегодня, – сказала я. – В три у парфеток собрание в Летнем саду. Там будет Ольга. Пойдешь со мной?

– У меня увольнительная до пяти. И я предпочел бы провести время с тобой. Если тебе надо там быть, то да, пойду, – согласился Матвей.

– Сейчас давай в кондитерскую? – предложила я. – Я Карамельке пирожных или булочек куплю. Кажется, она не наелась.

А я немного замерзла. Все же осень в Петербурге – не теплое время года. К тому же, у воды всегда прохладнее. Да и соглядатаю моему надо показать, что у нас обычное свидание, а не тайные переговоры.

Матвей предложил мне руку, и я оперлась на нее с чувством собственницы.

Глава 60

«Золотых» парфеток пригласили в Кофейный домик, «серебряных» – в Чайный. И, в целом, мероприятие было похоже на заседание женского клуба. Кто б заранее об этом сказал, так я б подумала, вступать в него или нет.

В Кофейный домик я вошла под руку с Матвеем. К слову, благодаря ему не пришлось плутать по Летнему саду.

Мы не опоздали, но пришли одними из последних. И, оказалось, что Матвея знают все старшекурсницы. Я успела заскучать, пока он со всеми здоровался. А новички выстроились в очередь, чтобы с ним познакомиться.

Внимание всех присутствующих было приковано к нашей паре, и я не сразу заметила Ольгу, а рядом с ней – Бестужева. Они и не стремились к нам подойти. Когда я увидела их, то Ольга порывалась уйти, а Сава удерживал ее за руку и что-то говорил, наклонившись к уху.

Можно считать, маленькая месть удалась. Жаль, что мои объяснения успокоят Ольгу. А вот Бестужева я тут увидеть не ожидала.

– Я его не приглашала, – сказала я Матвею шепотом, улучив момент.

Он тоже заметил Бестужева и хмурился, поглядывая в его сторону.

– Пойдем. – Матвей потянул меня к Ольге и Савелию. – Подойдем первые.

Я не сопротивлялась, хотя очень хотелось сделать вид, что я их не знаю. Ольгу – из-за вранья насчет испытания, пусть даже лично мне она ничего не обещала. Савелия – из-за его детских обид. Но…

– Привет, Олечка! – обрадованно воскликнула я. – Сюрприз! Смотри, кого я тебе привела!

– Мне? – переспросила Ольга.

Ее обида и злость сменились растерянностью. С Бестужевым я не поздоровалась, он был занят тем, что обменивался рукопожатием с Матвеем. А еще он закрылся, я его не чувствовала. Что ж, тем лучше. И он не ощутит моих эмоций.

– Конечно, тебе. – Я сделала вид, что удивилась вопросу. – Ты ведь просила меня держать связь с Матвеем. Я подумала, что это прекрасная идея, привести его сюда. Разве ты не рада?

Ответить она не успела. Матвей не грубо, но решительно отодвинул меня в сторону.

– Здравствуй, Оля, – сказал он. – Отойдем, поговорим?

Похоже, Ольга, и правда, в него влюблена, как кошка. Она тут же забыла обо мне, ее захлестнула радость.

– Конечно. Мы можем выйти. Мне необязательно присутствовать…

Матвей взял ее под руку и повел прочь из зала, где вот-вот должно было начаться заседание клуба парфеток. А мы с Бестужевым… остались.

– Умеешь ты портить сюрпризы, – сказал он с усмешкой.

– Прими мои соболезнования. Как ты? Все в порядке?

Говорить вежливо, но холодно, я умела. Эти слова прозвучали бы для Бестужева иначе, если бы он не заблокировал эмоции. Он почувствовал бы, что я искренне переживаю, хотя хочу казаться отстраненной. Но он в очередной раз сделал выбор.

«Он уверен, что скрывать чувства – лучшее проявление любви?» – промелькнуло в голове.

Бестужев шагнул в сторону, взял с ближайшего стула букет цветов, протянул его мне.

– Хотел сделать сюрприз, – произнес он. – Примешь цветы? Или сразу выбросить?

– Мы договаривались… – прошептала я.

Он не позволил договорить, наклонился ко мне, вцепившись в руку, выдохнул в ухо:

– Не для них. Мы пара, ты забыла?

Со стороны, наверное, это выглядело так, будто Бестужев вручил мне цветы и наклонился, чтобы поцеловать.

– Разве ты меня не бросил? – прошипела я, забирая букет.

Ответ Бестужеву пришлось отложить. Всех попросили занять места, одна из старшекурсниц начала выступление с приветственным словом для новеньких парфеток.

Возможно, я не злилась бы так сильно, если бы Сава не закрылся, если бы я могла чувствовать его. Что угодно – разочарование, обиду, презрение. Но чувствовать! Понимать, что у него на сердце. Вот она, обратная сторона эмпатии.

Карамелька, до этого дремавшая под пальто и ухитряющаяся оставаться незаметной, высунула наружу мордочку. К счастью, все смотрели на выступающую. Все, кроме Бестужева. А я не слышала ни одного слова и мечтала покинуть это идиотское собрание.

Карамелька взглянула на меня, словно спрашивала: «Хочешь, организую побег?»

«Нет, – ответила я ей мысленно. – Нельзя. Сиди тихо».

После приветственной речи перешли к организационным моментам. Оказалось, парфетки занимаются благотворительностью и волонтерством: помогают детским домам, больницам, бездомным людям и животным. Из-за Бестужева, сверлящего меня взглядом, ничего, кроме раздражения, это не вызывало. Хотя, разумеется, ничего плохого гимназистки не делали. Очень даже наоборот. Встать и уйти – никак нельзя. Это даже не вопрос вежливости, это вопрос чести.

А внутри клокотали гормоны. Потому что эмоции, как обычно в толпе, гасила Карамелька. Их я ощущала приглушенно – и свои, и чужие. Все, кроме тех, что испытывал Бестужев. И как же это бесило!

И Матвей, ушедший с Ольгой, бесил. И…

Новеньких парфеток стали вызывать по одной, предлагая представиться и рассказать пару слов о себе. Я чуть не пропустила свою очередь, потому что Ольга и Матвей вернулись и заняли свободные стулья рядом с Савелием.

– Яромила Мо…

Савелий больно ущипнул меня за ногу. Я чуть не взвизгнула от неожиданности, маскируя замешательство под кашель. Вот это реакция! Я чуть не оговорилась, а он успел заметить и помешал мне совершить фатальную ошибку.

– Прошу прощения. – Я улыбнулась. – Яромила Михайлова, жила и училась в Москве. Люблю своего парня, спорт и котиков.

В подтверждение моих слов Карамелька переползла на шею и улеглась там пушистым воротником.

– Ой, какая кошечка! Какая милая! Как ее зовут? – послышалось с разных сторон.

К счастью, после представления официальная часть закончилась, и всех пригласили в соседнюю комнату с резными буфетами, где угощали кофе и пирожными. Я сразу направилась к выходу, но Карамелька возмущенно запищала, почуяв еду. И почти сразу Бестужев протянул мне бумажную тарелочку с двумя эклерами.

– Между прочим, я тебя кормила, – сказала я Карамельке.

Но та проглотила лакомство и спряталась под пальто. Хорошо, что есть она умудрялась так, что никто этого не замечал. А то я не отвертелась бы от вопросов о кошечке, любящей эклеры.

– Яра, ты уже уходишь? – спросила Ольга.

– Душно. Хочу на воздух, – соврала я.

– А, да, тут тесновато. Пойдем вместе.

Мы вышли из Кофейного домика, и я подошла к перилам, уставившись на Фонтанку.

– Вы договорились? – спросила я у Ольги. – О свиданиях?

Матвей и Савелий тоже вышли на набережную, но отошли в сторону и разговаривали. Вроде бы, даже дружелюбно.

– Можно и так сказать, – усмехнулась Ольга. – Матвей в очередной раз сказал, что я ему безразлична. И подтвердил, что сходит со мной на три свидания, но я должна знать, что ему нравится другая девушка.

Я взглянула на Ольгу, хотя и без того, по ее эмоциям, поняла, что она знает имя.

– Яра, это уже слишком, – сказала она. – Все же и у меня есть гордость.

– Оля, я…

– Не надо! Я не хочу слушать о том, что ты не хотела, но так получилось. Не хочу ни о чем говорить. При встрече делай вид, что мы незнакомы.

Она развернулась и почти побежала по аллее сада, стуча каблуками. Матвей и Савелий проводили ее взглядами, а после подошли ко мне.

– Завтра в шесть, как обычно, – произнес Савелий. – Пора проверить твои успехи. Пока.

– Ты мог бы не обижаться, а выслушать, почему я так поступила! – не выдержала я.

– Обижаться? – Он удивленно приподнял бровь. – Яра, я ухожу, потому что есть, кому тебя проводить.

И он ушел, отсалютовав Матвею.

– Зачем ты сказал Оле, что мы встречаемся? – набросилась я на него. – Не я придумала притворяться влюбленной в Саву. Это все твой дядя! Разобрался бы сначала с ним!

– Я сказал Оле, что ты мне нравишься, – поправил меня Матвей. – Ты просила поставить точку в наших с ней «недоотношениях», и я это сделал. Яра, ты мне очень нравишься. Но встречаться с тобой, пока ты притворяешься девушкой Бестужева, я не буду. Я не против вашей дружбы. Я понимаю, что Сава тебя обучает. Но он не будет дарить тебе цветы, если мы будем встречаться.

– Значит, встречаться мы не будем, – произнесла я, едва сдерживая слезы. – Или твой дядя рассказал тебе не все, или ты не понимаешь, что я в безвыходном положении.

– Ты крепостная императора, а не моего дяди, – тихо сказал Матвей.

Я швырнула бы букет гербер в Фонтанку, исключительно от злости. Но вовремя спохватилась, что позволила гормонам управлять мной. А цветы ни в чем не виноваты. Поэтому я крепче сжала стебли и зашагала прочь от Матвея.

– Яра! – окликнул он. – Выход не там. Тот, что тебе нужен. И я все же тебя провожу. Нам в одну сторону.