Текст книги "Спасительница волшебных книг (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
Заседание началось, велось с холодным равнодушием и очень быстро закончилось.
Судья, крохотный морщинистый старикан, слушал речь обвинителя и защитника, приложив к волосатому уху огромный изогнутый раструб, чтобы лучше слышать. Но я подозревала, что он не слышал ни черта, потому что в конце каждой речи задумчиво жевал губами и неодобрительно бормотал: «Беда с этими иноземцами!»
Вызвали пострадавшего, господина Тахира. Тот явился закутанным в плащ до подбородка, как будто его бил озноб. Меня он удостоил лишь одним неприязненным взглядом. На вопросы обвинителя отвечал коротко и не произносил слова, а цедил.
Из его ответов стало понятно, что гизулец считает меня мерзавкой и проходимкой, соучастницей вора, и он тверд в своем убеждении.
Показания других свидетелей зачитал обвинитель, малоприятный субъект, похожий на грача, с узко поставленными глазами-бусинками.
Сначала я слушала внимательно и пыталась протестовать. Но судья велел мне замолчать и стукнул для острастки молотком по столу, а надзиратель положил тяжелую руку на плечо, давая понять, что бунтовать не стоит, это плохо для меня кончится.
Поэтому я сидела тихо и только без конца вытирала о джинсы влажные от пота руки. Не оставляло чувство нереальности происходящего. Как будто со стороны слежу за дурацким историческим спектаклем.
Защитник закончил короткую речь. Он призвал суд обратить внимание, что на подобное преступление госпожа иноземка Зоя Никитина пошла впервые, законопослушна в своем мире – нарушителя закона не пустили бы в Эленвейл – и могла пасть жертвой очарования одноухого воришки, который подбил меня пойти на дело, а потом бросил на произвол судьбы.
Суд начал совещаться. Помощники склонили к судье головы. Старикан что-то пробормотал, потом взял молоток, грохнул им о стол так, что у меня зазвенело в ушах, и провозгласил:
– Виновность иноземки доказана! Улики налицо. Виновна!
А потом зачитал приговор:
– Завтра, в соответствии с законами Эленвейла, в установленном для данного рода наказаний порядке, в присутствии доктора и двух свидетелей из числа служащих магистрата, госпожа Зоя Никитина, иноземка, будет подвергнута процедуре отсечения левой руки.
Как только он закончил речь, мне стало дурно. Ни осталось ни одной мысли, в голове лишь набатом гремело: «Отсечение руки! Виновна! Отсечение руки!»
От страха онемело все тело. Я не могла пошевелиться. Надзиратель поднял меня за подмышки и повел обратно в камеру. Мои ноги двигались медленно, как во сне, когда пытаешься убежать от чудовища.
Очнулась я, когда брякнул засов на двери. И тут зубы у меня застучали, а живот скрутил спазм.
Я скрючилась на койке, часто дыша.
Как, как это могло произойти? Почему так все сложилось? Почему моя сказка оказалась такой ужасной?!
Завтра мне отрубят левую руку. В следующий переход меня выдворят на Землю, поскольку я нарушила местные законы. Само собой, оставаться в Эленвейле мне уже ни капли не хотелось.
Вот бы сбежать отсюда прямо сейчас, сию секунду! Но мне придется жить тут три месяца с обрубком вместо руки до дня зимнего равноденствия, когда откроются порталы.
И тут я натурально завыла, представив, как оно все будет.
Завтра, экзекуция состоится уже завтра!
В коридоре раздались голоса, засов заскрипел, дверь отворилась и в камеру вошел стряпчий Малалио, довольный и благоухающий хорошим вином. Видимо, в местных судах принято отмечать окончание каждой сессии застольем.
– Ну вот, все вышло, как я и обещал! – весело сказал Малалио. – Вам всего-навсего отсекут руку. Правда, я молодец?
Я вскочила, вцепилась в отвороты его сюртука и разок тряхнула тщедушного стряпчего.
– Господин Малалио, я не хочу лишиться руки! Это ужасно. Послушайте, но должен же быть какой-то выход? Подать на апелляцию?
– Боюсь, это невозможно, – сказал Малалио, деликатно отдирая мои пальцы от сюртука.
– Пусть мне заменят наказание! Я готова отправиться в ссылку. Куда там у вас отправляют заключенных? В колонии на острова?
– Вам там не понравится. Девушки на островах долго не протягивают. Во-первых, их там мало, и каждый заключенный и охранник стремится взять новоприбывшую в жены. Чтобы никому не было обидно, заключенная становится женой каждого колониста на неделю, потом ее передают другому. Во-вторых, тяжелый труд. В-третьих, островные аборигены – людоеды. Женское мясо для них деликатес. Они будут не прочь попробовать мясо иноземки, чтобы разнообразить свое меню. В-четвертых, на острова отправляют пожизненно. Поверьте, вы легко отделались. И все благодаря мне.
– Да уж, спасибо вам! – крикнула я в отчаянии. – Подумайте, господин Малалио! В каждом законе есть лазейка. Найдите мне ее, умоляю!
Малалио задумался, подтянул ко рту длинную прядь волос и пожевал.
– Лазейка? Хм. Да, пожалуй, есть. Но вам она не подойдет.
– Говорите!
– Есть один старый закон. Он не применялся уже лет сто, но его никто не отменил, поэтому он вполне рабочий. Если осужденную согласится взять в жены почтенный горожанин и поручится за нее своим именем, то ее освобождают от наказания. Даже от смертной казни. Но разве вы успели обзавестись ухажером в нашем мире? У вас тут даже знакомых нет. Никто из жителей города не захочет вступиться за вас. Вы иноземка. Пришелица из другого мира. Но, если хотите, я расскажу горожанам о вашем затруднении.
Я обессиленно опустилась на койку. Значит, выхода нет. Моя рука обречена.
– Экзекуция состоится завтра в десять утра. Это хорошо, рано вставать не придется. Вы успеете выспаться, – стряпчий похлопал меня по плечу и ушел.
Выспаться! Вряд ли мне удастся сомкнуть глаза этой ночью. Скорее всего под утро я сойду с ума от страха и отчаяния. Тогда меня отправят в местный Бедлам. Там тоже не сахар, но хотя бы у меня останется полный комплект конечностей.
Я легла на койку, подтянула колени к груди и уставилась в кирпичную стену невидящим взглядом. На стене было выцарапано схематическое изображение виселицы и висельника с высунутым на плечо языком.
Интересно, художник так изобразил свою судьбу? Может, и мне что-то выцарапать? «Здесь была Зоя». Была Зоя, да вся вышла!
Время шло. Небо за окном потемнело. Издалека доносился бой часов на городской башне. Я вздрагивала каждый раз, когда слышала их мелодичный звон. Они отбивали время до страшного испытания, которое меня ждет. На час меньше. Еще на час...
Когда часы пробили десять вечера, дверь камеры опять открылась.
Я вскочила и посмотрела в проход. Меня охватила глупая, отчаянная надежда. Вдруг это явился консул? Или стряпчий Малалио с хорошей вестью о том, что он нашел способ спасти меня?
В камеру вошел человек, которого я раньше не видела. И с удовольствием не видела бы никогда – так он мне не понравился.
В дверях стоял и брезгливо озирался мужчина лет пятидесяти. Хорошо одетый, сухощавый, с кисло поджатыми тонкими губами, он напоминал злобного учителя с картинки из старинной книжки, который любит пороть школьников розгами.
У него было вытянутое лицо с глубокими складками возле мясистого носа. По обе стороны его физиономии пушились седые, тщательно расчесанные бакенбарды. Над тусклыми глазами нависли густые брови со зловещим изломом. Волоски в них были длинные, как у дикого кота, и торчали во все стороны.
Я сразу подумала, что такому типу слова поперек не скажи и вообще – лучше держаться от него подальше.
Мужчина придирчиво изучал меня. Его взгляд был одновременно насмешливым и презрительным.
– Госпожа Зоя! – радостно вскричал стряпчий из-за спины визитера. – Ликуй! Я привел твоего спасителя.
– Хорошенькая девочка, – отметил мужчина скрипучим голосом. – Беру. Беру не раздумывая. Иноземка – то, что нужно.
Он улыбнулся, показав острые зубы, и это было неприятно.
Я молчала и таращилась на него.
– Господин Рэб Бармалан, уважаемый городской книготорговец, – представил его стряпчий. – Когда я рассказал в трактире твою историю, он сразу вызвался взять тебя в жены и избавить от унизительного наказания! Ну правда же, я молодец?
– В жены? – пролепетала я.
Это мой спаситель? Этот Бармалей? И он хочет взять меня в жены!
– Да, дорогая девочка, тебе несказанно повезло, – сказал Бармалан и сладострастно облизнулся. – Понимаю, ты онемела от радости. Давай же познакомимся поближе!
И он направился ко мне, вытянув длинные руки, с явным желанием заключить меня в объятия.
– По закону свадьба должна состояться в течение трех дней, – озабоченно объяснял стряпчий. – Как только подпишем нужные бумаги, господин Бармалан заберет тебя и отведет до дня свадьбы к какой-нибудь уважаемой даме. Как у нас принято, она присмотрит за тобой и расскажет о супружеских обязанностях. Поскольку у тебя тут нет ни матери, ни старших сестер или тетушек. После заключения брака ты станешь подданной Эленвейла и останешься тут навсегда. Этот пункт предусмотрен недавней поправкой к соглашению между нашими мирами.
О последнем условии я услышала впервые. И оно очень мне не понравилось.
Я забилась в угол, выставила вперед руки и замотала головой.
– Не хочу!
Бармалан остановился передо мной, продолжая поедать глазами.
– Как не хочешь? – строго сказал он. – Неужто предпочитаешь лишиться руки? У тебя красивые руки. Нежные, тонкие пальчики...
И он взял меня за руку и начал перебирать мои пальцы, больно сдавливая каждую косточку. При этом на его лице появилось прямо-таки садисткое выражение.
На мизинце Бармалана сидел массивный золотой перстень. Мой потенциальный жених, видимо, был весьма состоятелен. Дела в его книжной лавке шли неплохо.
С усилием я вырвала руку и спрятала ее за спину. От Бармалана у меня мурашки шли по коже. В его присутствии мне сделалось страшнее, чем во время оглашения приговора.
В нем было что-то невероятно отталкивающее. Даже не понять, что именно: мужчина как мужчина, конечно, не юный красавец, но и не отъявленный урод. Вероятно, в молодости он был вполне ничего. Одет хорошо, ухожен... но какие у него глаза жуткие! Серые, тусклые, немигающие.
Я спросила непослушными губами:
– Почему вы решили взять меня в жены, господин Бармалан? Иноземку и преступницу?
– Люблю экзотические вещи, – сказал он и причмокнул. – И у меня чувствительное сердце. Оно чуть не разорвалось, когда я услышал, в какую беду попала милая, глупая девочка. И я сказал себе: «Бармалан, дружище, ты должен ей помочь! Женись на ней, Бармалан! Приведи в свой дом. Научи ее, как быть послушной и любящей женой».
Закончив диалог с самим собой, книготорговец кивнул и глубокомысленно заметил:
– Слышал, в вашем мире редко заключают супружеские союзы. Люди живут во грехе, жены не уважают своих кормильцев-мужей. Я научу тебя, девочка, любить и бояться своего мужа.
У Бармалана было нечистое дыхание, и я еле сдерживалась, чтобы не морщиться.
В голове билась мысль: что-то тут не то. Книготорговец озвучил не все причины, по которым решил вызволить меня из тюрьмы. Не из чистого человеколюбия он действовал. У него есть на меня какие-то планы. Определенно, нехорошие. Уж больно оценивающим был его взгляд, а губы то и дело кривились в жестокой ухмылке.
– Так, вот бумаги, – суетился стряпчий. – Зоя, бери перо и подписывай.
– Нет, – сказала я твердо. – Господин Бармалан, я ценю ваш благородный порыв. Большое вам спасибо. Но я пока не хочу замуж. Я хочу домой. А рука... ну что ж, у меня останется еще правая.
Бармалан задрал мохнатые брови и оглянулся на стряпчего.
– Малалио, в чем дело? Она мне отказывает? Что за капризы? Нет, так дело не пойдет. Возвращайте-ка задаток, любезный мой!
– Какой задаток? – насторожилась я.
– Господин Бармалан, дайте мне секундочку! – взмолился стряпчий, посылая мне убийственный взгляд. – Я с ней поговорю. У нее ум за разум зашел от страха. Вот и болтает, не думая. Она согласится, уверяю вас!
– Нет, я не соглашусь! Уходите! Немедленно!
Мои нервы сдали. Мне хотелось кричать и визжать.
Да я лучше умру, чем выйду замуж за этого людоеда! Что это за книготорговец такой? Книготорговцы – они же интеллигентные, вежливые, начитанные! Носят очки, говорят робким шепотком и витают в мире книжных грез.
А этот Бармалан... у него повадки тирана. От него пахнет пылью и кислятиной. И он хочет, чтобы я стала его женой! И наверняка не только на бумаге. И осталась с ним навсегда!
Стряпчий подскочил ко мне и помахал перед глазами указательным пальцем.
– Госпожа Зоя, не ты ли умоляла о спасении лишь сегодня утром? Вот, я нашел для тебя лазейку в законе. Уважаемый, состоятельный человек желает избавить тебя от боли и бесчестия! Каждая горожанка готова руку отдать, чтобы он взял ее в жены!
– Ах, руку отдать?! Готова поменяться с ними местами! Пусть отдают руку и забирают вашего книготорговца.
Стряпчий осекся.
Бармалан с оскорбленным видом отошел к двери и постучал, вызывая надзирателя.
– Ваша подопечная, Малалио, весьма строптива. Неблагодарна и не очень умна, – бросил он презрительно. – Можно подумать, у нее есть выбор! Что ж, готов подождать. Посмотрим, как она запоет, когда завтра ее отведут в экзекуторий и покажут «железную вдову».
Стряпчий на каблуках повернулся к нему и сложил ладони в умоляющем жесте.
– Господин Бармалан, она передумает! Она согласится. Давайте пока не поднимать разговор о задатке. Если позволите, он останется у меня.
Бармалан покачал головой и едко заметил:
– Ох, стряпчие, скользкое вы племя. Что ж, до свидания, иноземка. Еще увидимся.
Он сунул явившемуся надзирателю монету, надел шляпу, фыркнул и ушел. Следом за ним выскочил и стряпчий, горестно бросив напоследок:
– Надеюсь, у тебя хватит ума принять за ночь верное решение!
Когда дверь закрылась, я бросила в нее пустую миску. Миска грохнула и со звоном покатилась по полу.
– Не надо ломать тюремное имущество, – упрекнул надзиратель из-за двери. – Его стоимость вычтут у меня из жалованья. Нехорошо, госпожа Зоя! Надо бы тебе научиться думать не только о себе.
Глава 5. Злой разбойник Бармалей
Как ни странно, ночью я спала как убитая. Мой организм не выдержал шквала эмоций и отключился. Снов не было: ни добрых, ни страшных. Милосердное, полное забытье...
Тем ужаснее было пробуждение. Меня настойчиво трясла за плечо жесткая рука, а грубый голос увещевал:
– Вставайте, госпожа Зоя. Так все на свете проспать можно! Уж полдесятого. За вами вот-вот явятся.
– Кто явится? Куда? – Подскочила я, не понимая спросонья, чего от меня хочет надзиратель.
– Ну как куда? В экзекуторий вас поведут. У вас на сегодня экзекуция назначена, забыли? На десять часов. К одиннадцати освободитесь уже. Тогда и спите на здоровье. Хотя... спать вам, наверное, после этого не захочется, – смутился надзиратель. – Слыхал я, после этого... ну, этого самого... лихорадка бывает... Ну ничего, доктор вам поможет.
Я сглотнула и часто задышала. Экзекуция! Через полчаса мне отрубят левую руку!
– Завтрак я вам не принесу, уж извините, – продолжал надзиратель. – Доктор сказал, не показано... перед этим делом.
От его объяснений у меня волосы встали дыбом. Но тут внезапно снизошли равнодушие и ледяное спокойствие.
Что ж, деваться некуда. Надо стиснуть зубы и как-то перенести предстоящий кошмар, думала я отстраненно, умываясь и причесываясь. Я им покажу, на что способны жители моего мира. Мы умеем держаться мужественно.
Тупо поднесла мокрую левую руку к глазам и посмотрела на нее в последний раз.
– Доброе утро, госпожа Зоя, – сказал доктор Каспер обыденным голосом, заходя в камеру. – Нам пора.
Он сверкнул очками, с интересом следя за моими замедленными движениями.
– Могу дать вам успокоительное снадобье, – предложил он, понизив голос.
– Не надо, – ответила я заторможено. – Я спокойна... как удав.
– Ясно. Такая у вас реакция на стресс. Бывает.
И тот доктор внезапно сменил тему беседы.
– Стряпчий сказал, что приводил к вам господина Бармалана. Но вы отказались от его предложения?
– Отказалась, – равнодушно подтвердила я.
– Хм... возможно, вы правильно поступили, – доктор зябко повел плечами. – Господин Бармалан… весьма своеобразный человек. С причудами. Хоть и богат, и из знатной семьи – четвертый сын обедневшего барона. Однако его предыдущие две жены… – доктор осекся и махнул рукой. – Идемте же, Зоя. Заставлять палача ждать – дурной тон.
Надзиратель за его спиной виновато погремел наручниками. Я покорно дала их надеть на себя.
Конвоиры повели меня к месту выполнения наказания. Мы шли вниз по узким темным лестницам.
Необычное спокойствие все еще владело мной, но внутри как будто натянулась тонкая струна и начала дрожать, все сильнее и сильнее. Скоро и все мое тело сотрясалось от напряжения, клацали зубы, но мысли текли вяло, отстраненно.
«Надо было мне вчера согласиться на предложение книготорговца, – думала я. – И постараться протянуть время. А там что-нибудь бы придумала. Может, консул бы отыскался и вытащил меня. А может, и нет...»
Экзекуторий – проще говоря, пыточная – прятался в подвале. Как и полагается подобному помещению. Однако просторная комната больше походила на операционный зал. Что, разумеется, не делало ситуацию приятнее. Особенно учитывая, какого рода операции тут проводились. Магические лампы ярко освещали выложенные белым мрамором стены, блестели разложенные на низких столиках инструменты, и запах тут витал больничный, едко-химический.
В середине комнаты стояло кресло с ремнями на подлокотниках и ножках. Перед креслом – деревянная рама, в которой было горизонтально закреплено острое тяжелое лезвие.
Стоило мне увидеть местный аналог гильотины, как страх ожил и заполнил меня всю едким холодом.
Я запнулась и чуть не упала. Ноги перестали повиноваться. Надзиратель поддержал меня за локоть и заставил выпрямиться.
– Госпожа Зоя Никитина доставлена, – объявил он торжественно.
– Отлично, – промурлыкал стоявший у дальнего стола человек и повернулся. – Уже пять минут одиннадцатого. Давайте-ка поторопимся. У меня сегодня еще два клеймения и одна порка.
– Это господин Клюг, ваш палач, – вежливо представил его доктор Каспер.
Я с ужасом воззрилась на палача и не нашла в его внешности ничего, что выдавало бы его профессию.
Обычный мужчина, довольно симпатичный, рыжеватый, с ровно подстриженными усиками и седеющими висками. Лицо приятное, усталое, манеры мягкие, движения плавные. Он равнодушно кивнул мне и опять занялся инструментами. Об их предназначении не хотелось думать.
– Ведите ее скорее, – раздраженно велел скрипучий голос.
Я глянула в угол слезящимися от яркого света глазами. За длинным столом сидел старик, который вчера исполнял роль судьи, слева от него – румяный юноша в черном костюме, с перепачканными чернилами пальцами, справа – стряпчий Малалио и незнакомый пузатый дядька в серой форме с нашивками.
– Помощник бургомистра Буррон, он же исполняющий обязанности городского судьи, начальник тюрьмы Храст и магистратский писарь Фонс будут присутствовать на процедуре согласно протоколу, – негромко объяснил доктор. – Как и ваш стряпчий.
Стряпчий горестно покачал головой и скорчил свою крысиную мордочку в обиженную гримасу. Начальник тюрьмы со скучающим видом крутил на пальце связку ключей. Юноша-писарь неловко поерзал. Старик Буррон прикрыл веки и задремал, шамкая морщинистыми губами.
Писарь встал, ломким голосом зачел вчерашний приговор, а потом робко велел:
– Доктор Каспер, ознакомьте госпожу Зою с ходом процедуры и подготовьте необходимые инструменты для оказания первой помощи по ее завершении.
Доктор достал из кармана небольшой бутылек и протянул мне.
– Примите обезболивающее. Он слабое, потому что боль – часть наказания. Но оно поможет вам справиться с шоком. Сейчас вы займете место у «железной вдовы». Простите, у механического ножа. Потом я перетяну вам предплечье жгутом. Затем господин Клюг выполнит процедуру. После я наложу швы. Несколько суток вы останетесь в лазарете под наблюдением. Но фактически вы будете свободны и можете покинуть лазарет в любой момент.
Я взяла бутылек, но пальцы дрожали, и бутылек выскочил и разбился на мраморном полу. Доктор отступил от зеленоватой лужицы и осколков и прищелкнул языком.
– Досадная неосторожность. Другого снадобья у меня с собой нет. Придется вам потерпеть боль.
Надзиратель мягко подтолкнул меня в спину, приказывая идти к креслу возле мини-гильотины. Я не сдвинулась с места.
Палач повернулся и укоризненно посмотрел на меня. А затем натянул перчатки, надел длинный кожаный фартук, завязал пояс.
– Не задерживайте нас, – велел он. – Берегите чужое время!
– Идемте! – надзиратель вновь толкнул меня.
– Стража! – позвал судья Буррон, не открывая век. – Подсобите!
Откуда ни возьмись взялись два здоровых мужика в синей форме. Они подхватили меня под локти, приподняли над полом и потащили прямо к страшной штуке.
И тут меня сорвало. Дикий ужас застил глаза красной пеленой. Мое тело действовало само по себе, как заводное. Я билась, лягалась и пиналась. Мои руки были скованы наручниками, но локтями я работала усердно. При этом не издавала ни звука – от страха я забыла, как говорить и дышать. И как думать тоже. Иначе бы сразу поняла, что сопротивление бесполезно.
Меня неласково швырнули в кресло и пристегнули ноги. Сняли наручники и притянули ремнем правую руку к подлокотнику. А левую сунули в стальную скобу под нависающим лезвием.
И тут голос, наконец, вернулся. Я завопила, что было мочи:
– Стряпчий Малалио! Миленький! Я согласна замуж! Скажите Бармалею!
От моего крика судья вздрогнул, проснулся и издал неприличный звук. Писарь уронил перо. Палач поморщился и изящно зажал уши руками.
– Кому сказать? – изумился стряпчий. – Какому еще Бармалею?
– Ну, книготорговцу! Господину Рэбу Бармалану! Я согласна стать его женой. Пожалуйста, не надо резать мне руку!
Стряпчий резво вскочил на ноги.
– Остановите экзекуцию! В силу поправки к Королевскому уложению номер сто двадцать один от месяца энейра пять тысяч десятого года. Господин Фонс, прошу внести в протокол! Почтенный горожанин Рэб Бармалан желает взять в жены осужденную иноземку Зою Никитину. Он ручается за нее своим добрым именем, а также вносит в казну города залог в размере пятисот эленов.
Он потряс перед лицом судьи пожелтевшим листком.
Судья взял листок и внимательно прочитал текст. Кивнул и махнул палачу.
– Господин Клюг, ваши услуги не понадобятся. Зачехляйте «железную вдову».
Палач пожал плечами и накинул на страшный станок кожаный чехол. Любовно расправил его, стянул перчатки и с удовольствием размял пальцы.
– Ну что ж, успею выпить чаю до следующего клиента, – сказал он сам себе.
Стражники ослабили путы, я выскочила из кресла и отбежала от него подальше.
– Ну-ну, не так прытко, – погрозил мне сухим пальцем судья. – Ждите, пока вас заберет ваш жених или назначенная им компаньонка. Вы будете находиться под ее надзором до дня свадьбы.
Стряпчий Малалио горячо пожал мне руку – сначала левую, потом правую.
– Я рад, что вы образумились. Господин Бармалан знал, что так и будет. Он ждет в трактире напротив. Я сейчас приведу его, и вы пообщаетесь с вашим женихом наедине.
Я не могла вымолвить ни слова в ответ. Грудь распирали болезненные вздохи, голова кружилась, а страх и не думал проходить. Отчего-то мне казалось, что я зря поддалась ему, и лучше бы мне было расстаться с рукой, чем стать женой книготорговца Бармалана.
Что там доктор бормотал о двух его прошлых женах? Выходит, быть мне третьей? Интересно, что случилось с моими предшественницами...
Меня отвели обратно в камеру и оставили одну. Я рухнула на койку и попыталась осмыслить новую ситуацию.
Что ж, я не отдала руку «железной вдове», но отдам ее книготорговцу. Стану женой человека, который годится мне в отцы, и которого я совсем не знаю. Он вызывает во мне страх и отвращение. Не верится, что он может стать ласковым и заботливым мужем.
И все-таки меня затопило облегчение. Я приняла решение. Оно избавило меня от боли и прочих малоприятных последствий.
Хорошенький поворот! Я, современная свободная девушка, должна выйти замуж за незнакомца, жить с ним, подчиняться ему? Пусть он мой спаситель, но спаситель нежеланный. И мне придется... как тут говорят... разделить с ним брачное ложе?!
Меня передернуло, когда я вспомнила тонкие губы, обезьяньи руки и липкий взгляд книготорговца.
Во многом семейные традиции Эленвейла похожи на те, что существовали в земной Европе двести-триста лет назад. Муж – глава семьи. Жена – почти что его собственность. Перспектива вырисовывается неприятная. Сложно найти в ней светлые стороны.
Ладно, дайте мне только вернуться на Землю! Я заведу блог и расскажу обо всем, что мне довелось пережить. Разоблачу сказку о волшебной стране! Еще и в суд подам на консульство.
Главное – вернуться. А вдруг этот книготорговец запрет меня в доме и не отпустит?
Отпустит, куда денется! В конце концов, консул вернется с отдыха, узнает о моих бедах и заберет меня. Это его работа! И плевать на законы. Я выхожу замуж не по своей воле, а под давлением обстоятельств. Меня подставили. Поэтому никто не имеет права удерживать меня в Эленвейле.
Так я подбадривала себя планами и почти повеселела, пока не загремел засов. Тут все веселье как испарилось. Потому что вернулся стряпчий Малалио и привел моего жениха.
Господин Рэб Бармалан вошел в камеру с кривой улыбкой, выпятив грудь вперед и заложив руку за пуговицу сюртука.
Вид книготорговец имел праздничный. Начищенные сапоги скрипят, толстая золотая часовая цепь побрякивет на животе, расчесанные бакенбарды торчат щеткой, глаза жадно блестят за отечными веками.
Я вскочила и сглотнула кислую слюну.
– Благодари господина Бармалана, дурочка! – прошипел стряпчий.
– Большое спасибо, господин Бармалан, что выручили меня, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал искренне. Ведь правда, я обязана ему рукой! А может, и жизнью. Запросто ведь могла не пережить наказания. Никто не пришел мне на помощь, кроме Бармалана. Может, у него за неприятным фасадом прячется добрая душа?
– Пустяки, девочка! Я тоже рассчитываю поиметь некоторую выгоду от этой сделки. Скоро ты окажешь мне неоценимую помощь, дорогая, в моем непростом ремесле.
Он ухмыльнулся, но не пояснил, какую такую «выгоду» он имел в виду и какого рода помощь от меня ожидает. И что такого непростого может быть в ремесле книготорговца.
– Разумеется, я в восторге от того, что сумел заполучить такую юную и хорошенькую жену. Хоть ты и недешево мне обошлась.
Стряпчий хитро моргнул и потупился. Хм, сдается, Малалио сосватал меня Бармалану не из чистого человеколюбия. Книготорговец не только заплатил за меня залог. Он еще отстегнул стряпчему – не зря вчера они упоминали задаток! Почему Бармалан так хочет на мне жениться, что даже денег не пожалел?
Ни о какой страсти не может быть и речи. Он впервые увидел меня вчера, и я была не в самой лучшей форме – грязная, измученная преступница. Если им и двигала страсть, то страсть коллекционера. Скоро его книжная лавка пополнится еще одной диковиной – экзотической иноземкой.
– Свадьба состоится сегодня вечером, – заявил Бармалан. – В магистрате я уже все уладил и нашел тебе компаньонку на эти несколько часов, как того требует обычай. Она же будет твоей посаженой матерью на церемонии. Госпожа Ирма, вдова прежнего городского казначея, почтенная горожанка. Сейчас мы отправимся ко мне, госпожа Ирма подберет тебе одежду и, как полагается, расскажет тебе об обязанностях супруги.
Он многозначительно прищурился.
– Потом мы отправимся в магистрат, и там отец Аддо, слуга Огнетворца, скрепит наш брак священными узами.
– Вы составили четкий график, – заметила я, чтобы хоть что-то сказать. Я была ошеломлена.
– Я человек дела, – внушительно отозвался Бармалан. – Идем же! Не терплю проволочек. И не выношу тюремного запаха.
Он вытащил из кармана и приложил к носу надушенный платок.
Я вышла на улицу из дверей тюрьмы со всем достоинством, которое смогла в себе отыскать. Осталось его у меня немного. Но нужно было держать лицо.
Попав на открытый воздух, я зажмурилась. Теплый ветер обдувал разгоряченный лоб и нес приятные запахи садовых цветов. Я словно заново родилась.
Подумать только, в своем мире я думала, что не имею свободы, живу как в тюрьме – работа, дом, редкие посиделки с друзьями! Стоило попробовать настоящей несвободы, чтобы начать ценить волю.
Меня затопила жажда жизни. Ничего, все будет хорошо! Самое страшное позади. Ведь так же? Ведь так?!
Я покосилась на своего жениха и сразу пала духом.
– До свидания, госпожа Зоя, – вежливо попрощался со мной надзиратель, имени которого я не успела узнать. – Заходи проведать, коли соскучишься.
И он с удовольствием подкрутил ус, посмеиваясь своей шутке. Я натянуто улыбнулась.
– Это она? – к нам приблизилась сдобная дама средних лет и приложила к глазам лорнет. Она осмотрела меня с ног до головы, и я съежилась под ее придирчивым взглядом.
Дама выглядела генеральшей – чернявая, с резкими решительными манерами, она, казалось, считала окружающих своими солдатами.
А еще она ужасно походила на соседку тетю Галю. Такие же усики, бородавка на щеке и начальственный голос. Тетя Галя была старшей по подъезду, но воображала себя не меньше чем президентом. Она сидела на скамейке у подъезда до глубокой ночи, чтобы лично проследить, во сколько и с кем возвращаются одинокие соседки, и каждой высказать свое мнение о ее поведении. Вставала в пять утра, чтобы всласть поругаться с дворниками. И очень любила собирать с жильцов деньги неизвестно на что. Отчетов по тратам никто и никогда не видел.
– Здравствуйте, – сказала я неуверенно, не зная, чего ожидать от новой знакомой.
– Здравствуй, – сухо ответила дама.
– Это госпожа Ирма, твоя компаньонка и наставница, – представил ее Малалио.
– Зачем вам эта обуза, Бармалан? – спросила дама. – Не могли себе найти жену получше?
– Мне захотелось эту, – ответил книготорговец с циничной улыбкой.
– Вы слишком часто женитесь, – строго заметила дама. – Это начинает выглядеть неприлично.
– Голубушка, я заплатил вам не за то, чтобы вы меня отчитывали. Исполняйте свой долг!
Дама поджала губы.
– Садитесь в экипаж, – приказала она. – Поедем в дом вашего жениха и попробуем привести вас в порядок.
Стряпчий отправился в магистрат, а нас возле тюрьмы ждала закрытая наемная карета. Я забралась в нее, проигнорировав протянутую руку моего жениха.
Дорога заняла немного времени: мы доехали до конца улицы, свернули на другую, поуже, и через пять минут остановились у книжной лавки Бармалана.
Хозяин лавки, подставив один локоть госпоже Ирме, а другой – мне, торжественно подвел нас к двухэтажному каменному зданию с вывеской в виде распахнутого фолианта. На первом этаже вместо окон имелись витрины с зелеными рамами, за мутными стеклами громоздились стопки книг.
