Текст книги "Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василиса Мельницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Глава 73

Чем ближе становился день бала в императорском дворце, тем беспокойнее вели себя гимназистки. Разговоры о том, кто получил приглашение, какого цвета и фасона платье, успеют ли его пошить, достали и меня. Ничего удивительного, потому что в гимназии об этом говорили Миля и Катя, а дома мозги выносила Клава. Ее даже чирьи не смогли остановить!

А мне… наверное, все же любопытно. Потому что это бал в императорском дворце. Традиционный, с бальными платьями и бальными же туфельками, с полонезом, вальсом и мазуркой, с обязательной книжечкой карне. Наблюдая за суетой избранных, в чем-то я чувствовала себя золушкой, которую не пригласили на бал.

– Яра, завтра без меня. Постарайся без приключений.

– И ты⁈ – воскликнула я, осененная внезапной догадкой.

– Что – я? – спокойно поинтересовался Сава.

Ведь прекрасно понял, о чем я! Иначе не было бы в его эмоциях толики смущения.

– Ты идешь на бал, – ответила я равнодушно.

И от него не ускользнуло, что я чуточку обижена.

Обмен эмоциями между нами стал похож на игру в пинг-понг. И при этом мы оба делали вид, что не ведем счета в каждой партии.

– Иду. По настоянию отца. Долг перед родом. Сказала бы Александру Ивановичу, что хочешь пойти. Он устроил бы тебе приглашение.

«Два-ноль» в пользу Савы. Я научилась никак не реагировать на такое внешне, но чувства к нему все еще причиняли боль. Я не пыталась с этим бороться. Бесполезно. Главное, вести себя независимо, не подавать виду, а то, что внутри меня, мои чувства, мои переживания – это мои проблемы.

Поступал ли Сава так же, пряча свои чувства ко мне, или он окончательно поставил на мне крест – неизвестно. Я не хотела знать правду.

– Мне есть, чем заняться, – сказала я. – Удачно повеселиться.

Я едва рассчиталась с долгами и всеми силами пыталась не наделать новых «хвостов». И на айкидо старалась преуспеть, чтобы вырваться от малышей, как можно скорее. Какой, к черту, бал⁈

Хотя…

Если бы не Александр Иванович с его маниакальной идеей сделать из меня парня, я выбрала бы другой путь. И сделала бы все, чтобы попасть на этот бал. Барышни вроде Клавы рвутся в высший свет, чтобы удачно выйти замуж. Я же заводила бы нужные знакомства, пользуясь красотой и манерами. Мужчины падки на хорошеньких девушек, и при этом не воспринимают их всерьез. Но спасибо дару и Александру Ивановичу. Мой путь труднее, но под ногами не зыбкая почва, а твердый настил.

Я уже собралась на тренировку, когда за мной пришла Антонина Юрьевна.

– Яра, там… к тебе, – сказала она испуганно.

У забора стоял лимузин. Я решила, что это шуточки Савы, и успела разозлиться. Сказала же, что не пойду на бал! Однако ко мне подошел незнакомый мужчина. Высокий, статный, пожилой. Во фраке.

– Яромила Михайлова? – спросил он, не представляясь.

– Это я. А что…

Он вручил мне конверт. Внутри лежало приглашение на императорский бал.

Да чьи же это шутки!

– Я вынуждена отказаться… – начала было я, но мужчина меня перебил.

– Боюсь, вы не поняли, – произнес он тоном, не терпящим возражений. – От этого приглашения вы не можете отказаться.

К этому моменту я успела рассмотреть лимузин. И заметила на нем герб императорского двора.

– Мне нечего надеть, – сказала я.

– Это не проблема. Прошу. – Передо мной распахнули дверцу. – Вы можете взять с собой… кошку.

И это прозвучало, как приказ.

Понадеявшись на то, что это не похищение среди бела дня, хотя уже вечерело, я позвала Карамельку и села с ней в лимузин. С другой стороны, Карамелька – это мой гарант безопасности. Если что, уйду с ней в Испод. И плевать на то, что скажет Александр Иванович.

В дороге я думала о том, что слова Савы о приключениях начинают казаться издевкой. Накаркал он, что ли? Или знал? Знал – и не сказал. Не мог? Все это не имело никакого значения, но так я глушила страх. Хотела встретиться с императором – и дрожу при одной мысли о том, что еду на эту встречу. А куда еще? Не на бал же, в самом деле!

Во дворец Романовых мы попали не через главный подъезд. Меня вели через флигель, подземный ход и черную лестницу. И я не удивилась бы, если б конечной целью этого маршрута оказалась клетка в подвале. Но в итоге я очутилась в светлой комнате, где меня ждали три горничных. А еще – белое платье дебютантки, бальные туфельки, белье, чулки. И даже украшения.

Я благоразумно не открывала рта, пока меня переодевали, причесывали и накладывали макияж. Так-то оно, конечно, неприятно, что обращаются, как с куклой. Однако, если вспомнить, что по документам я – крепостная императора, то лучше платье и прическа, чем подвал и плети.

Тот же мужчина, что привез меня во дворец, тщательно осмотрел меня с головы до ног, удовлетворенно кивнул и велел следовать за ним. И привел отнюдь не в покои императора, а в бальный зал. Там меня ждал Александр Иванович.

– Вы⁈ – выдохнула я возмущенно.

Опять облом! А я-то надеялась на встречу с императором!

– А кого ты ожидала увидеть? – проворчал Александр Иванович, забирая у меня Карамельку. – Барышню-дебютантку должен сопровождать опекун или жених. У тебя есть жених?

– У меня и опекуна нет, – парировала я.

– Я за него, – невозмутимо ответил он и подал мне руку. – Да расслабься, не я тебя сюда пригласил.

– А кто?

– Ты совсем глупая или прикидываешься?

– Тогда почему я здесь, а не…

– Потому что не ты, Яра, ставишь условия, – тихо, но с нажимом произнес Александр Иванович. – Поумерь пыл. Тебя позовут, когда сочтут нужным. До того времени можешь танцевать. Ты же умеешь? В кавалерах, полагаю, недостатка не будет.

– Не хочу, – пробурчала я из чистого упрямства.

Саву я в зале высмотрела. Он стоял по правую руку отца, по сторонам не глядел, и меня определенно не заметил.

– Он не знает, что ты тут, – сказал Александр Иванович, проследив мой взгляд.

– Я ни о чем не спрашивала.

– И ни о чем не думала, – насмешливо согласился он.

– Прошу прощения, мы не представлены…

Я резко обернулась и оказалась лицом к лицу с парнем примерно моего возраста, таким же рыжим, как я, но еще и конопатым. И с оттопыренными ушами.

– Алексеев Леонид. – Он щелкнул каблуками.

– Барышня Яромила Михайлова, – представил меня Александр Иванович, пряча улыбку.

– Позвольте пригласить вас на полонез. Разумеется, если вы еще…

– Она еще не приглашена. И с радостью примет ваше приглашение, – ответил за меня все тот же Александр Иванович.

Я скрипнула зубами, но парню улыбнулась.

– Полонез ваш, Леонид.

Следующим был княжич Виталий Дворжецкий. После него ко мне подошел граф Владимир Соколов. И Константин Гороженов, без титула. Я никому не отказывала. Улыбалась, записывала имя в книжечку, хотя понимала, что до конца бала мне остаться не позволят. Два, три танца? Прежде, чем император удостоит меня аудиенции.

Пять. Каменную маску на лице Савы Бестужева я получила на десерт, когда в котильоне он стал моим случайным партнером. Мог бы и улыбнуться, а не делать вид, что мы незнакомы.

После котильона за мной и пришли.

– Вас хотят видеть. Следуйте за мной.

Я подхватила Карамельку и отправилась на встречу с императором, запоздало сообразив, что не подготовила относительно вразумительную речь, чтобы выказать ему свои претензии по поводу противозаконного крепостничества. Что ж, буду выкручиваться на месте.

Глава 74

Реверанс я все же изобразила, глубокий и почтительный, исключительно в память о Ларисе Васильевне, которая обучала меня этикету. В том числе, и дворцовому, хотя я тогда не понимала, зачем. И, получается… она знала, что рано или поздно я предстану перед императором?

Согласно тому же этикету, я смотрела в пол и молчала.

– Ну, здравствуй, Яромила Морозова.

Очень хотелось съязвить, что не Морозова, а Михайлова, причем «вашими стараниями», но я сдержалась. Если я хочу добиться правды и отомстить за отца, ссориться с императором недальновидно.

– Здравствуйте, Ваше Императорское Величество, – произнесла я вежливо, не поднимая взгляда.

Меня привели в комнату, назначение которой ускользало от понимания. Не кабинет, тут отсутствовал письменный стол. Не библиотека: я заметила книги, но полок было всего две. Не гостиная, потому что гостиную, по моему разумению, обставляют мягкой мебелью и столиками для чаепития. Не музыкальный салон, не оружейная, не охотничья…

Посередине стояло кресло на ножке. Подозреваю, что оно вращалось. В углу – столик на колесах, пустой. Свет лился с потолка, стены голые, без окон, и какого-то странного металлического цвета. А на полу – ковер. Его узоры я и рассматривала, ожидая продолжения.

Император приветствовал меня стоя. Но после сел в кресло, закинув ногу за ногу. В комнате, кроме нас, никого не было. Охрана осталась снаружи. Карамелька привычно лежала на плече, прикрывая пушистым хвостом вырез моего платья.

И что мне мешает схватить императора за руку и дернуть его в Испод? Да там и бросить. Уж точно не совесть. Возможно, лучшего случая отомстить за отца и не представится.

Нельзя. Дальше что? Род я так не оправдаю, только опозорю. Да и император не мог остаться наедине со мной, не позаботившись о собственной безопасности. Может, это проверка? Нет, нельзя. Я погладила Карамельку по теплой шерстке, успокаивая разыгравшееся воображение.

– Обращайся ко мне по имени, – велел император. – И хватит уже сверлить дыру в полу. Посмотри на меня.

– Да, Всеслав Михайлович, – ответила я, поднимая взгляд.

Напротив меня сидел мужчина. Пожилой, но крепкий. Не очень красивый, но привлекательный. Гладко выбритое лицо, короткая стрижка, парадный мундир. Определенное сходство с изображением, что чеканили на монетах, имелось.

– Ни о чем не спросишь? – поинтересовался император.

– Полагаю, вы пригласили меня не для того, чтобы я задавала вопросы.

– Но они есть. – Он мягко улыбнулся. – Задавай, я разрешаю.

– Почему вы казнили моего отца? – вырвалось у меня.

А ведь собиралась спросить, отчего меня сделали крепостной.

– Потому что он возглавлял заговор против власти, – спокойно ответил император. – То есть, против меня. Это государственная измена. Твой отец был объявлен врагом государства и, соответственно, казнен.

– Но это неправда, – возразила я. – Его подставили.

Заговор против власти? Госизмена? Мне говорили о другом…

– Яра, это нормально, что ты не можешь поверить в виновность отца. – Император не сводил с меня взгляда, а я вдруг поняла, что не ощущаю его эмоций. – К тому же, официальная версия произошедшего несколько отличается от того, что произошло в действительности. Но есть материалы дела…

– Засекреченные! – фыркнула я, невежливо перебив императора.

Впрочем, он отнесся к этому с пониманием.

– Засекреченные, – согласился он. – Ты получишь к ним доступ.

– Когда?

– Да хоть завтра.

Я настолько опешила от такого поворота, что ничего не ответила.

– Неужели это все? – Император довольно прищурился. – Ни за что не поверю.

И опять захотелось съязвить. Или даже рявкнуть, что я не кукла, не надо со мной играть.

«Нет, Яра, так ты ничего не добьешься…»

– Почему вы уничтожили мой род, Всеслав Михайлович?

– Почему я конфисковал имущество рода, чей глава виновен в государственной измене? Право слово, Яра, ты меня удивляешь.

– Не только имущество, но и имя…

– Естественно. Имя, имущество, положение в обществе… но не жизни.

– Мои родные живы⁈ – воскликнула я. – И где они?

Деду я не очень-то и поверила. Как-то в голове не укладывалось, что мама не пыталась меня искать.

– Кто где. Им запрещено жить в столице, в Москве… еще в нескольких крупных городах. В остальном же я не ограничивал их свободу.

– И почему я не с ними? Зачем вы отняли меня у мамы? Зачем сделали своей крепостной? И, кстати, как такое возможно? Крепостное право отменено!

Я выпалила все это на одном дыхании… и прикусила язык. Не слишком ли эмоционально получилось? С другой стороны, это вполне естественно. И деда я ничем не выдала.

– Видишь ли, Яра… – задумчиво произнес император. – Это мать от тебя отказалась.

Я пошатнулась, голова закружилась. В чувство меня привели острые коготки Карамельки, впившиеся в плечо.

– Тому есть документальное подтверждение, – продолжал говорить император. – Если решишь, что твою мать заставили подписать отказ, я скажу, где ее искать. Но не советую.

– Но почему? – выдохнула я. – Вы же знаете… почему?

Император кивнул. Он больше не улыбался.

– Когда ты родилась, напророчили, что ты станешь проклятием рода. Твои родители не поверили предсказанию, однако, когда твоего отца казнили, мать решила, что виновата в этом ты. Она очень его любила.

Любила сильнее, чем дочь? И что за чушь! Как я могла иметь какое-то отношение к делам отца? В семь-то лет!

– Ты не помнишь? – поинтересовался император. – Твой отец не присутствовал на испытаниях, потому что вернулся в Москву.

– На день рождения бабушки, – прошептала я.

– Это повод. Причина в том, что он не собирался умирать. Когда стало известно, что вместо меня на испытания едет брат, твой отец не успел изменить расчетную формулу, чтобы никто не пострадал. Он пренебрег последней проверкой, потому что его семилетняя дочь устроила истерику, требуя внимания.

Какую, к черту, истерику⁈ Я ничего не помню. Или…

«Папа, ты обещал! Обещал! Обещал!»

Маленькая Яра злилась и топала. Глаза полны слез. Разочарование и обида переполняли ее сердечко. Папа обещал… многое. Сводить ее в зоопарк. В кино. На прогулку в парк, чтобы покататься на каруселях. Вернуться к празднику, где Яра выступала с танцем. Поехать на дачу, чтобы запустить там бумажного змея. Но он даже в комнату ее не заходит! Чтобы просто… поговорить. Он все время пропадает в каких-то степях, а когда возвращается домой, его все равно, что нет. Он занят!

«Хорошо, котенок, не злись. Дай мне пять минут…»

«Ты всегда так говоришь!»

Яра убежала к себе, хлопнув дверью, в слезах. И папа пошел следом, отложив свой важный разговор. Они долго сидели в детской, и Яра о чем-то рассказывала, рассказывала… А папа ее обнимал. И снова обещал, что в следующий раз он вернется надолго, и они обязательно сходят в кино, в парк…

– Естественно, твоего отца допрашивали эсперы, – услышала я голос императора сквозь гул в ушах. – Он винил себя за то, что перед самым пуском ракеты не заставил оператора прочесть цифры по телефонной связи. По его мнению, взрыв произошел из-за ошибки в расчетах. Так ли это, установить не удалось. Но по мощности взрыва… весьма похоже, что это правда.

Кровь стучала в ушах. В смерти отца виновна я? Да быть такого не может!

– К-как… Кто предсказал? Разве такое возможно? – выдавила я.

– Твой дед – эспер-ясновидящий. Да, Яра, тот самый, что сидит в подвале бывшего дома Морозовых, ныне принадлежащего твоей гимназии. Он до сих пор уверен, что я об этом не знаю!

Карамелька зашипела, но не угрожающе, а сердито. Я и без нее понимала, что император зол. Из-за моего деда? Навряд ли. Если он о нем знает, но не трогает, то к чему так злиться? Скорее всего, это из-за того, что я пыталась его обмануть.

– Я не буду оправдываться, – сказала я, переведя дыхание. – Как я могу вам верить⁈ Пусть мама от меня отказалась, но это вы отправили меня в приют для детей преступников, где меня чуть не убили. И вы сделали меня своей крепостной, нарушив закон Российской империи.

– Ничего я не нарушал. – Немного обиженно произнес император. – Ты что, к земле прикреплена, которая мне принадлежит? Это всего лишь гарантия твоей безопасности. Кстати, крепостной ты стала после того, как кто-то отправил тебя в тот детский дом. Это была первая попытка тебя убить. Крепостная – удобный термин, обозначающий, что я – твой настоящий опекун. Потому что я не могу быть твоим официальным опекуном.

Столько информации за один раз переварить сложно. Отец – глава заговорщиков, я – проклятие рода Морозовых. И я виновна в смерти отца. Еще и император – мой опекун?

– Могу я узнать, зачем вы пригласили меня во дворец, Всеслав Михайлович? – спросила я, взяв себя в руки.

– Можешь, – буркнул император. – Хотел познакомиться лично. И предостеречь от глупостей. У меня, знаешь ли, на тебя планы.

Кто бы сомневался!

– Я вас… разочаровала?

– Отнюдь. Я даже понимаю молодого Бестужева. И Шереметева, да. – Император недвусмысленно дал понять, что в курсе всех моих дел. – Ты – девушка с характером.

– Благодарю за комплемент, Всеслав Михайлович.

– Хочу показать тебе кое-что.

Он трижды хлопнул в ладони, и свет погас, а две противоположные стены стали прозрачными. И за одной, и за другой я увидела бальные залы, разные. Комната, где мы находились, будто висела между ними, метрах в трех-четырех от пола. Похоже, она располагалась в стене.

– Императорский бал, открывающий сезон, один, – сказал император. – А залов два. В одном – приближенные императорской семьи, в другом – гости попроще. Я выхожу приветствовать и тех, и других. Это как две параллельные линии, которые не пересекаются.

А я-то еще гадала, почему не видела Клаву, да и других знакомых девушек из гимназии. Надо же, они в зале для «гостей попроще».

– Яра, я хочу, чтобы ты стала моей снохой, – продолжил император. – Но только тебе решать, в каком зале ты в итоге окажешься. Не ошибись с выбором.

В смысле… снохой⁈ Его сыновья давно женаты. У него внуки есть!

– Есть у меня младший сын. Бастард.

Я что, сказала это вслух? Император будто ответил на мой вопрос.

– Эспер, как и ты, – не унимался император. – Отнесись к этому, как к долгу перед государством. Пока я не буду вас знакомить. Но… имей в виду.

– Непременно, Всеслав Михайлович, – вежливо ответила я.

– А о Бестужеве забудь. Он женится на моей внучке. Это договорной брак.

Если император хотел меня добить, то у него получилось. Хотя… может, и это… к лучшему?

Глава 75

Император предложил мне вернуться к танцующим, дав понять, что разговор закончен.

– Я могу уехать сейчас? – спросила я.

Силу я контролировала, разносить дворец по камешку не хотелось. В этом не было никакого смысла. И очень кстати вспомнилось, что Яра, устроившая истерику отцу – не я. И проклятие рода – не я. И не от меня отказались родные.

Мара, поставившая меня на место Яры, точно знала, что Иван Морозов – не предатель. Не было никакой госизмены, иначе в моей миссии нет никакого смысла. Значит, надо продолжать. В первую очередь – учиться. А с остальным… разберусь.

Статус крепостной меня больше не пугал. С фантазией у императора так себе, но юридически это всего лишь слово. Брак с его бастардом? Он дал понять, что выбор у меня есть.

Жаль, что я ничего об этом бастарде не знаю. Официально у императора нет признанных внебрачных детей. Навряд ли Александр Иванович мне что-то об этом скажет. Даже если знает, промолчит.

В конце концов, теперь я знаю гораздо больше, чем десять лет назад. Пусть не полный расклад сил, но уже кое-что. Продолжу учебу, внимательно изучу материалы дела о госизмене. Притворюсь послушной. Я выиграю эту битву, чего бы мне это ни стоило.

Так что уехать из дворца я хотела не потому, что была морально раздавлена. Я не хотела встречаться с Савой. Не сейчас. Не в бальном зале императорского дворца, где он, возможно, танцует со своей будущей женой.

Я знала, что он не будет моим. Я сама от него отказалась. И правильно сделала. Потому что… он мог бы сказать мне о помолвке сам.

Император разрешил мне покинуть дворец. И, кажется, даже вздохнул с облегчением, когда аудиенция завершилась.

Переодевшись в свое, я вернулась домой на том же лимузине.

– Что это было⁈ – спросила Антонина Юрьевна, едва я зашла в дом.

– Да так, Савка чудит, – ответила я. – Покатались.

Чем проще объяснение, тем крепче сон. И оно вполне удовлетворило Антонину Юрьевну. То же самое я сказала и Соне. А потом, выждав полчаса, вновь вышла из дома, прихватив с собой Карамельку. На сей раз – тихо, через окно. Императорский лимузин уже должен был уехать, а соглядатаев я не стеснялась. Если император знает, кто прячется в подвалах гимназии, скрываться бессмысленно. А ждать до утра – нет никаких сил.

Деда я не нашла. Его комнаты были пусты, вещи на местах, мебель заботливо укрыта чехлами. Карамелька никого не чувствовала рядом. А на кухонном столе лежал чистый белый конверт.

Дед куда-то уехал, собравшись без спешки. И оставил мне письмо.

«Мила, я обманул тебя. Будущее можно изменить, если не рассказывать о том, что должно случиться. Я знал, что ты погибнешь в пожаре, когда тебе будет семь лет, но никому не говорил об этом. Ты выжила, и будущее изменилось. Мой сын, твой отец, не участвовал в заговоре против императора. Я верю, что ты изменишь будущее нашего рода. Оставляю тебе то, что у нас не отняли. Оно хранится в банковской ячейке. Адрес, документы, ключи и код найдешь в тайнике, что за часами с маятником. Он открывается родовой кровью, как и дверь сюда. Тебе придется дождаться полного совершеннолетия, чтобы забрать свое наследство. Прости. Я хотел спасти сына, но не смог. Твоей вины в этом нет. Ты – не проклятие нашего рода».

И подпись – «Дедушка».

Вот так просто? Взял и свалил на девчонку все дела! А сам…

Нет, я все же надеялась, что с дедом все в порядке. Он же готовился к отъезду, собрал вещи, оставил письмо. Если бы его забрали люди императора, ничего этого не было бы. Дедушка просто уехал. И, возможно, мы с ним еще встретимся.

Жаль, конечно, что теперь не у кого спросить, отказалась ли мать от меня добровольно. При желании можно получить подпись под любым документом. Но… как-нибудь разберусь. Надо только следовать плану.

Тайник я проверила. И оставила там все, о чем писал дед. А где еще это хранить? Лучшего места не придумать. Если понадобится, я попаду в этот подвал с закрытыми глазами, через Испод. Интересно, что в банковской ячейке… Золото? Драгоценности? Ничего, когда-нибудь узнаю.

Домой я вернулась без приключений.

А Сава появился на следующий день, хоть мы и не договаривались о встрече. Он нервничал, и сразу накинулся с обвинениями.

– Могла бы и сказать, что будешь на балу.

Мы сидели в его машине, и Карамелька аккуратно ела шоколадку, что он для нее принес.

«Мог бы и сказать, что женишься», – подумала я. Но вслух произнесла иное:

– Я не знала, что буду. Император прислал за мной лимузин и принудил ехать на бал.

– Что? – переспросил Сава, меняясь в лице.

– Ой, ладно. Ты же знаешь, что рано или поздно эта встреча состоялась бы. Вот… состоялась.

– И чего он хотел? Не говори, если это секрет.

– Познакомиться хотел. И предупредить, что я у него под колпаком.

– И все?

– Сав, ты знаешь его бастарда?

– Чего⁈

Изумление было искренним. Сава не ожидал такого вопроса.

– И ничего о нем не слышал?

– Я даже не знал, что у его величества есть бастард, – буркнул он. – Почему ты спросила?

– Он – мой будущий муж.

Император не запрещал мне об этом говорить. А Сава… чуть не задохнулся от ревности. Что ж, теперь можно и о его невесте напомнить.

– А вы… дату свадьбы еще не назначили? – поинтересовалась я.

– М-мы… – выдавил он, побледнев.

– Ничего не имею против, – сообщила я. – Только, пожалуй, предпочла бы узнать об этом от тебя.

– Яра!

– Я запомнила твои слова о долге перед родом.

– Я ничего не говорил, потому что до сих пор надеюсь отвертеться. Согласился на помолвку, но свадьбы не будет.

– Женись, – сказала я. – Если она хороший человек, женись. Со мной у тебя счастья не будет.

Он отвернулся, стиснув руль так, что пальцы побелели. И эмоций не скрывал, они клокотали, как разбуженный вулкан. Отчаяние, боль, обида. И, пожалуй, любовь. Не знаю, правильно ли я определяю те эмоции, что и сама к нему испытываю.

Мне очень хотелось попросить его стать моим первым мужчиной. Яра… до сих пор девственница. Так почему бы не Сава? Он, наверняка, опытный. И он будет нежным. Но стоило представить, чем для него это может обернуться, как всякое желание исчезло.

Нет, я больше не буду причиной чьих-то бед.

– Яра, ты выйдешь замуж по приказу императора? – спросил Сава, отдышавшись.

– Если это как-то поможет мне доказать невиновность отца, то да, выйду, – ответила я. – Я выбрала, Сава. Не тебя и не Матвея. Я выбрала долг перед родом.