Текст книги "Inferente. История одного письма (СИ)"

Автор книги: Варвара Фадеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Глава 7. В небе

Утро на дирижабле было солнечным и таким же приятным, как ночь, не нарушаемая рывками от кочек на дороге. Лишь плавное покачивание на ветру да мерный гул моторов, уже однажды ставшие такими привычными и почти родными.

Меня разбудили яркие лучи, умудрившиеся светить прямо в глаза, но уголки губ неудержимо ползли вверх. Я радовалась, чувствуя себя так, словно раздобыла машину времени и оказалась далеко позади. Ведь быть на борту «Рассветного Путника» и просыпаться в этих каютах долгое время казалось мне чем–то недостижимым и в то же время прекрасным. Хотя в идеале, я бы заняла свою старую каюту, но сейчас это не столь важно.

Часы показывали восемь утра, и я решила, что пора бы встать.

Потянувшись, я резко поднялась и глянула на ещё спящую подругу. Кровать Флейм расположилась в теневой части, куда солнце доберётся значительно позже. Что ж, не буду портить ей сладкого отдыха.

Умывшись и одевшись, я выглянула в коридор и отправилась на палубу. Стоило мне выйти туда, как ветер, вечный спутник небесных странствий, снова ударил мне в лицо. Холодный, он всё же был не настолько промозглый, чтобы не обрадоваться его объятиям. Потоки воздуха трепали расчёсанные волосы и заплетенную в косичку набок чёлку, а я глубоко вдохнула и блаженно улыбнулась. Так пахнет свобода, и, вполне возможно, само счастье.

Где–то далеко внизу проплывали маленькие посёлки и города побольше, леса и поля, реки и озёра. И всё жило, пульсировало, каждое по–своему. Проблемы, оставшиеся на земле, здесь казались такими же незначительными, как копошение муравьёв – важное для них, но непостижимо мелкое для нас. Отчего–то хотелось смеяться и радоваться, но я ограничилась широкой улыбкой. Неспешно прогуливаясь по палубе, я любовалась простирающимся видом.

Наткнувшись на капитана, шедшего в одиночестве, я шутливо отсалютовала ему. Он, улыбаясь, ответил взаимностью. Правда, стоило ему увидеть квартирмейстера, как лицо превратилось в серьёзную маску. Я чуть было не рассмеялась от такой перемены.

– Доброе утро, капитан! Доброе утро, мисс… Я, кажется, запамятовал ваше имя, – рассеяно пробурчал тот, словно это и не имело значения.

– Мисс Габриэлла Флайхай, – напомнил капитан. – Кстати, как там завтрак?

Филс заметно удивился тому, что Корсак откуда–то знает моё имя. А я всё пыталась не выглядеть самодовольно – кажется, выходило паршиво.

– Уже готов, капитан, – ответил он, вспомнив о субординации.

– Отлично. Габриэлла, позволите провести вас в столовую? – галантно обратился ко мне капитан, вызывая тем большее удивление квартирмейстера. Я давилась смехом, но всё же придумала нужный ответ.

– Только если путь наш будет пролегать мимо комнат моих друзей – не могу же я оставить их самих плутать по судну в поисках еды, – улыбнулась я.

– Как скажете. Вы уж простите, если кто–то из экипажа будет груб с вами – у нас уже много лет не было пассажиров, – пояснил он. – К тому же, таких щедрых, – добавил капитан. Квартирмейстер оттаял, решив, что причина такого обращения только в деньгах.

– Ничего страшного, вашего гостеприимства хватит, чтоб отплатить за весь экипаж, – приняла я игру, после чего Филс решил оставить нас в покое – если капитан в его глазах и готов был играть роль гостеприимного хозяина, то он – нет.

Мы отправились в разных направлениях, а когда он уже не мог нас услышать, я с деланным огорчением цокнула языком.

– Так вот, значит, как – всё из–за денег!

– А ты думала, бесплатно? – с издёвкой переспросил капитан. – У нас тут не аттракцион невиданной щедрости!

– Кто бы сомневался! Воздушные пираты, вот вы кто! – толкнула я его в плечо.

– Тсс, не выдавай нас, – шикнул он, прищурившись.

– Я подумаю, – хитро ухмыльнулась я.

Когда мы дошли до каюты Лиума, он уже успел одеться и делал зарисовки вида из окна – конечно, лишь затем, чтобы они послужили фоном для какой–то фишки из комиксов или книг. На этот раз там красовался «Сокол Тысячелетия». Надо заметить, друг удивился появлению Снежного Корсака и недоуменно поднял брови, мол «не знал, что к завтраку здесь зовёт сам капитан».

– Доброе утро! Надеюсь, вам хорошо спалось? – поинтересовался воздухоплаватель.

– Как в сонной капсуле – быстро и эффективно, – ответил парень, не растерявшись.

Корсак усмехнулся, оценив отсылку к научной фантастике.

– Вот и славно. Завтрак уже готов, и я буду рад провести наших единственных пассажиров к столовой.

– Я позову Флейм, – добавила я, и проскользнула в нашу каюту.

По дороге в столовую ребята с капитаном условились, что могут называть друг друга по имени.

На завтрак была удивительно вкусная тушеная фасоль с овощами и грибами, щедро приправленная специями. Мы пришли чуть позже остальных, как раз когда несколько воздухоплавателей вставали из–за стола и мы смогли занять их места. И так уж вышло, что капитан сел вместе с нами, не вызывая никаких подозрений.

Филс, конечно, был уже там, и если его такое положение вещей и не устраивало, он старательно не показывал этого.

За столом все поддерживали дружественную беседу, а после капитан отправился исполнять свои обязанности. Мы же с ребятами наконец вырвались на палубу, где и они смогли насладиться чудесным видом и ощущением полёта. Правда, Лиуму было малость не по себе. Он старался дышать глубоко и не поддаваться неприятным ощущением, но было видно, что это стоит ему усилий.

Несмотря на тотальную помешанность парня на разных механизмах – в том числе, и летательных – он с детства боялся высоты. И если к полётам на почтовых аэростатах он уже привык, то к такому жизнь его не готовила.

– Лиум, ты как?

– Нормально… Правда, непривычно быть так высоко, – немного нервно ответил парень.

– Ничего, скоро привыкнешь, – заверила его Флейм, похлопав по плечу. – Или мы тебя за борт выбросим, чтоб к земле поближе.

– Только если тебя первой – смягчишь падение, – сказал он, и ненадолго прикрыл глаза. – А ты как?

– Да нормально, – бодро ответила девушка. – Я ж не мох какой–то, чтоб к одному месту прирасти и на высоту не подниматься. Да, Бри?

– Угу, – усмехнулась я.

– Ну, она–то здесь вообще как дома, – хмыкнул Лиум.

– В смысле? – не поняла Флейм.

– По–моему, лучше у неё спросить. Как это понимать, Элл? – спросил Лиум, скрестив руки на груди.

– Ты о чём? – не поняла я, переведя взгляд на него.

– Всё это время ты так отнекивалась от того, чтобы просить помощи капитана Корсака, а только оказавшись тут, порхаешь как бабочка по весне и болтаешь с ним, как старая подруга, – ответил он.

– Я люблю полёты, ты прекрасно знаешь это, – просто сказала я, не кривя душой. – И сейчас пользуюсь ситуацией.

– Да уж, и твои старые дела с капитаном не имеют никакого отношения к теперешнему, – фыркнул парень.

Я опустила глаза, вздохнув.

– Мои старые дела с капитаном остались в далёком прошлом.

– Неужели? – поднял брови Лиум.

Моя каюта стала закрытой библиотекой, моё место занял не слишком–то доброжелательный Филс, а я была вынуждена годы не видеться с теми, кто стал мне роднёй, аж пока часть команды не поменялась. Ты не знаешь, что я пережила, и не знаешь, почему не могу рассказать тебе об этом.

Это всё мне хотелось произнести вслух, но я не решилась этого сделать.

– Если ты не видишь меня частью команды или в особой каюте – значит, ужели, – только и сказала я.

Последние слова повисли в воздухе, и никто не спешил нарушать молчание. Спустя миг, я уже шла к своей каюте, но почему–то на автомате – к старой. Лишь подойдя впритык, я вспомнила о том, где проживаю сейчас. Пробурчав под нос что–то о вредности старых привычек, отправилась к двухместной комнатке. Надеюсь, Флейм предпочтёт провести ближайшие пару часов где–нибудь ещё.

Воспоминания накатились на меня новой волной, и я не особо–то сопротивлялась.

Вот, «Рассветный путник» только после ремонта. Он принадлежал инструктору Корсака, нашему двоюродному дяде. Но тот смог накопить себе на новый транспорт, а этот отдал нам по сносной цене за кровно заработанные деньги. Инженеры знатно повеселились, разрабатывая новые схемы для улучшения судна, и результат превзошёл их ожидания. Пришлось немало заменить, и на верфях мы работали все вместе. Двое лучших друзей тоже помогали нам, и первые несколько месяцев мы летали вместе. В таких рейсах нам всем очень нравилось, и там они смогли заработать недостающую часть на покупку собственного судна.

Так случилось, что наш первый рейс произошёл на рассвете. Яркое солнце только всходило, когда мы поднялись в небо и не помнили себя от счастья. Тогда казалось, что всё впереди, и нас ожидает только самое лучшее…

В дверь постучали, вырывая меня из омута мыслей. Я не ответила. Откинулась на подушку и притворилась спящей. Вдруг таки зайдут. Кто–то постучал ещё раз, но, не дождавшись реакции, удалился.

Когда я наконец вышла, нашла своих друзей на палубе. Заметив меня, они прекратили разговор, и уставились на меня.

– Мне жаль, что я вела себя нелюдимо…

– Всё в порядке, – улыбнулась Флейм.

– Правда? – подняла я брови.

– Если тебе сложно об этом говорить… Мы можем подождать, – покладисто заявил Лиум.

– Только не кисни так больше, ладно? – попросила подруга. – Тебе не к лицу. И ты всегда можешь поговорить с нами, – добавила она, приобняв меня за плечи.

– Спасибо, – поблагодарила я, глянув сначала на Флейм, потом на Лиума.

День налаживался, пусть от него и осталось всего половина. Зато она прошла очень даже неплохо: мы гуляли по кораблю и знакомились с командой. В конце концов, с этими людьми нам предстоит провести немало времени.

Лиум быстро нашёл общий язык с Торном, бортмехаником. На самом деле, я не совсем понимаю, как это работает, ведь он был несговорчивым, сколько его помню. Мужчине было лет пятьдесят, и кустистые тёмные брови этого человека выглядели так, словно собирались устроить отдельное государство. Густые волосы на голове он вечно прятал под повязкой, чтоб не мешали, а усы, наверняка, были настолько тяжелым грузом, что рот он открывал изредка, и говорил только по делу.

И всё же, они поладили, и даже договорились, что Лиум завтра придёт помогать ему. Также в машинном отделении трудился коротко стриженный тёмноволосый парень примерно наших лет по имени Ксант. Корсак сказал, что «Рассветный Путник» стал его единственным домом, и обещал позже рассказать всю историю.

Алекс, Соколиный Глаз, был нашим дозорным. Кто такой сокол и правда ли он видел получше прочих, помнил мало кто, но выражение сохранилось на века. У Алекса действительно был очень зоркий глаз – всего один, зато видел он за троих. На втором он носил чёрную повязку, что неплохо сочеталось с его жилистым телосложением и лицом, чем–то напоминавшим пиратов из книг. По поводу того, где именно он этот глаз потерял, мужчина всякий раз сочинял новую байку. То это было в бою, то на нём ставили опыты какие–то безумцы, от которых он сбежал, то шальная пуля, то смертельная болезнь… И лишь мы с Корсаком знали, что истинной причиной была самая обыкновенная ветка, неудачно хлестнувшая его вот уже как семь лет назад. И хранить этот секрет было обязательным условием его работы.

Наш рулевой, Доджсон – мужик мускулистый и крупный. Простой как двери, с галереей татуировок на теле и доброй душой. За жизнь сменил несколько профессий, а нашли мы его на боксёрских боях, и я вас умоляю: не спрашивайте, как туда попал такой пацифист, как Корсак. И как он может быть доброй душой и при этом боксёром в прошлом. Просто не стоит.

Наш смуглый кок Пит был на удивление худосочным парнишей. Уж не знаю, как он это делал, но парень правда любил поесть и при этом оставался тощим, как спичка. Не иначе как где–то внутри у него была чёрная дыра, без следа поглощающая всё, что он съедал за день. Зато готовил просто отлично, так что даже самый обычный бобовый суп превращался в произведения искусства. А бобовые в рационе были регулярно в самых разных вариациях: консервы, тофу, темпе, в виде муки для лепёшек и даже в составе кексов и пирогов. Да так, что угадать их там было той ещё задачей!

Впрочем, и про остальные важные группы продуктов он тоже не забывал, и каждый день на столе были крестоцветые, грибы, ягоды, растения семейства луковых, орехи и семена. После тотального перехода на растительное питание учёные давно выяснили, что для хорошего самочувствия необходимо ежедневно употреблять их, и Пит не игнорировал это. Да и попробовал бы он – ему тут же прилетел бы выговор от Анселя – довольно приятного молодого врача, окончившего университет около пяти лет назад. Набравшись достаточно практики, он решил, что самое время податься на воздушное судно. Он был крепко сбитым парнем с коротко стриженными светлыми волосами, и одного взгляда хватало, чтобы понять: если будешь пытаться вырваться, у него хватит сил взять ситуацию под контроль. Что ж, анестезия не всегда даёт стопроцентный результат…

На следующее утро я уже начала привыкать к тому, от чего пришлось отказываться так долго. Поднявшись пораньше, я вышла на палубу и размялась, с радостью осознавая себя в небе. И ощущения были такие, словно нет больше надо мной никакого начальства, нет обязательств перед почтовой компанией и кем бы то ни было, а есть только я и это безграничное небо, да гул моторов на фоне. И всё, чего я хотела сейчас, это снова быть полезной, а не обычным пассажиром.

Мою радость не смог омрачить даже попавшийся тут же Филс, и я постаралась быть с ним максимально вежливой.

– Доброе утро, мистер Филс! Как ваши дела?

– Доброе утро, мисс Флайхай, – ответил он, потирая глаза. – Я смотрю, вы рано поднялись.

– Не хочу пропускать такое красивое утро. А вы, я смотрю, устали? – посочувствовала я.

– Мне не привыкать, – отмахнулся он. – Работа квартирмейстера очень ответственная и непростая.

– О, понимаю.

Уж мне ли не знать.

– Сомневаюсь, – криво усмехнулся он.

А я в твоей честности и умственных способностях сомневаюсь, но не говорю же это вслух! Что за вопиющий не профессионализм? Они что, никогда с пассажирами не летали? Но ведь Корсак раньше брал пассажиров. Немного, но всё же.

– Что ж, если смогу хоть как–то помочь вам, можете обращаться. В почтовом университете учат грамотному ведению дел.

Тот окинул меня взглядом, говорившим «А по тебе не скажешь», и снисходительно склонил голову на бок.

– Если я решу к вам обратится… – «небо рухнет на землю, а пираты станут законопослушными гражданами» – наверняка хотел сказать он, но вместо этого прозвучало – непременно дам знать.

– Буду ждать. Нам с друзьями всё равно нечего делать, – улыбнулась я, словно бы не замечая его настроя.

Мы встретились с капитаном по дороге к столовой, и он хитро улыбался.

– Мои квартирмейстеры решили поднять белый флаг переговоров? – вопросил он.

– А, так вот чему мы обязаны ухмылочке на твоей физиономии, – улыбнулась я. – Да, я выставила белую салфетку на вилке, но мне кажется, такую жертвенность не оценили – можно сказать, он забрал её и сложил в карман на крайний случай.

– Поступи он иначе, и это унизило бы его квартирмейстерское достоинство, – серьёзно сказал капитан. – Тем более, что ему предложил помощь почтальон.

– Пилот–почтальон из столичного университета, – поправила его я.

– Для него это не играет роли, – пожал плечами капитан. – Но я был бы рад, если бы вы помирились. Он не такой пройдоха, каким может показаться.

– Возможно, – пожала я плечами. – Просто на меня он произвёл не очень хорошее первое впечатление.

– Может, это ревность? – изогнул бровь парень.

– Пф, очень надо! Забирай себе своё гнилое корыто и крыс в подарок! Но в одну бочку не сажай – готова поспорить, что Филс остальных сожрёт и не поперхнётся, – ответила я.

– Я больше опасаюсь, как бы вы не сожрали друг друга во время этого полёта, – отпарировал капитан.

– Ну, опасайся, что я ещё тебе могу сказать, – пожала я плечами. – Да вот только я всегда беспокоилась о благе этого судна, и если говорю что–то, то только из лучших побуждений. И не смей упрекать меня моими тёплыми чувствами к «Рассветному Путнику».

Капитан лишь вздохнул, утверждая свою рабочую гипотезу.

– И не думал упрекать. Но это правда похоже на ревность.

Я отвернулась. Конечно же, это была ревность! Я столько труда вложила в успех этого корабля, а теперь кто–то занял моё место. И, похоже, получалось у него даже лучше, чем у меня…

– Как скажешь, – буркнула я, проходя вперёд.

Конечно, я сама понимала, что бываю не подарком, но всё же эта тема почему–то до сих пор проезжала по мне не легче грузового паровоза. Даже уйдя с «Путника», я заботилась о нём, как могла. А теперь, у меня было ощущение, словно мне больше нет здесь места. Всего лишь пассажир… Для меня это звучало ужасно.

Мне повезло обнаружить своих друзей за одним столиком. На этот раз они оживлённо спорили на одну из своих излюбленных тем: техника и учёба. Для Флейм единственное, что имело значение – это её механоиды и то, что могло пригодиться для их производства. Лиум же считал любые технологии, а особенно то, что преподавали в университете – крайне важным, и часто пытался надоумить подругу учиться на баллы получше. Но блондинка считала, что баллы в принципе не важны, и на этой почве они могли спорить долго и нудно.

– Доброе утро, ребят! – прервала я их.

– Доброе, – поздоровался Лиум.

– Бри, ты так вовремя нарисовалась! – воскликнула подруга, подрываясь с места.

– Правда?

– Да–да! Этот умник уже достал читать морали. Как будто твой любимый Док Браун учился на «отлично»! – добавила она, оглянувшись на друга.

– Но ты ж не Док, и машину времени пока не изобрела, – заметил парень.

– Зато изобрела крутых механоидов! – сказала в свою защиту блондинка, и Сеньорита подняла голову в доказательство её слов.

– А ты представь, сколько ещё можно было бы изобрести, если бы ты прилежнее училась. Элл, скажи ей!

Флейм только закатила глаза к потолку. Я лишь усмехнулась, глядя на них. Этот спор вряд ли когда–то будет разрешён…

– Не хочешь выпить по чашке кофе на палубе? Я знаю неплохое место, где можно посидеть, – подмигнула я.

– Давай, – обрадовалась девушка.

Я улыбнулась – уж кого–кого, а Флейм я знала довольно хорошо, и это знание меня всегда радовало. Не сказать, что с ней всё просто – мол, взял кофе с молоком да лавандовым сиропом и человек уже счастлив. Но кое–какая стабильность всё же наблюдалась. А ещё она доверяла мне, что я всегда очень ценила. И мы обе соблюдали золотое правило: не спрашивать ничего о прошлом. Никогда. У нас обоих были причины не молоть языками на эту тему, и мы уважали это.

Зато в остальном у нас никогда не было секретов. Это заставляло меня чувствовать себя куда лучше в любых обстоятельствах.

Я отправилась за вышеуказанным напитком, по пути схватив парочку сэндвичей – не люблю это неприятное чувство после кофе на голодный желудок.

Пройдя мимо Лиума, я с ним переглянулась и пожала плечами, мол, сам знаешь. Друг кивнул – да, он сам знал. В следующий миг рядом с ним уже оказался редко замолкающий подмастерье Ксант и редко говорящий что–либо Торн.

Флейм захватила плед, и мы спустились на балкончик под прогулочной палубой, где лежали мотки канатов. На них мы и устроились, наблюдая за небом вокруг.

– Вот знаешь, всё бы хорошо, если бы он так за оценками не гнался, – пробурчала девушка, отпивая кофе. – А точнее – если бы не ожидал этого от меня.

– Ну, он же нечасто наседает, – заметила я. – Да и хочет как лучше.

– Для меня это просто не имеет значения. Я научилась делать механоидов – и всё, больше мне не надо.

– Верю. А знаешь, мне вот что интересно: как он успевает читать все эти комиксы и книги, и при этом выполнять все задания вовремя? – задумалась я.

– Ты у него спрашивала?

– Он лишь говорил, что у него дома какие–то временные аномалии, – усмехнулась я.

– Мистика, – протянула подруга, и мы синхронно сделали ещё по глотку ароматного напитка.

* * *

После завтрака Корсак показал нам вещи, найденными командой во время путешествий. В основном, это был хлам из разрушенных городов посреди пустошей, в которых временами останавливался «Рассветный Путник». На него был отведён небольшой чулан, где техника с неизвестным назначением или просто разные детали ютились на полках и даже просто на полу. Флейм, до того не слишком активная, вдруг заметила какой–то механизм и вцепилась в него.

– Я могу взять его?

– Конечно! – кивнул капитан. – Как и всё остальное в этой комнате, если найдёшь им применение.

– Спасибо! – горячо поблагодарила блондинка.

– Без проблем, – улыбнулся Корсак.

Девушка начала активные поиски того, что могло бы пригодиться ей в работе, а капитан тихонько спросил у меня:

– Что она собирается делать с этим хламом?

– У неё хобби – мастерить механических змей и драконов, – пояснила я.

– Ааа… – протянул понимающе Корсак, бросив взгляд на Сеньориту. – Тогда, пусть занимается. И если нужно, можешь заходить сюда в любое время, – последнее предложение было обращено к блондинке, которая копалась в груде хлама.

– Что? – переспросила девушка.

– Тебя предлагают закрыть здесь, – подсказал Лиум.

– Если не с тобой, то меня полностью устраивает! – отозвалась Флейм, снова ныряя в механизмы.

Переглянувшись, мы усмехнулись и решили оставить её в покое.