Текст книги "Спасительница волшебных книг (СИ)"

Автор книги: Варвара Корсарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Глава 7. Свадебный ужин

Мы вышли на улицу. Сумерки быстро сгущались. В переулках было уже совсем темно, у горизонта горела полоса алого заката. На фоне багрового неба старинные дома Лиллидоры казались вырезанными из черной бумаги.

Я обхватила себя руками. Холодно. И тоскливо.

– Теперь ты моя жена, а я твой муж, – заявил Бармалан с самодовольной усмешечкой. – Предвкушаю нашу семейную жизнь. Нас ждут приятные вечера. Я сяду у камина, ты снимешь с меня сапоги, подашь мне трубку. Будешь разминать мне ноги и рассказывать интересные истории.

– У меня нет никаких историй, – пробормотала я.

Бармалан вдруг положил мне руки на плечи и повернул к себе.

– У каждого есть своя интересная история, дорогая женушка, – сказал он зловещим шепотом. – Читать людей куда увлекательнее, чем читать книги. Уж я-то знаю.

От его странных слов мурашки побежали по коже, но меня ждало испытание похуже.

Книготорговец ухватил прядь моих волос, вытащил перочинный нож, одним движением отрезал локон и медленно протянул его между пальцами. Достал из нагрудного кармана плоскую шкатулку и аккуратно уложил локон внутрь.

Это напоминало какой-то жуткий ритуал; забрав мой локон, он словно забрал надо мной полную власть.

– Твой первый подарок мне, дорогая женушка. Часть твоего тела. Но совсем скоро я получу его целиком.

Мне стало так страшно, что ноги задрожали, а сердце забилось.

У него были жуткие глаза – блеклые, с крохотными зрачками и набрякшими веками. Бармалан видел мой страх. Он наслаждался им, пил его, как коктейль через трубочку.

– Ведите уже свою жену домой, – громко произнесла за моей спиной госпожа Ирма. – Скоро совсем стемнеет. Дойду с вами до конца улицы, и распрощаемся. Свой долг я выполнила, дальше вы сами ее воспитывайте.

– Благодарю вас, дорогая, – улыбнулся ей Бармалан. – Я высоко ценю вашу помощь.

– Обязательно заставьте ее прочитать те книги, что я для нее подобрала, – наставляла Ирма, как будто я была пустым местом. – Пусть зазубрит их наизусть. Эту девушку надо дисциплинировать. Иначе вы с ней хлопот не оберетесь.

– Я справлюсь, – ответил Бармалан змеиным голосом. – Всегда справлялся. Не забывайте, я уже был женат.

«Отлично справлялся, Бармалей, – думала я, леденея от ужаса и отвращения. – Уже двух жен похоронил. Как бы мне продержаться три месяца? Я не смогу. Не смогу!»

Госпожа Ирма, величественно шелестя юбками, отправилась домой.

Закат погас, зажглись фонари и окна. Несмотря на поздний час, на улицах было людно. Вечер выдался приятный, и лиллидорцы вышли прогуляться и пропустить кружку пива перед сном.

У трактиров шумели дружелюбные компании. Когда мы проходили мимо, все замолкали и провожали нас жадными от любопытства глазами.

Кажется, книготорговца в городе уважают. Но и недолюбливают. А то и опасаются! Толстая хмурая тетка возле овощной лавки сплюнула при его появлении через левое плечо и мазнула себя пятерней по лбу – сделала охранный знак. На ее лице застыла откровенная неприязнь.

Чем заслужил ее почтенный книготорговец?

Может, кроме торговли книгами, он дает деньги в рост? Выдает микрокредиты, а потом дерет с горожан три шкуры. Или же он просто мерзкий тип.

Бармалан небрежно кивал знакомым и коротко отвечал на приветствия. Он положил мою ладонь на сгиб руки и плотно прижал ее локтем. Честное слово, в этот момент я бы предпочла оставить ее под лезвием «Железной Вдовы».

Приходилось семенить, чтобы подстроиться под его шаг. Меня мутило от голода, беспокойства и кислого дыхания моего спутника. Моего мужа! Нет, даже мысленно я не могла назвать его так.

Что, что мне делать? Как выпутаться из этой ловушки?

Каждый шаг приближал нас к книжной лавке. Казалось: войду внутрь, дверь захлопнется, и выхода уже не будет.

Как оттянуть этот момент? Что придумать?

Хоть бы что-нибудь случилось! Хоть бы Бармалан ногу подвернул! Хоть бы на него кирпич свалился!

Но мостовая была ровная, стены домов крепкие, ни ямы, ни падающие кирпичи моему супругу не грозили. Он шагал бодро и упруго, и уверенно постукивал палкой по камням.

Мы проходили кондитерский магазин. От запаха ванили и корицы мой живот выдал громкую руладу.

Бармалан поморщился.

– Ты, случаем, не страдаешь желудочной хворью? – осведомился он брезгливо.

– Я проголодалась. Позвольте, куплю что-нибудь перекусить? – я мигом ухватилась за возможность оттянуть момент возвращения к супружескому очагу. И встречи с супружеским ложем.

Бармалан глянул на витрину с выставленными пирожными, на меня, опять на витрину.

– Иди, – смилостивился он. – Вот, возьми.

Он порылся в кармане, вытащил горсть монет, сосредоточенно поворошил монеты пальцем, вытянул самую мелкую и вручил мне. Один элен.

– Купи себе, что захочешь, – предложил он, раздувшись от собственной щедрости.

Я переступила порог кондитерской лавки и огляделась.

Как же здесь хорошо! Желтые лампы светят ярко, радостно. На полках выстроились стеклянные баночки, полные разноцветного драже. Блестит хрусталь витрин, а в витринах – все соблазны мира!

У меня глаза разбежались. Я давно мечтала попробовать местные сладости: пастилу из ванильных бобов, карамельные одуванчики с сахарной пыльцой, печенье из ореховой муки и клеверного меда, посыпанное лимонной стружкой...

И сейчас все эти богатства лежали передо мной.

А какой тут стоял аромат! Его можно было не только обонять, но и осязать. Густой и теплый, как какао. Тающий на языке, как безе. Обволакивающий и пряный, как растопленная карамель...

– Чего желаете, милая? – приветливо спросила продавщица, худая женщина с усталыми глазами. – Пирожное из розового шоколада с клубничным муссом? Конфеты из сладкого сыра в глазури? Грушевую пастилу?

Я шумно сглотнула слюну и тоскливо посмотрела на ценники.

Расщедрился Бармалей, ничего не скажешь. Выданного им элена хватит на то, чтобы разок лизнуть карамельного петушка на палочке.

– Пирожок с клюквой, пожалуйста, – попросила я. – А на сдачу, если хватит, мятных пастилок. Есть у вас такие? Чтобы освежить дыхание?

– Хватит и на пирожок, и на пастилки, – кивнула продавщица. – Вы новая жена господина Бармалана? Та самая иноземка?

– Да, та самая.

Продавщица оглядела меня расширенными глазами, сочувственно цокнула языком и положила в пакет поверх пирожка большую конфету в золотой обертке.

– Подарок новобрачной, – пробормотала она. – Чтобы жизнь была сладкой.

Судя по ее голосу, она сама не верила в свое пожелание.

Но меня растрогали ее слова. Кондитерша стала первой в этом городке, кто отнесся ко мне ласково.

Я съела пирожок тут же, в лавке, косясь на темный силуэт книготорговца за витриной. Тот стоял, опершись на палку и уставившись куда-то вдаль.

Как же не хотелось выходить к нему! Я бы с удовольствием провела эту ночь в кондитерской лавке. На коврике возле двери. Пусть посетители вытирают о меня ноги. Все лучше, чем идти в дом моего мужа...

Бармалан нетерпеливо постучал по стеклу набалдашником трости. Я поплелась наружу.

– Вот, купила вам подарок, дорогой. Рэб, – выдавила я и протянула ему пакет с мятными пастилками.

Он фыркнул.

– Приучайся не тратить деньги на ерунду, – сказал он наставительно, раскрыл пакет и сунул одну пастилку в рот.

– Слушаюсь и повинуюсь, – пробормотала я.

Ему бы этих мятных пастилок с килограмм съесть. Тогда можно будет стоять рядом с ним и не морщиться.

Он выставил локоть и глянул на меня повелительно. Пришлось опять положить ладонь на сгиб его руки и плестись рядом.

Зеленая крыша книжной лавки уже показалась за домами. Меня полностью захватило тягостное ожидание момента, когда я останусь наедине с супругом.

Мы проходили мимо трактира. Его окна весело горели, отбрасывая светлые прямоугольники на мостовую. Внутри было полно посетителей; до нас доносился шум голосов и звон кружек.

Бармалан остановился.

– Зайдем. Я не прочь подкрепиться. Дома обеда нет, а ты сегодня его уже не успеешь приготовить.

Какое счастье! Еще одна отсрочка.

Посетители приветствовали Бармалана кивками, звучали поздравления. Впрочем, как мне казалось, звучали они неискренне – просто дань вежливости. И после того как лиллидорцы произносили нужные слова, они сразу отводили глаза, не желая продолжать с книготорговцем разговор.

Но Бармалана это не смущало. Он шел между столами с невыносимо самодовольным видом.

Трактир «Сухой чертополох» оказался весьма приличным заведением, с плетеными стульями и столами, покрытыми белой скатертью. На стенках развешаны рамки, в которых под стеклом красуются засушенные растения Эленвейла с краткими описаниями их магических свойств.

В другое время я бы с удовольствием рассмотрела их поближе, но сейчас мои нервы были сжаты в тугой узел, и я не могла думать ни о чем другом, кроме как об ожидающей меня невеселой жизни в лавке книготорговца.

Лысый, как колено, трактирщик посадил нас за лучший стол и поздравил новобрачных. Слуга поставил перед Бармаланом тарелку с куском пирога и налил в кружку горячего вина. Надо полагать, он хорошо знал вкусы постоянного клиента.

– Что подать вашей супруге? – поинтересовался он, изгибаясь вопросительным знаком.

– То же самое, – отрезал Бармалан и поджал губы.

Слуга быстро принес вторую порцию, но я не спешила брать вилку.

Аппетит начисто пропал. Вино, слишком щедро приправленное специями, вызвало тошноту. Поэтому я молча пила воду и смотрела по сторонам – куда угодно, лишь бы не на желчную физиономию моего супруга.

В этот момент он усердно скреб щеку, а когда закончил, принялся разглядывать чешуйки кожи под ногтями. Потом он заметил нетронутый пирог и велел своим противным голосом:

– Ешь. Ты должна съесть все до крошки и набраться сил. Мне не нужна вялая жена сегодня ночью.

Я не пошевелилась.

– Зоя, ты должна подкрепиться. Ешь немедленно, – тут же приказал Бармалан. – А не то...

Но он не успел озвучить свою угрозу. В трактир вошла новая компания.

За спинами прибывших я увидела долговязую фигуру в плаще, расшитом вязью. Гизулийский маг Тахир! Человек, из-за которого я вляпалась во все неприятности! Оказывается, он не уехал из города.

И хоть я не была ни в чем перед ним виновата, мне стало очень-очень неуютно. Хотя, казалось, куда уж больше!

Принесло же его сюда в этот час! Как бы он ни решил расквитаться со мной по-своему. Вот возьмет и приложит проклятьем!

Тахир меня заметил. Он застыл у дверей, презрительно наморщил свой ястребиный нос. Потом перевел взгляд на Бармалана.

Мне захотелось оказаться как можно дальше от трактира и от гизулийского мага. Хватит уже неприятностей! Вряд ли мой супруг сможет и захочет защитить меня.

Я повернулась к Бармалану – но не затем, чтобы попросить помощи, а чтобы не привлекать к себе лишнего внимания мага. И озадаченно моргнула. С книготорговцем происходило что-то странное.

Он сидел бледный как смерть. Его лоб блестел от пота, бакенбарды обвисли. Бармалан смотрел в никуда застывшим взглядом. Со свистом втянул воздух. Рывком поднес ко рту руку, чуть не выбив себе зубы перстнем. Потом рука бессильно упала на стол, смахнув вилку. Пальцы скомкали салфетку.

Бармалан закрыл глаза и повалился со стула на пол.

Я вскочила:

– Помогите! Человеку плохо!

В трактире на миг стало тихо, а потом все заговорили и заохали. Подбежали трактирщик и слуга с кувшином воды. Они неловко возились возле книготорговца, расстегивали ему воротник, брызгали на него.

– Пошлите за доктором! – подала наконец толковый совет дама за столом у окна. – Он живет в соседнем доме, и он сейчас у себя!

Служанка убежала за доктором. Оцепенев, я смотрела на распростертое тело Бармалана, который не подавал признаков жизни.

– Что с ним? – задала я глупый вопрос. Мне не ответили.

Расталкивая любопытных, к столу подбежал доктор Каспер. Его сюртук был застегнут криво, волосы взлохмачены, усы торчком, на ногах вместо ботинок – домашние туфли.

Он опустился на колени, достал из саквояжа деревянную трубку и приложил ее к груди Бармалана. Затем выпрямился и пощупал пульс на шее.

– Ему уже ничем не поможешь, – сказал он спокойно. – Господин Бармалан мертв. Вероятно, приступ.

Вокруг раздались встревоженные вздохи и охи. Посетители приняли приличествующее случаю скорбное выражение, которое не могло скрыть их любопытство и радость от того, что им довелось стать свидетелями такого неординарного события.

– Надо же, он ведь только женился... – пробормотал слуга. Все посмотрели на меня.

– И... что мне теперь делать? – спросила я растерянно. Я была в таком ступоре, что не испытывала ничего – ни облегчения, ни, тем более, горя. Только беспокойство. Чем мне грозит этот новый поворот событий?

Я опять глянула на Бармалана. Даже в смерти его лицо сохранило желчное и высокомерное выражение.

Я содрогнулась. О чем я думаю? Минуту назад этот человек дышал, говорил… строил планы. В отношении меня. Как бы то ни было, он вытащил меня из тюрьмы. А теперь лежит… мертвый.

Я ошарашенно огляделась. И наткнулась взглядом на мага Тахира. Он стоял на том же месте, у входа, и теперь его лицо выражало сильнейшую ярость и досаду. Он выругался, сплюнул, запахнул плащ и ушел. Можно было подумать, что несчастье с книготорговцем сильно его расстроило.

– Я сейчас увезу тело в мортуарий, оформлю бумаги и подготовлю к похоронам, – сказал доктор Каспер. – Согласно распоряжению Бармалана, я должен позаботиться о его теле, когда... наступит такая ситуация. Отправляйтесь домой, госпожа Бармалан. Примите мои соболезнования.

Я вздрогнула, когда он назвал меня новым именем.

– Домой? Куда домой? В книжную лавку?

– Да. Вот ключ, – доктор хладнокровно порылся в кармане усопшего, вытащил и протянул мне ключ. – Слуга вас проводит, а завтра к вам наведается стряпчий и расскажет, что вам делать дальше. Вы теперь богатая вдова.

Глава 8. Безумные похороны

Проснулась я от того, что палач Клюг забивал мне в голову гвозди.

Его молоток стучал очень громко – бум-бум-бум! – и от каждого удара я дергалась и подпрыгивала.

– Хватит! – заорала я, но изо рта не вылетело ни звука.

Я открыла глаза и часто задышала. Один кошмар сменился другим.

Палач и пыточная исчезли, но молоток продолжал грохотать в отдалении.

Я лежала на жестком полу, в затылок больно врезалось что-то острое, слева поднималась стена пыльных корешков, а перед носом вертелся на паутине жирный паук.

Сесть получилось не с первой попытки. Спина превратилась в деревянную доску и даже поскрипывала при движении.

В затуманенной памяти всплыли события вчерашнего дня.

После того, как Бармалан упал замертво в трактире, доктор Каспер отдал мне ключ от книжной лавки и увез тело.

До лавки я добрела в полном ступоре. Кажется, меня провожали – кто это был? Трактирная служанка? Или конюх? Не помню.

Помню, что отперла дверь выданным ключом и зашла в холодный дом, потерявший хозяина. Безумно хотелось спать. Но как только поднялась в спальню на втором этаже и увидела кровать, как стремглав выскочила из комнаты. Не смогла лечь и на диване в гостиной под пристальным взглядом каменного двойника книготорговца.

В конце концов, устроилась на полу торгового зала у подножия книжного шкафа, положив под голову пухлый том с ближайшей полки.

И вот я проснулась. А в дверь кто-то стучит и глухо зовет:

– Госпожа Бармалан! Зоя! Открой!

Я потерла лицо и побрела к входу.

Открыла дверь и заморгала: в глаза брызнуло солнце. Уже полдень, если не позже.

В лавку ворвался стряпчий Малалио. Окинул меня беглым взором и быстро проговорил:

– Добрый день. Приношу свои соболезнования.

И добавил бесцеремонно:

– Ужасно выглядишь, госпожа Зоя. Понимаю, у тебя горе, но нужно держать себя в руках. Просыпайся! Умойся, причешись, переоденься!

Он пододвинул стул к прилавку, уселся и разложил бумаги.

Я опустилась на хромоногий табурет. Мимо запыленной витрины прошел прохожий, не удержался, прижал полное любопытства лицо к стеклу, заметил мой взгляд и испуганно отпрянул.

– Прискорбное событие, – жизнерадостно вещал тем временем стряпчий. – Такая потеря! Твой муж ушел во цвете лет. Город в глубоком трауре.

– Что мне теперь делать? – мой голос скрипел, как несмазанная телега, голова раскалывалась.

– Что делать? О, дел у нас много! Во-первых, похороны. Впрочем, тут твое участие не требуется. Этим займется доктор Каспер. Он организует похоронную церемонию и будет обряжать тело.

Новость принесла облегчение – погружаться в печальные хлопоты совершенно не хотелось.

– Господин Бармалан будет похоронен завтра утром в семейном склепе.

– Уже завтра?

– Таков обычай.

– Причина смерти установлена? – вырвалось у меня.

Вчера Бармалан вовсе не выглядел смертельно больным. Ну да, цвет лица у него был нездоровый, но в остальном он был как огурчик. Хоть и несколько подвядший.

– Доктор говорит, сердечный приступ.

– У него раньше бывали проблемы с сердцем?

– Доктор утверждает, что да. Хотя не припомню, чтобы Бармалан хоть раз жаловался на хворь или посещал аптеку, – стряпчий глянул на меня с любопытством. – Почему ты интересуешься?

– Все случилось слишком неожиданно, – пробормотала я.

– Да, понимаю, – стряпчий надел очки. – Конечно, ты хочешь знать причину смерти близкого человека.

Меня передернуло. Близкого человека! Он издевается, что ли?!

Я испытывала смешанные чувства по поводу смерти Бармалана. С одной стороны, мне было его жаль, и было жутко, как всегда, когда сталкиваешься с неожиданной смертью. С другой стороны, я избежала крайне неприятной для меня ситуации. Да, Бармалан избавил меня от наказания. Но была уверенность, что в браке меня ждала куда более ужасная участь.

– Теперь поговорим о важных вещах, – продолжал стряпчий. – О наследстве.

– Я богатая вдова? – Я тут же прикусила язык.

Ужасно говорить такое, когда Бармалан еще даже не похоронен. Но что поделать? Мне плевать на наследство. Я не собираюсь на него претендовать. Однако у меня ни гроша, в животе свистит от голода, а я должна как-то добраться до столицы и консула.

Стряпчий понимающе улыбнулся.

– Да, твой супруг весьма состоятелен. У него хороший счет в столичном банке, этот дом, книжная лавка. Но видишь ли, Бармалан не успел оставить завещания. Сделал лишь кое-какие мелкие распоряжения. Ты его супруга. Но ты осужденная иноземка. Ваш брак был заключен при особых обстоятельствах и, как понимаю, не был консумирован, – стряпчий деликатно кашлянул. – Поэтому действуют некоторые оговорки.

– Какие?

– Ты вступишь в права наследования через три месяца. Пока ты не можешь распоряжаться имуществом супруга. Опись мебели, предметов его коллекции будет передана в магистратуру. Если попробуешь что-то продать тайком, это будет приравнено к краже. Но ты имеешь право оставаться в этом доме, торговать книгами и жить с доходов. При этом нужно вести строгий учет операций – по истечении трех месяцев проверят, не позволила ли ты лишних трат.

Я моргала, переваривая новую информацию.

– Что за странное условие!

– Ничего странного. За три месяца могут объявиться другие наследники господина Бармалана. Пока о них не известно. Также ты должна доказать, что соблюдаешь законы и обычаи нашего мира. Только тогда тебя признают полноправной подданной нашего мира и наследницей супруга.

– Понимаю. Но я хотела бы уехать в столицу.

– Это невозможно по условиям дарованного тебе освобождения от наказания.

– Но Бармалан умер!

– Вот именно. Теперь госпоже Ирме и мне придется каждый день навещать тебя и проверять твое поведение. Ты должна подтвердить свою законопослушность. В течение трех месяцев тебе запрещено менять место жительства. Если сбежишь, тебя вернут в тюрьму и исполнят первоначальный приговор.

– Так я на условке!

– Что? Да-да. Условное осуждение – так это называется. Но что ты возмущаешься? Все равно портал в твой мир откроется только через три месяца. Как знать, может, еще и не захочешь возвращаться домой.

Не захочу?! Да я помчусь туда сверкая пятками!

– Ладно, – мрачно сказала я. – И все же: что мне сейчас делать?

– Умыться, причесаться – отрезал стряпчий. – Подобрать траурную одежду. Госпожа Ирма поможет. Собственно, все. После похорон открывай лавку. Живи, как живут остальные. Заслужи расположение горожан. Их мнение будет учитываться, когда истечет испытательный срок.

Он встал, собрал бумаги и пошел к двери. Я не сдвинулась с места, чтобы его проводить. Силы окончательно оставили меня. Дверь хлопнула, я уронила голову на руки. Голова гудела, в висках пульсировало, а лоб горел. Не заболеть бы...

День прошел как в лихорадке.

Не успела закрыться дверь за стряпчим, как явилась громогласная госпожа Ирма. Одетая во все черное, со скорбно поджатыми губами, она вошла в торговый зал тяжелой поступью и вручила сверток с траурной одеждой.

Со мной почтенная дама говорила отрывисто, полным неприязни голосом.

У меня было много вопросов, но задать я их не осмелилась – такой сердитой она казалась. Сердитой, но вовсе не убитой горем.

В доме Бармалана она вела себя как хозяйка. Без спросу прошла в кухню, приготовила себе чай на горелке, поколебавшись, налила чашку и мне.

Пока я тихо сидела в углу, пила чай, закусывая найденными в буфете сухарями, госпожа Ирма бродила по кухне, заглядывала в шкафы и ящики и пересчитывала серебряные ложки. При этом постоянно что-то злобно бормотала себе под нос.

Госпожа Ирма ушла, а я осталась в кухне.

Смотрела в окно – за домом возвышалась высокая каменная стена, заросшая плющом. По стене прыгали сороки. Интересно, что за этой стеной? Недосягаемая свобода...

Ветер качал деревья, в окно билась ветка рябины, лучи солнца меркли, а тени удлинялись.

Я слушала сорочью болтовню, грызла сухари, прихлебывала остывший чай. Меня знобило. В голове не было ни одной мысли. Я боялась пошевелиться. Казалось – чем меньше движений, тем меньше шанс навлечь на себя новые беды.

Опустевший дом внушал страх. До ванной комнаты я добиралась быстрым шагом, вздрагивая от каждого скрипа половицы.

Когда за окнами потемнело, я устроилась на ночлег там же, где и вчера – на полу под шкафом в торговом зале. Не смогла заставить себя подняться на второй этаж и поискать место поудобнее.

Ночью снились вязкие кошмары, и чудилось, что кто-то скорбно вздыхает у меня под ухом, а книги в шкафах переговариваются и строят планы, как бы погубить временную хозяйку.

Утром проснулась, стуча зубами. Ночь выдалась свежей, а затопить камин я не осмелилась. Это был чужой дом, и что-то делать в нем – даже простые повседневные дела – казалось кощунством. Дом был сам по себе, а я – сама по себе.

Я здесь никто – ни гостья, ни хозяйка.

Умылась холодной водой и переоделась в черное платье, которое госпожа Ирма, видимо, добыла для меня в лавке старьевщика. От него несло плесенью, а под мышкой разошелся шов.

– Госпожа Зоя! Выходим, выходим! Церемония скоро начнется. Отец Аддо уже на кладбище, – поторопил стряпчий Малалио, входя в лавку.

Мы отправились на кладбище. Идти пришлось недалеко. Как оказалось, лавка Бармалана стояла на последней улице в городе, и кладбище начиналось сразу же за той каменной стеной, которую я изучала из окна кухни. Хорошо, что я не знала об этом соседстве вчера.

Похороны – невеселая церемония в любом мире. Да и кладбище не то место, где хочется оказаться туристу сразу после прибытия в чужую страну. Впрочем, как и тюрьма. А я уже успела побывать и там, и там. Отличное начало жизни в волшебном Эленвейле!

Семейный склеп Бармаланов оказался особенно угрюмым. Он был сложен из серого камня, потрескавшегося от времени. Арочный вход сторожили две каменные фигуры, закутанные в плащи с капюшонами. Левая фигура держала раскрытую книгу, правая – светильник на заржавевших цепях.

Людей у склепа собралось немного. Попрощаться с книготорговцем явились госпожа Ирма, доктор Каспер, бургомистр и еще трое незнакомых мне мужчин. Все стояли тесным кружком и о чем-то бурно спорили. Особенно пылко говорила госпожа Ирма. Она делала руками рубленые жесты, как будто стремилась убедить своих собеседников. Горбоносый бургомистр неуверенно возражал, доктор помалкивал и изучал низко нависшее свинцовое небо. На его лице застыло страдальческое выражение.

В дальнем конце дорожки между оградками мелькнула высокая мужская фигура в коричневом костюме. Человек постоял, рассматривая компанию у склепа, а потом ушел по тропинке в другую сторону. Силуэт показался мне знакомым; я прищурилась, проводила его взглядом. Уж не тот ли это черноволосый красавец, который уже не раз попадался у меня на пути? Что он забыл на кладбище?..

Когда мы подошли, все замолчали и уставились на меня подозрительными глазами. Толпа расступилась, и я увидела гроб.

Он стоял на задрапированных табуретках, крышка открыта.

Лежащий в гробу Бармалан казался живым.

Доктор переодел его в богатый бархатный костюм, расчесал бакенбарды и, видимо, намазал румянами щеки, потому что смертной бледности на его лице не было и в помине. Более того: цвет его лица значительно улучшился с того момента, как я видела его живым в последний раз. Казалось, книготорговец смежил веки, чтобы без помех обдумать какую-то пакость. Губы растянуты в желчной усмешке, руки покоятся на груди, на пальце сверкает золотой перстень.

Я содрогнулась. Присутствующие смотрели на меня выжидающе – искали признаки скорби на моем лице. Пришлось поскорее опустить глаза.

– Начнем, – сказал фальцетом отец Аддо и закатал рукава красной сутаны.

– Да, поспешите, а то дождь вот-вот пойдет, – заявил бургомистр, достал часы и озабоченно посмотрел на циферблат. Госпожа Ирма вытащила из рукава платок и приложила к губам.

Отец Аддо зажег церемониальный светильник, нараспев произнес строки о вечном огне, который гаснет на земле, но ярче разгорается в запредельных чертогах. Дал слово бургомистру. Тот скучным голосом похвалил господина Бармалана. Назвал его светочем культуры и распространителем знаний в Лиллидоре. И добавил, что его лавка была «отрадным утешением» для жаждущих провести досуг за книгой.

На этом список заслуг усопшего кончился. Добавить добрых слов к речи никто не захотел – или не смог.

Доктор подал знак могильщику – горбатому старику с бельмом на глазу – и тот потащил к гробу крышку.

– Постойте! – бургомистр поднял руку. – Не желает ли сказать прощальную речь его супруга?

– Я не слишком хорошо знала покойного, – выдавила я. – Полагаю, он был... порядочным человеком. Он вытащил меня из тюрьмы, спас от наказания.

Госпожа Ирма громко фыркнула. Остальные сделали кислые лица. Видимо, я допустила бестактность, упомянув о своем тюремном прошлом.

Могильщик опять подняли крышку, но опять не донес.

На этот раз его остановила госпожа Ирма. Она все-таки решила публично предаться скорби. Но выразила она ее своеобразно.

Сначала она сделала все, что полагается: содрогнулась всем телом, от чего складки на ее толстых боках завибрировали, как желе, приложила к глазам платок и громко зарыдала.

Присутствующие шокировано переглянулись.

– Милый, дорогой Бармалан! – возвестила госпожа Ирма, отняв платок от лица. Она подошла к гробу и нависла над ним. Все остальное она высказала прямо в лицо покойному. – Ты был верным и дорогим другом. Нам будет тебя не хватать. Твоего остроумия и жизнерадостности.

У присутствующих открылись рты от удивления. Видимо, раньше они и не подозревали, что Бармалан обладал такими ценными качествами.

– Ты покинул нас так рано, так внезапно! И преподнес мне, своей верной соратнице, несколько сюрпризов.

Теперь в ее голосе появились угрожающие нотки. Доктор Каспер обеспокоенно кашлянул.

– Госпожа Ирма. – попробовал остановить ее бургомистр, но какое там – госпожу Ирму понесло. Она продолжала предъявлять покойному претензии.

– Мы не успели завершить нашу сделку, и теперь твоя книжная лавка и коллекция отойдут неизвестно кому!

Она сверкнула на меня глазами. Мне захотелось спрятаться в склеп.

– Назначил душеприказчиками этих, – госпожа Ирма сделала небрежный жест в сторону доктора Каспера и стряпчего, – а не меня, твое доверенное лицо!

– Госпожа Ирма, такова была воля покойного! – возмутился доктор Каспер.

– Знаю, знаю, ты всегда так легко поддавался чужому влиянию, – почти ласково закончила госпожа Ирма. – И вот теперь ушел, и не вернешься.

И тут ее глаза остановились на перстне на мизинце усопшего.

– Я хочу оставить себе память о моем дорогом друге, – заявила она, и потом решительно содрала кольцо с пальца Бармалана.

Все ахнули. Мне показалось, что даже лицо покойного перекосилось от ее бесцеремонности.

– Госпожа Ирма, я понимаю вашу скорбь, но это уже слишком, – к гробу метнулся доктор Каспер, намереваясь отобрать у Ирмы ее добычу.

– Золото Бармалану уже ни к чему, но лучше отдайте кольцо его вдове, – вмешался стряпчий. – Она имеет на него больше прав! И вообще, так полагается. Жена надевает кольцо покойного мужа.

Госпожа Ирма насупилась, но поняла, что переборщила. Она покраснела, как рак, надулась, но без лишних слов подошла ко мне и сунула кольцо мне в руки.

– Если потом пожелаете продать его, я его у вас куплю, – сказала она хозяйственным тоном, как будто и не рыдала как безумная минуту назад.

Мне не хотелось брать кольцо, но присутствующие ждали от меня именно этого. Надевать его обратно на палец покойного никто не рвался.

Я сжала кольцо в руке. Оно было холодным и тяжелым. От осознания того, на чьем пальце оно только что сидело, я чуть не бросила его прямо на пожухлую траву.

Истомившийся могильщик подождал еще минуту, но новой скандальной выходки не последовало, и он со вздохом облегчения опустил крышку на гроб.

Молоток легко стукнул несколько раз. Похоронная прислуга водрузила гроб на плечи, потащила в склеп и вскоре вернулась налегке. Доктор Каспер раздал всем плату, повесил на дверь тяжелый замок и вручил мне ключ.

– До свидания, госпожа Бармалан, – он коснулся полей шляпы рукой, и при этом глаза его бегали, как будто он боялся посмотреть мне в лицо.

Доктор отвернулся и удалился быстрым шагом. Разошлись и прочие участники церемонии. Последней ушла госпожа Ирма, очень недовольная.

– Возьми, – стряпчий протянул мне пакет. – Доктор передал личные вещи твоего мужа, которые нашел в его карманах. Там и его чековая книжка. Но пользоваться ей ты пока не можешь.

Я молча забрала пакет и бросила внутрь кольцо.

Мы побрели к выходу. Дождь разошелся, с веток падали крупные капли. На крышах склепов сидели, нахохлившись, вороны. На душе у меня было уныло.

Я подняла глаза и вздрогнула. У входа в небольшой полуразвалившийся склеп стоял господин Тахир. Он всматривался в резьбу и водил по каменным виноградным листьям тонким сухим пальцем. На лысине колдуна блестели брызги дождя, с конца орлиного носа и бородки-кисточки капало.

Заметив наше приближение, он повернулся и нахмурился.

Что он тут делает?! Наблюдал за церемонией? Кажется, попрощаться с Бармаланом явились еще несколько человек – но вот только не подошли к гробу, а предпочли вместо этого держаться на расстоянии и прятаться!