Текст книги "Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василиса Мельницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Глава 49

О том, что вокруг Испод, а не парк гимназии, я догадалась не сразу. В полутьме некогда было рассматривать окрестности. Просто собака внезапно исчезла, и я бросилась наутек. Только с перепугу направление перепутала, и прибежала не к главным воротам, а к конюшням. Там я и заподозрила неладное.

Что людей нет, не удивляло. Желающих прогуляться в такую погоду мало. Но в конюшнях стояла тишина, а это очень странно. Прислушиваясь, я заметила и то, что фонари не горят, и то, что дождь не идет, и то, что очертания зданий размыты.

Небо было серым, даже чуть сизым, будто его затянуло грозовыми тучами. Но света все же хватало. Отдышавшись, я осмотрелась. Вроде бы рядом никого, но выходить из Испода страшно. Собака осталась в парке, а я далеко от выхода.

Пройтись? Местность выглядит так же, не заблужусь. А если из кустов вывалится кто-то пострашнее бешеного пса? Живчик, например.

Я оглянулась, испытывая иррациональное желание заорать. Смысла в этом нет, никто не услышит. Вернее, тот, кто может спасти, не услышит. А тот, кто может сожрать, наоборот.

Как я это сделала? Зачем⁈ Ведь не собиралась же!

Закрыв глаза, я пожелала вернуться в обычный мир. Все же теперь я рядом с конюшнями, там можно спрятаться. И там есть сторож!

Как выяснилось, одного желания недостаточно. Я открыла глаза и убедилась, что ничего не изменилось. Очевидно, есть какая-то хитрость, о которой мне еще не рассказали. Может, надо обязательно сжать пространство? Но как⁈ Этого я тоже не умею.

Я все же попыталась. Вытянула руку, подражая Александру Ивановичу и представила, будто сминаю лист бумаги. Пространство вокруг меня исказилось, будто отражение в зеркале стало кривым, как в комнате смеха. Но и после этого выйти из Испода не получилось.

Зато рядом появилась первая тень. Взвизгнув, я кинула в нее огненный шар. Тень сгорела, но из-за макушек причудливо изогнутых деревьев показались еще три. Хорошо, что стихийной магией я неплохо владею. Но что мне делать, если их станет больше? А если появятся живчики или духи?

Я представила лицо Александра Ивановича и мысленно взмолилась о помощи. Бестужев говорил, что очень сильные эсперы могут передавать мыслеречь даже на расстоянии. Я понимала, что это бесполезно, ведь я – начинающая, но сдаваться не собиралась. Заодно и Бестужева позвала.

Моей ноги кто-то коснулся, и я отпрыгнула в сторону, одновременно формируя новый огненный шар.

На земле сидело маленькое существо, очень похожее на котенка. Шерсть лохматая, уши длинные, а за спиной – крылья. Весь черный, а отдельные шерстинки то ли белые, то ли седые. Создавалось впечатление, что котенок припорошен инеем. Он сидел на задних лапках, умильно сложив передние, и таращился на меня огромными янтарными глазами, будто просил чего-то.

Химера? Похоже. Но еды у меня нет. Что же привлекло малыша?

Я похлопала по карманам и в одном из них обнаружила леденец. Отдать его не успела. Котенок запищал, взмыл в воздух, хлопая крыльями, сцапал конфету и сожрал вместе с оберткой. А после опустился мне на плечо и затарахтел, как настоящий кот.

Вот хотела же я узнать, отчего химер нельзя кормить! Да не успела…

Надеюсь, меня он теперь не съест. Да, Бестужев говорил, что они самые безобидные обитатели Испода.

Котенок потерся мордочкой о мою щеку. Оказалось, что шерсть у него жесткая, как щетина. Ничего, зато намерения, похоже, добрые.

Я почесала ему шею и осторожно двинулась в ту сторону, где, по моему разумению, находились главные ворота парка. Шаг, другой…

За спиной кто-то протяжно завыл. Затрещали кусты. Я бросилась бежать, сообразив, что это никак не может быть тенью. И не поняла, как оказалась за воротами парка. Причем в обычном мире!

На меня обрушились звуки, запахи. Я почувствовала дождь. И увидела бегущую на меня собаку. Ту самую, бешеную. Химера, сорвавшись с плеча, нырнула под куртку и замерла на груди. А она-то как тут⁈ Острые коготки царапали кожу через одежду, так что это мне не привиделось.

Из-за того, что шел дождь, сотворить нормальный огненный шар не получалось. Я использовала для этого силу стихии, а не системную магию, и вода оттягивала энергопотоки на себя. И подходящей палки под рукой не нашлось.

Собака приготовилась к прыжку. Я закрыла лицо руками и повернулась к ней боком. Грохнул выстрел. Собака страшно завизжала и рухнула на землю. Я застыла, боясь пошевелиться. И комочек под курткой замер, прижавшись к моей груди.

Топот. Кто-то подбежал, тронул меня за плечо. И знакомый голос спросил:

– Все в порядке? Не бойся, она мертва.

Матвей⁈

Вот уж кого я точно не ожидала тут увидеть! Впрочем, и он сильно удивился, когда я откинула капюшон.

– Яра? Это ты⁈

Я неуверенно кивнула, будто, и правда, сомневалась в том, кто я. Химера зашевелилась, и из-под куртки высунулась мордочка.

– А это у тебя кто? Кот?

– М-можно и так… с-сказать… – выдавила я, заикаясь.

И вдруг, сама от себя не ожидая, прижалась к Матвею, обнимая его. Не плакала, нет. Просто почувствовала, что должна это сделать, должна ощутить, что это не сон.

– Яра, ну все, все… – Он похлопал меня по спине. – Собака мертва, все позади. Она же не успела тебя покусать?

Его голос звучал смущенно, и я отстранилась.

– Не успела, – ответила я. – Испугала только. Она бешеная? И как ты… здесь? Почему? Ты же в училище?

– Сейчас, минутку, – сказал он, снимая с пояса рацию. Нажал кнопку и произнес: – База семь, база семь, прием. Это Кот. Объект ликвидирован. Координаты…

В цифры я не вслушивалась. Он еще добавил, что рядом гражданское лицо, напуганное, но, в целом, невредимое. А я была занята тем, что запихивала химеру обратно под куртку. Матвей свой, но как объяснить ему, отчего у котика крылья, как у птички, я не знала.

– Труп скоро заберут, – сообщил Матвей, закончив доклад. – Яра, ты промокла. Живешь рядом? Я провожу.

Представив, что скажет Антонина Юрьевна, увидев «котика», я вздрогнула. Да и Соня не обрадуется. Но и оставить химеру на улице я не могла. Как и вернуть ее в Испод. По всему выходило, что нужно звонить Бестужеву. Или сразу Александру Ивановичу? Сомневаюсь, что Савка знает, как избавиться от химеры. Зато уверена в том, что Александр Иванович и мне, и ему устроит разнос.

– Замерзла? – нахмурился Матвей.

Ответить я не успела, к нам подбежали еще трое кадетов. Двое выскочили из ворот парка, еще один – из-за поворота. Матвей указал им на мертвую собаку, велел дождаться какого-то транспорта и добавил, что вернется в расположение, как только проводит девушку до дома.

Я позволила ему взять себя под локоть и указала направление, но не к дому, а к кафе. Этим вечером там было очень оживленно. С улицы я увидела большую компанию девушек, а среди них – соседок Машу и Дашу. Похоже, старшекурсницы отмечали окончание каникул.

– Туда нельзя, – сказала я с сожалением.

– Туда? – удивился Матвей. – Яра, тебе домой надо.

Рядом взвизгнули шины, вздымая брызги из ближайшей лужи.

А вот и Бестужев…

Он буквально вывалился из машины, в одно мгновение очутился рядом с нами и схватил меня за шиворот. Вернее, попытался. Матвей отреагировал так же быстро, перехватил его руку и заломил ее.

– Шереметев, отвали! – прошипел Бестужев. – Не буду я с тобой драться!

– Ага, – вставила я. – Он только меня побьет.

– Яра, марш в машину! – выпалил он.

– Яра, отойди, – попросил Матвей.

– Сава, я поеду с тобой, но только после того, как Матвей объяснит, как он меня спас! – протараторила я.

– Спас⁈ – взвыл Бестужев.

– Яра, он же не в себе, – возразил Матвей.

– Полагаю, он просто испугался, – пробурчала я. – За меня. Но я не нарочно! Сава, скажи Матвею, что ты меня не тронешь, и он тебя отпустит.

Вместо этого Бестужев вырвался из захвата и отступил от нас на пару шагов.

– В машину! – рявкнул он. – Оба!

– Ага, уже бегу, – кивнул Матвей.

– Матвей, пожалуйста. – Я потянула его за рукав. – Сава сейчас успокоится, а ты расскажешь.

Бесился Бестужев не от ревности, я это ощущала. Да и Матвей никаких негативных эмоций по отношению к Савелию не испытывал. В мальчишках кипел адреналин, но не оттого, что они не поделили девочку. Скорее, перепугались из-за меня. Оба.

Только непонятно, как они тут очутились.

– Старший курс по тревоге подняли, – сказал Матвей, когда мы, наконец, разместились в машине Бестужева. – Нас привлекают, если полиции нужна помощь. А тут поступил сигнал, что по району бегает бешеный пес. Нас и отправили улицы прочесывать. Едва успел, собака уже прыгнула на Яру. К счастью, она стояла не на линии огня. Но то, что это Яра, я узнал, когда подошел. Вот, собственно, и все.

– А-а-а… – протянула я. И, спохватившись, добавила: – Матвей, спасибо! Я так испугалась! Если б не ты…

Бестужев бросил на меня мрачный взгляд.

– Я рад, что успел, – сдержанно ответил Матвей. – Ладно, мне пора.

– Сиди, – бросил ему Бестужев. – Я подвезу. Тебе же в училище?

Взревел мотор. Все замолчали. Первым тишину нарушил Матвей.

– Яра, как там твой кот? – спросил он. – Ты его от собаки спасла или он твой?

– Какой кот? – вмешался Бестужев.

– Да мой… наверное, – ответила я.

– Мяу-у-у! – выдала химера, ужиком выскальзывая из-под куртки.

Она прыгнула на приборную доску и расправила крылья.

Бестужев ударил по тормозам. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Глава 50

– Наповал, – произнес Матвей с заднего сидения. – Сав, ты долго думал?

– Я? – хрипло спросил Бестужев.

Глаза я открыла, но смотреть в его сторону опасалась. Химера же ковыряла когтем дверцу бардачка, пытаясь ее открыть.

– А кто, если не ты, химеру из Испода притащил Яре в подарок?

Бестужев булькнул, подавляя истерический смешок. Я же молчала, соображая, не станет ли чистосердечное признание нарушением клятвы о неразглашении.

– Ага, я. Кто ж еще… – согласился Бестужев. – Яра, там печенье. Отдай ему, а то не успокоится.

Я открыла бардачок, химера с радостным мявом ринулась внутрь, но я успела поймать ее за шкирку. Ее? Его? Если химера, то она, а если кот, то он. Только какой же это кот? Котоптичка.

– Жди, – сказала я, добавив голосу строгости. – И веди себя прилично, а то обратно отправлю.

Химера странным образом присмирела. И печенье из моих рук не выхватила, взяла аккуратно. Правда, проглотила его мгновенно.

– Вот это вряд ли, – произнес Матвей. – Если вы ее накормили, то привязали. К кому? К Яре? Отправить обратно не получится.

– А я смотрю, ты об Исподе все знаешь. – Бестужев развернулся к Матвею. – Или это я чего-то не знаю?

– Смеешься? – фыркнул он. – У меня дядя эспер. Естественно, мне было интересно. Прочел об Исподе все, что смог достать.

Бестужев смерил меня тяжелым взглядом.

– По-твоему, я нарочно, что ли? – возмутилась я.

Химера перебралась ко мне на колени и свернулась клубочком, как обычный котенок.

– Ладно, сидите в машине. – Бестужев взялся за ручку дверцы. – Я позвоню и вернусь.

Мы остановились рядом с фонарем, и его света хватало, чтобы рассмотреть таксофон у ближайшего дома.

– Мне пора, – сказал Матвей. – Я сам доберусь.

– Сиди, а? Сейчас дядя твой решит, кто куда… пойдет, – пробурчал Бестужев.

– Это из-за того, что я химеру увидел? – напрягся Матвей. – Я не трепло. И дядя об этом знает.

– Это из-за того, что есть слабая надежда на то, что при свидетеле твой дядя нас с Ярой в ближайшем лесочке не закопает, – вздохнул Бестужев. – Хотя проще в заливе утопить.

– Сава, не драматизируй, дядя не монстр. А мне через десять минут надо быть в училище.

– Матвей, останься, пожалуйста, – вмешалась я. – Уверена, Александр Иванович подтвердит, что ты задержался по уважительной причине.

Иначе они до утра спорили бы. А я хотела, чтобы Матвей остался. Я не могла сказать ему правду о себе, и Савелий был так же связан клятвой. Пусть Александр Иванович решает, как поступить.

Я погладила химеру, почесала ее за ухом, как обычного котика. Она затарахтела, не открывая глаз.

– Яра, это незаконно, – сказал Матвей, когда Бестужев вышел из машины. – Савка тебя подставил.

– Нет, Матвей, – вздохнула я. – Он меня не подставлял. Ты прости, я не могу объяснить. Скажи лучше, она всегда на еду бросаться будет? На любую?

Я, в принципе, не представляла, разрешат ли мне оставить химеру, однако, если не удастся вернуть ее на изнанку мира, то… что? Как ей тут жить? Думать о том, что малышку-котика попросту уничтожат, не хотелось вовсе.

– Наестся она. Маленькая совсем, с такой проще, – ответил Матвей. – Так ее к тебе привязали?

– Угу…

– Тогда она будет тебя слушаться.

В машину вернулся Бестужев. Он откинул сидение, и назад сел Александр Иванович, заставив Матвея подвинуться. Хлопнула дверца, Бестужев занял место водителя.

– Привет, дядь Саш, – сказал Матвей. – Мне в училище надо. Я никому ничего не скажу. Разрешите идти?

– Сава, давай к училищу, – произнес Александр Иванович как-то устало. – Матвей, мы с тобой после побеседуем.

Я так расстроилась, что забыла поздороваться. Не хочет Александр Иванович говорить племяннику, что я – эспер. И, значит, в наших с Матвеем отношениях всегда будет присутствовать ложь.

– Здравствуй, Яра, – услышала я.

А еще почувствовала, что Александр Иванович раздражен и недоволен. Это неудивительно, но в чем я виновата?

– Здравствуйте, – ответила я. – Матвей, между прочим, мне жизнь спас.

– Яра… – запротестовал Матвей.

– Это он застрелил бешеного пса. В самый последний момент.

Александр Иванович молчал. Бестужев сосредоточенно вел машину.

– Я уже дважды обязана ему жизнью, – добавила я.

– Яра, я твой намек понял, – сдержанно произнес Александр Иванович. – Я поговорю с Матвеем. А за спасение твоей жизни его, непременно, отметят в училище.

Химера опять пряталась под курткой. Испугалась Александра Ивановича? Жаль, я так мало успела о них узнать.

Попрощавшись, Матвей ушел. Я пересела назад, освободив переднее кресло для Александра Ивановича. По всей видимости, неприятная беседа состоится в машине. В управление меня не поведут, а бегать по конспиративным квартирам попросту нет времени.

– Слушаю, – коротко и сухо произнес Александр Иванович.

Я рассказала, что произошло. И оказалось, что толком я ничего не запомнила, даже окрас собаки. Черная или серая? А, может, шоколадная? В темноте не рассмотрела. Порода? Что-то свирепое, с огромной мордой и толстыми лапами. И разве это важно? Собака мертва, ее можно осмотреть.

Как в Испод попала? Не знаю. Испугалась, очень сильно. Как выбралась, тем более, непонятно. И химеру я с собой не звала. А что леденец в кармане завалялся, так я в Испод не собиралась!

– Это случайность? – спросил Бестужев, обращаясь к Александру Ивановичу. – Откуда взялась эта бешеная собака?

– Разберемся, – ответил он. – Вы мне лучше скажите, что теперь с химерой делать!

– А какие есть варианты? – поинтересовалась я. – Убивать ее я не дам!

Кто ж меня спрашивать будет… Но я хотя бы обозначила свою позицию.

– Да кто б сомневался, – с ехидством произнес Александр Иванович. – Мне, знаешь ли, тоже твоя психотравма ни к чему. Тебя с котом в дом пустят? Туда, где ты сейчас живешь?

– Не знаю, – призналась я. – А как же крылья?

– Маскировочный ошейник? – предложил Бестужев. – Но он же энергии жрет немерено…

– Есть другие предложения? – Александр Иванович бросил на него хмурый взгляд. – Ты за нее не переживай. Она из Испода до нас дотянулась. С артефактом точно справится.

– Я… дотянулась? – удивилась я. – То есть, я пыталась, от отчаяния. Но разве получилось?

– Я почувствовал смутную тревогу, – ответил Бестужев. – Будто с тобой что-то нехорошее случилось.

– А я очень даже ясную, – буркнул Александр Иванович. – Случилось. Спасите, помогите. Позвонил Саве, он поехал к тебе.

– Хозяйка дома сказала, что ты ушла на пробежку, – подхватил Бестужев. – Я туда, возле кафе увидел вас с Матвеем.

– Вот оно как… – протянула я.

– Я поговорю с вашей директрисой, чтобы при замере силы не устраивали сенсацию, – сказал Александр Иванович.

– Сенсацию?

– Десятка, Яра. Это десятка, без вариантов.

– Может, вы и с Антониной Юрьевной поговорите? – осмелела я. – Чтобы разрешила взять котика?

– Котика! – фыркнул Александр Иванович. – Сава, расскажи ей… о котике. Я за ошейником.

Он ушел в Испод из машины.

– Тут рядом булочная есть, – сказал Бестужев. – Я сбегаю, куплю чего-нибудь твоей зверушке.

Он принес сладкие булочки, и химера с довольным урчанием набросилась на еду.

– Они едят все, – сказал Бестужев. – Сладкое обожают. Считаются травоядными, но это в Исподе. Тут и колбаску слопают, если дать. Расстройства желудка у них не бывает. Они как-то иначе органику расщепляют. Прости, я изучением анатомии и физиологии химер не занимался. Очень быстро привыкают, что еда доступна, их легко можно приучить к определенному расписанию питания. Управлять ими легко, они чувствуют того, кого выбрали хозяином.

– Эмпатически? – спросила я, наблюдая, как моя химера расправляется с очередной булочкой.

– Похоже, так.

– Она все время должна быть рядом? Ой, а это она или он?

– У них нет пола, они не размножаются. Желательно, чтобы рядом, да.

– Как же я буду в гимназию ходить? – забеспокоилась я.

– Хотел бы я сказать, что думать надо было, – проворчал Бестужев, – но ты не виновата в том, что случилось. С собой бери. В хорошую погоду по парку побегает, в плохую – в библиотеке посидит. Они умеют прятаться.

– Она не нашкодит? Без присмотра?

– Не нападет ни на кого, это главное. Контролируй ее поведение, ими легко управлять, – повторил он.

– Идеальный же питомец, – сказала я. – Почему их не держат дома, как собак и кошек?

– Яр, тебе повезло, что химера на котика похожа. А из необычного – только крылья. Ты еще попробуй найди другого такого в Исподе. Есть международная конвенция, запрещающая коммерческое использование химер Испода. Влияние перемещения тварей из Испода в наш мир еще толком не изучено. Они не размножаются привычным для нас способом, но как-то там появляются. Поэтому каждая химера, попавшая в наш мир, под контролем.

– Каждая? – оживилась я. – Так они есть? У эсперов?

– У эсперов, – согласился Бестужев. – Но по собственному желанию переместить сюда химеру нельзя. У тебя случай особенный, наказания не будет. Но оформлять это… – Он ткнул пальцем в объевшегося котика. – … придется по закону.

Он отвернулся, постукивая пальцами по рулю.

– Сава, это случайно вышло, – тихо произнесла я. – Честное слово. Прости…

– Что-то кажется мне, что случайного тут только то, что ты в Испод провалилась, – ответил он. – Яра, будь осторожна. И вечерами сиди дома, будь добра.

– Ага, – покладисто кивнула я. – Хорошо.

Насытившийся котик довольно мурчал на коленях.

– Как назовешь? – спросил Бестужев.

– Еще не знаю. Подумаю…

– Заноза в заднице, – подсказал Александр Иванович, появляясь в машине. – Мало того, что тебя прятать надо, так ты еще и надпись на лбу сделать умудрилась.

– К-какую надпись? – растерялась я.

– Я – эспер! – охотно пояснил он. – Держи ошейник, слушай, как его настроить. Сава, а ты давай к ее дому. С хозяйкой придется договариваться. И за что мне все это⁈

Последний вопрос явно был риторическим и ответа не требовал, но я все же не промолчала.

– Может, судьба это, Александр Иванович, а? Мы с вами тоже случайно познакомились.

Я давно подозревала, что способности эспера – один из подарков, о которых говорила Мара. Возможно, химера – тоже подарок? Их же вроде бы… три.

Глава 51

Ночью я не сомкнула глаз. Забывалась ненадолго – и тут же вскакивала, чтобы проверить химеру. Все боялась, что пока я в отключке, малышка отправится грабить хозяйский холодильник. Однако она мирно спала в картонной коробке из-под обуви. На дно я постелила шерстяной платок, рядом поставила мисочку с водой.

Я решила, что это будет девочка. И с именем определилась: Карамелька. Правильнее было бы Леденец, потому что попалась на эту конфету, но оно больше подошло бы мальчику. Поэтому Карамелька. Вполне подходящая кличка для кошки.

Карамелька теперь и выглядела, как обычная кошка. Ошейник-артефакт помогал удерживать иллюзию, созданную Александром Ивановичем. Питался артефакт от моей силы, но это я не ощущала. По словам того же Александра Ивановича, расти Карамелька не будет, и создавать иллюзию котенка, а после ее постоянно менять, нет никакого смысла.

Александр Иванович заставил меня присутствовать при разговоре с Антониной Юрьевной. Ей он представился, как друг семьи Михайловых, воспользовался личиной, изменив внешность, и сказал, что кошка – моя.

– Понимаете, Николай Петрович скончался, не успев рассказать Яре о том, на каких условиях снял для нее жилье, – сказал он. – И Яра переживала, что держать кошку вы не позволите, поэтому оставила ее у меня. Иначе животное очутилось бы на улице. Я сам это предложил. Но теперь обстоятельства складываются так, что я вынужден уехать, и кошку некуда девать.

– Так вот почему Николай Петрович настаивал на отдельной комнате! – всплеснула руками Антонина Юрьевна. – Яра, отчего же ты раньше не сказала? Привести животное с улицы я не позволила бы, но у тебя такие обстоятельства…

Мне было стыдно, потому что добрая женщина подумала, что кошка – подарок Николая Петровича, но все же… не очень. Гораздо сильнее я радовалась, что все так удачно сложилось. И даже Клаву не пришлось переселять, потому что Соня против кошки не возражала.

Я почувствовала, что и Александр Иванович испытал облегчение. И даже поняла, почему. Одна из способностей эсперов, та, из-за которой обычные люди их боялись, это внушение. Если бы Антонина Юрьевна категорически отказалась бы от кошки, ему пришлось бы внушить ей, что пустить кошку в дом необходимо. Хотя бы временно, пока он подыскивает мне новое жилье.

Бестужев говорил, что такое строго регламентируется законом. И последствия Антонина Юрьевна ощутила бы, как и любой другой человек. И горе тому эсперу, что воспользуется силой без веской причины, не имея на то разрешения. У Александра Ивановича оно есть, потому что моя тайна – в приоритете. И если я притащила химеру из Испода, то скрыть ее существование от обычных людей – его обязанность.

В итоге Карамелька поселилась в коробке. Уснула она от сытости, спасибо булочкам, что принес Бестужев. С Антониной Юрьевной мы договорились, что кормить кошку я буду сама, и даже припасла ей на утро оставшуюся булочку.

– С такими крыльями, как у нее, не очень-то полетаешь, – сказал Александр Иванович, – но парить над землей можно. Поэтому следи, чтобы не висела в воздухе при посторонних. Но иногда позволяй разминать крылья.

Легко сказать. А как следить-то? Я не смогу брать Карамельку на занятия. Разве что невидимостью прикрывать. Но это энергозатратно и опасно. Карамелька маленькая, ее и зашибить могут, если не будут видеть.

Проворочавшись всю ночь, утреннюю пробежку я решила пропустить. Вечером набегалась! На занятия я улизнула раньше остальных. Мне еще надо найти место, где оставить Карамельку, и купить ей еды. Кошку я сунула в сумку, благо она не возражала. Правда, попыталась высунуть голову, но я попросила ее сидеть тихо и пообещала, что скоро отпущу побегать, и она послушалась.

Химера понимала человеческую речь?

Наука утверждала, что химеры – тоже отражения нашего мира, только очень сильно искаженные и перемешанные. Не все химеры считались одинаково ручными и понятливыми. Но дикие и не шли к человеку. Моя Карамелька, скорее всего, получилась из чьих-то домашних питомцев.

Это всего лишь теории. Серьезное изучение химер не проводилось, собственно, как и Испода. Обычные люди, находясь на изнанке мира, ничего не видели. А у эсперов и без научных изысканий слишком много обязанностей. Каждый – на вес золота.

На всякий случай, я попросила Карамельку не летать без моего разрешения, добавив, что есть исключение – опасность для жизни.

– Можешь исследовать парк, он большой, – сказала я. – Только постарайся не попадаться никому на глаза. Вдруг решат, что ты уличная кошка, да погонят. Когда устанешь, возвращайся сюда. Я буду заглядывать после каждой пары.

«Сюда» – это в донжон, где располагалась библиотека. При ней жили несколько обычных кошек. Их держали там для того, чтобы они ловили мышей. Кошки приняли Карамельку благосклонно: обнюхали и оставили в покое.

– Еду у них не воруй, – предупредила я. – Я принесу тебе вкусненького.

Не думаю, что кто-то будет пересчитывать всех кошек, тем более, среди них есть и черненькие, как Карамелька. И шныряли кошки не по читальному залу, а в подвалах, где легко спрятаться. Оставалось надеяться, что моя химера, и правда, умненькая, и все-все поняла правильно.

Учебный день начался с лекции по основам безопасности. Нам зачитали правила проведения практических работ, магических тренировок и поединков. Подробно объяснили, что делать в том случае, если «что-то пошло не так», и что ждет нарушительницу, если это «не так» произошло не случайно.

Я, наконец, увидела весь курс целиком, потому что лекцию читали для всех – и для будущих медиков, и для бытовиков. Девушки заполнили все места в аудитории: шесть рядов полукругом, с двумя проходами по бокам, у стены, и еще двумя, делящими трибуны на три секции. Всего около ста мест.

Многие девушки откровенно скучали. Кто-то, как я, рассматривал однокурсниц, кто-то украдкой читал книгу, пряча ее под партой, кто-то пытался завести беседу с соседкой. Разговоры лектор жестко пресекал, всякий раз безошибочно определяя нарушительницу.

– Вы! Да-да, барышня! Именно вы! – Палец, коим он указывал на болтушку, издалека напоминал дуло пистолета. – Повторите, что я только что сказал. Не можете? В будущем не жалуйтесь, когда вам конечности взрывом оторвет. Каким? Тем, что вы устроите по неосторожности, потому что не слушали мою лекцию!

Да и сам лектор, похоже, из бывших военных. Пожилой, но крепкий, широкоплечий, с командным голосом. Боевой маг, не иначе. Кому бы еще доверили безопасность глупеньких барышень в гимназии?

Впрочем, были и те, кто старательно записывал что-то в тетрадку. Я скучала, хотелось спать, но сидела я ровно и в глаза лектору смотрела преданно. Записывать же то, что давно известно, казалось бессмысленным.

Закончилась лекция очередью к журналу, где каждая из нас писала следующее: «С правилами безопасности ознакомлена, обязуюсь их выполнять». И ставила подпись.

Клава успела одной из первых, так как сидела на нижнем ряду. Я же, наоборот, забралась наверх, поэтому ждать своей очереди пришлось долго. Зато появилось время для знакомств.

– А чего это ты не вместе со своей невоспитанной подружкой? – спросила меня шатенка в очках. – Поссориться успели?

Та самая, что сидела в приемной, когда мы с Клавой пришли оформлять документы.

– И поссориться, и помириться, – вздохнула я, ничуть не обидевшись. – Не подружка она, а соседка. Мы обе приезжие. А ты местная, да?

– Как догадалась? – фыркнула она.

Я напомнила ей о сапожках и плаще.

– Катя Аксакова. – Она протянула руку. – Иду на лечебный. А ты?

Еще одна боярышня из знатного рода. Надо же… Липнут они ко мне, что ли? Или свою чуют? Я чуть не рассмеялась.

– Яра Михайлова, – представилась я. – Я тоже на лечебный.

– Я точно пройду, – похвасталась Катя. – У меня высокий уровень силы.

– И я пройду, – улыбнулась я.

– Миль! Миля! – окликнула Катя кого-то. – Иди к нам, что ты в «хвосте» застряла!

– Тут очередь! – возмутилась девушка, стоящая за нами.

– А мы ей занимали, – возразила Катя. – Иди вперед, если хочешь. Мы никуда не спешим.

До следующей лекции оставался час. Вероятно, такой перерыв и сделали для того, чтобы все успели поставить подпись в журнале. Я точно спешила, так как хотела навестить Карамельку, однако промолчала.

Милей, или Емилией Вельяминовой, оказалась другая девушка из приемной – та, что с русой косой. А стоящая позади назвалась Маргаритой Волконской.

Удрать от новых знакомых оказалось не так-то просто. Откровенно говоря, и не хотелось. Боярышни боярышням рознь. Катя и Миля из Петербурга, Рита, как и я, приехала из Москвы. У нас обнаружились общие интересы, все собирались идти на лечебный. И общаться с ними получалось как-то просто. С той же Олей Романовой я чувствовала себя несколько неловко. Правда, тому были причины, и не только Оля в том виновата. Здесь же знакомство случилось спонтанно, без всяких задних мыслей.

Но все же я улизнула, чтобы проверить, как там Карамелька. Сказала, что у меня срочное дело, а к началу следующей лекции я вернусь. Сбегала в кафетерий, купила три разных пирожных: эклер, корзиночку и мильфей. Незаметно спустилась в подвал библиотеки.

– Карамелька! Кис-кис-кис! – позвала я.

Она появилась почти мгновенно, словно ждала неподалеку. Я поставила перед ней открытую коробочку.

Странное, пожалуй, зрелище: кошка, уплетающая пирожные.

– Все в порядке? – спросила я, когда Карамелька наелась.

– Мяу, – ответили мне. Как показалось, нежно.

– Не попалась?

Очередное «мяу» прозвучало укоризненно. Мол, я же не дурочка. Я погладила Карамельку и вернулась в гимназию.

Следующая лекция называлась так: «Вводное занятие для медиков». И на него опять пришел весь курс. Впрочем, так и будет, пока мы не пройдем все тесты.

– Слышала? Сегодня в одиннадцать вечера, сбор у фонтана, – шепнула Катя, пока все рассаживались.

– Вечера? – переспросила я. – Какой еще сбор? Нам после десяти выходить нельзя.

– Так в том и смысл, Яр, – усмехнулась она. – Чтобы уйти из дома без разрешения. А потом выполнить задание старших. От сегодняшней ночи зависит, станешь ты парфеткой[1]1
  Парфетка – от французского слова parfaite – совершенство, так в дореволюционной России называли лучших воспитанниц института благородных девиц.


[Закрыть] или мовешкой[2]2
   Мовешка – от mauvaise – «дрянная», называли тех, кто вел себя неподобающе: не заправлял кровать, громко разговаривал или был неаккуратен.
  В контексте моей истории, парфетки и мовешки – это деление на «хороших, прошедших испытание» и «плохих, трусливых».


[Закрыть]. Сейчас мы – кофульки[3]3
  Кофулька – воспитанница младшего «возраста» (класса) дореволюционных гимназий. Их форменные платья были кофейного цвета. В контексте моей истории – новенькие, только поступившие в гимназию.


[Закрыть].

– Чего⁈ Это же… прошлый век! – возмутилась я.

И заработала первое замечание, потому что в аудиторию вошла преподавательница: дама средних лет, с гладко зачесанными волосами, в светлом брючном костюме. А я ее появления не заметила, еще и громко разговаривала.

Дама постучала указкой по кафедре, призывая к порядку. Поинтересовалась моей фамилией и сделала отметку в журнале. Катя же успела лишь повести плечом, мол, прошлый век или нет, а подчиниться придется.

Что-то подсказывало мне, что Бестужев не обрадуется ночной вылазке. И лучше бы ему вовсе о ней не знать, иначе целых два года мне придется быть мовешкой. Если я все правильно поняла, то отношение ко мне будет соответствующее. Примерно, как к «зверям» в кадетском училище.

И ведь Олька, зараза, ни о чем таком не рассказывала! Кстати, почему она до сих пор меня не нашла и не расспросила о Матвее?

Я потерла висок, чувствуя, как начинает болеть голова. Игнорировать эмоции сотни девушек – то еще испытание. Бестужев советовал «уходить» в белую комнату, если станет совсем тяжко, но я боялась, что Карамелька испугается, если потеряет со мной связь, поэтому терпела.

– Итак, что такое медицина…

Лекция началась, и я сосредоточилась на ней. Обо всем остальном подумаю после.