Текст книги "Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василиса Мельницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Глава 28

Времени на то, чтобы вернуться домой и переодеться, могло и не хватить, поэтому к директрисе я отправилась в белоснежной паре: юбке-брюках, целомудренно закрывающей колени, и пиджаке с коротким рукавом. Волосы я благоразумно заплела и спрятала под шляпку. Это только в кино морской ветер красиво треплет распущенные кудри. В реальности они не перепутаются так, что потом не расчесать, лишь при полном штиле. Плавали, знаем.

А вот топсайдеры пришлось взять с собой. Для визита в гимназию я обула подходящие случаю босоножки на высоком каблуке. Благо, погода позволяла. Дождь перестал лить еще вчера, день выдался солнечным и очень теплым.

К слову, сегодняшнее утро не омрачила стычка с Клавой. В ванной комнате она пробыла недолго и свинство после себя не оставила. Проснувшуюся совесть я заткнула быстро. Напомнила себе, что игра уже началась, и спасать Клаву лишь потому, что Бестужев на нее нарычал… недальновидно.

И вообще! Может, все обойдется? Я не представляла себе, как можно заставить девушку раздеться в зале, полном гостей. Мне же говорили, что нужно лишь поздороваться со стариком и пожелать ему здоровья. Предстать перед ним нагой я не согласилась бы ни при каком раскладе.

Кроме Ольги, Бестужева и меня никто не знал об этом особенном условии. Ах, да! Еще Шереметев. Мои «подельники» не пожелали объяснить, как разденут Клаву.

– Ой, я не знаю, – отмахивалась Ольга и указывала на Бестужева. – Это все он!

– Увидишь, – загадочно улыбался Бестужев.

Мое присутствие на этом то ли приеме, то ли званом вечере не обсуждалось. Бестужев заявил, что я приглашена – и точка.

И все же сейчас это занимало меня меньше, чем визит к директрисе.

Ждать не пришлось. В приемной, кроме меня, сидели уже знакомый старик, без своей подопечной, и мужчина лет сорока в щегольском клетчатом костюме, в очках в золотой оправе и с зонтом-тростью.

Секретарь доложила обо мне директрисе, и та сама вышла в приемную.

– Господа, вы же не откажетесь пропустить вперед юную барышню? – обратилась она к мужчинам. – Это ненадолго, уверяю вас.

Оба взглянули на меня с любопытством, однако возражать не посмели. Я же заволновалась сильнее. Это что же такое важное директриса хочет мне сказать, что ради этого просит подождать людей, определенно более значимых, чем я? Я прошла в кабинет, стараясь не стучать каблуками.

– Добрый день, Вера Васильевна, – произнесла я вежливо.

Она была немолодой, но выглядела хорошо для своих лет. Возраст выдавали руки – холеные, но с едва провисающей у запястий кожей и едва заметными старческими пятнами. Светлые волосы собраны в аккуратный пучок. Седых прядей я не заметила. Фигура худощавая, почти плоская грудь, абсолютно ровная спина. Казалось, что маленькое лицо почти полностью скрывают огромные очки с толстыми линзами. Такими толстыми, что глаза казались большими и круглыми, как у совы.

Странно, почему она не избавилась от близорукости. Аристократы очки носят для солидности. Это у простых людей нет денег на специалиста с высшим уровнем силы, а она навряд ли настолько бедна. Впрочем, не мое это дело.

– Здравствуй, Яра. Вижу, нет необходимости представляться. Что ж, рада познакомиться лично. Надолго я тебя не задержу. Не ошибусь, если предположу, что Николай Петрович не успел перед смертью обсудить с тобой учебу в нашей гимназии?

– Не ошибетесь, – подтвердила я.

– Да, он говорил, что откладывает разговор до окончания школы, – сказала Вера Васильевна. – Жаль, что так получилось. Он был хорошим человеком.

Я лишь склонила голову в знак согласия. Похоже, Николай Петрович и директрисе успел помочь. Но отчего же близорукость не вылечил? Ай, опять я не о том думаю!

– Учеба оплачена, – продолжила она. – Кроме того, есть небольшой фонд для оплаты дополнительных занятий, если в них будет необходимость. Если деньги не будут потрачены, ты получишь их по окончании гимназии. Ежемесячно ты будешь получать стипендию. Вот банковская книжка. – Она протянула мне документ и озвучила сумму содержания. – Направление выбрала?

– Лечебное, – ответила я.

– Посмотрим, как пройдешь тесты. И на уровень силы, разумеется. В общем-то, это все. Если позволишь, я дам тебе совет…

– Да, конечно. – Я нервно сглотнула.

– Кроме меня, никто не знает о твоем происхождении. Будет лучше, если так и останется. Не делись этим даже с подругами. Никто из них не вправе требовать твои документы. Можешь спокойно говорить всем, что Николай Петрович – твой дедушка.

– Благодарю, Вера Васильевна. Я не из болтливых.

Не в моих это интересах.

– Если будут проблемы, можешь обращаться. – Она улыбнулась. – Иди, Яра. Кажется, тебя ждут.

Бестужев, и правда, ждал. На сей раз у черного лимузина. Подозреваю, что и его он позаимствовал у отца. Вместе с шофером.

– Все в порядке? – спросил Бестужев, окинув меня оценивающим взглядом.

– В полном, – заверила я его.

Не знаю, просыпались ли во мне способности эспера или это моя впечатлительность, но после визита к директрисе мне казалось, что сегодня я получила последний подарок судьбы, последнюю поблажку. Николай Петрович сделал для меня все, что мог, и дальше придется крутиться самой. Не на Бестужева же рассчитывать, в самом-то деле.

– Потом расскажешь, – сказал он. – Ты прекрасно выглядишь. Похоже, морская прогулка для тебя не в новинку.

– Похоже, – хмыкнула я.

– Только обувь…

– С собой. – Я помахала сумкой с топсайдерами у него перед носом. – Не хотела пачкать подошву уличной грязью.

– Туше, – рассмеялся Бестужев.

В салоне лимузина шумная компания уже что-то праздновала. Ольга и Клавдия сидели рядом, напротив них расположились двое парней.

– Зяму ты знаешь, – сказал Бестужев. Я махнула рукой Зиновию Лопухину. – А это Глеб Романов, брат Оли.

Брат-близнец, абсолютно непохожий на сестру. То есть, какие-то черты можно назвать семейными – разрез глаз, форма носа. Но рядом с блондинкой Ольгой брюнет Глеб на ее близкого родственника не походил.

Мы пожали друг другу руки. Лимузин почти незаметно тронулся с места.

– Яра, держи! – Клава подала мне бокал с игристым вином. – Сава, с тебя тост!

Как пить и не пьянеть, меня научил Николай Петрович. Я не понимала, как это работает, но заранее начерченная кровью на левом запястье руна позволяла оставаться трезвой около двенадцати часов. Ее скрывал широкий браслет из камней, купленный пару лет назад на Черноморском побережье. Вполне подходящий аксессуар для прогулки на яхте.

Тост я благополучно прослушала, вино чуть пригубила. И устроилась рядом с Бестужевым, позволив ему положить руку мне на плечо. В статусе его девушки есть неоспоримые преимущества. Можно наплевать на приличия, прикрыть глаза – и дремать, не участвуя в общем разговоре. Ночью я почти не спала, разбирала вещи. И без них не уснула бы, так нервничала перед встречей с директрисой.

«И какой из этого вывод, Яра? Самый простой. Отсидеться в уголке не удастся. Скоро ты начнешь бояться собственной тени. И виной всему… неизвестность. Ты все еще не представляешь, что делать дальше. Два года учебы… это так мало. А что, если… тебе довериться Бестужеву?»

Задав вопрос самой себе, я вздрогнула. И как такое в голову могло прийти! Хотя… может… не зря пришло?

– Ты чего? – шепнул Бестужев. – Сон плохой приснился?

– Ага, – согласилась я. – А почему тихо?

Вот же они, наши спутники: Ольга, Клава, Зяма и Глеб. Пьют шампанское, закусывают шоколадом и фруктами, смеются. Но беззвучно.

– А, ерунда. – Бестужев махнул рукой и по ушам ударила какофония звуков: музыка, громкий смех. – Мы почти на месте. Где там твои туфельки?

Он и так умеет? Звуковая завеса – это серьезный уровень. А я, пожалуй… дура. Довольствуюсь тем, что знаю о Бестужеве из официальной хроники и сплетен, и совершенно не интересуюсь им самим. Он ведь и раньше способностей не скрывал.

– Проснулась? – спросила Ольга. – Савка сказал, тебе лучше отдохнуть до того, как мы в море выйдем. Мы и не мешали.

– Спасибо, – отозвалась я. – И прошу прощения…

– А, забей! – отмахнулись от меня чуть ли ни хором.

Лимузин мягко остановился.

– Прошу всех на борт «Виктории», – улыбнулся Бестужев.

Глава 29

С нарядом я немного промахнулась. Бестужев не упомянул класс яхты, и я решила, что это моторное прогулочное судно, с просторной палубой под навесом. Для парусной яхты больше подошли бы обычные брюки, да и теплой одеждой я не озаботилась. Но девчонки щеголяли в шортах, а Бестужев говорил что-то о пикнике, значит, все в рамках приличий.

Я фыркнула про себя. Приучила меня Лариса Васильевна к этим «рамкам», куда деваться.

– Ты не сам поведешь яхту? – спросил Глеб у Бестужева.

– Не сегодня, – ответил он.

– Не его яхта, не видишь, что ли? – одернула брата Ольга. – У Савки… помельче.

– Я и с этой справлюсь, – ровно произнес Бестужев. – Но не хочу. Я отдыхать собрался, а не впахивать.

На причале нас встретил капитан. Уже отсюда открывался прекрасный вид на Финский залив. Безоблачное голубое небо на горизонте соприкасалось с морской синевой.

Бестужев подал мне руку, помогая пройти по трапу.

– Ты и самолетом управлять умеешь? – спросила я шутливо.

– Я не пилот разума, если ты об этом, – ответил Бестужев. – Немножко яхтсмен. Состою в Императорском яхт-клубе.

Немножко? Сомневаюсь…

– Ты ничего о себе не рассказываешь.

Прозвучало, как обвинение, хотя я закладывала другой смысл в свои слова. Хотела добавить, что мне интересно узнать о нем больше, но Бестужев опередил.

– Ты удивительно не любопытна, – обронил он равнодушно.

Опять дразнит? Скорее всего. Его глаза озорно блеснули, и он отвернулся. Я не единственная гостья, другие тоже требовали внимания. К тому же, команда яхты состояла из капитана и двух матросов, и нами Бестужев занимался сам. Он сказал капитану, что можно отправляться, и пока судно медленно отходило от причала, напоминал нам о правилах безопасности.

Под парусом я никогда не ходила, поэтому слушала внимательно. Ольга, Глеб и Зяма, очевидно, все знали, но Бестужева не перебивали. Клава же определенно чего-то боялась. Она намертво вцепилась в ванты обеими руками и бросала опасливые взгляды за борт, на водную рябь.

Я тоже держалась, но за леер. И внимала. Гик бьет один раз. Никогда между снастью. Одна рука для себя, другая – для лодки. И стопоры не трогать. По сути, ничего сложного: держаться за ванты или леера, не хватать то, что движется, не мешать команде и смотреть под ноги. И беречь голову от алюминиевой трубы, которой может прилететь в любой момент. Можно еще короче: найти безопасное место, крепко держаться и наслаждаться видами. Хотя, как я поняла, самое безопасное место на парусной яхте для пассажира – это каюта. Но в каюту никому не хотелось.

Бестужев раздал всем спасательные жилеты. Поручил взбледнувшую Клаву заботам Глеба, а меня утащил на ют.

– У тебя нет морской болезни, – уверенно заявил он. – А Клавку сейчас выворачивать начнет.

– Так надо помочь, – дернулась я.

– Без нас помогут, – отрезал Бестужев. – Зяма тоже яхтсмен, а близнецы лечебное дело изучают. Ты лучше посмотри, как красиво вокруг.

Красиво, кто б спорил. Берег стремительно удалялся, полотнище паруса выгнулось дугой, поймав ветер. Бестужев как-то незаметно встал так, что закрыл меня со спины, и обе его руки легли на леер.

Я не возражала. А смысл? Он все равно сделает по-своему.

– Мне любопытно, – сказала я.

– Что? Не расслышал.

Не так уж тут и шумно.

– Любопытно, – повторила я, уверенная, что он прекрасно меня понял. – И, знаешь… Я помню, что тебе нравится меня дразнить. И даже не возражаю. Но, если постоянно… это утомляет.

Бестужев посопел мне в ухо и спросил:

– И что же тебе любопытно?

– Какой ты… настоящий.

На сей раз молчание длилось дольше.

– А оно тебе надо? – поинтересовался он, наконец.

Я фыркнула и ничего не ответила.

Клаву откачали быстро. Как я поняла, парочку рун на такой случай знали все, кроме меня. Правда, с ее страхом лечебная магия не справилась, и Клаву отправили в каюту. Глеб вызвался составить ей компанию.

Вскоре впереди показался островок с удобным для яхты причалом. Там мы и высыпали на берег, прихватив корзины с едой и пледы. Бестужев сказал, что в следующий раз можно и до Ладоги дойти, через канал, в обход Невы, но яхту взять моторную.

– Я купаться. Кто со мной? – Зяма шустро стащил с себя одежду, оставшись в плавках.

Глеб последовал его примеру.

– Вода холодная, – недовольно протянула Ольга.

– Я плавать не умею, – сказала Клава.

– А у меня купальника нет, – сообщила я.

– Купальник не проблема. – Бестужев расстелил в тени одеяло. – В каюте можешь выбрать подходящий.

Он купаться не спешил.

– А ты? – поинтересовалась я.

– Кто-то должен жарить мясо.

– Я тебе помогу, – предложила я.

В конце концов, кто-то и тарелки должен расставить, и закуски. В корзинах хватало снеди: канапе из козьего сыра и овощей, тарталетки с разнообразной начинкой, нарезанные фрукты, пара бутылок красного вина и соки.

Ольга с Клавой отправились на прогулку по острову. Глеб и Зяма плескались возле берега. Бестужев сосредоточенно колдовал над мангалом.

А ведь это моя первая вылазка на природу этим летом. Николай Петрович собирался отправить нас с Ларисой Васильевной на море после моих выпускных экзаменов. После мы, несомненно, посетили бы Кисловодск, вместе с ним. Но привычный ход вещей нарушила смерть, и о каком-то отдыхе я не задумывалась. И вот…

Как же хорошо тут. Солнышко припекает. Волны шелестят, набегая на берег. Позади шумят деревья. Красавица яхта качается на волнах. Чайки орут. Жизнь продолжается.

Я вдруг поняла, что по щекам текут слезы.

– Сав, я вдоль берега пройдусь, – крикнула я Бестужеву и, разувшись, пошла по песку, позволяя воде лизать мои босые ступни.

Успела заметить, что он смотрит мне вслед, но не обернулась. Если уж расклеилась так невовремя, лучше побыть одной. Далеко не пошла: выбрала валун посимпатичнее и расположилась на нем, уставившись на море.

Бестужев проявил тактичность. Он пришел за мной, но не сразу. Я уже успокоилась и подумывала о том, чтобы вернуться к остальным.

– Пойдем, мясо почти готово, – сказал он, подойдя.

– Ага, – согласилась я.

– Яр, ты как? В порядке?

– Ага.

– Яра, выходи за меня.

– Чего⁈

– Не прокатило, – вздохнул Бестужев. – Что ж ты в третий раз не «агакнула»!

– Ах, ты…

Я погналась за ним. Без какой-то определенной цели, просто… кажется, он этого и добивался. А бегать по песку, пытаться столкнуть друг друга в воду, визжать и смеяться… и правда, весело.

Бестужеву удалось макнуть меня в море. Он же и сушил мою одежду, как тогда, в машине, после дождя. А потом мы ели шашлык, пили вино и болтали – все вместе.

Настроение стремительно повышалось. Мне хотелось всех любить, даже Клаву. А Бестужев и вовсе казался замечательной партией. А что? Если он такой… влюбленный… Может, и мое прошлое его не отпугнет? Вдруг по его просьбе император мне вольную даст? Или что там крепостным положено…

– Савушка, твое предложение в силе? – поинтересовалась я, когда Глеб настраивал струны гитары.

К счастью, не для Бестужева. Хватит с него талантов.

Бестужев посмотрел на меня, нахмурился и отобрал бокал с недопитым вином.

– Протрезвеешь, тогда отвечу, – пробурчал он. – Если спросишь.

– Я не пьяная, – запротестовала я. – У меня вот…

Хотела показать ему руну и обнаружила, что ее нет. И только тогда сообразила, что морская вода ее смыла.

– Не пьяная, – согласился Бестужев ласково. – Посиди тихонько, давай Глебушку послушаем.

И пел, и играл Глеб красиво. И профессионально. Я достаточно разбиралась в музыке, чтобы понять это. Они и дуэтом с Ольгой спели.

– Как же хорошо! – вполне искренне воскликнула Клава, когда стих последний аккорд.

– Хорошо сидим, – согласился с ней Бестужев.

– Кхм… пользуясь случаем… – откашлялся Зяма. – Клавдия, приглашаю вас на семейное торжество…

– Я уж пинать его хотел, – шепотом поделился со мной Бестужев. – А он, оказывается, случая ждал.

– Мне в кустики надо, – сказала я.

– Я провожу.

– С ума сошел⁈ Я без тебя справлюсь.

– Я не буду подглядывать.

– Хватит шептаться, – возмутилась Ольга. – Вы же не одни!

– Оставь их. Савушка влюблен, – с насмешкой произнес Глеб. – В очередной… Ай! – заорал он вдруг и набросился на сестру: – Чего щиплешься⁈

Я встала и шатающейся походкой побрела к зарослям. Бестужев топал следом, периодически не позволяя мне свернуть в сторону. Развезло меня знатно, все же пила я редко и без удовольствия. Позади вновь зазвучала гитара.

Возвращались мы также молча, но шли рядом. Я даже позволила Бестужеву взять меня за руку. Он ухитрялся сжимать мою ладонь и, одновременно, водить по ней подушечкой большого пальца. Это оказалось неожиданно приятно, и приходилось напоминать себе, что я пьяна, оттого и чувствую влечение к этому наглому парню. А вовсе не потому, что он мне нравится!

– … про призрака расскажи. – До нас долетел обрывок фразы.

Какой еще призрак…

– О, вот и Яра, – обрадовался Зяма. – Оль, рассказывай!

Бестужев помог мне сесть и устроился рядом.

– Время для страшилок? – усмехнулся он.

– Да байки это, – отмахнулась Ольга. – Не видел его никто. Им только первокурсниц пугают.

– Расскажи, – попросила и я.

– Говорят, старый владелец стал призраком и бродит по дому в новолунье.

– По какому дому? – не поняла я.

– Да в гимназии, – сказала Клава. – Это же бывшее поместье бояр Морозовых.

Меня пробрал такой озноб, что я разом протрезвела.

Глава 30

И вот почему я такая… нелюбопытная? Ладно, о бывшем имуществе семьи Морозовых я нигде не могла узнать. Может, где-то в архивах и сохранилась информация, но, во-первых, в архивы пускали только совершеннолетних, а, во-вторых, такой запрос тут же вызовет подозрения. Но могла же я поинтересоваться историей гимназии! Мне ведь показалось, что это чьи-то бывшие владения.

Но… дом моих предков? То есть, предков Яромилы. Да моих, блин! Моих.

– Разве гимназии всего десять лет? – не удержалась я от вопроса.

– Почему десять? – удивилась Клава. – Больше пятидесяти. Поначалу она в другом месте располагалась, а потом Алексей Игнатьевич Морозов передал дом с библиотекой и парком Санкт-Петербургской губернии. А губернатор постановил, что там будет располагаться женская гимназия для одаренных.

Выходит, это поместье не отняли, его мой прадед добровольно губернии отписал. Ох, мне б промолчать…

– С чего ты решила, что гимназии десять лет? – спросил Глеб.

– Да я… так… – растерялась я.

– Наверное, подумала, что поместье из конфискованного имущества предателя? – в разговор вступил и Зяма. – Это лет десять назад и случилось.

– Я тоже так подумал, – неожиданно пришел мне на помощь Бестужев. – Оль, так что там с призраком?

– Старый хозяин призраком и стал, – сказала она. – Говорят, в подвалах есть тайные комнаты и подземный ход. Только куда он ведет, неизвестно.

– Как и то, есть ли ход, – хмыкнула Клава.

– Чушь это, как и призрак Морозова, – отрезала Ольга. – С чего бы ему не упокоиться, как добропорядочному мертвецу?

– А, так ты не знаешь! – обрадовалась Клава. – Он сокровища охраняет, что в тайных комнатах спрятаны.

– Конечно, – рассмеялся Глеб. – И никто за эти годы подвалы не обследовал? Не просканировал?

– Найти сокровища могут только Морозовы, – сказала Клава. – Комнаты запечатаны их кровью.

– Тогда их уже никто не найдет, – усмехнулся Зяма. – Рода больше нет.

– Мм… Разве дочь предателя не помиловали? – спросил Бестужев.

Я перестала дышать.

– Она умерла вскоре после казни отца, – сказал Зяма. – В каком-то приюте погибла в пожаре.

– Хватит! – воскликнула Ольга. – Другой темы для разговора нет? Зачем вы это вспоминаете?

– Поддерживаю. – Бестужев поднялся. – Возвращаться пора. – И шепнул мне, когда все зашумели, собирая вещи: – Яр, тебя совсем развезло. Пойдем, отведу в каюту.

Только тогда я поняла, что меня бьет озноб. Да такой, что зуб на зуб не попадает. И отчасти Бестужев прав, это от вина. Будь я трезвой, смогла бы себя контролировать.

– Лучше в воду окуни, – процедила я, стараясь не лязгать зубами.

– С ума сошла? Сильнее замерзнешь. Простудишься.

Отмахнувшись, я побрела к воде.

– Яра совсем не умеет пить, – услышала я за спиной голос Ольги.

– Она топиться пошла? – определенно обрадовалась Клава.

– Савка, ты ее не остановишь? – немного нервно поинтересовался Глеб.

– Потом выловлю, – с едва уловимой угрозой ответил ему Бестужев. – И откачаю. Может быть.

Он все же догнал меня у самой кромки воды. Подхватил на руки, не позволяя волнам лизнуть босые ноги.

– Отпусти, – попросила я. – Лучше сейчас протрезветь, чем за борт свалиться.

– А не надо было руны кровью рисовать, – фыркнул он. – Про откат не знала? Я тебя научу, как без магии пить и не пьянеть.

– Обойдусь. Сава, пожалуйста…

Я заорала, как резаная, погружаясь в холодную воду. Заговорил зубы – и опустил руки. Гад.

Об откате я знала. Выпитый алкоголь в воду не превращался. Руна как-то блокировала биохимические процессы его расщепления. И избавляться от нее следовало перед сном, если выпито немного. А если много, то и вовсе с лекарством. Оно у меня есть. Дома. Я же не предполагала, что буду купаться.

– Полегчало? – спросил Бестужев, вновь поднимая меня на руках.

– С-спасибо… – выдавила я.

Очень удачно получилось: приступ паники удалось замаскировать под опьянение. Надо учиться пить без последствий.

Бестужев отволок меня на яхту и оставил в каюте. С полотенцем. Сказал, чтобы посидела и подумала над своим поведением. Обидеться не получилось: радость, что меня оставили одну, оказалась сильнее.

И как так получилось, что я «умерла»? Кто распространил этот слух? Зачем? Если Александр Иванович к этому как-то причастен, то почему мне ничего не сказали? И не проще ли было и документы «потерять»? Сделали бы меня внучкой Николая Петровича официально! Так ведь нет… оставили крепостной императора. Так в чем смысл моей мнимой смерти?

Задавать эти вопросы некому. Да и бессмысленно. Только император может ответить, для чего я ему нужна. Может, ждет, что я ему сокровища Морозовых добуду?

В призраков я не верила. В то, что прадед мог припрятать что-то «на черный день» – вполне. Но, если бы об этом было известно, то сокровища забрали бы еще у отца, перед казнью. И навряд ли его убили из-за них. Так что призрак и тайные комнаты в подвалах гимназии – обыкновенная байка.

– Ты как? – В каюту спустилась Ольга.

– Жива, – улыбнулась я.

– Да это понятно. – Из шкафа в стене она достала спортивный костюм и женское белье. – Переоденься в сухое.

– Э-э…

– Мое это, – объяснила Ольга. – Тебе подойдет по размеру. Я ж не в первый раз с Савкой на яхте, всякое бывает. Он твою одежду высушить может, но тут не Финский залив, а Балтийское море. Оно все же солоноватое. После второго купания ткань точно колом встанет. А размер обуви у тебя какой?

Я не стала ломаться. И через несколько минут вышла на палубу вместе с Ольгой. Солнце еще не село, но клонилось к закату. Яхта набирала скорость, расправив паруса.

– Савка там. – Ольга махнула рукой в сторону юта. – Яра, ты… прости. Не мое это дело, но он мой друг, и… – Она вздохнула. – Ты ему нравишься.

– И дальше что? – спросила я, так как она молча буравила меня взглядом.

– На самом деле, он… – Она зябко повела плечами. – Ты и сама скоро поймешь. Он настоящий с теми, кто ему нравится. Но… держись от него подальше.

– Целее буду? – усмехнулась я.

– Нет. Тебя он в обиду не даст. Это у него будут проблемы. Его семья тебя не примет.

– Я в этом и не сомневалась. Оля, я прекрасно понимаю, почему вы сейчас приняли меня в свою компанию. И иллюзий не питаю. Я знаю свое место.

– Яра, не обижайся. – Она схватила меня за руку. – Ты не права. Мы не такие ужасные снобы, как о нас говорят. Но мы еще во многом зависим от правил, установленных нашими родами.

– Да все в порядке. – Я мягко высвободила руку. – Никаких обид.

На ют я не пошла, осталась у борта. И Бестужев меня не искал. Оставалось только гадать, не прочитал ли он мои настоящие эмоции, как обычно. И не связал ли дикий, почти животный страх с разговором о Морозовых.