Текст книги "Спасительница волшебных книг (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
Глава 2. Ленивый консул
От страха я держала глаза зажмуренными. Но сразу поняла, что я больше не на Земле.
Во-первых, лицо ласкал теплый бриз. У нас в сентябре дуют стылые ветра и хлюпает дождь.
Во-вторых, ветер нес аромат магии. Свежий, с нотками корицы и апельсинов. От него в груди поднималась радость, как в новогоднюю ночь, когда возможны любые чудеса.
Я открыла глаза. Моргнула раз, другой.
Над головой раскинулось самое обычное небо, где светило самое обычное солнце. Впрочем, здесь оно называется Савэль, вспомнила я.
Все же все было другим. Так бывает во сне: возникает чувство нереальности. Ноги крепко стоят на земле, ты видишь знакомые вещи – но мир кругом неуловимо странный, волнующий.
Впереди лежала небольшая площадь, вымощенная брусчаткой и обнесенная каменной стеной. За стеной шелестели темно-зеленые кроны деревьев.
На противоположной стороне площади стояли домики под черепичными крышами. Такие можно найти в любом старинном европейском городе.
Все чистенькое, аккуратное – как на иллюстрации к детской книге сказок!
А посреди площади журчал круглый фонтан и – вот она, магия! – на водной глади чаши танцевали завихрения-смерчи. Они то поднимались до верхушки фонтана, то опускались, огибали падающие струйки воды, а когда пересекались с ними, рассыпались брызгами, чтобы через секунду возникнуть в новом месте.
За моей спиной возвышалась каменная арка, из которой лился зеленоватый свет.
Ух, совсем другое дело! Портал здесь выглядит как надо. Я в Эленвейле!
Я чуть не завизжала, осознав это. Но радостный крик умер у меня в горле, когда выяснилось, что меня никто не встречает. Площадь была пустой.
Какое-то время я ходила вокруг фонтана и любовалась танцующими смерчами. Тяжелую сумку поставила подле каменной скамьи.
Куранты на далекой городской башни пробили полчаса, потом час.
За это время я посчитала танцующие смерчи в фонтане – пятнадцать – и выяснила, что движутся они не хаотично, а по затейливому алгоритму.
Покормила эленвейлских голубей остатками крошек земной булки из кармана. Голуби были обыкновенные, сизые, бесцеремонные.
Вышел на площадь старик, одетый в ливрею. Глянул на меня без интереса, пару раз лениво махнул метлой и ушел, шаркая ногами.
Из портала появились еще двое путешественников – те, кто обсуждали в автобусе сорта эленвейлского пива. Они быстрым шагом пересекли площадь и скрылись в резном проеме в стене. Видимо, приехали сюда не в первый раз и знали, куда держать путь.
В доме распахнулось окно. Оттуда сам по себе вылетел пестрый половик. Завис у окна, несколько раз сильно тряхнул краями, выпустив облако пыли. Скатался в трубочку и залетел обратно.
Магический половик меня порадовал. Но не очень. Постепенно начала подступать паника. Где же мой встречающий?
А если он не явится? И что тогда делать? Эх, надо было увязаться за любителями пива. Земляки бы подсказали, куда податься.
Я уже начала посматривать на портал и раздумывать, не вернуться ли мне на Землю. Но все во мне противилось этому решению.
Однако ждать надоело. Становилось скучно. В животе урчало от голода.
Я вновь почувствовала себя шестиклассницей, которая отстала от экскурсии. Это произошло, когда нас возили на каникулах в Петербург. Я отлучилась в туалет, и в это время мой класс зашел в музей. Учительница не хватилась пропавшей ученицы. Конечно, пропади горластая бойкая Ленка или горластая Жанна, Марья Ивановна сразу бы весь Питер подняла с ног на голову. Но белесая мышь Зоя Никитина – другое дело. На мои телефонные звонки никто не отвечал: в музее экскурсантам велели отключить звук. Я металась по улицам в отчаянии, думая, что потерялась навсегда и меня вот-вот заберут в полицию. Когда учительница нашла меня два часа спустя, она орала так, что у нее даже тушь сыпалась с ресниц. Конечно, виноватой оказалась Зоя Никитина и никто иной. Потом еще и дома я получила нагоняй от родителей.
Зоя-Зоя, вечная растяпа, ходячее несчастье! Вот опять стою неприкаянная, никому не нужная. Может, с консулом что-то случилось? Куда он запропастился?
Сложившаяся ситуация крайне мне не нравилась. Похоже, «несчастливая планида» последовала за мной в новый мир.
Городские часы вновь пробили. Я уже два часа тут торчу! Больше ждать не имеет смысла. Нужно самой ехать в консульство.
Я достала путеводитель. Итак, нужно добраться из пригорода до центра Нианоры. Рядом стоянка наемных экипажей. Путеводитель утверждал, что возница возьмет за проезд один элен – такие тут тарифы для местных.
За резными воротами обнаружилась неширокая улица. У тротуара торчал деревянный столб с вывеской. На вывеске была нарисована пара лошадей, запряженных в экипаж. Лошади у художника вышли страшненькие, тонконогие, пузатые.
У столба стояла запряженная коляска с откидным верхом. Коляска выглядела потрепанной – бока в царапинах, сиденья деревянные, занозистые. Однако на осях колес блестели яркие камешки, похожие на стразы. На козлах дремал возница, натянув шляпу на лицо до самой бороды.
– Здравствуйте! – громко поздоровалась я на вейле. – Мне нужно в Нианору, в консульство.
Возница вздрогнул и чуть не свалился с коляски.
– All-mroga! – сказал он радостно. На вейле это означает «иноземка». – Домчу с ветерком. Садитесь, барышня. Три элена.
– Один! – возмутилась я.
Возница покачал головой и засмеялся, сверкнув зубами из рыжей бороды.
– Три.
– Но почему?! Я узнавала – один элен!
– All-mroga! – Пожал плечами возница. – Потому три элена, и точка.
Ясно-понятно. С иностранцев здесь дерут втридорога.
Я вздохнула и забралась внутрь. В Центре Перехода мне дали не так уж много местных денег на первое время. Надо бы экономить, торговаться дальше, но усталость и голод взвыли на два голоса и велели не спорить.
Щелкнул кнут, коляска рванула вперед. Правил возница лихо. Конь бодро перебирал копытами, экипаж подпрыгивал на выбоинах. Порой кренился, будто вот-вот упадет. Я вцепилась руками в сиденье.
Зато получила толику магии. Во время движения камешки на осях выбрасывали снопы ярких лучей, отчего казалось, что экипаж едет на огненных колесах, разбрасывающих фейерверк.
– Красиво? – крикнул возница. – Это магия, all-mroga! У вас такого нет. Десять эленов отдал за каждый «огненный глаз», а всего их двенадцать, по три на каждом колесе!
Но вот дома стали выше, улицы чище. Мы въехали в центр столицы. Я вытащила из сумки карту Нианоры и попросила возчика:
– Можете проехать через Потешную площадь?
– Кукольные часы желаете увидеть? – догадался возница. – Пол-элена сверху, и провезу еще через Косохлест. Все ваши там бывать любят.
– Ладно, – согласилась я, скрепя сердце.
Возница подхлестнул коня, и я приготовилась увидеть бесчисленные чудеса Нианоры.
Они начались сразу же после того, как мы проехали вдоль каменной крепости с зубчатыми стенами, забрались на горку и въехали на нарядную улицу.
Столица Эленвейла была неописуемо прекрасна. Она обрушилась на меня градом впечатлений.
Парки шумели сочной зеленой и золотой листвой. Величавые белые здания сверкали хрустальными окнами. От крыши к крыше тянулись увешанные флажками канаты, а в небе над флюгерами парили разноцветные круглые аэростаты.
Пели фонтаны. Азартно кричали зазывалы у магазинов. В витринах плескалось кружево платьев, а в окнах кондитерских распускались кремовые цветы с прожилками из лимонной глазури.
Запахи, краски, звуки – все было непривычным, диковинным, до невозможности иноземным.
– Косохлест! – объявил возница и свернул на улицу, по обеим сторонам которой стояли дома из желтого камня с сильно выдающимися козырьками крыш.
Над улицей играла радуга. Пахло свежестью и рекой.
Я ахнула. Это была знаменитая улица-фонтан. С крыши каждого дома косо хлестали потоки воды. Они создавали завесу, отделяющую проезжую часть от тротуара. Вода падала в каналы, выложенные красным камнем.
Мы ехали вдоль Косохлеста, мои щеки холодила водяная пыль, а сердце пело от радости. Только ради этого стоило приехать в Эленвейл!
Но главное чудо было впереди.
– Потешная площадь! – выкрикнул возница, и передо мной во всей красе показались Кукольные Часы.
Посреди площади громоздился циферблат часов высотой с трехэтажный дом. А вокруг него на специальных полозьях скользили оживленные магией механические статуи, каждая не уступающая высотой циферблату.
Тут были прекрасные дамы и кавалеры, охотники и солдаты, трубадуры и единороги. Они двигали руками и ногами, приседали, кланялись – как в кукольном театре для великанов!
На них было немного страшно смотреть, потому что они были ярко раскрашены и издалека казались живыми. А ну как шагнут со своих подставок на колесах да пойдут топтать публику!
Но механические Гулливеры чинно разыгрывали представление, публика глазела на них и покупала у торговцев сладости.
То ли от общей атмосферы праздника, то ли от яркости цветов, то ли от широких улыбок и театральных костюмов публики мне казалось, что люди в Эленвейле куда милее и дружелюбнее, чем в моем родном мире.
Как только обоснуюсь на новом месте, немедленно приду на Потешную площадь, решила я. Прогуляюсь по Косохлесту, подставлю ладонь под водопад и буду любоваться радугой. А сколько еще магического меня ждет в столице! Я улыбалась, предвкушая чудесные открытия и приключения.
Но вот Потешная площадь осталась позади. Коляска свернула в неприметный переулок и остановилась.
– Ваше консульство, барышня, – сказал возницы, снял шляпу и протянул руку за мздой. Я рассталась с тремя с половиной эленами и отправилась искать того, кто должен помочь мне устроиться в Эленвейле.
Здание земного консульства стояло за высоким ажурным забором в глубине сада. Дом выглядел настоящим дворцом с башенками и стрельчатыми окнами, хоть было в нем всего два этажа.
Мне было известно, что на первом этаже располагаются приемная и кабинет консула и его двух помощников. На втором обитает сам консул Эдуард Цейс. Он жил в Эленвейле уже пятнадцать лет и дорожил своим местом.
Поскольку политических дел между Землей и Эленвейлом не велось, консул в основном решал бытовые вопросы устройства земных пришельцев в Эленвейле. Не все были довольны его работой. Мне попадались статьи в интернете, где консула ругали во все корки и называли старым ленивым козлом.
Охранника у ворот не было. Как и запора на воротах. Я зашла в сад, прошла по каменной дорожке меж цветущих кустарников, поднялась на крыльцо и позвонила в колокольчик.
Подождала пять минут и опять позвонила. Никто не открыл. Подергала дверь – заперто. Поискала вывеску с расписанием часов работы и не нашла.
Да что ж такое! Куда все подевались? Может, зря я не дождалась сотрудника на площади у портала?
Не возвращаться же обратно! Ладно. Останусь тут. Рано или поздно кто-нибудь явится и займется мной. Это же консульство!
Вернулась в сад перед домом и села на каменную скамейку. И почувствовала, что сильно устала. Клонило в сон, и уже не хотелось немедленно отправляться на поиски магии и приключений в новом мире. Хотелось горячего чаю с бутербродом и полежать на диване.
Но тут я услышала пение. Мужской голос, фальшивя и путая слова, пел старую земную песню про белых медведей на северном полюсе. Песенка неслась откуда-то сверху – наверное, из окон второго этажа, из квартиры консула Цейса.
Сдается, это сам Цейс и распевает. Голос не юный, басовитый, с хрипотцой, и поет с большим чувством.
Мигом вскочила я на ноги и побежала вокруг дома в поисках задней двери и лестницы на второй этаж.
Нашла террасу на мраморных колоннах, а над террасой – балкон уставленный цветочными кадками и увитый плющом.
На балконе, удобно развалившись в кресле и закинув ноги на низкий столик, сидел полный человек в шелковом халате и смешном колпаке с кисточкой на голове.
Мужчине было хорошо. До того хорошо, что он пел от избытка чувств.
Он потягивал пиво из кружки, в другой руке держал обглоданную куриную ножку, и дирижировал ей сам себе. Щекастое лицо с носом-пуговкой выражало крайнее довольство собой и жизнью.
Я задрала голову и крикнула:
– Здравствуйте! Эдуард Карлович?
Мужчина вздрогнул, уронил куриную ножку и выплеснул на себя пиво. Поставил кружку, суетливо вскочил, запахнул халат и перегнулся через перила.
– Ты кто? – озадачился он.
– Зоя Никитина. Я с Земли прибыла.
– Никитина? Ты же двадцать третьего прибываешь?
– Сегодня двадцать третье. Вы должны были меня встретить у портала в Грастиане.
Цейс почесал голову, сбив колпак на бок.
– Сегодня День Перехода? Двадцать третье?
– Ну да!
– Хм. Перепутал, стало быть. Мара листок календаря не оторвала, вот я и... Мара, дурында! – закричал он сердито, и на его крик на балкон вышла девушка. Прислуга из местных, определила я.
На Маре было простое платье с длинной юбкой и глубоким декольте, на голове – чепчик служанки. Но держалась она развязно, как равная хозяину, а не как прислуга.
Цейс начал выговаривать ей на вейле за то, что та плохо выполняет свои обязанности. Мара лишь ухмылялась и хлопала ресницами.
– Да будет вам, господин Цейс, – ответила она. – Подумаешь, день перепутала, контору не открыла. Сами-то вы и не озаботились. Зато выходной лишний получили. Теперь-то уж что начинать работать? За полдень перевалило. Обедать скоро.
– Ух, чертовка, – погрозил ей пальцем Цейс. – Накажу.
– Ну и накажите, – лукаво усмехнулась Мара.
Я слушала их перепалку и у меня горели щеки.
Ох и жук этот Цейс! А еще консул. За пятнадцать лет он тут, видно, полностью ассимилировался. Ведет себя как барин, работает спустя рукава.
Как можно было перепутать день! Да еще такой важный, когда прибывают новые гости! Хоть бы извинился. Сидит тут в халате и ночном колпаке, пиво дует, со служанкой флиртует. Расслабился консул, в сказке проживаючи.
– Эдуард Карлович! – крикнула я, прерывая увлекшуюся парочку. – Мне теперь куда отправляться? На Земле сказали, что я буду работать в культурном центре.
– Ах, да! – спохватился Цейс и велел служанке: – Мара, впусти. Тут у нас загвоздка с работой твоей, Никитина. Ладно, поднимайся. Тогда объясню.
На террасе открылась дверь. Служанка впустила меня и показала, куда идти.
В гостиной уже ждал Цейс. Он успел снять халат и надеть черный сюртук. Но колпак все еще сидел у него на голове. Кисточка смешно падала ему на правый глаз.
– Ну, садись, Никитина, разговаривать будем, – приказал он и ткнул толстым пальцем на полосатое кресло.
Я скривилась и села. Бесцеремонность Цейса мне не понравилась. Тыкает, по фамилии называет! Ну и что, что ему за шестьдесят, а мне двадцать три? Немного уважения к людям консулу бы не помешало.
Гостиная была обставлена хорошей мебелью – стулья с выгнутыми спинками и ножками на птичьих лапах, бюро-кабинет с горкой для фарфора, бархатные шторы, высокие часы в футляре с золочеными накладками.
– Значит, так, – сказал Эдуард Карлович, нахмурив брови. – Были такие планы – открыть в Нианоре центр земной культуры и посадить туда девушку, чтобы все, значит, организовала.
Цейс пошевелил в воздухе пальцами, показывая суть моей работы.
– Но месяц назад тот коммерсант, что денежки на это выделял, пошел на попятную. Он новое предприятие открыл, поиздержался, да еще в картишки продулся, в долги влез. Не до земной культуры ему стало. Так что плакала твоя работа. Поэтому, Никитина, будем тебя устраивать иначе. Тебе же рабочую визу дали? Ты не отдыхать приехала?
– Я приехала работать, – пробормотала я встревоженно. Ну как так-то? И в этом мире меня преследуют неудачи! Выходит, не удалось мне от них сбежать.
– Ну и будешь работать. Ты носа-то не вешай, – подбодрил меня Цейс. – Работа, правда, не в столице. Есть один городок на западе Эленвейла... В шестидесяти лигах от столицы. Триста километров по-нашему. Там живет один купчишка. Бакалеей торгует и разным по мелочи. У него дочка на выданье. Образованная барышня. И очень уж ей Земля полюбилась. Девчонка хочет выучить хоть какой-нибудь земной язык, побольше про наш мир узнать. И потом к нам съездить. Купчишка нам написал, попросил подобрать для нее учителя. Вот ты к ней и отправишься. Будешь у них в доме жить, платить он неплохо обещает. Три месяца там прокантуешься до следующего перехода, а там можешь домой вернуться. Если раньше за местного замуж не выскочишь. Есть у нас и такие туристки, и немало, которые за сказочным мужем сюда едут. Признайся, ты ведь тоже приехала жениха ловить, а? Вам все принцев и магов подавай. А они тут, между прочим, наперечет.
Консул игриво хохотнул, потом посерьезнел.
– У меня с тобой не будет хлопот, а, Никитина? – спросил он брюзгливо. – Жить в Эленвейле легко и приятно. Главное, законы соблюдай. Тут с этим строго. Вляпаешься куда не следует – сама будешь расхлебывать. На меня не рассчитывай. Ну да что я тебе объясняю, ты уже девочка взрослая. Должна понимать.
– А в столице для меня работы не найдется?
– Не знаю. Заявок не было, – он зевнул и почесал живот. – Ну, можно и поискать, конечно. Однако тебе визу на каких условиях дали? А на таких, условиях, Никитина, что ты работать должна, куда консульство определит. А мы тебя определяем в Лиллидору. Значит, берешь и едешь. Поняла?
– Поняла, – кисло согласилась я. – Но…
– Никаких «но». Купчишка ждет уж давно. Как раз сегодня туда дилижанс и отправляется, через… – он глянул на часы. – Через час. Так что поторопись. Я кучера снаряжу тебя до стоянки отвезти, там билет купишь, и до свидания. Да не куксись ты! Городок, говорят, хороший, тихий, даром что провинция. И не работа, а отдых сплошной. Или домой отправишься? Пока день не истек, портал работает. Ну, что решаешь?
– Нет, домой я не хочу.
– Вот и славно. Сейчас я тому купчишке письмецо черкану, он тебя с распростертыми объятиями встретит. Мара! – он громогласно позвал служанку.
Та явилась, вытирая руки полотенцем.
– Вели Дагде, чтобы коляску заложил. Пусть отвезет девчонку на стоянку дилижансов. Поняла?
– Поняла, господин. Скоро обед готов будет. У нас сегодня куропатка в сливочном соусе, суп из шампиньонов и пирог с крольчатиной.
Цейс довольно улыбнулся и пожевал губами, как будто уже чувствуя на языке вкус куропатки и крольчатины.
Я хлопала глазами, пытаясь взять себя в руки. Вон как оно закрутилось! Только приехала, и опять куда-то ехать! В какую-то неведомую Лиллидору, в глушь, работать гувернанткой перезрелой девицы!
Но что поделать: я сама желала новой жизни и приключений. А значит, Зоя Александровна, получите и распишитесь.
– Вопросы есть? – спросил Цейс, сцепив руки. Ему явно не терпелось поскорей избавиться от меня и сесть за обеденный стол. А у меня, между прочим, крошки во рту со вчерашнего дня не было. Утром я была слишком взволнована, чтобы завтракать.
– На стоянке дилижансов можно купить еды? – спросила я, почти ни на что не намекая. Однако я бы не отказалась отведать супа из шампиньонов, предложи мне консул остаться на обед.
– Ну, есть буфет, но покупать еду там не советую, – пожал консул плечами. – Мара, сваргань ей бутербродов каких-нибудь на дорожку! – сжалился он наконец.
И на этом спасибо.
– Вот еще... – вспомнил консул. – Дадим тебе сумку с вещами – стандартный набор для приезжих. Там местная одежа на первое время. Платье, плащ, башмаки. Советую переодеться. В Лиллидоре наших совсем нет, на тебя глазеть будут. Еще за нищенку примут.
Он поморщился, выразительно глянув на мои джинсы с прорехами на коленях и куртку с кожаными заплатками на локтях.
– Ну и мода нынче на Земле! Стыд один. То ли дело местные девушки одеваются – юбочки, чулочки, подвязки... – перечислил он со знанием и мечтательно закатил глаза. – Мара тебе подберет что надо. Поторапливайся!
Я поняла, почему в интернете Цейса обзывали ленивым идиотом. Он и правда ленив и беспечен. Это может плохо кончиться для земного консульства.
Глава 3. Орбус повелителя немертвых
Мара сноровисто приготовила необходимые вещи. Из обширного гардероба выудила длинное платье, плащ с капюшоном, башмаки и пару чулок. А также выдала грелку, мыло, переносной светильник и аптечку.
Комплект попаданца, окрестила я его.
Переодеваться в местное я, однако, не стала. Путешествовать лучше в удобном, привычном. Ничего страшного. Наверняка многие иномирцы предпочитают носить джинсы и свитера. Вряд ли я буду выглядеть белой вороной.
Теперь к моей сумке прибавился кожаный дорожный сундучок, перехваченный ремнями.
Консульская коляска была приличная, возница воспитанный, немногословный. Он довез меня до гостиницы, откуда отправлялись дилижансы в другие города и провинции.
Там он показал, где купить билет, махнул кнутом и укатил. Я осталась сама по себе.
Стояла и растерянно хлопала глазами – так тут все было странно.
По мощеному двору расхаживали конюхи и путешественники в одеждах, словно заимствованных в костюмерной исторического фильма. Люди болтали, смеялись, обнимались с провожающими. Газетчики предлагали свой товар, лошади бренчали сбруей, кондукторы спорили с пассажирами.
Молоденькая кассирша в деревянной будке обошлась со мной вежливо.
– Впервые продаю билет в Лиллидору иноземке, – заметила она с удивлением. – Все иноземцы живут в столице или в своих поселках близ рудников. В провинцию едут немногие. Да еще так далеко!
По местным меркам триста километров – край света. Это в нашем мире высоких скоростей, автомобилей и поездов такое расстояние – пустяк.
Выходит, других землян в Лиллидоре не будет. Это плохо. К кому мне обратиться за помощью, если что? Консул велел писать ему или отправлять почтовых голубей.
«В Лиллидоре нет магов с их говорящими зеркалами и хрустальными шарами», – объяснил он.
Это меня не обрадовало. Похоже, Лиллидора – глухомань, дыра дырой. Что ж, в столицу рвутся многие земляне, а вот провинция Элленвейла исследована путешественниками слабо.
Стану первопроходцем, успокаивала я себя. Это вам не пошлый туризм с экскурсиями и замыленными достопримечательностями. Меня ждет настоящий Эленвейл, который видят немногие. Три месяца уж как-нибудь протяну, а там, может, в Нианоре для меня сыщется местечко. Если не решу вернуться домой.
Пока домой не хотелось. Я только начала входить во вкус приключения и уже немного освоилась.
Теперь я с удовольствием разглядывала пеструю толпу у гостиницы. На меня тоже посматривали. И даже порой тыкали пальцами. Впрочем, гримасы мне корчили дружелюбные и любопытство местных не обижало.
Подъехала длинная карета, запряженная четвериком рослых лошадей. Красная надпись на боку кареты уведомляла о маршруте. Карета ехала в далекий приморский Мерстад, а Лиллидора была предпоследней остановкой перед конечной.
Кто-то из пассажиров полез на верхние места, я же забралась внутрь.
Ехать предстояло в тесноте. Всего в карету набилось шесть человек. Меня зажало между дородной дамой в пышном платье и почтенным седобородым господином, насквозь пропахшим йодом.
Напротив сидели трое смешливых мужчин в кожаных поношенных куртках, с мешками и инструментами. Странствующие мастеровые, решила я.
На сиденье рядом с возницей забрался кондуктор, затрубил в рожок, и карета тронулась. Я почувствовала себя героиней старинного романа.
Дама тотчас начала капризничать: велела закрыть окно тяжелым занавесом, потому что солнце слепило ей глаза, приказала мастеровым поджать ноги. А затем взялась за меня.
Она сыпала вопросами о том, что привело иноземку в Эленвейл, и почему я еду одна так далеко.
Седобородый господин – аптекарь Гросс, представился он, – тоже не отставал. С дотошностью ученого он расспрашивал о жизни на Земле.
Аптекарь был уроженцем далекой провинции, и я с трудом понимала его скрипящий говор. От усталости кружилась голова, слипались глаза. Карету трясло, меня начало мутить.
Я ограничивалась короткими ответами, порой невпопад. Поэтому, боюсь, аптекарь получил неправильное представление о том, как все устроено в нашем мире.
Как мне показалось, он остался убежден в том, что домой для развлечения мы приглашаем актеров и певцов (это он так понял телевидение), а нравы у нас настолько вольные, что люди могут выйти на улицу в чем мать родила, и никто их за это не арестует.
В конце концов, меня оставили в покое. Я откинула голову на жесткую спинку и задремала.
Карета ехала, трубил рожок, стучали копыта, пассажиры тихо разговаривали. Но скоро замолчали – дорожная скука и их взяла в плен.
Порой карета делала короткую остановку. Кучер менял лошадей, пассажиры выходили размять ноги, перекусить и посетить отхожие места.
Моя дородная соседка сошла спустя четыре часа, я пробралась к окну, отдернула занавеску и стала жадно смотреть наружу. Но разглядела немногое.
Карета мчалась по лесной дороге, а лес был густой. Самую интересную часть путешествия – выезд из столицы и ее пригородов – я пропустила из-за капризной спутницы.
Скоро выяснилось, что дилижанс будет ехать круглые сутки. Ночевать придется в карете, на ходу. А ехать предстояло почти тридцать часов.
С собой у меня было холодное мясо, хлеб и пара яблок, выданные служанкой консула. И несколько монет, которые я решила поберечь. Кроме того, я побаивалась покупать еду в придорожных трактирах.
Тем временем за окном темнело. Карета все ехала вечереющими лесами. Проехали через деревянный мост над стремительной рекой. Миновали пару застав. Опустилась ночь, поднялась желтая луна.
В карете было душно, и меня быстро сморило. Подложив под голову свернутый свитер, я опять забылась беспокойным сном.
Следующий день путешествия прошел еще хуже. Деревеньки и заставы попадались редко. И если поначалу я с любопытством знакомилась с местной природой, то скоро начала скучать.
Будь я дома, достала бы телефон, наушники и посмотрела бы фильм или послушала музыку. Но гаджеты пришлось оставить в Центре Перехода – в Эленвейле от них не было толку. Во-первых, они могли не пережить переход. Магия портала губительна для электроники. Во-вторых, электричество здесь имелось лишь в поселке земных геологов, а планы построить электростанцию в столице только начали обсуждать с местными властями, и те пока всячески противились этому начинанию.
В какой-то момент ударило понимание: я одна-одинешенька в чужом мире, мчусь на карете в дальнюю даль, и что ждет впереди – непонятно. Весточку от родни получу нескоро, и то, если получится найти мага, который может связаться с нашим миром. Бестолковый и ленивый консул Эдуард Цейс – единственный человек, кто знает, где я.
Боже, что я наделала! Во что ввязалась!
К душевным терзаниям прибавились физические. Шею ломило, ноги затекли, промокшая от пота футболка липла к спине. Я от души желала, чтобы путешествие мое поскорее закончилось.
И вот, наконец, карета заехала на пригорок, скатилась в клубах пыли, прогрохотала на бревнах моста через веселую речушку, где плавали белые гуси, миновала вывеску на столбе с надписью «Лиллидора». Выше по реке медленно крутилось колесо водяной мельницы.
Возничий затрубил в рожок, карета остановилась возле постоялого двора.
Прибыли!
Я торопливо спрыгнула на землю. Зашаталась на онемевших ногах, сладко потянулась.
Наступал второй вечер моего пребывания в Эленвейле. Небо налилось густой синевой и дышало прохладой. Я огляделась и порадовалась увиденному.
Лиллидора была застроена милыми двухэтажными домами под красными черепичными крышами. Сумерки уже окутали улицы, на крышах отсвечивал закат. Сверкали медные флюгера. Среди крыш вздымался шпиль городской башни, а сама башня, залитая карамельными вечерними лучами, казалась игрушечной. Блестящий циферблат часов так и хотелось потрогать, покрутить его ажурные стрелки и качнуть пальцем тяжелый маятник.
Дома имели треугольные фасады, перечеркнутые брусьями фахверков, причудливые водосточные трубы, завесы плюща на стенах и множество цветов в ящиках у окон.
Вдалеке, окутанные синеватой дымкой, поднимались зеленые холмы.
Прелесть, что за вид! Настоящий сказочный городок. Пожалуй, мне здесь понравится.
Пора отправляться и искать моего работодателя. Хозяина, как принято тут говорить. Я достала бумажку и прочитала: «Господин Лакмор, торговец бакалеей, Цветочная улица, особняк «Сахарная голова».
Ну, и где искать эту «Сахарную голову»?
Нужно зайти на постоялый двор и спросить.
Кондуктор без церемоний выбросил из кареты мою сумку и отправился пропустить кружку перед последним перегоном. Я пошла за ним.
Из дверей постоялого двора «Голова мантикоры» вышла сердитая служанка. Она принялась спорить с возницей о том, где должна стоять карета. Служанка настаивала на том, что карету нужно отогнать подальше, под навес, а кучеру этого делать не хотелось.
Я прождала минут десять, пока они закончат препираться, но спорщики вошли во вкус, поэтому пришлось бесцеремонно их прервать.
– Извините, не подскажете, где я могу найти особняк господина Лакмора? – Спросила я на своем пока еще неуверенном вейле. Понимала я всех хорошо, а вот сама говорить стеснялась.
Служанка замолчала, нахмурилась.
– Барышня иноземка? – она неодобрительно посмотрела на мой наряд.
– Да, приехала работать у Лакморов.
– Надо же! – удивилась служанка, и в ее голосе не было доброжелательности. – «Сахарная голова» ниже по улице. Но никого из Лакморов дома сейчас нет. Все уехавши. Беда у них...
Она плотно сжала губы.
– А когда они будут?
– Не знаю. Не мое дело. Там спросите.
Она отвернулась и вновь накинулась на кучера.
Пожав плечами, я отправилась в указанном направлении.
Медленно брела по улицам и крутила головой. Городок мне нравился все больше и больше. А вот его жители – не особо. Потому что те немногие лиллидорцы, кого я встретила, пялились на меня совсем уж бесцеремонно. Я улыбалась им, но ответных улыбок не получала. На меня смотрели настороженно, если не сказать опасливо.
Видать, к иномирцам тут и правда не привыкли.
Но красота эленвейлской провинции искупала все. А какой тут был воздух! Свежий, пьянящий. Насыщенный ароматом сосен и душистого горошка, сдобренный нотками дыма из печных труб и ванили из булочной.
Ни один землянин и не знает, каким сладким может быть обыкновенный чистый воздух мира, где еще не изобрели двигатели внутреннего сгорания.
В конце улицы показался белоснежный особняк, окруженный липами. На столбе у ворот сидел мраморный конус, символизирующий сахарную голову, основу благосостояния бакалейщика Лакмора.
Ворота запирала толстенная цепь. Я погремела цепью и стала ждать. Забрехала собака, на дорожке показалась согбенная фигура пожилой женщины, закутанной в шаль с бахромой.
Она подошла и, не отпирая ворот, опасливо спросила сквозь решетку:
– Вы кто? Что вам нужно?
Оторопев от такого приема, я протянула письмо от консула и пояснила:
– Я прибыла с Земли. Господин Лакмор ждет учительницу для дочери...
– Ваши услуги больше не нужны, – прервала она меня и всхлипнула, а потом достала из кармана белый платок и трубно высморкалась.
