Текст книги "Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Василиса Мельницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Глава 31

Матвей осмотрел зал, заполненный гостями. Они с дедушкой появились в числе последних, но уже успели засвидетельствовать почтение виновнику торжества.

Его светлость Василий Дмитриевич Лопухин в свои сто лет выглядел бодрым, взгляд имел ясный, а рукопожатие, коим он удостоил младшего внука Шереметева, было крепким. Дела рода он давно передал сыну, но на праздник в его честь собралась вся столичная знать. Разве что император отсутствовал, потому как пребывал с визитом в Индии. Однако поздравительную телеграмму прислал, вместе с подарком.

Василий Дмитриевич сидел в кресле, поставленном на невысокий постамент, как на троне. Так наблюдать за происходящим в зале удобнее. Обычно на такие значимые мероприятия молодежь не приглашали, однако Василий Дмитриевич пожелал видеть представителей разных поколений. Ходили слухи, что он до сих пор заглядывается на молоденьких девушек. Как говорится, седина в бороду, бес в ребро.

Оттого Матвей и не переживал, что вид обнаженной девушки доведет старика до инфаркта. Скорее, наоборот. Это будет хорошим подарком к его столетнему юбилею. Это если предположить, что условие, выставленное Ольге, выполнимо. Матвей был уверен, что она не справится. И, наконец, оставит его в покое.

Матвей поискал ее взглядом. Молодежь кучковалась в одном месте, предпочитая держаться подальше от старшего поколения. Официанты сновали по залу, разнося напитки и закуски. Вот-вот должна начаться торжественная часть. Собственно, после этого условие пари теряло силу. Представить рыжую иностранку Василию Дмитриевичу нужно уже сейчас.

Почему рыжую, Матвей хотя бы понимал. Пусть это и не очень приятно осознавать, но рыжие девчонки – его слабость. Откровенно говоря, всего одна. Недоступная. И, вероятно, именно по этой причине такая желанная. Как не пытался он избавиться от дурацкой зависимости, но слово «рыжая» слетело с его губ раньше, чем он осознал, что делает. Но почему иностранка? Похоже, своими требованиями он сильно хотел досадить Ольге. Хватило бы любой обнаженной девушки.

Матвей двинулся туда, где собралась молодежь, следовало поздороваться со знакомыми. Но увидел Ольгу – и остановился. Рядом с ней крутился шут Бестужев, что неудивительно. Они дружили с детства и, по мнению Матвея, прекрасно смотрелись вместе. А еще рядом стояла… рыжая. Ее Матвей не знал, и за локоть ее придерживал Зяма Лопухин, еще один парень из свиты Ольги.

Однако не эта рыжая заставила Матвея застыть сусликом посреди зала. Другая. Та, что держалась в тени Савелия. Вот ее он узнал сразу.

Переведя дыхание, Матвей осмотрелся вновь – и шагнул за колонну. А после быстро поднялся на антресольный этаж. Он открыт для гостей, а наблюдать за происходящим в зале удобнее сверху.

Итак, Ольга привела двух рыжих девчонок. Любопытно, это… чтобы наверняка? Хотя бы одна, да разденется? Бред. Если только не накачать девчонок наркотиками или… Нет, Бестужев не посмеет. Применит свой дар забавы ради – и принадлежность к великому роду его не спасет. Он, безусловно, шут, но не идиот.

Значит, наркотики. Однако обе девчонки вели себя… нормально. Сдержанно, с достоинством. Руками не размахивали, не смеялись без умолку.

И почему одна из них – Яра? Это случайное совпадение? Рука судьбы?

Матвей никогда и никому не рассказывал о том, что случилось в Москве десять лет назад. Он не искал Яру. Просто… не забыл. Это же не преступление. Ольга не могла знать. Никто не мог!

А Яра… Как она здесь очутилась? Ее здесь быть не должно. Это попросту невозможно!

Кое-что Матвей о ней узнал. Или даже не кое-что… но достаточно, чтобы понимать, насколько неуместно ее появление в высшем свете.

Зяма, взяв под руку другую рыжую, повел ее к старику Лопухину. Позади, буквально в полушаге, шли Савелий и Яра. Ольга осталась на месте, озираясь по сторонам. Матвей догадался, кого она ищет, и встал так, чтобы снизу его не заметили.

А сердце внезапно забилось гулко и часто. И к горлу подступила тошнота. Переживал бы он так же, если бы перед Василием Дмитриевичем стояла незнакомая рыжая? Возможно. Все же отрицать свою причастность к глупости, что творит Ольга, сложно. Но там была Яра.

Кончики пальцев будто пронзили острые иглы. Сила концентрировалась на подушечках, сплетаясь в заклинание. Какое? Туман. Непроглядный! На весь зал, разумеется, его не хватит. Достаточно полусферы диаметром в пару метров. А после спрыгнуть вниз – Матвей присмотрел свободное местечко, и высота позволяла – и закутать Яру… да хотя бы в скатерть. Здесь, на антресольном этаже, стояли столы с закусками.

Первой к Василию Дмитриевичу подошла Яра. Матвей напрягся, но ничего не произошло. Она вернулась к Савелию, ее место заняла другая девчонка. Он перевел дыхание, с облегчением понимая, что не придется скакать по залу, как дикая обезьяна. И дедушка такое навряд ли одобрил бы. А платье рыжей… исчезло. Истлело. Вместе с нижним бельем. Так что сфера с туманом пригодилась.

Прыгать вниз Матвей, разумеется, не стал. Достаточно того, что скрыл девчонку, уберег от позора.

Гробовая тишина. Чей-то одиночный визг. Наверняка, той рыжей. Вздох изумления, прокатившийся по залу лавиной. Крики, шум, звон бьющейся посуды. Кто-то попытался сбежать. Появилась охрана.

Туман рассеяли быстро. Девчонку завернули в непонятно откуда взявшуюся шаль и увели. Яра с Савелием отправились за ней, но дорогу им преградил Михаил Бестужев. Не им обоим, а сыну. Яра его определенно не интересовала.

Резкий звук оплеухи разорвал вновь наступившую тишину.

Матвей поморщился. Савелий, безусловно, причастен к произошедшему, иначе и быть не могло, но вот так… при всех… Видимо, у главы рода окончательно сдали нервы от выходок наследника.

Яра попыталась встать между Савелием и его отцом, но ее быстро отодвинули в сторону. А подбежавшая Ольга схватила Яру за руку и куда-то потащила.

Матвей взглянул на старика Лопухина. Вот уж кому происходящее доставляло удовольствие. Василий Дмитриевич широко улыбался, отмахиваясь от подошедшего к нему врача. Что ж, его столетний юбилей, наверняка, запомнится всем надолго.

Дедушка поджидал Матвея внизу, у лестницы.

– Мы уходим, – произнес он холодно. – Следуй за мной.

Ничего хорошего его тон не предвещал. Матвей достаточно давно не разочаровывал дедушку, но прекрасно помнил, как ему доставалось, когда это случалось с завидной регулярностью. Но теперь-то за что? Не он устроил это безобразие. Он на антресольном этаже находился, и дедушка прекрасно это видел, если ждал у лестницы.

Однако предчувствие Матвея не обмануло. Всю дорогу до дома дедушка хранил молчание. А в кабинете, вперив во внука ледяной взгляд, обманчиво ласково поинтересовался:

– Мало я тебя порол, да?

Матвей сглотнул. Услышать такое, когда разменял третий десяток… он никак не рассчитывал.

– Достаточно, полагаю, – выдавил он, стараясь не выказывать страх. – Дедушка, я не понимаю, в чем я…

Треск столешницы под ударом кулака заставил Матвея замолчать.

– Не смей! – прошипел дедушка. – Не смей мне лгать! Не смей говорить, что ты никак не причастен к этому… непотребству! Или ты думаешь, я не узнал твою силу?

– Туманом я накрыл, да. А что тут такого? Я помог.

– Ты меня за идиота держишь⁈

Дедушка подался вперед, и Матвей закрыл глаза, полагая, что получит затрещину, но дедушка сдержался.

– Бестолочь, – вздохнул он спокойнее. – Туман появился слишком быстро. Будто ты держал заклинание наготове. Матвей, мне казалось, ты не такой, как Савелий Бестужев. С каких пор ты участвуешь в грязных шутках?

– Это не шутка, – пробурчал Матвей.

Он уже понял, что скрыть правду не удастся. Пусть дедушка услышит эту историю от него, а не от Бестужевых.

– Ольга тебя преследует? – спросил дедушка, внимательно выслушав внука.

– Нет, – возразил Матвей. – Виноват я. Наказывайте меня.

– Это само собой. Ты знаешь тех, кого привел Савелий?

– Разумеется, нет.

Обычно дедушка чувствовал ложь, поэтому, отвечая, Матвей представлял другую рыжую. Кто она такая, он совершенно точно не знал.

– Хорошо. Я не буду обсуждать это с Бестужевыми. А ты, мой дорогой внук, до конца каникул отправляешься под домашний арест. Из комнаты не выходить. Все ясно?

– Так точно! – по-военному отрапортовал Матвей.

Ощущения, что все обошлось, не было.

Глава 32

– Не вмешивайся, уходи, – шипела мне на ухо Ольга, увлекая вниз по парадной лестнице.

Я не сопротивлялась, оглушенная произошедшим, но пыталась понять, почему мы сбегаем. Как-то не обсуждалось, что будет после того, как Клава… разденется. Я до последнего не верила, что это произойдет!

Она и не раздевалась. Ее одежда испарилась. Это какое-то колдовство, сродни ведьмовскому. Но это точно не я! Тогда… кто?

– А Сава? – напомнила я Ольге.

– Не убьет его отец, – отрезала она. – Ему не привыкать.

Такой ответ мне не понравился.

– А Клава? Ей нужна помощь. Почему мы ее бросили?

– Издеваешься⁈ – Ольга даже остановилась и всплеснула руками от возмущения. – Она тебе подругой стала? С каких пор?

– Разве это не выглядит как-то… – Я не сразу смогла подобрать слово. – Подозрительно? Мы пришли вместе, но уходим, даже не поинтересовавшись, что с ней.

– Клава пришла с Зямой. Я – с родителями. Это ты явилась сюда под руку с Бестужевым! – рассердилась Ольга. – Хочешь стать соучастницей?

– Погоди, но…

– Ольга! Кто разрешил тебе уходить? Немедленно вернись!

Громкий мужской голос эхом прокатился по пустой лестнице. Гости расходиться не спешили, почти все остались в зале.

Ольга испуганно втянула голову в плечи, но лишь на мгновение. Она растянула губы в улыбке и взглянула на мужчину, стоящего на верхней ступеньке.

– Я не ухожу, папа. Всего лишь провожаю подругу.

– Поднимайтесь. Обе.

«Артемий Михайлович Романов, министр внутренних дел Российской империи, генерал, – напомнила я себе. – Неудивительно, что у него такой голос, что хочется встать по стойке смирно».

Меня окинули внимательным цепким взглядом.

– Яромила Михайлова, – представила меня Ольга. – Первокурсница из моей гимназии. Ее и Глеб знает. Она была с нами на яхте у… Савы.

– Здесь какими судьбами? – поинтересовался Артемий Михайлович, обращаясь ко мне.

– С нами Зиновий был. – Ольга не дала мне ответить. – Он всех и пригласил… на юбилей дедушки.

– Тебя я не спрашивал. – Артемий Михайлович вроде бы не рассердился, и голоса не повысил, и даже говорил не со мной, но я вся покрылась мурашками. – Иди в зал, найди мать и будь рядом с ней.

Ольга быстро попрощалась со мной, бросив напоследок умоляющий взгляд и ушла. А мне-то что делать? Вот зла не хватает! Если все так сложно, то отчего заранее не предупредили, как себя вести⁈

– Ты пришла с Савелием Бестужевым? – спросил Артемий Михайлович.

Я кивнула. Вовсе не из неуважения, просто во рту пересохло. Уж больно грозно выглядел этот человек.

– Дура, – выдохнул он. – Ты хоть понимаешь, что могла быть на месте той девушки?

Неожиданно.

– К-клавы? – клацнула я зубами.

– Вы знакомы? Ах, ну да! Яхта. Такие, как вы, Савелию на один зуб. Развлекается он так, понятно?

Я вновь кивнула, осознавая, что генералу лучше не перечить.

– Иди домой, – велел он.

– А Клава? Мы в одном доме живем. Может, я ее подожду? Где она? Вы не знаете?

– Полагаю, во избежание скандала, твою Клаву домой доставят с почетным эскортом, – отчего-то грустно вздохнул Артемий Михайлович. – Мм… Я распоряжусь насчет тебя.

Домой меня отправили на спецмашине с мигалкой.

– Ты чего так рано? – удивилась Антонина Юрьевна, выглянув в прихожую.

Мы с Клавдией предупредили ее, что идем на прием к Лопухиным и вернемся поздно.

– Там скучно, – ответила я. – Можно чаю на кухне выпить? Я сама заварю, а потом уберу.

– Можно, можно, – махнула рукой Антонина Юрьевна. – Иди, хозяйничай.

Судя по работающему телевизору, она смотрела какой-то фильм.

– Вернусь, как только переоденусь.

Хотелось согреться. Вечер был прохладным, но озноб я ощущала не из-за этого. И не от алкоголя, я не пила, а от осознания произошедшего.

Я не боялась последствий. Их не будет. Во всяком случае, для меня. И, скорее всего, для Ольги. Бестужев взял вину на себя.

Он же с самого начала все знал! Он дружит с Ольгой с детства, и не мог ей отказать. Но навряд ли планировал выполнять это дурацкое условие, пока не встретил меня. Вернее, пока я не предложила на роль жертвы Клаву.

Я хотела отомстить соседке, и Савелий это понял. И вновь не смог отказать, уже мне. Не знаю, как он провернул этот фокус с исчезнувшей одеждой и туманом, но все произошло в зале, полном людей. Аристократов, среди которых, разумеется, были и родители моих знакомых. Естественно, виновника произошедшего безобразия тут же стали искать!

Ольги не было рядом. Зяма весьма правдоподобно изобразил изумление. Клава находилась в полуобморочном состоянии. А Бестужев повел себя так, будто сам все устроил, развлечения ради.

– Ты это придумал? – спросил у него отец, едва переводя дыхание от гнева.

– Я, – легко ответил Савелий. – Кто ж еще?

Звук пощечины мне никогда не забыть. И сейчас, представляя эту жуткую сцену, я зажмурилась, крепко сжимая ладонями чашку.

Но виновата во всем я!

Легкий путь? Простой? Но те, кого я подставила, не имеют никакого отношения к тому, что произошло десять лет назад! Тогда они были детьми, как и я. И чем я лучше тех, кто травил Яру в приюте?

На войне за честь рода все средства хороши? Возможно. Но это не война. Это месть соседке. В лучших традициях избалованных деток аристократов.

К счастью, Антонина Юрьевна не составила мне компанию за чаем. Сейчас я не смогла бы притвориться, что все в порядке.

На улице хлопнула дверь машины. Потом я услышала, как кто-то входит в дом.

Клавдия вернулась.

Я вымыла посуду, тщательно ее вытерла – и отправилась наверх.

– Заходи! – откликнулась Клава на стук в дверь.

Несчастной она не выглядела. Я не видела, в чем она вернулась, навряд ли в шали, что я прятала в сумочке, но уже успела переодеться в домашнее. И расчесывала волосы, сидя перед зеркалом.

– Ты как? – спросила я.

– А ты как думаешь? – хмыкнула Клава. – Твой Бестужев – гад. Представляешь, он мое платье тленом испачкал!

– Тленом? – удивилась я.

– Экспериментальный состав из секретной лаборатории его дяди, – с удовольствием пояснила Клава. – Отец его точно прибьет. И поделом.

У меня закружилась голова.

– Там что-то такое, что уничтожает неживую материю. Или какую-то определенную материю, вроде ткани, – продолжала Клава. – Я толком не поняла. Короче, мое платье истлело. Хорошо, кто-то вовремя туманом прикрыл. В зале были репортеры, но все произошло так быстро, они ничего не успели снять. Да и мало кто заметил, что я голая. Разве что юбиляр.

– Погоди, так туман… Это кто-то другой?

– Ага, – кивнула она. – Но я не знаю, кто. К слову, на моем месте могла быть и ты.

– Не могла, – сказала я, с трудом выговаривая слова. – Это я все устроила.

– Ты⁈ – Клава развернулась ко мне с круглыми, как плошки, глазами.

– Я. Ты меня достала. И я попросила Бестужева, чтобы помог отомстить. Я сожалею. Правда. Прости.

– Ну ты и сволочь! – резюмировала Клава с неожиданным одобрением в голосе. – А я-то думала, ты такая правильная. Из тех, кто боится запачкаться. Ты ловко увильнула от вызова, что я тебе бросила.

Ее хамское поведение – это вызов? Что-то я не поняла… Мне сейчас комплимент сделали? Судя по тому, что Клава не бросается на меня с кулаками, не визжит, проклиная, и не обещает превратить мою жизнь в ад…

– Отомстила, блин! – Она вдруг фыркнула и расхохоталась. – Я, конечно, виконтесса, но в ближний круг семерки не вхожа. А ты меня с отпрысками великих родов познакомила. После того, что у Лопухиных случилось, меня, и вовсе, в императорский дворец пригласили, на первый бал сезона. И покровительство обещали, лишь бы скандал не поднимала.

– Бестужевы? – спросила я.

– Бестужевы. И Лопухины. Можешь считать, что мы квиты. Навряд ли мы станем подругами, но, так и быть, наше общение останется в рамках приличий. Все же Бестужеву ты не безразлична, это стоит признать. Значит, будем пересекаться и вне гимназии.

Она отвернулась, давая понять, что разговор закончен.

Легче не стало. Если с Клавы все, как с гуся вода, то Савелий навряд ли отделался легким испугом.

Я посмотрела на часы, оделась и побежала к ближайшему таксофону. Звонить из дома не хотелось. И не факт, что Сава сможет подойти к телефону. Но я хотя бы попытаюсь узнать, что с ним.

Глава 33

– Общежитие слушает! – рявкнула трубка после первого же гудка.

– Прошу прощения, ошиблась номером, – выпалила я.

Света уличного фонаря хватало, чтобы разобрать цифры, написанные на листке, небрежно выдранном из блокнота.

«Звони, если вдруг срочно понадоблюсь», – сказал Бестужев, вручая мне этот листок.

«А если не срочно, не звонить?» – попыталась пошутить я.

«Сомневаюсь, что ты просто захочешь со мной поболтать», – ответил он.

Номером я не ошиблась. Разве что у таксофона не исправен диск. Но… общежитие? Наследник рода Бестужевых – и общежитие? Бред.

Я подошла к другому аппарату, благо рядом с почтой их было несколько.

– Общежитие слушает!

– Кхм… – Я поперхнулась воздухом. – Добрый вечер. Я могу поговорить с Савелием Бестужевым?

– Да кто б сомневался, – пробурчал сварливый женский голос. – Сережа! Сереженька, ты к себе? Будь добр, стукни в тридцать седьмую, скажи Савелию, что его барышня к телефону просит. Ждите!

В трубке раздался стук. Кажется, ее положили на стол.

Похоже, за несколько секунд телефонного звонка я узнала о Савелии больше, чем за несколько дней знакомства. Пискнул сигнал, и я торопливо бросила в автомат еще одну монетку.

– Слушаю, – раздался, наконец, голос Бестужева.

– Это Яра, – представилась я. – У тебя все в порядке?

– Яра? – переспросил он несколько удивленно.

– Михайлова, – уточнила я.

Кто знает, сколько у Бестужева знакомых Яр. В принципе, он мог и не отвечать на вопрос. Из дома его, похоже, выгнали, но в живых оставили. Значит, Ольга права, ему не привыкать.

– Я узнал, – сдержанно произнес Бестужев. – У меня все в порядке. Это все?

– Нет. Прости меня, пожалуйста. Я не подумала о последствиях. Если я могу как-то помочь…

Он молчал. Я даже подумала, что связь прервалась.

– Алло?

– Я не могу долго занимать телефон. Завтра в пять, в «Пышке». Я постараюсь прийти.

Короткие гудки раздались в трубке раньше, чем я успела ответить.

Сава не хочет со мной разговаривать? Если так, то мои выводы о его участии в представлении, устроенном на приеме у Лопухиных, неверны. Или не может говорить, потому что не один. Что же там за общежитие такое? Он так и не сказал, где учится.

После прогулки на яхте мы почти не виделись. Я гадала, обидела ли его чем-то или разочаровала своим поведением на острове, но прямо так и не спросила. Я разбирала вещи, приводила одежду в порядок, ездила по магазинам в поисках нужных книг. Не всю рекомендуемую литературу выдавали в библиотеке. И всякий раз, по пути от дома к остановке, искала взглядом знакомый серебристый спорткар. Однако Сава не появлялся.

Правда, звонил. Оба раза спрашивал, как у меня дела, и, выслушав ответ, говорил, что поболтал бы, но мне нельзя занимать телефон по пустякам, а приехать он не может, занят какими-то семейными делами.

Ага, в общежитии…

Сава появился накануне приема, то есть, вчера. Попросил показать платье, что я приготовила для вечера. Пригласил в кондитерскую на чашечку кофе. Теперь казалось, что он давал мне последний шанс отказаться от мести.

«Все в силе?» – спросил он. И мне бы задуматься, отчего этот вопрос задан мне, а не Ольге, но… «Конечно. Я не передумала».

И что толку терзаться, если уже ничего нельзя изменить⁈

Я со злостью пнула калитку, вернувшись домой, и едва успела ее поймать до того, как она ударилась о забор. Извинюсь перед Бестужевым лично. И прекращу общение, сосредоточившись на учебе. Найду другой путь. У меня приличный уровень силы, и есть все шансы попасть во дворец. Вот тогда и начну искать тех, кто знает правду о моем отце.

Утром Клаве прислали корзину цветов и коробку шоколада. Газеты красочно описывали прием у Лопухиных, однако ни одного упоминания о голой девушке я не нашла. Вот она, сила семи родов. Что ж, буду считать произошедшее хорошим уроком.

В «Пышку» я пришла раньше назначенного времени. Не специально, так получилось. Швейцар вежливо распахнул перед мной дверь, поздоровавшись.

«Поздравляю, Яра. Ты все же стала здесь своей», – с сарказмом обратилась я к самой себе.

Сегодня в кафе яблоку негде было упасть. Окинув зал взглядом, я не увидела ни одного свободного столика. На меня оглядывались.

– Это она, что ли? – услышала я чей-то голос. – Рыжая.

– Кажется, я ее тут видела. С Бестужевым…

Я шагнула к двери. Придется ждать Савелия снаружи.

– Яра! Я здесь, – окликнули меня.

И тут же кто-то произнес:

– А, нет, это не она.

Я обернулась. Из-за зеленой стены, где мы когда-то сидели с Ольгой и Савелием, мне махал незнакомый парень. Или… знакомый?

Темноволосый. Широкоплечий. Спина прямая. Гордо поднятая голова. Уверенный взгляд. И черты лица правильные, словно выточенные из гранита.

Я подошла ближе, пытаясь сообразить, кто это.

– Не узнала? – Легкая улыбка тронула его губы. – А ты почти не изменилась. Только красивее стала.

– Матвей? – выдохнула я, озаренная догадкой.

– Присоединяйся, если хочешь, – предложил он. – Я тут один. Знакомого жду.

Точно знакомого, не знакомую? Надеюсь, не Ольгу. Я не говорила ей, что мы с Матвеем знакомы. Да я была уверена, что он меня и не вспомнит, даже если случайно пересечемся!

– Я тоже. Не хочу мешать…

– Ты не помешаешь, – перебил он. – Присаживайся. Позволь тебя угостить.

– Спасибо, не стоит беспокоиться.

Но Матвей настоял, и вскоре на столе появились блюдо с пышками и чашка с кофе.

– Спасибо, – сказала я, когда он, наконец, сел напротив.

– Ерунда.

– Спасибо, – повторила я. – Моя благодарность задержалась на десять лет, но я никогда не забуду, что ты для меня сделал.

– Не задержалась, – улыбнулся он. – Мне передали. Правда, я не знаю, что произошло.

– Не стоит об этом вспоминать. Закончилось все хорошо. Николай Петрович стал моим опекуном.

– Я слышал, что он умер… – Матвей нахмурился.

– Да, к сожалению. Но я уже совершеннолетняя, и он успел обо мне позаботиться. В Петербург я приехала учиться. Расскажи лучше о себе.

– Ничего интересного. – Он вновь улыбнулся, но как-то грустно. – Закончил одно военное заведение, учусь в другом, чтобы в следующем году поступить в третье.

Я притворилась, что не знала об этом.

– Выбрал карьеру военного?

– Типа того. Буду боевым магом.

Надо ли сказать Матвею, чтобы не упоминал о том, что я из приюта? Я не скрывала, что у меня нет родителей. Однако он мог запомнить, что приют был не простой, а для детей преступников. Об этом я хотела бы умолчать.

А еще он почему-то не спрашивал, как я здесь очутилась. Сам-то он Шереметев, а я и знать-то об этом кафе не должна.

– Яра, я видел тебя вчера. Подойти не успел.

Кусок пышки чуть не застрял в горле.

– Где? – выдавила я, сделав глоток кофе.

– У Лопухиных.

– А-а…

– Ты можешь сказать, что это не мое дело, но… – Матвей повел шеей, будто ее сжимал тугой воротничок. Похоже, привычка. Сейчас ворот светлой рубашки был растегнут. – Между тобой и Бестужевым что-то есть?

– Точно, не твое, – согласилась я. – С чего вдруг такой вопрос?

– Ты же недавно из Москвы, правильно?

Я кивнула. Злиться на Матвея за то, что он пересек личные границы, не было ни малейшего желания.

– Ты ничего о нем не знаешь. Он… ветренный.

Я чуть не прыснула. Матвей и в детстве тщательно выбирал слова, его речь казалась чересчур правильной, но называть бабника ветренным… Сто баллов, однозначно.

– Это же он вчера устроил это мерзкое представление? – продолжал Матвей. – И ты могла бы быть на месте этой несчастной девушки.

– Туман ты активировал? – догадалась я.

– Яра, я просто хочу, чтобы ты знала…

– Это я устроила, – перебила его я.

Он уставился на меня недоверчиво.

– Технически – Савелий, тут ты прав. Но спровоцировала его я.

Его лицо превратилось в каменную маску.

– Почему? – спросил он.

– Эта девушка – моя соседка. Нахальная, наглая и невоспитанная. Я хотела отомстить. Она же тоже… рыжая.

Я выделила последнее слово специально. Матвей намек понял. Но ответить ничего не успел.

– Шереметев, у тебя совесть есть⁈ – взревели рядом.

– А, вот и ты, – невозмутимо произнес Матвей, переводя взгляд на Савелия.

В воздухе отчетливо запахло дракой.