Текст книги "Спасительница волшебных книг (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
Глава 21. Три волшебных подарка
– Наверное, стоило ее проводить.
Я повернулась на голос Матеуса.
Он подошел бесшумно. Гости разошлись, зал опустел, но при этом стал как будто теснее, потому что Матеус заполнил его своим присутствием – как будто стал великаном! Я остро ощутила, что теперь мы одни во всем доме.
Матеус снял сюртук и остался в жилете и рубашке с подвернутыми до локтей рукавами. К уборке он подошел серьезно. В одной руке веник, в другой – корзина для мусора. Но даже в таком виде его аристократическая стать и лоск никуда не делись. Спину он держал по-своему прямо, широкие плечи горделиво разведены, а веник он сжимал небрежно, но сильно, как шпагу.
В его присутствии хотелось вытянуться в струнку, сделать реверанс, проверить, не выбилась ли блузка из юбки. А потом смущенно захихикать и потупить глаза.
Я вспыхнула под его взглядом – даже шее стало жарко.
– Таффита сама прекрасно дойдет. Она самостоятельная. Сочувствую тем хулиганам, которые могут встретиться на ее пути. Видели, какая у нее клюка? С утяжеленным набалдашником. Сдается, она умеет применять ее не по назначению. А еще я думаю, что Таффита вовсе не слепа. Или же видит мир иным способом. Интересно, что она еще умеет? Говорит, что завязала с магией, но это странно, не находите? Как можно добровольно отказаться от магии!
Я болтала и болтала, чтобы скрыть смущение и безумную радость от того, что мы стоим вот так, в полутемной комнате, и ведем разговор.
«Вот оно что! – отметила я с удивлением. – Я соскучилась по нему. День не видела и соскучилась! Дурной признак, Зоя. Ох, какой дурной...»
Матеус терпеливо выслушал меня.
– Таффита была очень знаменита в свое время. Ее имя вписано в учебники.
– Так она правда была боевым магом?
– И еще каким! Но я не знаю подробностей ее истории. Спрошу у бабушки при случае.
Матеус улыбнулся и продолжил уборку. Я тоже подключилась.
Он убирал посуду, я складывала книги на место. И исподтишка наблюдала за Матеусом. Как напрягаются мышцы на его предплечьях, когда он двигает тяжелый стеллаж, как падает локон на его высокий лоб. И как ловко он делает все, за что берется – засмотришься!
Как и большинство землян, я никогда не встречала живых аристократов. Прошло их время на Земле. Так вот они, оказывается, какие. Сильные, уверенные, породистые. Со знаком качества.
«Подлые, расчетливые и себе на уме», – вспомнила я увещевания Эвана.
– Как вам понравился наш книжный вечер? – спросила я ворчливо, потому что злилась на себя.
– Очень понравился. Вы прекрасная рассказчица. Вы умеете создавать уют. Ваши гости ушли довольные, и, думаю, они еще не раз придут к вам.
– Еще бы книги покупали, было бы совсем здорово, – сказала я кисло. – Я заказала новинки по каталогу. У меня завелось немного денег – продала серьги. Надеюсь, хоть новые книги будут покупать. Наверное, надо опять прогуляться с книжным шкафом на спине.
– Почему бы вам не устроить... – Матеус задумался. – Лотерею? Да, точно! Устройте лотерею. Это привлечет внимание публики. Люди любят подарки и любят пытать удачу.
Я выпрямилась с тряпкой в руках.
– Как это мне самой в голову не пришло?! Матеус, вам бы рекламным агентом работать.
– Увольте, – улыбнулся он. – Не мое призвание. Но я охотно помогу вам с организацией.
– Да, да! – я даже всплеснула руками от возбуждения – так мне понравилась эта идея. – Я устрою настоящий книжный праздник. День открытых дверей. С подарками, угощением... розыгрышем и викториной. И демонстрацией работы печатного пресса! Я говорила, что купила пресс?
– Зачем он вам?
– Пригодится!
– Верю. Вы всему найдете применение. Знаете, а ведь я не с пустыми руками явился. Я привез вам подарок.
Он поманил меня и достал тяжелый саквояж.
Я озадаченно смотрела, как он водружает его на прилавок и расстегивает замок. Еще один подарок. Теперь от Матеуса! Но что ему в голову взбрело?!
Матеус с непроницаемым лицом стал доставать из саквояжа какие-то разноцветные кирпичи – белый, розовый, бежевый, зеленый.
– Что это?!
– Бумага. Я ездил в приморский город Мерстад. Он крупнее Лиллидоры. Мне хотелось купить вам что-нибудь полезное. Вспомнил, что вам нужна бумага для ваших поделок и листовок. И вот… зашел в писчебумажный магазин и купил.
От такого подарка невозможно отказаться!
Мы вместе срывали обертку с блоков, перебирали листы. В пачках были разные сорта бумаги: листы гладкие, глянцевые, с острыми краями. И плотные, шероховатые, благородного светло-чайного цвета. И рельефные, как будто покрытые тонкими трещинками. И ворсистые, и с тиснением. Я с восторгом водила по ним пальцем, наслаждаясь богатой текстурой. Не удержалась и поднесла один лист к лицу и вдохнула свежий, древесно-клеевый запах.
– Угодил с подарком?
– Ух как угодили! Большое спасибо!
На его лице расплылась улыбка.
– Я еще не встречал барышни, которая так радовалась бы нескольким пачкам бумаги. И которая продала свои серьги, чтобы купить старый печатный пресс.
Он рассмеялся, и его смех стал еще одним подарком. Негромкий, раскатистый и очень мужской, и в то же время мелодичный и заразительный. Его было приятно слушать, и по спине у меня от удовольствия пробежали мурашки.
– Смотрите, вот эти листы хорошо подойдут для печати рекламных листовок на гектографе. Я и специальные чернила купил – их смешали по моему заказу. Давайте, попробуем прямо сейчас?
– Давайте!
Студенистая масса прекрасно пережила магический полет и превращение в электрическую медузу. Тахир аккуратно вернул ее лоток, там она и осталась.
– Давайте, напишу и разрисую первый лист для оттиска, – предложил Матеус. – Меня учили каллиграфии.
Отказываться не стала. Он сел за стол, крепко, но изящно сжал перо и стал писать под мою диктовку.
И тут я стала свидетельницей чуда. Это было не чистописание – это было искусство. Буквы у Матеуса выходили ровные, сильные. Смотреть на них было глубоким эстетическим удовольствием. Росчерки, завитушки, линии – все гармонично, идеально, ничего лишнего. Бумага словно ожила, обрела глубину, и самые простые слова – «Приходите… покупайте… читайте…» казались волшебным заклинанием.
– Вот это да! – прошептала я зачарованно, глядя, как сильные пальцы Матеуса заставляют перо танцевать на бумаге медленный, завораживающий танец.
– У меня в школе всегда были пятерки по чистописанию.
– А меня можете научить?
– Конечно. Только ваши земные ручки и эти... маркеры, да? – не подойдут. Нужно доброе перо из особой стали. И много терпения. Но оно вознаграждается. Ты создаешь красоту и находишь ее в себе.
Матеус поднял лист на свет и полюбовался на него.
– А теперь положим его на ваш желатиновый студень...
Он ловко опустил лист на глянцевую поверхность и аккуратно поднял. Бумага отдала буквы, чернила выпукло и влажно поблескивали.
– Давайте чистый лист. Так, теперь тряпку. Нужно прогладить сверху.
Он осторожно поднял первую листовку – буквы отпечатались на ней очень отчетливо и не потеряли своей красоты.
– Положите на ровную поверхность, чтобы текст высох.
И работа пошла. Я подавала бумагу, Матеус сосредоточенно, как автомат, выкладывал их на желатиновую массу. Скоро все столы и стулья были заняты рекламными листовками. От радости и волнения у меня даже усталость прошла.
За работой Матеус еще и разговор поддерживал.
– В Мерстаде отличная погода, – рассказывал он. – Вам обязательно нужно побывать в Эленвейлском порту. Там можно увидеть чудеса со всего света.
– Зачем вы туда ездили? По своим... тайным делам?
Матеус молча поднял перед собой свежеотпечатанный лист и вгляделся в него. У меня создалось впечатление, что он читает на нем свою интересную – или страшную – историю и обдумывает, не настало ли время посвятить меня в нее.
– Именно так, – ровным голосом подтвердил он. Его лицо теперь было словно высеченным из камня. – Ездил по делам. Я продолжаю искать следы человека, судьба которого меня… так волнует. Они привели меня в вашу лавку, к вам, но потерялись, а вы мне помочь не хотите. Приходится искать и другие следы, свидетельства.
Я молчала и ждала продолжения. Но Матеус не захотел сделать второй шаг. Он перевел разговор на другое.
– А как прошел ваш день?
Вежливый вопрос отозвался во мне глубокой обидой. Нет, Матеус по-прежнему мне не доверяет. Стало быть, то чувство близости и понимания, что, как мне казалось, связало нас сегодня – самообман. И Эван прав. Эти знаки внимания, разговоры, помощь – не уловка ли это?
Все может быть.
– День прошел относительно хорошо, – ответила я сухо. – Не считая того, что кто-то вломился в мою лавку ночью.
– Что? – Матеус выпрямился. – Ну-ка, по порядку. Давайте присядем, отдохнем, и вы все мне расскажете. Мы почти закончили... нужно смыть чернила с желатина, и потом гектограф можно использовать повторно.
Мы сели в кресла у очага, друг против друга, и я поведала Матеусу об утреннем неприятном открытии. Но детали ночного происшествия опустила. Непросто выдать малознакомому мужчине, к которому одновременно испытываешь симпатию и настороженность, что-то вроде: «Представляете, ночью по дому бродил каменный призрак моего покойного супруга!» Доказательств-то у меня этому нет, и как-то не хочется, чтобы Матеус заподозрил меня в помутнении рассудка. Упомянула лишь, что слышала шаги и видела непонятный силуэт.
– Почему не обратились в полицию? – сурово поинтересовался Матеус.
– Чтобы меня наказали за то, что не обеспечила безопасность своего дома? Нет уж, спасибо.
– Это вряд ли. Не настолько у нас безумные законы. Они строги, но в них есть логика. Однако вам нельзя ночевать одной. Идите на постоялый двор.
– Еще чего! Теперь это мой дом, и я останусь в нем.
«А еще потому, что на постоялом дворе тоже никто не защищен от грабителей», добавила я мысленно. Уж это-то я знала не понаслышке! И там живет Тахир. Хоть он и отлучился, но может вернуться в любой момент.
Матеус жил на съемной квартире в городе. Которую, кстати, подыскала для него вездесущая госпожа Ирма.
– От упрямства один шаг до глупости! – рассердился Матеус. – Тогда я останусь ночевать в вашем доме и буду вас охранять вместе с вашими секретами.
– Вот это уж точно лишнее! – возмутилась я.
«Ага, останется ночевать и получит возможность пошарить во всех уголках дома. Обнаружит заколдованные книги и... и тогда уж точно станет ясно, друг он или враг. Нет, таким образом выяснять я это не хочу».
– Ладно, как пожелаете, – неожиданно легко согласился Матеус. Это должно было меня насторожить, но я обрадовалась, что он не стал настаивать. – Вы что-то получили от Таффиты? Какой-то охранный амулет, поэтому вы так уверены в себе?
– Она подарила мне магическую безделушку. Утверждает, что это волшебный фонарь! – спохватилась я, вспомнив о подарке.
– Есть разные волшебные фонари. Для воровских дел, для поиска кладов, для поиска истины или человека...
– Этот показывает фантазии.
– Слышал о таких. Редкая вещица. Покажете?
– Давайте посмотрим, как он работает.
Я в нетерпении вскочила. Теперь у меня есть своя магическая вещь (причем не краденая, как Орбус, а полученная законным путем). Не терпится ее изучить!
Матеус взял фонарь в руки. Повертел.
– Старинное, ценное изделие. Тонкая работа. Явно гизульских мастеров. Вы можете немало выручить за него, если продадите.
– Сначала нужно посмотреть, как он работает. Ну-ка, погасим свет...
Матеус выкрутил пламя в светильниках, я вставила в фонарь свечу и зажгла. Матеус сел рядом.
Пламя трепетало за стеклом, блики преломлялись в гравировке. Оно вело себя не как обычное пламя: то вытягивалось, то расплющивалось.
– Как-то мне страшновато, – пробормотала я. – Наверное, глупо брать непроверенный подарок у безумного мага. Он может быть с сюрпризами.
– Это добрая магия. Иначе стекло имело бы угольный оттенок. Не бойтесь.
Матеус взял меня за руку и ласково сжал. Мои ладонь утонула в его ладони, и я тихонько вздохнула. Его прикосновение вовсе меня не успокоило; напротив, очень сильно разволновало, но уже на другой лад.
– Давайте представим что-то хорошее, – сказал он. – Вспомним детские, светлые мечты. И посмотрим, что произойдет.
Мы замолчали, и каждый думал о своем.
Сначала ничего не происходило. Желтый свет фонаря растекался по стенам и корешкам, мерцал в стекле шкафов. Блики постоянно двигались, и вместе с ними двигались тени. Но вдруг тени и блики обрели глубину и рельеф; они словно выступили из стен и сложились в образы, смутные, но легко угадываемые.
Произошло самое настоящее чудо! В темноте плыл величественный парусный корабль, и я узнала его: он был на обложке первой книги, которую я прочитала в детстве самостоятельно. А потом над ним взвился золотой пламенный дракон, и я даже откинулась назад, потому что испугалась, что шипастый хвост хлестнет по моему лицу!
– Ты это видишь?
– Да, – прошептал в ответ Матеус. – Это твои фантазии?
– Наверное. Я не помню их. Это что-то из детства.
Но сказочная картинка расплылась, тени сложились по-новому. Теперь я видела величественную усадьбу – трехэтажный великолепный дом с башенками, и беседку перед ним. У беседки стоял мужчина. В его силуэте было что-то знакомое... К нему приблизилась женщина в пышном платье и потрепала его по плечу, но тут же оттолкнула и отвернулась. Мужчина гневно дернул головой. Телосложением он очень походил на Матеуса.
– А это что? Это твои мечты или воспоминания? – спросила я Матеуса зачарованно.
Вместо ответа он вдруг протянул руку и погасил свечу. Комната погрузилась в темноту. От его грубоватого жеста магия рассеялась.
– Довольно, – сказал он резковато. – Глубоко уходить в фантазии и воспоминания небезопасно. Таффита и правда подарила тебе... вам удивительную вещь. Берегите ее. Или продайте.
– Нет, продавать не хочу. Интересно, фонарь будет работать, если привезти его на Землю?
– Нет. У вас нет магии.
Теперь он говорил сухо, после этого встал и начал собираться. Расправил рукава, застегнул запонки, накинул сюртук.
– Спасибо за чудесный вечер, Зоя. Крепко закройте двери и никому не открывайте. Есть такая примета: если получить в день два подарка, будет и третий. Надеюсь, третий подарок не окажется неприятным сюрпризом.
И он ушел, оставив меня в полнейшем недоумении и разочаровании.
Стоило запереть дверь на засов, как по спине пробежал озноб. Меня ждала ночь в доме, в котором поселился призрак. Сразу вспомнились все страшные истории, что я рассказывала гостям, и теперь они уже не казались безобидными фантазиями.
Я последовала совету Таффиты: достала купленный накануне в аптеке сушеный шалфей, разложила по тарелкам и подожгла так, чтобы он тлел и испускал дым. Пахло приятно, но дым драл горло. Расставила плошки по коридору, в гостиной... Сомнительное средство, но пускай подымит.
Заправила светильники маслом и решила оставить их гореть всю ночь. Пусть будет меньше теней!
Проверила двери и ставни в торговом зале и собралась уходить на покой, как услышала тонкий, визгливый вой.
«Ну вот, началось, – подумала с мрачной обреченностью. – Живые за порог, призраки на порог. Явились не запылились. Выть теперь взялись... да еще противно как, жалобно».
Но вой шел не из дома – он шел с улицы. К нему добавилось поскуливание. И его явно издавало живое, но очень несчастное существо. Поколебавшись, я отперла дверь и увидела дрожащий комок у крыльца.
Песик! Вот так гость!
– Иди сюда! – позвала я.
Пес сразу кинулся ко мне со всех ног. Небольшой, тощий. Уже не щенок, но и не взрослый. Неуклюжий подросток. Ребра наружу, два висячих уха, карие глаза, бровки домиком, пятно на носу, хвост колечком.
– Потерялся? Есть хочешь?
Конечно, он хотел есть. От слабости у него дрожали лапки.
Я взяла его на руки и понесла на кухню – кормить и утешать.
Сработала примета! Вот и третий подарок. Он пришел ко мне сам. И как вовремя!
В конце концов, я давно решила завести собаку. Оставлю пса у себя, если не найдется хозяин. Надо придумать ему имя!
Как хорошо, что все же эту ночь я проведу не одна!
Глава 22. Кладбищенская история
– Зоя, что это? – прошелестел в голове едва слышный встревоженный голос Эвана. Пришлось остановиться.
Когда пришли гости, я спрятала своего бумажного друга от греха подальше и теперь не могла вспомнить, куда именно. Неудобно, когда твой друг формата A4. Его так легко потерять! Пришлось задать неловкий вопрос:
– Ты где? Я тебя плохо слышу.
– Ты сунула меня в какое-то темное и тесное место, – обижено откликнулся Эван. – С глаз долой, да?
Вспомнив, я вытащила Эвана из щели между стенкой и ящиком прилавка. Пес радостно обнюхал книгу.
– Что это такое? – уже с ужасом повторил Эван.
– Собака. Нашла на улице.
– О, это для меня? – обрадовался Эван. – Для ритуала? Теперь и за жабами ходить не нужно.
– Эван! – отозвалась я шокировано. – Я не буду приносить его в жертву!
– Даже ради меня? – сухо отозвался Эван. – Шелудивый, незнакомый пес и друг, попавший в беду... По-моему, выбор сделать несложно.
– Эван, прости… – я сглотнула. – Я не могу.
Пес вопросительно гавкнул. Я погладила его, ужаснувшись его худобе. Откуда он взялся? На улицах Лиллидоры бродячих собак не видать. Наверняка у него есть хозяин. Но даже если он бездомный... нет.
Я опустила пса на пол и взяла Эвана обеими дрожащими руками, прижала к сердцу.
– Зоя... – произнес Эван после паузы. – Я много повидал жестокости в своей жизни. И отношусь к ней не так, как ты. Я смог бы сделать это для тебя. Но это не упрек. Понимаешь, мне очень страшно. Страшно, как никогда в жизни. Я боюсь навсегда остаться книгой. Я боюсь смерти, но еще больше я боюсь этого существования. Когда ты в ловушке в одной и той же истории, которая повторяется тысячу и тысячу раз. Даже самая интересная история может стать ужасной, когда ты застыл в ней, как муха в янтаре. Я очень хочу увидеть солнце, вдохнуть полной грудью. И прожить еще тысячу интересных историй. Теряется моя последняя связь с миром. С тобой, Зоя. Эта ниточка тоньше с каждый днем. Бармалан наложил на меня сильные чары, и они продолжают действовать, прорастают в меня, как корни. Превращая... в бумагу со словами.
– Прости, что подвела тебя, Эван. Пришла пора довериться кому-то, – тихо сказала я. – Я попрошу помощи. У Матеуса... или у кого-то другого.
Эван не ответил.
Я забрала их обоих – безымянного пса и книгу – и унесла в кухню.
Пса пришлось не только покормить, но и помыть. Купаться ему не понравилось, после процедуры я была грязной и измученной, и отправилась спать глубоко за полночь.
В доме было тихо, но тишина была беспокойной: к ночи ветер усилился, сквозняки свистели через рамы и в дымоходе, полы отзывались скрипом. Дым от тлеющей сухой травы тянуло в щель под дверью, поэтому окно в спальне пришлось оставить приоткрытым.
Но спать я легла без страха, потому что теперь у меня было два друга. Первый, бумажный, лежал под подушкой. Второй, четвероногий, уютно устроился на коврике под дверью.
Волшебный фонарь Таффиты я поставила на столик. Мне было приятно на него смотреть. Что за образ увидел Матеус в его магических тенях? Кем была та молодая женщина, кто обошлась с ним столь пренебрежительно? Мне было неприятно о ней думать, кем бы она ни была.
Уснула я сразу, но вскоре проснулась от собачьего повизгивания.
– Бублик, ты чего? – спросила я сонно. Я решила назвать его Бубликом по форме хвоста, и еще потому, что он умудрился во время купания стащить и слопать бублик со стола.
– В туалет хочешь?
Повизгивание сменилось рычанием. Пес два раза негромко, но злобно гавкнул. Он стоял у двери, вытянутый в струнку, напряженный.
Его что-то встревожило. В доме кто-то есть... пес чует его. Призрака или человека.
Мои опасения подтвердились моментально, когда дом сотряс... оглушительный чих. Чихнули внизу, но так смачно и громко, что слышно было прекрасно. Следом раздался надсадный кашель и невнятные бормотания, в которых легко угадывались проклятья. Жаль, не понять, чей голос.
О, дым от шалфея сработал! У призрака или грабителя першит в горле. Он сетует на неудобства.
Бублик испугался страшного звука, поджал хвост и забился под кровать. Я вздохнула.
– Да, дружок, до охранника тебе еще расти и расти, – сказала я и улеглась обратно.
Сердце немного колотилось, но в целом я отнеслась к новому вторжению довольно спокойно. Дверь надежно заперта, самое ценное тут, со мной, выходить из комнаты я не буду, и не уговаривайте.
Пускай себе бродит и кашляет. Неприятно, если опять разнесет торговый зал. Но там сейчас дымно, как на поле боя. Авось не захочет портить легкие.
Больше никакие звуки не тревожили тишину, но я еще долго не могла уснуть и все прислушивалась.
Утром вышла из спальни с некоторым трепетом, не зная, что обнаружу.
За ночь масло в светильниках выгорело, шалфей тоже потух. Заглянула в гостиную и убедилась, что статуя стоит на месте, но горшка у нее голове больше не было, и одеяло валялось на полу!
Это меня здорово обескуражило. Выходит, все-таки статуя пошаливает. Я бы предпочла иметь дело с живым взломщиком или бестелесным призраком, чем с каменной копией Бармалана весом, наверное, в тонну.
Нет, я все-таки возьму молоток и расколочу его на кусочки, решила я. Пусть меня потом штрафуют за порчу наледства Бармалана. Мало он мне нервов потрепал при жизни, так еще и после смерти не угомонится никак!
Но как, как может оживать и двигаться камень? Какой темной магии под силу изменять свойства вещества и вселять в него жизнь? Жутко о таком думать. И что ему надо от меня, этому призраку? Надеюсь, не исполнение супружеских обязанностей?
От этой мысли я чуть не поседела. Насколько надежна дверь в мою спальню? Ночью призрак не сделал попытки вломиться. Шалфей помог? Или что иное? Или статуя все же ни при чем? И ее новый наряд сорвали с нее живые руки?
К счастью, больше в доме ничего не изменилось, на первый взгляд, все было в порядке. От сердца отлегло.
Вернулась в спальню и бросилась отнимать Эвана у Бублика. Пес вытащил его из-под подушки и с удовольствием грыз кожаную обложку.
– Фу! Плохой мальчик, плохой!
– Это ты мне? – саркастично заметил Эван. – Я бывал в плену у людоедов, но не думал, что в конце концов меня сожрет пес.
– Он больше не будет.
– Все-таки советую подумать о том, кто из нас двоих тебе важней.
Пес стал проявлять беспокойство и попытался задрать лапу на шкаф. Пришлось схватить его в охапку и потащить гулять.
Утро выдалось прекрасное, еще было очень рано, на улице никого. Я с удовольствием дышала свежим воздухом, пока Бублик делал свои собачьи дела.
Закончив, он насторожился, коротко гавкнул и умчался за дом, к кладбищенской стене, куда выходили окна кухни.
– Стой! – я помчалась за ним. Завернула за угол и остановилась как вкопанная.
Под кухонным окном, на деревянной скамье, которая раньше стояла дальше во дворе, прислонившись спиной к стене, сидел Матеус и сладко спал.
Он был сейчас так красив, что у меня захватило дыхание. Солнце мягко золотило его щеки и волосы, как на старинных портретах. Щетина лежала на щеках голубоватой тенью. Лицо умиротворенное и... одухотворенное, вот правильное слово для Матеуса! Наконец я нашла его. Благородство и одухотворенность – два качества, которые почти невозможно найти в современных земных людях.
Бублик не разделял моего восторга и злобно облаял Матеуса.
Тот вздрогнул, открыл глаза и мигом подобрался. Но смягчился, увидев меня.
– Доброе утро, Зоя, – сказал он, подавляя зевок: мышцы возле рта напряглись, ноздри раздулись.
– Вы что тут делаете?
– Охраняю вас.
– Сидели тут всю ночь? – ахнула я.
– Ну да. В доме же вы меня оставить не пожелали. А я не мог оставить вас без защиты. Задремал только сейчас, на рассвете. Ночь прошла спокойно. Ведь так? В доме никого не было?
– Ну, как сказать. Но вы же могли простудиться! Зачем вы это затеяли!
Я смутилась и забеспокоилась. Даже проведя ночь под открытым небом, Матеус выглядел безупречно. Я же чувствовала себя неодетой: на мне была мятая длинная футболка, в которой я спала, и несвежие джинсы.
Матеус задумчиво посмотрел на меня и покачал головой.
– Простудиться? Исключено. Мне не привыкать к неудобствам. В странствиях приходилось спать в куда менее комфортных условиях. А это кто? Где вы его взяли?
– Он сам пришел. Теперь будет жить со мной. Знакомьтесь: Бублик. Бублик, Матеус Альмедор из Альмедор-кейра.
– Очень приятно, – буркнул Матеус, встал, покрутил головой и потер онемевшую шею.
– Пойдемте в дом, накормлю вас завтраком, – вздохнула я.
– Спасибо, но я отправлюсь к себе. Хочу все-таки поспать в нормальной кровати. Увидимся позже.
Он поклонился и ушел. Бублик проводил его сердитым гавканьем.
Вместо благодарности Матеуса облаяли. Я так растерялась, что даже не сказала ему «спасибо» его за ночной дозор.
И что мне с ним теперь делать? Он ведь не отстанет. Сколотить ему будку, чтобы он сторожил меня во дворе с удобствами? Или все же впустить в дом на ночь? Я склонялась к последнему варианту.
Погода стояла настолько чудесная, что захотелось прогуляться. Уже две недели живу в Лиллидоре, а толком город не изучила. А ведь он так хорош! Дома из кирпичей цвета молочного шоколада, причудливые ставни, флюгера.
Помню, когда только сюда прибыла, мечтала, как буду бродить по улицам, заглядывать в окна, изучать незнакомый мир, полный чудесных тайн. Сбылось лишь знакомство с тайнами. Вот только все они оказались мрачноваты, и пока нет разгадки ни одной из них.
Поэтому я переоделась в приличное, поманила Бублика и отправилась в кондитерскую. Заодно возьму к завтраку свежих пирожных. Поболтаю с горожанами, узнаю, что случилось в городе за ночь. Осторожненько расспрошу про призраков. Может, здесь такие явления в порядке вещей? А я в своей невежественности и не знаю.
Открыла дверь кондитерской и окунулась в густой ванильно-коричный аромат. Бублик за мной не пошел; разумно встал на некотором отдалении от дверей, страстно принюхиваясь.
– Доброе утро! К вам можно с собакой?
– Доброе утро! С собакой? – Марисса выглянула а дверь, развела руками. – Вообще-то нельзя… но... Эй, поди сюда! Где ты его взяла, Зоя?
– Он сам пришел. Потерялся, что ли! Не знаешь, чей он?
– Нет, первый раз вижу!
Бублика не пришлось просить дважды. Пес юркнул в кондитерскую, деловито пробежался вдоль стен и уселся возле моих ног. Выражение на его морде было очень красноречиво, когда он посмотрел на витрину.
– Собакам нельзя сладкое, – объяснила я ему. – И ты уже позавтракал овсянкой.
– У нас есть вчерашние пирожки с мясом, – намекнула Марисса.
– Хорошо. Дай два. А мне миндальное пирожное и пончик с апельсиновым джемом.
Распивающий чай в кондитерской пожилой господин поздоровался со мной по имени (разумеется, он меня знал, а я его нет) и заявил:
– Мне кажется, я видел этого четвероногого прохвоста на постоялом дворе. Там затесался бродяга, он собирал милостыню. Пес был с ним. Бродяга дурно с ним обходился. Он лупцевал его прутом. Наверное, пес сбежал от него.
– Значит, оставлю его себе.
Вчера я заметила ссадины на боках Бублика, но приписала их обычным собачьим уличным приключениям. Живодер не получит Бублика обратно.
– Только не забудьте зарегистрировать пса в ветеринарной конторе, – предупредил господин, забрал газету и ушел.
– Марисса, в старых домах Лиллидоры водятся привидения? – спросила я, когда мы остались одни.
Марисса вытаращила глаза в удивлении, что само по себе уже было исчерпывающим ответом. Выразить изумление вслух она не успела, потому что в кондитерскую вплыла госпожа Ирма и с порога возмутилась:
– Почему здесь пес?!
– Это мой. Мы уже уходим.
– Где вы, там и нарушения норм приличия, – фыркнула Ирма.
– Я стараюсь им соответствовать, но пока не получается, – смирно ответила я, потому что не хотела портить хорошее утро ссорой.
– Прочти вы те книги, что я вам дала, не делали бы таких ошибок. Отвечайте: что за сборище устроили вчера в лавке?
– Заседание книжного клуба, – ответила за меня Марисса, несколько испуганно. – Мы отлично провели время. Зоя рассказывала земные истории. Мы пили чай, ели печенье. И господин Альмедор почтил нас своим присутствием. Все было весьма прилично!
– Я повстречала госпожу Тайлу, она поведала мне, что за истории вы рассказывали... Какой-то бред про привидений и оживших покойников. У вас на Земле все истории такие? Не удивительно, что в вашем мире множатся пороки.
– Разве госпожа Тайла была недовольна?
– Она-то довольна, но что с нее возьмешь! Тайла и в молодости-то не отличалась здравым смыслом. Вам следовало и меня пригласить. У меня есть в запасе несколько отличных, поучительных историй. Я бы посоветовала вам, какие книги взять для прочтения и обсуждения!
Похоже, Ирма обиделась, что ее не пригласили. Она завидует! Вон как губы поджала.
– Обязательно позовем вас в следующий раз, – уверила я ее вежливо. Хотя вовсе не жаждала видеть ее в своем книжном клубе.
Ирма перешла на деловой тон.
– Лавку продавать не надумали?
– Простите, нет.
– А вы подумайте, подумайте! Подумайте хорошенько, а то потом поздно будет.
– Нечего думать. Я уже сказала, что у меня большие планы по развитию лавки. Скоро собираюсь провести книжный фестиваль. Приходите, вам понравится.
– Что ты запланировала? – с любопытством спросила Марисса.
– Будет книжная ярмарка. Чаепитие. Конкурсы и розыгрыши с призами. Рассказы об искусстве книгопечатания и сочинения историй!
– Дети могут читать свои сочинения! – азартно подсказала Марисса. – Мои шалопаи иной раз такого насочиняют – диву даешься.
Ирма кисло поджала губы. По ее наморщенному лбу было понятно, что она отчаянно обдумывает аргументы против моей задумки. Так ничего и не придумала, потому зловеще изрекла:
– У вас ничего не выйдет!
И повернулась к Мариссе.
– Пакет овсяного печенья и ванильные сухари. Но чтобы не крошились, как в прошлый раз!
Бублик неодобрительно тявкнул, я позвала его и убралась от греха подальше.
По дороге домой зашла в кожевенную лавку и приобрела для Бублика хороший поводок и ошейник. Заодно узнала, как в Эленвейле регистрируют собак. Оказалось, удовольствие не из дешевых. Но не выгонять же Бублика! Что-нибудь придумаю. После того как я заказала товары для лавки, денег почти не осталось, но Хюльс платит за уроки, а там еще что подвернется. Теперь я была настроена оптимистично.
У лавки столкнулась с почтальоном. Он вручил мне толстый конверт и посылку.
Отправителем значилась не кто иная, как Глория Дарана – семейная пара сочинителей бульварной литературы, которым я отправила слезливое письмо несколько дней назад. Надо же, как быстро ответили.
Первым делом сорвала бумагу с пакета и ахнула. Мне прислали четыре книги Глории Дараны, новенькие, и все до одной с автографами!
Изданы они были на серой бумаге, на обложках значились лишь названия, но они искупали низкое качество изданий: «Тайна серебряного паука», «Замок молчаливой девы», «Секрет надгробия кровавого короля, «Мой возлюбленный мрачный канцлер»!
